Баня Зинаида Серебрякова

Художник: Серебрякова Зинаида ЕвгеньевнаРусская баня

И не только со мной, а со всеми она была такой же ласковой. 1903–1905 годы были освещены для двадцатилетней Зинаиды Евгеньевны большой любовью. Утром заходит на кухню – здоровается и улыбается. И все же даже в этих набросках ощущается восхищение художника своими моделями.

Пейзаж, благодаря своей лаконичной и ясной композиции и строгому, лишь на первый взгляд простому цветовому решению, приобретает несомненную монументальность, которой лишена лежавшая, по-видимому, в его основе пейзажно-жанровая композиция «Окапывают деревья в саду», где внимание художника было сосредоточено на живописных пятнах одежды работающих крестьянок. Однако ей пригодился его ценный совет: «видеть общее при рисовании, а не рисовать по частям». В другом письме она сообщает сыну о воссоединении семьи: «Боря приехал. Летние месяцы 1908–1909 годов проводят в Нескучном также Евгений Евгеньевич Лансере с женой Ольгой Константиновной во время перестройки их дома в селе Усть-Крестище под Курском.

Она была шатенка и тоже с великолепными красками лица. Не случайно не по-детски напряженный, ожидающий взгляд маленькой Кати передан с таким вдумчивым мастерством. Долгое время не было мастерской. Летом Зинаида Евгеньевна старается жить в Нескучном не в «большом доме», а на хуторе мужа, где, как пишет мать, «больше солнца» и «чувствуется молодое хозяйство».

• Зинаида Серебрякова: жизнь в картинах
• ШЕДЕВРЫ РУССКОЙ ЖИВОПИСИ, ЧАСТЬ 2 — ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА
• Русская живопись: Зинаида Серебрякова (378 работ)
• Шедевры живописи Зинаиды Серебряковой
• Зинаида Серебрякова — главные новости о персоне
• Русское искусство: Зинаида Серебрякова

Конечно, юную свою племянницу он «образовывал» более энергично и у нее на много лет остались впечатления от его «уроков» и вообще от этой поездки. Это «существование как отражение» служит ей (может быть, абсолютно подсознательно) своеобразной «защитой», границей между собой и зрителями, существование которой особенно характерно для целомудренной и скромной Серебряковой — человека и живописца. Однако прежде всего необходимо обратиться к автопортретам этого последнего ее «российского» периода. Это хорошо иллюстрируют «Портрет Елены Браславской» и «Портрет танцовщицы Иветт Шовирэ».

Но еще убедительнее доказывает невозможность для нее жить, не рисуя, альбом «тенишевского» месяца, полный портретных зарисовок соучениц — очень метких и, по существу, уже профессиональных. И нужно ли сходство. Именно отсюда, по её мнению и проистекают «целомудренная красота и душевная чистота, которыми пронизано изображение обнажённого тела». В картине «Крестьянка с квасником» изображена Поля Гречкина (Молчанова) из села Нескучное. Это увлечение «Зинки», как называли ее близкие, было воспринято в семье Лансере-Бенуа как нечто само собой разумеющееся, хотя, конечно, всерьез к ней пока никто не относился. Выдержанный в холодноватых «чистых» тонах, единообразие которых разбивается редкими яркими вкраплениями (желтый кувшин слева), он радует глаз своей «целомудренностью», простотой, сдержанным изяществом.

Обед». — А. Р. ), «Отдыхающая крестьянка» и многие другие, поражают зрителя своим широким письмом, силой и хорошим рисунком. Татьяна стала театральным художником, а Евгений – архитектором-реставратором. Сюда приходят кто хочет прямо с улицы. Сохранились (главным образом в Русском музее) переплетенные в холст небольшие альбомы, заполненные рисунками Зины 1899, 1900 и 1901 годов.

Дети — Евгений Борисович Серебряков (1906—1991), Александр Борисович Серебряков (1907—1995), Татьяна Борисовна Серебрякова (1912—1989), Екатерина Борисовна Серебрякова (1913). Самое интересное это класс croquis (набросков. — А. Р. ). Мы работаем в зимних пальто, не раздеваясь. И в этом смысле выставка не подведет дирекцию Третьяковки и не даст шанса высокоморальным зрителям проявить бдительность: ничего «такого» в экспозиции не будет.

Ее карандашные портреты — особенно весьма удачное профильное изображение, по-видимому, горничной или кухарки Федосьи — отличает твердый, становящийся все более уверенным штрих — особенность творческого «почерка», явно присущая ей с самых первых серьезных карандашных проб. Эти светлые, полные гармонии пейзажи лишены какой бы то ни было «мирискуснической» стилизации, зато овеяны тонким чувством поэтической грусти, питаемой вдохновлявшей Серебрякову ее всегдашней любовью к Пушкину. Художник Константин Сомов, неоднократно помогавший в Париже Зинаиде Серебряковой, рассказывал: «Она такая жалкая, несчастная, неумелая, все ее обижают». Помимо радости от живописи, жизнь девушки озаряла еще одна большая радость – любовь. Затем в духе богатых и гедонистических 2000-х годов – специальная тематическая выставка «Обнаженные» в Русском музее, а спустя шесть лет в Третьяковcкой галерее – экспозиция парижского наследия художницы.

На обратном пути специально ради посещения музеев поехали через Вену. В отличие от статики интеллектуальных портретов, народ она всегда изображала в действии. Дети целые дни томятся в пыльном дворе, где нет ни травинки».

1. Читать онлайн Зинаида Серебрякова автора Русакова Алла Александровна – – Страница 91
2. Зинаида Серебрякова: несгибаемая гармония
3. Зинаида Евгеньевна Серебрякова: обнаженная натура
4. Серебрякова Зинаида Евгеньевна (1884 – 1967)
5. Звоните по телефонам:7 812 389-39-84 справочный телефон

Свои прекрасные каштановые волосы делила на прямой пробор и закладывала в узел на затылке (примерно с 1913 года — и уже до конца жизни — стала носить челку). Екатерина Николаевна сообщает сыну 26 октября: «Зинок все еще работает над московками (персонажами картины. — А. Р. ). Мальчиков часто брала с собой на Донецкое городище на берегу реки Уды — приток Северного Донца (для поисков и сбора археологического материала. — А. Р. ).

Но как художник она сформировалась в Петербурге. Е. Дорош, конечно, прав в том, что «деревенский мир» с пушкинских времен до начала XX века внешне изменился сравнительно мало.

Именно этой атмосферой уюта, радости и гармонии картина художницы нам так дорога.

1. Отправить запрос на изготовление копии
2. Зинаида Евгеньевна Серебрякова 18
3. Каксложилась судьба первой художницы России
4. «Семейная» выставка завершает свою работу
5. ВГалерее «Листок» пройдёт лекция ивыставка автопортретов разных эпох
6. Вгалерее «Листок» состоится лекция «Эволюция автопортрета»
7. Влондонских аукционных домах начинается сезон «русских торгов»
8. Живопись русских художников — начала ХХвеков представили вмузее изобразительных искусств Удмуртии

Можно вспомнить ранние образцы творчества Серебряковой на детскую тему: полные симпатии к юным моделям изображения крестьянских детей конца 1900-х годов, например «Спящую Галю» или живые, обаятельные темперы, где в качестве натурщиков выступали дети художницы, — «Так заснул Бинька (Женя Серебряков)» 1908 года, портрет задумавшегося Жени, «Шура спит», «Играющий Шура» (все созданы в 1909 году), композиционный набросок «В детской. Эта картина, оставшаяся в «тематической области» детского портрета классическим образцом не только живописного, но и человеческого — материнского мироощущения, открыла, по существу, целое направление в последующем творчестве Серебряковой, в котором, по словам Александра Бенуа, «она не знает себе соперников». И он устроил дамам великолепные художественные и культурологические экскурсии. Судя по всему, богатые заказчики встречались нечасто: «Зике нужно много, чтобы нас прокормить, но пока живем все ее старыми работами.

Это, безусловно, шло на пользу и ее искусству. Екатерина Николаевна старалась давать побольше морковки детям. Несомненно, это одно из самых лирических произведений Серебряковой, чисто живописными средствами очень много рассказывающее о ее жизни в это время. Эта любовь к России, облику и характеру ее людей, ее пейзажам, ее селам и деревням, вообще к «духу» ее жизни — вернее, к ее душе — определила, по сути и характер творчества его младшей дочери. Она выступила перед зрителем как необычайно привлекательный художник, одарив, по словам Александра Бенуа, «русскую публику улыбкой во весь рот» — бесхитростным и очаровательным автопортретом «За туалетом» — на грани 1909 и 1910 годов. Теперь же, после свадьбы, встал вопрос о дальнейшем обучении. В мотиве серебряковской «Купальщицы» и его живописном воплощении дает о себе знать характерная для русского модерна возможность «разновариантной стилизации» — гармоничного сочетания непосредственного видения натуры с чертами неоклассики и Нового стиля в композиционном решении: изысканном и в то же время живом повороте фигуры, в выраженности линейной ритмики и особой уравновешенности, в безупречно найденных контрастах цветового решения.

• Русский музей устроил революцию вБолонье
• Каксделать шедевр изшвабры итряпки
• 52главных человека измира современного искусства, которых нужно знать влицо
• Банк ВТБстал генеральным спонсором выставки вТретьяковской галерее
• Дмитрий Медведев посетил выставку «Некто 1917»
• 8величайших голых женщин вмировой культуре
• Выставка «Мывсердце унесли ссобой Россию» пройдет вКраснодаре
• Москвичам устроят «Революцию взвуке»

Затем, под влиянием жизненных реалий — отсутствия в деревне мужчин вследствие всеобщей мобилизации — Серебрякова делает героинями «Жатвы» девушек, чьими тонкими чертами лица и стройными, сильными фигурами она постоянно восхищалась. Она тщательно готовилась к ней, очень волновалась в период ее проведения. И не нужно быть учеником.

Они очень доброжелательно были отмечены в печати — в каталожной статье Г. К. Лукомского и в «Художественном письме» А. Н. Бенуа. А время идет и я бьюсь все на том же месте», – в отчаянье пишет она матери.

Очевидно, вскоре по приезде в Петроград Серебрякова создала графический автопортрет. В одном из писем матери из Нескучного Зина восторгается: «Как здесь чудно, как хорошо, вчера мы сорвали первую зацветшую ветку вишни и черемухи, а скоро весь сад будет белый и душистый: за эту ночь (шел теплый дождичек) весь сад оделся в зелень, все луга усеяны цветами, а поля ярко-зеленые, всходы чудные». Выставка в СССР стала для нее большим праздником. Тата оказалась живой, шаловливой девочкой, Катя более тихой, спокойной. Занятия ее все так же продолжаются, т. е. Сразу же подчеркнем, что Серебрякова органично и последовательно проводила в своей живописи принципы реализма, но не традиционного «девятнадцативекового», «передвижнического», а обогащенного новыми живописными достижениями, новыми содержательными и стилистическими исканиями, как это было свойственно и ее старшим современникам — от В. А. Серова, К. А. Коровина, И. И. Левитана, М. В. Нестерова до «мирискусников».

Обед. Сохранились ее уже вполне серьезные учебные рисунки и даже акварельный этюд натурщика. Управляющий не на шутку рассердился, начал их ругать и гнать прочь. Сама же Зинаида Евгеньевна в письмах в Петербург обращается к мужу с просьбами: «Пожалуйста присылай иногда Огонек, я буду давать его раненому Петру», — Петру Васильевичу Безбородову, крестьянину из Нескучного, чью жену Марину она неоднократно рисовала и писала. «Мама очень боится отпускать Зину в Нескучное без хороших докторов и, главное, что в первый раз, — пишет Мария Евгеньевна брату Николаю. — Зина же ничего не хочет знать кроме Нескучного и не боится ехать туда рожать, споры насчет этого идут каждый день». Поехали наниматься на работу. Она жаловалась, что у нее нет натуры для Нарцисса.

• Обжорный ряд, дыни игорох: чтоелимосквичи впрошлые века
• Зинаида Серебрякова: первая художница России
• Всемирный подниматель настроения)))
• Работы художника — Серебрякова Зинаида Евгеньевна
• Картины художника Зинаиды Серебряковой
• Описание картины Зинаиды Серебряковой «Баня»

Но все-таки и их отличие от ранних работ разительно. Вскоре к ним присоединился Александр Бенуа, для Зины – «дядя Шура». В 1910 году на выставке Союза русских художников был представлен автопортрет «За туалетом» почти никому не известной художницы Зинаиды Евгеньевны Серебряковой (1884-1967).

Чтобы претворить в жизнь эти намерения и создать новый реализм, очищенный от всего, что друзья считали устаревшим и, вместе с тем, показать достижения современного европейского искусства, Дягилев самостоятельно (Бенуа с семьей находился в это время в Париже) организовал открывшуюся 15 января 1898 года в Петербурге Выставку русских и финляндских художников в числе последних в ней принимали участие известные и популярные в Европе художники А. Эдельфельт, Э. Эрнефельд и А. Галлен-Каллела. И вот теперь снова Серебрякова в Третьяковке. Другие детали мы узнаем из ее письма, отправленного тогда же А. Н. Савинову: «Я решила остаться на хуторе — в имении моего мужа (рядом с Нескучным), где дом был маленький и его можно было протопить зимой легче, чем большие высокие комнаты Нескучного. Очень сдержанные по живописному решению и композиции, без всяких «изысков» и «придумок», они поражают точностью характеристик, вполне реализованным стремлением передать душевную жизнь модели и ясно выраженной любовью живописца к портретируемым. Например, Марине Цветаевой это удалось.

В нарушение академических канонов композиция срезана краями полотна, что «вносит ощущение фрагментарно увиденной и живо запечатлённой сцены»— такой приём был характерен для живописи начала XX века27. Картины Серебряковой «Баня», «Крестьяне», «Жатва», «Беление холста», «Спящая крестьянка» можно объединить в цикл, название которому – «Любовь к России». В марте 1903 года семья Лансере переезжает с юга Италии в Рим, где тесно общается с также впервые посетившими Вечный город Александром Николаевичем Бенуа, его женой Анной Карловной и их детьми, а также живущими вместе с ними «мирискусницей» А. П. Остроумовой и ее подругой К. П. Труневой. О том, как складывалась жизнь Зинаиды Евгеньевны и ее семьи во время более чем годичного пребывания в Харькове, лучше всего повествуют воспоминания Галины Илларионовны Тесленко — в то время совсем молодого геолога, научного сотрудника музея, с которой очень сблизилась Серебрякова в этом «музейном» году.

