Сент Виктуар
Другие источники в Интернете утверждает, что мастер написал «более 60 работ с изображением горы Сент-Виктуар». И не просто гора, а знаменитая Сент-Виктуар. Это тот случай, когда название картины («Отдыхающие купальщики») не содержит явное упоминание горы Сент-Виктуар, но ее характерные очертания легко угадываются на горизонте.
В результате мне удалось найти 80 работ Сезанна с изображением горы Сент-Виктуар (или с названием Сент-Виктуар), пока мои силы не иссякли. Крест Прованса стоит на пике высотой в километр, с которого открывается потрясающий вид на весь горный массив Сент-Виктуар. Сент-виктуар (фр. Гора Сент-Виктуар (1882—1895) на странице 1.
Сент-виктуар (фр. Montagne Sainte-Victoire)— горная гряда на юге Франции в окрестностях Экс-ан-Прованса. Это пост подводит итог проделанной работы и открывает серию статей (из-за большого объема собранного материала) по общей теме «Сезанн и гора Сент-Виктуар». Впрочем, проект не закончен. Наверняка присоединились бы ко мне в этой вылазке на природу – гора Сент-Виктуар, точнее, целый хребет, который Сезанн изобразил на почти 80 своих. Гору Сент-Виктуар Поль Сезанн рисовал 87 раз: 44 раза маслом и 43 раза акварелью. Здесь вы увидите 80 работ мастера с сюжетом Сент-Виктуар, включая картины маслом, акварели и рисунки.
«гора Сент-Виктуар»). Первые зарисовки горы Сент-Виктуар относятся к 1870 году15. Совсем неудивительно, что гора Сент-Виктуар «вскружила» голову великому Полю Сезанну — постимпрессионист сделал ее своей главной «моделью» изобразив целых 87 раз, написав 44 картины маслом и 43 акварелью. Любителям искусства гора Сент-Виктуар известна в первую очередь благодаря Сезанну, более 80 раз изображавшему горную гряду на своих картинах (см.
На этой картине Сезанн уже четко изобразил силуэт горы Сент-Виктуар, но она все еще является лишь фоном для основного сюжета — в данном случае завода. Сент-виктуар (фр. Montagne Sainte-Victoire)— горная гряда на юге Франции в окрестностях Экс-ан-Прованса. Сент-виктуар – горный массив недалеко от живописного Экс-ан-Прованса, обрамленный фиолетово-сиреневыми плантациями лаванды и темно-изумрудными хвойными лесами. Под кистью Сезанна кривятся дома, в сплетениях буйно разросшейся листвы зеленеют деревья, громоздятся скалы и на горизонте возникает подавляющая своей громадой Сент-Виктуар, подобная вулкану, образованному глухими подземными толчками.
«гора Сент-Виктуар»). Горный массив Сент-Виктуар занимает территорию департаментов Вар и Буш-дю-Рон, недалеко от Экс-ан-Прованса, его протяженность – 18 км. Любителям искусства гора Сент-Виктуар известна в первую очередь благодаря Сезанну, более 80 раз изображавшему горную гряду на своих картинах (см.
«гора Сент-Виктуар»)11. Некоторые источники считают именно эту картину первой, на которой Сезанн изобразил гору Сент-Виктуар. Гора Сент-Виктуар занимает особое место в творчестве Поля Сезанна. «гора Сент-Виктуар»— серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. Гора Сент-Виктуар (гора Св. Виктории, Montagne Sainte-Victoire) — рекордсмен пейзажей Сезанна. Можно сказать, что в мировой живописи это самый известный и самый дорогой во всех смыслах пейзаж. Возможно, этот сюжет заслуживает записи в рекордах Гиннеса.
В родительском доме в Эксе, вблизи Жа де Буффан, Поль Сезанн пишет обычный вид повседневного южнофранцузского пейзажа — «Дорога с горой Сент-Виктуар». Сент-виктуар (La montagne Sainte-Victoire). Любителям искусства гора Сент-Виктуар известна в первую очередь благодаря Сезанну, более 80 раз изображавшему горную гряду на своих картинах (см.
Если вы любите Сезанна (лично я люблю), то увидеть Сент-Виктуар просто необходимо.
С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой. «Отсюда можно было бы увезти сокровища. – русла рек, пробивших себе дорогу в море сквозь мягкие известковые горы. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Но внутренняя тревога мешает ему сосредоточиться. А если эти чужие люди шпики.
не показался. Сезанн-отец находится в Жа де Буффане. Разве пишут для денег. Тем хуже. Тогда он скатывает его, ломает о колено и отшвыривает в дальний угол комнаты. Однако вскоре Сезанн уезжает в Шантильи, где поселяется в гостинице Делакур. Сезанн не терпит ни малейшего проявления усталости.
- Все пейзажи Сезанна с горой Сент-Виктуар: сюжет длиною в жизнь
- Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)
- Описание картины «Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)»
- Гипнотическое очарование горы Сент-Виктуар
- Гора Сент-Виктуар (серия картин)
Сезанн работает. Он больше не в состоянии оставаться в Ларош-Гюйоне. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии.
Церковь – это прибежище. От нежной дружбы, что была для Сезанна отдохновением, вдруг повеяло могильным холодом. 11 июля Сезанн срывается и внезапно уезжает в расположенный неподалеку от Медана Виллен. Он вынужден спуститься вниз по Сене до Вернона, где, наконец, устраивается в Отель де Пари. Сезанну по душе их сдержанность, степенность, склонность этих тяжелодумов к размышлениям. Этим летом Сезанн пробыл несколько недель в Жа де Буффане.
Он ни у кого не бывает. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу. Ничего особенного. Несказанность. Художник издерган, взвинчен, все его отвращает.
Став поневоле туристом, Сезанн, ворча, сопровождает жену сперва в Берн, а затем во Фрибург. Писатель не заехал в Экс. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. В этом одна из его самых мучительных забот. Но многие полотна были тоже оценены не выше, чем полотна Сезанна.
