Напиши Кого Изобразил Итальянский Скульптор Бенвенуто Челлини

Челлини Бенвенуто – талантливый итальянский скульптор

Однако же я с превеликим рвением принялся днем и ночью, так что, приведя ее в такой вид, что ее можно было показать, я сказанному епископу дал на нее взглянуть какового одолело такое желание увидеть ее законченной, что я раскаялся, что показал ее ему. Фортификация и зодчество. «Нельзя давать законов тому, — иронично замечает он, — кто их хозяин». Почти о каждой вещи, вышедшей из его рук, он пишет, что мир не видал ничего подобного или же утверждает, что на свете нет человека, способного довести до конца такое дело: «Такой, как я, может быть только один во всем мире, а таких, как вы, по десятку у каждой двери». Своим резцом в мастерской он действует так же, как на площади кинжалом, — «смело и с некоторой долей ярости».

Хотя сам Челлини воспринимал свою работу как апогей ренессансного искусства. Мы можем заметить подобное явление и в солонке Челлини— изобилие сложных прихотливых форм не образует (особенно, если мы будем рассматривать вещь чуть сверху) единого целостного объема. На это Фиренцуола сказал: «Я у тебя просить тебя не желаю и ты ни за чем больше ко мне не показывайся». И другого рода камень: это была голова из прекраснейшего топаза, который когда-либо видан был на свете здесь искусство сравнялось с природой. Спустя некоторое время после ареста, Челлини стал готовиться к побегу из крепости. Хвастун, мистификатор и плут.

И вот я принялся и в двенадцать дней закончил сказанную вещицу, в форме лилии, как я сказал выше, украшенную машкерками, младенцами, животными и отлично помуравленную так что алмазы из которых была лилия, стали по меньшей мере вдвое лучше. Мы оба весело посмеялись и она мне заказала еще несколько красивых и хороших работ. Начав работать в этой мастерской, я взялся сделать некои подсвечники для епископа.

Наконец, я сперва подучил деньги, затем расписался и, веселый и довольный, пошел домой. Он так рассердился на те слова, которые ему сказал его учитель, что сказал, что со мной незнаком и не знает, кто я такой тогда я, возмущенный такими речами, сказал ему: «О Джаннотто, когда-то мой близкий друг, с которым мы бывали там-то и там-то и рисовали и ели и пили и ночевали на твоей даче, мне нет нужды, чтобы ты свидетельствовал обо мне этому честному человеку, твоему учителю, так как я надеюсь, что руки у меня таковы, что и без твоей помощи скажут, кто я такой». Мне казалось, что, так как я исполнил почтенное желание моего доброго отца, то всякое дело должно мне удаваться к чести и славе. Как настоящий человек эпохи Ренессанса, питая большое уважение к «учености», к «культуре», к развернутому, богатому, но соразмерному слогу, Челлини, особенно в рассуждениях, пробует свои силы в сложном цицероновском периоде, однако, запутавшись в нем, вырывается на волю, так и оставив словесное здание недостроенным. И, наведя дуло этой пищали на их домоправителя и делая вид, будто я готовлюсь выстрелить, сказал: «А ты, разбойник, который их науськиваешь, я хочу, чтобы ты умер первым».

В ней немало приключений из ряда вон выходящих, на грани сказочного или просто фантастического. Если бы я захотел описывать великие дела, которые со мной случились вплоть до этого возраста и к великой опасности для собственной жизни, я бы изумил того, кто бы это читал но чтобы не быть таким пространным и так как мне многое нужно сказать, я это оставлю в стороне. Джованни ничего другого им не ответил, как только: «Да будет он Желанным (Бенвенуто)». Решив по тому, как, входит рука и трещит одежда, что я натворил превеликую беду и так как он от страха упал наземь, я сказал: «О предатели, сегодня тот день, когда я вас всех убью». Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми».

В отношениях с помощниками и слугами он верен традиции «доброго старого времени»: с Феличе (в Риме), с Асканио (в Париже) он обращается как с родными детьми. Джованни, который стал моим отцом, больше, чем который-либо из остальных, занимался им. В этих словах, проникнутых гордостью плебея и чувством человеческого достоинства, звучит общий для всех гуманистов мотив учения о «доблести» и истинном благородстве.

Италия раздиралась на части иноземными завоевателями — французами и испанцами. Этот факт дал историкам основания утверждать, что в «Портрет четы Арнольфини» был вложен более глубокий смысл. Пререкания были великие, так как этот Фиренцуола был изумительный рубака, куда лучше, чем золотых дел мастер однако же правда взяла свое, да и я с той же силой ее поддерживал, так что мне заплатили и с течением времени сказанный Фиренцуола и я, мы стали друзья и я крестил у него младенца, по его просьбе.

Итальянский скульптор Челлини Бенвенуто: биография, творчество и интересные факты

Заветная мечта отца — сделать из сына знаменитого музыканта и мальчика заставляли с раннего детства заниматься игрой на флейте. Саламанки испанца. На многих обложках книг портрет скульптора и вовсе отсутствовал20. Во Флоренции Челлини продолжает свою карьеру ювелира, но при этом он занимается и созданием крупномасштабных скульптур, став конкурентом известного мастераБаччо Бандинелли (1493–1560).

Мадонна Порция добавила, что таланты редко уживаются с пороками и что, если бы я это сделал, я бы сильно обманул ту славную внешность честного человека, какую я показываю и, повернувшись, взяв за руку благородную римскую даму, с приветливейшей улыбкой сказала мне: «До свидания, Бенвенуто». Наконец, отчаявшись в предприятии, он поклялся, что приведет столько испанцев, что они меня изрубят на куски и убежал бегом, а я тем временем, отчасти веря этому их смертоубийству, решил мужественно защищаться и привел в порядок одну свою чудесную пищаль, каковая мне служила, чтобы ходить на охоту, говоря про себя: «Если у меня отнимают мое имущество заодно с трудами, то еще уступать им и жизнь. » Во время этого прения, которое я вел сам с собой, появилось множество испанцев вместе с их домоправителем, каковой, на их заносчивый лад, сказал им всем, чтобы они входили и забирали вазу, а меня отколотили палками. Он развел такой сильный огонь, что металл снова начал светлеть.

Став для них в одночасье Бенвенуто (желанным). «Ему так невесело, что на этот раз мне хочется, чтобы он посмеялся». Свой длинный кинжал, с которым Челлини не расстается, он пускает в ход весьма «решительно».

Так, лишь в XIX веке доказано, что эскуриальское мраморное «Распятие» принадлежит резцу Челлини и установлено, что «венская солонка» является той самой знаменитой солонкой, которую сделал Челлини для Франциска I. Своей славой мемуары Бенвенуто Челлини не обязаны также какому-то исключительному богатству исторических свидетельств или точности в их передаче. И вот, учинив мне здоровый разнос, они послали нас к секретарю я же, бурча, все время говорил: «Это была пощечина, а не кулак», так что Совет продолжал смеяться. И так как некий Джованбатиста, по прозвищу Тассо, резчик по дереву, юноша как раз моих лет, начал мне говорить, что если я хочу отправиться в Рим, то и он охотно пошел бы со мной этот разговор, который у нас с ним был, происходил как раз после обеда и так как я по причинам все той же музыки поссорился со своим отцом, то я сказал Тассо: «Ты мастер на слова, а не на дела». Сам «Персей» был ему заказан Козимо I как символ победы над обезглавленной республиканской вольницей.

Творчество великого скульптора Бенвенуто Челлини

Из чего проистекало, что множество раз я возвращался нагруженный прежирными голубями. Таких работ я сделал много и делать их было очень трудно.

«Рвением и усердием» в работе он всегда достигает высшего совершенства и заставит всех признать, что он не только сравнялся с античными художниками, но и превзошел их ибо и античное искусство — перед которым он вместе с другими мастерами Возрождения преклоняется. Но так как этот колючий терновник делал мне больно и я бесился, как бык, то уже было решился выскочить и бежать в это время Луиджи обнимал сказанную Пантасилею за шею, говоря: «Я тебя еще раз поцелую, назло этому предателю Бенвенуто». Делался он для одного, которого звали Раффаэлло Лапаччини. Невозможные для предыдущего времени, неклассические выразительные средства применяет Челлини: вынос проекции скульптуры за пределы постамента, отсутствие тектоники в соподчинении постамента и фигуры, усложненная изощренная проработка (в которой сказывается влияние ювелирного опыта) форм и поверхности. Это темперамент неукротимый, неуемный и буйный.

1. Персей (скульптура Бенвенуто Челлини)
2. Описание скульптуры Бенвенуто Челлини «Персей»
3. Тайны 10 известных произведений искусства
4. Челлини БенвенутоСкульптуры и биография
5. Этот сайт предназначен для лиц старше 18 лет

Рассвирепел епископ и угрозы и препирательства были великие. Таким образом и случилось знакомство между Луиджи Пульчи и мной. На эти слова Пьерино возразил и сказал: «Маэстро Джованни, большинство людей, когда состарятся, вместе с этой самой старостью дуреют, как сделали и вы и я этому не удивляюсь, так как вы наищедрейше роздали все свое имущество, не подумав о том, что вашим детям оно может понадобиться, тогда как я думаю сделать как раз наоборот, оставить своим детям столько, чтобы они могли помочь и вашим».

Что поделаешь: золото и камни — вечные ценности. Он уже на службе при дворе кардиналов и пап, герцогов и королей. Сложив престарелые ладони, он поднял вместе с ними очи к Богу и сказал: «Господи, благодарю тебя от всего сердца этот мне очень дорог и да будет он Желанным».

А мой отец ему сказал: «Я утешаюсь тем, что наверняка вы этого не знаете». «Не в богатстве, не в занимаемой должности, а единственно только в доблести духа заключается благородство (Кристофоро Ландино). Услышав это, я остался крайне недоволен, проклиная всю Испанию и всех, кому она мила. Музыковеды из Оксфорда попробовали воссоздать их по изображениям и сыграли на них.