К. А. Сомов, часто помогавший заведующему Художественным отделом Русского музея П. И. Нерадовскому и очень тепло относившийся к Зинаиде Евгеньевне, записал в дневнике 26 апреля 1916 года: «Ездил к Серебряковой выбирать рисунки для музея АлександраIII и для Гиршмана (В. О. Гиршман — московский промышленник и коллекционер. — А. Р. ), она стеснялась и все отговаривала меня смотреть и брать». Но, безусловно, главное для нее — рисование. Еще более показательны ритмизованность решения картины и характерная для модерна «остановленность» действия во времени. Именно он еще в 1890 году стал инициатором создания «Общества самообразования» — «истинной колыбели» «Мира искусства». Блестящий художественный критик, во многом определявший (особенно в 1900-е — начале 1910-х годов) «взгляды эпохи» на искусство, он сам являлся тончайшим художником — графиком, живописцем и театральным декоратором, одним из вдохновителей и сотрудников парижских «Русских сезонов» С. П. Дягилева, активнейшим участником восстановления и создания музеев и театров в первые годы советской власти. Стремясь к одухотворению искусства интенсивным чувством взамен простой и часто примитивной содержательности, к обновлению его формальных качеств, к выработке гибкого и выразительного живописного языка, молодые мастера — и петербуржцы, группировавшиеся вокруг Бенуа и более зрелые москвичи — не посягали на основы реалистического метода. Наряду с участниками выставки, которые в ближайшем будущем составили «ядро» «Мира искусства» (самого А. Бенуа, К. Сомова, Л. Бакста, Е. Лансере), к этому выступлению были привлечены и московские художники-новаторы из числа «младших передвижников», к чьему творчеству уже давно с восторгом приглядывались петербуржцы во главе с Бенуа.

С «красавицами же тринадцатого года» (Анна Ахматова), например с Саломеей Андрониковой, да и с самой Ахматовой, в будущем моделями Серебряковой, она в те годы, по-видимому, вообще не была знакома. Екатерина Николаевна, со свойственным ей стоическим взглядом на происходящее, пишет сыну: «Переезд совершили благополучно», но Г. И. Тесленко на основании вестей, полученных от Таты, представляет иную картину поездки: «Ехать было очень тесно, в особенности трудно было устроиться на ночь Соседи попались плохие: всю ночь играли в карты, мешали спать и были очень грубы». Однако назначенные на октябрь выборы не состоялись из-за обострения политической ситуации. Относится она к своим работам критически — на многих из них стоит ее надпись «худо» или «очень худо».

А вот нас ничто не останавливало и почти каждый вечер мы приходили на Конторскую. По словам Эрнста, в этом произведении Серебряковой «дано было почувствовать и передать выражение женственности, весь узор её, мягкий и простой»9. Но ни она, ни ее дочь не унывают. Тогда же в имении живут обычно и сестры Зинаиды Евгеньевны со своими семьями, часто гостят соученики Бориса Анатольевича с одним из них он собирается «для собственного назидания» проектировать деревянный железнодорожный мост через Муромку.

Но побеждает Зинаида Евгеньевна в начале мая мать пишет Николаю Евгеньевичу: «Пригласили мы из Липцев акушерку, очень симпатичная дама и она дала Зике еще с небольшим месяц гулять, так что Зинок с увлечением принялся рисовать масляными красками яблоньки, а также скотный двор». Содержание и форма ее «крестьянских» работ, а также те задачи, которые она ставила перед собой, оставались — при всей ее чуждости новаторским тенденциям живописи десятых годов — современными. Там много солнца, небо безоблачно, а рожь волнуется как море. На ее лице всегда была улыбка. Я там в центре стою, нагнувшись, но лицо мое закрыто женщиной, сидящей с тазиком. Серебрякова не приукрашивает натуру, рисует девушек такими, какие они есть, со всеми индивидуальными особенностями и неправильностями сложения.

Все они постоянно были заняты творчеством — рисовали, ходили на этюды. Тогда я оставалась у них ночевать. Образ, созданный Серебряковой, несколько неожидан, в нем нет резкости и оригинальности облика Ахматовой, привлекавших многих мастеров зато от большинства ее портретов других и очень известных живописцев (например, работ Н. Альтмана или Ю. Анненкова) это изображение отличается гораздо большей мягкостью, женственностью, очарованием и особой проникновенностью, чуткостью к сложному духовному миру великой «модели». Весной 1901 года Зина закончила курс Коломенской гимназии. В творчестве Серебряковой — и особенно в автопортрете «За туалетом» — мы встречаемся как раз со слиянием реалистического взгляда на мир (причем принципиально реалистического, что характерно для всего ее мироощущения) с несомненными и весьма существенными и даже типичными для произведений модерна чертами. Наконец мужики согласились положить ее на землю и делать ей искусственное дыхание (они долго боялись класть на землю, так как поверие, что тогда утопленник умрет, а никто не хотел положить под тело одежду, пришлось скинуть мне свое платье и юбку). Цель обеих работ — не провозглашаемая, конечно, Серебряковой, но, по-видимому, существовавшая, — создание романтического портрета-картины.

Однако эти портретные работы оказались лишь предшественниками произведения, сразу выдвинувшего ее в первый ряд русских живописцев этих лет, — автопортрета «За туалетом», характеризующего эпоху своего создания с такой же точностью, как «Девушка, освещенная солнцем» Серова — вторую половину восьмидесятых годов XIX столетия, а «Купание красного коня» Петрова-Водкина — начало 1910-х годов. Искания Серебряковой, намеченные этой картиной, шли вразрез с тем направлением, в котором открывали новые горизонты живописи ее сверстники — «бубнововалетцы» во главе с П. Кончаловским, И. Машковым, А. Лентуловым, Р. Фальком неопримитивисты — в ту пору — М. Ларионов и Н. Гончарова, не говоря уже о К. Малевиче и П. Филонове. Устраивала она праздники и летом на свежем воздухе. Широкой, размашистой кистью нейтральным тоном тер-де-сиены и ярким сияющим баканом проложены им канва рисунка и большие массы фона и одежды. Внук — Иван Николаев, художник.

Требуйте, товарищи, выборов, прямых, равных и т. д. Каждый в своем роде. Г. И. Тесленко была очень наблюдательной: данная ею оценка самоотверженности Екатерины Николаевны и ее роли в жизни семьи абсолютно справедлива точно подмечены причины «раздражительности» Зинаиды Евгеньевны. Это был период расцвета творчества талантливой художницы.

Еще совершеннее по живописным достоинствам и образному решению ставшая классической композиция «Крестьяне. «Какой интересный там музей, сколько оригиналов и несмотря на то, что мы прямо из Италии, — делится своими восторгами Екатерина Николаевна в письме оставшимся в Риме Бенуа, — мы все же наслаждались старичками — как прелестен там Брейгель». Младший же сын Николая Леонтьевича, «Вениамин» семьи — «Шуринька», а для Зинаиды Евгеньевны — «дядя Шура», Александр Николаевич Бенуа стал крупнейшим деятелем русского искусства, «строителем» художественной культуры Серебряного века — конца XIX и первых десятилетий XX века.

Она любила нас всех: кухарку, няню, считала нас своими. Взгляд Серебряковой на женское тело (а ее картинный мир – это мир без мужчин, портреты – другое дело) – взгляд художника-классициста, точнее, неоклассициста, ценящего форму. Надо сказать, что выставка, весьма неодобрительно воспринятая дедушкой и «старшими дядями» Альбертом и Леонтием Николаевичами Бенуа, присоединившимися к распространенному мнению о ней как «декадентской», очень понравилась Екатерине Николаевне, что не могло не повлиять и на восприятие увиденного там будущей художницей. Осиротевшая семья стала жить с дедом Николаем Леонтьевичем Бенуа и бабушкой Камиллой Альбертовной, урожденной Кавос, в их огромной квартире так называемого «дома Бенуа» на Никольской улице (ныне улица Глинки, 15). Его творчество было чуждо Серебряковой и специфической философичностью и живописными качествами однако он более чем кто-либо из русских живописцев десятых годов способствовал возрождению картины в русском искусстве своими произведениями, начиная от «Сна», «Играющих мальчиков» и «Купания красного коня», не говоря уже о более поздних работах. До сих пор питались пшеном из Нескучного (привезли еще осенью). Более того, они сами стали создателями модерна в России в эпоху, которую в Германии называют Jahrhundertwende — «поворот столетий», что точнее определяет движение и характер времени, чем французское Fin de siecle («конец века»).

Его творческая деятельность относится к середине — второй половине XIX столетия — времени, определяемому специалистами как «ретроспективно-эклектический период в архитектуре». Трое детей изображены сидящими за столом: задумчивый, так похожий на отца блондин Женя Шура с живым внимательным взглядом, обернувшийся к зрителю (и художнику) и только что вышедшая из младенчества решительная Тата с огромными карими глазами. В воспоминаниях Тесленко упоминаются портреты, которые писала в 1920 году Серебрякова. Наконец, 1 декабря, после тяжелых сборов, семье удалось выбраться из Харькова.

При взгляде на эту картину, как обычно, мастерски скомпонованную и тонко пронюансированную, возникает ощущение, что в тему группового портрета художником был сознательно внесен иносказательный смысл. Принадлежа к католическому вероисповеданию, Лансере, тем не менее, являлся носителем «пламенного русского национализма», о котором с мягкой иронией пишет А. Н. Бенуа в «Моих воспоминаниях». То, что нехотя, «сквозь зубы» и только частично признавалось в советские времена, теперь можно считать неоспоримым: создатель и идейный вождь «Мира искусства», А. Н. Бенуа, по сути, основатель современной отечественной науки об искусстве. Эта работа обычно неправильно датируется 1917 годом на самом же деле она относится к тому же времени, что и описанный выше «Автопортрет с дочерьми», к 1921 году, когда вернувшаяся в Петроград семья Серебряковых уже обосновалась в «доме Бенуа» на улице Глинки (заметим, что об анфиладе комнат в квартире Зинаиды Евгеньевны упоминает в воспоминаниях и Г. И. Тесленко). Характер этого произведения, при его кажущейся неожиданности и исключительности в те годы — в подлинном искусстве, а не в «масс-культуре», — отнюдь не случаен. Она рисует и раненых русских солдат, находившихся на излечении. В Нескучном я была 10 дней.

Она снимала маленькие комнаты в самых дешевых отелях. Как тут опять не вспомнить ее отца Евгения Александровича Лансере: как он боготворил Россию, каким был замечательным наездником и «знал лошадь как никто». Он работал в Тбилиси и был командирован в Париж решением Наркомпроса Грузии. Но ведь они играли такую большую роль в ее жизни.

В какой-то мере отказ Серебряковой от первых вариантов «Жатвы» мог иметь причиной неудовлетворенность известным их «бытовизмом», свидетельством которой стало уничтожение картины изображавшей отдых крестьян, от которой художница оставила лишь фрагменты — «Двух девушек» и «Обед». Для очень сложной и непривычно динамичной для нее композиции «Диана и Актеон» художница пишет темперой несколько больших эскизов: все действующие лица даны на них в необычно резких для Серебряковой, но в то же время точно сгармонированных движениях и поворотах (надо отметить, что эскизы Серова решены совсем по-иному — в монументальных и уравновешенных формах). Ее вещи, как большая «Беление холста» (Третьяковская галерея), «Отдыхающие жнецы» (автор имеет в виду, очевидно, картину «Крестьяне.

Мой брат, Евг. Но ее реализм был, по существу, реализмом новым не только по глубинному смыслу, отражающему ее мировосприятие, но и по стилевым особенностям, вполне соответствующим содержанию ее живописи (кстати, в конце 1920-х годов путь многих живописцев, не принадлежавших к «авангарду», был обозначен видным искусствоведом А. А. Федоровым-Давыдовым как «неореализм»). Да и возраст и облик девочек на картине точно соответствует их возрасту и облику на «Автопортрете с дочерьми». Лето Зина обычно проводит вместе с сестрами и братьями, а также членами родственных семей на построенных дядей Леонтием дачах в Петергофе, Ораниенбауме или в Финляндии, так как Екатерине Николаевне не хочется уезжать далеко от Петербурга, чтобы не оставлять надолго в одиночестве овдовевшего в 1891 году отца. Эта «зеркальность», отраженность изображаемого, двойная — хотя в данном случае непреднамеренная, подсознательная — отстраненность его от зрителя, пребывание модели и окружающего ее предметного мира, по выражению Д. Сарабьянова, «на грани посюстороннего и потустороннего бытия»является одним из излюбленных приемов модерна.

Сердечным было отношение к простым людям и их родителей. «А. С. Федоровский (профессор, заведующий археологическим музеем. — А. Р. ) познакомил меня с художником музея — Зинаидой Евгеньевной. Но это ей не удалось. Она живет здесь весну, лето, раннюю осень, а иногда и первые зимние месяцы. Но в каталоге эти вещи тоже будут воспроизведены.

В результате этих сеансов были созданы живые, выразительные поясные портреты Е. А. Никольской, Е. И. Финогеновой и, конечно, наиболее ей близкой в эти годы Галины Илларионовны Тесленко. Слышала не раз разговор Бориса Анатольевича о революции (и о земле. — А. Р. ). 11 (23) декабря 1898 года скончался дед Зины Николай Леонтьевич Бенуа. В зимние месяцы в Петербурге Серебрякова делает бесчисленные зарисовки произведений искусства интересующих ее стран, настойчиво ищет варианты решения темы, вначале вводя фигуры в восточных костюмах в экзотические пейзажи, затем отказываясь от композиций такого рода (очевидно именно о них она писала мужу как о «неудаче») в пользу более лаконичных и строгих, поистине монументальных изображений прекрасных обнаженных женщин.

Так, весной 1927 года благоприятно решился вопрос о назначении 3. Е. Кроме четырех-пяти известных живописных автопортретов, в этот период ею было выполнено множество автопортретных зарисовок, сделанных «для упражнения в рисунке или для изучения различных эмоциональных выражений лица», которые она уничтожила, так как не хотела, по свидетельству ее старшей дочери, чтобы они были «известны широкой публике». Начался новый период в ее жизни. И почти никакого сходства. Написанная маслом — что дает возможность работать не спеша — картина «За обедом» продумана и в живописном отношении и в решении глубоко поэтичного образного содержания.

По характеру Леонтий Николаевич очень отличался от старшего брата «положительностью», спокойствием и уравновешенностью. Художественный критик Михаил Боде, проводя параллель между картиной «Баня» и творчеством французского художника-академиста Жана-Огюста-Доминика Энгра (автора «Турецкой бани» и ряда других картин в жанре «ню»), называет стиль Серебряковой «энгризмом с поправкой на российские типажи и память о Венецианове»31. Однако обратимся к весьма значительному явлению культурной жизни России, названному выше «кланом Бенуа» (местожительство его членов не ограничивалось, конечно, «домом Бенуа), в который вначале по праву рождения, а позднее — по праву таланта вошла Зина Лансере, будущая Серебрякова. Безусловно, глубоко справедливо и тонко прочувствовано сопоставление этой полной свежести искренней картины с поэтикой «божественного» Пушкина — самой большой литературной любви Серебряковой от юных лет до глубокой старости сопоставление, которое должно было глубоко ее порадовать. Так в ее женских портретах появился своеобразный, чисто «серебряковский» тип.

