Караваджо Призвание Матфея

Есть картина Караваджо «Призвание Апостола Матфея», где представлена первая встреча со Спасителем. «призвание апостола Матфея» (итал. Vocazione di san Matteo)— картина Караваджо, выполненная им для капеллы Контарелли римской церкви Сан-Луиджи-деи-Франчези в 1599 году. Каждый раз, когда мне выпадает счастье побывать в Риме, я иду в церковь Сан-Луиджи-деи-Франчези для того, чтобы посмотреть на картину одного из моих любимейших художников Микеланджело Меризи да Караваджо «Призвание апостола Матфея». Призвание святого Матфея – одна из самых необычных картин Караваджо.

Сегодня я хотел бы поговорить с вами о картине Караваджо «Призвание апостола Матфея», выполненной им для капеллы Контарелли римской церкви Сан-Луиджи-деи-Франчези в 1599 году.

В обстановке, в которой все обстоятельства говорят против, кроме сердца Матфея, которое в итоге ответит «Да». Ждать пришлось недолго. Для поэтики и стилистики Караваджо подобная направленность темы (как и принятый способ ее живописной реализации) были абсолютно необычными и в немалой степени чуждыми.

А там – просто в церкви висит такой шедевр. Слева в потоке света показана группа людей, занятых подсчётом денег, среди которых Матфей. Вот несколько примеров.

1. Картина «Призвание апостола Матфея»
2. Загадка Караваджо: «Призвание апостола Матфея»
3. Караваджо, "Призвание апостола Матфея"
4. «Призвание святого Матфея» Караваджо

Ждать пришлось недолго. В определенном смысле замысел «Мученичества св. Пять человек сидят за столом и заняты делом. Художник оказался в тупике и тогда решил на время оставить работу над «Мученичеством святого Матфея» и обратиться к другой картине — к «Призванию святого Матфея».

Их скорбь – чувство более широкое, чем горе по усопшей. Во многих его созданиях, особенно ранних, среда выступает еще в максимально общем, нерасчле-ненном единстве двух первичных элементов – «чистого» пространства и «чистой» светотени в их оптических и онтологических качествах. Изображённые на картине персонажи хорошо им знакомы и узнаваемы. Новой трактовке пространства соответствует и новая интерпретация времени. Призвание на апостольское служение мытаря (сборщика податей), будущего автора одного из канонических Евангелий – один из самых символичных эпизодов Нового Завета, вот таким образом неудивительно, что во все времена этот сюжет пользовался популярностью у христианских художников.

Собственно, полное имя Меризи да Караваджо (Michelangelo Merisi da Caravaggio)Караваджо, не принадлежавший к определенной художественной школе, уже в ранних произведениях противопоставил индивидуальную выразительность модели, простые бытовые мотивы (Маленький больной Вакх, Юноша с корзиной фруктов)идеализации образов и аллегорическому истолкованию сюжета, свойственным искусству маньеризма и академизма. Напротив, созданное на Мальте огромное полотно «Усекновение главы Иоанна Крестителя» (1608, Ла-Валетта, собор) демонстрирует явный отход от коренной предпосылки изобразительного мышления Караваджо – от доминанты пластической массы в композиционном построении, от объемов столь активных, что они вытесняют собой пространство к периферии холста или сводят его на нет. И решить для себя, как в случае с работой «Призвание апостола Матфея», кем из персонажей хочешь быть ты. Сам по себе замысел художника в ряде моментов смел и нов.

В римской церкви Сан Луиджи деи Франчези висит картина «Призвание апостола Матфея», написанная в самом начале XVII века. Собственно, тема этого произведения имеет точки соприкосновения с темой «Призвания св. Его направление также организует взгляд зрителя, заставляя его читать сцену слева направо. Признаки известной общности с флорентийской картиной мы обнаружим в тематической структуре другой композиции Караваджо, в «Амуре-победителе» (1598, Берлин-Далем, Музей). Дрожа от холода, он стал похлопывать себя руками по бокам, чтобы как-то согреться.

1. Караваджо «Призвание апостола Матфея»
2. Описание картины «Призвание апостола Матфея»
3. Караваджо Призвание апостола Матфея
4. Призвание апостола Матфея — Караваджо
5. Караваджо Призвание Святого Матфея

Вероятно, тогда у него оказалась в руках «Исповедь» блаженного Августина, которая помогла ему ориентироваться в сложной богословской символике и толковании библейских сюжетов. Стало быть, не напрасны были его муки и старания. Коппи), если только последнее полотно действительно принадлежит Караваджо. Тогда и солнца-то не было, когда появился свет.

В одном исподнем его повели на эшафот. А он, неблагодарный, даже не простился с ним, впопыхах покинув Милан. Сам апостол Матфей на ней утратил прежний облик мудреца сократовского типа.

Неожиданно возникла проблема с натурщиком. Явный оттенок классической «цитатности» в облике и в характере движений этих последних выключает их из живой реальности происходящего события – это откровенные парафразы применявшихся маньеристами первопланных кулисных фигур чисто формального назначения. На подступах к выдвижению подобной задачи находится «Больной Вакх» (1591, Рим, галерея Боргезе), а в качестве наиболее характерного примера этой тематической линии может быть приведен известный «Вакх» 1593-1594 годов в Уффици. Вход бесплатный. ». При первом взгляде на картину трудно определить, где происходит действие. Всё прошло гладко и спокойно, без упрёков и обид.

Матфея» – при всей многосторонности ее замысла локализуется в более узких границах. Картина не была признана заказчиком из-за реалистической трактовки сцены). Да так как праведники не нужны Спасителю. Группировка фигур за столом и предметный антураж как будто свидетельствуют об интерьере, но помещенное высоко на фоне окно с открытым ставнем (единственный четко преподнесенный архитектурный элемент) – это мотив, характерный, скорее, для наружной стены и указывающий на то, что действие происходит перед каким-то зданием.

Но о самых значительных из поздних созданий Караваджо этого сказать нельзя. Он просто стал быть. И такой свет и видим на картине Караваджо. Особое место в цикле занимало третье полотно – «Св. Матфея» зритель видит трагический исход этой коллизии.

1. Мученичество апостола Матфея, Микеланджело Караваджо
2. Храм Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском – Тихвинский храм в Алексеевском
3. Призвание апостола Матфея (Караваджо)
4. Песни странствующего подмастерья
5. Призвание апостола Матфея Караваджо

В тот же вечер он слёг в горячке. Этому девизу был верен и сам художник, которому ещё не было тридцати и жажда жизни била в нём через край. А вот для центральной картины над алтарём Караваджо решил использовать знакомого натурщика по «Отдыху на пути в Египет». Иисус появился лишь на мгновение – его босые ноги повёрнуты к выходу. Все предельно реалистично.

При всем том, однако, оно лишено четкой каркасной структуры и осязаемой стереоскопичности – в нем еще ощущение суммарности и потенциальной возможности экстенсивного расширения, а тем самым (как и прежде у Караваджо) сопричастности к обширному мировому пространству за пределами обрамления картины. Картина «Юный Иоанн Креститель» (128x94) пользовалась не меньшим успехом у знатоков, чем «Всепобеждающий Амур». Караваджо Микеланджело (Caravaggio) (1573–1610). Нет, ему нужно такое ничтожество, как Матфей. Что касается драматургического построения «Мученичества св. Однако вся эта напряженность имеет свое разрешение. И еще один существенный момент: решающая особенность нового синтеза реальности и мифа заключена в том, что он возникает и формируется в процессе преодо-ления характерного для раннего Караваджо «дискретного» подхода использовавшегося для показа явлений реального бытия, в приобщении образов действительности к активной жизненной динамике.

Взамен реальной ситуации перед нами своего рода «действо», но с одной важной оговоркой: собственно конфессиональный эффект здесь не является прямой целью художника. К обнажённому Бруно подошёл священник и поднёс к лицу распятие.

• Голос Папы и Церкви в диалоге с миром
• Словари и энциклопедии на Академике
• Произведения на сюжет «Призвание апостола Матфея»
• Свежие записи Архив Друзья Личная информация
• Оставить комментарий Поделиться
• Создание церкви Сан Луиджи деи Франчези

Дрожа от холода, он стал похлопывать себя руками по бокам, чтобы как-то согреться. Уже в 17 веке светотень Караваджо именовали «подвальной», чем подчеркивалась ее связь с замкнутыми пространственными мотивами. Если молодой Иоанн в ярко-красном плаще и зеленом хитоне по возвышенной облагороженности своего облика, костюма и мотива движения находится в стилистическом единстве с героизированным образом Христа, то гигантизм нескладного и прозаического Никодима, приближение к обыденной жизненной достоверности в типе богоматери и особенно в одновременно обытовленной и поэтизированной Магдалине (склонив голову, она утирает слезы), так же как и характер выражения их личного чувства горя, – все это воплощено в совсем ином ключе и в определенной мере расходится с основной образной установкой картины. Как много ему прощалось этим человеком и скольким он ему обязан.

И все же «Погребение св. Ибо, хотя жизнь Караваджо прервалась внезапно, его путь художника не выглядит оборванным где-то посередине – недаром в ряде его работ улавливается тенденция к суммированию результатов, венчающих прежнюю деятельность. Караваджо вторично обращается к образу Спасителя, рисуя вдохновенный профиль.

1. Капелла Контарелли – три работы Микеланджело Меризи да Караваджо

Хочется бежать от этой картины как можно дальше. Наиболее интересна композиция «Призвание апостола Матфея» (1599—1600 гг. ). Постояв немного, старик так же незаметно уходил, как и появлялся, не проронив ни слова.

Вход бесплатный.

Со всех сторон посыпались заказы. Или пример еще более широкой обусловленности: противоречивая гамма чувств мытаря – удивление, сомнение и, одновременно, рождающаяся уверенность в своей предназначенности к апостольской миссии – выражена не только (и даже не столько) во взгляде и выразительном жесте самого Матфея, сколько составляет результат общей режиссуры картины, включая характер мизансцены и систему взаимосвязей между персонажами. Он весь в сомнении.

