Картина Едоки Картофеля Ван Гога
Картина «Едоки картофеля» является одним из самых известных произведений Ван Гога. Сюжет фантастической повести Севера Гансовского «Винсент Ван Гог» и фильма «Визит к Ван Гогу» снятого по её мотивам построен вокруг кражи «Едоков картофеля» путешественником во времени, позже раскаявшимся и вернувшим картину. Картина «Едоки картофеля» является одним из самых известных произведений Ван Гога. Картина художника Винсента Ван Гога «Едоки картофеля» 1885 г. Холст, масло. Ван Гог считал картину Едоки картофеля лучшим своим произведением.
Едоки картофеля — была картиной начинающего художника Ван Гога. Картина Винсента ван Гога Едоки картофеля: описание, биография художника, отзывы покупателей, другие работы автора.
Описание картины Ван Гога Едоки картофеля
Он испытывает таинственное влечение к цвету. Он позаботился, чтобы Винсент поселился неподалеку от Парижа и лечился у доктора Гаше, любителя современной живописи. Послушайте, дружище, вещь эта довольно хороша, но она сделана с линии, а античные художники шли от объемов (от массы или ядра). Так или иначе, есть все основания полагать, что Винсент решил — будь что будет. И все же инстинктивно стремясь к той же цели, он шел к ней вслепую.
Он преисполнен решимости жить самостоятельно – согласно своим убеждениям. Можно сказать, что в то лето 1884 года Ван Гог открыл для себя живопись. Он спускался с горняками в шахты, а по вечерам читал им Библию. «Цвет сам по себе что-то выражает, от этого никуда не уйдешь и надо это использовать все, что прекрасно, воистину прекрасно, непременно также правдиво», – писал он Тео, провозглашая мысли, от которых не отказались бы даже гностики. В своем исступлении Винсент накинулся даже на брата.
До последнего времени Винсент стремился постичь секреты техники, теперь же он поставил перед собой более сложную задачу: «Наше творчество должно быть настолько изощренным, чтобы казаться наивным, — от него не должно разить талантом». – представить его как нечто абсолютно естественное. Здесь я только писал и писал без устали, чтобы научиться писать. По фасаду вился плющ.
Невозможно всегда жить отшельником, так как подчас чертовски трудно работать в полном отрыве от мира живописи и от художников и совсем не видеть чужих работ. Он даже сказал ему об этом. Техника – не риторика, она должна выражать личность художника. Винсент продолжал писать – натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи. Здесь кончается «ранний Ван Гог». Работы почти никто не покупает, его манеру живописи называют «мазнёй» и «примитивом». Винсент перебрался в Антверпен, стал посещать занятия в Академии художеств днем и рисовать с натуры в частной школе по вечерам.
Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. Отныне Винсент будет жить только живописью и для живописи. Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. Грубым формам сопутствуют мрачные тона: глинистый коричневый, грязноватая охра, оливковый зеленый, берлинская лазурь, почти переходящая в черный «Цвета черного мыла» – по меткому замечанию Юлиуса МайерГрефе.
Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно. Он давно уже перестал. Но при всем этом мужество мое, а, возможно, также и силы скорей окрепли, нежели ослабели. Даже если ему не понравились мои рисунки, все равно покажи ему эту картину.
Эта утрата, по существу, завершила долгий период в жизни Винсента. «Я говорю мы, так как деньги, которые ты мне посылаешь — я знаю, они достаются тебе нелегко, — дают тебе право, если только мне удастся создать стоящую картину, считать ее наполовину твоим собственным творением».
Но он жестоко ошибался. В то лето 1885 года, когда, работая в поле, среди крестьян, Винсент был занят «прямо или косвенно величайшей из проблем — цветом» инстинкт его был подобен реке ищущей свое русло, путь, по которому в будущем потекут ее воды. Изображение пятерых усталых людей, которые при тусклом свете керосиновой лампы едят свой скудный ужин «теми же руками, которыми они копали землю» исполнено своеобразного величия: хочется назвать эту сцену не ужином, а трапезой. Судя по всему, он не слишком надеялся на это. (Это была его судьба — во всем повиноваться только личной, внутренней логике). – говорил Винсент. Убежденный в своей правоте человек наконец-то уверенно зашагал к светлой и ясной цели.
(Так впервые вошел в его жизнь мотив сознательной нищеты, очень значительный для последующего). «Почему ты не продаешь своих картин. » — беспрестанно спрашивали они. Съездив в Утрехт, он беседовал там с врачом клиники. Повторяю, я вынужден просить Вас об этом. Он вконец озлобился. Теперь живопись открылась Винсенту во всем великолепии.
Картина Едоки картофеля, Винсент Ван Гог, 1885 – описание
И господствующий колорит у Ван Гога иной: серо-зеленый, с глубокими голубыми тенями. Потянулись пасмурные месяцы. Старые мастера пользовались подобной штукой.
Есть в картине и другой контраст – фона с передним планом: первый – нейтрального цвета, полученный от добавления оранжевого к синему, другой – того же нейтрального цвета, слегка видоизмененного добавлением небольшого количества желтого. Его сумасшествия боялись, а его картины, без сомнения, вызывали интерес. Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. В этом мире все случайно, неповторимо и невозвратимо. Его невольно влекло к Винсенту и он снова поехал в Нюэнен. Он не сумел схватить истинный дух деревни.
На самом деле имя «Винсент» предназначалось для старшего сына Ван Гогов, но он не прожил долго и потому имя перешло ко второму в семье чаду. Куда важнее другое – обвинения Ван Раппарда по части искусства живописи. У него образовался круг друзей и родственных душ и именно в парижской атмосфере свободы родилась большая часть его работ. Но конец всему положила безответная любовь. Как говорят врачи, поначалу убиваешь, затем исцеляешь. Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного (Запись на полях рисунка), – говорил Милле. Абсолютно верно, – подтвердил он.
После ссоры, разыгравшейся между ними, дело обернулось совсем плохо. Гоген уехал, Тео Ван Гог, напротив, стал ухаживать за братом. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно. «Тот, кто хочет совершить что-либо доброе или полезное, не должен рассчитывать на всеобщее одобрение или похвалу, ни даже этого желать, напротив, ему следует ожидать сочувствия и поддержки лишь со стороны редких людей, наделенных благородным сердцем» – эту фразу Ренана, которую Винсент по памяти приводит в письме к Тео, он никогда не забывает. Так, значит, вперед.
Описание картины «Едоки картофеля»
Таким образом, все полотно звучит как бы в басовом регистре. – говорил Винсент. Почему ты не продаешь своих картин.
Винсента корили за то, что он не зарабатывает денег. Братская привязанность Тео. Его ходатайство было отклонено, а сам он отстранен от должности проповедника. Но.
Окончательно охладев к работе, молодой Ван Гог был уволен. Начало лета застало Винсента в процессе стремительного творческого роста. Пейзажи Нюэнена и без того не слишком живописные и радостные, становятся совсем мрачными. Но, разочаровавшись в учебе, бросил занятия и в 1878 году покинул Амстердам.
(Этот колорит — дань Ван Гога собственному будущему, высветленной палитре). Подобная концепция красоты совершенно чужда Винсенту. Доктор Гаше даже говорил о выздоровлении. Художнику они говорили, что он «не должен заводить близкие отношения с людьми не его круга», а своим прихожанам – чтобы они не смели ему позировать.
В мае, на радость Винсенту, к нему приехал Ван Раппард. Однако в разгаре этих творческих исканий Винсента настигла драма, невольным героем которой он оказался. Это нисколько не поставит под угрозу его самобытность. Ван Раппард писал прядильщиц, этюды женских голов, Винсент – «аллею тополей с желтыми осенними листьями, где солнце кладет на землю среди опавшей листвы ослепительные пятна, чередующиеся с тенью, отбрасываемой стволами деревьев». Мысль его ежеминутно возвращалась к ним. Этот возглас словно вырвался из самого сердца Винсента.
«Пачкун» с каждым днем вызывал в Нюэнене все большую настороженность. Большую часть картин приобрел бредский портной господин Маувен. Картины, которые передавали бы суть вещей в присущих им темных красках. В это же самое время, когда никому не ведомый голландский художник писал свою картину – вызов и обвинение «цивилизованным людям», в далекой России всемирно известный писатель писал трактат «Что такое искусство» – с тем же вызовом, тем же обвинением.