Об этом же упоминает его старший сын Е. Е. Лансере: «Как я наслаждаюсь тем общим духом, который проходит через все его работы, тою тонкою, любящею поэзиею, тою абсолютной искренностью, естественностью Какая чудная тихая поэзия в этих табунах лошадей, как хороша, вполне хороша большая фантазия». ПОРТРЕТ Г. М. БАЛАНЧИВАДЗЕ (ДЖ. В картине «Ассизи» ощутима строгая геометрия городских видов Добужинского, насыщенная, однако, свойственными Серебряковой теплом и позитивом.

В 1902 году ради лечения дочери Екатерина Николаевна Лансере поехала в Италию. Она любила нас всех: кухарку, няню, считала нас своими. Она, живя несколько лет в деревне, в небольшом имении «Нескучное» своего покойного отца Евгения Александровича Лансере, знаменитого скульптора, близко подошла к жизни окружающего ее русского народа, его полюбила, его восприняла полной душой. У нее не было и минуты свободной.

Последний достаточно точно выразил их стремления: «Формулировать новое искусство можно так: искание живой души, живых форм, живой красоты в природе, в мыслях, в сердце, словом, повсюду». Кроме детских лиц, здесь привлекает внимание прелестный натюрморт. Зина постоянно слышала разговоры об искусстве, о великой миссии художника. Живут скромно, Зинаида Евгеньевна очень много работает, «хотя терпит разные мытарства и страхи родительские» из-за болезней детишек и «измучилась, нянчась с ними ночью» Борис Анатольевич усиленно готовится к выпускным экзаменам в Институте путей сообщения. Рисовали и старшие сестры. Серебрякова долго ищет композицию «Купальщицы»: в первых карандашных набросках, а затем начальном варианте маслом женщина еще «по-венециановски» стоит в прибрежных зарослях. «Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих», – писала она ещё в 1926 г. А в старости добавляла: «Ничего из моей жизни здесь не вышло и я часто думаю, что сделала непоправимую вещь, оторвавшись от почвы» К счастью, Серебрякова ошиблась – ее картины нисколько не «выпали» из контекста русской художественной жизни, по-прежнему восхищают любителей искусства всех возрастов и высоко ценятся коллекционерами.

Как всегда, он был очень деликатен и не навязывал нам ни своих вкусов, ни навыков». Появляется серия больших натурных рисунков углем на картоне. А Евгений Лансере почти тогда же зовет А. Н. Бенуа вернуться в Петербург, считая, что в тот момент он особенно нужен в России: «Приезжайте скорее сюда, право, ваше присутствие здесь нужно, да интереснее здесь именно теперь, когда революция временно подавлена, тут с тем большим рвением и нужно приняться за творческую работу по всему фронту, чтобы не дать снова наступить сну и унынию, чтобы хоть что-нибудь отстоять от реакции. Они постоянно привозили им овощи, а иногда и сало. В Русском музее сохранились подготовительные рисунки к росписям, а в Третьяковской галерее — несколько великолепных окончательных вариантов темперных эскизов: «Япония», «Сиам», «Индия», «Турция». Первое впечатление впоследствии полностью оправдалось. Я захватила книжку Первая помощь и была в отчаянии, что надо оживлять совсем иначе.

Зинаида Евгеньевна Серебрякова, еще будучи маленькой девочкой больше всего любила рисовать, рисуя она забывала обо всем на свете. Вот таким образом особенно впечатляет упоминание Галины Илларионовны: «Каждое ласковое слово воспринимается ею как дар свыше и она действительно не находит слов, чтобы высказать свою благодарность. Зинаида Евгеньевна использует любую минуту, не занятую заботами о маленьких сыновьях (это не всегда легко, так как Екатерина Николаевна вынуждена иногда покидать ее для ухода за другими дочерьми и их детьми, то и дело болеющими), чтобы рисовать, рисовать, рисовать и накапливать впечатления. «Дядя Берта, — сообщила Екатерина Николаевна в письме А. К. Бенуа, — остался очень доволен ее работой»: зарисовками жанровых сцен, портретными набросками, рисунками лошадей и других животных и особенно отличным портретом девочки Христи, прекрасно передающим характер и настроение модели.

Но простая жизненная обстановка в освещении молодости становится прелестной и радостной», – писал об этой картине дядя Серебряковой А. Н. Бенуа и в этом отзыве нет ни капли «родственной» лести художнице. Модерн — и это одна из его особенностей — широко предоставлял художнику «право на разновариантные стилизации», не принуждая его менять органически присущий ему взгляд на мир это дало Серебряковой возможность свободно (по всей вероятности, абсолютно безотчетно, но тем более естественно) использовать элементы стиля, обогатившие ее произведение, сделавшие его интересным и привлекательным. Эта работа, являющаяся как бы прологом, первым шагом ко многим «Спящим» Серебряковой, заставляет нас вспомнить о гораздо более поздней, с блестящим мастерством написанной «Спящей крестьянке» и перекликается с созданными через много лет портретами спящей дочери Кати. Однако зимой, которую, как правило, она проводит в Петербурге (за исключением упомянутых месяцев в Царском Селе), Зинаида Евгеньевна работает в основном над портретами близких и друзей просит позировать мужа, когда он возвращается из частых и длительных командировок постоянно пишет и рисует детей — подрастающих сыновей и маленьких дочек. А вот время, проведенное в Эрмитаже, где бывала почти ежедневно, считала очень важным.

Родители были за, а вот церковь воспротивилась из-за родства влюбленных. Картина «За туалетом» стала этапной в творчестве Серебряковой. за акварельный портрет». В декабре 1910 года в Петербурге открылась выставка воссозданного, но сильно отличавшегося от прежнего, «Мира искусства» с этих пор участие Серебряковой в организованных им выставках стало «само собой разумеющимся». Ее «каприйские» этюды — горные и морские пейзажи, акварельные наброски узких улочек интерьеров гостиничных комнат — демонстрируют заметно возросшее за столь короткое время мастерство и производят на зрителя впечатление все более ощутимым, наполняющим их лирическим чувством. В 1920-1930-х годах состоялось несколько ее персональных выставок в Париже. Она заканчивает писать «Беление холста». От первого, «большого» холста остались два великолепных фрагмента, столь безусловных по своим художественным достоинствам, что даже критичная к себе Серебрякова решила их сохранить.

Говорит, что жизнь кончена и живет только своим прошлым», – так описывают современники впечатления от встречи с ней. Первый план картины заставляет вспомнить античные барельефы. Но условия реальной жизни 1921–1922 годов делают это невозможным. В одном из автобиографических набросков дядя Серебряковой Александр Николаевич Бенуа назвал себя «продуктом художественной семьи».

Правда, Зинаида Евгеньевна, как обычно, недовольна собой: «Работаю мало и плохо». К особенно удавшимся можно причислить женские и детские портреты из задуманной Зинаидой Евгеньевной сюиты «Типы Курской губернии», для которой позировали жители деревни — русской, а не украинской, — находившейся в нескольких верстах от имения и хутора Лансере — Серебряковых. Это качество живописи Серебряковой — если не «веселость», то, во всяком случае, бодрость, — в ту пору вполне естественное и в последующие периоды ее весьма нелегкой жизни оставалось всегда неизменным, подчас вступая в резкое противоречие с ее повседневным мироощущением, да и с замкнутым, самоуглубленным характером. На становление Серебряковой-живописца влияли не только впечатления от искусства прошлого и, конечно, современного, создаваемого «за стеной ее комнаты», в спорах и сиюминутных обсуждениях, в удачах и неудачах, но и события на первый взгляд чисто семейные.

Когда же всему будет конец, т. е. Музеи, в том числе Третьяковская галерея и коллекционеры приобретают ее работы. И в летние месяцы девочка с увлечением рисует и пишет акварелью. Почти сразу же в городе была организована «Первая выставка искусств Харьковского Совета рабочих депутатов», в которой попросили участвовать и Зинаиду Евгеньевну. Она избирает два сюжета из «Метаморфоз» Овидия: «Диану и Актеона» и «Нарцисса и нимфу Эхо».

Я побежала к ней. Второй сын H. Л. Бенуа Леонтий Николаевич (1856–1928) пошел по стопам отца и стал его настоящим духовным наследником, продолжателем его дела, архитектором многих характерных для облика Петербурга начала XX века зданий. А мне бы хотелось слушать про путешествия, про Персию, Турцию, Индию. Да и отсутствие красок сыграло определенную роль.

В основе работы над картиной лежало изучение натуры. стираем, моем полы, готовим и т. д. ) и не делаем того, что делали всю прежнюю жизнь — я не рисую, дети не учатся, бабушка не отдыхает ни минуты и все худеет и бледнеет Дядя Шура прислал нам из Питера деньги (100тыс. ) за какие-то проданные мои этюды. Зинаида Евгеньевна пытается заработать на жизнь семьи, более чем скромную, творчеством — работой над портретами. Читая это описание, с особой ясностью начинаешь понимать, откуда так рано появилась в пейзажах Серебряковой особая «картинность», почти утраченная — под напором «этюдности» — русской пейзажной живописью десятых годов. Слабую физическую организацию она унаследовала от отца. В Петербурге Зинаида, последовав совету «дяди Шуры», посещала мастерскую Осипа Браза – известного портретиста, академика императорской Академии художеств. Недаром Е. Е. Лансере в письме К. А. Сомову, сравнивая это произведение с более ранними работами сестры, дает ему очень точное определение: «Вещь несравнимо значительнее — полукартина, полуавтопортрет, маслом, почти в натуру: дама deshabillee (в домашнем, утреннем платье, полуодетая, фр. — А. Р. ) расчесывает себе волосы, автор себя видит в зеркале, так что часть предметов на первом плане повторяется вдвойне (свечи).

Глубоко верны слова о «прирожденном мастерстве» Серебряковой — ведь она была, по существу, самоучкой, ставшей благодаря таланту, помноженному на упорный труд, великолепным и оригинальным живописцем, всегда идущим своим путем. Художница избирает вертикальный формат, композиция разворачивается вглубь. В статье, посвящённой столетию со дня рождения Серебряковой искусствовед Александра Амшинская писала, что в картине «Баня» «осознание человеком себя, своего тела, своей физической природы проходит через изображение чрезвычайно важного ритуала русской крестьянской жизни». Это были молодые, но уже сложившиеся мастера, принадлежавшие в основном к так называемому Абрамцевскому кружку художников, которые все энергичнее выступали против основных тенденций живописной системы «передвижничества», — М. Врубель, В. Серов, К. Коровин, И. Левитан, М. Нестеров.

И не только со мной, а со всеми она была такой же ласковой. Лишь спустя два года, после отъезда в Париж и знакомства с Дягилевым (именно он, кстати, сделал из Баланчивадзе Баланчина), начнется его стремительное восхождение к славе и успеху. К каждому празднику преподносит подарки, причем всегда так торжественно, мило. Спрашивает, как самочувствие. Может вот таким образом получилась очень добрая, теплая и светлая работа. Одной из моделей для второго, основного варианта картины «Баня» была Василиса Дудченко— крестьянка из села Нескучное, в течение ряда лет работавшая кухаркой в семье Лансере— Серебряковых519. Так было в 20-х годах на мои незначительные заботы о ней, а главное об ее детях: ее трогала каждая мелочь искреннего участия».

Семья Бенуа жила духовными интересами. Словно воскрешая прежние дни, она пишет пейзаж со своими любимыми «лошадками». Между прочим, одна из картин – «Екатерина у окна», которая, по сути, не портрет, так как героиня обращена спиной, написана не пастелью, а маслом. З. Е. Серебрякова всегда называла меня милая Василисушка.

Князева отмечает, что в этом произведении присутствуют приёмы старого академизма, а также то, что в нём заметно следование традициям Алексея Венецианова— в первую очередь, его картины «Купальщицы», написанной в 1829 году30. Это письмо получилось не о Зинаиде Евгеньевне, а о ее детях.

Семейство Серебряковых жило в Харькове на грани настоящей бедности. Ведь он был горячий и золотисто-желтый. Она очень скучает по детям. В большинстве случаев ей позировали сотрудницы Археологического музея. К такого рода пейзажу — точному и одновременно обобщенному, пейзажу «большого дыхания» — Серебрякова шла уже много лет на этом пути ею были созданы и «Зеленя осенью» и «Пахота. В их ярком, простом, но и таинственном блеске художница задерживает живую трепетную мысль.

Первые известные работысоздаются здесь — в городе на Неве. Так, уже в «Бане» она отказывается от «бытовизма» сюжета, от жанровости. Ужасно боюсь, что что-нибудь случилось. И это определило ее место среди крупных мастеров эпохи. Через шесть недель хочу вернуться». В 1910-х годах Серебрякова была в расцвете творческих сил.

Лансере, моя мама, дядя Шура (Александр Ник. Кате в это время было около семи, Тате примерно восемь. На этюде изображены шесть женских фигур— две на переднем плане и ещё четыре в глубине16. Если даже она гуляла со своими детьми — и то делала зарисовки. Особняком стоит жанр обнаженной натуры: на выставке показан триптих «Русская баня».

Я много времени и внимания отдавала детям Зинаиды Евгеньевны. На Украине, сначала находившейся за линией фронта, а потом отделившейся от России, непрерывно сменяются «правительства» — от захвативших Харьков в апреле 1918 года немецких войск, поставивших во главе Центральной рады «гетмана» П. Скоропадского, до господствовавшей до декабря 1919 года Директории во главе с С. Петлюрой. Бенуа же, безусловно выделяя автопортрет племянницы, замечал: «Другие произведения Серебряковой (были выставлены портреты крестьян, в том числе «Пастух» и «Нищий», портрет студента, пейзажи «Весной», «Зимний день», «Зеленя». — А. Р. )— дальнейший комментарий к ее искусству.

Это уже совсем близко В Нескучном продолжается разграбление имущества. Бенуа, акварелист, тоже жил в том же доме (его мастерская была над дедушкиной кв).

Весной Лансере опять отправляются в Нескучное (вышеприведенные письма сестер написаны именно тогда), где Зина снова с обычной увлеченностью работает над многочисленными набросками крестьян, деревенских детей, а также пишет акварельные пейзажные этюды. В общем, она жила своей работой и находила в ней большое удовлетворение. Серебряковой академического обеспечения, когда она вернется на родину. Создано бесчисленное количество рисунков, живописных набросков к «Купанию», «Диане и Актеону» и «Стрижке овец». Впрочем, к тезису «всегда уместна» нужно сделать поправку: почти всегда.

Не менее важно, что Бенуа отмечает среди основных достоинств ее работ их настроение: «Они все веселые, бодрые и молодые». Абсолютно другую Серебрякову видим в отображении народных образов. Самое же главное — в Париже она получает сильнейшие «познавательные» импульсы: знакомится с Лувром, где она делает наброски карандашом и акварелью с картин Брейгеля, Ватто, Фрагонара, по-настоящему узнает творчество Делакруа, Энгра, Милле, Курбе а в Люксембургском дворце впервые видит произведения импрессионистов. 1910 и 1911 годы отмечены в творчестве Серебряковой не только интенсивной работой над любимой «крестьянской тематикой» и пейзажами, но и созданием ряда весьма удачных портретов.