• Напиши Кого Изобразил Итальянский Скульптор Бенвенуто Челлини
• Словари и энциклопедии на Академике
• Влияние предыдущего опыта мастера
• Скульптура Бенвенуто Челлини Персей
• Книга Как избавиться от синдрома -
• Блог - – Синдром постоянного сексуального возбуждения
• Напишите отзыв о статье Персей (скульптура Бенвенуто Челлини)

Немного дней спустя умер папа Юлий II. На этом маленьком дельце я много приобрел. Тогда, поняв, что он употребил глупые слова, он тут же мне сказал: «Так как они настолько свежие, что еще не смердят и так как помощь поспела вовремя, то ты не так уж пугайся, так как я надеюсь во всяком случае тебя вылечить». Прекрасным примером флорентийского маньеризма является бронзовая статуя «Персей с головой Медузы», выполненная дляКозимо I. Это творение помогло Челлини добитьсявсеобщего признания по всей Италии.

Расплавленный в горне металл должен был стечь и заполнить форму. «Он сам себе творец и сам выковывает окончательно свой образ» ибо «данное» и возвышенное назначение человека в том, что «ему дано достигнуть того, к чему он стремится и быть тем, чем он хочет». И когда я уходил, она сказала, что на этот раз она не хочет оказать ему такую милость. Спустя пару лет он расстригся. Тем временем я домогался, через посредство одного ученика Раффаэлло да Урбино, живописца, чтобы епископ Саламанка заказал мне большую вазу для воды, так называемую «аккуеречча», которые служат для буфетов и ставятся на них для украшения. А большинство его собственных ювелирных шедевров повторит судьбу папских тиар.

Он совсем не похож на свой психологический образ, который складывается в голове читателя по мере знакомства с искрометной автобиографией Челлини «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции»9. Чем объясняются этот непоседливый образ жизни и скитания Челлини. Мой отец сказал: «О дорогой сын мой, я тоже был хорошим рисовальщиком но для прохлаждения от этих столь удивительных трудов и из любви ко мне, который тебе отец, который тебя родил и вскормил и положил начало стольким достойным дарованиям, на отдыхе от них, неужели ты мне не обещаешь взять иной раз эту самую флейту и этот нежнейший корнет и, к некоторому усладительному своему удовольствию, услаждая себя, поиграть. » Я сказал, что да и весьма охотно из любви к нему. Его изобретательный и пытливый ум постоянно ищет все новых сфер деятельности. Челлини, обладавший многосторонним дарованием и способностью легко и успешно усваивать новые, ранее незнакомые ему области изобразительного искусства, работал ревностно и находил удовольствие в преодолении встречавшихся трудностей: «сказанные великие трудности мне казались как бы отдыхом», — пишет он.

Молодой человек делал для знати вазы из серебра и золота, чеканил медали для шляп и оправлял драгоценные камни. Этот человек выделывал исключительно чеканные медальки из пластин и многое другое: он сделал несколько «паче» исполненных полурельефом и несколько Христов в пядень, сделанных из тончайших золотых пластин, так хорошо исполненных, что я считал его величайшим мастером, которого я когда-либо в этом роде видел и ему я завидовал больше, Чем кому-либо другому. Неудивительно, что при таком «очень странном» для придворной среды характере Челлини не удается ужиться и при французском дворе, где вскоре он создал себе непримиримого врага в лице фаворита короля. Подойдя к нему, я его спросил, он ли тот наглец, который дурно отзывается о флорентинцах. Подсвечники эти были богато отделаны, насколько требуется для такого рода работы.

• Отрывок, характеризующий Персей (скульптура Бенвенуто Челлини)
• Записки гея о свободе, равноправии, любви и творчестве
• Влияние заказчика на художникаправить
• Влияние предыдущего опыта мастераправить
• Персей (скульптура Бенвенуто Челлини) Информацию О

Совет Восьми осудил Бенвенуто за серьёзную драку. Благородным человек себя делает своими великолепными делами». Титан Позднего Ренессанса, предтеча надвигающейся эпохи Барокко. Значение слова «вирту» для Возрождения (как и всякое богатое в своей исторической конкретности понятие) может быть только приблизительно передано современным русским словом «доблесть».

Тотчас же он пришпорил конька, на котором сидел и во весь опор поскакал прочь. Врач на это сказал: «С каким созданием и сколько. » Я ему сказал: «Этой ночью и с премолоденькой девочкой». Герцог заказывает мастеру статую «Персей», которая должна ассоциироваться с победой власти Медичи над флорентийской республикой.

1. Это место относится к категории
2. Отзывы и лента путешественников
3. Дополнительные материалы для чтения

Он якобы помочился на зажжённый фитиль, когда враги пытались взорвать городские стены. Бенвенуто не имел возможности нанять достаточное количество подмастерьев. И было бы странно ожидать от него ниспровержения всяких моральных норм. Так вот я вам заявляю, что эта женщина — моя, а приданое пусть будет вашим».

После «покушения» на полотне осталось 7 длинных рубцов. Несмотря на легкомысленность в денежных делах, Бенвенуто удавалось содержать свою большую семью. Когда он полечил меня и ушел, тотчас же явился один мой дражайший друг, по имени Джованни Ригольи, каковой, огорчась и моей великой болезнью и тем, что меня покинул так одного мой товарищ, сказал: «Будь покоен, мой Бенвенуто, я от тебя не отлучусь, пока не увижу, что ты поправился». Окно было настолько близко от стола, что, приподнявшись немного, я увидел на улице этого сказанного Луиджи Пульчи вместе со сказанной Пантасилеей и услышал, как из них Луиджи сказал: «О, если этот дьявол Бенвенуто нас увидит, горе нам. » А она сказала: «Не бойтесь, слышите, как они шумят: они заняты всем, чем угодно, но только не нами».

Мемуары Челлини в этом смысле — удивительно характерный исторический документ. В других случаях этого было достаточно для конфискации работы художника и отлучения его от церкви (вкупе с наложением серьёзного штрафа). Маньеризм — что тут скажешь. «Жизнеописание» Челлини принадлежит к той разновидности мемуарной литературы, где личность автора, вынесенная на первый план, господствует над всем повествованием и больше всего приковывает к себе внимание.

В различных мастерских он практиковал свое ремесло. Родился 3 ноября 1500 во Флоренции в семье плотника. Флорентийский золотых дел мастер и скульптур Бенвенуто Челлини (1500–1571) был несомненно высокоодаренным художником, но имя его не стоит в первом ряду великих мастеров итальянского Возрождения. Стояли эти два картона — один во дворце Медичи, другой в папском зале. Разумеется — как и у других итальянских художников и ученых, как у Микеланджело, его учителя, — поэтические опыты (образчиком его стихов служит написанная в тюрьме поэма в терцинах).

С начала XIX века картина хранилась в британском музее Рокебай-парка.

Я продолжал весь этот день когда настал вечер, в то время как войско вступало в Рим через Трастевере, папа Климент, поставив начальником над всеми пушкарями Некоего римского вельможу, какового звали мессер Антонио Санта Кроче, этот вельможа первым делом подошел ко мне, учиняя мне ласки он поместил меня с пятью чудесными орудиями на самом возвышенном месте замка, которое и называется «у Ангела» и это место обходит весь замок кругом и смотрит и в сторону Прати и в сторону Рима он дал мне под начало сколько нужно людей, которыми я бы мог командовать, чтобы помогать мне ворочать мои орудия и, велев выдать мне плату вперед, отпустил мне хлеба и немного вина и затем попросил меня, чтобы я как начал, так и продолжал. Вещица эта служила пряжкой к мужскому поясу, которые тогда носились такой величины. Его «Жизнеописание» изобилует стычками с сановными советниками двора и в уста папы Климента VII он вкладывает собственную презрительную оценку придворных: «Больше стоят сапоги Бенвенуто, чем глаза всех этих прочих тупиц». Малое время спустя ему было возвращено место флейтщика.

Попало это письмо в руки этому моему учителю Уливьери и он тайно от меня его прочел потом он мне открылся, что прочел его и сказал мне такие слова: «Значит, мой Бенвенуто, меня не обманул твой славный вид, как это мне подтверждает одно письмо, которое попало мне в руки, от твоего отца по каковому это должен быть очень добрый и честный человек считай же, что ты у себя в доме и как бы у своего отца». Такова была сила этой полыни, что она сразу вернула мне потерянные силы.

Рассуждения, медитации играют здесь небольшую и скорее орнаментальную роль. Его бросили в подземелье, «где было много воды, полно тарантулов и множество ядовитых червей». Он — хороший, почтительный сын, горячо любящий брат и вообще образцовый семьянин. Сам папа Климент VII заказал у Челлини несколько вещей.

Как бы оно там ни было, мне сейчас о нем говорить нечего. Но самой спорной частью картины является вовсе не зеркало, а сама семейная пара. Начал мой отец учить меня играть на флейте и петь по нотам и хотя возраст мой был самый нежный, когда маленькие мальчики обычно находят удовольствие в какой-нибудь свистульке и подобных игрушках, я имел к этому неописуемое отвращение однако, единственно чтобы слушаться играл и пел.

Сделал я в ту пору серебряный «кьявакуоре», так их в те времена называли. На что я сказал: «Сегодня обождите, а завтра я вам отвечу».

Если верить другой легенде, на статуе изображён двухлетний герцог Готфрида II (граф Лувен). Герцог не давал ему денег, необходимых для работы. Тогда истерзанный сказанными колючками и вынужденный сказанными словами этого юноши, выскочив вон, я поднял шпагу громким голосом я сказал: «Всем вам конец». Правосудие бездействовало или служило тому, кто больше платил судьям.

Через три месяца я закончил сказанную работу, с такими красивыми зверьками, листьями и машкерами, какие только можно вообразить, Я тотчас же послал ее с этим моим Паулино, учеником, показать этому искуснику Луканьоло, сказанному выше каковой Паулино, с этой своей бесконечной прелестью и красотой, сказал так: «Мессер Луканьоло, Бенвенуто говорит, что посылает вам показать свое обещание и ваш хлам, ожидая увидеть от вас свою дрянь». Весь Рим узнал его имя. На каковые слова я поднял руку, ударив его по лицу и сказал: «А я вот этот». Но и здесь он меньше всего ниспровергатель норм: он просто их еще не усвоил. В рассрочку. Это имя не первого ранга. Не говоря уже о побеге из замка Святого Ангела или о рукопашных схватках с врагами, где Челлини неизменно оказывается победителем ибо «никогда не знал, какого цвета бывает страх», он еще в детстве совершает подвиги, напоминающие Геркулесовы и впоследствии, ни много ни мало, вступает в прямые сношения с силами ада и неба: некромантические заклинания в Колизее и лицезрение Христа в тюрьме — «вещь величайшая, какая случалась с другими людьми» (после чего над его головой, как он сообщает, засиял нимб, как у святого).