- Поль Сезанн – Гора Сент-Виктуар и виадук в долине реки Арк
- Описание картины Поля Сезанна «Дорога с горой Сент-Виктуар»
- Горный массив Сент-Виктуар – Франция, Экс-ан-Прованс
- Лучше гор могут быть только горы
- Описание картины Поля Сезанна «Гора святой Виктории» (Гора Сент Виктуар)
Сезанн не задерживается у Золя. «Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. Пространство внизу заполнено оранжевой черепицей городских крыш. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». Он не художник Севера и не художник Иль де Франс.
толпится Дефанс. Trahit sua quemque voluptas. Юноши вынуждены простаивать долгие часы, не меняя позы. И вот, – заканчивает письмо Сезанн, – я снова очутился на юге, откуда мне вообще не следовало уезжать в погоне за несбыточной мечтой». Это очень красивое побережье, романтичное, солнечное, с крошечными пляжиками там. Уступив настояниям Марии, Сезанн начал ходить в церковь.
- В поисках всех изображений горы Сент-Виктуар
- Сент-Виктуар Сезанна: Работы 1-9
- Сент-Виктуар – живописный горный массив Прованса и Франции
- Горнолыжные сезоны: 8 самых популярных курортов
- Страны, где яростнее всего борются с курением
- Удивительные рукотворные места, которые стоит увидеть в жизни
– этот маг и волшебник интуиции». Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». Несчастный, неудавшийся талант. «Каких глупостей ты бы ни натворил, ничто не заставит меня забыть о том, что я твой отец», – говорит он с нежностью. Жалкий, жалкий Сезанн.
Впрочем, лучше он немедля отправится к Золя, возьмет у него лодку и начнет работать. Он одинок. Впрочем, ему везде плохо. 1883 год. Она и сама обожала менять места, кочевать по гостиницам.
В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма3. Он издерган. Но ему достаточно собственного воображения. Он изверился. Сезанн, ослепленный гневом, ходит взад-вперед, сжимая кулаки. Неудачи больно задевают его.
В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». Он хотел бы передать ее красоту — это одна из его самых мучительных забот. В конце декабря Сезанна, в свою очередь, навестили проездом в Париж Моне и Ренуар, возвращавшиеся с итальянского побережья. Это недостойно того, чем они были друг для друга столько лет кряду.
И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Сезанн знает, что работа над портретом будет длительной. Уже три года, как этот человек состоит депутатом Экса и абсолютно поглощен политикой. – Женщина помимо жены.
- Словари и энциклопедии на Академике
- Все достопримечательности Экс-ан-Прованса
- Все достопримечательности Франции
- Достопримечательности других стран
- Прованс-Альпы-Лазурный берег: --
- Германия, Франция, Испания, Португалия
Уйти от самого себя, забыться, не быть существом, зависящим от капризов необычной судьбы. Быть может, его произведения обречены на небытие. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Шоке умер. Лениво разглядывает Амбруаз Воллар «Сезаннов» в лавке Танги. Небольшой приятный городок вполне во вкусе Гортензии.
Как в воду канул. Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». Резкая, требовательная, с мрачным характером. – ему уже не подчинялась. «Что случилось. » – недоумевает Золя. В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886—87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа9.
Ответ подтвердил Оллеру правильность его предположения. А я, что прикажете делать мне. И мать хотела бы возможно дольше видеть Поля подле себя. Писем нет, Фанни, видимо, не дорожит этой тягостной любовью. Природа – место действия извечной драмы.
- Это место относится к категории
- Отзывы и лента путешественников
- Близлежащие достопримечательности
- Напишите отзыв о статье Сент-Виктуар
Подолгу, терпеливо, любовно располагает он разные предметы, которые должны составить натюрморт. Но все-таки Сезанн любит приезжать в Жа без жены. 1889 год.
Он капитулировал. «Все время занимаюсь живописью, – сообщает он Золя. В этом одна из его самых мучительных забот. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями». И тогда тяжелый характер Сезанна проявляется еще резче. Какая трагическая судьба. Одна лишь видимость дружбы.
- Отрывок, характеризующий Сент-Виктуар
- Гора Сент-Виктуар: нет комментариев
- Поль Сезанн: жизнь и творчество
Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Горы сменились сельхозугодиями – обширными кукурузными полями, подсолнухами. Кончено. Сезанн узнает себя в этом человеке. Так компоновал Веронезе». В глазах Сезанна она сохранила прежний авторитет, она, по его словам, «старшая».
Ничего. Завернув за церковь Сент Этьен дю Мон, я вышла к Арене Лютеции – остаткам древнеримского. А еще это и это. » Новички ничего не покупают и, хотя папаша Танги постепенно заражает их своим восторгом «Сезаннами», сам он по-прежнему остается бедняком. Доводя до крайности верность своему видению, повинуясь страстному желанию писать именно то, что он видит, стремясь точнее выразить «свое маленькое ощущение», Сезанн спрашивает себя, не отказаться ли ему от того произвола, который считается общепринятой истиной, но для него эта истина ничто. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Сезанн очутился в этом городе и, успокоившись, просит жену с сыном приехать к нему. Сезанн запирается в Жа де Буффане.
«Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». Он разоткровенничался. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях. Как далек он теперь от импрессионизма. Все между собой не ладят.
Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. Это даст ему возможность появиться в Медане по первому зову Золя. У меня было свое, маленькое видение мира, совсем крохотное. Вот он, непонятно по какой причине потерявший надежду добиться «выражения себя» (realisation), охваченный яростью, судорожно рвет на куски свои творения. красивая дорога вдоль реки Сорг, которая по мере подъема в горы становилась все более игривой и живописной.
Как мало нужно, чтобы привести Сезанна в отчаяние. – Здесь много прекрасных видов, но это еще не мотивы. Лучше отойти. Но своим помрачненным сознанием он этого не понимал. Увы, того не интересует Сезанн. Он одинок. Доходы его ничтожны.
Страшная вещь успех. И в свою очередь, едет туда следующим, отходящим на юг поездом. На черный день он запасся тонной солдатских сухарей. В этом одна из его самых мучительных забот. Впрочем, его мастерство непрерывно совершенствуется. Он не художник Севера и не художник Иль-де-Франса.