Да и среди художников у нее было не слишком много близких знакомых. Она, живя несколько лет в деревне, в небольшом имении Нескучное своего покойного отца Евгения Александровича Лансере, знаменитого скульптора, близко подошла к жизни окружающего ее русского народа, его полюбила, его восприняла полной душой. В своих воспоминаниях Дудченко писала: «Я позировала ей. Они видят, что дело принимает нежелательный оборот и представление было окончено. В своей монографии о Серебряковой искусствовед Валентина Князева пишет, что в картине «Баня» художница «приблизилась к созданию возвышенного образа, к монументализации и в этом заключалась оригинальность интерпретации ею крестьянской темы»10.

Речь здесь идет об упоминавшейся выше картине «Беление холста», начатой сразу же по окончании «Жатвы» картине, которая упрочила взгляд на Серебрякову как создателя монументальных произведений большого смыслового значения. И на таком фоне — бодрое, приподнятое настроение». Судя по достаточно обстоятельным и объективным воспоминаниям Василисы Никитичны Дудченко, служившей в течение ряда лет кухаркой в семье Лансере — Серебряковых, так же встретили они позднее Октябрьскую революцию и Декрет о земле, лишавший их собственности на имение Нескучное.

Ее имя приобрело широкую известность.

начнут говорить о мире. Видно, лучше не найти, а ждать дольше в Нескучном, конечно, опасно. Зинаиде Серебряковой – нет. Очень красивая пара. Главные шедевры Серебряковой были созданы в 1912 – 1915 гг. Одна работа молодой художницы, созданная в том же плодотворном 1911 году, стоит особняком: она в известном смысле завершает начальный отрезок ее уже приобретшего зрелость творчества и одновременно предвещает новые, чисто «серебряковские» живописные открытия. Но в отличие от отца-скульптора Зина уже тогда была «чистым» живописцем не менее, чем впечатления от нового быта, привлекала ее прелесть окружающей природы, произведшей в свое время такое сильное впечатление на Александра Бенуа.

Впрочем, возможности целиком погрузиться в тоску у нее нет – нужно кормить детей и мать. Он говорил: Да, Зиночка, это верно, так и должно быть. При знакомстве с автопортретами этих лет невольно вспоминаются ее аналогичные работы грани десятых годов — в первую очередь «За туалетом», а также «Пьеро» и «Девушка со свечой». Об этом свидетельствует «и общий спокойный колорит полотна, выдержанного в искусно варьируемом и обогащаемом розово-золотом тоне смуглого нагого тела и несложность композиции, столь приятной спокойными положениями фигур». В «Моих воспоминаниях» он с большой скромностью оценивает свою роль в художественном формировании Зинаиды Серебряковой, однако его — человека и живописца — значение в ее жизни огромно.

К каждому празднику преподносит подарки, причем всегда так торжественно, мило. Особенно понравился автопортрет. Поэт Георгий Иванович Чулков, друг А. А. Блока, был человеком, несомненно, незаурядным, автором теории «мистического анархизма» (впрочем, быстро исчезнувшей)— своеобразной смеси политического радикализма с некоторыми идейными установками символизма издателем символистских альманахов «Факелы» (1906–1908) и «Белые ночи» (1908) его жена Надежда Георгиевна являлась известной переводчицей. Они не отставали от него и напористо лезли во двор. При взгляде на него невольно приходит на память «риторический» вопрос А. П. Остроумовой-Лебедевой о том, нужно ли в портрете сходство с его моделью или достаточно «художественной цельности» произведения. В начале апреля 1906 года Зинаида Евгеньевна с матерью и мужем возвращаются в Петербург.

Он был восемнадцатилетним Георгием Баланчивадзе, недавним выпускником Петроградского театрального училища, артистом Государственного театра оперы и балета (бывшего Мариинского). Эти же идеи пропагандировались в материалах журнала «Аполлон», который, несомненно, читала Серебрякова и в ряде других изданий. Эти воззрения Бенуа сформулировал частично уже в первом своем серьезном и значительном литературном труде — созданной им в 1894 году части «Истории живописи XIX века» Р. Мутера, посвященной современному русскому искусству, явившейся началом — более того, планом деятельности для него самого и его единомышленников. Репина в 1901 году, а затем в мастерской О. Э. Кажется им предстояла очень счастливая жизнь.

Их по праву можно уже называть «серебряковскими» — так четко выражено в них особое, присущее в сильнейшей мере ее живописи качество — картинность, то есть осознанная значительность воплощаемого мотива, обобщенность, композиционная продуманность, стремление к уравновешенности и логичности построения. Так же, как в «Бане» и «Жатве», Серебрякова не стремится к импрессионистской подвижности мазка, добивается предельной четкости, «эмалевости» живописной поверхности, что еще усиливает ощущение монументальной декоративности. Екатерина Николаевна писала: «Зинок рисует своих московок, она наслаждается ими и их рассказами». На полотне изображены одиннадцать молодых женщин16.

Современники упоминают тяжелый характер художницы. И молодая художница показала себя в первой значительной работе живописцем сугубо современным, хотя и далеким от новаторских левых течений, но прекрасно воспринявшим и по-своему претворившим в собственном творчестве достижения русской и западной живописи конца XIX — начала XX века. Эти произведения, начатые с почти этнографическим интересом к типам лиц и яркой, по словам Е. Е. Лансере, «неистовой до свирепости пестроте красок» одежд женщин и девушек (население близлежащих украинских сел называло их «московками»), постепенно все определеннее превращаются в проникновенные изображения человека со всеми его душевными особенностями и настроем — так же, как портретируемые девушки становятся для нее не только «моделями», но близкими людьми, можно сказать, подругами.

Как она рисовала — не представляю. Художница не случайно обратилась к мотиву обнаженного тела. «Холсты белят» — тоже жители этой деревни.

На более светлом «Автопортрете в белой кофточке» художница с тонким и как бы снова ставшим совсем юным лицом «по-серовски» (вспомним портрет Генриетты Гиршман) отражена в зеркале на втором плане. В то же время в них обнаруживается некий общий подход к разным моделям. Особенно впечатляет исполненный Зиной в подарок дедушке в мае 1896 года (когда ей было одиннадцать лет) автопортрет, где она очень смело и энергично изображает себя сидящей на диване и читающей книгу.

Сцену купания в сельской бане художница трактует как исполненный глубокого сокровенного смысла торжественный обряд. Но надо учитывать обстоятельства ее жизни. И все же события в России, естественно, не дают о себе забыть. «Браз был по всему своему духовному складу, по своим художественным вкусам и симпатиям типичным мирискуственником», — писал в 1936 году Бенуа в посвященной ему статье.

Это о них пишет в письме к сыну Екатерина Николаевна: «А малюкашки под телегами, обсиженные мухами и на жаре, кричат и всю душу вытянут. «Портрет Александра с книгой», «Портрет Александра в маскарадном костюме», «Портрет Екатерины» – и в этих и в других вещах мы видим прямой акцент на глаза. Ты можешь себе представить, мой дорогой, что это было за горе — плач, рыдание детей, мальчики были неутешны (Катюша не понимала).

Близкую связь между произведениями Серебряковой и Венецианова также отмечал Алексей Савинов— он писал, что «оба они были родственны друг другу в утверждении русской красоты, воплощённой в девушке-крестьянке»20. К празднику готовились заранее. Композиция импрессионистски «обрезана» и будто спонтанна. Мы, дети, очень любили смотреть, как чудно он рисовал акварелью. » Как ясно из слов Зинаиды Евгеньевны, то, что все или почти все ее близкие «рисовали» имело существенное значение — с самого раннего детства она привыкла смотреть на «художество» как на «дело жизни». Все члены семьи, от мала до велика, посещали Эрмитаж, выставки, театры. Портреты жены брата Ольги Константиновны Лансере (1910), матери Екатерины Николаевны Лансере (1911) и многие другие оригинальны по композиции, колориту, манере письма.

Все это не могло не оказать воздействия на одаренную девочку. «Баня» Серебряковой, с таким глубоким уважением — более того, с восхищением — воспевавшая юность, чистоту и красоту крестьянок, явилась абсолютно новым словом в живописи второго десятилетия века. Уезжая в 1924 году в Париж, Серебрякова не думала, что останется там навсегда.

Но сколько бы она ни работала, заработки были слишком малы, а цены постоянно росли.

Рассказав о своей сестре Екатерине Николаевне, ее муже скульпторе Евгении Александровиче Лансере и двух их старших сыновьях — Евгении Евгеньевиче известном живописце и графике и Николае Евгеньевиче, талантливом архитекторе, Бенуа справедливо отмечает: «Но не только этими двумя членами семьи Лансере обогатилось русское искусство (в данном случае уже имеется в виду искусство XX столетия несколькими страницами ранее мемуарист с огромным уважением говорит о таланте их отца Е. А. Лансере, творчество которого целиком принадлежало веку девятнадцатому. — А. Р. ): младшая из дочерей Кати — Зина оказалась обладательницей абсолютно исключительного дара. С искренним увлечением написан отраженный в зеркале незатейливый натюрморт («я забавлялась изобразить всякую мелочь на туалете»): флакон духов, булавки, платочки, бусы и свеча в подсвечнике — кстати, единственный предмет изображенный дважды, «в натуре» и в отражении. Обладая к тому же литературным талантом и способностью анализировать и реконструировать прошедшее, он стал автором «Моих воспоминаний» и «Воспоминаний о балете», бесценных для понимания переломной эпохи конца XIX — начала XX столетия.

Здесь важны были уже не глаза, а экспрессия движущихся тел. Молодые решили пожениться, но удалось им это не сразу. Прозрачные, наполненные воздухом, бликами света, покоем и ясностью морские пейзажи «Лесконил», «Бретань.

И выставка оправдает эти ожидания. Высокие, статные, задорные, влюбленные, немного идеалисты. Я начала рисовать себя в зеркале и забавлялась изобразить всякую мелочь на туалете». Модерн — стиль, пришедший в Россию из Западной Европы в начале девяностых годов и расцветший, особенно в архитектуре и прикладном искусстве, к середине 1900-х, — наложил свой отпечаток на творчество таких крупных русских живописцев, как М. Врубель, В. Серов, К. Коровин, М. Нестеров, ранний В. Кандинский, а среди «мирискусников» — Л. Бакст, К. Сомов, А. Бенуа. Осенью 1903 года Зина по совету «дяди Шуры» поступает в мастерскую художника Осипа Эммануиловича Браза, близкого Бенуа и его друзьям члена «Мира искусства». Эту картину сразу же, еще на выставке, приобрела Третьяковская галерея, где она и находится по сей день.

Холсты белят – тоже жители этой деревни. Предлогом для уже давно назревавшего разрыва между «москвичами» и «петербуржцами» (за исключением В. Серова, крепко связанного с основной группой «мирискусников») стали критические высказывания А. Бенуа в адрес некоторых «москвичей». Этот мотив был одним из ведущих в искусстве античности и Ренессанса. Боже, сколько интереснейших вещей на свете» (Серебрякова обдумывает сюжеты росписи интерьеров ресторана Казанского вокзала в Москве на темы Востока, заказ на которую получила об этом еще пойдет речь). В годы войны «нескучненские» альбомы также полны и набросками и тщательно выполненными зарисовками крестьян и крестьянок. Скоро кончит. Я горько плакала, когда прощалась с детьми.

Закончив «Жатву», Серебрякова не перестает думать о новых работах, посвященных крестьянскому труду и людям русской деревни. А потом падает железный занавес. В это время в Париже обосновалась и семья А. Н. Бенуа, которого весьма прогрессивно настроенный Е. Е. Лансере энергично уговаривал в письмах вернуться в Россию и «не бояться социализма».

Во время пребывания в Харькове она нарисовала еще два портрета супругов Басковых. В таком неприятии всех новых, а тем более новейших течений (об этом нам еще не раз придется говорить) сказалось, несомненно, влияние впитанных с раннего детства достаточно «умеренных» принципов «мирискусников», к которым прибавились впечатления от более консервативных воззрений, воспитанных лишь на «классических» образцах деда Николая Леонтьевича и «старших дядей» — Альберта и Леонтия Бенуа (вспомним их отношение к Выставке русских и финляндских художников как «декадентской»). Она много читает именно тогда в ее жизнь входит большая любовь, которой она не изменит до конца, — Пушкин, причем и его поэзия и проза. Искусство 3. Е.

Прекрасны работы этого времени — «Автопортрет в красном» 1921 года написанный в следующем году «Автопортрет в белой кофточке», который Зинаида Евгеньевна несправедливо считала неудавшимся наконец, «Автопортрет с кистью», созданный перед отъездом в Париж. По свидетельству Тесленко, «обстановки не было никакой: кровати, 2 стола, стулья» посреди комнаты находилась печурка-«буржуйка». Муж мой Борис Анатольевич был на изысканиях в Северной Сибири — обещал приехать на Рождество в деревню и вместе вернуться с двумя детьми (сыновьями Женей и Шурой. — А. Р. ) в Петербург.

По его проектам были возведены здания Певческой капеллы, ряда банков в центре города и несколько жилых домов на Каменноостровском проспекте, сочетавших модерн с элементами неоклассики, а также примыкающий к Русскому музею (Михайловскому дворцу) так называемый «корпус Бенуа», предназначенный для части экспозиции его сокровищ и временных выставок. На ее лице всегда была улыбка. Эта работа, получившая название «За обедом» (или, как она именуется в Третьяковской галерее, «За завтраком»), является не только очень точным «портретом», но подлинной картиной — и по особенностям композиционного и колористического решения и по удивительно искреннему и безусловному образному воплощению Детства. От времени до времени аплодисменты, крики.

На рождественские и святочные праздники перетряхивались и опустошались сундуки семейства Бенуа да и Зинаида Евгеньевна с матерью шили «театральные» костюмы, чтобы доставить немного радости — шарадами, шуточными представлениями и подарками — и детям и принимавшим участие в празднике наравне с ними взрослым, также запечатленным Серебряковой в маскарадных костюмах (портрет Д. Д. Бушена). Однако совокупность произведений H. Л. Бенуа и весь его творческий склад архитектора-художника, с безупречным вкусом сочетавшего в своих проектах ретроспективные тенденции в их барочном, а чаще в романтизированном неоготическом стиле (примерами являются придворные конюшни в Петергофе, вокзал в Новом Петергофе) с «новой функциональной организацией пространства и применением прогрессивных строительных материалов и конструкций», вполне подтверждают глубоко справедливое замечание его сына Александра Николаевича: «Папа из всех архитекторов своего времени был несомненно наиболее чуткой художественной натурой».

Темнота на улицах, комендантский час. Ее отец Е. А. Лансере, внук оставшегося в России пленного наполеоновского офицера и прибалтийской немки баронессы О. К. Таубе, был, безусловно, очень талантлив и бесконечно предан своему виду искусства — скульптуре «малых форм» как правило, сюжеты его произведений были продиктованы его страстной любовью ко всему «живому», в первую очередь к лошадям и другим домашним животным. Уже в одном из первых пейзажей такого рода — «Молодом фруктовом саду» (1908)— ясно ощущается новый подход Серебряковой к выбору мотива и его отображению. Зинаида много путешествовала. Об этом столь необычном сочетании мы еще не раз будем говорить в этой книге.

