А Бенуа Прогулка Короля
Прогулка короля, Александр Николаевич Бенуа, 1906
«Версальское» наследие Бенуа насчитывает более шестисот рисунков, акварелей, пастелей, гуашей, гравюр и полотен, свидетельствуя, что «божественный Версаль»7, по крайней мере до 1926 года, оставался постоянным источником его вдохновения8. Но приведенный выше подробный рассказ – скрытый комментарий к одному из самых интересных произведений Бенуа – к Фантазии на Версальскую тему (1906, ГТГ). Александр Николаевич вспоминал, что его впечатления «приобретали небывалую, почти до физического страдания дошедшую остроту» 14.
Переживания, возникающие при созерцании созданных им образов Версаля (и, возможно, вдохновлявшие самого Бенуа), пожалуй, ближе всего к переживаниям Шарлотты Моберли и Элеоноры Йордан, «столкнувшихся с самым необычайным на свете явлением» 23. В 1896—1898 и 1905—1907 г. работал во Франции. Пустынность, стройность, величие, тайна – главные черты символистского образа Версаля в интерпретации Бенуа. Фигурки амуров написаны бронзовой краской, они объемны и рельефны. День его первой встречи с Версалем, напишет он потом в Петрограде, «остался в моей памяти, как один из самых полных и счастливых дней всей моей жизни» 9, «я приехал из Версаля одурманенный, почти больной от впечатлений» 10. В последнем номере Мира искусства (1904, 12) помещена репродукция картины немецкого художника Ю. Дица Таинственный сад. Рисунок Арлекин и смерть, посвященный памяти Сапунова, декоративная картина Волшебство (1898 – 1902, ГРМ) также проникнуты ароматами фиалок и тления.
Описание работы «Прогулка короля»
Стал одним из организаторов и идеологов художественного объединения «Мир искусства», основал одноимённый журнал. Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех» ". В сюжетных композициях циклов «Последние прогулки ЛюдовикаXIV» и «Версальская серия», равно как и в пейзажах, для художника важны не люди с их переживаниями и деяниями, а величественная красота искусства и природы. Творчество Бенуа-художника посвящено, главным образом, двум темам: «Франция эпохи короля-Солнца» и «Петербург XVIII — начала XIX века», которые воплотились в определенном виде исторической живописи, создающем особый «ретроспективный» взгляд на прошлое. "Как хорошо.
Несколько лет спустя Бенуа нарисует столь же непочтительный словесный портрет Людовика XIV: «скрюченный старик с отвислыми щеками, с плохими зубами и лицом изъеденным оспой» 31. «Тени», скользящие по версальскому парку, для Бенуа скорее сродни воспоминаниям, чем фантазиям 22. Отчасти благодаря ему Версаль стал и излюбленной темой французской поэзии символизма.
На переднем плане стоит дама в кринолине со зловещим, мертвенным лицом и ярко-красными губами. Самым «блестящим и значительным» 1 гостем Версаля стал Николай II: его визит 8 октября 1896 года был своего рода символической акцией, утверждающей неразрывность исторических связей французского и русского двора.
Теперь очень принято среди живописцев и молодых поэтов находить и защищать свою оригинальную индивидуальность, облюбовав какой-нибудь иногда до смешного узкий и нарочитый род сюжетов. В зеркальной глади водоема отражается их фантастически-грандиозная тень. Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей. Осенью 1896 года Александр Бенуа, приложивший немало усилий для воскрешения Петербурга, открывает «скучный версальский парк» Мюссе, ставший благодаря Барресу, Монтескыо, Анри де Ренье, Эле, Нолаку, Лобру, Болдини – приютом поэтов и мудрецов»2. После успеха 37 «Последних прогулок Людовика XIV» Бенуа пишет либретто «Павильон Армиды» – варицию на темы «Освобожденного Иерусалима» Тассо и «Омфалы» Теофиля Готье – и рисует костюмы «по мотивам» рисунков Луи-Рене Боке (1717-1814). Творчество Бенуа-художника посвящено, главным образом, двум темам: «Франция эпохи короля-Солнца» и «Петербург XVIII – начала XIX века», которые воплотились в определенном виде исторической живописи, создающем особый «ретроспективный» взгляд на прошлое.