В том состоянии лихорадочного возбуждения, в каком сейчас находится художник, роскошная жизнь в Медане ему более чем когда-либо не по душе. Но настал день и художник, опьяненный удачей, соглашается показать друзьям картину. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. Но Гортензия, та рассуждает по-иному. Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне.
В ней, кроме двух работ Милле, есть три работы Мане, шестнадцать – Моне, восемнадцать – Писсарро, семь – Дега, девять полотен Сислея и четыре полотна Сезанна. И что же. За те два года, которые Пикассо прожил в этой части Прованса, он написал самые известные портреты своей последней жены Жаклин, серию картин по мотивам полотна Мане «Завтрак на траве», создал несколько скульптур.
«Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе. Ведь он прекрасно знает, как его друг работал над «Творчеством». Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна. У Сезанна слишком тяжело на душе, чтобы задерживать на этом свое внимание. Поселившись на постоялом дворе, Сезанн часто навещал друга, находил у него то, в чем так сильно нуждался: «моральную поддержку».
Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях. «Он самый сильный среди нас, – замечает Сезанн, – Моне, я ему даю место в Лувре». Мне нужнее и интереснее антикварные блошки типа. Позади ничего, кроме пепла. На столе несколько листов бумаги, раскрытая книга, небольшой слепок Родена, цветок в вазе. И со многими предосторожностями принимается за работу.
И вечно мечется, охваченный нервным беспокойством и нетерпением. Тщетно обыскав вокзал, он предполагает, что художник укатил в Прованс. За домом высятся поросшие соснами крутые скалы. Сегодня «Ругон-Маккары» насчитывают 13 томов. И пустился в плавание, быть может длительное и ненадежное.
Живопись для него вериги. Мария и мать вечно ссорятся. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. С одной стороны, Жорж Леконт в своей книге «Искусство импрессионизма» воздает должное «искусству очень здоровому, очень цельному, которого часто достигал – почему в прошедшем времени. Смерть уже коснулась Луи-Огюста своим беспощадным резцом. О загадка мира сего. Всматриваясь в расстилающийся перед ними пейзаж. всякое впечатление.
По своей обычной методе писатель сперва накопил груду выписок, затем порылся в воспоминаниях, получил у одних, у других людей сведения о том о сем, о торговцах картинами, о любителях искусства (вплоть до Шоке под именем господина Гю), об инвентаре художника, разузнал всю подноготную о натурщиках и натурщицах, вникнул в интриги Салона. Недели, месяцы пишет Сезанн полотно за полотном, силясь скомпоновать все эти элементы, слить их в одно органическое целое, передать их красоту с той правдой действительности, которая и делает картину абсолютной. Ей хотелось бы, воспользовавшись этим, поездить по Швейцарии, пожить там, меняя города и гостиницы. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая». Ни дуновения. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто.
Он писал до последнего вздоха. К моменту его появления гости уже сидели за столом. Хотя Монтичелли слегка располнел, он все еще сохраняет осанку несмотря на короткие ноги, он довольно высокий, у него ясный взгляд, огромный лоб, крепкая шея и великолепная рыжевато-золотистая борода его неторопливые, размеренные движения не лишены величавости.
Остальные, разумеется, любезны, но их сочувственные взгляды выводят его из себя. Годен на съедение собакам. Он, видимо, будет лишен всего, даже женской любви, той любви, что своей нежностью, теплым участием помогает побороть превратности судьбы, переносить неудачи, – любви, воодушевляющей на победы, придающей силы, неустанно побуждающей к действию, заставляющей верить в будущее. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят.
городке их целых два) с великолепным садом, террасами спускающимся по горе. Победила Мария. Сезанн, всегда предпочитавший стоять в стороне от семейных дрязг, связанных с денежными расчетами, принял весьма простое решение. Заведены оранжереи, голубятня, образцовый птичий двор. Несчастный, неудавшийся талант. Искрящаяся на солнце вода, горы, свежая зелень – красота. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму».
Гортензии, той все нипочем. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая».
та, с которой отчаянно соперничала Эллочка Людоедка), свила гнездо в горах. В фонтане. Но Сезанн не испытывает никакого удовольствия. Через пару километров мы. Старые привязанности отошли в прошлое.
Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят. О нет, нет. На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки». Как уловить ее, как объять во всех проявлениях. Красивое и запомнившееся нам окончание. Дорога повела нас через деревушку Толоне (мы были здесь 1 января 2012 года) всё ближе к горе Сен Виктуар.
Никого вокруг. «И вы, Моне, –прерывающимся голосом воскликнул Сезанн, – вы тоже издеваетесь надо мной. » Затем вскочил из-за стола и, не слушая возражений друзей, огорченных столь неожиданной реакцией, убежал с перекошенным от волнения лицом. И пишет. С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой. Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает. Сезанн мечется, тоскует.
Слишком быстро, «проклятые», вянут. Он богат. запаниковала и стала выбираться на центральную улицу.
Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. Сезанн не ждал, никак не ждал глубокого понимания со стороны Золя. Он вообще ничего больше не выносит. Сезанн по-прежнему угрюм, беспокоен, обуреваем сомнениями.
Он якобы живет в Эксе. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток». То, что сегодня нас так удивляет, возможно и есть живопись завтрашнего дня. Все подвластно смерти, все подвержено разрушению.
Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Сезанн изучает ее структуру, вычисляет объемы. Будем относиться с интересом к каждому новому дерзанию. Вот уже два года, как этот с виду скучающий молодой человек (креол по происхождению, зовут его Амбруаз Воллар) исподволь занимается продажей картин. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885—1887)— движущийся по нему поезд.
Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. В свое время художник отдал дань дендизму. Что там наговорит ему этот «папаша Жеффруа. ».
В конце. Сезанн легко раним. Сезанн легко раним. И ради этого забыть обо всем. » – восклицает Сезанн.
Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Скитания приводят Сезанна в Марсель. сами не заметили, как черная гряда вулканов осталась за спиной. Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает. Хочу просить об одной услуге, ничтожной для тебя и весьма значительной для меня.
Здешний климат – вечный довод Гортензии – вызывает у нее эмфизему легких. Разве жизнь, которую он ведет, не безумие. Он вспоминает письмо Золя, писавшего ему в конце войны 1870 года: «Я испытываю огорчение, видя, что не все глупцы погибли, но утешаюсь мыслью, что ни один из нас не погиб. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма.
Сезанн узнает себя в этом человеке. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной. Недурно. Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. В 1884-м – «Радость жизни» и в марте того же года – «Жерминаль». Вода и листва будто спят каменным сном. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает.
Сезанн предельно возбудим. Еще чего.
Там снимает «маленький домик с садом. Золя в своем романе «Творчество» несколькими фразами заклеймил бесполезность подобных восторгов, высмеял энтузиазм Шоке и тот благоговейный трепет, с каким он уносит к себе полотна Сезанна – «полотна сумасшедшего, которые он повесит у себя рядом с картинами замечательных мастеров». На площади Виктуар возле собора– фонтан и памятник папе Урбану II., вершина купола изнутри спиралью выложена медной проволокой. «Пишу тебе, рассчитывая на ответ.
Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. Он не располагает большими деньгами, но не теряет надежды их заработать.
-римского города Геланума. «Я как ребенок», – говорил о себе Сезанн. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Он читает и перечитывает эту маленькую новеллу Бальзака: десять лет Френхофер, гениальный художник, работает над полотном «Прекрасная Нуазеза», своим шедевром, который он тщательно ото всех скрывает. Радостное возбуждение Сезанна так велико, что друзья Моне изумлены. Критик немедленно принимает предложение и художник с жаром берется за работу.
Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Единственный, с кем, пожалуй, можно было бы поддерживать отношения, это Нума Кост. Потом через круглую площадь Виктуар (площадь образуют дома с закругленными фасадами) вышли к Пале Рояль.
В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил»124. Тишина. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому.
Отношение сына к жене поддерживает в ней это чувство. Правдиво передать его в живописи. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом.
Сомнения нет – перед нами один из величайших художников мира, но – не прискорбно ли это. Лучше исчезнуть. Я прибегаю к твоей помощи и умоляю отпустить мне мои грехи да будут благословенны мудрецы. 29 июня художник скончался.
Она привыкла к его длительным отлучкам, к перерывам в их беспорядочной супружеской жизни. Эти радужные планы, благодаря которым Сезанн принял Алексиса с исключительной приветливостью (художник подарил ему четыре картины), не соответствуют напряженной атмосфере, царящей в семье Сезанна.
У праха нелюбимого отца Сезанн внезапно ощутил чувство глубокого волнения. Сегодня он позволил этой силе расцвести. Монтичелли – какой «temmperammennte». 13 июля он уведомляет об этом Золя. Лишь четыре дня спустя от него пришло письмо, помеченное почтовым штемпелем: Женева.
Оллеру не повезло. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел». – Золя, Байль и он совершали столько прогулок где в сосняке декламировали вслух любимые, воодушевлявшие их стихи. Амбруаз Воллар, прищурив глаза, с безразличным видом присматривается к обстановке, наблюдает «славного папашу Танги» и его клиентуру, прислушивается к разговорам в лавке. Мария ходит за Сезанном по пятам, выслеживает, укоряет, не дает ему опомниться.
Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. Мир застыл.
В ноябре он возвратился на зимнюю квартиру в Эстак, куда вскоре приехала мать. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое. Однако это не мешает старым спорам вновь разгореться.
Забыл их стычки, отцовский гнет, различие взглядов, обиды – забыл все. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. И с ним уехал. Его проницательные, необыкновенно живые глаза, возбужденная речь и свирепый вид зачастую поражают и даже отпугивают тех, кто не знает этого человека. Худой, бледный, трясущийся, он продолжал писать даже в постели.
Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. Недели, месяцы пишет Сезанн полотно за полотном, силясь скомпоновать все эти элементы, слить их в одно органическое целое, передать их красоту в той живой реальности, которая и делает картину абсолютной. Здесь и только здесь он бывает самим собой. Жалкий, жалкий Сезанн.
Он работает в пустыне. В семье Сезаннов власть Луи-Огюста становится все более призрачной, он доживает свой век – отныне правит Мария. Но ему достаточно собственного воображения. «Я чувствую, что скоро покину грешную землю. Вокруг ни следа человеческой жизни.
Не в пример сыну отец «выразил» себя. Одержимый страхами, он все больше поручает себя заботам матери и сестры. Взбешенный художник возвращается к себе в Жа де Буффан. Что еще он может ждать от будущего. Ни дуновения. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника.
Сезанна, несомненно, радуют сообщения Танги. Марион все время по-дилетантски занимается живописью. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения.
Шесть картин Сезанна дали в общем ничтожные деньги – 902 франка. В любой победе таится зародыш грядущего поражения. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить», то только здесь, перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Иной раз вечером Сезанн отправляется в кафе скоротать часок-другой в пустых разговорах с его завсегдатаями – городским врачом или Жюлем Пейроном, чиновником изредка позирующим художнику. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена.
95 килограммов веса, 1 метр 10 сантиметров объем талии. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу. Золя взволнован и слегка смущен. Но, правда, делал он это практически в разных стилях. Здесь и только здесь, он бывает самим собой.
Как далек он теперь от импрессионизма. Золя любит поесть и потому полнеет. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном.
Сад превратился в парк с вновь посаженной липовой аллеей. То ли я обезумел, то ли в здравом уме. Молодой Поль, тот умеет себя защитить. были бы открываться чудесные виды на море, Ниццу и окрестные горы, но – увы.
«Жизнь в Жа де Буффане, — пишет Сезанн своему другу Золя, — не очень-то веселая». «Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной». Издали Сен Виктуар похожа на смятую и кинутую сгибом вверх скатерть на столе равнины. С лихорадочным блеском в глазах разглядывает Сезанн эту красивую девушку из Прованса. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы.