Оно заняло свое почетное место в истории русского искусства. Безусловно, достоин упоминания «Автопортрет с дочерьми» 1921 года. Обед». И это хватит на месяц только впроголодь. Но главное — очевидно, тогда же ею был создан превосходный двойной портрет Жени и Шуры — «Мальчики в тельняшках», в котором очень тонко переданы не только особенности подросткового возраста, но и начавшая проявляться самостоятельность и самобытность сыновей.

Один из них — «Девушка в шарфе» (1911)— восхищает особым чувством молодой радости и как будто опровергает мнение ряда близких знакомых о ее застенчивости, «дикости» и подчас болезненной чувствительности. Муж — Борис Анатольевич Серебряков. Свою невестку, с которой она была очень дружна, Зинаида Евгеньевна писала не впервые. Вот таким образом Екатерина Николаевна решает совершить поездку в Италию с тремя дочерьми — Зиной, Машей и Катей, оставив в Петербурге старшую, Соню, жившую и учившуюся в институте «для девиц» и уже абсолютно самостоятельных сыновей. Цуг был длинный, утомительный, но засветло доехали.

Все они поражают жизненностью, простотой и прирожденным мастерством». Действительно, во многих работах — особенно тех, где перед нею вставали сложные, «картинного» свойства задачи, — проблема сиюминутного сходства отступала перед необходимостью более глубокого выражения душевной сущности натуры, ее личностной значимости, независимой от «общественного статуса». Зинок счастлива и работает веселее. А в январе 1917 года она была выдвинута в кандидаты на присуждение звания академика Академии художеств вместе с А. П. Остроумовой-Лебедевой, О. Л. Делла-Вос-Кардовской и А. П. Шнейдер (впервые кандидатками в члены Академии после долгих дебатов и споров были выдвинуты женщины).

В портрете много грации, художественного творческого откровения. Такое несовпадение оценок — наглядное свидетельство того, как умела Зинаида Евгеньевна держать себя в руках, тем более «на людях», никогда не позволяя себе забывать об ответственности за мать и детей, в то же время высоко ценя чужую отзывчивость. По словам искусствоведа Валентины Князевой, «этюд пленяет женственностью и поэтичностью образов, живой передачей натуры» в то же время она отмечает его камерный характер, связанный с жанровой трактовкой темы13. И девушка на «Этюде», чье очаровательное большеглазое лицо и белая блуза выступают из мрака при мерцающем пламени свечи и резко выделяющаяся на темном фоне одетая в костюм Пьеро вглядывающаяся вдаль юная женщина, при несомненном сходстве с создательницей этих произведений, кажутся ищущими что-то, не принадлежащее повседневности и неведомое им самим.

Но ее раздражение имело только один источник — все, что мешало ей рисовать». В «Жатве» — жители той же деревни, всех я не помню, а вот в центре — Марина Безбородова с хлебом, высокая, стройная красивая крестьянка. Среди большого количества произведений этого жанра выделяются на общем фоне портреты «младшей Ати» — Анны Александровны Черкесовой-Бенуа с маленьким сыном Татаном на руках (1922) и жены директора Эрмитажа Марфы Андреевны Тройницкой (1924).

Хотя к ней, во Францию, приезжал старший брат, Евгений Лансере, советский профессор. В нем воплощена молодость, непосредственность, радость. Летом 1919 года, когда она проводила с детьми и матерью несколько недель на хуторе в Нескучном, ею был написан на память этюд «большого дома» — уже с выбитыми стеклами, сильно пострадавшего от начавшегося разорения имения. Бенуа)— все эти художники окружали нас, в этой квартире, на ул. Там возникает атмосфера, в какой-то мере напоминающая былые времена обиталища «клана Бенуа»: на других этажах живут Альберт Николаевич и Александр Николаевич с семьями, а в квартире Серебряковых их общие приятели — так называемые «молодые люди», неразлучные друзья С. Р. Эрнст и Д. Д. Бушен.

Мастерская переполнена англичанками и все больше немолодые и некрасивые. В основу живописного решения здесь положена та же установка на предельно точное воспроизведение «предмета изображения», что и в других работах Серебряковой в этом жанре. Зиму Серебряковы, как правило, проводят в Петербурге, по словам Екатерины Николаевны, «в своем гнездышке», устроенном «без претензий, но уютно», на первом этаже «дома Бенуа», а затем в небольшой квартире на Васильевском острове. Военные годы вызвали хозяйственные трудности — впрочем, естественные. «Здесь в Петербурге почти сразу началась жизнь в какой-то странной атмосфере митингов, увеличивающейся забастовки, ожидания я был на митинге в Институте путей сообщения с Борей, Зиной и Маней (старшей сестрой Серебряковой Марией Евгеньевной. — А. Р. ) оратор — на вид действительно рабочий.

Вокруг Бенуа все теснее смыкались молодые художники К. Сомов, Л. Бакст, старший брат Зины Женя Лансере любители искусства, среди которых были Д. Философов, В. Нувель, А. Нурок и крупнейший в будущем (впрочем, ближайшем) деятель русского искусства С. Дягилев. Сыновья Зинаиды Евгеньевны не были похожи один на другого. Потом большая пауза. Их бабушка — Екатерина Николаевна — была настоящим ангелом-хранителем домашнего очага.

Каждый из членов семьи обращал на себя внимание яркой индивидуальностью. Все построение портрета было спокойным и одновременно подробно развернутым. В основу же второго, окончательного варианта Серебрякова кладет тот же принцип, который применила в решении «Жатвы». Вскоре удается выписать к себе Катю, в 1927 году приезжает и Саша. Эти художники не только приняли участие в Выставке русских и финляндских художников, но стали соратниками — с разной степенью близости и постоянства — «Мира искусства», выставочного объединения и журнала, начавшего выходить с конца 1898 года.

Однако, несмотря на то что основным содержанием жизни большинства обитателей «дома Бенуа» было искусство в различных его ипостасях, этот дом — во всяком случае в том, что касается стиля жизни и быта Николая Леонтьевича и Камиллы Альбертовны, — был отнюдь не богемным, а очень упорядоченным, устроенным скорее на немецкий, особенно уютный лад, но одновременно с сильной примесью французского изящества и чисто русского гостеприимства и широты. У нее не было и минуты свободной. «Я увидела Венецианова Старая няня в шлычке впервые у моего дяди А. Н. Бенуа и этот чудный этюд мне захотелось скопировать, — пишет Серебрякова уже в глубокой старости, — да, этот мастер мне близок и люблю его с ранней моей молодости». Рисовала детей. Дети получили прекрасное образование, реализовали себя как личности и творческие люди. Тетю Зину (имеется в виду З. А. Серебрякова, тетка Зинаиды Евгеньевны по отцу. — А. Р. ) видим каждый день, делимся впечатлениями и, по счастию, тетя всей душой к революции и сходится с мнением Зины».

Сергей Эрнст отмечал спустя пятнадцать лет в небольшой монографии, посвященной Серебряковой, что «пейзажные акварельные этюды, сделанные в эти месяцы, уже довольно совершенные в технике, свидетельствуют о влиянии на молодую художницу излюбленных приемов лучших акварелистов Запада и России, с работами коих (в первую очередь ее дяди Альберта Николаевича Бенуа. — А. Р. ) она имела полную возможность познакомиться в те годы и являются первыми серьезными работами молодой художницы». И в другом письме, отправленном уже летом. Нелюдимая в жизни, в творчестве она не оставила прямых последователей. Нескучное» (1913). Существует два варианта картины.

Часто рисует она интерьеры («Мамина комната»), любит изображать цветы, тщательно прорабатывая их акварелью и необязательно какие-нибудь пышные, садовые, а самые скромные, вроде душистого горошка или татарника. Вот таким образом, несмотря на непростые жизненные обстоятельства — муж в Сибири возглавляет изыскательную экспедицию по прокладке маршрута железной дороги Иркутск — Бодайбо, дети малы (младшей дочери Кате еще не исполнился год), — Зинаида Евгеньевна решает хотя бы ненадолго поехать за границу, на этот раз в Северную Италию, чтобы приобщиться к великому монументальному искусству Возрождения, целенаправленно изучить живописные сокровища Милана, Венеции, Падуи, Флоренции, в которых она не побывала во время своей первой итальянской поездки 1902–1903 годов, будучи совсем еще юной и неискушенной девочкой. В эти годы своего приобщения к живописи Зина увидела у дяди Шуры этюд Венецианова «Старая няня в шлычке», высоко им ценимый, более того — ставший для него самого откровением. В Нескучном она впервые воочию сталкивается с крестьянским трудом во всем его многообразии знакомится, преодолевая всегдашнюю застенчивость, с работающими в их доме женщинами и молодыми девушками иногда своими ровесницами, с деревенскими детьми, многие из которых не без охоты позволяют ей себя «портретировать». Итак, в 1909–1911 годах Серебрякова проводит в Нескучном весенне-летний сезон, а иногда захватывает осень и даже зимние месяцы, обитая в «большом доме» или на хуторе с двумя маленькими сыновьями и их няней.

Молодая женщина стоит в светлой комнате «большого дома» в Нескучном в открытую дверь, на фоне которой изображена портретируемая, видна вторая просторная комната с частью меблировки. Все изображаемые ею женщины напоминают саму художницу. Но почему не удалось. «К сожалению, папа, которому дом достался в наследство, пожелав увеличить его доходность, надстроил еще один этаж (четвертый. — А. Р. ) и этим обезличил фасад».

Перед глазами у Зины находился — не говоря уже о деде Николае Леонтьевиче и двух его сыновьях, Альберте и Леонтии Николаевичах, о настоящей «жизни в искусстве» «дяди Шуры» и его друзей, — пример Жени, ее старшего брата: когда девочке было восемь лет, он поступил в школу при Обществе поощрения художеств, где в девяностые годы учился у Я. Ф. Ционглинского, а дома много работал самостоятельно — в одиночку или вместе с Л. С. Бакстом. По словам Амшинской, в картине «Баня» нет сиюминутной конкретной сюжетности, зато есть обобщённость. В эти столь плодотворные годы Зинаидой Евгеньевной были созданы еще несколько автопортретов. В полной темноте с 6-ти часов вечера и одиночество».

Правда, в годы занятий Зины в его студии Браз не слишком много внимания уделял ученикам из-за своей большой загруженности работой над портретами (он увековечил себя знаменитым портретом А. П. Чехова). Картину «Баня» Зинаида Евгеньевна писала в Петербурге в своей мастерской на Васильевском острове. Наше взаимное влечение друг к другу привело в дальнейшем к крепкой и нежной дружбе». Я позировала ей.

Они все с удовольствием ее грызли. В Милан поеду через Берлин, Лейпциг, Мюнхен. Меня это так волнует, что не могу совсем спокойно рисовать и ночи не сплю совсем».

Ровно после 12 дней он захварывает у нас и на 5-й день умирает от паралича сердца. Более того, только что прошла выставка «диких» — фовистов во главе с А. Матиссом, А. Дереном, Ж. Руо, А. Марке. Но дядя Шура, — продолжала Зинаида Евгеньевна, — не мог понять, что мать, хотя бы временно, не может видеть совершенно голодных детей, тем более, что Шурик таял буквально на глазах». Постепенно начинает все более четко и последовательно вырисовываться замысел картины. Через год с небольшим после рождения в январе 1912 года дочери Тани появилась Катя.

Это было в марте, 22-го. А сама Зинаида Евгеньевна сообщает брату в те же дни: «Я больше рисую, но по-прежнему в отчаянии от своей живописи. » Эта неудовлетворенность своей работой будет присуща Зинаиде Евгеньевне на протяжении всей ее жизни. Le 24 may 1896» («Моему очень дорогому дедушке его внучка Зина Лансере. Женя блондин с голубыми глазами, с красивым профилем, а Шурик шатен с темными волосами, слишком нежный и ласковый для мальчика. Эта трудная задача цвето- и светописи решена мастерски.

Собственно, Серебрякова и делала их быстро, экономя время и материал. Как-то летом под вечер (была уборка урожая – жатва) запрягли лошадь в телегу, надели на себя крестьянские платья, положили на телегу грабли, косы, боклух, сделали куклы, взяли их на руки – как будто крестьянки с грудными детьми – и поехали в усадьбу Бориса Анатольевича Серебрякова. Уже первые картины Серебряковой привлекли всеобщее внимание, а автопортрет «За туалетом», выставленный в 1910 г., произвел фурор – столько в нем было очарования, молодости, задора.

К ноябрю 1919 года Нескучное было разграблено, а затем и сожжено. Это особенно важно, так как именно в эти годы стремление художников создавать то, что в классическом искусстве, а позднее в искусстве романтизма, в творчестве русских мастеров — Александра Иванова и таких реалистов, как Репин и Суриков, — было картиной, то есть произведением со значительным содержанием и соответствующей ему формой, в пейзаже было отодвинуто этюдизмом в духе «московского импрессионизма» в других жанрах, в том числе в портрете, вытеснялось многообразными поисками, в зависимости от направления, к которому принадлежал художник — от психологизма с поисками характерности до символизма, кубизма и начальных стадий экспрессионизма. Она впервые увидела здесь живописное панно «Утро» и скульптурного «Демона» Врубеля, «Юность отрока Варфоломея» Нестерова, портреты Серова и пейзажи Левитана (с рядом их работ она уже была знакома по выставкам «передвижников»).

Отметим, что художница, впитывая в себя разнообразие европейских течений живописи, сумела не поддаться искушению авангарда и сохранить яркую классическую самобытность. Для Зинаиды Евгеньевны, Екатерины Николаевны и детей начинается новый этап жизни — хотя и трудной, но более устойчивой и «естественной». Они помогли маме приехать в Москву на ее выставку, были пропагандистами ее творчества, а значит, духовная связь между матерью и детьми постоянно сохранялась.

Среди последних особенно впечатляет — и теплотой отношения автора к модели и живописным мастерством — «Спящая крестьянка» 1917 года. Наконец, последним перед отъездом в Париж был создан «Автопортрет с кистью» — может быть, самый привлекательный среди названных: выражением задумчивого лица с легкой, кажется, случайно тронувшей губы полуулыбкой удачно решенным фоном — банками с краской за стеклом шкафа, где яркость киновари оживляет цветовую гамму портрета. Совершенно чуждая авангардистским исканиям, Серебрякова продолжала твердо идти своим путем, уже ясно намеченным и в ее портретах и в пейзажах рубежа 1900–1910-х годов, что получило безусловное подтверждение в «Бане». Пальцы у всех поопухали, в том числе и у Зинаиды Евгеньевны.

Рисовала детей. Она стоит, на что-то облокотившись правым локтем.