В 1894 году начал свою карьеру теоретика и историка искусства, написав главу о русских художниках для немецкого сборника «История живописи XIX века». Это похоже на некую почти мистическую иллюзию («я подчас дохожу до состояния, близкого к галлюцинациям»). Для Бенуа те тени, что безмолвно скользят по версальскому парку сродни, скорее, воспоминаниям, чем фантазии. Искусство -- «отраженный» мир представляется более одушевленным, чем исторически достоверные образы минувших эпох. Людовик начал нарушать законы этикета, установленные им самим. В последние годы жизни он обрёл все привычки, подобающие старику: поздно вставал, ел в постели, полулёжа принимал министров и государственных секретарей (делами королевства Людовик XIV занимался до последних дней своей жизни), а потом часами сидел в большом кресле, подложив под спину бархатную подушку.
— говорит публика и широко, широко зевает. Как и для них, для Бенуа «иллюзия становится хозяйкой в жилище царственной тоски» 20, но странная осязаемость этих иллюзий («я доходил подчас до чего-то близкого к галлюцинации» 21), пожалуй, отличает его работы от картин французских художников, зачастую сближающихся с условностью театральных постановок. Забывают также, что в конце XIX века Петербург вновь оказался в чести, а Версаль был спасен от забвения усилиями всего-навсего двух человек. Он «видит» самого создателя сего великолепия, короля Людовика XIV в окружении свиты. Вопросы героя из «Мушки» Мюссе, попавшего в Версаль: «Что, если за этими тяжелыми занавесями в глубине бесконечной сияющей галереи спит вот уже сто лет принцесса.
«Версальское» наследие Бенуа насчитывает более шестисот рисунков, акварелей, пастелей, гуашей, гравюр и полотен, свидетельствуя, что «божественный Версаль»7, по крайней мере до 1926 года, оставался постоянным источником его вдохновения8. Вторым «спасителем» Версаля оказался Робер де Монтескью. Несколько лет спустя Бенуа нарисует столь же непочтительный словесный портрет Людовика XIV: «скрюченный старик с отвислыми щеками, с плохими зубами и лицом изъеденным оспой» 31. Приезжая в Версаль, Бенуа встречается с теми, кому Версаль был обязан новым расцветом – Пьером Нолаком, его преемником Андре Ператом3, Анри де Ренье, поэтом и, пожалуй, самым известным прозаиком этого времени4, с Полем Эле, тончайшим гравером, «таким же поклонником Версаля», как сам Бенуа 5 и, наконец, с Робером де Монтескью, которому он посвятит не одну страницу своих воспоминаний. Обратившись к версальской теме, Бенуа, возможно, стремился воссоздать (при помощи памяти истории и собственного воображения) то эстетическое потрясение, которое он пережил в двадцать лет. Фигурки амуров написаны бронзовой краской, они объемны и рельефны.
В 1956 году, в возрасте восьмидесяти шести лет, тридцать из которых Бенуа провел во Франции, он жалуется на пошатнувшееся здоровье, которое мешает ему гулять по «парадизу», где он некогда жил6. Тщетно доктора повторяли своему государю, что недостаток телодвижений наводит на него скуку и сонливость и является предвестником близкой кончины. Король уже не мог сопротивляться наступлению дряхлости, да и возраст его приближался в восьмидесяти. Всё, на что он соглашался, ограничивалось поездками по садам Версаля в маленькой управляемой коляске». Размышляя о времени Людовика XIV, Бенуа писал: «Особого культа личности Луи Каторза. «Как хорошо. » – говорит публика и широко, широко зевает.