Зато ярко освещены ступени перед алтарём, где разыгралась трагедия. Что же не устроило в картине церковный клир. Сама найденность его человеческого типа – редкая удача художника. Собравшиеся на площади молча смотрели на полуголого человека, привязанного к столбу. Утратив всякий интерес к окружающему миру, учёный ещё глубже погрузился в математику, отвлекавшую от грустных мыслей.

Не нужны Богу твои жертвы, если ты отказываешь ближнему в милости. Это понятие не мейнстрим и дискуссионные. ) Интересные компоненты в этой работе относятся ню на переднем плане, кто наблюдать сцену ненавязчиво, почти как если бы это театральная постановка и автопортрет Караваджо в фоновом режиме (бородач). Караваджо заверил хозяина дома, что его пожелание будет исполнено к нужному сроку. Вот что немец отметил в книге «Галерея Джустиньяни», где среди пятнадцати картин кисти Караваджо особо выделен его «Всепобеждающий Амур»: «Эта работа, которая находится в одном помещении вместе с другими тремя сотнями картин самых известных мастеров, по моему настоятельному совету была задрапирована тёмно-зелёным шёлковым покрывалом и показывалась лишь в последнюю очередь иначе она затмевала бы своей броской красотой остальные не менее прекрасные произведения других мастеров»58. Караваджо обладал очень вспыльчивым, неуравновешенным и сложным характером.

Как раз одним из своеобразных порождений этой сшибки явились произведения второй тематической линии в раннем периоде его творчества. Конечно, святого ждет смерть, но ему на это совершенно все равно. Да и вообще, кто ты.

Вот что немец отметил в книге «Галерея Джустиньяни», где среди пятнадцати картин кисти Караваджо особо выделен его «Всепобеждающий Амур»: «Эта работа, которая находится в одном помещении вместе с другими тремя сотнями картин самых известных мастеров, по моему настоятельному совету была задрапирована тёмно-зелёным шёлковым покрывалом и показывалась лишь в последнюю очередь иначе она затмевала бы своей броской красотой остальные не менее прекрасные произведения других мастеров»58. Сама эмоциональная наполненность этого пространства чувством радости и душевной теплоты уже не производное от переживаний присутствующих (как было в луврском полотне), а в большей мере словно бы изначальное качество самой среды, где произошло торжественное событие – рождение Христа. Не осуждающий, а повелительный жест Христа вызывает в памяти протянутую длань бога Саваофа на плафонной фреске Микеланджело «Сотворение человека» в Сикстинской капелле. В страшной работе могильщиков, в их словно непроизвольном, но неотвратимом натиске воплощена неумолимость безличного хода бытия, отнимающего у людей все, что им дорого.

Петра», но кадрировка картины с выразительными объемами фигур, выдвинутых вплотную, почти под обрез, к краям холста, такова, что фигуры эти гигантски укрупняются и вырастают в своем значении. Караваджо отказался от фресковой живописи и выполнил заказ на больших холстах. Это мы ещё подумаем. Так, в эпизоде со св. Караваджо начал со второго, но картина у него откровенно не получалась. Сроки поджимали и под впечатлением увиденного на площади Кампо ди Фьори он приступил к написанию второй картины цикла «Мученичество апостола Матфея» (323x343).

Справедливости ради следует признать, что, несмотря на яркий колорит и тщательную прорисовку каждой детали – например, жилистые руки апостола или морщины у него на лбу, – центральная картина триады явно уступает двум боковым полотнам в силу вынужденных уступок условности и придирок церковного причта. Первый – смелая переакцентировка действия. В его новой картине «Апостол Матфей и ангел» апостол выглядит благообразным крестьянским мудрецом с высоким сократовским лбом. К обнажённому Бруно подошёл священник и поднёс к лицу распятие. В упоминавшейся выше картине «Неверие апостола Фомы» (107x146) наиболее зримо и убедительно выражено кредо художника, который в своём неприятии официального искусства, отягощённого условностями маньеристского и академического толка, доводит изображение до полемической заострённости, демонстративно отказавшись от всех атрибутов святости, чьё наличие обязательно в сугубо евангельском сюжете.

С точки зрения строгих требований циклической формы и ансамблевого единства признаки концепционного и стилистического расхо-ждения, наблюдаемые в картинах этой серии, можно было бы расценить как определенный недостаток. Как ни многообещающи были открытия Караваджо в «Призвании св. В его новой картине «Апостол Матфей и ангел» апостол выглядит благообразным крестьянским мудрецом с высоким сократовским лбом.

Как мы могли убедиться итоговый характер «Семи деяний» был выражен в самом строе картины очень явно, почти демонстративно, чему способствовала ее особая, необычная для Караваджо сюжетно-тематическая программа. У него всё хорошо. Почти полтора десятка раз его имя попадало в списки нарушителей закона в Риме. Сам Свет. Он изображён во всей своей откровенно плотской красе с отнюдь не ангельскими крылышками и плутовской улыбкой, словно вопрошая: «А теперь что вы на это скажете, господа хорошие. » Можно многое сказать об Амуре, этом излюбленном персонаже маньеристов со свойственными их творениям гедонизмом и явным эротизмом. У Караваджо сильная пластическая лепка формы, он накладывает краску большими, широкими плоскостями, выхватывая из мрака светом наиболее важные части композиции.

Тогда загорается свет на какое-то время и ты можешь её рассмотреть. Он приобрёл её за сто пятьдесят скудо. И в разгар очередной сделки к нему и приходит Иисус. Его направление также организует взгляд зрителя, заставляя его читать сцену слева направо. Вон на стене висит его карандашный рисунок. Скорее, даже напротив: в героизации Христа, в отсутствии нимбов и тем более в отказе от принятой в алтарных композициях подобного типа системы двух зон – земной и небесной – во всем этом дали себя знать «секуляризирующие» тенденции Караваджо.

«В другом случае, – говорит святитель Златоуст, – когда ученики, по-видимому, согрешили, фарисеи обращаются с укоризной к Самому Учителю, говоря: «вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу» (Мф. — Не нужно произносить непременных в подобных случаях слов благодарности за хлеб-соль». Резким контрастом к такому решению выделяется еще одно из поздних монументальных полотен Караваджо – «Воскрешение Лазаря» (Мессина, Национальный музей). Наконец, в «Игроках в карты» (1596, прежде – в собр. В распростертой на смертном одре Марии, в ее облике и одежде нет и следа того идеального возвышения, которым был отмечен Христос в «Положении».

Бегство, скитания по Италии, скандалы, картины – гениальные картины. Или ещё кого-то.

Пожалуй, это были последние работы, которые по радостному мировосприятию и яркому колориту могли сравниться с «Отдыхом на пути в Египет». Матфея»). Вдруг открывается дверь, кто-то входит и говорит: «Брось всё, консерваторию, музыку, риторику оставь своих родных и следуй за Мной». Нужно ли оставлять мирские блага для какой-то там жизни вечной.

Недаром одно из его сочинений так и называется «О героическом энтузиазме» в нем философ высмеивает невежество и схоластику, мужественно отстаивая собственные принципы и право каждого человека на свободу мысли. И снова никаких младенцев-ангелов, никаких небес, никакого явного откровения. Но Караваджо по-своему решает эту сцену из Священного Писания.

Но все это – уже без затаенной многозначительности предшествующей картины, отчего на первый план в «Игроках в карты» выступает внешне броский драматический эффект. Помимо всего прочего он единственный, кто сидит на стуле, остальные же сидят на скамейке. Такова главная мысль картины.

Историческое значение другой композиции – «Мученичества св. Человеку, прожившему такую яркую, наполненную, но и беспутную жизнь было всего 37 лет. Общее впечатление интерьерности выражено в создании Караваджо не только в таких характерно «комнатных» атрибутах, как ренессансное кресло-ножницы или разместившиеся на столе предметы «действующего» натюрморта – пересчитываемые монеты, мешок с деньгами, чернильница с перьями и книга записей. Может, это на него показывает Иисус. В толпе раздался гул, то ли осуждающий, то ли сочувствующий. Обычным, в принципе, делом – считают деньги.

Если в применении к таким работам и можно говорить о бытовых ассоциациях, то это, так сказать, фрагменты «идеального быта», воспринятого вне повседневности, вне конкретной социальности действительных бытовых явлений. Принцип, который положен в их основу, можно определить как травестийную мифологизацию натурных мотивов, как их откровенное «переодевание». Златошёрстный баран упрятал мальчика от гнева отца в далёкой Колхиде — родине «золотого руна». Монсиньор Маттеи долго стоял перед картиной, а затем подошёл к Караваджо и, не сказав ни слова, похлопал его отечески по плечу в знак похвалы. В концентрированном столкновении этих взаимно противодействующих сил, в колоссальной степени их сжатия и способности к взрывному высвобождению есть нечто от энергии мировых катаклизмов. Затем наступила тишина – толпа умолкла и слышно было, как потрескивают дрова в костре.

Ситуация словно только что наступившей еще неприбранной смерти оттенена немногими бросающимися в глаза бытовыми по-дробностями – такими, как простое, будничное платье Магдалины (представленная как сиделка у ложа богоматери, она плачет, склонив голову к коленям), как стоящий на полу на самом первом плане большой медный таз. Караваджо трижды повторяет жест вытянутой руки исследователи видят в нём сходство с мотивом из «Сотворения Адама» Микеланджело в Сикстинской капелле. Караваджо встречался с ним ранее у Крешенци, где тот расписывал фресками парадный зал.