Поболтав с братом Байля, Изидором, ныне адвокатом, Сезанн ворчит: «У него вид смазливого судейского гаденыша». Именно его, Сезанна, похоронил этот «краснобай». Все трудности стоящей перед ним задачи ему известны. Ободренный, Сезанн возвращается к Жеффруа и сеансы начинаются снова.
Его не замечают. Кончено. Полагаю, что все-таки я буду жить и не хочу рисковать и in aeternum жариться.
Впрочем, что мог бы он сегодня сказать этим людям. Та знает своего братца получше Луи-Огюста, ее не проведешь никакими ухищрениями. Вода и листва будто спят каменным сном. В какую беспросветную нужду впал бы он без отца, этого финансового воротилы, чей коммерческий размах навсегда избавил от нужды сына, такого слабого, не приспособленного ни к ремеслу, ни к работе, не сумевшего даже стать скромным, но уважаемым художником – одним из тысячи тысяч художников Салона Бугро. Он, Сезанн, ничего не получил.
Сент-Виктуар – его отдых, радость, его вера в себя. Но не проходит и сорока восьми часов, как все планы Сезанна снова рушатся. Но прежнего подъема уже нет. Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. Сезанн мечется, ездит то туда, то сюда, все, что творится вокруг, его не касается. Выводя толстым пальцем кружки, Танги любил говорить: «Взгляните на это небо. На юге ее снедает тоска.
Тем хуже. Несмотря на нужду, Гоген противится жене, когда та, чтобы обеспечить семью деньгами, хочет продать несколько «сезаннов» из его коллекции. Золя еще в Париже, но скоро переедет в Медан. Скоро смерть.
15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс— Марсель. Ничего. Дни летят, но он этого не замечает. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. Монтичелли — какой «temmperammennte». Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями»123.
А дальше «бордель в том или другом городе и это все. Их отправляют на чердак. Мир застыл. Френхофер, Френхофер.
Гортензия едет в Жа де Буффан с маленьким Полем (ему уже минуло четырнадцать. ), в сопровождении свекра и свекрови. Он принял все необходимые предосторожности. сменились сельскими. Со скрупулезностью ученого он размещает фрукты, кувшины, ножи, салфетки, бокалы, кружки, бутылки, сочетая и констрастируя тона, соразмеряя свет и тени, подкладывает одну за другой монеты под персики или яблоки до тех пор, пока все на столе не образует мотив, не предстанет в том порядке, какой удовлетворял бы и глаз и ум «Композиция цвета, – твердит Сезанн, – композиция цвета. Отец выслеживает Сезанна, вторая сестра, Мария — эта святоша с каждым днем становится религиознее, — пристает к нему, требуя, чтобы он упорядочил свои семейные дела. В данную минуту он берется за все.
Сезанн, притворяясь, будто все в порядке, пытается работать, пишет пейзаж в Ларош-Гюйоне. И вдруг начинает неистово колотить по столу. Другое дело, когда кругом никого и ничего, кроме гор, камней и пробивающихся сквозь ступени и фундаменты красных горных маков. Здоровье его расшатано. Мария подчас внушает страх невестке, которая ведет себя скромнее скромного.
«Я хочу раствориться в природе, врасти в нее, расти в ней». над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка. Пока Сезанн не закончит работу, все предметы должны оставаться на месте. Однако к чему этот разговор. Он продолжает заниматься живописью его полотна приняты в Салон. Даже тихий остров Сен-Луи не может удержать его: Сезанн живет теперь на авеню дОрлеан.
Зайдя в ближайший магазин, тут. Гортензия, та ни за что не хочет возвращаться в Экс. Их полотна раскупают и часто платят большие деньги. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Быть может.
Год 1883-й тоже промелькнул как сон. На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки». Он хотел бы передать его красоту. С беззаботными прогулками покончено. Голова была облеплена детьми.
Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару. Примириться, симулировать чувства, о нет. Он задумал написать Жеффруа сидящим в кресле у письменного стола, спиной к книжным полкам. Кто же все-таки этот Сезанн. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. Выждем.
Лучше уйти, уединиться. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. Оллер не растерялся, он не намерен сдаваться. Ведь этот ребенок, обожаемый отцом, самый верный ее козырь.
В покойном он потерял друга и одновременно своего единственного серьезного ценителя. Мне неловко за весьма скудные результаты, особенно после стольких сеансов, после окрыляющих взлетов, которые сменились у меня мрачным унынием. Небольшая деревенька, музей, устроенный в старинной мельнице. Но они радушно приняли неполадивших супругов.
органом, здесь проходят концерты классической музыки. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. да что я знаю. Он и Сезанн, как в прежние времена, ставят свои мольберты рядом. Какая трагическая судьба. Ту поддержку, которая более чем когда-либо была ему необходима.
– пребывающий в безвестности. Ему уже 51 год. Вот именно, терпеть Сезанн не может Фанни по-прежнему не пишет.
Но, убедившись в том, что все усилия напрасны, решил подчиниться капризам животного. При любой перемене погоды, при любой игре света художник видит неизменную сущность провансальской земли с ее скалистыми нагромождениями, ее извечную историю. Множество организованных групп со своими увлеченными гидами вокруг нас. «Женись на ней, женись наконец. » — не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. «Пошлый мещанин — вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе. Да разве я знаю, что он с ним сделал.
Против ожидания она находит в Марии союзницу, хотя та ее презирает. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном. Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды. «Но можешь ли ты несколько дней потерпеть. » – спрашивает Золя Сезанна. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил». Но чтоб суждение его друга было до такой степени прямолинейным, таким оскорбительным по своей резкости. Сезанн воспринял эту смерть как тяжелую личную утрату. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной.
Он должен жениться на Гортензии и чем скорее, тем лучше. Пора возвращаться. Впрочем, ему везде плохо. Он хотел бы передать его красоту. Три года. На это дерево.