Во всех этих суждениях мы узнаем традицию флорентийской культуры, ее антифеодальные идеи. Была у этой вещи, среди прочих отличных украшений, ручка из цельного куска, тончайшей работы, которая, при помощи некоей пружины, держалась прямо над отверстием вазы. Вывеской этой гостинице служило солнце, красного цвета, намалеванное между двух окон.

Эти слова — «служу тому, кто мне платит» — первым из художников Возрождения сказал, кажется, Леонардо да Винчи. Свою автобиографию «Жизнь Бенвенуто», скульптор писал, пребывая в глубокой депрессии. Постамент украшен четырьмя небольшими скульптурами. Эта цельность Челлини — характерная историческая черта человеческого типа его эпохи. У него начали выпадать зубы и волосы.

Италия XVI века представляла собой арену разнообразных и острых политических столкновений. Как я теперь могу явиться к кардиналу. » На что сын сказал: «Куда больше, отец, стоит этот мой учитель, чем сколько есть кардиналов в Риме». Дважды он перебирается во Францию, часто пробует обосноваться в Риме. Бурная политическая жизнь итальянских городов-синьорий, как известно, послужила прологом к истории буржуазного прогресса в Европе и среди итальянских городов — за Флоренцией наибольшие заслуги как за мастерской передовых идей Возрождения, недаром ее иногда называют «яйцом нового времени». Услышав великий шум, который происходил на этом дворе внизу, добрый синьор Орацио с великой поспешностью побежал вниз а я, высунувшись наружу, там, где упала бочка, услышал некоторых, которые говорили: «Хорошо бы убить этих пушкарей».

Вследствие чего мастера обвинили в воровстве и приговорили к пожизненному заключению. Я их оценил в восемьсот скудо. В Италии на «эти самые дела» смотрели часто сквозь пальцы и наказание обычно сводилось к изгнанию из города буйство ему легко сходило с рук. Настолько, что он даже собирается поскорее закончить начатые работы и вернуться в Италию, «не в силах будучи ужиться со злодействами этих французов» (в устах Челлини эта жалоба звучит весьма забавно). Теперь вернемся к Пьеро Торриджани, который, с этим моим рисунком в руке, сказал так: «Этот Буонарроти и я ходили мальчишками учиться в церковь дель Кармине, в капеллу Мазаччо а так как у Буонарроти была привычка издеваться над всеми, кто рисовал, то как-то раз среди прочих, когда он мне надоел, я рассердился гораздо больше обычного и, стиснув руку, так сильно хватил его кулаком по носу, что почувствовал, как у меня хрустнули под кулаком эти кость и хрящ носовые, как если бы это была трубочка с битыми сливками и с этой моей метиной он останется, пока жив». Бывал у меня часто также синьор Орацио Бальони, каковой весьма меня любил.

Пока они были целы, они были школой всему свету. Когда все было готово, Бенвенуто ночью открыл дверь и выбрался на крышу. Жизнеописание ювелира и скульптора Бенвенуто Челлини (1500–1571)— одно из самых замечательных произведений литературы XVI века, в полной мере отражающее дух итальянского Возрождения.

Как мы узнаем в начале «Жизнеописания» от самого автора, Челлини приступил к автобиографии в возрасте пятидесяти восьми лет, то есть в 1558 году. Две сохранившиеся модели «Персея» — бронзовая и восковая, — в особенности последняя, производят благодаря малому размеру и простоте позы лучшее впечатление, чем сама статуя. и т. п. С отвращением он сообщает об этой страсти французов к тяжбам: тяжбы даже продают и «дают в приданое», а кто не умеет судиться — пропащий человек.

При лепке и отливке скульптуры Челлини натолкнулся на многочисленные трудности. И, подав мне шпагу и доспех, собственными своими руками помог мне их надеть. Но, к сожалению издателям пришлось обходиться или производными картинками с портрета работы Вазари или сомнительными изображениями лица «Челлини». Челлини испустил отчаянный крик и, забыв о своей болезни, бросился в мастерскую.

А так как он имел некоторые познания в латинском языке, то вокруг сказанного зеркала он сделал латинский стих, который гласил: «В какую бы сторону ни вращалось колесо Фортуны, Добродетель стоит твердо». Чем же это объясняется.

По другой версии — родственник барона Мюнхаузена. Челлини саркастически берется даже прокомментировать одно темное место из песни VII «Ада» Данте, который, как известно, одно время жил в Париже и перенес, дескать, в свою поэму восклицание судьи, призывающего публику к порядку. Заболев в Мантуе лихорадкой, он в раздражении громко «проклинал Мантую и того, кто ей хозяин» и вызвал гнев герцога («но в гневе, — замечает Челлини, — мы были равны»).

Эта восторженная оценка показательна для отношения потомства к замечательному памятнику мемуаристики эпохи Возрождения. Пересказывать его чудесную (в полном смысле этого слова) историю — дело неблагодарное: всё, что говорится о Бенвенуто Челлини, бледнеет в сравнении с тем, что Бенвенуто Челлини написал о себе сам. Эти слова до того их устрашили, что ни один не двинулся на помощь двоюродному брату. Как мы дальше увидим, это в значительной мере определило биографию Челлини, его непоседливый образ жизни, его судьбу, в которой он наивно усматривает влияние «зловредных звезд». Здесь он с отчаянием заметил, что замок окружен с этой стороны еще двумя высокими стенами. Он тут же расхохотался и, обняв меня и расцеловав, потом сказал мне, чтобы я, ради графа, помалкивал.

Тогда мадонна Порция сказанная обернулась к этой благородной римской даме и сказала: «Вы видите, что эти таланты, которые мы в нем угадали, сопровождаются вот чем, а не пороками. » И та и другая были восхищены и мадонна Порция сказала: «Мой Бенвенуто, слышал ли ты когда-нибудь, что когда бедный дает богатому, то дьявол смеется. » На что я сказал:. Вот таким образом он тотчас же весело мне сказал: «Мой Бенвенуто, если бы тебе пришлось иметь дело с самим Mapсом, я уверен, что ты бы вышел с честью, так как за все те годы, что я тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты затеял неправую ссору». Если имя Челлини стало нарицательным для всего золотого века художественного ремесла, который мы охотно называем «челлиниевским», хотя от самого Челлини-ювелира, как мы видели, мало что сохранилось, то известную роль здесь сыграли вдохновенные страницы его автобиографии.

Гордость за Флоренцию, которая «поистине всегда была школой величайших дарований» и даже известное высокомерие по отношению к другим городам (отзвуки традиционных распрей) нередко чувствуются в «Жизнеописании». Наконец, его наивное благочестие для XVI века уже достаточно старомодно.

Сначала Челлини создал восковую, а потом гипсовую модель скульптуры в полный рост. Когда Франциск I советует Челлини беречь свое здоровье и не утруждать себя чрезмерно, тот заявляет в ответ, что «сразу же заболел бы, если бы не стал работать».

Такое представление о назначении человека и вся этика «доблести» связаны с безграничной верой в себя, в свои творческие силы. Отсюда и господство в мемуарах чисто повествовательного начала.

Но Веласкеса сия незавидная участь миновала. К этому нужно добавить, что, при всем неистовстве и «ярости» в труде, работы, которые он стремится довести до совершенства, подвигаются медленно. Когда он пополз дальше, на него набросились собаки и сильно искусали Челлини. Почему он не остается во Франции и не обретает здесь второй родины, как, например, его соперник болонец Приматиччо, декоратор дворца Фонтенбло или художник Джованбатиста Россо, не менее известный под офранцуженным именем «мэтр Ру». — в общем благоволил к земляку (отчасти в силу традиционных связей родов Челлини и Медичи) и отпускал ему грехи не только убийства, но и недозволенной гордыни, то отношения Челлини с новым папой Павлом III довольно скоро испортились непоправимо. На это Пьеро ответил и сказал правду: «Гораздо больше пользы и чести извлечет ваш Бенвенуто, если он займется золотых дел мастерством, вместо этого дуденья».

Плавку продолжали его работники. Вдруг мне показалось, что он в ужасном обличии меня устрашает и говорит: «Если ты этого не сделаешь, тебя постигнет отцовское проклятие, а если сделаешь, то будь благословен от меня навеки». Когда я ему показал немножко эту модель этой пряжки, которую я сделал во Флоренции у Салимбене, она ему изумительно понравилась и он сказал такие слова, обращаясь к одному подмастерью, которого он держал, каковой был флорентинец и звался Джаннотто Джаннотти и жил у него уже несколько лет он сказал так: «Этот из тех флорентинцев, которые умеют, а ты из тех, которые не умеют». Проснувшись, я от страха побежал записываться затем написал об этом моему старику отцу, с каковым от чрезмерной радости случился припадок, каковой чуть не привел его к смерти и тотчас же он мне написал, что и ему приснилось почти то же самое, что и мне. Не слава Челлини-художника поддерживает интерес потомства к его «Жизнеописанию».

Этот Луканьоло поднял меня на смех, говоря: «Вот увидишь, Бенвенуто, к тому времени, когда ты кончишь эту работу, я потороплюсь кончить эту вазу, которую я начал, когда и ты свою вещицу и тебе на опыте станет ясно, какую пользу я извлеку из своей вазы и какую ты извлечешь из своей вещицы». С детства у мальчика стали проявляться способности к музыке. «Этот дьявол Бенвенуто не выносит никаких замечаний Нельзя же быть таким гордым с папой». Мы можем заметить подобное явление и в солонке Челлини— изобилие сложных прихотливых форм не образует (особенно, если мы будем рассматривать вещь чуть сверху) единого целостного объёма.