Главными же тематическими областями для Караваджо оказались Новый завет (с примыкающими к нему полотнами из жизни Марии) и агиография – образы святых и эпизоды из их жизнеописаний. «Юный Иоанн Креститель» и «Всепобеждающий Амур» — эти два бесспорных шедевра были единственными у Караваджо, в которых он, отбросив все запреты и условности, смело воспел красоту набирающего силу молодого мужского тела, выразив радость жизни, свойственную молодости. Вместо единого действия в едином пространстве – его демонстративное дробление на разноплановые куски и скрепление этих кусков по принципу монтажа. Но главное – это выключенность изображенной группировки из жизненного потока. И он встал и последовал за ним». В упоминавшейся выше картине «Неверие апостола Фомы» (107x146) наиболее зримо и убедительно выражено кредо художника, который в своём неприятии официального искусства, отягощённого условностями маньеристского и академического толка, доводит изображение до полемической заострённости, демонстративно отказавшись от всех атрибутов святости, чьё наличие обязательно в сугубо евангельском сюжете.

Именно через него заказчик Крешенци передал тогда партию дорогостоящих красок, которые, по мнению Помаранчо, должны были «придать нужную красоту и пышность». Особенно радовался Чекко, которому стало досаждать чрезмерное внимание со стороны ласкового кардинала. Не превращение Савла, гонителя христиан, в Павла, носителя откровения и самого пламенного из апостолов нового вероучения, не один из эпизодов Священной истории – перед нами словно грандиозный тектонический сдвиг, кульминация действия сверхличных мировых сил. Призвание на апостольское служение мытаря (сборщика податей), будущего автора одного из канонических Евангелий – один из самых символичных эпизодов Нового Завета, вот таким образом неудивительно, что во все времена этот сюжет пользовался популярностью у христианских художников.

Щупальца инквизиции проникали в самые потаённые области жизни человека. Перед нами не лишенное границ пространство, воздействующее неопределенностью своих масштабов, заполненностью мраком и светом, а конструктивно и материально выявленный реальный интерьер – деревенский хлев со всеми выразительными вещественными подробностями.

«Как будто, – замечает святитель Филарет, – не учитель учеников, а ученики учителя должны учить, как ему поступать». Караваджо специально идет против сложившихся правил живописи. Но его мнением Караваджо пренебрёг. Этот же луч освещает и руку Спасителя, указывающую на будущего апостола.

По его распоряжению к больному приставили опытную сиделку. Одних привлекала необычность его живописной манеры, смелость и большое мастерство, других возмущала «грубость» его типажей. Итак, эти работы открывали период творческой зрелости Караваджо. Во дворце можно было повстречать ещё одного художника, лет на двадцать старше Караваджо. Упомянутый выше Иаков Ворагинский в своём сочинении «Золотая легенда», этом своеобразном католическом аналоге православной книги Четьи Минеи, пишет: «Месса шла к завершению, когда в храме неожиданно появился убийца, подосланный эфиопским царём.

Матфей с ангелом» – в его первоначальном варианте (картина из берлинского музея, погибшая во время второй мировой войны). В первой по времени из них, в «Семи деяниях милосердия» (1607, Неаполь, церковь Монте делла Мизерикордия), главное – смелость в претворении особой, принципиально новой для Караваджо тематической идеи идеи «суммы», когда объединение в одно художественное целое ряда отдельных образно-содержательных мотивов перерастает в некое итоговое качество. Вот он, его лицо видно чуть выше руки убийцы, сжимающей смертоносный клинок.

И каждое из полотен вызывает в обществе скандал. Мессинское «Поклонение» -это торжество чувства, но чувства как бы заданного: оно содержит в себе нечто от стереотипного умиления многих будущих композиций подобного рода в европейской живописи. Вокруг полутьма. Картина содержит ряд деталей, нуждающихся в пояснении.

Три шедевра пылились в церковной крипте почти три века вплоть до 1922 года и о них, казалось, навсегда забыли. В принципе сюжет «Призвания св. Слева в потоке света показана группа людей, занятых подсчётом денег, среди которых Матфей. Он символизирует свет веры, ворвавшийся в суетный, тщеславный мир Левия. Прошло совсем немного времени и ни о каком спасении Караваждо думать уже не смог. Хозяин постоялого двора обрисован с чисто бытовой характерностью, но вблизи него помещен брутально-героизированный Самсон.

Петра» и «Обращения Павла», которые даже среди наиболее выдающихся работ Караваджо выделяются концепционной законченностью, максимальной эффективностью характерных для этого мастера средств изобразительного языка и исключительными колористическими достоинствами. «Да будет свет». В этом откровенном маскараде, однако, нет признаков карнавальности, то есть перевода образа в узаконенную традициями сферу игры и в соответствующую ей особую эмоциональную стихию. Как известно, в традиционной художественной тематике (в том числе в узловых ситуациях евангельского мифа) многие сюжетные коллизии уже изначально несут в себе большую идейную нагрузку: их глубокий смысл задан самим повествованием.

Здесь он провёл почти пять лет и ему неплохо жилось и работалось. Настал день расставания с дворцом Мадата. Но к одному из библейских героев художник питал несомненное пристрастие: три варианта разных лет «Давида с головой Голиафа», в Прадо, Вене и в галерее Боргезе, – это решения явно проблемного характера. С точки зрения практической такая попытка увенчалась полным успехом: более чем три столетия «Положение во гроб» сопровождала слава лучшего произведения Караваджо, а в свое время оно произвело сильное впечатление на таких глубоко различных мастеров, как Рубенс и Пуссен.

Картина лишний раз доказывает, сколь демократично искусство Караваджо. Петра» и в «Обращении Павла» представлено лишь ядро ситуации, пластический сгусток действия, настолько доминирующий в своем значении, что пространство (а с ним и среда, хотя бы в суммарном ее ощущении) оказываются вытесненными из картины. Спустя почти триста лет отвергнувший философа мир всё же вспомнил о нём. Что касается «Мученичества апостола Матфея», то там сама фигура евангелиста несколько отошла на второй план, уступив место убийце и вот таким образом художнику не столь важен был типаж.

Одна его рука еще сжимает монеты на столе, но он уже не смотрит туда. Картины Караваджоотличают лаконизм и простота композиции, энергичная пластическая лепка. Правда, живопись следующего этапа – Позднего Возрождения – отходит от такого концентрированного показа: для Веронезе и Тинторетто более характерны сложные по составу композиции с многозначным разветвленным действием (типа веронезовских «Пиров» и монументальных полотен Тинторетто в скуоле ди Сан Рокко и в церкви Сан Джорджо Маджоре).

Призвание Матфея занимает особое место в наследии Караваджо. (одна из них погибла в 1945 г. ). Именно в такой драматической обстановке ему придется принять решение. В применении к остальным участникам действия – к их согбенным фигурам, склоненным головам, к их закрытым руками или затененным лицам – неприменимо понятие энергичного движения, акцентированного жеста (как, кстати, здесь нет и следа той заряженной внутренним динамизмом пластики, без которой, казалось бы, нет и Караваджо). Вот таким образом «Вакх» не воспринимается нами как образ, внутренне единый, слитный в своих качествах, подобный мифологическим персонажам прежних этапов истории живописи.

Этому девизу был верен и сам художник, которому ещё не было тридцати и жажда жизни била в нём через край. В «Призвании св. Все эти детали связаны с Иисусом Христом, принёсшим себя в жертву ради спасения людей. Несмотря на критические стрелы, выпущенные многими недоброжелателями Караваджо против «Амура» и вопреки раздававшимся утверждениям, что это всего лишь пародия на скульптуру Микеланджело «Победа» во дворце палаццо Веккио во Флоренции, когда в ответ остаётся только развести руками, поскольку возражать тут бесполезно и глупо, картина пользовалась неимоверным успехом. Перед нами убогая обстановка.

А лампочки и тем более. Стоя на эшафоте, Джордано Бруно с тоской проводил взглядом полёт птичьей стаи навстречу солнцу и свободе. Зато ярко освещены ступени перед алтарём, где разыгралась трагедия.

Обычно именно хозяин заведения сидит в самом дорогом кресле, его же «клиенты» вынуждены ютиться на чем получится. Матфея», – если сравнить его с «Призванием», – претендует на большую универсальность: действующие лица показаны здесь в более широком диапазоне человеческих чувств и взаимоотношений и соответственно этому расширен арсенал художественных средств в трактовке ситуации и в показе ее участников. В связи с началом торжеств Юбилейного года Рим был переполнен гостями и паломниками, съехавшимися из многих стран. Известно, что под контрактом поставил свою подпись и Онорио Лонги, взявшийся опекать не очень-то сведущего в практических делах друга и не отходивший от него ни на шаг после неудачи с картиной «Апостол Матфей и ангел». Во время своих скитаний он проповедовал всеобщий «закон любви, созвучный природе» в развитие гуманистического толкования внеисповедного христианства. Натурный объект не поглощен ею целиком – он сохраняет немалую долю своей первичной выразительности и мифологический элемент выступает как его «обрамление» или как параллельная тема.

«Что ж, оно даже к лучшему, – подумал художник. Все эти аспекты, которые в названных работах существовали порознь, в «Погребении св. И хотя в «Призвании св. Творческая история «Мученичества св. «.

Лючии» оставляет впечатление полной новизны. Именно эта внутренняя, духовная сторона заняла в образном замысле картины главное место. Наиболее интересна композиция Призвание апостола Матфея (1599—1600 гг. ).

В наибольшей степени это относится к «Распятию св. Нужно также помнить, что в искусстве живописи сильно выявленная пластическая активность трудно совместима с целенаправленным психологизмом: оба фактора чаще всего исключают друг друга. В плане своей содержательной программы сиракузское полотно представляет новый вариант темы трагедии смерти и скорби близких по усопшему, более ранние примеры которой мы встречали в ватиканском «Положении во гроб» и в луврской «Смерти Марии». В то же время сам св.

«Что ж, оно даже к лучшему, — подумал художник. В то время и у самого Караваджо тоже появились все основания для радости.