Вместе с тем, благодаря своей высокой культуре, прекрасному знанию старого и нового западноевропейского искусства, О. Э. Браз не только привил ученикам интерес к творчеству Рубенса и Тициана, но научил их вглядываться в особенности мастерства великих живописцев, богатство и тонкость колорита. Ей очень хотелось нарисовать картину (в воспоминаниях различных авторов, не являющихся профессионалами — живописцами или искусствоведами, да и в письмах самой Серебряковой часто вместо выражения «написать картину или портрет» встречается «нарисовать». — А. Р. ) Нарцисс и нимфа Эхо. К таким пейзажам принадлежит и созданная в том же году «Пахота», где особенно впечатляет цветовой контраст темной вспаханной земли и уже засеянных светло-зеленых участков полей. Работа над «Белением холста» продолжалась долго и прошла характерные для творчества Серебряковой стадии напряженной работы над подготовительными рисунками (огромное количество их сохранилось в фондах Третьяковской галереи и Русского музея), а затем поисков наиболее ясного и лаконичного композиционного решения.

«Жатва» Серебряковой по праву становится важным этапом на пути создания в русской живописи картины — произведения не только предельно продуманной, безупречно найденной формы, но и, главное, значительной и важной мысли, утраченной, к сожалению, поздними передвижниками. Скажем только, что она была окружена нежной любовью и заботой не только преданной детям матери, но и бабушки, от которой во многом зависел повседневный уклад жизни семьи (скончавшейся, к общему горю, когда Зине минуло шесть лет) и деда Николая Леонтьевича, уделявшего внукам много внимания, постоянно с ними игравшего, создававшего для них очаровательные акварели и мастерившего им игрушки. По словам Д. В. Сарабьянова, в этом автопортрете-картине «естественная красота жизни, существующая как бы сама по себе, становится своеобразным эстетическим критерием, определяя позицию художницы, ее взгляд и на себя и на все окружающее». Ее «Баня» (1912 и 1913) – энгризм с поправкой на российские типажи и память о Венецианове, а знаменитые «Жатва» (1915) и «Беление холста» (1917) несут в себе нечто ренессансное, кватрочентистское.

Идея, положенная Щусевым и Бенуа в основу росписи, — связь Европы с Азией — должна была воплотиться в аллегорических формах: в предложенном Евгением Лансере плафоне «Встреча Европы, похищаемой быком-Зевсом и Азии на драконе», в наддверных панно «Триумф Европы» и «Триумф Азии», за работу над которыми брался сам Бенуа, в панно на тему присоединения Казани к России Бориса Кустодиева и, наконец, в восьми панно с символическими изображениями стран Востока, четыре из которых были поручены Михаилу Добужинскому, а четыре — «Турция», «Индия», «Сиам» и «Япония» — Зинаиде Серебряковой. Серебрякова решила ехать. Лаконизм и четкость построения и цветового решения «Спящей крестьянки» вводят эту работу в ряд лучших монументально-декоративных произведений Серебряковой.

Это была долгожданная встреча художницы с новым для нее зрителем, который высоко оценил ее редкий талант. Многие называли ее единственной духовной наследницей А. Г. Венецианова, да и сама Зинаида Михайловна признавалась, что «не может налюбоваться этим чудесным художником». Но зная застенчивость и нелюдимость Зинаиды Евгеньевны, которая даже на заседаниях и вечерах «Мира искусства» не бывала, можно с уверенностью сказать, что сама она знаменитую шумную, экстравагантную, сверхсовременную «Бродячую собаку» не посещала.

Очень удачен по цветовым соотношениям киновари халата, белой блузы, светлого тона лица и темного фона «Автопортрет в красном», запоминающийся строгим и внимательным взглядом карих глаз под четко очерченными дугами бровей, глаз художника, занятого напряженной, необходимой для души работой. Камаре», «Терраса в Коллиуре», перекликаясь с колоритом виноградных террас Коровина, буквально вбирают в себя зрителя. Нынешняя ретроспектива, в которую входит около 200 произведений живописи и графики, отличается от той, 30-летней давности, тем, что на ней будет представлена та французская часть ее наследия, которая прежде у нас не показывалась, а также бельгийские монументально-декоративные работы (панно для виллы «Мануар дю Реле» барона Броуэра середины 1930-х) их десять лет назад можно было увидеть только в Русском музее. Вот таким образом она с детьми жила летом обычно под Петербургом. Но главное в этой картине, как и во всех произведениях Серебряковой этих лет (да и всей ее творческой жизни), — удивительная естественность и поэтическая точность.

Но решение самой картины «Жатва», подготовленной многочисленными рисунками и превосходными портретами, дается ей не сразу. Настроениям времени более отвечала картина «Беление холста», работа над которой вступила в завершающую стадию. В другой раз Серебрякова передает Борису Анатольевичу просьбу Марины «крестить у нее младенца (который должен еще родиться), записать тебя в крестные отцы заочно, так как они тебя очень уважают». Глинки Альберт Ник.

И все вещи при их цельности напоминают наброски. Работа над автопортретами часто была вынужденной, «за неимением лучшего» — другой модели. Зинаида Евгеньевна, которая рисовала в это время портрет по заказу, так торопилась домой, что пришла на два часа раньше положенного часа и призналась, что все утро только и грезила о варениках с вишнями. Спрашивает, как самочувствие. Евг.

Так бесхитростно и скромно рассказывает Зинаида Евгеньевна о рождении одного из самых значительных и «концептуальных» своих произведений. В середине 1912 года Серебрякова начинает писать картину, которая окажется первым вариантом «Бани». «Дядя Шура» же был несравнимо более восприимчив к новым явлениям живописи. Имение Нескучное было расположено между Белгородом и Харьковом и отличалось характерной для северной Украины живописностью. Заработать денег за год, как планировала, ей не удалось. После портретов покоряют пейзажи. Как мы видим теперь, она во многом предвосхитила путь тех оставшихся на Родине художников, которые, не прельстившись грандиозными исканиями авангарда и, тем более, «достижениями» пресловутого соцреализма, создавали новое, свободное, не подчиняющееся никаким внешним требованиям искусство.

Что еще нужно было в те времена. «Никто не понимает, что начать без копейки безумно трудно. По его словам, сильные фигуры девушек изображённых на картине и их неторопливые движения вызывают «ощущение целомудренного покоя», а их лица— «милые иногда курносые и скуластые»— свидетельствуют об их независимости и скромности29. Два других автопортрета полны романтического мироощущения.

На одном изображены две девушки, так называемые «московки» из близлежащего села — высокие, прямые, с правильными чертами лиц, в красных кофтах, синих подоткнутых юбках, онучах и лаптях. Композиция предельно естественна и проста но ее уравновешенность и спокойствие, гармонирующие с внутренним состоянием молодой женщины с типично русским лицом и «лбом винчианских мадонн» (как поэт Дмитрий Кедрин сказал про рязанских крестьянок), переводят портрет в ранг картины. Увлекло рисование и Зину Лансере. Однако Серебрякова отдавала должное Сезанну как талантливому колористу. Судя же по окончательному варианту «Жатвы» (принадлежит Одесскому художественному музею), завершенному в начале осени 1915 года, Серебрякова пришла тогда к решению проблемы создания по-настоящему монументального, несущего сильный смысловой «заряд» произведения, оказавшегося особенно важным и многозначительным в это тяжелое для России время.

Автопортрет Серебряковой — очень позитивная работа. Бенуа вспоминает: «Самое ядро того сочетания умов и дарований, которое получило официальное название Мир искусства, стояло за возобновление многих как технических, так и идейных традиций русского и международного искусства. «Марокканка на площади в Маракеше» – глаза сведены на нет, прищурены от солнца, резкие грубоватые линии одежды, как тени.

Теперь же все обстояло иначе — но не только потому, что прошло десятилетие и Серебрякова повзрослела (она всегда выглядела моложе своих лет). Или все-таки не хотелось. Кажется, отнюдь не случайно художница назвала их впоследствии так «безлично».

По вечерам у Серебряковых кроме нас никто не бывал. Чаще всего она изображает родных и знакомых. «В материальном отношении Серебряковым жилось трудно, очень трудно.

По дороге домой они успевают в Берлине осмотреть большую «Немецкую столетнюю выставку (1774–1875)», где экспонировались картины из Национальной галереи, Гамбургского и Дрезденского музеев. Эта, только на первый взгляд двойственная, позиция «мирискусников» была, несомненно, глубоко воспринята Зиной Лансере — и под влиянием дяди Шуры и брата и через статьи их журнала, внимательно ею читаемого. В отличие от первого варианта (этюда), в котором Серебрякова использовала вертикальный формат холста, в основном варианте картины художница выбрала горизонтальный формат.

Цвет в них точно выверен и обобщен, отсутствует мелочная детализация, зато подчеркнута характерность поз. Однако, может быть, главное влияние, не осознаваемое еще юной художницей имели на ее судьбу события, происходившие в их доме, в их семье, буквально за стенами ее комнаты. В трактовке обнажённых тел появилась определённая идеализация, связанная с мечтой художницы о прекрасном в человеке, — «образ русской крестьянки здесь возвышен, в нём синтезировано конкретное изученное в натуре и черты искомого идеала»5.

Достаточно часто юноши из художественной среды «наследовали» таланты отца и превосходили их масштабом, как великий Александр Андреевич Иванов — рядового академиста Андрея Ивановича Иванова так братья Карл и Александр Брюлловы, внуки и сыновья ничем не выдающихся художников, стали крупнейшими мастерами — один живописцем, другой архитектором. Автопортрет «За туалетом», посланный Серебряковой в Петербург по настоянию брата Евгения, получил всеобщее признание на VII выставке Союза русских художников, где он экспонировался вместе с тринадцатью другими работами Серебряковой, созданными в 1906–1909 годах.

Более спокоен и лаконичен темперный набросок «Нарцисс и нимфа Эхо». Серебрякова начала работу над этим этюдом летом 1912 года иногда его называют первым, неоконченным вариантом картины «Баня»8. Центральные персонажи выглядят будто бы непричастными к происходящему действию, на что указывает их облик, «с лёгкой таинственной улыбкой на губах и отстранённым взглядом выразительных глаз»3. Видны руки бабушки, разливающей детям суп. Все очень просто, все точная копия натуры, но вместе с тем Шура (Александр Бенуа. — А. Р. ) находит, что в ней есть стиль» (имеются в виду, несомненно, стилевые особенности модерна). Эта новая для нее тема возникает, конечно, не без влияния увиденной ею в Париже живописи Ж. Д. Энгра, Т. Шассерио и, естественно, «Завтрака на траве» и «Олимпии» Эдуарда Мане.

Широко известно, что А. Г. Венецианов был одним из любимейших русских живописцев Зинаиды Евгеньевны с детских лет, когда она увидела у «дяди Шуры» принадлежавшую его кисти «Старую няню в шлычке». Да и само имение было очаровательно и живописно: с белым, еще екатерининских времен, домом, «в котором формы готики и классики сочетались весьма причудливым образом», окруженном густыми деревьями фруктового сада и липового парка, с белой, увенчанной двумя зелеными куполами церковью (возле нее был похоронен отец Зины Е. А. Лансере). Девушкам с «Беления холста» присуще особое величавое спокойствие, движения их отличает подлинно музыкальная ритмичность. Именно в это время в России стала отчетливо намечаться пропасть между искусством реалистическим в различных его проявлениях и искусством новаторским, провозвестником которого стали выставки «Союза молодежи», «Треугольника» и особенно «Бубнового валета» — первые шаги нарождавшегося во всем своем многообразии авангарда. Но эти отзывы тонули в море статей, рекламировавших абстрактное искусство и оказывавших решающее влияние на вкусы общества: искусство Серебряковой многим казалось устаревшим, вот таким образом ее произведения покупались с выставок крайне редко.

Вообще ее портреты часто бывают непохожи. Он был талантливым композитором и вскоре стал, как мы бы теперь сказали, музыкальным руководителем театров Петербурга при этом сочинил около тридцати опер, а также ряд произведений малых форм. Легкий поворот головы, чуть лукавый взгляд и намек на улыбку придают изображению, при, казалось бы, традиционной «классичности», ощущение сиюминутности и удивительную естественность. Это пейзаж с высоким горизонтом на дальнем плане зрительно сходятся два ряда фруктовых деревьев, а еще дальше, за границей сада, виднеется белая с зелеными куполками церковь Нескучного. Особое внимание посвящено глазам».

Бесконечные выставки, тусовки в знаменитом обществе «Мир искусств», первое признание таланта — знаменитоеполотно«За туалетом», впервые показанное на большой выставке приносит широкую известность. Серебрякова как художница с юных лет формировалась в среде Мира искусства. По-видимому, многие из них были крестьянского происхождения и вообще подразумевалась деревенская баня— по словам Алексея Савинова, эта картина «была существенно важным шагом в приближении Серебряковой к темам деревни и её людей»20. Изображенные Серебряковой люди не знают трагических переживаний. Несомненно, эта экспозиция, вызвавшая большой резонанс, неоднозначно воспринятая публикой, а определенной ее частью встреченная с «определенной и предвзятой враждебностью», не могла не привлечь внимания юной Зины Лансере, тем более что к ее открытию приехал из Парижа сам «дядя Шура». Вспоминается, что Зинаида Евгеньевна была и великой труженицей. К. С. Петров-Водкин вкладывал в образное решение своих юных крестьянских матерей, непревзойденных по почти иконной чистоте, глубокое философское содержание, в картине «Полдень» превратил жизнь крестьянина в бытие.

24 мая 1896»). Это было большим подспорьем. Она очень любила крестьян-тружениц. И не случайно мы много раз встретимся в акварелях юного и на холстах уже зрелого мастера с этими поэтичными «безграничными солнечными просторами». Основные свои «крестьянские» картины она создала через пару лет, хотя внутренняя подготовка к ним шла, по сути, с ранней юности и не прекращалась в период создания одной из самых значительных ее работ 1912–1913 годов — «Бани». Нашим лозунгом было чистое и свободное искусство».

Меньшая Катя отсутствует здесь — она во время написания картины находилась еще на руках у кормилицы. Всегда лежавший в основе ее живописи реалистический метод был ею обогащен и осовременен достижениями западной и русской живописи конца XIX — начала XX века. На рисунках этого и следующего лета — иногда абсолютно законченных, а иногда представляющих собой беглые наброски, — метко схвачены движения крестьян: жнецов, вязальщиц снопов — работающих, присевших отдохнуть, режущих хлеб или наливающих в миски молоко из «болтуха» (местное название глиняного кувшина). Пребывание в Царском было очень плодотворным: там был написан ряд поэтичных пейзажей озер, Камероновой галереи, парковых аллей и скульптур, в том числе «Пруд в Царском Селе», «Зима в Царском Селе», а также «Розово-павильонный пруд» близлежащего Павловска. Как обычно, сдержанный и всегда безупречно объективный В. А. Серов высказался об этой работе: «Автопортрет у зеркала — очень милая, свежая вещь», — а к остальным выставленным полотнам художницы отнесся строже.