Таким образом, «сделав из необходимости добродетель» — употребляя любимое выражение автора, — Челлини оказывается не на высоте положения как придворный художник. Он тотчас же сказал: «Я тот самый». Но когда Челлини узнал об ошибках подмастерьев, едва не загубивших статую, он спас отливку в горячечном состоянии и вскоре чудесным образом исцелился. Тотчас же обернувшись к сыну, он сказал ему: «О сын предатель, ты меня разорил. Таким образом, я приятно провел эту ночь, с гораздо большим моим удовольствием, чем сделал бы это с госпожой Фаустиной. По этой причине я играл много больше, нежели то делал прежде.

Но там уже давно поселился прево (верховный судья), который отказывается подчиниться приказанию короля. Составление общей работы из трех отдельных частей, находящихся между собой в неярко выраженном подчинении (скульптура, постамент, рельеф)— пример работы мастера, который мыслит свое произведение не единым объемом, но объединением значимых частей. Достаточно сказать, что современники Бенвенуто вполне заслуженно дали неистовому авантюристу прозвище «Дьяболо».

Каковой Тассо мне сказал: «Я тоже поссорился со своею матерью и будь у меня столько денег, чтобы они довели меня до Рима, то я бы даже не стал возвращаться, чтобы запереть свою жалкую лавчонку». И так как он «по природе немного вспыльчив» — замечание это не может не вызвать улыбки у читателя, — а «распалясь», он «становится как аспид» или «как бешеный бык», то дело часто кончается худо и на его совести есть несколько убийств, хотя не видно, чтобы это его особенно тревожило. «Даже войны тогда были не больше как крупными дуэлями» (например, нескончаемые распри между Карлом V и Франциском I). И это показательно для наметившегося в Италии упадка общественного самосознания в век, который Микеланджело с негодованием назвал «блестящим и постыдным». Это был отличнейший работник и честнейший человек, гордый и открытый во всех своих делах.

На русский язык «Жизнеописание» Челлини переводилось дважды, но не с оригинала, а с французского перевода, где язык книги сглажен в соответствии с нормами литературной речи. Эти тяжбы приводят его в отчаяние. почти все живут в самой гуще интересов своего времени. Поистине — Терминатор.

Оттуда мальчик мочился на врага, в итоге потерпевшего поражения. Жить для него значит действовать. К XVI столетию изменилось само отношение художников к жизни. По существу, Челлини уже достаточно аполитичен. Получив «да», он с превеликими криками поднял меня на руках, говоря: «Да здравствует синьор.

Чума продолжалась еще много месяцев, но я от нее отбивался, так что много товарищей у меня померло, а я остался здрав и невредим. Разные виды многогранного ювелирного мастерства, резьба печатей и медалей, чеканка монет. Когда мы вошли в зал, первым сказанный вельможа, а я за ним, он сказал такие слова: «Да хранит вас Бог, синьоры мы к вам явились, Бенвенуто и я, каковой люблю его, как родного брата и мы готовы сделать все то, на что будет ваша воля».

Собрав все свои силы, Бенвенуто на четвереньках пополз к воротам стены, окружавшей Рим. Но в целом, однозначно, — шедевр. Сцены, посвященные беседам художника с духовными и светскими князьями (например, та, где приводится суждение папы Павла III, что мастера, «единственные в своем художестве, не могут быть подчинены закону», цитируемое историками и критиками), незабываемы и полны исторического колорита. Добрый брат сказал мне, чтобы я ничего не боялся так как, какое бы зло я ни учинил, в этой его келейке я вполне безопасен. Челлини Бенвенуто появился на свет в 1500 году во Флоренции.

На этот великий шум высыпали наружу все соседи да кроме того, мимо проходило несколько знатных римлян, которые сказали: «Убей этих нехристей, мы тебе поможем». Сказанную вазу отнесли к Саламанке, каковой пожелал, чтобы ее оценили. Был он весьма учен: удивительно говорил о медицине. Не проходило дня, чтобы я не убил кого-нибудь из врагов с воли. Персея можно назвать прекрасным примером скульптуры Италии середины XVI века, замечательным образцом техники литья и выдающимся примером обработки металла (и камня) и причислить его к лучшим работам маньеризма.

Я сказал графу тот поднял тревогу фусты виднелись в море. Ростом он был мал, но хорошо сложен. Его лицо обращено к распластанному под ногами телу. Здесь ему иностранцу, все кажется просто поразительным.

Невероятно, но даже крошечные медальоны внутри зеркальной рамы тщательно выписаны. Этот синьор не без страха остановился немного и сказал мне: «Бенвенуто, твой друг». Превесело передал мне это извещение этот милый и чудесный мальчуган. Приехал в Рим превеликий хирург, какового звали маэстро Якомо да Карпи. Через 8 лет шедевр снова попал в заголовки английских газет. На другой за тем день, здоровый и веселый, я вернулся в Рим.

Республиканские городские вольности сменяются деспотией мелких князей (во Флоренции устанавливается власть Медичи). Была у этого Паулино сестра, по имени Фаустина и я думаю, что никогда Фаустина не была так красива, про которую древние книги столько болтают.

Джанъякомо ответил: «Всеблаженный отче, за это я вам не поручусь, что вы его залучите, так как его художество, которым он постоянно занят, это — золотых дел мастерство и в нем он работает изумительно и извлекает из него много лучшую прибыль, чем мог бы извлечь играя». Огонь разгорелся так сильно, что работать стало крайне тяжело. Герои того времени. Герцог так до конца и не расплатился за сделанную для него статую «Персей».

В 1537 году во время поездки во Флоренцию его мучила ужасная лихорадка. Когда же пришла пора отливки «Персея» из бронзы, мастера свалила лихорадка. Невозможные для предыдущего времени, неклассические выразительные средства применяет Челлини: вынос проекции скульптуры за пределы постамента, отсутствие тектоники в соподчинении постамента и фигуры, усложненная изощренная проработка (в которой сказывается влияние ювелирного опыта) форм и поверхности. И, протянув руку, передал ему в платке сто золотых камеральных скудо и сказал: «Подели их так, чтобы и он получил свою долю».

Здесь познается, как звезды не только направляют нас, но и принуждают. Мой отец очень рассердился и считал, что они учинили ему великую обиду. Мой бедный отец, однако же, смело ответил, говоря им: «То, что Бог судит, то вы и сделаете и не больше».

Да и как ему с ними ладить, если ему предлагают быть всего лишь только «исполнителем» замыслов заказчика или его советников, а это явная «придворная чепуха». К счастью, реставраторы смогли полностью восстановить шедевр. — не может быть непревзойденным. Вещицу эту я сделал в мастерской у одного, которого звали Франческо Салимбене.

По приезде Челлини в Париж король дарит ему свой замок Мель для мастерской. Как отмечает доктор, профессор сэр Джон Поуп-Хеннесси1, автор фундаментального труда о знаменитом флорентийце, отмеченного премией Вазари2: «нам неизвестно, как выглядел Бенвенуто Челлини, когда был еще относительно молодым человеком»3. Чем труднее задача, тем больше она его воодушевляет. И — как венец его творческого развития — высокое искусство ваятеля.

Встретив водоноса, он уговорил последнего отнести его во дворец одного из кардиналов. Брат Алессо одел меня монахом и дал мне в спутники послушника. И нагота в искусстве относилась к «неприличным» темам. Так мы находим и так полагаем, что происходим от доблестного человека. Видя это, я отошел от них и относился к ним как к мошенникам и ворам.

Челлини охватил настоящий творческий экстаз. Скорее наоборот. «Ужасающее величие» (terribilita) и «ярость» (furore), характерные для итальянского искусства XVI века и для этики «доблести», пронизывают и образ Челлини в этом эпизоде.

Я его попрекнул, говоря ему: «Раз уж вы меня сюда привели, необходимо сделать что-нибудь по-мужски» и, направив свою аркебузу туда, где я видел более густую и более тесную кучу боя, я прицелился в середину, прямо в одного, которого я видел возвышавшимся над остальными так как туман мешал мне разобрать, на коне он или пеший. В своей большой работе Челлини использовал прежний опыт.

Соорудив походный тигилёк и споро взявшись за дело, Челлини превратил груду сокровищ Святого Престола в удобные для транспортировки золотые болванки и отдельные камни. Челлини чрезвычайно высокого мнения о себе. В руке у меня был нож, каковым я услужал себе за столом. Составление общей работы из трех отдельных частей, находящихся между собой в неярко выраженном подчинении (скульптура, постамент, рельеф)— пример работы мастера, который мыслит своё произведение не единым объёмом, но объединением значимых частей.

Сказанный Лессандро испугавшись, сказал: «Дал бы Бог, чтобы мы сюда не приходили. » — и с превеликой поспешностью повернулся, чтобы идти. Оба они свалились наземь, а Бакьякка, со спущенными штанами, вопил и убегал. Тотчас же обернувшись и видя, что он этому смеется, я так хватил его кулаком в висок, что он упал без чувств, как мертвый затем, повернувшись к его двоюродным братьям, я сказал: «Вот как поступают с такими ворами и трусами, как вы».

По этой причине молодому человеку пришлось бежать из города, переодевшись монахом. Эту эпиграмму прочла вся Флоренция. Но глянув на фреску Вазари, вряд ли этот эпитет придет на ум в отношении смирного и грустного старика (рис. 2). Горе тем, кто хочет поживиться приданым своей жены.

Это, скорее, подход не скульптора, но мастера небольших форм и декоративно-прикладного искусства, который легко разрабатывает изначально заданный объём (вазу, кубок, плакетку), но при построении многосоставной формы теряет общее единство. Челлини часто торопят заказчики, но он с этим не считается, наверное памятуя, что «удивительный» и «великий» Леонардо да Винчи почти четыре года готовил картон для фрески «Битва при Ангиари» и столько же лет писал портрет «Джиоконды», что «Тайная вечеря» создавалась целых десять лет, а макет колоссального памятника Франческо Сфорца — целых шестнадцать, да и то остался незавершенным. Человеческая жизнь стоила дешево, ей постоянно грозили всевозможные опасности.

Наконец, восковая модель Персея была готова, оставалось отлить фигуру из бронзы. Также и эти слова дошли до ушей папы Климента, каковые подвигли его на великий смех. В этом — прогрессивная, демократическая сторона идеала «доблести». Разве в этих строках не запечатлен идеал «многосторонности» целой эпохи.