Запахло гарью и палёным мясом. Матфея, а нечто иное. «Пусть здесь и останется, — решил Караваджо, — напоминая кое-кому обо мне».

Теперь на лице юноши мы читаем всю драму происходящего. Сомневающийся жест Петра, который как будто спрашивает Иисуса: «Неужели мы возьмем его. ». Настал день расставания с дворцом Мадата. В 1608 году он арестован испанскими властями на Сицилии, на этот раз по недоразумению.

За наемником и Матфеем виден алтарь. Никакой условности или нимбов — всё жизненно достоверно. 1595). Мудрый Джустиньяни ещё задолго до совета осторожного Сандрарта прикрыл на всякий случай шёлковой кисеёй ранее купленную им картину «Неверие апостола Фомы», которая была куда более крамольной и опасной, нежели юнец ангел с его дерзко вызывающей наготой. Иисус на минуту зашёл в помещение— его босые ноги повёрнуты к выходу. Никакой условности или нимбов – всё жизненно достоверно.

В левой руке он сжимает кошелек полный денег, правую руку он положил на монеты, люди, окружающие его, смеются над ним. Дрожа от холода, он стал похлопывать себя руками по бокам, чтобы как-то согреться.

На площадь въехала вереница закрытых экипажей, сопровождаемых отрядом всадников. Вот мы сейчас тут сидим, занимаемся. Он без труда отыскал его в одной из дешёвых таверн на улице Скрофа. В одном случае (в мадридской картине) – с акцентом на артистизме сложного и в то же время предельно компактного пластического мотива, а в римском полотне – с элементами трагической коллизии, возникающей в со-поставлении необычного облика мальчика-победителя с автопортретной мертвой маской, которой художник наделил отрубленную голову побежденного великана. Вскоре подошёл и Манчини. У него всё хорошо.

В римской церкви Сан Луиджи деи Франчези висит картина «Призвание апостола Матфея», написанная в самом начале XVII века. В состав этой работы вошли Призвание апостола Матфея, а также Вдохновение (1602) и Мученичество святого Матфея (1599–1600). К сожалению, о замечательной картине сегодня можно судить только по копии, поскольку оригинал погиб в 1945 году в Берлине, как и упоминавшийся ранее великолепный портрет «Куртизанка Филлида». Может, это на него показывает Иисус.

Этим произведением он ещё больше подлил масла в огонь полемики вокруг своего творчества. Иначе в агиографических образах: здесь художник более свободен от канонических предписаний в показе героев и в драматургии ситуаций шкала масштабов и диапазон композиционных возможностей здесь шире, простираясь от однофигурных изображений до больших, многофигурных сцен. Посмотрю ещё я на тебя. В «Обращении Павла» весь арсенал привычных средств художника, соответствующих как будто выявлению в первую очередь материальной природы изображаемого, служит противоположной цели – воплощению торжества духовного начала.

Шире стал образный диапазон его решений, разнохарактернее их стилистика, разнообразнее типологические формы и сама проходящая сквозь его искусство проблема «миф – реальность», хотя и разрешается в направлениях, предуказанных главными тенденциями его творчества прошлых лет, предстает теперь в большем числе образных вариантов. Он приобрёл её за сто пятьдесят скудо. Есть основания предполагать, что семья была довольно обеспеченной, хоть и не богатой. Все движение на полотне направлено от центра к краям.

Обращает на себя внимание слабая выраженность конфессиональных признаков в ее замысле: для поздних алтарных полотен Караваджо это явление не частое. Такой «выработанный», «завоеванный» синтез, направленный в своем действии от единичного ко всеобщему, принципиально отличен по своей природе от «прирожденных» изначально общих форм образного единства, которые составляли коренную особенность художественных систем предшествующих времен, а в 17 веке были достоянием барокко и классицизма. Облаченные в мантии древности, Иисус и его спутник прекрасно вписываются в сцены. Учителем Караваджо был известный в своё время художник Симоне Патерцано. Его недоуменный взгляд обращен на Христа и апостола Петра, а своей левой рукой он неуверенно указывает на себя, как будто задавая вопрос: «Неужели вам нужен я. ». Несмотря на критические стрелы, выпущенные многими недоброжелателями Караваджо против «Амура» и вопреки раздававшимся утверждениям, что это всего лишь пародия на скульптуру Микеланджело «Победа» во дворце палаццо Веккио во Флоренции, когда в ответ остаётся только развести руками, поскольку возражать тут бесполезно и глупо, картина пользовалась неимоверным успехом.

Правой рукой он пересчитывает монеты, которые ему отдает взрослый мужчина с бородой. Если в ватиканской картине глубина выражения скорби определялась в первую очередь масштабностью героизированного образа мертвого Христа, то в «Смерти Марии» применена как бы обратная эмоциональная перспектива: значительность центрального образа проявляется не столько в нем самом, сколько в том глубоком чувстве горя и безутешной печали, которое исходит от апостолов, собравшихся возле смертного одра и сосредоточивается в образе усопшей. И хотя в изображении полнотелого румяного юноши со следами загара на руках и лице, задрапированного в простыню на античный манер, в его откровенной «переодетости» есть оттенок сни-жающей иронии, а традиционные атрибуты бога виноделия – венок из виноградных листьев, сосуд с вином, прекрасные плоды – скомпонованы и представлены как подчеркнуто натюрмортные мотивы, – при всем том этот юноша уже не натурщик и образная сущность окружающих его предметов не может быть сведена к одной лишь «натюрмортной» выразительности.

В одном исподнем его повели на эшафот. И тут появляются двое мужчин, один из которых говорит: «Оставь всё и следуй за Мной». Казалось, сама природа воспротивилась этому вымученному браку-сделке.

Матфея» оно наконец обрело суверенный характер и превратилось в целостный образ, наделенный не подразумеваемой, а реально ощутимой протяженностью. Лишь бы это пошло ему на пользу. Понтифик Павел V заказывает ему картину для собора Св. Обычным, в принципе, делом – считают деньги.

Запахло гарью и палёным мясом. «Подивись евангелисту, – замечает блаженный Феофилакт, – когда он так откровенно обличает свою жизнь, тогда как прочие евангелисты скрыли даже само имя его, назвав его именем Левия» именем более почетным, чем простонародное имя Матфей. Петра, распинаемого вниз головой.

Караваджо резко сталкивает в картине два взаимно контрастных плана, два аспекта действия. Вы, конечно, знаете эту евангельскую притчу. Напротив, сама натура – в той концентрированной тема-тической трактовке и композиционной организации, которую сообщает ей художник, -оказывается естественной носительницей большой идеи на уровне мифологического образа. Их расположение на холсте показывает, сколь умело автор срежиссировал групповую мизансцену, выражающую главную идею картины — движение, что подчёркивается и пучком света идущим на сей раз слева.

«Призвание Матфея» изображает момент, в который Иисус Христос вдохновляет Матфея на следование за Господом и дальнейшее становление апостолом. Пристрастие к натуралистическим деталям, к достоверности обстановки не заслоняет главного в произведениях Караваджо, лучшие из которых эмоционально выразительны, глубоко драматичны и возвышенны (Положение во гроб, 1602). Пока помощники возились с вещами, Караваджо с грустью осмотрелся в последний раз. Приходится, однако, заметить, что в названных произведениях – при остроте и свежести их натурного видения, при стереоскопической осязаемости всего того, что изображает художник, – это все же особая, «избранная», эстетизированная натура, а отнюдь не реальная жизнь.

Благородство облика (без тени внешней идеализации) и сложность душевной структуры – вот лейтмотив в характеристике главных лиц из этой группы. (маньеризм и академизм). 1605-1606 гг. ).

Другой, по-настоящему отличный от местной компании. Основой сюжета стал фрагмент Евангелия от Матфея:. А он смотрит на свои деньги и даже не замечает его. Через пару дней неожиданно пришла помощь. Петра» вторая картина цикла Черази несет в себе утверждение иной тематической идеи. И он встал и последовал за ним». В отличие от начального варианта картины ее центральным действующим лицом оказался теперь не Матфей (в этом полотне образ маловыразительный), а зловеще склонившийся над ним палач со шпагой в руке.

К ним присоединились оказавшиеся там же друзья Лонги, Леони, Марино и Милези.

В одном из номеров «Аввизи» говорится, что в праздничные дни Вечный город посетило более миллиона верующих. В «Призвании св. Для чего и сами вы едите и пьете с этими грешниками.

Казнь была назначена на пятницу 17 февраля. При первом взгляде на картину трудно определить, где происходит действие. Почему к нему. Но счастливый владелец никому её так и не уступил. Вероятно, советуя задрапировать картину, немец беспокоился не только о том, что она «затмевает» все другие работы, а среди них картины Рафаэля, Джорджоне, Тициана и других великих мастеров.

Матфея): мастер вступает здесь на путь психологической драматургии. (маньеризм и академизм).

Рим, конечно, удивительный город. Эта процедура вызывала особый интерес у приезжих что же касается римлян, то они таких зрелищ нагляделись вдоволь и относились к ним со свойственной им иронией. Перед ним стоит стоит Сам Бог. Караваджо трижды повторяет жест вытянутой руки исследователи видят в нём сходство с мотивом из «Сотворения Адама» Микеланджело в Сикстинской капелле.

Действительно, на картине Караваджо именно он пересчитывает и сгребает деньги к себе. Но эта изобразительная концепция, столь интересная и оригинальная сама по себе, оказалась в определенном противоречии с характерными для Караваджо элементами «реального видения» и специфически живописного претворения темы, которые – так или иначе – все же пробиваются в других мотивах картины. Простым людям, заполнившим церковь до отказа и не только знатокам, всё понятно и близко. Альфа и Омега. Первой из числа величественных алтарных композиций нового типа явилось ватиканское «Положение во гроб» 1602-1604 годов, предназначавшееся для одного из новейших барочных храмов Рима – церкви Санта Мария ин Валличелла (Кьеза Нуова).