Своим величайшим учителем, «самым современным из художников», он по-прежнему считал Милле: «Милле – это отец Милле иными словами советник и наставник молодых художников во всех областях». Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Дальняя стена комнаты кажется наклонившейся. И она выполнила свое намерение, не сумев, однако, себя убить.
Неординарность Гога пугает горожан до такой степени, что в марте 1889 года горожане пишут прошение освободить город от «рыжего безумца». Соответственно темнота других частей картины усилена. Винсент продолжал писать — натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи.
Однако сын его неприятно поразил жителей Нюэнена. В поисках сюжетов для картин они вместе бродили по окрестностям. Почему ты не продаешь своих картин. История с Марго никак, точнее, почти никак не отразилась на его работе. Ван Гога очень волновала эта тема. Можно возразить: тысячи художников писали, например, «Благовещение» и «Тайную вечерю», а различает их то, как они писали тысячи писали натюрморты с яблоками, но каждый писал яблоко по-своему.
Ван Гог: описание картины «Едоки картофеля»
На сей предмет он заручился адресами шести торговцев картинами. Все, что прежде смутно бродило в нем, все, что он тревожно старался уяснить для себя, ныне отлилось в четкие формы. Винсент отказался от своей доли наследства поскольку в последние годы он был в серьезном разладе с отцом, заявил он, он не станет «ни предъявлять своих прав, ни даже притязать на то, что некогда ему принадлежало». Не поладил он и со священником католической церкви. «Я говорю мы, так как деньги, которые ты мне посылаешь – я знаю, они достаются тебе нелегко, – дают тебе право, если только мне удастся создать стоящую картину, считать ее наполовину твоим собственным творением». Он почти не выходил из музея, без устали разглядывая картины великих мастеров.
– В сущности, ты даже не пытался этого сделать. Ван Гог снова обратился к живописи и его брат Тео (единственный, кто поддерживал Винсента на протяжении всей его нелегкой жизни) помог ему уехать в Брюссель и попробовать себя в роли слушателя Королевской академии изящных искусств. В других частях картины предметы кажутся накренившимися из-за неправильной перспективы. Он отчетливо знал это — как в нравственном, так и в эстетическом плане.
Вчера я именно так подшутил над почтенным собратом моего отца. Ни в коем случае. Произошел давно назревавший его разрыв с семьей. с англ. Он как бы разучивал гаммы.
Особенностью крестьянской психики Ван Гог считал очеловечивание вещей. Пожилая женщина справа разливает в чашки черный кофе. Впрочем, желание быть полезным у него осталось. Среди жителей Нюэнена он был белой вороной. – принять предначертание судьбы.
«Тот, кто хочет совершить что-либо доброе или полезное, не должен рассчитывать на всеобщее одобрение или похвалу, ни даже этого желать, напротив, ему следует ожидать сочувствия и поддержки лишь со стороны редких людей, наделенных благородным сердцем» — эту фразу Ренана, которую Винсент по памяти приводит в письме к Тео, он никогда не забывает. Художник должен быть художником и ничем больше. Ведь торф дает свет и тепло крестьянской хижине.
Это не античность, а ренессанс – сказал Делакруа. Он как бы разучивал гаммы. Как знать – может быть, в Антверпене ему даже удастся продать какие-нибудь из своих работ. Показывайте всем мои рисунки, – просил он Ван Раппар-да. Пачкун с каждым днем вызывал в Нюэнене все большую настороженность. Винсент торопился уехать.
Он вконец озлобился. Его вращающихся светил, создающих эффект движения. Семья эта состояла из матери, отца, сына и двух дочерей все они работали в поле. Все чернымчерно вокруг него и в душе тоже. Неизменно угрюмый, он лишь ненадолго заходил в пасторский дом.
Тео показал одному парижскому торговцу картинами, по фамилии Портье, несколько этюдов брата и Винсент поспешил «за один день, на память» изготовить для Портье литографию с картины «Едоки картофеля» в ее тогдашнем варианте. В это же самое время, когда никому не ведомый голландский художник писал свою картину – вызов и обвинение «цивилизованным людям», в далекой России всемирно известный писатель писал трактат «Что такое искусство» – с тем же вызовом, тем же обвинением. Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Винсента презирали и третировали, как никогда раньше. Перед молодой женщиной стоит блюдо с горячим испускающим пар картофелем вопросительное выражение ее лица говорит о том, что она делит пищу на порции.
Описание картины Винсента ван Гога «Едоки картофеля»
В изображение крестьян он не вносил умиленной идеализации, свойственной кающимся дворянам или ходокам в народ, – он отдавал себе отчет в загрубелости своих персонажей, день-деньской копающихся в земле» знал, что в крестьянине «много от зверя» (его собственные слова) Но это его не отпугивало. Художник, его картина и ее объект сливаются воедино, связанные друг с другом и с жизнью неразрывными узами.
надеяться, что когда-либо вкусит нормальную жизнь. Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о каких-то обидах. Шахтеры любили его, но считали чужим. Невозможно всегда жить отшельником, «так как подчас чертовски трудно работать в полном отрыве от мира живописи и от художников и совсем не видеть чужих работ». Однако на протяжении пяти лет тот был, по существу, его единственным другом и опорой и вскоре Винсент ощутил потребность, как он сам выразился, «поставить точки над i».
Безуспешно. – восклицал он, откликаясь на зов величайшего из мастеров цвета. К тому же он признавал только индивидуальную технику. Как ни сложна диалектика содержания и формы в искусстве, большое заблуждение думать, что в искусстве «как» важнее, чем «что». Вот тогда и произошел этот знаменитый инцидент.
Винсент вспоминал слова Херкомера, которые тот произнес, открывая свою школу живописи: «Мне важно выпестовать индивидуальные таланты, а не воспитать последователей доктрины Херкомера». Затем, скопировав полотна, он вернет их Винсенту. В первой книге его особенно поразила следующая, весьма характерная история. Я говорил с врачом, чтобы получить у него совет: что я должен и чего не должен делать в интересах здоровья и будущего больной что лучше – по-прежнему сохранять с ней дружеские отношения или же стушеваться.
Сходя с поезда в Хелмонде, куда она ездила за покупками, мать упала, сломав правое бедро. До этого еще очень далеко. Видит бог, неустанно повторял он, ведь он не злоупотребляет помощью Тео. Приехал он к своему отцу, к своим родным, но Нюэнен не был его родиной.
Едоки картофеля – 1885 Ван Гог – картины
Винсент знал, чего он хочет и куда идет. Частые неудачи, необузданный нрав, срывы и постоянные переезды тоже не прошли бесследно. Его особой манеры смешивать краски и передавать реальность.
Не лучше ли ему устроиться в каком-нибудь другом месте. Она никоим образом – точнее, почти никоим образом – не отвлекла Винсента от его исканий. Это одна фигура, один организм.
Винсент Ван Гог – Едоки картофеля
Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса. Ван Гога очень волновала эта тема. В поисках сюжетов для картин они вместе бродили по окрестностям. Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. В конце-концов, если уж Винсенту так приспичило быть художником, пусть рисует и продаёт картины, пусть забудет свои бредни о «настоящем» искусстве. Они жили в хижине, где была всего одна комната с нишами для постелей. Его органически отталкивало все связанное с «высшим обществом», с гостиными, нарядными дамами изысканными манерами, «лакированными ботинками» и так же органически притягивали все атрибуты жизни низших классов, «людей в деревянных башмаках». Но именно этого Винсент и добивался.
Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германе хотел получить композицию с пятью-шестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без каких-либо затрат и с рвением принялся за работу. Родственники Марго тут же расстроили эти планы — такой скандал допустить было нельзя. (Так впервые вошел в его жизнь мотив сознательной нищеты, очень значительный для последующего). С какой изощренностью он располагал цвета играя на контрасте и нюансах, варьируя оттенки. Он не отличался от них одеждой и образом жизни, но внутренне оставался самим собой. Он сделал также много эскизов – вариантов общей композиции, – и в мае 1885 года «Едоки картофеля» были закончены. Картина выделяется яркими контрастными цветами, нанесенными толстым слоем красок и необычной организацией пространства.