На фоне блестяще образованных современников, мастеров пышного, закругленного, «правильного» стиля, автор «Жизнеописания» был человеком малограмотным. Но автор «Персея» живет уже в период заката этой культуры. На это Луканьоло, думая, что я убедился, сказал: «Не хуже кажется и мне твоя работа, но скоро мы увидим разницу между той и другой». В своих записках Челлини неоднократно предупреждает, что он не историк, что пишет «только свою жизнь» и «то, что к ней относится». Вспомним, что на постаменте «Юдифи и Олоферна» изображаются вакхические сцены, не относящиеся непосредственно к теме памятника, но служащие антитезой образу главного героя. Впрочем и девизом всей его жизни.

На это он мне говорил: «Так, значит, ты не любишь играть. » На что я говорил, что нет, так как это казалось мне искусством гораздо более низким, чем то, которое у меня было в душе.

И, уходя во гневе, сказал ему, что скоро он это увидит. Его кровожадный и неукротимый нрав вполне в духе времени, а мораль перекликается с текущими этическими нормами. Как бы то ни было — он великолепен. И, ранее бойкий, дерзкий и самоуверенный, он до конца жизни будет ждать выплаты гонорара за Персея (хотя окончательно с ним так и не расплатятся).

Сказанный Джанъякомо в точности сказал ему мое имя. И больше всего ему льстит изумление окружающих перед этим «удивительным человеком», который «должно быть, никогда не отдыхает». Этот искусный человек знал большой толк в рисунке. Свидетельств других очевидцев немного.

Факт, что горожане восторженно восприняли новый символ Флоренции, а мрачный тиран герцог Козимо I Медичи даже выплатил автору 3000 скудо (против запрошенных 10 тыс. ). Челлини недавно приехал во Францию и, несмотря на лестный прием у короля и ряд выгодных заказов, ему скоро стало здесь не по себе.

Папа сказал, что хочет меня к себе на службу среди прочих музыкантов. Его родина там, где есть заказы. Правда, во времена выступления Челлини культура итальянских городов уже клонилась к упадку.

Когда я кончил рисунок, подошла другая весьма красивая благородная римская дама, которая была наверху и, спустившись вниз, спросила у сказанной мадонны Порции, что она тут делает та, улыбаясь, сказал а: «Я любуюсь на то, как рисует этот достойный молодой человек, который и мил и красив». Характер Челлини был далеко не спокойный, а скорее даже буйным, что и не позволяло оставаться ему долго на одном месте, резко менять свой образ жизни и вновь пускаться вплавь по бурным волнам «этого бешеного времени» (как называет свою эпоху сам Челлини), не заботясь о том, к какому берегу они его прибьют. Но Бенвенуто любил рисование и лепку больше, чем музыку. К слову, мстительные Медичи покушались и на бесценную голову Микеланджело, но 55–летний скульптор успел покинуть Флоренцию до начала репрессий. В глазах Челлини талант и гений выше всякого герцогского титула или кардинальского сана. В то время никто не рисовал просто стоящих в центре комнаты людей. И так как медаль была сделана с большим умением, то эти цеховые оценщики оценили ее много выше, нежели он воображал так медаль осталась у меня в руках и я ничего не получил за свои труды.

И было бы странно, если бы мемуары того времени (например, «Жизнеописания великих полководцев и знаменитых дам» выдающегося французского мемуариста XVI века Брантома) отличались трезвой мерой и авторской скромностью.

Пока мы самым веселым образом беседовали и ужинали, она задержалась немного дольше, чем следовало бы. На эти слова он мне сказал: «Что вы, мой Бенвенуто или вы считаете меня сумасшедшим. » На что я сказал: «Не сумасшедшим, а молодым» и я ему поклялся Богом, что ее я и в мыслях не имею, а вас мне будет очень жаль, если из-за нее вы сломаете себе шею. Но принятых мер оказывается недостаточно и тогда король советует Челлини: «Поступите по вашему обычаю» Исход этой распри решает уже упомянутый длинный кинжал Челлини Таковы нравы. Но самым сильным ударом судьбы был арест.

Так я отнес моего брата домой, как мертвого и, прибыв домой, он пришел в себя с великим трудом. От этих слов мой отец пришел в такое негодование, видя, что также и я того же мнения, что и Пьеро, что с великим гневом сказал ему: «Я всегда знал, что это ты мне препятствовал в этой моей столь желанной цели и это ты сделал так, что меня устранили с моего места во дворце, платя мне той великой неблагодарностью, которой принято вознаграждать великие благодеяния.

Когда я кончил эти слова, Фиренцуола, который был человек очень горячий и смелый, обернулся к сказанному Джаннотто и сказал ему: «О жалкий негодяй и тебе не стыдно применять такие вот способы и приемы к человеку, который тебе был таким близким товарищем. » И с той же горячностью обращаясь ко мне, сказал: «Поступай ко мне и сделай, как ты говорил, чтобы твои руки сказали, кто ты такой». Было мне тогда ровно девятнадцать лет, так же, как и столетию. Здесь я сделал много красивых вещиц и зарабатывал немало мог очень хорошо помогать своему дому. Он родился в 1500, одновременно с новым столетием Чинквеченто, в ночь Дня Всех Святых, после 20 лет ожидания семьёй Челлини наследника.

Я сказал брату: «Иди со мной» и так мы расстались с бедным отцом и, вместо того чтобы дать нам сколько-нибудь денег, потому, что у него их не было, он дал нам свое благословение. Гиперболический стиль Челлини страстный и восторженный: его фантастика неотделима от его чувства жизни, от эстетики «фантастического реализма» его эпохи, питавшей повышенный интерес к идеализированным сказочным приключениям (рыцарские поэмы Боярдо и Ариосто в Италии, роман Рабле о великанах во Франции). Даже гений Леонардо да Винчи не всегда находит поддержку на родине, его грандиозные технические и художественные замыслы остаются неосуществленными и он кончает свои дни в Париже, на службе у французского двора. Каковому синьору я сказал: «Я берусь попасть в самое это солнце» но только что вот бочка, полная камней, которая была тут же рядом с жерлом сказанной пушки, так сила огня и этого ветра, который подымает пушка, сбросит ее вниз.

Сочетание тем в главной скульптуре и рельефе постамента— черта XVI века. На них изображены библейские сцены.

Она пронесла в Национальную галерею и напала на картину «Венера с зеркалом». С этой медалью приключился такой же случай, как и с вазой Саламанки. Когда тот сказал эти слова, Луканьоло взял в руки вазу и долго ее осматривал затем сказал Паулино: «Красивый мальчик, скажи своему хозяину, что он великий искусник и что я его прошу считать меня своим другом, а в остальное не входить». И так как они хотели что-то предпринять, так как их было много, то я, вспылив, взялся за ножик, который у меня был при себе, говоря так: «Если кто из вас выйдет из лавки, то другой пусть бежит за духовником, так как врачу тут нечего будет делать».

Челлини заключают в тюрьму, где его долго держат как человека опасного. Этот идеал великих дел предполагает натуры цельные и решительные. Приходится исполнительным органам применить силу — против самого блюстителя законности. Благородная римская дама тогда сказала: «Будь я на месте этого юноши, я бы ушла себе с Богом».

Служитель этот пришел в такую ярость, что, показывая вид, что одной рукой он берется за шпагу, а другой намеревался и силился вломиться в мастерскую, в чем я ему немедленно воспрепятствовал оружием, сопровождаемым многими резкими словами, говоря ему: «Я не желаю ее тебе отдавать и ступай сказать монсиньору, твоему хозяину, что я желаю деньги за свои труды, прежде чем она выйдет из этой мастерской». За несколько столетий книга «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции» выдержала сотни переизданий. Персей держит только что отрубленную (как мы можем догадаться по потокам крови) голову медузы, высоко подняв ее над собой. Как-то раз среди прочих, после дождика, он гарцевал на коне перед самой дверью Пантасилеи, поскользнулся и упал, а конь на него сломав себе правую ногу в бедре, в доме сказанной Пантасилеи он, несколько дней спустя, умер и исполнил клятву, которую от чистого сердца дал Богу.

Челлини Бенвенуто в очень короткие сроки обрёл много заказчиков. Его воодушевление передалось окружающим и каждый из них работал за троих. А во Франции несколько другие порядки, чем в итальянских городах.

Потом сказал: «О добрый сын мой, с этим в руке ты живи или умри». Уже весь мир был под оружием. Нет в «Жизнеописании» и интереса к психологическому анализу. Страницы мемуаров Челлини — это преимущественно рассказ о его делах, его «Труды и дни».

В последующие годы Бенвенуто занимался обработкой мрамора («Венера и Амур», «Нарцисс», «Аполлон с Гиацинтом», «Ганимед») и изготовлением различных предметов роскоши. Так кончился этот превеселый ужин и этот день и каждый из нас вернулся по своим домам. И вот, взяв лошадь, видя, что он мне не отвечает, я направился к римским воротам. Пока же начну о том, как Богу было угодно, чтобы я родился.

В его характере и стиле жизни много добродушия. Узнав об этом, мой отец, вооружившись, отправился к нему и, в присутствии его отца, которого звали Никколайо да Вольтерра, трубач Синьории, сказал: «О Пьеро, мой дорогой ученик, очень меня печалит твоя беда но, если ты помнишь, я еще недавно тебя предупреждал и все-таки случится между твоими детьми и моими то, что я тебе сказал». Так как окна были заперты, сказанный синьор Орацио решил, что прямо внутри этого солнца, промеж этих двух окон, расположились за столом солдаты и кутят вот таким образом он сказал мне: «Бенвенуто, если ты возьмешься попасть на локоть от этого солнца из этой твоей полупушки, я полагаю, ты сделаешь благое дело, так как там слышен великий шум, так что там, должно быть, очень важные люди». Так решили, такое имя дало мне святое крещение и так я и живу с помощью божьей.

Я сказал этому другу, чтобы он ко мне не подходил, так как я кончен. На что этот же самый ответил, что Бог наверняка так и судил. Над «Персеем», например, он работал девять лет, давая при этом пищу злословию соперников и завистников, утверждавших, что он, золотых дел мастер, не справится с таким большим скульптурным замыслом. Если приглядеться, можно рассмотреть и собаку. Тогда добрый отец сказал, что эти самые дарования будут наибольшей местью, которую за оскорбления, понесенные от его врагов, я бы мог учинить.