С осязаемой завершенностью воплощено проходящее через всю композиционную структуру группы последовательное нарастание и развитие чувства скорби от глубочайшего минора – от повисшей руки Христа (которой выразительно вторит ниспадающее белое покрывало) – до патетической кульминации этого чувства в последней из Марий, в ее сомнамбулически невидящем взгляде и в немом крике ее угловато поднятых рук с непослушно застывшими пальцами. Иисус появился лишь на мгновение— его босые ноги повёрнуты к выходу. Именно благодаря ему Караваджо и получил свой первый крупный заказ – картину «Призвание святого Матфея», Известно, что Караваджо исключительно презрительно относился и к боготворимой в то время античности и к Титанам Возрождения.

Иисус продолжает настаивать на своем несмотря ни на что. На мой взгляд, этот персонаж картины – наименее вероятный претендент на роль Матфея. Специфически скульптурному эффекту содействуют также необычно укрупненные размеры фигур (они заметно больше натуры), монументализация образов за счет низкого горизонта (зритель видит фигуры снизу, с уровня плиты) и, наконец, сильно акцентированная выразительность некоторых пластических мотивов. И ничто не может умалить Его выбора, Он призывает того, кого призывает и это тайна, почему он выбирает конкретного человека. В том-то и состоит здесь оригинальность замысла, что между натурным ядром «Вакха» и его мифологической «оболочкой» устанавливается сложная внутренняя связь и в итоге перед нами возникает разноаспектный, существующий в нескольких уровнях восприятия, но «живой» образ, живой не только в смысле излучаемого им чувства реальности (качество, которое никогда не покидает Караваджо), но и в силу особой интенсивности своего «эстетического бытия».

12:2) а теперь перед учениками клевещут на Учителя. Всё было продумано до мелочей и вы глядело на удивление буднично. Вы, конечно, знаете, как в книге Бытия описывается сотворение света. Это ангел, протягивающий пальмовую ветвь Матфею. Кисть художника выхватывает из мрака отдельные лица в фас и профиль, руки, спины, некоторые детали в виде зажжённой свечи на алтаре или страусовых перьев на шлеме молодого воина слева, оставляя в темноте как несущественное всё остальное. Караваджо встречался с ним ранее у Крешенци, где тот расписывал фресками парадный зал.

На подъезде к месту казни карету пришлось оставить перед дворцом Канчеллерия, так как въезд на площадь Цветов был перекрыт.

Вот он, его лицо видно чуть выше руки убийцы, сжимающей смертоносный клинок. Заходят люди, толпятся у Караваджо. Их наилучший пример – монументальное луврское полотно «Смерть Марии» (1605-1606). Им был понятен драматический пафос нового произведения. Затем наступила тишина — толпа умолкла и слышно было, как потрескивают дрова в костре.

Свет первого дня – это такая экзистенциальная сущность. В «Погребении св. Такое превышение размеров (возможное и даже необходимое в скульптуре) в композиции, выполненной в технике масляной живописи, сопряжено с риском нарушить ту особую, естественную соотнесенность живописи и натуры, которая характерна именно для станковой картины. Пожалуй, это были последние работы, которые по радостному мировосприятию и яркому колориту могли сравниться с «Отдыхом на пути в Египет». Эта мысль оказалась революционной в эпоху жестокого подавления любого инакомыслия. Пройдя за неполных четыре года путь от «Юноши с корзиной фруктов» до «Игроков в карты», художник словно бы исчерпывает ресурсы жанровой картины, отпущенные ей в этой фазе эволюции.

Лишь бы это пошло ему на пользу. Шарра в Риме) – первой жанровой композиции Караваджо с тремя персонажами, каждый из которых ведет свою партию в разворачивающейся перед зрителем сцене, – действие приобретает открытый и более динамический характер с отпечатком драматизма и впервые появившейся здесь (а затем ставшей столь заметной в итальянской жанровой живописи 17 в. ) богемно-разбойничьей романтики. Но картину увидел Джустиньяни и уговорил автора от греха подальше расстаться с ней.

Вспомнилось, как в Венеции не на шутку перепуганный Петерцано отпаивал юнца настоями, когда его рвало и выворачивало наружу после первого ночного загула. Отсюда обращение (не без вызова принятым нормам) к необычным персонажам вроде картежников, шулеров, гадалок, разного рода авантюристов изображениями которых Караваджо положил начало бытовой живописи глубоко реалистического духа, сочетающей наблюдательность нидерландского жанра с ясностью и чеканностью формы итальянской школы (Лютнист, около 1595 Игроки, 1594-1595).

Легко бы было это сделать. Да и вообще, кто ты.

Центральное, представительское по назначению полотно над алтарем изображает св. Но картину увидел Джустиньяни и уговорил автора от греха подальше расстаться с ней. В «Смерти Марии», несмотря на отдельные очень выразительные мотивы, бытовой аспект в плане внешних проявлений значит меньше, чем в «Призвании св.

Караваджо задумал свою картину так, что, в отличие от его прежних «Оплакиваний», она не имеет главного героя. Травестийная мифологизация во флорентийском «Вакхе» заключена в том, что определенный человеческий тип, сохраняя за собой признаки реальной жизненной достоверности, наделяется чертами облика и атрибутами того мифологического персонажа, который он призван воплощать. С помощью ломового извозчика нехитрый скарб был погружен на телегу.

Тема оплакивания и скорби, совмещенная с мотивом опускания тела Христа в могилу (иконографическое новшество, впервые вводимое в живопись самим Караваджо), предстает здесь не как одно из последовательных звеньев евангельского рассказа, которому предшествуют и за которым следуют другие эпизоды, а как его завершающий итоговый момент, когда этот рассказ трансформируется в остановленный во времени трагический апофеоз.

Жест Иисуса остается неизменным. Вот что немец отметил в книге «Галерея Джустиньяни», где среди пятнадцати картин кисти Караваджо особо выделен его «Всепобеждающий Амур»: «Эта работа, которая находится в одном помещении вместе с другими тремя сотнями картин самых известных мастеров, по моему настоятельному совету была задрапирована тёмно-зелёным шёлковым покрывалом и показывалась лишь в последнюю очередь иначе она затмевала бы своей броской красотой остальные не менее прекрасные произведения других мастеров» 58. Вероятно, советуя задрапировать картину, немец беспокоился не только о том, что она «затмевает» все другие работы, а среди них картины Рафаэля, Джорджоне, Тициана и других великих мастеров.

Но мужчина с бородой рядом с ним выразительно указывает на кого-то из них или же на них обоих пальцем: «Ты его зовёшь. » Возможно, что он (или молодой человек с монетами) – и есть призванный Матфей, но пока не знает об этом. Обычный для ранних работ Караваджо вещественный антураж – цветы в стеклянной вазе, фрукты и музыкальные инструменты, – будучи здесь включен в эту атмосферу, превратился в особого типа многозначный, «действующий» натюрморт. Вот таким образом такой важный шаг вперед по сравнению с ними составляет луврская «Гадалка» (1594), композиция, о которой можно сказать, что Караваджо здесь вступил наконец на почву бытового жанра в собственном смысле слова. Однако результаты в обоих случаях оказались в своем роде неожиданными: образная концепция «Семи деяний» во многом основывается – если использовать совре-менный термин – на «ретроспективе» Караваджо «Погребение св. К ним присоединились оказавшиеся там же друзья Лонги, Леони, Марино и Милези. Здесь о страданиях не говорит вообще ничего.

Первая картина «Призвание апостола Матфея» накануне рождества была доставлена в церковь из дворца Навичелла, где располагалась тогда мастерская художника. Как раз «Призвание св. И в первую очередь без активизации ритма, без организованной с его помощью энергии общих масс, динамики диагоналей и парабол, движений отдельных фигур, складок одежды, – ритма, который при всей своей усложненной полифонии несет в себе отголоски общих изначальных импульсов, распространенных на все эпизоды (но по своей природе – как всегда у Караваджо – отличного от барочной динамической стихии). Но здесь еще есть намек на возможное спасение. Или Микеланджело.

В соответствии с такой установкой находится весь образный строй картины. В порядке итоговой оценки мы вправе констатировать, что «Призвание св. Его глаза обращены к небесам, где летают голые младенцы, сидят красивые женщины с обнаженными плечами и мило беседуют другие святые.

Здесь Бог через касание вдохнул жизнь в первого человека. Художник не ошибся в выборе. Сказанное относится к живописцам, представлявшим стилевые системы – барокко и классицизм и в еще большей мере к мастерам внестилевой линии. Он символизирует свет веры, ворвавшийся в суетный, тщеславный мир Левия. Все из-за того, что в образе богоматери предстала подруга художника — проститутка Элен.

Людовик IX отнюдь не являлся приверженцем власти римских пап. Перепуганные ребята побежали утром за Манчини. Поток света, падающий с той стороны, где стоят Иисус и апостол Пётр, прорывает мрак.

В «Обращении Павла» еще меньше действующих лиц, чем в «Распятии св. Композиция как будто оживает и стремится перейти с холста в реальную жизнь. «Пусть здесь и останется, – решил Караваджо, – напоминая кое-кому обо мне». В то время как для многих европейских живописцев ватиканское «Положение» стало ориентиром в попытках создания драматически-репрезентативного образа с учетом нововведений 17 века, сам Караваджо отошел от внешне заманчивых возможностей такого рода, найдя в последующих своих алтарных композициях действительно глубокие и органичные решения в границах дальнейшего последовательного развития своей собственной поэтики. Сроки поджимали и под впечатлением увиденного на площади Кампо ди Фьори он приступил к написанию второй картины цикла «Мученичество апостола Матфея» (323x343). Увы, всему приходит конец.