Бенуа, «искусный русский художник» 27, трактует версальскую тему не столько как погружение в прошлое, что было свойственно его французским коллегам, сколько как своеобразную «инкрустацию» 28 версальских пейзажей персонажами в старинных костюмах, порой едва обозначенными – некими силуэтами, выделяемыми контражуром. Бумага на холсте, акварель, гуашь, бронзовая краска, серебряная краска, графитный карандаш, перо, кисть. 48x62 С именем А. Н. Бенуа связано возникновение в 1898 объединения «Мир искусства», одним из основателей и идейным руководителем которого он являлся. Г-н Бенуа облюбовал Версальский парк. В 1905 году, живя в Версале, Бенуа признается своему племяннику: «Я упоен Версалем, это какая-то болезнь, влюбленность, преступная страсть» 11. Как и художников Поля Эле, Мориса Л обра или Анри Ле Сиданера, как и поэтов Анну де Ноай, Анри де Ренье или Альбера Самена, Бенуа вдохновляет в Версале не пышность королевского двора, но осенняя тишина, когда «молчащий парк» 17 одевается «печальным и прекрасным убором» 18.
Источником вдохновения для художника становится не королевская пышность замка и парков, а именно «зыбкие, печальные воспоминания о королях, которые всё ещё бродят здесь». Александр Николаевич вспоминал, что его впечатления «приобретали небывалую, почти до физического страдания дошедшую остроту» 14. Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех»». Весной 1894 года Монтескью снял особняк на Парижской улице и стал устраивать вечера иногда принимая гостей прямо в дворцовом парке – Нолак доверил ему ключ от «святая святых» версальской жизни.
Прелестная маркиза (возможно, госпожа Помпадур. ), жеманясь, смотрит на зрителя из зеленой аллеи выглядывает черная лукавая мордашка то ли негритенка, то ли человечка в маске. "Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». Однако подобный взгляд – подход эрудита и знатока – отнюдь не чреват ни сухостью, ни педантизмом и не вынуждает художника заниматься безжизненными историческими реконструкциями. Он как будто противопоставляет их бронзовой скульптурной группе изображающей детей играющих в воде. Король в «Прогулках» Бенуа – одинокий старик, оставленный придворными и цепляющийся за духовника в предчувствии близкой смерти. Это похоже на некую почти мистическую иллюзию («я подчас дохожу до состояния, близкого к галлюцинациям»). Г-н Бенуа облюбовал Версальский парк.
«Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». Однако подобный взгляд – подход эрудита и знатока – отнюдь не чреват ни сухостью, ни педантизмом и не вынуждает художника заниматься безжизненными историческими реконструкциями. Эти английские леди, прогуливаясь 10 августа 1901 года по Трианону, «встретились» с Марией Антуанеттой сродни этим удивительным «встречам» и упоминания Бенуа о «странных наваждениях» 24 Версаля: перед ним, пишет Бенуа, проходят «образы того, что происходило здесь когда-то (или что могло происходить) среди этой грандиозной и поэтичной обстановки» 25, что он увидел «создателя всего этого мира, самого короля Людовика и его окружение» 26. Именно из «Записок» Бенуа узнал о ритуалах прогулок Людовика, о кормлении рыб, о созерцании королем величественных скульптур в парке («Прогулка в кресле», 1897 «У бассейна Цереры», 1897 «Кормление рыб», 1897 «У Курция», 1897— все в Русском музее, Санкт-Петербург). Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» 30 – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей. По примеру своего французского коллеги, который, приехав в Версаль, не последовал совету художника Гослена: «Не усердствуйте, пишите о Версале книги, но оставьте в покое музей, который никого не интересует», – Бенуа стал активно защищать от вандализма и произведения искусства и сам императорский дворец47. Людовик начал нарушать законы этикета, установленные им самим. Художник писал: «Меня тянуло к известному украшению и обобщению того, что мне дала непосредственно действительность.
Бенуа и его «Последние прогулки короля»
В отличие от короля и его свиты, напоминающих легкие тени прошлого, бронзовые ребятишки кажутся энергичными и живыми. Впрочем и самого Бенуа Версаль вдохновлял на эксперименты в области театра. В сюжетных композициях циклов «Последние прогулки ЛюдовикаXIV» и «Версальская серия», равно как и в пейзажах, для художника важны не люди с их переживаниями и деяниями, а величественная красота искусства и природы.