Картина Едоки картофеля Винсента ван Гога
Ван Гог изучал разные художественные направления и стили в престижной частной студии, перенял изобразительную манеру импрессионистов – покрывать холст пятнами краски – и познакомился (благодаря брату) с Писсарро, Дега, Гогеном. И Винсент снова остался один. Винсент не поладил также с новым пастором, пришедшим на смену его отцу. Все сомнения остались позади.
Винсента попросту выгнали оттуда. Потом отнес ящик с рисунками и этюдами в дом, отдал его матери и попрощался с нею. Он уловил то непреходящее, что живет в преходящем. «Нужно писать крестьян так, словно ты один из них, чувствуя и мысля, как они».
Показывайте всем мои рисунки, – просил он Ван Раппар-да. Его органически отталкивало все связанное с «высшим обществом», с гостиными, нарядными дамами изысканными манерами, «лакированными ботинками» и так же органически притягивали все атрибуты жизни низших классов, «людей в деревянных башмаках». Он спускался с горняками в шахты, а по вечерам читал им Библию. Но Марго (судя по всему, наделенная крайне хрупкой нервной конституцией) не примирилась с этим отказом. Ван Гог был так потрясен, что утратил всякий интерес к работе.
Рассматривая картину Ван Гога "Едоки картофеля"
Этот розовый — заглушенный цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым. Именно в этот период проявилось всё своеобразие художественной манеры Ван Гога. А между тем Милле, будь он к тому времени еще жив (Он умер в 1875 году), содрогнулся бы при одном виде картин Винсента, его плотных мазков и резкой, жесткой манеры.
Профессионализм сплошь и рядом обращается в штамп – неужели он этого не уразумел. Винсент жаловался: «Предоставляю вам судить, как приятна повседневная жизнь, когда сталкиваешься с такими вещами». Чем скорей я уеду отсюда, тем будет лучше. Холст, если так можно выразиться, отстранял художника от его моделей. Да и какой отец на месте пастора вел бы себя по-иному.
Ван Гог, Едоки картофеля: описание
Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. Не лучше ли ему устроиться в каком-нибудь другом месте. Осенью Винсента вновь навестил Ван Раппард.
Нет. «Есть нечто необыкновенное, — писал он Тео, — в ощущении, что ты должен ринуться в огонь». Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. Скоро учение будет завершено —уже теперь он рисовал с удивительной легкостью. Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда. У Хальса по меньшей мере двадцать семь черных тонов.
Картина «Едоки картофеля» —настоящая крестьянская картина
Вот почему можно говорить о взаимосвязи между цветами. Его сумасшествия боялись, а его картины, без сомнения, вызывали интерес. Жерико и Гро, пояснил он, научились у греков первым делом выражать массы контура (почти всегда в форме яйца) и выводить все дальнейшее из расположения и соотношения этих овалов). Вот оно теперь он был уверен, что крестьяне никогда не умрут.
Очеловечивание вещей он поставил во главу угла в своей работе. Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. Он с готовностью ответил на ее любовь вдвоем они стали строить планы женитьбы. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо.
Де Грооты принялись за свой дымящийся картофель, черный кофе и ветчину. Жертвой своему призванию. Теперь его волновали важные технические проблемы. Да что там.
Даже если ему не понравились мои рисунки, все равно покажи ему эту картину. «Старые мастера пользовались подобной штукой. Потрясенный сделанными открытиями, с каждым днем все больше, глубже осознавая их важность, Винсент невольно оглядывался назад на пройденный путь: «Изучение натуры, борьба с реальностью Не стану отрицать — годами я едва ли не тщетно, подчас с печальным итогом, брался за дело именно с этого конца». Винсент провел в Амстердаме три дня. Всегда и за все надо платить.
Картина Винсента Ван Гога Едоки картофеля
Он избрал себе образцом Милле. Я был бы в отчаянии, – уверяет он, – будь мои фигуры хороши. Коричневое платье девочки, стоящей спиной на первом плане, коричневые руки и лица сотрапезниц в «Едоках картофеля», выразительные блики коричневого до предела насыщены смыслом. Не лучше ли ему устроиться в какомнибудь другом месте. – Возьмите, к примеру, этот тон (он показал пальцем на серую, грязную мостовую) так вот, если бы Паоло Веронезе сказали: Напишите белокурую красавицу с телом такого тона, он написал бы ее и на его картине женщина и впрямь была бы белокурой красавицей. У родителей нет больше с сыном общего языка.
Он даже не показался на глаза родственникам, съехавшимся на похороны в Нюэнен, а когда встал вопрос о наследстве, попросту заявил родным, что его взгляды на жизнь «слишком сильно отличаются от их взглядов, чтобы можно было о чем-нибудь договориться». Завтра, как и сегодня, она будет его кредо. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. Кругом все черным-черно. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель (Германе), владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину.
В Боринаж он попал в должности протестантского проповедника. К последним Винсент питал истинную страсть. Так или иначе, есть все основания полагать, что Винсент решил – будь что будет. Сам процесс работы над «Едоками картофеля» обернулся своеобразным актом социальной борьбы, хотя это странно звучит по отношению к такому мирному и сосредоточенному делу, как писание картины.
Он должен отождествить себя со своими персонажами (крестьянами), растворить себя в них, чтобы усвоить себе их взгляд на мир, привычки, особенности психики. Винсент продолжал писать – натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи. Инстинкт вел его вперед с поистине волшебной безошибочностью. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Вещи нужно писать не такими, какие они есть, а такими, какими их ощущаешь и притом писать в движении, писать «действие ради действия», как поступали Домье и Делакруа, не боявшиеся «произвольных пропорций» — такой анатомии и структуры, которую осудили бы «академики».
Винсента угнетал Нюэнен, где теперь работать ему было невмоготу. Оставшись без моделей, Винсент начал писать натюрморты. И снова вспыльчивость и приступы ярости помешали ему завершить обучение. О нем все время ходили сплетни, недобрые толки.
Жесткая внутренняя графика его работ делала невозможной какую-либо сентиментальность или умиление. За обедом он ел, что ему подавали, почти молча, лишь изредка роняя иронические замечания, как правило, вызывавшие всеобщее недовольство. Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса. Но не тут-то было.
Он страдал от своего одиночества, но именно в нем черпал он силу и вдохновение. История с Марго никак, точнее, почти никак не отразилась на его работе. Вот почему можно говорить о взаимосвязи между цветами.
Но поскольку картина взволновала его, я подарил ее ему и он принял ее, как я того хотел, без лишних слов, сказав мне только, что «эта штука чертовски хороша»». С тех пор Винсент часто виделся с Керссемакерсом. Человечность искусства Ван Гога коренилась глубже. В Нюэнене Винсент почти ни с кем не поддерживал отношений. («Выход из протестантской церкви в Нюэнене» (1884--1885), «Крестьянка» (1885), «Едоки картофеля» (1885), «Старая церковная башня в Нюэнене» (1885), «Башмаки» (1886), написанных в тёмной живописной гамме, отмеченных болезненно-острым восприятием людских страданий и чувства подавленности, художник воссоздавал гнетущую атмосферу психологической напряжённости.
Ван Гог: описание картины Едоки картофеля
Я лично убежден, что добьюсь лучших результатов изображая сюжет во всей его грубости, чем пытаясь придать ему условное изящество». Винсент Виллем Ван Гог родился 30 марта 1853 года в деревушке Грот-Зюндерт на юге Нидерландов. Он даже не показался на глаза родственникам, съехавшимся на похороны в Нюэнен, а когда встал вопрос о наследстве, попросту заявил родным, что его взгляды на жизнь «слишком сильно отличаются от их взглядов, чтобы можно было о чемнибудь договориться». Это было одним из его любимых выражений.
Не лучше ли ему устроиться в каком-нибудь другом месте. Почему бы и нам не поступать точно так же. «Спорить с ними бесполезно», — писал он Тео, вынужденному выслушивать жалобы обеих сторон, так как родители также сетовали: «Винсент с каждым днем становится нам все более чужим. «Хорошо зимой утопать в глубоком снегу, осенью – в желтых листьях, летом – в спелой ржи, весной – в траве хорошо всегда быть с косцами и крестьянскими девушками – летом под необъятным небом, зимой у закопченного очага хорошо чувствовать, что так было и будет всегда». Рисунки Ван Гога боринажского периода почти все потеряны.