Двойственное впечатление оставляет «Поклонение пастухов» (1609, Мессина, Национальный музей), которое по сравнению с двумя только что рассмотренными картинами может показаться работой совсем другого живописца. Из карет стали выходить члены верховного суда инквизиции. Но приговорённый к смерти монах отвернулся, отказавшись приложиться к кресту. В постановке и в разрешении проблемы «миф – реальность» луврская картина знаменует важный шаг вперед.

Они очевидны уже в самой обрисовке персонажей. Это относится к смятению и порыву в левой части картины со св. Нам не сильно видно его лицо, но вся его фигура устремлена к Иисусу, к Свету. Если в «Призвании св. Но некоторые различия все же существуют. Вы, конечно, знаете эту евангельскую притчу.

Можно найти и другие аргументы в пользу одного или другого толкования. А там – просто в церкви висит такой шедевр. Духовенство решительно отвергло работу как противоречащую евангельским канонам. Сравнительно с «Распятием св.

Мы говорим о подступе потому, что в своей полной выраженности этот принцип стал достоянием более позднего этапа, достигнув наиболее впечатляющих результатов в зрелом и позднем творчестве Рембрандта. Но здесь произошло и более решительное переосмысление религиозного сюжета. Толпу оттеснили ещё дальше, а на помост поднялись палач с подручными.

Правильно. После призыва «следовать за мной», Матфей выполняет просьбу. Портал Стихи. ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Видно, что ступни босых ног обращены к выходу. Тогда же им были написаны ещё два Иоанна Крестителя в пустыне.

Еще важнее в этом смысле трактовка общей драматической ситуации, предполагающая наличие замкнутой среды – того, что можно было бы назвать «пространством Матфея-мытаря», в которое вступает Христос, чтобы извлечь из него своего будущего ученика. Ансамбль капеллы Контарелли состоит из трех больших картин. Богословы говорят, что речь здесь идёт не о свете как физическом явлении, знакомом нам.

Упомянутый выше Иаков Ворагинский в своём сочинении «Золотая легенда», этом своеобразном католическом аналоге православной книги Четьи Минеи, пишет: «Месса шла к завершению, когда в храме неожиданно появился убийца, подосланный эфиопским царём. А затем, подумав, осенил крестным знамением, как бы благословляя на нелёгкое дело. И он встал и последовал за ним». Из карет стали выходить члены верховного суда инквизиции.

Если в образном контексте мальтийского «Усекновения главы Иоанна Крестителя» жест старухи, в ужасе охватившей лицо ладонями, выглядел как мелодраматический мотив, то в рассматриваемой картине сходное движение коленопреклоненной старой женщины у тела Лючии полно глубокой искренности. Явно не с радостью переносил он собственный опыт на холст. Матфея», то здесь обращают на себя внимание два момента. Матфея» к новым формам тематической организации, очевиден. Каков был сюжет картины и была ли она написана, так и осталось невыясненным.

Для подобной трактовки изображенного события, его характера и духа, потребовались соответствующие изобразительные средства. Каков был сюжет картины и была ли она написана, так и осталось невыясненным. Это зерна, сразу давшие ростки.

Стоит обратить внимание на то, что убийство происходит в храме. Грубо выламываясь из традиционных установлений, правда натуры торжествует здесь во всей своей стихийной мощи. Накануне Рождества любимый племянник папы Пьетро Альдобрандини привёз из Марселя целый корабль с отборными французскими винами, а из Пармы прибыл обоз, доверху гружённый кругами пармезана и сырокопчёными окороками — дар будущего родственника, пармского князя Рануччо Фарнезе, который решил наконец посвататься за неимением лучшей партии к правнучке папы — рыженькой веснушчатой замухрышке Маргарите. Он символизирует свет веры, ворвавшийся в суетный, тщеславный мир Левия. «Бичевание Христа» из неаполитанского музея Каподимон-те (начато в 1607 г., закончено, возможно, в 1610 г., во время вторичного пребывания в Неаполе) построено на экспрессивном усилении средств, присущих работам художника более ранних лет, с переводом драматической коллизии в сферу активной, «атлети-ческой» пластики обнаженных фигур, с широким применением резко брутальных мотивов и сильных контрастов светотени.

В переполненной церкви находился и Караваджо. Работа великолепна и по композиции и по исполнению. Караваджо вторично обращается к образу Спасителя, рисуя вдохновенный профиль. Это тот самый свет первого дня, который приносит с собойкто. До того мы встречали у Караваджо разные типы драматургического строя.

Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Я немного изучала этот вопрос. Там, где господствует это чувство, вряд ли можно говорить о моральной победе героя.

Христос (справа от Петра) указывает на Левия, сборщика налогов (бородатый человек в берете), который неоднократно появляется в работах для этой церкви. Известно, что под контрактом поставил свою подпись и Онорио Лонги, взявшийся опекать не очень-то сведущего в практических делах друга и не отходивший от него ни на шаг после неудачи с картиной «Апостол Матфей и ангел». Сам Свет. После призыва «следовать за мной», Матфей выполняет просьбу. Так как Иисус – это и есть Свет мира.

Зрелые произведения Караваджо (1599-1606 гг. ) – это монументальные полотна, обладающие исключительной драматической силой (Призвание апостола Матфея и Мучение апостола Матфея, 1599-1600 гг., Распятие апостола Петра и Обращение Савла, 1600-1601 гг., Положение во гроб, 1602-1604 гг. Религиозная картина получила у Караваджо интимно-психологическую интерпретацию (Отдых на пути в Египет). Это мы ещё подумаем.

Это не исходящий от чего-то свет.

Это две композиции: «Семь деяний милосердия» и «Погребение св. Врач предписал кормить его крепким бульоном и специальными целительными отварами из трав. Тем отчетливее проступают в них признаки различного подхода к поставленной задаче. Призвание на апостольское служение мытаря (сборщика податей), будущего автора одного из канонических Евангелий – один из самых символичных эпизодов Нового Завета, вот таким образом неудивительно, что во все времена этот сюжет пользовался популярностью у христианских художников.

Картина «Мученичество святого Матфея» принесла художнику огромную славу. Сроки поджимали и под впечатлением увиденного на площади Кампо ди Фьори он приступил к написанию второй картины цикла «Мученичество апостола Матфея» (323x343). «Природа – единственная наставница, в которой я нуждаюсь. ». Матфея» – оказалось самым крупным художественным достижением всей серии.

А то прямо встал и побежал. Человек, сидящий на стуле спиной к нам – совсем другой случай. Так как Иисус – это и есть Свет мира.

Вот таким образом сама тональность, в которой обрисованы ее близкие, значит очень много. Это только прах – наглядное олицетворение мученической жертвенности.

Большинство апостолов ранее были обычными рыбаками. Недаром одно из его сочинений так и называется «О героическом энтузиазме» в нем философ высмеивает невежество и схоластику, мужественно отстаивая собственные принципы и право каждого человека на свободу мысли. Этот призыв прозвучал на картине зримо и психологически достоверно. Мертвая Лючия не является центральным, определяющим образом этого произведения в том плане, в каком им были Христос в ватиканском «Положении» и богоматерь в «Смерти Марии». (одна из них погибла в 1945 г. ). Караваджо трижды повторяет жест вытянутой руки исследователи видят в нём сходство с мотивом из «Сотворения Адама» Микеланджело в Сикстинской капелле.

В сочетании с «дискретным» преподнесением сюжетных мотивов эти живописные приемы порождают у зрителя ощущение неокончательной оформленности видимого – процесса, который еще совершается. В толпе раздался гул, то ли осуждающий, то ли сочувствующий. И в «Распятии св.

Основой сюжета стал фрагмент Евангелия от Матфея: «. Все предельно реалистично. (маньеризм и академизм). Добиться впечатления единства художественного образа в такой специфической теме, как совокупное изображение множества назидательных примеров избежав при этом налета умозрительности в программе картины и подчеркнутого выделения собственно семантических элементов, признаков отвлеченности в ее изобразительном языке (органичных для поэтики Брейгеля, но неприемлемых для Караваджо), – такова была цель художника. «Успении Богоматери» было отвергнуто заказчиком из-за того, что, по слухам, Караваджо использовал в качестве модели Девы Марии труп проститутки из морга. Но Караваджо по-своему решает эту сцену из Священного Писания.

Ранний этап его искусства вот таким образом в наибольшей мере насыщен противоречивыми устремлениями. Несмотря на критические стрелы, выпущенные многими недоброжелателями Караваджо против «Амура» и вопреки раздававшимся утверждениям, что это всего лишь пародия на скульптуру Микеланджело «Победа» во дворце палаццо Веккио во Флоренции, когда в ответ остаётся только развести руками, поскольку возражать тут бесполезно и глупо, картина пользовалась неимоверным успехом. Вскоре подошёл и Манчини. В этом моменте Караваджо перефразирует произведение своего великого предшественника Микеланджело Буонарроти «Сотворение Адама».

К ним присоединились оказавшиеся там же друзья Лонги, Леони, Марино и Милези. Принципиально антирепрезентативна в луврском полотне сама трактовка действующих лиц, в первую очередь центрального образа. Не осуждающий, а повелительный жест Христа вызывает в памяти протянутую длань бога Саваофа на плафонной фреске Микеланджело «Сотворение человека» в Сикстинской капелле. «Швы» между слагаемыми из которых складывается этот образ, не только заметны -они подчеркнуты, обыграны.

Всю ночь бредил, вскрикивал, его мучили кошмары. Он изображён во всей своей откровенно плотской красе с отнюдь не ангельскими крылышками и плутовской улыбкой, словно вопрошая: «А теперь что вы на это скажете, господа хорошие. » Можно многое сказать об Амуре, этом излюбленном персонаже маньеристов со свойственными их творениям гедонизмом и явным эротизмом. В римской церкви Сан Луиджи деи Франчези висит картина «Призвание апостола Матфея», написанная в самом начале XVII века. А вы представьте.