Критик Сергей Эрнст приводит слова художника: «Маленькая финальная вариация Гердта в «Спящей красавице» открыла мне весь XVIII век, Версаль, Людовика XIV, открыла мне больше, чем все фолианты и музеи» 35. Для него сад служит скорее темой, чем волнующим впечатлением, требующим своего воплощения. Зато гермы философов разрастаются до небес, касаясь даже края листа. " — говорит публика и широко, широко зевает.
Прогулка короля — Александр Бенуа
Фейерверк, побудивший Вячеслава Иванова написать одноименное стихотворение, замечателен не только красотой освещения вечернего парка, но и ностальгической ясностью, кристаллизацией ушедшего образа (картина написана в 1922 г. ). Фейерверк, побудивший Вячеслава Иванова написать одноименное стихотворение, замечателен не только красотой освещения вечернего парка, но и ностальгической ясностью, кристаллизацией ушедшего образа (картина написана в 1922 г. ). Тысяча и один этюд Версальского парка и все более или менее хорошо сделаны. Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». Впрочем и самого Бенуа Версаль вдохновлял на эксперименты в области театра.
Любопытно, что впервые Бенуа увидел Версаль в виде театральной декорации. На плече она держит зеркало, в котором смутно видна обнимающаяся (или сплетающаяся) обнаженная пара среди огня. Равнодушный к столь дорогим сердцу Монтескью «жалобам камней, мечтающих истлеть в забвеньи» 29, Бенуа не запечатлел ни обветшания дворца, ни запустения парка, которые еще, безусловно, застал.
В 1893 Бенуа выступил как пейзажист, создав акварели окрестностей Петербурга. О нем сразу заговорили как о талантливом искусствоведе, перевернувшем устоявшиеся представления о развитии отечественного искусства. По словам мадам де Ментенон, он сделался «самым неутешным человеком во всей Франции».
Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех». Несмотря на портретность (ему позировала рано умершая художница Елизавета Михайловна Мартынова), название картины обобщает и ситуацию и образ. В 1956 году, в возрасте восьмидесяти шести лет, тридцать из которых Бенуа провел во Франции, он жалуется на пошатнувшееся здоровье, которое мешает ему гулять по «парадизу», где он некогда жил6. Собираясь поставить сказку Перро «в стиле Людовика XIV», директор императорского театра Всеволожский заказал музыку П. И. Чайковскому. Лучшие качества живописной системы Сомова проявились в долгой работе над Дамой в голубом.
Возможно именно впечатления от этой постановки предопределили «театральную» интерпретацию версальской темы в искусстве Бенуа, «задали» ракурс взгляда. И все-таки хочется сказать: «Ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия».
На плече она держит зеркало, в котором смутно видна обнимающаяся (или сплетающаяся) обнаженная пара среди огня. Перекресток Философов зимой включен и в ностальгический альбом рисунков Версаль, созданный уже в Ленинграде (1922). После успеха 37 «Последних прогулок Людовика XIV» Бенуа пишет либретто «Павильон Армиды» – варицию на темы «Освобожденного Иерусалима» Тассо и «Омфалы» Теофиля Готье – и рисует костюмы «по мотивам» рисунков Луи-Рене Боке (1717-1814). Прогулка короля 1906. Рисунок Арлекин и смерть, посвященный памяти Сапунова, декоративная картина Волшебство (1898 – 1902, ГРМ) также проникнуты ароматами фиалок и тления. Это похоже на некую почти мистическую иллюзию («я подчас дохожу до состояния, близкого к галлюцинациям»). Для Бенуа те тени, что безмолвно скользят по версальскому парку сродни, скорее, воспоминаниям, чем фантазии.