Он приносит своему хозяину немало огорчений. Забыться в женской любви. То же самое происходит, когда дело касается вертикальности и устойчивости предметов. Быть может, его произведения обречены на небытие.
Он все упустил. После неожиданно свалившегося наследства – кто-то из друзей отписал Косту сто тысяч франков «на память и в доказательство уважения» – он ушел из армии и поселился в Эксе купив по дороге в Ламбеск деревенский домик, а против собора Сен-Совер довольно красивый особняк. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое. поднялись на верх холма, к готическому кафедральному собору.
И вовсе не спешит переменить место жительства. Американская художница Мэри Кассат, друг Моне, увидев впервые Сезанна, приняла его за разбойника, головореза, «a cut-throat», но это впечатление быстро рассеялось и она поняла, что «разбойник» застенчив и кроток, как дитя. Мы еще прогулялись по.
«Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы» — говорит Сезанн. Оказавшись на улице Сент Антуан, я сориентировалась и успокоилась. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения.
В душе у Сезанна больше нет иллюзий. Мелкий укол самолюбию — и он страдает от обиды. Продолжать разыгрывать дружбу, взаимопонимание.
Впрочем, ему везде плохо. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок»127. Иной раз его охватывает нервное возбуждение, а иной раз депрессия и усталость. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. В ноябре прошлого года его разбил частичный паралич.
Впрочем, как ни приятно ему это уважение, но оно так мало значит. Но встречаться с Сезанном. «Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной». Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно.
В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Нет больше сил топтаться в Ларош-Гюйоне. следы ранних форм существования растений и животных.
Но оно было мое. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями».
В этом все. Так вот тоже самое и с Сезанном. В свое время художник отдал дань дендизму.
Вильевьей испытывающий отвращение к картинам своего младшего собрата, смотрит на Сезанна только свысока. Научные работы – в сотрудничестве с Гастоном де Сапорта Марион опубликовал девятнадцатитомный труд «Эволюция растительного царства», – разнообразная деятельность, приближающееся сорокалетие не погасили в этом человеке увлечения искусством. Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. Полотно не поддается.
О, никогда в жизни Сезанн не признается, что он смертельно ранен. Золя взволнован и слегка смущен. Поразмыслив, Сезанн, должно быть, почувствовал некоторую неловкость – всегда он обременяет Золя своими просьбами – и в постскриптуме добавил странную фразу: «Я человек маленький и не в состоянии оказать тебе никакой услуги, но я уйду из этого мира раньше и постараюсь исхлопотать для тебя у Всевышнего тепленькое местечко». Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. В свое время художник отдал дань дендизму. Кост по поручению Золя роется в антикварных лавках и в лавках с разным старьем. «Аминь. » – отвечал мальчик-певчий.
В середине июня Сезанн появляется в Париже и находит приют у Ренуаров в Ларош-Гюйоне. «Мгновенье уходит и не повторяется. Вот уже 3 июля, а от Золя все еще нет ответа. Нет, нет.
Он нуль. Он ждет писем от Фанни, которые Золя (Сезанн просил его об этом сразу же по своем приезде в Париж) должен отправлять ему «до востребования». Он избрал мотивом старую Гарданну. Завез к неграм. И делал это всю свою сознательную жизнь. Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии. Нет, он больше не поедет к своему другу.
К сожалению, в Париже нет Марии, она бы призвала к порядку «вышеупомянутую» Гортензию, дала бы совет брату, как организовать семейный бюджет. Малейший шум для него нестерпимая мука. В мире нет постоянства, нет устойчивости, все находится в непрерывном движении, всем управляют темные таинственные силы, жизнь непрерывно возрождается, смерть непрерывно торжествует, сколько безумных, головокружительных порывов, все в недрах непостижимого. Лучше., от него очень внушительно смотрится Эйфелева башня. Сын, как всегда, ее любимец (о нет, нет, только не Мария, она слишком властная, что ни говорите, «это не то»). Лучше уйти, уединиться.
Нет, он больше не поедет к своему другу. Задетый за живое, Сезанн говорит, указывая на небо: «Нет ничего, кроме этого», – и, взволнованный увиденным и услышанным, художник исчезает в толпе. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски.
Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Жеффруа беседует с ним о Моне. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Гортензия, со своей стороны, больше не посещает ни мать, ни сестру Сезанна. Вот почему он почти всегда стеснен в средствах.
Моделями ему послужат крестьяне. После равнинного участка пошли. «Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. – Женщина помимо жены. Катастрофа. Мертв. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма.
Ах, этот бедный Поль. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Брачная церемония – лишь формальность. И все-таки исповедуется, причащается, находит в мессах успокоение и отдых. И какой странный человек.
Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме. «Да почиет в мире», – читал священник. Здесь и только здесь он бывает самим собой. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями.
На этот раз настроение у Сезанна самое мрачное. А что последует затем. «Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. Разочарование Сезанна глубоко и необратимо.
Близок день, когда каждое из этих полотен будет стоить много дороже пятисот франков, отныне Танги считает своих «Сезаннов» «бесценным сокровищем». Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. Спустя три недели, 28 апреля в мэрии Экса Сезанн зарегистрировал брак с Гортензией. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. Писатель удивлен нетерпением Сезанна.
«1882 год. О, этот Гоген. Ему необходимо уехать, переменить место. – что забыл осведомиться на почте, где его ждало «до востребования» письмо Золя. «Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя.
«Я хотел бы обладать вашим уравновешенным умом, – пишет он Шоке. Она тащит мужа за собой в Веве, в Лозанну. Однажды, гуляя по улицам, Сезанны увидели антирелигиозную демонстрацию. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься.
Сезанну нигде не удается получить комнату: ни в Софоре, ни в Берсо, ни в Отель дю Нор. Можно сказать, что, прекратив работу над «Игроками в карты», Сезанн перестал сопротивляться, перестал принуждать себя к той аскетической объективности, которой долгие годы подчинял свое искусство, чтоб исторгнуть из него песню, отмеченную печатью сильной личности, некую патетическую исповедь. Разумеется, Сезанн пытается писать – живопись всегда для него большая поддержка. Но Сезанн страдает. А дальше «бордель в том или другом городе и это все. Кончен. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется.