Картина «Юный Иоанн Креститель» (128x94) пользовалась не меньшим успехом у знатоков, чем «Всепобеждающий Амур». По сравнению с первой картиной количество персонажей доведено до тринадцати. Еле различимы отдельные элементы архитектуры в виде тонущих во мраке колонн храма. Конфессиональные моменты усилены и заострены в другой работе того же 1609 года – в «Поклонении младенцу со святыми Франциском и Лаврентием» (Палермо, ораторий Сан Лоренцо), – представляющей собой искусно смонтированный конгломерат реальных и эмблематических элементов, официальной представительности и кусков жизненной правды.

Как показывает исторический опыт, в живописных циклах (создаваемых даже на протяжении достаточно короткого отрезка времени) чаще всего можно наблюдать возрастающее углубление автора в образную трактовку темы: более поздние части цикла обычно оказываются более весомыми. Сверхобычная зоркость художника сообщает сугубую осязательность всему тому, что мы видим, – а видим мы весь арсенал характерных для Караваджо мотивов, столь порицаемых его недоброжелателями, от грубых фигур палачей с нарочито выставленными, покрытыми пылью подошвами босых ног до таких страшных подробностей, как пробитые насквозь громадными гвоздями кисти рук и ступни св. Его более драматизированная образная идея с оттенком горечи и опустошенности находит свое аллегорически развернутое воплощение в избранной художником мизансцене, в самом облике амура, «смещенном» относительно привычного идеального стереотипа и в монументальном «поверженном» натюрморте, составленном из атрибутов искусства и знаков воинской доблести. Молодой головорез угрожающе стоит над распростёртым перед алтарём на полу Матфеем, крепко держа его за руку и занеся над апостолом смертоносный меч.

Ощущение полной сопричастности со всем происходящим на картине было более чем очевидным. Еле различимы отдельные элементы архитектуры в виде тонущих во мраке колонн храма. Конечное суждение о «Семи деяниях милосердия» возвращает нас к первому впечатлению, которое зритель получает от этой работы. В обстановке, в которой все обстоятельства говорят против, кроме сердца Матфея, которое в итоге ответит «Да».

На площадь въехала вереница закрытых экипажей, сопровождаемых отрядом всадников. К сожалению, о замечательной картине сегодня можно судить только по копии, поскольку оригинал погиб в 1945 году в Берлине, как и упоминавшийся ранее великолепный портрет «Куртизанка Филлида». Солнце взошло – свет. В ее коллизии нет и следа не только психологической окраски – даже конкретная эмоциональная характеристика участников действия не составляет главной задачи художника.

Слава о двух шедеврах в церкви Сан-Луиджи шла по всему городу. «Юный Иоанн Креститель» и «Всепобеждающий Амур» — эти два бесспорных шедевра были единственными у Караваджо, в которых он, отбросив все запреты и условности, смело воспел красоту набирающего силу молодого мужского тела, выразив радость жизни, свойственную молодости. В отличие от владельца картины, человека либеральных взглядов и тонкого художественного вкуса, Сандрарта как правоверного лютеранина шокировал её откровенный эротизм.

То, что после многообещающих перспектив «Гадалки» автор пришел в «Игроках в карты» к концепции, более ограниченной в своем существе, свидетельствует, что Караваджо сразу натолкнулся в жанровом образе на какой-то барьер, на преграду, пресекающую его устремленность к замыслам более сложного и развитого типа. Собравшиеся на площади молча смотрели на полуголого человека, привязанного к столбу. Воодушевлённый успехом Караваджо приступил к написанию последней картины цикла «Апостол Матфей и ангел» (223x183). Исходящее от него чувство беспредельной ярости словно отбрасывает всех присутствующих в разные стороны и крик убегающего мальчика звучит как отголосок того ужаса, который мучитель апостола распространяет вокруг себя.

Благодаря общим усилиям Караваджо был через пару недель поставлен на ноги. Один из наглядных примеров тесной взаимосвязанности пластики и эмоции – использование в качестве центрального мотива в драматическом действии двух встречных импульсов: направленного на мытаря «утроенного» жеста призвания – указующего движения рук Христа, Петра и самого Матфея – и отвечающего ему «утроенного» взгляда Матфея и двух его молодых спутников. С замечательной картиной произошло непредвиденное. Сам апостол Матфей на ней утратил прежний облик мудреца сократовского типа. В отличие от спокойного «Призвания апостола Матфея» здесь с особой наглядностью и глубиной проявился дух нового динамичного искусства барокко, которое повсеместно прокладывало себе путь.

Всё значительно проще с «Всепобеждающим Амуром», для которого позировал озорной подросток Чекко. Но счастливый владелец никому её так и не уступил.

Следующую ступень в этом ряду образов занимает эрмитажный «Лютнист» (ок.

Если прибегнуть к термину из круга совсем иных зрительных представлений, то по своему строю композиция эта ближе всего к тому, что именуется «живой картиной», -к группе фигур, застывших в специфически выразительной мизансцене.

И только Матфей понимает, что сейчас произошло. ПРОХОДЯ ОТТУДА, ИИСУС (оттуда, где исцелил расслабленного, Он пошел к морю Галилейскому)УВИДЕЛ ЧЕЛОВЕКА, СИДЯЩЕГО У СБОРА ПОШЛИН, т. е. Скрестив ноги, он удобно сидит в кресле, называемом «савонароловским» и неспешно пишет своё Евангелие по наитию свыше. Тогда же им были написаны ещё два Иоанна Крестителя в пустыне. Ему нужно было изобразить два сюжета: призвание и мученичество св. Какой реакции можно ожидать.

Христос показывает очищающий свет веры, который может вторгнуться в темную обитель жадности и других грехов. В римской церкви Сан Луиджи деи Франчези висит картина «Призвание апостола Матфея», написанная в самом начале XVII века. Что толку в запоздалом признании и невысказанных вовремя словах благодарности. Матфея» торжествовал принцип целостности и образы возвышенного характера – Христос и апостол Петр – естественно входили в жизненную среду, вступая в непосредственный контакт с персонажами реального мира, то в «Мученичестве» действующие лица разных планов показаны в принципиальном разобщении, словно бы они находятся в разных жизненных измерениях.

Теперь ему постоянно заказывают религиозные сюжеты. Его направление также организует взгляд зрителя, заставляя его читать сцену слева направо. Особое положение этого персонажа – самого сложного интеллектуально наиболее богатого из всех участников действия – выделено не только композиционными средствами (через эту фигуру проходит вертикальная ось основной мизансцены, алый плащ юноши, двумя языками яркой киновари спускающийся с его плеч, – единственный удар чистого цвета во всем тональном строе этого полотна).

События биографии Караваджо поражают своим драматизмом. Это произведение следует расценить как первую попытку объединить присущее Караваджо чувство реальности с торжественной представительностью, своего рода «репрезентативным драматизмом», столь характерным для сложившейся в этом столетии концепции алтарной картины. Матфея») нес в себе утверждение нравственной победы апостола в час его трагической смерти (он был убит в храме во время богослу-жения). Их горе лишено внешне выраженных знаков благоговения перед усопшей, которые подчеркивали бы дистанцию между нею и всеми присутствующими (такая дистанция была ощутима в ватиканской картине), скорбь их полна чувства глубокого душевного родства и это обстоятельство вносит соответственную окраску в образ богоматери.

Начинается месса, туристов просят уйти.

– Не нужно произносить непременных в подобных случаях слов благодарности за хлеб-соль». Он изображён во всей своей откровенно плотской красе с отнюдь не ангельскими крылышками и плутовской улыбкой, словно вопрошая: «А теперь что вы на это скажете, господа хорошие. » Можно многое сказать об Амуре, этом излюбленном персонаже маньеристов со свойственными их творениям гедонизмом и явным эротизмом. В то время и у самого Караваджо тоже появились все основания для радости. Все ученики были израильтянами, причем она не были просвещенными или богатыми. Так возникает новый образный элемент, свидетельствующий о дальнейшем расширении специфически живописных средств выразительности (в противовес использованию эффектов «скульптурного плана» в ватиканском «Положении во гроб»). Не убоявшись кривотолков и злых языков инквизиция выбрала этот несчастливый день для совершения «правосудия» в её понимании. Упомянутый выше Иаков Ворагинский в своём сочинении «Золотая легенда», этом своеобразном католическом аналоге православной книги Четьи Минеи, пишет: «Месса шла к завершению, когда в храме неожиданно появился убийца, подосланный эфиопским царём. Затем наступила тишина — толпа умолкла и слышно было, как потрескивают дрова в костре.

Но «Мадонна со змеей» провисела там только два дня. Матфея» он использовал построение иного рода – повествование с зачатками психологического действия, а в «Смерти Марии» можно было наблюдать отход от активного действия к всеохватывающему переживанию. Ну как если бы «Троица» Рублёва у нас висела бы в церкви Малого Вознесения напротив консерватории.

Всё значительно проще с «Всепобеждающим Амуром», для которого позировал озорной подросток Чекко. Матфея.

Он символизирует свет веры, ворвавшийся в суетный, тщеславный мир Левия. Вокруг столба были разложены поленница сухих дров и кучи хвороста. Сохраняя однофигурное решение и верность избранному типу своих героев, художник от «этюдной» подачи образов переходит здесь на уровень картины. Свидетельством переживаемого мастером творческого подъема помимо высоких художественных достоинств его работ может служить его неистовая работоспособность, сделавшая возможным одновременное возникновение капитальнейших полотен для двух циклов – Контарелли и Черази (включая дополнительные варианты взамен непринятых картин) – и других выдающихся произведений.