48x62 С именем А. Н. Бенуа связано возникновение в 1898 объединения «Мир искусства», одним из основателей и идейным руководителем которого он являлся. Так же, как и им, художнику близки «печальные и зыбкие воспоминанья о короле, что бродит по дворцу и по аллеям» 19. В 1905 году, живя в Версале, Бенуа признается своему племяннику: «Я упоен Версалем, это какая-то болезнь, влюбленность, преступная страсть» 11. Самым «блестящим и значительным» 1 гостем Версаля стал Николай II: его визит 8 октября 1896 года был своего рода символической акцией, утверждающей неразрывность исторических связей французского и русского двора. Творчество Бенуа-художника посвящено, главным образом, двум темам: «Франция эпохи короля-Солнца» и «Петербург XVIII – начала XIX века», которые воплотились в определенном виде исторической живописи, создающем особый «ретроспективный» взгляд на прошлое. Возможно именно впечатления от этой постановки предопределили «театральную» интерпретацию версальской темы в искусстве Бенуа, «задали» ракурс взгляда.
Художник, критик историк искусства Александр Бенуа иего графическое произведение «Прогулка короля»
Первым был Пьер де Нолак, поэт и хранитель версальского замка с 1892 по 1920 год. Сюжеты для большинства картин этих циклов навеяны мемуарами Сен-Симона.
Как хорошо. Осенью 1896 года Александр Бенуа, приложивший немало усилий для воскрешения Петербурга, открывает «скучный версальский парк» Мюссе, ставший благодаря Барресу, Монтескыо, Анри де Ренье, Эле, Нолаку, Лобру, Болдини – приютом поэтов и мудрецов»2. Для него сад служит скорее темой, чем волнующим впечатлением, требующим своего воплощения. Анатолий Луначарский, будущий советский «министр культуры», ругался на цикл, увидев рисунки на выставке в 1907 году: хуже всего то, что г. Бенуа, по примеру многих, выбрал себе особую специальность. Ее поэзия возникает из спора составляющих черт. Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех»33.
- То, что время пощадило, то, что память сберегла
- Бенуа Александр Николаевич (1870 – 1960)
- Картины — Бенуа, Александр Николаевич
- Акварельный мир искусства Александра Бенуа
- Александр Бенуа и возрождение Версаля
- Александр Николаевич Бенуа (1870–1960)
Приезжая в Версаль, Бенуа встречается с теми, кому Версаль был обязан новым расцветом – Пьером Нолаком, его преемником Андре Ператом3, Анри де Ренье, поэтом и, пожалуй, самым известным прозаиком этого времени4, с Полем Эле, тончайшим гравером, «таким же поклонником Версаля», как сам Бенуа 5 и, наконец, с Робером де Монтескью, которому он посвятит не одну страницу своих воспоминаний. Его знакомство с парком и дворцом состоялось не в 1896 году, а в 1890 и не во Франции, а в Санкт-Петербурге, в Мариинском театре на балете «Спящая красавица». Критик Сергей Эрнст приводит слова художника: «Маленькая финальная вариация Гердта в «Спящей красавице» открыла мне весь XVIII век, Версаль, Людовика XIV, открыла мне больше, чем все фолианты и музеи» 35. Вдали, на скамье играет на флейтах пара, символизируя семейное согласие, а от дамы в голубом (цвет ее платья правильнее было бы назвать призрачно-синим) уходит, ковыряя тросточкой песок, сумрачный господин с неуверенным и печальным лицом, очень похожий на самого художника. Восстановленный Нолаком Версаль был для Бенуа идеальным примером – наглядной иллюстрацией идеи «дворцов-музеев», которой он посвятил множество статей в 1917-1923 годах.
По словам мадам де Ментенон, он сделался «самым неутешным человеком во всей Франции». Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». В 1918 году Бенуа был назначен хранителем художественной коллекции Эрмитажа: тогда, возможно, ему и пригодились «уроки» дру- зей-«версальцев», разумеется, не Монтескью, противника самой идеи восстановления и реставрации, а Пьера де Нолака, восстановившего Версаль после четырех революций. Зато гермы философов разрастаются до небес, касаясь даже края листа. начавшийся упадок вкуса, явившийся на смену юной самонадеянности, беспечности и чувству величавой красоты, этот мир сделали вдруг моим миром». Г-н Бенуа облюбовал Версальский парк. Ему удается передать «щемящую тоску по чему-то виденному, промелькнувшему, неуловимому» 38, так растрогавшую Жана Кокто.