Скитания приводят Сезанна в Марсель. Прах Пабло Пикассо захоронен во внутреннем дворе замка Вовенарг. Несколько позднее, в феврале, Валабрег просит Сезанна приехать к нему в Экс. «Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят121.
Так компоновал Веронезе». Цена на полотна Гийомена колебалась между 80 и 160 франками, Сёра оценили в 50 франков и, наконец, 30 франков уплатили за Ван-Гога. Поутру заехали к Сент-Виктуар (Sainte Victoire) — горной гряде, расположенной к востоку от Экса. Его творческий накал доходит до исступления. Жизнь ускользает, та жизнь, что совсем близко, рядом, только руку протянуть. Что бы ни говорил Сезанн о «несбыточных мечтах», он прекрасно знает, что писать ему необходимо, что писать он будет до последнего вздоха. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил».
Жеффруа ошеломлен столь неожиданным решением, тем более необъяснимым, что портрет, собственно, почти закончен и настаивает на возвращении художника в Бельвиль. Какая разрушающая сила таится в нем — люди предстают во всей их обнаженности. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями.
С творческим горением, с окрыляющей уверенностью «хочу одним-единственным яблоком удивить Париж» покончено. Раз есть деньги ими надо пользоваться. Доходы его ничтожны. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу. Почти две тысячи франков уплачены за полотна Писсарро. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости»8.
Лучше исчезнуть. Впоследствии во время поездки мы досыта. Сезанн, уверяет Бернар в своем метком высказывании, «открывает искусству заветную дверь: живопись для живописи». Быть может. А ведь этот человек награжден ленточкой Почетного легиона». Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Он все такой же, каким был всегда, – важный барин, любящий наслаждения, роскошь, великолепие.
«Отец», – шепчет Сезанн. Он все упустил. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. «Я по-прежнему работаю, — сообщает Сезанн Золя. И надо признать, все действительно оборачивается как нельзя хуже. Он вдруг решает вернуться в Экс. Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме. Позади ничего, кроме пепла.
В этом отношении он неумолим. Разные новые направления, дивизионизм вызывают у Сезанна смех: «Я люблю барона Гро, так могу ли я, по-вашему, серьезно относиться к разным глупостям. » Однако у беседующих есть темы, которых касаться нельзя. Глубокая усталость одолевает его, он чувствует себя физически ослабевшим.
Вскоре он будет так же богат, как старый Луи-Огюст. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна. По словам Алексиса, они ненавидят «эту особу», которая рассорилась и с Розой. Одно лишь воображение. Он забыл о бесчисленных мелких придирках, которыми Луи-Огюст постоянно изводил его.
Край этот, столько раз исхоженный Сезанном, уже не подвержен для него капризам дней и времен года. Странная загадка эта живопись. Острые боли заставляют его время от времени прерывать работу. Вначале Сезанн пытался воздействовать на него голосом или палкой. Ныне Сент-Виктуар Сезанна разбросан по разным уголкам мира. Гора Сент-Виктуар.
Импрессионизм, – добавляет он (и кажется, что читаешь Золя), – делает лишь первые шаги но в день, когда человек сильного темперамента и высокой культуры заставит нас признать импрессионизм, в этот день мы, возможно, получим новое искусство». «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими». И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Какая-то старая женщина с вязаньем в руках по привычке подошла к месту, где писал Сезанн. Это примерно то же, что и антикварные рынки Сент-Уаз в Париже. Гортензия призывает Ренуаров быть судьями между нею и мужем.
Лучше отойти. Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. По поводу двух из них Гоген пишет жене в ноябре: «Я очень дорожу моими двумя полотнами Сезанна, поскольку у художника мало законченных вещей, но придет день и они станут большой ценностью», – предсказывает Гоген. Ах, этот бедный Поль. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
Если картина не удалась, ее швыряют в огонь и начинают новую». Неудачи больно задевают его. Ничто больше не нарушает однообразного течения времени. Несвоевременное вторжение гостей удивило Ренуаров. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли.
Пресса спешит откликнуться на книги Золя. За «Терезу Ракэн» изданную в 1868 году, Золя получил 13 тысяч франков авторского гонорара.
Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. Затем все перетасовал и без дурного умысла, беззлобно и простодушно написал книгу. Обед привел Сезанна в прекрасное расположение духа. Ничего значительного, просто пробует свои силы в перепродаже картин. Устроители выставки согласны и картину «Дом повешенного» (Шоке получил ее от графа Дориа в обмен на картину «Тающий снег в лесу Фонтенбло») покажут на Всемирной выставке. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности.
Она ведет беззаботный образ жизни, который ей так по душе. Бог мой. » Три года. один поток, катящийся по горному ущелью. Единственная значительная сумма в 3 тысячи франков была выручена за одно из полотен Моне.
Бедное мое. Сезанн последует за ним. говоря – это миф. «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими». Теперь Сезанн корпит в своей мастерской на улице Валь де Грас над картиной с двумя фигурами – сценой из «Масленицы» («Марди гра»), моделями для которой служат его сын Поль в костюме Арлекина и сын сапожника Гийома в костюме Пьеро.
Однако не все ответы таковы. Как знать, быть может, его работы не так уж презираемы, как он воображает. Но швейцарский пейзаж, столь отличный от провансальского, озадачивает Сезанна.
Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Опять нелады. И что же. Кто может это подтвердить.
С террасы видна церковь святого Михаила на высокой горе. Вместе с сыном она садится в поезд идущий в столицу. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. Но эти встречи лишены для него всякого интереса. Художник становится нетерпим, несдержан.
А если правительство под предлогом того, что эти художники, бесспорно, революционеры, надумает упрятать в тюрьму приверженцев «школы», как их называет Танги. В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». Но Сезанн страдает. Отныне Сезанн живет в Жа вдвоем с матерью, почти калекой, – ей 81 год.
Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне. Там снимает «маленький домик с садом. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел». Наивысшая точка Пик-де-Муш — 1011 м. Вокруг безлюдно и нетуристично.
Правда иной раз Танги, заинтересовавшись каким-нибудь полотном и желая «отвадить» покупателя (он всегда с болью душевной расставался с любым произведением), назначает аховые цены – вплоть до 400, 500 и 600 франков при таких цифрах покупатель, разумеется, «остывал» и больше не настаивал на покупке. Вот уже пять месяцев, как они покинули Францию. Он работает в пустыне. Что ж. Он ответит Золя. Пусть все остается по-прежнему, словно бы ничего не произошло, словно «Творчество» не причинило ему нестерпимой боли и Клод Лантье не Поль Сезанн. Что за притягательная сила таится в этой ослепительной плоти.
Владимир как-то интересно увязан эту скульптуру «Прислушивающийся» со святым Евстахием через евстахиеву трубу. Их отправляют на чердак. В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу.
Не так обстоит дело с Марией. На ней ничего не видно, кроме туманного нагромождения красок и множества беспорядочных линий из которых – непонятно каким чудом – возникает прелестная обнаженная нога, «уцелевшая от медленного, непрестанного разрушения».
Несказанность. Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии.
Он ненавидит толпу. Дни идут. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. день был облачный, на грани дождливости, туча прочно.
Она, несомненно, чуточку ревнует его к Гортензии. Болезнь обостряет присущую ему раздражительность. Чуть дальше от площади, за каменной стеной – Королевский розарий. Роза бумажная: длительная работа не позволяет художнику писать живые цветы. И победил.
Не отказывай мне в этой услуге, я не знаю, куда кинуться». Он уже в Медане, но у него заболела жена. Тишина. Неподалеку от Сент-Виктуар находится древний замок Вовенарг (Chteau of Vauvenargues), связанный с именем Пабло Пикассо, который купил его в середине прошлого века.
Страх сжимает горло, он охвачен страстью. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. «Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. С поразительной легкостью переходит он от воодушевления к отчаянию, от смеха к слезам. Он одинок.
Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. В Швейцарии он чувствует себя чужим. Часто Сезанн уходит бродить по холмам, высящимся вдоль дороги в Толоне. Бог мой. » Три года.
Как бы там ни было, в 1892 году одна за другой вышли две статьи о Сезанне. Никого вокруг.
Сезанн покоряется. В этом все. Моральная подавленность сказывается на здоровье Сезанна. Он, Сезанн, ничего не получил. Он ставит свой мольберт на берегу Невшательского озера или в долине реки Арез. Она любила Европу и европейских аристократов, одним из ее мужей. над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка.
О чем мог бы беседовать с этим Виктором Лейде. Сезанн потрясен. «Дамское счастье» вышло в свет в 1883-м. О. Луи-Огюст, вот кто был на высоте своего призвания. И чтобы это отобразить, надо очень мало краски и очень много простоты. Сезанн живет «у подножия холма».
И что же. Мария ценит умение Гортензии стушевываться и мать Сезанна это ценит.
Они пишут. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму»122. Через две недели после смерти Танги, 21 февраля, умирает Кайботт. Страшная вещь успех. Доходы его ничтожны. Поскольку Сезанн по возможности избегает вымысла, то ценою кропотливейших поисков старается найти такие места, откуда намеченные для работы пейзажи сами по себе представляли бы мотив.
Сезанн живет «у подножия холма». «Мы вместе прогулялись по городу, вспомнили кое-кого из знакомых, но ничто нас при этом не волновало. » – восклицает Сезанн. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме.
С первых же слов Моне Сезанн опустил голову и заплакал. Ибо надо сознаться, что никто никогда еще не видел этого Сезанна. 27 июня он просит друга немедленно известить его, как только тот водворится в Медане.
Сезанн не задерживается у Золя. Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару., мы сели на тот же автобус и уехали дальше в горы – в Фонтен Воклюз. Вскоре жизнь Сезанна становится невыносимой. Критик утверждает, что «начатый портрет – очень удачная работа» и долг художника перед самим собой ее закончить.
Сезанн исчез. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Но Сезанн не задерживается у Шоке. 1897-1898 гг. И вот однажды этот господин Гоген похитил его у меня. Отныне между ним и Золя все кончено. А нам очень хотелось поглазеть на излюбленный пейзажный мотив в творчестве Сезанна.
Говорят об искусстве, говорят о науке. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы. » – говорит Сезанн. Вокруг ни малейших следов присутствия человека. К тому же вновь обостряется его мизантропия. Фанни. Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. Он хотел бы передать его красоту.
Спустившись вниз, в деревню, сели в автобус. И только Сезанн, единственный, не признан. «Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя. Сезанн настойчив, он снова шлет письмо. Скитания приводят Сезанна в Марсель. Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. Область Эстака неотступно владеет мыслями художника.
Но это не мешает Сезанну безгранично восхищаться сыном. Жена и сын так привыкли к странностям Сезанна, что его отсутствие их не беспокоит. На территорию пройти нельзя и мы фотографировали сад сверху и. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски.
Но терпение Сезанна иссякло. За табльдотом, среди незнакомых людей, он необщителен, ни с кем не сближается, за исключением одного пруссака, выказывающего художнику «немного симпатии». Это позволяло ему делать его мастерское владение кистью и карандашами. Скоро ему стукнет пятьдесят.
— Отсюда открываются прекрасные виды, но это не вполне живописные мотивы. Но ему достаточно собственного воображения. Писатель не заехал в Экс.
Его слабое здоровье все ухудшается и толкает художника на постоянные переезды с места на место. За домом высятся поросшие соснами крутые скалы. Но нет покоя в душе у Сезанна. Гоген уверяет, что посещал его но Гоген сейчас находится в противоположной точке земного шара. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток». Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif)6 и в том же году начал писать картины7, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. 4, 5 июля от Золя ни звука.
Когда Моне закончил речь, Сезанн посмотрел на него печальным полным укоризны взглядом. Накануне национального праздника Виллен украсился флагами.