Это предельное насыщение стало привычным качеством, оно должно было заставить человека прочувствовать самые нереальные события или явления и оно стало основой «тенденции к натурализму, к вещественности, ошеломляюще осязательному восприятию реального мира», которая (как писал виппер), одновременно со «стремлением человека уйти от реальной жизни в мир чудес» породили феномен маньеристического искусства. Благородная дама, тоже слегка покраснев, сказала: «Ты сам знаешь, что мне хочется, чтобы ты мне служил» и, передавая мне лилию, сказала, чтобы я взял ее с собой и, кроме того, дала мне двадцать золотых скудо, которые были у нее в кошельке и сказала: «Оправь мне ее так, как ты мне нарисовал и сохрани мне это старое золото, в которое она оправлена сейчас». Истекающий кровью, со сломанной ногой, Бенвенуто продолжал двигаться вперед. По сути, правы и те и другие и третьи. Этот был из деревни и еще малым мальчишкой пришел работать к маэстро Санти.

Если мы рассмотрим постамент, то можем придти к выводу, что роскошные украшающие его элементы (подробнее рассмотренные выше)— наложенный декор, за которым скрывается простой куб с четырьмя врезными нишами и профилированными углами. Флорентийцы были настолько поражены огромной творческой энергией, проявленной Челлини, что говорили о нем: «Это не человек, а сущий дьявол, так как он сделал то, что искусство не могло сделать». И вот я с превеликим рвением принялся заканчивать вазу, которую начал для Саламанки. Но только предупреждаю тебя об одном: что, если ты имел соитие, ты не жилец». Лишь в 1518 году он вернулся во Флоренцию.

Юлио Романо, художник сказанный, уехал служить маркизу мантуанскому. Ему нельзя отказать в большой храбрости, он сам пишет о себе, что «не знал, какого цвета бывает страх». На что я сказал: «Мой Тассо, вот ворота, которых ни ты, ни я не заметили и раз уж я здесь, то мне кажется, что я сделал полдороги». Кочевая жизнь Челлини отчасти обусловлена характерной для эпохи страстью к путешествиям, желанием «увидеть свет»: «Мне всегда нравилось видеть свет и, никогда еще не бывав в Мантуе, я охотно отправился».

У Рабле, современника Челлини, любимый герой Панург утверждает, что «человек стоит столько, во сколько он сам себя ценит». Отсюда видно, что Бог ведет счет добрым и злым и каждому воздает по заслугам. И так мессер Бенвеньято обещал, что суд римского губернатора не будет меня беспокоить.

Мстительность, мнительность и вспыльчивость не раз заставляли молодого человека доказывать собственную правоту с помощью кинжала. Он действует прямо и открыто. Этот кардинал дал ему убежище и начал его лечить. Но это стремление руководило им больше в молодости. Мой отец очень обрадовался и ему не терпелось встретить опять того из Восьми, который его оскорбил и, встретив его, он сказал так: «Вы видите, Антонио, что это Бог знал, что станется с моим сыном, а не вы. » На что тот ответил: «Пусть только попадется нам еще раз».

Он тихонько окликнул меня: «Кум. » — так мы называли друг друга в шутку и умолял меня Господом Богом, говоря такие слова, чуть не плача: «Кум мой, я вас умоляю, чтобы вы не делали зла этой бедняжке, так как она ровно ни в чем не виновата». Несомненно, что о своих драках автор мемуаров рассказывает с удовольствием, не без гордости сообщая, как он один ворвался в дом к оскорбителю, где, орудуя кинжалом направо и налево, нагнал страху, как «в судный день» и вышел победителем против дюжины противников. За ним уже установилась прочная слава, что он «всегда хочет делать наоборот», а не то, что угодно заказчику.

Этот точно так же женился и имел четырех детей мужеского пола. Этот епископ был весьма удивительный человек, богатейший, но угодить ему было трудно он каждый день присылал взглянуть, что я делаю и всякий раз, когда его посланный меня не заставал, сказанный Саламанка приходил в величайшую ярость, говоря, что отнимет у меня сказанную работу и даст ее кончать другим. Но самой любимой его скульптурой, над которой он работал каждый день, был «Персей с головой Медузы». Уже само начало мемуаров знаменательно: «Все люди всяческого рода, которые сделали что-либо доблестное (virtuosa) или похожее на доблесть (virtu), должны бы описать свою жизнь».

Авторство остального, приписываемого ему творческого багажа, сомнительна. Как-никак, я нечаянно задал ему большого страха. В итоге он подцепил «французскую болезнь», которая едва не лишила мастера зрения.

У этого юноши была под накидкой чудесная шпага и отличнейшая кольчуга и когда они пришли ко мне, мой отважный отец рассказал мне, как обстоит дело и что ему сказали господа Совет затем он поцеловал меня в лоб и в оба глаза сердечно меня благословил, говоря так: «Сила божья тебе да поможет». Они «. И, ранее бойкий, дерзкий и самоуверенный, он до конца жизни будет ждать выплаты гонорара за Персея (хотя окончательно с ним так и не расплатятся).

«Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентинца, написанная им самим во Флоренции» открывается горделивой генеалогией потомственного горожанина, род которого восходит к полулегендарным временам, когда зачинался город. Наступил самый ответственный и напряженный момент. Буйство Челлини не казалось современникам преступным. Если мы рассмотрим постамент, то можем прийти к выводу, что роскошные украшающие его элементы (подробнее рассмотренные выше)— наложенный декор, за которым скрывается простой куб с четырьмя врезными нишами и профилированными углами.

Эта публикация, сделанная еще на основе искаженного списка, вызвала, однако, всеобщий интерес и в 1771 году появился первый английский перевод мемуаров, а в 1803 году — немецкий (Гёте). И я, чтобы не лишать их такой славы, молчал и восхищенно ими любовался. Когда мы пришли в Сиену, Тассо сказал, что натрудил себе ноги, что дальше идти не хочет и просил меня ссудить его деньгами, чтобы вернуться на что я сказал: «Мне тогда не хватит, чтобы идти дальше а тебе следовало подумать об этом, трогаясь из Флоренции но если это ты из-за ног решаешь не идти, то мы найдем обратную лошадь в Рим и тогда у тебя не будет повода не идти». Когда я вошел, рядом со мной был мой Паулино с серебряной вазой. Болонья, Пиза, Рим, Париж, Флоренция.

Работы мои в эту пору были не особенно значительны вот таким образом рассказывать о них не стоит. Гордым, смелым, неистовым, режущим правду–матку в лицо.

Эти слова ничуть не поколебали меня в моем решении, продолжая говорить ему то же самое. И если папа Климент VII, более тонкий знаток искусства — как-никак из рода Медичи.

Ее спросила та женщина, которую привел с собой Юлио, не нездоровится ли ей. На что я сказал: «Если по этому первому слову вы отсюда не уберетесь, я вас хвачу этой шпагой по голове». Я же, набравшись чуточку смелости, хоть и смешанной с чуточкой застенчивости, покраснел и сказал: «Каков бы я ни был, я всегда, мадонна, буду всецело готов вам служить». Выяснилось, что необычные инструменты звучат просто отвратительно.

Так он ушел из его дома и оба они бурчали друг другу неистовые слова. Это был ларец, копия с порфирового, который перед дверьми Ротонды. Меньше всего это человек книжной культуры. «Таких, как я, ходит, может быть, один на свете, а таких, как ты, ходит по десять в каждую дверь», — бросает он в лицо майордому Козимо I ибо нет, кроме него, человека, который смог бы создать его «Персея». Это, скорее, подход не скульптора, но мастера небольших форм и декоративно-прикладного искусства, который легко разрабатывает изначально заданный объем (вазу, кубок, плакетку), но при построении многосоставной формы теряет общее единство.

Он накопил много простынь, разрезал их на длинные полосы и спрятал в своем тюфяке. Оказывается, что он уже успел «для своей зашиты учинить много этих самых дел».

Единственный дошедший до нас шедевр Челлини-ювелира — это золотая солонка Франциска I, но и она еще при жизни художника, в 60-е годы XIV столетия, во время религиозных войн, дважды была внесена в списки золотых ценностей, подлежащих переплавке и только случайно уцелела. Это в высокой мере пристрастный и эмоциональный стиль человека, который прошел жизненный путь в борьбе с врагами и завистниками, в борьбе с самой судьбой, как бы руководствуясь надписью на одной из своих медалей: «Fortunam virtute devicit» — «Доблестью судьбу победил». Повитуха, которая знала, что они ждут его девочкой, обмыв создание, завернув в прекраснейшие белые пелены, подошла тихонечко к Джованни, моему отцу и сказала: «Я несу вам чудесный подарок, какого вы и не ждали». О ранней карьереЧеллини в Риме известно немного.

Тогда она сказала, что я очень верно их оценил. Сказанный Микеланьоло, сиенский ваятель, делал в это время гробницу умершего папы Адриана. Это был вьюк кирпичей. Талант Челлини так велик, так разнообразен, что он не ограничивается чеканными и ювелирными работами.

Она им конгениальна. Персея можно назвать прекрасным примером скульптуры Италии середины XVI века, замечательным образцом техники литья и выдающимся примером обработки металла (и камня) и причислить его к лучшим работам маньеризма. Знаменитый, ставший уже хрестоматийным, рассказ об отливке «Персея» дает достаточно яркое представление о творческой ярости, творческом раже художника, преодолевающего упорное сопротивление материала, укрощающего своим словом даже неистовство стихий — огня и воды. Среди этих экспонатов много изделий мастеров позднейших эпох или иных стран. И вот мы привязали фартуки за спиной и почти втихомолку дошли до Сиены.

Я же, собираясь не спешить и ее не отдавать, сказал, что торопиться не желаю. Отдельную главу мастер посвятил жадности Медичи. В 60 лет скульптор решил исполнить свою забытую клятву – Челлини женился на Моне Пьера, от которой у него было восемь детей. Потомство охотно приписывало Челлини все шедевры ювелирного искусства. После всяких разговоров и диковинок, о каковых я не хочу распространяться, так как я здесь не для этого: только одно словцо мне надлежит сказать, так как его сказал этот удивительный Юлио, художник, каковой, многозначительно обведя глазами всех, кто там был вокруг, но больше глядя на женщин, чем на остальных, обратясь к Микеланьоло, сказал так: «Микеланьоло мой дорогой, это ваше прозвище «галки» сегодня им идет, хоть они и похуже галок рядом с одним из великолепнейших павлинов, каких только можно себе представить». Бенвенуто было настолько плохо, что он стал готовиться к смерти.