Теперь очень принято среди живописцев и молодых поэтов находить и защищать свою оригинальную индивидуальность, облюбовав какой-нибудь иногда до смешного узкий и нарочитый род сюжетов. Описание старости Людовика XIV отсюда:"Король стал печальным и угрюмым. Такова, например, его версальская серия 1897-1898 годов. Как и для них, для Бенуа «иллюзия становится хозяйкой в жилище царственной тоски» 20, но странная осязаемость этих иллюзий («я доходил подчас до чего-то близкого к галлюцинации» 21), пожалуй, отличает его работы от картин французских художников, зачастую сближающихся с условностью театральных постановок. Людовик начал нарушать законы этикета, установленные им самим. В последние годы жизни он обрёл все привычки, подобающие старику: поздно вставал, ел в постели, полулёжа принимал министров и государственных секретарей (делами королевства Людовик XIV занимался до последних дней своей жизни), а потом часами сидел в большом кресле, подложив под спину бархатную подушку.
- Бенуа Александр НиколаевичКартины и биография
- Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
- Из Википедии — свободной энциклопедии
Вдали, на скамье играет на флейтах пара, символизируя семейное согласие, а от дамы в голубом (цвет ее платья правильнее было бы назвать призрачно-синим) уходит, ковыряя тросточкой песок, сумрачный господин с неуверенным и печальным лицом, очень похожий на самого художника. В своих «фантазиях на тему Версаля» Бенуа остается «человеком театра» 45, бережно хранящим впечатления от петербургского спектакля – и в этом, возможно, прав Сергей Маковский: «русская призма», сквозь которую Бенуа увидел поэзию Версаля, – это прежде всего «волшебный фонарь» 46 русского театра, блестящих петербургских театральных постановок. Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей". Ее поэзия возникает из спора составляющих черт. Но выступает он скорее не в роли трагического героя, а в роли стаффажного персонажа, статиста, чье почти эфемерное, призрачное присутствие подчеркивает незыблемость декораций и сцены, с которой уходит некогда великий актер, «безропотно вынесший бремя этой чудовищной комедии»32. Перед нами видение прошлого, где привычные отношения реального мира и его отражения перевернуты. Творчество Бенуа-художника посвящено, главным образом, двум темам: «Франция эпохи "короля-Солнца"» и «Петербург XVIII – начала XIX века», которые воплотились в определенном виде исторической живописи, создающем особый «ретроспективный» взгляд на прошлое.
Собираясь поставить сказку Перро «в стиле Людовика XIV», директор императорского театра Всеволожский заказал музыку П. И. Чайковскому. Он «видит» самого создателя сего великолепия, короля Людовика XIV в окружении свиты. Размышляя о времени Людовика XIV, Бенуа писал: «Особого культа личности Луи Каторза. Сюжеты для большинства картин этих циклов навеяны мемуарами Сен-Симона. Несмотря на портретность (ему позировала рано умершая художница Елизавета Михайловна Мартынова), название картины обобщает и ситуацию и образ. Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех»33. Более того, по собственному признанию художника, это потрясение сделало его балетоманом впоследствии он станет одним из инициаторов и создателей «Русских балетов» 36.
У меня и отношение к прошлому более нежное, более любовное, нежели к настоящему. Вопросы героя из «Мушки» Мюссе, попавшего в Версаль: «Что, если за этими тяжелыми занавесями в глубине бесконечной сияющей галереи спит вот уже сто лет принцесса. Вода спокойна. По его собственному утверждению, перед глазами проносятся образы событий, что здесь происходили когда-то. «Источником вдохновения для художника становится не королевская пышность замка и парков, а именно «зыбкие, печальные воспоминания о королях, которые всё ещё бродят здесь».
Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». Описание старости Людовика XIV отсюда: «Король стал печальным и угрюмым. И все-таки хочется сказать: "Ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия". Бенуа неоднократно изображал этих мраморных мудрецов. Он «видит» самого создателя сего великолепия, короля Людовика XIV в окружении свиты. В акварели Пастораль замечательно передан послегрозовой пейзаж с радугой, который оттеняют своими церемонными позами гуляющие господа и жестикулирующие статуи.
Искусство -- «отраженный» мир представляется более одушевленным, чем исторически достоверные образы минувших эпох. Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» 30 – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей. Бенуа, «искусный русский художник» 27, трактует версальскую тему не столько как погружение в прошлое, что было свойственно его французским коллегам, сколько как своеобразную «инкрустацию» 28 версальских пейзажей персонажами в старинных костюмах, порой едва обозначенными – некими силуэтами, выделяемыми контражуром.
Более того, по собственному признанию художника, это потрясение сделало его балетоманом впоследствии он станет одним из инициаторов и создателей «Русских балетов» 36. В последние годы жизни он обрёл все привычки, подобающие старику: поздно вставал, ел в постели, полулёжа принимал министров и государственных секретарей (делами королевства Людовик XIV занимался до последних дней своей жизни), а потом часами сидел в большом кресле, подложив под спину бархатную подушку. В одном из писем 1896 года, Бенуа, сетуя на друга за то, что тот не едет в Париж, соблазняет Сомова версальскими призраками.
Переживания, возникающие при созерцании созданных им образов Версаля (и, возможно, вдохновлявшие самого Бенуа), пожалуй, ближе всего к переживаниям Шарлотты Моберли и Элеоноры Йордан, «столкнувшихся с самым необычайным на свете явлением» 23. Прелестная маркиза (возможно, госпожа Помпадур. ), жеманясь, смотрит на зрителя из зеленой аллеи выглядывает черная лукавая мордашка то ли негритенка, то ли человечка в маске. С именем А. Н. Бенуа связано возникновение в 1898 объединения «Мир искусства», одним из основателей и идейным руководителем которого он являлся. Отчасти благодаря ему Версаль стал и излюбленной темой французской поэзии символизма. В своих «фантазиях на тему Версаля» Бенуа остается «человеком театра» 45, бережно хранящим впечатления от петербургского спектакля – и в этом, возможно, прав Сергей Маковский: «русская призма», сквозь которую Бенуа увидел поэзию Версаля, – это прежде всего «волшебный фонарь» 46 русского театра, блестящих петербургских театральных постановок.
Но старческая усталость эпохи. Так же, как и им, художнику близки «печальные и зыбкие воспоминанья о короле, что бродит по дворцу и по аллеям» 19. Шествие торжественной процессии превращено в плоскостной гротескный орнамент. Вторым «спасителем» Версаля оказался Робер де Монтескью. Лучшие качества живописной системы Сомова проявились в долгой работе над Дамой в голубом. Как и художников Поля Эле, Мориса Л обра или Анри Ле Сиданера, как и поэтов Анну де Ноай, Анри де Ренье или Альбера Самена, Бенуа вдохновляет в Версале не пышность королевского двора, но осенняя тишина, когда «молчащий парк» 17 одевается «печальным и прекрасным убором» 18. "Источником вдохновения для художника становится не королевская пышность замка и парков, а именно «зыбкие, печальные воспоминания о королях, которые всё ещё бродят здесь».
Равнодушный к столь дорогим сердцу Монтескью «жалобам камней, мечтающих истлеть в забвеньи» 29, Бенуа не запечатлел ни обветшания дворца, ни запустения парка, которые еще, безусловно, застал. Тысяча и один этюд Версальского парка и все более или менее хорошо сделаны. Наоборот, даже те произведения мирискусников, которые наиболее сильно окрашены стилистикой модерна (Фантазия на Версальскую тему Бенуа, Элизиум Бакста), основаны на натурных этюдах и академическом понимании композиции. Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей».