- ЭЛБРО О КАРТИНЕ ВАН ГОГА "ЕДОКИ КАРТОФЕЛЯ"
- Винсент Ван Гог — концерты в Москве 2018
- Человечность искусства Ван Гога
- Словари и энциклопедии на Академике
- Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
- «Пшеничное поле с воронами» (1890)
В первой книге его особенно поразила следующая, весьма характерная история. – к любым лишениям. Очень скоро в систему будут добавлены новые языки. В мае Винсент завершил свою картину. «Пусть Ваше искусство освещает путь людям, в этом, как я полагаю, состоит долг каждого художника», — писал он Ван Раппарду.
Это не давало ему покоя. И хотя называли его вангоговским кабинетом, висела там только одна маленькая картиночка известного художника— подготовительный этюд к картине Едоки картофеля: тёмная, мутная клякса, жирные линии, закрученные углем в осыпающуюся спираль, подобия лиц, глаз и носов, ничего толком не разберешь Разочарованные посетители недоумённо пожимали плечами: угольная клякса издали напоминающая трещину в небе, почерневшую, обуглившуюся молнию (и только позже, если приглядеться из мрака начинали проступать осторожные фигуры людей их перекрученные бедностью бледностью лица), не пробуждала воспоминаний, не требовала отождествлений, не искала человеческого сочувствия». Но есть одна объединяющая деталь в этой мрачной атмосфере изоляции – горящая лампа, символ его (Ван Гога) любви, свет, несущий утешение им в их одиночестве, от которого он сам так много страдал всю жизнь». Мысль его ежеминутно возвращалась к ним. Кругом все черным-черно.
Винсент привык встречать повсюду непонимание: он настолько привык «выслушивать брань, что она больше не производит впечатления» и никаким новым наветам уже не поколебать его веры. «Здесь я только писал и писал без устали, чтобы научиться писать».
Теперь живопись открылась Винсенту во всем великолепии. Изображение пятерых усталых людей, которые при тусклом свете керосиновой лампы едят свой скудный ужин «теми же руками, которыми они копали землю» исполнено своеобразного величия: хочется назвать эту сцену не ужином, а трапезой. Винсент возобновил работу над Едоками картофеля и одновременно начал новую серию крестьянских портретов, отличающихся еще большей характерностью, чем прежние. Я уже закончил все головы, весьма тщательно проработав их. Он хотел писать правдивые картины – не те, которые ждет от него публика.
Пуля пробила ребро и застряла в кости. Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. В обмен на проживание он обещал высылать Тео Ван Гогу свои картины. Он качал головой: Эти болваны из Нюэнена, видя, как я брожу по вересковой пустоши, говорят, что я спятил, но меня это не трогает. Таков закон внезапного контраста, который отчасти уже широко использовал Делакруа.
Тео убеждает Винсента расстаться с ней. Мольберт был установлен в нужном месте, краски смешаны, холст натянут на подрамник. Художник, стоя у холста, не отгораживается от своих моделей. «Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного», — говорил Милле. Можно ли с уверенностью сказать, что это было именно так.
Тогда Жигу спросил, почему он так думает. Каждая новая неудача только подстегивала его.
На сей предмет он заручился адресами шести торговцев картинами. — В сущности, ты даже не пытался этого сделать». Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Винсент написал сотню этюдов в родительском селении, все они были о жизни крестьян, о рабочем классе, это были ткачи и их жены, ткацкие станки, крестьяне, работающие в поле, тополиные деревья в саду пасторского дома, шпили церквей, пустоши и изгороди в лучах жаркого солнца, сумерки зимних дней но всё это было не то, он по-прежнему не видел среди своих набросков того, который вобрал бы все краски и детали крестьянской жизни. Хальс – колорист из колористов. После ссоры, разыгравшейся между ними, дело обернулось совсем плохо. К тому же он признавал только индивидуальную технику.
Но, разочаровавшись в учебе, бросил занятия и в 1878 году покинул Амстердам. Ван Гог позднее будет подчеркивать, что в искусстве Милле все является одновременно «и искусством и символом», но не откажется от утверждения, согласно которому «следует представлять тривиальную действительность так, чтобы она выражала благородную мысль». — к любым лишениям. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель Германс., владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину.
«Так, значит, вперед. Ван Гог позднее будет подчеркивать, что в искусстве Милле все является одновременно «и искусством и символом», но не откажется от утверждения, согласно которому «следует представлять тривиальную действительность так, чтобы она выражала благородную мысль». «Я не могу принимать в расчет, что думают о моей работе люди я должен идти вперед — вот о чем мне следует думать Если я теперь ничего не стою, то и потом ничего не буду стоить но, если я буду чего-то стоить потом, значит, я и сейчас уже стою чего-то, — упрямо повторял он, — так как пшеница есть пшеница, даже если горожане поначалу принимают ее за траву». Землистые, темные тона «Едоков картофеля» вовсе не заслуживают пренебрежения, с каким о них иногда отзываются.
Они страдают, радуются, ненавидят. Страдание свято. Смотрите, как хорошо. Может, это и совпадение, но оно возвращает специалистов к изучению великого безумца.
Наконец-то картина смогла вместить нечто большее – то, что художник искал в этих краях. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе. Я не намерен изгонять из своей жизни страдание, – говорил тот же Милле, – так как подчас именно оно дарует художникам силу. Дает жизнь.
Родственники Марго тут же расстроили эти планы – такой скандал допустить было нельзя. Однако, – тут же добавлял он, – не утруждайте себя сверх меры: ничего не форсируйте. Винсент будет писать картины.
В этом большом поселке, насчитывавшем около двух тысяч жителей, было совсем немного протестантов, едва ли более сотни, но «славный пастор» снискал всеобщее расположение, как некогда в Зюндерте и Эттене. Но понимает ли Ван Раппард смысл всех его исканий. Я горю желанием видеть картины Рубенса. Ее поместили в утрехтскую клинику.
Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. Благодаря этой покупке было спасено все, что относится к нюэненскому периоду (точнее, все, что сохранилось от этого периода). Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. Когда он приходил, то обычно ссорился с отцом.
Пожилая женщина справа разливает в чашки черный кофе. Но мог ли Винсент написать брабантских крестьян веселыми красками. Винсента корили за то, что он не зарабатывает денег. «Хорошо зимой утопать в глубоком снегу, осенью – в желтых листьях, летом – в спелой ржи, весной – в траве хорошо всегда быть с косцами и крестьянскими девушками – летом под необъятным небом, зимой у закопченного очага хорошо чувствовать, что так было и будет всегда».
Источник света в «Едоках картофеля» предельно прозаичен и подчеркнут. Чего он добивался. Обилия его «болезненного» желтого, который спустя какое-то время приобрел «золотой» оттенок, ведь полотна Ван Гога стали на вес золота. Природа открылась ему, позволив заглянуть в свою душу. Столкнулись лицом к лицу два разных мира. Это одна фигура, один организм.
Профессионализм сплошь и рядом обращается в штамп — неужели он этого не уразумел. «Едоки картофеля» — это прощание с родиной исполненное горечи и поэзии. Все сомнения остались позади. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно.
Отныне всякий раз, когда он хочет написать картину, он избирает отправной точкой определенный цвет и тогда, говорит он, «я совершенно отчетливо вижу, что должно получиться». Моему собеседнику не в чем меня упрекнуть, но он должен почувствовать, что мне на него наплевать так же, как ему на меня.
События тоже следовали одно за другим. Эфемерная и трагическая идиллия. Он берется за дело с таким рвением, что всего за месяц пишет три десятка картин. Наперекор традиции Ван Гог лишает трапезу какой-либо священной окраски. И он шел вперед гигантскими шагами. «Я часто думаю, что крестьяне представляют собой особый мир, во многих отношениях стоящий гораздо выше цивилизованного», — писал Винсент.
Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда (Порой мне кажется, – гласит его душераздирающее признание, – что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения – часть меня самого) и если ему не всегда удается – он и это признает – сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии, от человека, абсолютно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал. Сразу же после приезда в Нюэнен Винсент понял, как непоправим его разлад с родными. Только в труде его раненая душа забывала о жизненной пытке.
С редкой преданностью ухаживал он за матерью, дневал и ночевал у ее постели. В мае 1886 года, после отъезда его матери, – пишет Ж. Б. де ла Фай, – грузчики сложили произведения Ван Гога в ящики и оставили на хранение у колбасника города Бреды (в действительности это был краснодеревщик по фамилии Схрауэр). Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о каких-то обидах. В траурных церемониях, последовавших за кончиной отца, Винсент не принимал почти никакого участия.
Землистые, темные тона «Едоков картофеля» вовсе не заслуживают пренебрежения, с каким о них иногда отзываются. Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Гейнсборо располагал к тому же безошибочным приемом, обеспечивающим цельность его композиций.
Оставшись без моделей, Винсент начал писать натюрморты. «Едоки картофеля» стала первой крупной картиной, написанной в так называемый «нюэненский» период (по нидерландскому селению Нюэнен, где проживали родители художника). Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. Его отец был протестанским пастором, а мать – дочерью переплетчика и продавца книг. Дрожь нетерпения била Винсента.
«Хочу верить, – вскоре после этого писал Винсент, – что с каждым днем мои этюды все больше будут радовать тебя Теперь я совсем не могу терять время», – писал он, окончательно порвав с родными, готовый отныне во всем подчиняться Тео, на которого полностью переложил заботу о своем материальном обеспечении, готовый – какая важность. Пусть даже он найдет ее плохой. Он относил к трудовым классам и себя, художника, человека «тяжелой и грязной работы». Многочисленные гости, приходившие навестить больную, неумолчно расточали ему хвалу.
Не исключено, что у меня вышла настоящая крестьянская картина. Позже эти головы крестьян станут основой для его первой заметной работы – «Едоков картофеля». Я горю желанием видеть картины Рубенса. Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда («Порой мне кажется, — гласит его душераздирающее признание, — что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения — часть меня самого») и если ему не всегда удается — он и это признает — сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь «от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии», от человека, совершенно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал.
Ван Гог не сомневался, что, даже и темная, она все-таки здоровее и достойнее господской. Почему бы и нам не поступать точно так же. Мысль его ежеминутно возвращалась к ним.
Сюжет полотна очень прост. Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. В то лето 1885 года, когда, работая в поле, среди крестьян, Винсент был занят «прямо или косвенно величайшей из проблем – цветом» инстинкт его был подобен реке ищущей свое русло, путь, по которому в будущем потекут ее воды. Жертвой своему призванию. Он с готовностью ответил на ее любовь вдвоем они стали строить планы женитьбы.
«Я вполне представляю себе, что придет день, когда композиция также будет даваться мне с легкостью», — писал Винсент брату Тео Он весь захвачен сознанием того, что надо спешить. Он любил сопоставлять живопись с музыкой и стремился проследить их взаимосвязь. Винсент возобновил работу над «Едоками картофеля» и одновременно начал новую серию крестьянских портретов, отличающихся еще большей характерностью, чем прежние. Бедная семья изображенная Ван Гогом, ужинает при слабом свете лампы картофелем и кофе. Он стушевался и, надо сказать, без особого труда.
Однако, добавил он, «я нипочем не желал бы избежать этой ошибки. Два года непрерывного каторжного труда. Я намерен и впредь поступать таким же образом.
Здесь он будет лишь топтаться на месте и вянуть. Ван Гог снова обратился к живописи и его брат Тео (единственный, кто поддерживал Винсента на протяжении всей его нелегкой жизни) помог ему уехать в Брюссель и попробовать себя в роли слушателя Королевской академии изящных искусств. Подавленный печалью этого края, он, как никогда, страшился своей участи. Самой главной работой Ван Гога в Нюэнене была картина «Едоки картофеля» (с большим количеством подготовительных и сопутствующих этюдов) – ужин крестьян в хижине. Здесь хранится большая часть работ художника. Sorrow is better than joy.
Он встал, сорвал полотно с подрамника, отбросил его в угол и натянул новый холст. Здесь он будет лишь топтаться на месте и вянуть. Если сфотографировать человека, который копает землю, то на снимке он не будет копать. Если в хлеву пахнет навозом, прекрасно. Уставшие (крестьяне вообще редко едят отдохнувшими), они безрадостно, но и спокойно поедают свой бедный ужин, ведя неспешный разговор. Но ты все равно покажи ее ему – он должен видеть, что мы упорно идем к своей цели.
Это программное произведение художника, он писал его с огромным увлечением и мыслил как вызов академическому искусству, вызов «чистой публике», любящей приглаженное искусство, вызов тем, кого художник ощущал «по ту сторону баррикады». Искусство, к которому его влечет, – это субъективное искусство экспрессивного толка. В Нюэнене Винсент почти ни с кем не поддерживал отношений.
Да и какой отец на месте пастора вел бы себя по-иному. Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. (Этот колорит — дань Ван Гога собственному будущему, высветленной палитре). Закончив работу, Винсент часто наведывался в Эйндховен, чтобы помочь советом Германсу, начавшему копировать картины. Теперь же он понял, что эта достоверность – фикция, так как в каждой картине цвета воздействуют друг на друга и потому в работе надо учитывать игру красок.
Картинами Франса Хальса, в особенности «Ротой капитана Ренье Реаля», он восхищался почти так же, как «Иудейской невестой», хотя и по иным причинам. Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса. Однако, добавил он, я нипочем не желал бы избежать этой ошибки.
Он же запальчиво возражал: «Я был бы в отчаянии, если бы мои фигуры были правильными я нахожу великолепными фигуры Микеланджело, хотя ноги у них, несомненно, чересчур длинны, а бедра и зад чересчур широки Милле и Лермит являются для меня подлинными художниками по той причине, что они пишут вещи не такими, как они выглядят, если сухо и аналитически копировать их, а так, как они, Милле, Лермит, Микеланджело, чувствуют их». Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. Ван Гог изучал разные художественные направления и стили в престижной частной студии, перенял изобразительную манеру импрессионистов – покрывать холст пятнами краски – и познакомился (благодаря брату) с Писсарро, Дега, Гогеном. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Но делать ему на ней больше нечего.
Когда он приходил, то обычно ссорился с отцом. Я не хочу, чтобы они были академически правильны. Винсент торопился уехать.
Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о каких-то обидах. Он колебался, стараясь совладать с нетерпением, от которого его вдруг начало лихорадить.
Это висячая керосиновая лампа. С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром (Это не портится в дороге, – шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете. Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога.
Ван Гог взял свои краски, холсты, мольберт, кисти и пошел к хижине де Гротов. В это время Винсент сдружился с крестьянским семейством де Грот, состоявшим из матери, отца, сына и двух дочерей. Женщина, воспылавшая к нему нежным чувством, – это было нечто новое для Ван Гога. Вот чего он стремился достичь в своей картине «Едоки картофеля», выдержанной в бурых и зеленоватых тонах, которую он неустанно писал и переписывал, преображая изменяя зримую реальность с тем, чтобы полнее передать ее сущность, как он ее видел и в особенности как он ее ощущал. Эта утрата, по существу, завершила долгий период в жизни Винсента. Смотрите, как хорошо. Скудный крестьянский скарб всегда под руками, он или создан крестьянином или служит ему.
Разве может их дочь выйти замуж за этого «пачкуна», за неудачника оборванца. Вы потом измените свое мнение, – ответил тот. То и дело вспыхивали ссоры.
Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. Неточности, а подчас и огрехи. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага. Раз ей мешают соединить свою жизнь с любимым человеком, она примет яд. Однако на протяжении пяти лет тот был, по существу, его единственным другом и опорой и вскоре Винсент ощутил потребность, как он сам выразился, «поставить точки над i».