Это было второе выступление художницы «на публике». Ничего этого у Серебряковой не было. По сравнению с подготовительными материалами, художница смягчила остроиндивидуальные особенности натурщиц, «облагородила лица, удлинила пропорции». Эта работа Серебряковой, куда менее известная, чем портреты-картины «За обедом» и «Карточный домик», поражает совершенной искренностью, полным отсутствием чего-либо показного в выражении чувств, особой душевной интимностью.

Вместе мы думаем объехать северные городки Италии. Однако ее я уже не имею права считать своей ученицей. «Провизию достаем, — сообщает Екатерина Николаевна сыну, — но с трудом сахар и мыло, а также мяса нет». Стоит добавить еще несколько строк из этих воспоминаний, в которых глубокие наблюдения переплетаются с характеризующими то тяжелое время бытовыми подробностями: «Крестьяне знали ее (Зинаиду Евгеньевну. — А. Р. ) и любили. При рассмотрении генезиса «крестьянской» живописи Серебряковой необходимо остановиться на проблеме, которую можно обозначить как «Венецианов — Серебрякова».

Именно здесь в неустанной творческой работе, несмотря на все бытовые трудности и нездоровье (у нее легкие также были не в порядке), проходят последние годы «русского» периода жизни Серебряковой. В «Карточном домике» дети в темной — разных оттенков синего цвета — одежде, сидящие тесно, почти прижавшись друг к другу, у покрытого темной же скатеркой столика, воздвигают из игральных карт эфемерное строение. Для картин выбирала женщин крепких, рослых, передавала их силу, бодрость, прилежание к труду, аккуратность.

Из Петрограда она мне писала, что большую часть приобрел тоже Русский музей. Фигура в черном, без украшений и какого бы то ни было яркого пятна. Автопортрет» 1909 года, сразу же купленной Третьяковской галереей, потом картины опять же счастливого материнства, там же рядом – идиллии, отличающиеся от расхристанных передвижнических аккуратные крестьяне эпохи модерна (которые, однако, позднее, с революцией, разорят родовое гнездо под Курском), семейный уют в имении Нескучное и дети, дети, дети За играми, за обедом, в домашних хлопотах, в карнавальных костюмах и балетных пачках, а то и предстающие в обезоруживающей наготе. Кроме того, занятиям живописью сильно портила болезненность Зины.

В картине Крестьянка с квасником изображена Поля Гречкина (Молчанова) из села Нескучное. От классики шли поиски пропорций, строгая пластика форм, спокойная гармоничная композиция. Первое — явно очень быстро написанный, даже чуть незаконченный (не полностью прописан фон, что редко встречается в ранних работах Серебряковой), достаточно традиционный и спокойный по композиции поясной портрет, в котором для живописца главное — не только передача внешнего сходства, но и душевного состояния человека. Буду рисовать Марфу московку (помнишь, та, что с кувшином нарисована), как она белит холст, хотя все еще не начала компоновать». И колорит, построенный на своеобразном «трехцветии» — тонах красного, синего и белого, при всей их обобщенности тонко нюансированных, — также ритмичен, декоративен и напоминает своей гармоничной уравновешенностью фреску.

В печати отмечалось, что произведения Серебряковой понятны и дороги советскому народу. Это класс mixte (смешанный. — А. Р. ) и уровень знаний всех учеников очень посредственный, так как, верно, лучшие силы все находятся в мужских отдельных классах. После успеха «Бани» на выставке «Мира искусства» в декабре 1913 года в Москве, удивившего и обрадовавшего скромную Серебрякову, она, укрепившись в намерении и далее разрабатывать, хотя и в других аспектах, крестьянскую тему, начала обдумывать замыслы новых произведений и собирать материалы для них, делая во время пребывания в Нескучном бесчисленные рисунки и наброски. Рука висит вниз и соприкасается с пальцами левой руки. Но эти начинания так и остаются незавершенными, как и картина «Купание», доведенная до стадии этюдов и первоначального эскиза с двумя великолепно написанными обнаженными фигурами, для которой позировали на берегу речки Муромки приезжавшие знакомые барышни и молодые крестьянки.

Тогда же она пишет несколько больших, как она называет, «этюдов», на деле — вполне законченных работ: «Обувающуюся Полю Молчанову», «Крестьянку с болтухом», а также портреты, в том числе портрет крестьянина И. Д. Голубева с характерными тонкими чертами лица северославянского типа. Прекрасные, хотя и не очень близкие отношения сложились у нее с М. В. Добужинским и знакомой с юношеских лет А. П. Остроумовой-Лебедевой. Огромные сложности представляло для Серебряковой устройство экспозиций. Во всяком случае, когда двадцать лет спустя описываемого времени (конца восьмидесятых — девяностых годов. — А. Р. ) Зинаида Серебрякова неожиданно для всех предстала уже готовой художницей, она оказалась одного с нами лагеря, одних направлений и вкуса и ее причисление к группе Мира искусства произошло само собой, нам же, художникам Мира искусства, было лестно получить в свои ряды еще один и столь пленительный талант». К середине девяностых годов их позиция была уже ясной — по крайней мере, для них самих.

Вот такие это были семьи — талантливые, добрые. Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки». В начале 1910-х годов Серебрякова пишет много портретов. Таковы «Деревенская девушка» (1906), «Портрет няни» (1907), «Крестьянская девушка» (1907), «Молодуха» (1909), но в первую очередь «Спящая Галя» (1908), где девочка изображена с особой теплотой и сердечностью.

Однако здоровье ее оставляет желать лучшего. Послала срочную телеграмму, но Бог знает, когда получу ответ. Продаем свою мизерную обстановку, а то не на что выехать». Так, пастель «Лежащая обнаженная», созданная в 1929-м в Париже, в июне 2008 г. ушла с аукциона «Сотбис» за 1 миллион 72 тысячи фунтов стерлингов.

Но особенно ярко талант Серебряковой раскрылся в тематических картинах. Тогда же был написан и групповой портрет Дети за карточным домиком». Художница долгие годы мечтала о такой выставке. Т. е. Ведь она еще не проходила никакой школы рисунка, за исключением случайных указаний, даваемых ей матерью, братьями, а иногда очень занятыми своей работой и делами «дядей Бертой» и «дядей Шурой».

И вместе с тем живая — и живительная — непосредственность видения решительно отличает «За туалетом» от таких, например, произведений, как «Ужин» Л. Бакста и его же портрет Зинаиды Гиппиус, где на первый план выступают стилевые поиски и изыски, делающие эти безусловно прекрасные работы типичными образцами чистого, «беспримесного» модерна. Зинаида Евгеньевна всегда рисовала крестьян: на сенокосе, на жатве, в саду. Композиция точно продумана, ясна, безупречно ритмична и гораздо более лаконична, чем композиция «Бани».

И жить будет потом легче». «Торговая площадь Маракеша» – голубые, желтые, бежевые пятна передают ощущение жары. Забегая вперед и оставляя, конечно, в стороне всю обусловленную временем стадиальную — содержательную и стилевую — разницу их искусства, можно высказать предположение, что свою удивительную неженскую смелость, быстроту и точность в работе Серебрякова в известной мере переняла от своего любимого «дяди Берты».

Но в июне в соседней деревне случилось несчастье, надолго выбившее Серебрякову из колеи: утонула «московка» Поля Молчанова, много раз позировавшая ей — для картины «Жатва», «Обувающейся крестьянки», «Крестьянки с квасником», портрета 1915 года. В этом небольшом пейзаже-картине, написанном почти одновременно с этюдами «Яблоня» и «Фруктовый сад в цвету», нет уже ничего сиюминутного, случайного, все продумано и строго композиционно построено, причем по принципу, как окажется, надолго избранному живописцем. Но решительно переменились за это время общественные обстоятельства, с одной стороны и содержательные и стилевые аспекты живописи — с другой.

В то время, когда Серебрякова писала этот портрет, Джордж Баланчин еще не был всемирно известным хореографом, создателем «американского балета». При взгляде на него сразу же вспоминаются впечатления А. Н. Бенуа от «поистине восхитительного в своем просторе вида» в окрестностях Нескучного и придающих ему «своеобразную живописность» ветряных мельниц. И, может быть, самая главная и наиболее привлекающая зрителя его черта — это «простая красота», которая «есть во всем». Эти три давние работы не случайно носят названия, вызывающие определенные ассоциации.

З. Е. Серебрякова всегда называла меня «милая Василисушка». Борис Анатольевич, «как ревностный хозяин», но «на равных» участвует во множестве сельских работ — косьбе, молотьбе, силосовании, тем более что не сразу по окончании института получает постоянную работу. Также были выставлены портреты знакомых, пейзажи, этюды крестьян. Дети танцевали, пели. Наконец весной 1921 года они перебираются в «фамильный дом» на улицу Глинки, 15. Но при этом в судьбе и облике Серебряковой — художника и человека — много необычного и неожиданного, особенно принимая во внимание парадоксальное сочетание ее замкнутого, закрытого для посторонних, застенчивого, очень «домашнего» характера с абсолютно иным, по настрою, по тональности ее искусством — энергичным, бодрым, по самой своей сути оптимистическим, не по-женски крепким. Серебрякова провела в Париже многие годы.

Обсуждая картину «Баня», Савинов отмечал, что перед произведением Серебряковой таких ощущений не возникает— «девушки её картины окрепли в труде и чужды изнеженности их нагота здорова и спокойна». Несмотря на большое горе (она недавно похоронила горячо любимого мужа) и непреодолимые трудности житейские — четверо детей и мать — она выглядела значительно моложе своих лет и ее лицо поражало свежестью красок. 1912–1913 годы — время окончательного утверждения и признания в художественных кругах и среди серьезных любителей искусств творческого «облика» Серебряковой — были не менее важны для нее и в чисто житейском плане. Очень ценил доброе к нему отношение и за добро платил добром. Мы с Владимиром Марковичем Дукельским часто проводили там вечера осенью 1920 года.

Я позировала ей. Вот на этом ковровом фоне Зинаида Евгеньевна сделала очень много зарисовок с натуры. В мае 1917 года молодой искусствовед и друг семьи Бенуа — Лансере С. Р. Эрнст закончил небольшую монографию о ее творчестве (из-за наступивших революционных событий и Гражданской войны она вышла только через пять лет). Было уже совсем темно и сыро. Екатерина Николаевна также старается по мере обстоятельств (когда в семьях ее старших дочерей все здоровы) проводить как можно больше времени в Нескучном, чтобы предоставлять Зинаиде Евгеньевне возможность спокойно работать.

Борис Анатольевич был арестован в Москве во время «красного террора». Вторая, ставшая главной, тема — вернее, огромная тематическая область, в которой Серебряковой, безусловно, удалось сказать новое слово, — тема крестьянства: его труда, духовного и физического склада мужчин и женщин средней полосы России. Браза. А. Н. Бенуа рассказывает о своих впечатлениях от этих мест: «Вид был поистине восхитительный в своем безграничном просторе и своей солнечной насыщенности. Оригинальным был и художественный язык Серебряковой.

Интересен такой на первый взгляд чисто «содержательный» аспект: Серебрякова на автопортретах (за редкими исключениями)— и в двадцатых годах и позднее — художник с кистью или карандашом в руке. Она не могла помнить отца, но впечатления от его скульптур, подкрепленные рассказами обожавших его старших братьев Жени и Коли, были отчасти причиной возникновения у Зины особого чувства к деревенской, народной жизни, глубокого интереса ко всем ее проявлениям, давшим в будущем, когда она сумела осмыслить и обобщить свои юношеские впечатления, такие ее значительные «крестьянские работы», как «Жатва» и «Беление холста». На них лежит сильнейший «передвижнический» отпечаток: большинство его скульптур имеют жанровый характер, отражают деревенские впечатления и наполнены любовью именно к крестьянской России. То есть художница, «теряя» лицо модели и акцентируясь на теле использует более решительный и агрессивный материал. Прямо невозможно в настоящий момент быть посередине. Продолжая цитату из «Моих воспоминаний» Бенуа, добавим: «Своеобразную живописность придавали повсюду торчавшие по холмам ветряные мельницы» — их мы увидим и на ранних и на поздних пейзажах Серебряковой. Он открывал путь к воспеванию красоты человека.

А. Н. Бенуа вспоминает, как в юности с увлечением наблюдал за работой брата: «Он успевал в один вечер сделать их (этюдов) не один, а несколько, причем его особенно привлекали эффекты заката солнца. Однако именно автопортрет «За туалетом» неопровержимо и убедительно доказывает, что в решительно захватившем в эти годы часть русской живописи модерне (уже, впрочем, оттесняемом ко времени написания автопортрета новыми, более «революционными» исканиями и течениями) характерные его содержательные и стилевые особенности зачастую органически соединялись «с реализмом и чертами импрессионизма». Словом, если считать воспитателя и учителя Серебряковой «королем», то она в течение всей жизни оставалась, по старой французской пословице, «большей роялисткой, чем сам король». Серебрякова не сразу приходит к окончательному решению композиции портрета. Екатерина Николаевна пишет сыну: «В общем чувствуем себя великолепно в смысле спокойствия.

Упрашивали его, чтобы взял на работу. Отмечали именины всей семьей с крестьянами и их детьми. Во время работы — и в мастерской и «на воздухе» — она надевала поверх платья, чтобы не запачкать его красками, рабочий халатик темных тонов. Западные образы «Торговка овощами в Ницце», «На пляже», «Булочница» показаны не в момент физического труда, но мы понимаем, что в них больше чем глаза говорят грубоватые угловатые черты лица, рук, мощные ноги и торсы.

Возвращаясь к отзыву Бенуа, хочется подчеркнуть здесь два его положения. В мечтах у меня я вижу его таким, а пробую сделать что-нибудь и вижу, что одной любви мало». Двойственным было восприятие Пикассо: ранние импрессионистические работы ей нравились, но она крайне отрицательно относилась к произведениям последующих периодов его творчества. Зинаида Евгеньевна изобразила троих старших своих детей: восьмилетнего Женю, Шуру младшего Жени примерно на полтора года и Тату (ей в 1914 году минуло два года). Но теперь, после блестящего успеха автопортрета «За туалетом» она вновь возвращается к мысли запечатлеть близкую ей по душевному складу и внешне очень привлекательную молодую женщину.

Достаточно вспомнить «Прачек» Архипова с социологичностью их сюжета и «московским импрессионизмом» живописного решения, чтобы понять, что живопись Серебряковой знаменует новый этап восприятия и передачи реальности. В выражении их лиц — сосредоточенность, скрытое ожидание и одновременно боязнь крушения «домика». С нами ехали три подводы с дровами, 4 подводы с вещами, мы сами в 3-х санях. Меня поразила красота всех детей Зинаиды Евгеньевны. Платят каждый раз 50 сантимов и два часа рисуют по одной четверти часа фигуры в различных позах. К работам, прежде всего, психологического плана принадлежат два превосходных портрета — дяди, Михаила Николаевича Бенуа (1910) и Екатерины Николаевны, написанный на полтора года позже.