В 1918 году Бенуа был назначен хранителем художественной коллекции Эрмитажа: тогда, возможно, ему и пригодились «уроки» дру- зей-«версальцев», разумеется, не Монтескью, противника самой идеи восстановления и реставрации, а Пьера де Нолака, восстановившего Версаль после четырех революций. Его знакомство с парком и дворцом состоялось не в 1896 году, а в 1890 и не во Франции, а в Санкт-Петербурге, в Мариинском театре на балете «Спящая красавица». Эти английские леди, прогуливаясь 10 августа 1901 года по Трианону, «встретились» с Марией Антуанеттой сродни этим удивительным «встречам» и упоминания Бенуа о «странных наваждениях» 24 Версаля: перед ним, пишет Бенуа, проходят «образы того, что происходило здесь когда-то (или что могло происходить) среди этой грандиозной и поэтичной обстановки» 25, что он увидел «создателя всего этого мира, самого короля Людовика и его окружение» 26. Описывая прогулки короля, автор ничто не обходил вниманием: ни парковые виды с садовой архитектурой (они написаны с натуры), ни театральные представления, весьма модные в стародавние времена, ни бытовые сценки, рисовавшиеся после тщательного изучения исторического материала. Прогулка короля 1906.
Восстановленный Нолаком Версаль был для Бенуа идеальным примером – наглядной иллюстрацией идеи «дворцов-музеев», которой он посвятил множество статей в 1917-1923 годах. Весной 1894 года Монтескью снял особняк на Парижской улице и стал устраивать вечера иногда принимая гостей прямо в дворцовом парке – Нолак доверил ему ключ от «святая святых» версальской жизни. «Правда Версаля оказалась более изумительной и чудесной, нежели все вымыслы» 12, – пишет он далее, но при этом, «в сущности, эти настроения (в Версале) были в известной степени возобновлением или продолжением тех, что овладевали мной в Петергофе, в Ораниенбауме, в Царском Селе» 13, «маленьких Версалях» под Петербургом, где работал отец художника, архитектор Николай Леонтьевич Бенуа.
По примеру своего французского коллеги, который, приехав в Версаль, не последовал совету художника Гослена: «Не усердствуйте, пишите о Версале книги, но оставьте в покое музей, который никого не интересует», – Бенуа стал активно защищать от вандализма и произведения искусства и сам императорский дворец47. Александр Бенуа и Павильон АрмидыВерсаль и Louis-Ren Boquet (1717-1814) Франция, ее История и Искусство, Версаль и великолепные Дворцы пленяли воображение Александра Бенуа и не раз становились вдохновением для его Искусства. Самому Бенуа, пожалуй, ближе ли- бертинаж XVIII столетия, чем декадентство конца XIX века: от праздника Монтескью, «короля» декадентов, он увлекает нас в прошлое – фантастическое иллюзорное, театральное. Перекресток Философов зимой включен и в ностальгический альбом рисунков Версаль, созданный уже в Ленинграде (1922). «Правда Версаля оказалась более изумительной и чудесной, нежели все вымыслы» 12, – пишет он далее, но при этом, «в сущности, эти настроения (в Версале) были в известной степени возобновлением или продолжением тех, что овладевали мной в Петергофе, в Ораниенбауме, в Царском Селе» 13, «маленьких Версалях» под Петербургом, где работал отец художника, архитектор Николай Леонтьевич Бенуа.
К своим персонажам (Людовику и придворным) Бенуа относится с долей иронии. Бенуа был художником, теоретиком и критиком искусства, его перу принадлежат многие монографии и исследования, посвященные как отдельным мастерам живописи, так и истории искусства в целом. «Тени», скользящие по версальскому парку, для Бенуа скорее сродни воспоминаниям, чем фантазиям 22.
у меня не было. Самому Бенуа, пожалуй, ближе ли- бертинаж XVIII столетия, чем декадентство конца XIX века: от праздника Монтескью, «короля» декадентов, он увлекает нас в прошлое – фантастическое иллюзорное, театральное.