Наконец-то картина смогла вместить нечто большее – то, что художник искал в этих краях. Но Марго (судя по всему, наделенная крайне хрупкой нервной конституцией) не примирилась с этим отказом. И вряд ли эта трапеза слишком отличается от множества предыдущих и последующих. Хальс осуществил мечту Винсента, «четко заявить свой сюжет сразу, за счет максимального напряжения всех сил ума». Винсент сразу убежал, а Гоген предпочел переночевать в гостинице. Но при всем этом мужество мое, а, возможно, также и силы скорей окрепли, нежели ослабели. Ему ставили диагноз «шизофрения», а чрезмерное увлечение зеленой, красной и белой красками, по мнению врачей, указывало на цветовую слепоту художника, тогда как он считал свою манеру изображения революционной и не доступной для понимания современников. Личность художника жаждет раздвинуть свои границы через нечто «другое», находящееся вне его «я», но ему созвучное.
Он одобрительно отнесся к работам друга – картинам и рисункам, – и это ненадолго согрело душу Винсента. Винсент продолжал писать – натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи. Лев Толстой говорил там, что между классами современного общества – зияющая пропасть жизнь господская, с науками искусствами, «влюбленьями», как бы вовсе не существует для крестьян, а господам жизнь крестьян, с ее трудами и со всеми ее интересами, представляется удручающе однообразной и темной. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. С лихорадочной неутолимой жаждой Винсент силится объять своей беззаветной любовью этот беспрестанно меняющийся, грозный, беспорядочный, непрерывно обновляющийся мир.
Мы слышим стон, вырвавшийся из самых глубин души Винсента, безрассудный трагический укор: «Да, деньги ты можешь мне дать, но ты не дашь мне жену, ребенка, работу». Брата Тео, приехавшего на похороны, Винсент настойчиво убеждал взять его с собой в Париж. Но это трудно осуществить. Германе предполагал разместить в них картины религиозного содержания вроде «Тайной вечери», «по эскизу рисунка, выполненного в современном готическом стиле». Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном.
Послушайте, дружище, вещь эта довольно хороша, но она сделана с линии, а античные художники шли от объемов (от массы или ядра). Может быть, на этот раз Винсент и вправду поверил, что пришел конец его одиночеству. Ван Гог поступил в протестантскую миссионерскую школу под Брюсселем. Ван Гог специально изобразил предметы «плоскими», без всякой тени, чтобы картина напоминала японскую гравюру. Во взгляде художника горькая трезвость: это просто ужин убогих жителей печальной страны, запивающих плоды, взращенные на родной земле, горьким колониальным кофе.
В этот период палитра Ван Гога стала светлой исчезли землистого оттенка краски, появились чистые голубые, золотисто-жёлтые, красные тона, характерный для него динамичный, как бы струящийся мазок («Агостина Сегатори в кафе «Тамбурин»» (1887--1888), «Мост через Сену» (1887), «Папаша Танги» (1887), «Вид на Париж из квартиры Тео на улице Лепик» (1887). Картофель он писал картину в гамме картофеля, пыльного и нечищеного. Но это трудно осуществить.
Винсент стал мастером своего дела. «Все это надо прочно освоить. » – говорил Винсент. «Но здесь, в Голландии, — признавался Винсент, — нам трудно понять, что такое в действительности импрессионизм». Винсент стал мастером своего дела. Откуда ему знать, что его сын – Ван Гог. Ван Гог взял свои краски, холсты, мольберт, кисти и пошел к хижине де Гротов.
Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. Подобная концепция красоты абсолютно чужда Винсенту. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага. Было другое, что мешало ему остаться навсегда среди крестьян. И он шел вперед гигантскими шагами. Эфемерная и трагическая идиллия. Освободив крестьянские сцены от некоторых характерных деталей, создатель «Вечерней молитвы» Наверно, это одна из самых слабых, хотя и самая знаменитая картина Милле.
Почему бы и нам не поступать точно так же. » – говорил Винсент. Скудный крестьянский скарб всегда под руками, он или создан крестьянином или служит ему. Нет, скорее всего, нет. Винсент дошел в своей работе до исступления.
Винсента захлестнуло безграничное отчаяние. На моем холсте были табачные тона, нежно-зеленый и белый (серый), даже чистый белый – такой, каким выдавливаешь его из тюбика. Таков закон внезапного контраста, который отчасти уже широко использовал Делакруа.
Может быть, вернуться в Дренте. Это был серьезный удар. Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. С той и другой стороны были брошены резкие слова. – принять предначертание судьбы.
Что поделаешь. Он сам, как они, плоть от плоти этой земли.
«Хочу верить, — вскоре после этого писал Винсент, — что с каждым днем мои этюды все больше будут радовать тебя Теперь я совсем не могу терять время», — писал он, окончательно порвав с родными, готовый отныне во всем подчиняться Тео, на которого полностью переложил заботу о своем материальном обеспечении, готовый — какая важность. Она никоим образом – точнее, почти никоим образом – не отвлекла Винсента от его исканий. Другой любопытный факт обнаружили специалисты НАСА – изучая полотна Ван Гога, они пришли к выводу, что океанические течения ведут себя именно так, как изобразил художник в «Звездной ночи». Только в труде его раненая душа забывала о жизненной пытке. Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германе хотел получить композицию с пятью-шестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без каких-либо затрат и с рвением принялся за работу.
Они, как люди, вовлечены в круг существования.
Его вращающихся светил, создающих эффект движения. Я был бы в отчаянии, – уверяет он, – будь мои фигуры хороши. Откуда ему знать, что его сын – Ван Гог. И господствующий колорит у Ван Гога иной: серо-зеленый, с глубокими голубыми тенями.
«Я говорил с врачом, чтобы получить у него совет: что я должен и чего не должен делать в интересах здоровья и будущего больной что лучше — по-прежнему сохранять с ней дружеские отношения или же стушеваться». Благодаря ей живопись уподобляется пламени: в страстном, сокрушительном, как атака, порыве должна она схватить нестойкую преходящую красоту вещей и их сокровенный смысл, но, чтобы добиться этого, надо писать «на одном дыхании», научиться стремительности, поставить на службу цвету кисть удивительной подвижности. «Вы потом измените свое мнение», — ответил тот. «Цвет сам по себе что-то выражает, от этого никуда не уйдешь и надо это использовать все, что прекрасно, воистину прекрасно, непременно также правдиво», — писал он Тео, провозглашая мысли, от которых не отказались бы даже гностики.
Вещи живут у него своей жизнью, не менее напряженной, чем человеческая. «Как-никак мы пришли в этот мир не для того, чтобы наслаждаться жизнью и не обязательно нам жить лучше других». Чем скорей я уеду отсюда, тем будет лучше. Хальс – «колорист из колористов».
«За окном пасмурно, – пишет он, – поля усеяны черными глыбами земли, между которыми пятнами лежит снег, часто один за другим следуют дни, когда видишь только туман да грязь, по утрам и по вечерам – багровое солнце, ворон, сухую траву и увядшую гниющую зелень, черные рощи и ветви тополей и ив, вздыбленные на фоне хмурого неба, словно колючая проволока». Все в этом мире эфемерно, преходяще и недолговечно. Ничто уже не останавливало его на избранном пути и он упорно продвигался вперед, помышляя лишь о цели, которую перед собой поставил. Нет, скорее всего, нет. Ему удалось запечатлеть всю беспросветность каждого их дня. Смотрите, как хорошо. » Это было одним из его любимых выражений. Неточности, а подчас и огрехи.
После смерти Тео его жена Иоханна вышла замуж вторично за критика и художника и познакомила общественность с картинами Ван Гога в память о стараниях Тео прославить тогда безвестного брата. 27 июля 1990 года Ван Гог выходит из дома и отправляется в поля, чтобы поработать на пленэре. Винсент вспоминал слова Херкомера, которые тот произнес, открывая свою школу живописи: «Мне важно выпестовать индивидуальные таланты, а не воспитать последователей доктрины Херкомера». Крестьяне относились к нему хорошо и позировали охотно, – разумеется, за плату.
Нет. В мае 1886 года, после отъезда его матери, – пишет Ж. Б. де ла Фай, – грузчики сложили произведения Ван Гога в ящики и оставили на хранение у колбасника города Бреды (в действительности это был краснодеревщик по фамилии Схрауэр). Хроническое отравление дигиталисом в ряде случаев может сделать мир для больного желтым, как и в случае с Ван Гогом, который, должно быть, видел желтые круги вокруг звезд – как на знаменитой картине «Звездная ночь» (которую он написал в 1889-м в психиатрической лечебнице) и ряде других полотен. «Показывайте всем мои рисунки, – просил он Ван Раппарда. Объясняли, что деньги, которые присылает ему Тео, всего лишь временная помощь, милость, оказываемая пачкуну. Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Это стремительность кисти дает такой мощный эффект, – прочитал он в статье о Гейнсборо.