Покупали орехи, ленты, серьги, конфеты. К примеру, такая выставка, как «Обнаженные», теперь была бы просто невозможной в государственном музее ввиду разгула самостийных блюстителей нравственности. И, несмотря на то, что портрет написан «на воздухе», художница не пытается (как не будет пытаться и в своем дальнейшем творчестве) решить его «импрессионистически» — подвижными мазками, передающими движение света и воздуха, уравнивающими в значении все элементы картины. Это могло бы свидетельствовать о достаточно тесных связях Зинаиды Евгеньевны с литературным миром, как и отмеченное в ее письмах посещение премьеры «Балаганчика» А. А. Блока в постановке В. Э. Мейерхольда и ее желание помочь своей приятельнице и модели, поэтессе В. Е. Аренс-Гаккель попасть в известное артистическое кафе «Бродячая собака» по «карточке» одного из братьев Лансере. Художница постоянно искала заказы.

Очень интересны и многозначительны автопортреты «Пьеро» и «Этюд девушки». В нем много, как уже говорилось, портретных набросков, в том числе зарисовок родных или друзей дома, как правило, что-нибудь читающих вечером, с надписями и датами: «читает вслух Дворянское гнездо 20 июля 1900» или просто «На горах». Нужда все возрастает. Если даже она гуляла со своими детьми – и то делала зарисовки. Особенности «Карточного домика» выступают очень четко при сравнении его с портретом детей «За обедом» 1914 года. В своей архитектурной практике он, как и его отец, стремился освоить новейшие технические достижения, умело использовал стилевые находки того времени, главным образом неоклассицистического характера. Экспозиция Серебряковой в перестроечном 1986-м (Третьяковская галерея провела ее тогда на площадке смежного ЦДХ) стала первой полноценной ретроспективой художницы, соединившей две половины ее жизни: российский до- и сразу послереволюционный периоды и последовавший почти 40-летний эмигрантский.

В начале сентября 1924 года Серебрякова уехала в Париж. Но не только красота окружающей природы увлекает девочку. Ее вещи, как большая Беление холста (Третьяковская галерея), Отдыхающие жнецы (автор имеет в виду, очевидно, картину Крестьяне. Во время своего пребывания в Париже она познакомилась и с портретами французских мастеров восемнадцатого столетия и с произведениями живописцев-романтиков первой половины века девятнадцатого (через много лет она с восхищением напишет о «замечательном таланте Делакруа») эти впечатления воскресли, может быть, вследствие ее увлеченной работы над портретами, решаемыми по-разному в живописном и содержательном плане.

Его обаяние, о котором ходили легенды и разносторонние таланты (он был и превосходным пианистом-импровизатором) привлекли к нему внимание царской четы — АлександраIII и Марии Федоровны. Особенно интересны акварели изображающие «тенишевок» за работой. Любопытно сопоставить это письмо с тем, вполне прозаичным, что послала почти одновременно ее сестра Катя: «Дорога по случаю дождя очень плохая, так что пока мы дотащились до Нескучного, мы успели замерзнуть и пожалели даже, что не было с нами зимних вещей.

Учитель играл. Иногда я бывала одна и долго засиживалась. Авторы всех работ, посвященных Серебряковой исходя из «крестьянской тематики» множества ее произведений первых десятилетий XX века, считают ее последовательницей Венецианова, его наследницей, чуть ли не продолжательницей его творческих исканий. Её дед Николай Бенуа был знаменитым архитектором, отец, Евгений Лансере — известным скульптором, а мать — Екатерина Николаевна (1850—1933), сестра Александра Бенуа, в молодости была художником-графиком.

Это настроение передается безусловностью широкой живописной манеры, смелой и обобщенной проработкой одежды и тщательной прописанностью лиц, в которых очевидно портретное сходство (например, для мужского образа наверняка позировал И. Д. Голубев). И она у них была, но не так долго, как мечталось. За месяц до того она экспонировала две ранние работы — «Автопортрет» 1905 года и несколько более поздний «Портрет няни» — на выставке современных русских женских портретов, устроенной С. К. Маковским в редакции журнала «Аполлон». Получив телеграмму и твое милое, доброе письмо, мы окончательно решили не откладывать». Один из наиболее впечатляющих примеров такого рода «картинных» пейзажей — «Зеленя осенью», написанный несколькими месяцами позже. От декоративного убранства «сохранились в целости лишь прелестные маски над окнами нижнего этажа» их впоследствии, уже в Париже, вспоминала с любовью и грустью Зинаида Евгеньевна. Вспоминается, что Зинаида Евгеньевна была и великой труженицей.

Неожиданно для самой художницы Кишиневский музей приобрел с выставки ее великолепную «Жатву». Зинаида Евгеньевна просит свою сестру Катю, очень похожую на нее внешне, позировать летом для картины «Купальщица». Она очень любила крестьян-тружениц. Основные же планы на ближайшее будущее Серебрякова связывала с подготовкой новых картин — «Беления холста» и «Стрижки овец» — наряду с работой над отдельными большими портретными изображениями крестьянских девушек.

Старшие не выдерживали и тоже присоединялись к нам. Эти изображения супругов никак нельзя считать «парными» по решению. От этого периода, продлившегося два года, сохранилось множество студийных зарисовок Зины — и натурщиков и товарищей. Дорош признается: «При этом я думал не столько о Татьяне Лариной, сколько о Пушкине, первым открывшем деревенскую Россию — поэзию ее повседневного бытия Девушка с Автопортрета вот так по-пушкински свежо и ясно видит лежащий за окнами ее светлой комнаты деревенский мир, мало изменившийся за те восемь десятков лет, что отделяют Евгения Онегина от этой картины».

В 1905 году они обвенчались. «Жалкая, беспомощная и одинокая. Ее работы стали полной неожиданностью для всех и вызвали восторженные отзывы. Я там в центре стою, нагнувшись, но лицо моё закрыто женщиной, сидящей с тазиком»6.

Мальчики подросли, но наличие теперь уже четверых детей требовало бесконечных материнских забот. Зинаида Евгеньевна всегда рисовала крестьян: на сенокосе, на жатве, в саду. В 1910 году автопортрет Серебряковой произвел настоящий фурор. Серебрякова много сил отдает работе над портретами — «свободными» и заказными, по большей части женскими (хотя сохранились и психологически тонкие портреты Эрнста и Бушена). Летние месяцы приносили обычно большой «урожай» рисунков.

Наряду с несомненной блестящей одаренностью, унаследованной как по отцовской, так и по материнской линии от всей семьи Бенуа и проникновенной любовью к «крестьянской», «народной» России, что характерно было именно для Евгения Александровича, Серебряковой на протяжении всей ее жизни — при исключительной преданности искусству и удивительной работоспособности — были свойственны повышенная до болезненности чувствительность и пессимистический взгляд на мир, неуверенность в своем мастерстве, чрезмерная застенчивость. В «Купальщице», с одной стороны и во множестве живописных и графических портретов крестьян, созданных в это же время Серебряковой, — с другой, воплотились в разных ипостасях две основные темы, пронизывающие все ее творчество предреволюционных лет. Естественно, что от этого смутного, столь тяжкого для Зинаиды Евгеньевны времени сохранилось мало работ но то, что было ею создано, несмотря на тяжелейшие жизненные обстоятельства, очень значительно.

Уже в 1907 году она начинала ее портрет. Зинаида Евгеньевна была более раздражительной. Первая, более частная — воспевание человеческого тела, прекрасной наготы, представляющей, как писал редактор журнала «Аполлон» С. К. Маковский, «для современной живописи основу всякого синтеза, вдохновенного стиля, монументальной идеализации» (высказывание, показательное для адепта вступающего в силу неоклассицизма).

Но эти работы по большей части были быстро схваченными этюдами. Поклонники реалистического искусства проявили к ним большой интерес. Естественность позы подчеркнута движением рук. В глубине — еще четыре юных девушки в различных позах. Одним из вдохновителей этих судьбоносных для отечественного искусства событий был ее младший дядя Александр Николаевич Бенуа.

Утром заходит на кухню — здоровается и улыбается. Усадив молодую женщину, кормящую грудью родившуюся в начале года дочь Серебряковых Татьяну (Тату), у широко распахнутого окна, художница вводит в картину, на правах важнейшего ее «участника», привычный и любимый пейзаж — уголок фруктового сада. Постепенно налаживался быт, хотя и полный лишений, но зато — что чрезвычайно важно для обеих женщин — в родном доме, в той же скромной анфиладе комнат, где они провели счастливые годы детства и юности и, что еще существеннее, среди близких людей, всегда готовых поддержать и помочь в любых затруднениях. Но, по сути именно автопортрет «За туалетом» стал подлинным открытием нового дарования, отмеченным не только блестящей статьей Бенуа, но и рядом других отзывов. Послезавтра надеются выехать в Париж мама и Зина и они вам расскажут массу интересного».

Портреты Эрнста и Коки (Николая Александровича Бенуа. — А. Р. ) сделаны из благодарности, что они нам помогали в перевозке с 1-ой линии, без них было бы трудно». Она с тоской жаловалась, что не видит выхода из положения. Именно «Баня» была — по вложенной в нее мысли и по тем живописным задачам, которые ставила перед собой художница, — первым сознательно картинным произведением, над решением которого Серебрякова вдохновенно трудилась в течение почти двух лет.

Но он не мог этого сделать, т. к. рабочих было достаточно. В целом Серебрякова его «не могла терпеть», ее особенно коробило в произведениях художника подчеркивание уродливого, приемы деформации. В России же Серебрякова оказалась первым художником, возродившим традицию изображения прекрасного женского тела в его живой прелести не в качестве «учебной» работы, а в самостоятельном эстетическом значении, полностью игнорировавшемся живописцами второй половины XIX века, в первую очередь передвижниками, с презрением отдавшими эту «асоциальную» по содержанию живопись на откуп мастерам академического или чисто салонного направления — от Г. И. Семирадского и К. В. Маковского до Н. К. Бодаревского и А. Н. Новоскольцева.

И однажды мама написала нас на террасе (картина эта так и называется На террасе в Харькове). Я там в центре стою, нагнувшись, но лицо мое закрыто женщиной, сидящей с тазиком. Его старший сын Альберт Николаевич (1852–1936), для племянников — «дядя Берта», окончил Академию как архитектор, но своей специальностью занимался вроде бы нехотя, между прочим, а стяжал себе славу в качестве пейзажиста-акварелиста. В 1910-х годах одно за другим следуют полотна: «Жатва» (1915), «Беление холста» (1917), создаются большие однофигурные композиции «Спящая», «Марина, чешущая лен», «Крестьянка за прялкой».

Над портретом же Надежды Григорьевны художница работала сравнительно долго. Кстати именно Валентин Серов походатайствовал, чтобы эту картину Серебряковой и еще две ее работы приобрела Третьяковская галерея. В общем, она жила своей работой и находила в ней большое удовлетворение.

Они почти нигде не бывают, лишь по абонементу посещают оперу (так известно, что Серебрякова слушала «Лакме» с Шаляпиным). Но главное место среди работ первой половины двадцатых годов занимает ее блестящая «Балетная серия» или «сюита», не имеющая аналогов по подходу к изображаемому и художественному языку, хотя сам процесс работы над очень разными по решению портретами балерин и многофигурными композициями напоминает, естественно, ее же метод разработки произведений «крестьянской» тематики. «Мне казалось, что это я должна была сделать и с самого начала укрепить молодое существо и что тогда, пожалуй, не будет грозить опасность получить чахотку», — объясняла она свое решение брату, А. Н. Бенуа. Недаром, вспоминая ее детские годы, А. Н. Бенуа писал: «Росла Зина болезненным и довольно нелюдимым ребенком, в чем она напоминала отца и вовсе не напоминала матери, ни братьев и сестер, которые все отличались веселым и общительным нравом». В огне гибнет не только достояние семьи Лансере — Серебряковых, но, главное, начатые и ряд законченных работ Серебряковой, этюды, эскизы, рисунки, в том числе все подготовительные материалы к «Стрижке овец». Нескучное» и «На лугу» и многие другие работы. Возможно, это не входило в намерения живописца хотя среди подготовительных рисунков есть один, на котором семь обнаженных женских фигур расположены в строго уравновешенном порядке, подтверждающем это сходство.

Русско-английский актёр и писатель Питер Устинов — тоже родственник Зинаиды Серебряковой. Правда, Екатерина Николаевна по-прежнему посвящает себя главным образом младшей дочери. А ведь в это время искусство Парижа буквально «кипит» от наступления нового — и какого нового.

В печати Серебрякову называли «одной из самых замечательных русских художниц эпохи», «мастером европейского значения». Но подлинно большой успех и признание любителей живописи, прежде всего круга «Мира искусства» во главе с Александром Николаевичем Бенуа, принесло ей портретное творчество конца 1900-х — начала 1910-х годов. В его «Девушках на Волге» ясно ощущается особая одухотворенность всей атмосферы картины. Из этих поездок она привозит много пейзажных этюдов поразившей ее яркой живописностью природы, столь непохожей на поля и холмы северной Украины цветовой насыщенностью зелени, причудливостью отрогов скал и камней, залитых солнечным светом.

Да и на родине ее не забывали. Но главная, самая значительная и ценная часть ее пейзажного «наследия» — это пейзажи, несмотря на их сравнительно небольшой размер, картинного характера, впервые создававшиеся в пору ее становления как живописца, а затем преобладавшие на всем протяжении ее долгой творческой жизни.

И только в глубокой старости в воспоминаниях об этом времени прозвучат другие ноты: «В Нескучном и природа и окружавшая меня крестьянская жизнь своей живописностью волновали и восхищали меня и я вообще жила в каком-то чаду энтузиазма». Затем Зинаида Евгеньевна обращается к решению более спокойному, «картинному», в какой-то мере повторяющему тему автопортрета «За туалетом» — впрочем, сильно преобразуя ее: молодая женщина в открытой сорочке с обнаженными плечами придерживает рукой распущенные волосы одной из своих тяжелых кос, смотрясь в маленькое круглое зеркальце, которое держит в другой, полуобрезанной краем холста, руке. БАЛАНЧИНА) В КОСТЮМЕ ВАКХА (1922). Это прежде всего касается Сезанна. Особенно отмечает он не только блестящее мастерство Лансере-наездника, дававшее возможность даже в последние месяцы жизни сравнивать его с «черкесами», но и бесконечную привязанность к русской деревне и особенно к принадлежавшему ему небольшому имению Нескучное. Почти закончен второй — главный — вариант «Беления холста» написаны такие значительные работы, как «Крестьянка Марина, чешущая лен», «Крестьянка за пряжей» и лучшая среди них, признанная классической «Спящая крестьянка».

Первые месяцы в Петрограде семья Серебряковой живет на Лахтинской улице, на Петроградской стороне, в квартире своих харьковских друзей Б. С. и Р. А. Басковых, а затем — в своей «дореволюционной» квартире на 1-й линии Васильевского острова, бывшей когда-то, по словам Екатерины Николаевны, «уютным гнездышком».

---