«Неверие апостола Фомы» является основополагающим для понимания метода Караваджо при построении композиции, когда каждая деталь на картине выверена с математической точностью в стремлении добиться чёткой организации пространства. А вне этого «классического» треугольника размещены персонажи иного характера: объятый страхом убегающий мальчик-служка и, на правах обособленной натурной врезки в действие, как кусок живой действительности, группа очевидцев убийства апостола, эмоциональный отклик которых на происходящее передан со всей полнотой естественной характерности. Толпу оттеснили ещё дальше, а на помост поднялись палач с подручными.

Лючии» оба они играют лишь ассистирующую роль. Жест простертой к Матфею руки Христа – ключевой в картине. Можно вспомнить например картину Паоло Веронезе «Мученичество святого Георгия». Глубина перспективы утопает в тёмном безвоздушном пространстве. И тем не менее флорентийский «Вакх» Караваджо не превратился от этого в некий искусственный образный конгломерат он не может быть сведен лишь к блестящему по живописному мастерству воспроизведению исходного натурного объекта.

Уже мастера Высокого Возрождения гордились тем, что обилию разновременных эпизодов в композициях кватроченто они противопоставили более сосредоточенное изображение отдельно выбранного ключевого сюжетного мотива на основе его строгой централизации. Но в отличие от них Караваджо создал полнокровный живой образ уличного проказника мальчишки, попирающего ноты и музыкальные инструменты, равно как и все цензурные запреты, до которых ему нет никакого дела — он просто радуется жизни. Жест и пластика в «Смерти Марии» скрытые, выступающие как форма показа душевного самоуглубления. Стоя на лестнице с палитрой перед огромным холстом, он чувствовал порой, как в мастерскую неслышно заходил кардинал, но не мог понять, каково его отношение к картине. Своих высших проявлений этот принцип достигает в созданных в те же годы полотнах цикла Черази и в лондонском «Христе в Эммаусе», однако и в «Мученичестве св.

Матфея» отмечает один из решающих пунктов на этом пути. Вы, конечно, знаете эту евангельскую притчу.

Жест Иисуса сказывает куда-то дальше, а не на него (хотя при особенном желании можно рассмотреть это и иначе). После шествий закатывались пышные банкеты, на которых понтифик изрядно нагружался любимым французским шипучим вином claretto, после чего приступы подагры укладывали его на пару дней в постель. Всё было готово.

Он. Лючии». Петра» и в «Обращении Павла». В первые после Великого поста праздничные дни наступившего XVII столетия по всему городу разнёсся слух о картине. Но в некоторых своих существенных аспектах понятие это имеет для Караваджо столь же принципиальный смысл, как для Микеланджело, Тициана и Рембрандта – мастеров, у которых поздние этапы деятельности (сами по себе достаточно длительные и к тому же завершившие многие десятилетия предшествующего развития) представляли собой творческие фазы особого, специфического склада.

Вот таким образом заказчик торопил с завершением работы. Скрестив ноги, он удобно сидит в кресле, называемом «савонароловским» и неспешно пишет своё Евангелие по наитию свыше. Один – с подчеркнутыми элементами условного возвышения – в трактовке места, где происходит событие (некий суммарный намек на храмовый интерьер с алтарем, у подножия которого, на самом первом плане, разверстая могила) и в показе персонажей, олицетворяющих силы зла (палач и его прислужники). Но Караваджо не слушал ничьих советов и продолжал работать с прежним остервенением.

Начинается месса, туристов просят уйти. Всё было готово. Явно не с радостью переносил он собственный опыт на холст. Вероятно, советуя задрапировать картину, немец беспокоился не только о том, что она «затмевает» все другие работы, а среди них картины Рафаэля, Джорджоне, Тициана и других великих мастеров. Двое гвардейцев схватили её и силком уволокли в сторону. Картины Караваджо отличают лаконизм и простота композиции, энергичная пластическая лепка.

Возникает парадоксальное положение: восходящие к раннему Караваджо такие качества, как «дискретность» образного претворения и в полной мере сохраняющая за собой всю свою специфическую выразительность «эстетика фрагмента», в рамках замысла неаполитанской картины оказываются средством, стимулирующим впечатление противоположного художественного результата – образной широты и целостности. Караваджо заверил хозяина дома, что его пожелание будет исполнено к нужному сроку.

Сходная заданность ощутима и в композиционном замысле, в слишком явно «срифмованной» группировке персонажей, заключенной в очертания узкого косого треугольника, своего рода «пластического луча», совпадающего с очертаниями луча светового, – мотив, в котором проглядывают элементы, скорее, внешней поэтизации. По-видимому, влияние внешних моментов (малое число заказов) сказалось на том, что Ветхий завет в качестве крупного, тематически активного пласта (каким он предстает у Рубенса, Пуссена и Рембрандта) у Караваджо, в сущности, так и не заявлен. Переработка была вызвана кардинальными изменениями в идейном замысле картины. Работа великолепна и по композиции и по исполнению. Матфея.

Глубина перспективы утопает в тёмном безвоздушном пространстве. В тематическом плане «Смерть Марии» имеет черты родства с «Положением во гроб» – обе картины представляют образное воплощение трагедии смерти и скорби близких по усопшему. И тут появляются двое мужчин, один из которых говорит: «Оставь всё и следуй за Мной». Но вернёмся к тому трагическому дню четырёхсотлетней давности. «Юный Иоанн Креститель» и «Всепобеждающий Амур» – эти два бесспорных шедевра были единственными у Караваджо, в которых он, отбросив все запреты и условности, смело воспел красоту набирающего силу молодого мужского тела, выразив радость жизни, свойственную молодости. Поток света, падающий с той стороны, где стоят Иисус и апостол Пётр, прорывает мрак. Но приговорённый к смерти монах отвернулся, отказавшись приложиться к кресту.

Но Караваджо по-своему решает эту сцену из Священного Писания. Петра. Три картины, посвящённые апостолу Матфею, были написаны для капеллы Контарелли в церкви Сан-Луиджи деи Франчези в Риме в 1597—1600 гг. Для лучшего запоминания рекомендуется «привязать» каждое имя к определенному фрагменту из Евангелия. Помаранчо был близок к кругу кавалера Чезари дАрпино, о чём не мог не знать Караваджо.

Это сам Караваджо. Но за святой стоят те, кто духовно солидарен с ней.

Призвание на апостольское служение мытаря (сборщика податей), будущего автора одного из канонических Евангелий – один из самых символичных эпизодов Нового Завета, вот таким образом неудивительно, что во все времена этот сюжет пользовался популярностью у христианских художников. Двое гвардейцев схватили её и силком уволокли в сторону. Для зрелого творчества мастера характерны монументальность, величественность композиций, скульптурность формы, классическая ясность рисунка. По сравнению с первой картиной количество персонажей доведено до тринадцати. Столь же решительная перемена произошла и в композиции картины.

Бедняжка расплакалась и, запутавшись в длинном шлейфе, громко запричитала: «Мама, мама. » Хворый супруг был не в силах её успокоить, так как сам зашёлся в диком кашле и его била лихорадка. Со всех сторон посыпались заказы. А вы представьте.

По существу своему замысел художника оказался реализованным в особой полифонической образной структуре, синтезирующей в себе элементы различных жанровых форм и типов картин, до того по отдельности разрабатывавшихся в искусстве Караваджо. Пятифигурной группе с Матфеем в центре, которая в своей массе воспринимается как заряженное разнонаправленным действием многоголовое тело, противостоят тоже слитые в общий силуэт, но уже единонаправленные фигуры Петра и Христа. «Что ж, оно даже к лучшему, — подумал художник. В левой руке у юноши кошелек для сбора денег – именно Матфея часто изображали с кошельком, чтобы подчеркнуть его профессию. Мудрый Джустиньяни ещё задолго до совета осторожного Сандрарта прикрыл на всякий случай шёлковой кисеёй ранее купленную им картину «Неверие апостола Фомы», которая была куда более крамольной и опасной, нежели юнец ангел с его дерзко вызывающей наготой.

Караваджо всегда отличала неприязнь к единообразию, к повторному использованию однажды принятой концепции картины, но, пожалуй, еще никогда до того он не был так сложен и разнолик, как в своем позднем искусстве. Через секунду ему придется совершить выбор и он понимает всю серьезность данного решения. Так, с учетом всего комплекса используемых художественных средств, в «Призвании св.

Состав картин ограничен не слишком крупными одно- и двухфигурными композициями, причем внимание художника оказалось привлеченным к жестоким эпизодам ветхозаветного повествования. Молодой человек, уткнувшийся в монеты, даже не поднял голову. О детстве его известно не очень много. Единственное, что напоминает здесь о религии — это едва заметный нимб над головой Христа. Они далеки от простодушия в выражении чувств старых апостолов луврской «Смерти Марии» и от тех персонажей поздних работ Караваджо, в которых подчас можно усмотреть отдельные прототипы действующих лиц сиракузско-го полотна. Таковы довольно поверхностно трактованные сцены с бьющими по нервам подробностями – «Жертвоприношение Авраама» (Уффици), «Юдифь, убивающая Олоферна» (Рим, собр. Присутствуют они и в полотне Караваджо, не выступая, однако, на первый план. Ну, включил лампочку – свет.

Матфей здесь — продажный чиновник, плут. «Неверие апостола Фомы» является основополагающим для понимания метода Караваджо при построении композиции, когда каждая деталь на картине выверена с математической точностью в стремлении добиться чёткой организации пространства. Я, конечно, думаю, что всё-таки Канта с товарищами читать надо но, продолжая эту мысль, можно сказать: иногда для чистого и открытого к вере сердца не обязательно прочитать множество богословских и философских трактатов и выполнить все церковные обряды, а просто, в тишине, посмотреть на картины Караваджо. Внешне в «Вакхе» больше сходства со специфическим мотивом, который художники именуют натурной постановкой – когда в целях решения этюдно-экспериментальной задачи подходящая модель облачается в определенный костюм и окружается необходимыми атрибутами. Но приговорённый к смерти монах отвернулся, отказавшись приложиться к кресту.

---