Все черным-черно вокруг него и в душе тоже. Одна лишь работа давала ему отдохновение. Ван Гог задумал написать за зиму пятьдесят этюдов голов крестьян. Этот человек, рассуждавший как мастер своего дела, находился между тем в самом отчаянном положении. Крестьяне относились к нему хорошо и позировали охотно, – разумеется, за плату.
Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда. На этой картине изображена спальня Ван Гога в «Желтом доме» – мастерской, которую он снимал в Арле. К тому же он признавал только индивидуальную технику. Художника начал работать над картиной после смерти отца. Вы ничего не говорите мне о технике, – писал он ему в своем первом письме. Она была свидетельством трагической смерти художника.
Подавленный печалью этого края, он, как никогда, страшился своей участи. Холст, если так можно выразиться, отстранял художника от его моделей. Он даже сказал ему об этом. Благодаря ей живопись уподобляется пламени: в страстном, сокрушительном, как атака, порыве должна она схватить нестойкую преходящую красоту вещей и их сокровенный смысл, но, чтобы добиться этого, надо писать «на одном дыхании», научиться стремительности, поставить на службу цвету кисть удивительной подвижности.
Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. Это так но не нужно смешивать предмет изображения с предметом любви, – то, что художник истинно любит, определяет собой его «как», его подход к любому предмету. Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германс хотел получить композицию с пятьюшестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без какихлибо затрат и с рвением принялся за работу. Винсент уже сам не разбирал, что он пишет.
Роль человека в его творчестве становилась всё меньше и чаще служила стаффажем (то есть человеческая фигура использовалась лишь для того, чтобы внести немного жизни). Два года Ван Гог каторжно трудился, не выпуская из рук карандаш и кисть. Он стушевался и, надо сказать, без особого труда. Дает жизнь. Винсенту Ван Гогу было 37 лет. Но то, что у меня получилось, оказалось слишком светлым и явно никуда не годилось.
Однако, когда церковная администрация освободила его от должности (Винсент не только читал Библию, от дирекции шахт он требовал улучшения условий для рабочих), она освободила уже сформированного внутренне художника. Дом стоял в саду, среди деревьев. Есть нечто необыкновенное, – писал он Тео, – в ощущении, что ты должен ринуться в огонь. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе.
вы можете запросить все в системе с коробкой. Депрессии, которые были и раньше, стали одолевать его всё чаще.
Винсент возвратился из Амстердама, воодушевленный всем, что увидел нет, он не ошибся, он на верном пути: «Некоторые художники, которых я знаю, но не хочу называть, неустанно бряцают тем, что они зовут техникой на мой взгляд, как раз они обладают слабой техникой». Убежденный в своей правоте человек наконецто уверенно зашагал к светлой и ясной цели. Уставшие (крестьяне вообще редко едят отдохнувшими), они безрадостно, но и спокойно поедают свой бедный ужин, ведя неспешный разговор. Винсент оборудовал себе временную мастерскую в чулане прачечной, пристроенной к дому. И шедевр родился в ноябре 1885 года. Тот же, кто предпочитает видеть крестьян слащавыми, пусть думает, что хочет.
В письмах к Тео он полностью изложил свою теорию цвета, сформулировал законы рисунка: «Древние шли не от линии, а от объемов, короче, надо браться за эллипсоидальные основы или начинать с массы вместо контуров». Его часто называют «сумасшедшим художником», приводят в подтверждение спутанные и навязчивые мысли, галлюцинации и припадки безумия, преследовавшие его всю жизнь. Жерико и Гро, пояснил он, научились у греков первым делом выражать массы контура (почти всегда в форме яйца) и выводить все дальнейшее из расположения и соотношения этих овалов».
Спорить с ними бесполезно, – писал он Тео, вынужденному выслушивать жалобы обеих сторон, так как родители также сетовали: Винсент с каждым днем становится нам все более чужим. Страдание свято. Грубым формам сопутствуют мрачные тона: глинистый коричневый, грязноватая охра, оливковый зеленый, берлинская лазурь, почти переходящая в черный (Цвета черного мыла – по меткому замечанию Юлиуса Манер-Грефе).
Столько трудов даром, он снова промахнулся, упустил последний шанс. Причинив ему острую боль, она глубоко омрачила его настроение. В том, что художник смотрит на мир глазами своих персонажей. Он преисполнен решимости жить самостоятельно – согласно своим убеждениям. Вслед за этим Винсент решил написать за зиму пятьдесят крестьянских голов (Некоторые из этих холстов в настоящее время находятся в музеях Парижа, Брюсселя и Лондона (Крестьянка в зеленой шали) используя относительный досуг, которым крестьяне располагают в ненастное время года.
Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. С той и другой стороны были брошены резкие слова. «Я не могу принимать в расчет, что думают о моей работе люди я должен идти вперед – вот о чем мне следует думать Если я теперь ничего не стою, то и потом ничего не буду стоить но, если я буду чегото стоить потом, значит, я и сейчас уже стою чегото, – упрямо повторял он, – так как пшеница есть пшеница, даже если горожане поначалу принимают ее за траву».
С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром (Это не портится в дороге, – шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете. Спать он лег уже утром. Разве может их дочь выйти замуж за этого пачкуна, за неудачника оборванца. «Спорить с ними бесполезно», – писал он Тео, вынужденному выслушивать жалобы обеих сторон, так как родители также сетовали: «Винсент с каждым днем становится нам все более чужим. Он качал головой: «Эти болваны из Нюэнена, видя, как я брожу по вересковой пустоши, говорят, что я спятил, но меня это не трогает». Самой главной работой Ван Гога в Нюэнене была картина «Едоки картофеля» (с большим количеством подготовительных и сопутствующих этюдов) – ужин крестьян в хижине.
Я решил выбрать второе и притом с таким восторгом, словно возвращаюсь из изгнания. Он не отличался от них одеждой и образом жизни, но внутренне оставался самим собой. Однако, когда церковная администрация освободила его от должности (Винсент не только читал Библию, от дирекции шахт он требовал улучшения условий для рабочих), она освободила уже сформированного внутренне художника. «Будь у него много таких же прекрасных вещей, как лист, который я недавно обнаружил – Пять возрастов пьяницы или фигура старика под каштаном, о которой я недавно тебе рассказывал, – право, нам всем следовало бы пойти к нему на выучку», – писал он Тео в конце 1882 года.
Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда (Порой мне кажется, – гласит его душераздирающее признание, – что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения – часть меня самого) и если ему не всегда удается – он и это признает – сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии, от человека, совершенно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал. Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. Винсент оборудовал себе временную мастерскую в чулане прачечной, пристроенной к дому. И хотя называли его вангоговским кабинетом, висела там только одна маленькая картиночка известного художника— подготовительный этюд к картине Едоки картофеля: тёмная, мутная клякса, жирные линии, закрученные углем в осыпающуюся спираль, подобия лиц, глаз и носов, ничего толком не разберешь Разочарованные посетители недоумённо пожимали плечами: угольная клякса издали напоминающая трещину в небе, почерневшую, обуглившуюся молнию (и только позже, если приглядеться из мрака начинали проступать осторожные фигуры людей их перекрученные бедностью бледностью лица), не пробуждала воспоминаний, не требовала отождествлений, не искала человеческого сочувствия».
Его судьба определена иначе. И снова картина не удалась. В своем исступлении Винсент накинулся даже на брата. Незачем даже вспоминать об этом благонравном бессилии. Он даже сказал ему об этом. Он работал, пока они не засыпали, сидя за столом.
На рисунках Ван Гога крестьянка, согнувшаяся под мешком с торфом изображается как бы сросшейся с ним. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель (Германе), владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину. Светлые краски. Он давно уже перестал надеяться, что когда-либо вкусит нормальную жизнь. Но понимает ли Ван Раппард смысл всех его исканий. Загадочность Рембрандта, виртуозность Хальса.