Необычайно интересна и колоритна в этом смысле глава 27-я книги 2-й его мемуаров. С какой теплотой он рассказывает о сестре и ее семье, которой он помогает всю жизнь. Я, который был предводителем всех этих даровитых и почтенных людей, сочтя оскорбленным себя, тихонько, так что никто меня не видел, этого самого настиг, каковой был с некоей своей гулящей девкой и, чтобы смешить ее, все еще продолжал чинить это издевательство. Будучи в Сиене, я подождал нарочного в Рим и к нему присоединился.

Также и среди многих бронзовых медалей мне попалась одна, на которой была голова Юпитера. были более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей приключений. Но и здесь, при дворе герцога Козимо, независимый характер Челлини мешает его жизненному благополучию и он рад бы опять куда-нибудь уехать. Нигде в его произведениях не видно следов особой начитанности.

Группа стоит на постаменте. Мы боялись, как бы на нас не упала крыша. А мой отец ему: «Век буду благодарить Бога, что он его вызволил». С другой стороны, отчасти основываясь на указаниях из «Жизнеописания», такие исследователи, как Плон и другие, могли установить в целом ряде случаев его авторство. А вообще, с «музыкальным адом Босха» связаны десятки вопросов, на которые никто не может ответить.

В 13 лет у будущего скульптора появился интерес к ювелирному делу. Творческая работа Бенвенуто перемежалась со ссорами, драками и скандалами. И дал мне делать прекраснейшую серебряную работу для одного кардинала. Противоречие между натурой Челлини и его местом в жизни движет его биографию и определяет его «превратную и кусачую судьбу».

Мой отец послал ему свои пророческие четыре стиха. Тридцать лет скитаний по разным городам Италии.

Вот таким образом сама по себе находка нескольких подобных между собой лиц среди персонажей Челлини еще не могла служить доказательством обнаружения «автопортретов». Челлини снова попал в крепость. «Гораздо больше горжусь тем, что, родясь простым, положил своему дому некоторое почтенное начало, чем если бы я был рожден от высокого рода».

Но это, видимо, напраслины, возводимые на художника личными врагами. Его этика сближается с «моральным индифферентизмом» Макиавелли и Челлини тогда оказывается неким «хищником в джунглях». Шум был превеликий и дело тянулось немалое время.

На что я сказал: «Я имел его нынче ночью». Он несколько раз впадал в отчаяние и готов был бросить работу и уехать, но затем вновь обретал мужество, чтобы «сразиться со своей судьбой». На немецкий язык книгу перевел в 1803 году сам Гёте, снабдив свой перевод очерком о Челлини и его времени. Несмотря на то что все подозрения были сняты, ювелир провёл в тюрьме целых три года. Мой отец, который был истинный философ, расхаживал и сказал: «То, что Бог мне посылает, всегда мне дорого» и, развернув пелены, увидел воочию нежданного младенца мужеского пола.

Не в этом ли универсальный секрет успеха. Отец всячески пытался развивать их у Бенвенуто, надеясь, что его сын в совершенстве освоит эту профессию. С другой стороны, дождь хлестал с такой силой, был такой ветер, что горн остывал. В том месте стен, куда мы подошли, много молодежи было побито теми, что снаружи здесь дрались что было мочи стоял такой густой туман, какой только можно себе представить я обернулся к Алессандро и сказал ему: «Вернемся домой как можно скорее, так как здесь ничем нельзя помочь вы видите, те лезут, а эти бегут». Этот синьор, который был прегорд, постоял немного и гневно мне сказал: «Мне охота больше не приходить сюда и сделать как раз обратное тому, что я думал сделать для тебя».

Последняя работа привлекает внимание папы Климента VII. Законы грамматические, как и законы юридические, явно его стесняют. Взяв сказанную вазу, Саламанка, чисто по-испански, сказал: «Клянусь Богом, что я так же буду медлить с платежом, как и он тянул с работой». Челлини не историк своего времени.

Колотушек им, видно, при вспыльчивом нраве маэстро достается во время работы немало (а рука у него тяжелая. ), но это тоже в духе обычая. Когда мы подошли к сказанным воротам, часть врагов уже вступила в Рим и наседала на нас.

На это мой отец ответил: «Худое дерево никогда не приносило доброго плода, а наоборот и еще я тебе скажу, что ты худой человек и дети твои будут безумные и бедные и придут за подаянием к моим дельным и богатым детям». Подобные заявления чередуются с обычными проклятиями власти денег и заключают в себе существенный оттенок: у этих «наемных» художников, «кондотьеров искусства», каким является и Челлини, нет внутреннего уважения к тем, кому они создают памятники своими творениями, кого они славословят в литературных посвящениях.

Но художественный такт удержал гуманиста Варки от «подскабливания» и «подправки» неправильного, но сильного языка Челлини, что неизбежно повлекло бы за собой обеднение стиля автобиографии. Слово «вирту» вызывает у итальянца XV–XVI веков целый комплекс представлений. Изображали они, как Пиза была взята флорентинцами и удивительный Леонардо да Винчи взял для выбора изобразить конный бой со взятием знамен, столь божественно сделанные, как только можно вообразить.

Не имея дамы сердца, скульптор погряз в беспорядочных половых связях. Его заказчики и их консультанты должны безусловно в него верить. Мастер делал её в течение восьми лет. С моим вельможей было свыше тридцати смелых людей, всё хорошо вооруженных, чего сказанный мессер Бенвеньято не ожидал. Бенвенуто убедил родителей отправить его на обучение к золотых дел мастеру Бандини. Но я не подымал головы, чтобы на него взглянуть и не отвечал ему ни слова. Вот уж где полный какус.

Не только «из края в край из града в град», но и от одной области искусства — к другой. Едва Принцивалле делла Стуфа, каковой был в числе Восьми, дал мне договорить «пощечина», как он сказал: «Ты ему не пощечину дал, а ударил кулаком».

В 1906 году её переместили в лондонскую Национальную галерею. Я ему напомнил про мои деньги. И все же это еще не объясняет биографии Челлини. Но еще незадолго до рождения Челлини идеал этот красноречиво формулирует Пико делла Мирандола в речи «О достоинстве человека»: человек «по собственному произволу чертит границы своей природы», «по собственному желанию избирает место, дело и цель» своих занятий.

В ночь на 3 ноября 1500 года в семье флорентийского мастера по изготовлению музыкальных инструментов Джованни Челлини родился мальчик, которого назвали «желанным», по-итальянски — Бенвенуто. Заполнив горн кусками бронзы, Челлини с помощниками разжег под ним огонь. Немало драматических страниц посвятил Персею Челлини. В эту пору я много развлекался музыкой и такими удовольствиями, подобными ей.

Все эти различные художества я с превеликим усердием принялся изучать. Едва ли малообразованный Челлини читал философские трактаты. Известно, что тексты пережили две редакции их авторство приписывается Варки.

При этих словах прелестное создание, смеясь, подняло правую руку и дало ему первосвященническое благословение, со многими приятными словами. На что сказанный синьор мне ответил: «Не теряй времени, Бенвенуто во-первых, не может быть, чтобы так, как она стоит, ветер от пушки ее свалил но если бы даже она свалилась, а там внизу стоял сам папа, беда была бы не так велика, как тебе кажется стреляй же, стреляй. » Я, не раздумывая больше, выпалил в самое солнце, как и обещал, точь-в-точь. Образ Челлини, как и воплощенная в нем ренессансная этика «доблести», представляют своими достоинствами, как и своими пороками определенную ступень общественного сознания переходной эпохи: его завоевания и достижения и его примитивность сравнительно с позднейшим развитием. На что я ей сказал, что величайшая награда, желаемая за мои труды, это угодить ее милости.

Но Бенвенуто был так силен духом и телом, что перенесенные испытания не сломили его. Еще Петрарка писал, что «кровь всегда одного цвета.

И первое из них такое: что, так как сказанный мессер Антонио Санта Кроче велел мне спуститься из-под Ангела, чтобы пострелять в некои соседние с замком дома, куда видно было, как вошли некои враги с воли, то, пока я стрелял, в меня грянул орудийный выстрел, каковой угодил в край зубца и отхватил столько, что по этой причине не сделал мне вреда: так как это большое количество все целиком ударило меня в грудь у меня остановилось дыхание и я лежал на земле, простертый, как мертвец и слышал Все, что говорили окружающие, среди каковых очень сетовал этот мессер Антонио Санта Кроче, говоря: «Увы, мы лишились лучшей помощи, какая у нас была. » Подоспел на этот шум некий мой товарищ, которого звали Джанфранческо флейтщик, — этот человек был более склонен к медицине, чем к флейте, — и тотчас же, плача, побежал за графинчиком отличнейшего греческого вина накалив черепицу, он положил на нее добрую пригоршню полыни затем попрыскал сверху этим добрым греческим вином когда оказанная полынь хорошо пропиталась, он тотчас же положил мне ее на грудь, где ясно была видна ушибина. Впрочем, общественные порядки в XVI веке таковы, что поведение Челлини отнюдь не является каким-то вызовом общепринятым нормам морали.

Если — принимая во внимание склонность автора мемуаров к хвастовству — можно и усомниться в совершенной точности передачи подобных дерзких выходок, то в общем свидетельства современников показывают, что он действительно «не умел изображать льстеца». На что я сказал: «Синьор, взойдите, но только один, а там приходите как вам будет угодно». Тогда Микеланьоло, встав, сказал, что папе целуют ноги, а ангелам целуют щеки и когда он это сделал, юноша весьма покраснел и по этой причине преисполнился превеликой красоты. В своей большой работе Челлини использовал прежний опыт.