И какая чудесная стремительность. А с открытием портов в Японии и началом «японского бума» Ван Гог стал создавать этюды по мотивам японских эстампов. В письмах к Тео он полностью изложил свою теорию цвета, сформулировал законы рисунка: «Древние шли не от линии, а от объемов, короче, надо браться за эллипсоидальные основы или начинать с массы вместо контуров» Винсент писал Ван Раппарду: «Художник Жигу принес Делакруа бронзовую античную статуэтку и спросил, как он полагает, подлинная эта вещь или нет. Светлые краски. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе.
– беспрестанно спрашивали они. Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Этот розовый – заглушённый цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым.
Достаточно добавить к тому или иному цвету каплю желтого, чтобы он начал казаться ярко-желтым, очутившись посреди лилового или сиреневого или же рядом с ними. (Это была его судьба — во всем повиноваться только личной, внутренней логике). Потянулись пасмурные месяцы. Он отчетливо знал это – как в нравственном, так и в эстетическом плане.
Природа открылась ему, позволив заглянуть в свою душу. Техника — не риторика, она должна выражать личность художника. Бедность художника (вообще его социальную отчужденность) он считал не столько печальной необходимостью (следствием внешних условий), сколько необходимым долгом. Он должен бежать от этих унылых степей. Куда он шел. Всегда и за все надо платить.
Неужели его отец прав. У Хальса по меньшей мере двадцать семь черных тонов. Ее поместили в утрехтскую клинику. Вскоре Ван Гога увольняют с должности помощника пастора.
Моя палитра оттаяла, – констатировал он. Винсент ощупью продвигался вперед. Но он жестоко ошибался. Выше: что вы искали. Они не смотрят друг на друга.
Цвет – это поэзия. То же относится к синему и желтому. Винсент сразу убежал, а Гоген предпочел переночевать в гостинице. «Всю зиму, – победоносно сообщал он Тео, – я не выпускал из рук нить этой ткани, решая, каким будет ее окончательный рисунок и, если теперь эта ткань превратилась в шершавую, грубую материю, нити из которых она соткана, все же подобраны тщательно и согласно определенным правилам Пусть тот, кто предпочитает видеть крестьян, написанных розовой водой, отвернется от моей работы» Посылая Тео свою картину, Винсент просил показать ее Дюран Рюелю, торговцу, покупавшему работы импрессионистов. Тогда Жигу спросил, почему он так думает. Винсент стал старшим сыном и братом, у него было два брата и три сестры.
Отсюда вывод: Львы – не обезьяны, они не подражают друг другу. Почему бы и нам не поступать точно так же. » — говорил Винсент. Хальс – колорист из колористов. И тут его осенило. Благодаря этой покупке было спасено все, что относится к нюэненскому периоду» (точнее, все, что сохранилось от этого периода). «Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного» Запись на полях рисунка., – говорил Милле. Причинив ему острую боль, она глубоко омрачила его настроение.
Он должен жить среди декорации своих сюжетов. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. Несмотря на все мои недостатки, сбить меня с толку не так легко, как некоторые воображают.
Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. Вдобавок его новая пассия попыталась покончить с собой. Этот возглас словно вырвался из самого сердца Винсента. Для чего же теперь оставаться в Нюэнене. У старых голландских мастеров он усвоил, что рисунок и цвет неотделимы друг от друга.
С какой изощренностью он располагал цвета играя на контрасте и нюансах, варьируя оттенки. Sorrow is better than joy. У родителей нет больше с сыном общего языка. Даже изобразил двух женщин, копающих картофель. Вещи живут у него своей жизнью, не менее напряженной, чем человеческая. Как-то раз Шарль Блан сказал Делакруа, что «великие колористы – это те, кто не передает локального цвета» и Делакруа поспешил развить его мысль.
Его полное пренебрежение условностями, будь то общественными или религиозными, приводило к столкновениям с отцом и его пребывание в доме духовного лица казалось от этого по меньшей мере неуместным. Куда он шел. – Непосредственность впечатления при этом полностью сохранена и передается зрителю.
Инстинкт вел его вперед с поистине волшебной безошибочностью. «Всю зиму, — победоносно сообщал он Тео, — я не выпускал из рук нить этой ткани, решая, каким будет ее окончательный рисунок и, если теперь эта ткань превратилась в шершавую, грубую материю, нити из которых она соткана, все же подобраны тщательно и согласно определенным правилам Пусть тот, кто предпочитает видеть крестьян, написанных розовой водой, отвернется от моей работы» Посылая Тео свою картину, Винсент просил показать ее Дюран-Рюелю, торговцу, покупавшему работы импрессионистов. Винсента презирали и третировали, как никогда раньше. – Мой долг – искать случая и использовать всякую возможность для продажи моих работ.
Это висячая керосиновая лампа. Вдвоем они много работали. Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда («Порой мне кажется, – гласит его душераздирающее признание, – что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения – часть меня самого») и если ему не всегда удается – он и это признает – сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь «от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии», от человека, совершенно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал. Трудно вообразить более трагический контраст. Куда он шел. Милле рисовал богатых, представительных крестьян на фоне спокойной и плодородной природы.
Это вялая, равнодушная дружба. Этот розовый – заглушённый цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага.
Куда важнее другое – обвинения Ван Раппарда по части искусства живописи. Но куда.
Бедность художника (вообще его социальную отчужденность) он считал не столько печальной необходимостью (следствием внешних условий), сколько необходимым долгом. Он довольствуется самой малостью – тем, что абсолютно необходимо для жизни. Это не античность, а ренессанс – сказал Делакруа.
Но поскольку картина взволновала его, я подарил ее ему и он принял ее, как я того хотел, без лишних слов, сказав мне только, что «эта штука чертовски хороша»». Все это надо прочно освоить. Художнику они говорили, что он «не должен заводить близкие отношения с людьми не его круга», а своим прихожанам – чтобы они не смели ему позировать. Повторяю, я вынужден просить Вас об этом. Семейные беды еще больше сблизили братьев. Это программное произведение художника, он писал его с огромным увлечением и мыслил как вызов академическому искусству, вызов «чистой публике», любящей приглаженное искусство, вызов тем, кого художник ощущал «по ту сторону баррикады».
Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. Винсент был более философ, чем это принято думать. И очень важно, каково это «другое». С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром («Это не портится в дороге», – шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете. Скудость вещи — непременное условие ее одушевленности. Винсента попросту выгнали оттуда.
Скоро учение будет завершено – уже теперь он рисовал с удивительной легкостью. Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Жажда Жизни: Повесть о Винсенте Ван Гоге/ Пер.
Коричневое платье девочки, стоящей спиной на первом плане, коричневые руки и лица сотрапезниц в «Едоках картофеля», выразительные блики коричневого до предела насыщены смыслом. Скудный крестьянский скарб всегда под руками, он или создан крестьянином или служит ему. В мае Винсент завершил свою картину. Хроническое отравление дигиталисом в ряде случаев может сделать мир для больного желтым, как и в случае с Ван Гогом, который, должно быть, видел желтые круги вокруг звезд – как на знаменитой картине «Звездная ночь» (которую он написал в 1889-м в психиатрической лечебнице) и ряде других полотен. В 1880-х Ван Гог обратился к искусству, посещал Академию художеств в Брюсселе (1880--1881) и Антверпене (1885--1886), пользовался советами живописца А. Мауве в Гааге, с увлечением рисовал шахтёров, крестьян, ремесленников. Его сначала поместили в больницу, а после буйного припадка – в палату для умалишенных.
Керссе-макерсу он дал множество полезных советов. Повинуясь первому побуждению, он вернул Ван Раппарду его письмо с почтительным приветом. Пожилая женщина справа разливает в чашки черный кофе. Он должен жить среди декорации своих сюжетов. Этого он и сам не знал.
Он окажется очень далеко от слащавости известной картины Милле «Анжелюс». Напротив, вплоть до самого последнего времени я ничего другого и не встречал. Он избрал себе образцом Милле. Один из пастырей даже пообещал прихожанам деньги, если они не дадут себя рисовать, «но они мужественно ответили, что предпочитают зарабатывать у меня, чем клянчить у него». Но куда.
Он отождествляет себя с ними.