Исследователи «Жизнеописания» Челлини исходя из этого, часто говорят об «аморальности» флорентийского художника, «не признающего никаких нравственных авторитетов, кроме своей индивидуальной воли». А толкователи Данте этого не поняли Вся эта глава мемуаров достойна занять место рядом с эпизодами о сутягах из «Гаргантюа и Пантагрюэля». Мой удрученный и бедный добрый отец, явясь в Совет, упал на колени, прося помилования бедному молодому сыну тогда один из этих бешеных, потрясая гребнем замотанного куколя, встал с места и с некоими оскорбительными словами сказал бедному моему отцу: «Убирайся отсюда и сейчас же выйди вон, так как завтра мы его отправим на дачу с копейщиками». В это время проходил по улице отец этого моего ученика, каковой был врачом кардинала Якоаччи и жил у него на жалованье и ученик этот и сказал отцу: «Зайдите, отец, посмотреть Бенвенуто, которому нездоровится немного и, он лежит». В конце концов, кардинал выдал Челлини папе, получив за это выгодную церковную должность.

Cкульптура «Персей», расположенная возле нового главного дворца (резиденция герцогов переехала из палаццо Медичи в символ бывшей республиканской вольности— Палаццо Синьория) становится программным памятником Козимо I Медичи. Но убежище оказалось ненадежным. В эту пору я сделал серебряную вещицу барельефом, величиной с руку маленького ребенка. На протяжении нескольких веков Италия становится поставщиком даровитых художников и государственных деятелей для соседей и тип странствующего художника или артиста, как и тип крупного авантюриста (Казанова, Калиостро), связан с европейской культурой XVI–XVIII веков именно с Италией (вспомним «Египетские ночи» Пушкина).

Папу Павла III он, как утверждал кое-кто, назвал «разодетым снопом соломы» и тот ему в свое время это припомнил. Тогда он рассмеялся и, снова порумянев лицом, наиприветливейше мне сказал: «Мой Бенвенуто, я тебя люблю как только могу и, когда настанет время, чтобы Богу было угодно, я тебе это докажу дал бы Бог, чтобы ты их убил, обоих этих мошенников, так как один причина этих великих бед, а другой, быть может, будет причиной и худшего». Челлини вручают повестки — и вот он в зале суда.

Вот таким образом во Франции у Челлини сразу возникает ряд процессов с соседями, с натурщицей и т. д. Артиллерийское искусство, к которому он, по его признанию, даже «более склонен», чем к ювелирному. Так как по праздникам я охотно ходил смотреть древности, копируя их то в воске, то рисунком и так как эти сказанные древности сплошь развалины, а в этих сказанных развалинах водится множество голубей, то мне пришла охота применить против них пищаль и вот, дабы избегать общения, устрашенный чумой, я давал своему Паголино на плечо пищаль и мы с ним вдвоем отправлялись к сказанным древностям.

«Насколько больше заслуги построить дом, чем обитать в нем Благородство — атрибут доблести», — учил гуманист Поджо Браччолини. Помимо этого, Бенвенуто освоил изготовление печатей и искусство эмали. Папа прислал ему сказать, чтобы он ехал туда и благо ему будет. Время пощадило и лучшие творения Челлини-скульптора: бронзового «Персея» и две замечательные модели к нему (Флоренция), мраморное «Распятие» (Эскуриал), бюсты Бандо Альтовити (Бостон), Козимо I (Флоренция), а также «Нимфу Фонтенбло» (Лувр), «Борзую» (Флоренция) и некоторые другие работы. Когда я вернулся в мастерскую, у Луканьоло были в свертке деньги, полученные за вазу и, когда я вошел, он сказал: «Дай-ка сюда для сравнения плату за твою вещицу рядом с платой за мою вазу».

Выходить на улицу без шпаги и кинжала было небезопасно даже днем. Творческие сомнения в своих силах ему неведомы. Все те лица, которые были при этом, радостно его спрашивали, какое ему дать имя.

Отметим, что Веласкес закончил её писать в 1651 году. Этот юноша начал их читать и прочел их все это настолько умножило его бесконечную красоту, что невозможно было бы и сказать. Тогда Бенвенуто приказал собрать все имевшиеся в доме оловянные блюда, чашки и тарелки.

На каковые слова я им показал дуло пищали с зажженным фитилем и громким голосом закричал: «Нехристи, предатели, нешто громят таким способом дома и лавки в Риме. Скажу при этом только о некоторых примечательных и более редких вещах. По своему происхождению и жизненной школе он ближе стоял к простому народу. Он лежал на тюфяке, брошенном на пол и пропитанном водой. Причиной тому была служба этой проклятой музыке.

Узнав некоторых из них, я сказал: «О дармоеды, если вы не уберетесь отсюда и если хоть один осмелится ступить на эту лестницу, то у меня здесь два заряженных фалконета, каковыми я из вас сделаю порошок и подите сказать кардиналу, что я сделал то, что мне было приказано моими начальниками и это было сделано и делается в их же, духовенства, защиту, а не в обиду им». Под каждой из них в картуши находится текст. Наконец он приходит к выводу, что перед ним настоящая картина ада, а судья, «этот удивительный человек — истинный облик Плутона». Флоренция, признание у прославленных мастеров ее «чудесной школы», влечет его к себе и он часто приезжает в родной город, но не задерживается в нем подолгу. Уже наступила ночь и тьма, а римские ворота не запирались.

Эти работы были гораздо красивее и гораздо прочнее турецких по многоразличным причинам. Моих денег было вдвое больше, чем его так что все эти глаза, которые было уставились на меня с некоторой усмешкой, тотчас же, повернувшись к нему, сказали: «Луканьоло, эти деньги Бенвенуто, которые золотые и которых вдвое больше имеют гораздо лучший вид, чем твои». Эротизм «Венеры с зеркалом» зашёл так далеко, что эту картину считали самой откровенной работой того времени. На это папа сказал: «Так это сын маэстро Джованни. » Тот сказал, что это я и есть.

К примеру, большая роль в триптихе отведена фигурам музыкантов. В последующие годы юный Челлини много путешествовал по Италии, обучаясь у лучших ювелиров. Тогда врач ко мне обернулся и сказал: «Раз уж я здесь, я хочу тебя лечить.

И вдобавок меня постигло еще и то, что начался пожар в мастерской. На рисунке девять (рис. 9), на крайнем справа фото, представлено лицо человека, обнаруженное на барельефе «Спасение Андромеды» работы Челлини, Флоренция. Так, к своему неудовольствию, я продолжал играть до пятнадцатилетнего возраста. Жизнь Бенвенуто Челлини вел беспокойную и кочевую.

Имя ему было Франческо, сын Филиппо и внук Фра Филиппо, превосходнейшего живописца. Герцогу Козимо, в ответ на его сомнения, он прямо дает понять, что «его светлость» «не разбирается в искусстве». Через жизнь он проходит «с открытыми глазами и с доброй охраной и отлично вооруженный, в кольчуге и наручах». 9 лет отделяют восковую модель от конечного результата. Ему легко прощают убийства, но не строптивость и дерзкую независимость.

На ней я отправился к живописцу Россо, каковой жил за Римом в сторону Чивитавеккьи, в одном местечке графа делльАнгвиллара, называемом Черветера и, отыскав своего Россо, каковой чрезвычайно обрадовался, я ему вот таким образом сказал: «Я приехал делать с вами то же самое, что вы делали со мной столько-то месяцев тому назад». Девиз поддерживающего небесный свод Атланта на одной из его медалей: «Summa tulisse juvat» — «Высшее сладко нести» — мог бы стать творческим девизом самого Челлини. Но спокойно работать ювелиру мешали некоторые события его беспокойной жизни. Проспер Мериме писал в предисловии к Хронике царствования Карла IX.

Вот таким образом этот дворецкий не давал мне вымолвить ни слова, говоря: «Живо, живо, неси вазу». Прав был Гёте, когда писал, что «Челлини обязан своей славой едва ли не больше своему слову, чем творениям» ибо «своим пером, едва ли не вернее, чем резцом, он оставил прочный памятник себе и своему искусству». С происхождением «Писающего мальчика» связано множество легенд. Начинало светать и ему грозила опасность быть замеченным.

А некоторые инструменты по виду отличаются от настоящих. Малое время спустя неблагодарный Пьеро от этого увечья умер.

Его помощники признают, что он себя показал «не человеком, а сушим великим дьяволом» и «сделал то, чего искусство не могло сделать и столько великих дел, каковых было бы слишком даже для дьявола». Лишь в 1931 году «Academia» выпустила образцовое издание «Жизнеописания». Так и сделали. Независимо от оценки критика — осуждает ли он такую позицию «по ту сторону добра и зла» или восхищается ею, — это чудовищная модернизация, это искажение реального образа автора мемуаров.

Игра на флейте и корнете, которой он впервые обратил на себя внимание папы Климента VII. Пантасилея бросилась бегом в церковь по соседству.

Правая рука с мечом отведена чуть назад. В это время приехал во Флоренцию один ваятель, которого звали Пьеро Торриджани, каковой прибыл из Англии, где он прожил много лет и так как он был очень дружен с этим моим учителем, то каждый день приходил к нему и, увидев мои рисунки и мои работы, сказал: «Я приехал во Флоренцию, чтобы набрать как можно больше молодых людей так как имея исполнить большую работу для моего короля, я хочу себе в помощь своих же флорентинцев а так как твой способ работать и твои рисунки скорее ваятеля, нежели золотых дел мастера, то, благо мне предстоят большие работы из бронзы, я в одно и тоже время сделаю тебя и искусным и богатым». Эта рана и была причиной, почему больше, чем все остальные, этот мессер Бенвеньято ругался на этот их перуджийский лад, говоря: «Клянусь господним, я хочу, чтобы Бенвеньято научил Бенвенуто, как жить».

Двигаться он не мог, так как нога еще не зажила. Мессер Бенвеньято, видя, что зал наполняется таким множеством людей, сказал: «Мы просим вас о мире и ни о чем другом». Я же, оглушенный его криками, взглядами и смехом окружающих, заглянув этак малость в свой сверток, увидав, что там все золото, у края прилавка, потупив глаза, без малейшего шума, обеими руками сильно кверху поднял мой сверток, каковой и опорожнил, вроде как мельничный насып. Это явно не его сфера. Они очень гордились, когда видели, как юноши вроде меня приходят учиться в их дом.

---