Екатерина 2 Картины Художников

Описание картины «Портрет Екатерины »

Рассказ о Салтыкове в мемуарах Екатерины II овеян романтическим флером, так часто свойственным воспоминаниям о первой, самой чистой и возвышенной любви. Как императрица она была заинтересована в развитии южного, турецкого направления русской экспансии не меньше, чем западного – в сторону Польши. «Признайтесь, – обиженно восклицала Екатерина, – что это неприятно Мне хотят помешать делать добро: я его делала сколько могла и для частных людей и для страны уж не хотят ли затеять здесь такие ужасы, какие мы видим во Франции. » Не будем забывать, что на дворе был июнь 1793 года, во Франции в это время Конвент принял драконовские законы против спекулянтов, Марию-Антуанетту разлучили с сыном и начали поспешно готовить постыдный процесс против нее, обвиняя мать в противоестественной связи со своим ребенком Так что императрицу, дувшую на воду, можно понять – в Париже тоже началось с пьесок и прокламаций.

Теперь о здоровье Петра. Прекрасная эпитафия. Ее бумаги всегда лежали на столе в строго определенном порядке. Она, как никто другой до нее на русском престоле, очень дорожила общественным мнением как внутри, так и вне страны. Конечно, подобные идеи прямо вытекали из концепции «полицейского» государства, основанного еще Петром I. Но эта перестройка, благодаря гению мастеров, не превратила город в скучный плац среди рядов казарм.

Мать Отечества: 12 символов, зашифрованных в портрете Екатерины Великой

Светлейший поспешно вернулся в Петербург, вытащил императрицу из уединения и срочно подыскал замену «Саше», который, кстати, был с самого начала его креатурой. По своей природе Екатерина была человеком риска. Тут же не возьмешь ничего ибо мадам красотка, но ничего не сделаешь, волочась за нею.

Александр и Константин воспитывались по особой программе, составленной самой императрицей. Два блестящих архитектора – В. И. Баженов и М. Ф. Казаков – представляли как бы московское направление в архитектурном классицизме. 5 августа 1789 года Екатерина сообщает светлейшему нечто интересное: у Платона есть младший брат Валериан, восемнадцати лет, который «здесь на карауле теперь, на место его сущий ребенок, мальчик писанной, он в Конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди Я здорова и весела и, как муха, ожила» Надо понимать, что и «младшой» тоже стал императрицыным «учеником». Потемкин шутом не был и такая роль при дворе ему не нравилась. С улыбкой она вошла и в русскую классическую литературу. Книги по истории, от Тацита до «Всеобщей истории Германии» Барра, приучали ее к историческому подходу в жизни и политике.

Один из них нынче называется «законностью». ».

На фоне заметен торговый флот – вестник процветания государства. Екатерина любила наряжаться и примечательно, что, вспоминая в своих мемуарах далекое-далекое прошлое, она с поразительными подробностями описывает фасон и цвет своих «победоносных» платьев, а также нарядов Елизаветы и других дам. В истории с оспопрививанием ею двигала совсем не вера в науку, а нечто иное. Обратитесь к ее чувствам и страстям. Мы помним, что императрица Елизавета выбрала Фике в жены своему племяннику еще и потому, что у той не было и, как полагала Елизавета, не будет своей «партии» в России.

Даже пример Ивана Антоновича, которого Елизавета не выпустила за границу и заточила пожизненно только за то, что он в годовалом возрасте был императором, ему на ум не приходит. Подвинулся, освобождая фавориту место у руля внешней политики и граф Никита Панин. На знаменитой «скамейке» памятника Екатерине II в Санкт-Петербурге у ног императрицы рядком сидят девять выдающихся деятелей ее царствования, ее ближайших сподвижников: генералиссимус Александр Суворов, фельдмаршал Петр Румянцев, светлейший князь Григорий Потемкин, граф Алексей Орлов, президент Российской Академии наук княгиня Екатерина Дашкова, организатор педагогического образования в России Иван Бецкой, адмирал Василий Чичагов, вице-канцлер Александр Безбородко, поэт Гаврила Державин. Она таковою для Петра и стала, но не более того. Несмотря на кровавое подавление восстания Пугачева (как будто у власти был иной выход. ), царствование Екатерины было достаточно мягким.

Когда Екатерина писала эту программу, перед ее глазами стоял Павел – болезненный, слабый мальчик испорченный скверным, «бабьим» воспитанием в душных апартаментах Елизаветы Петровны, ставший безвольным, нервным, завистливым, никудышным человеком. В первое десятилетие царствования Екатерины ее придворным художником был датчанин Вигилиус Эриксен (1722–1782).

Они все рождаются свободными». Титулованные германские властители жили много беднее какого-нибудь российского Шереметева или Салтыкова и вот таким образом были вынуждены идти на службу к могущественным государям – французскому, прусскому, русскому (так, русским фельдмаршалом стал владетельный принц Гессен-Гомбургский). Она вскочила со словами: «Эта вещь глупа, скучна. » и поспешно покинула зал.

Обе эти работы не понравились стареющей монархине. Ей нравились светские развлечения и искусства». Проект клонился к созданию высшего представительного органа в России.

Но все было тщетно. Любопытно читать политические записки Екатерины, которые написаны не позже лета 1761 года, то есть примерно за год до ее вступления на престол.

Рокотов, Федор Степанович – Портрет Екатерины (2)

Разговор ее очарователен и когда он касается серьезных предметов, то меткость ее суждений свидетельствует об обширности и правильности ее ума. Вот таким образом Екатерина не спускала глаз с непутевого светлейшего князя до самого конца. Начало XX века принесло интерес к частной жизни императрицы. «Сынов» становилось все больше и больше – Невский был запружен толпами и коляска Екатерины с трудом продвигалась вперед. А уж пленять сердца Екатерина умела виртуозно.

Без сомнения, самым знаменитым произведением русской исторической живописи, где образ Екатерины не просто присутствует, а играет одну из главных ролей, является картина Николая Ге (1831–1894) «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы» (1874). Старые комиссии тихо собирались, вызывали для совещаний представителей с мест, переписывали, дополняли старые законы, обсуждали новые. Ее вечно молодая, жаждущая любви и тепла душа сыграла с ней скверную шутку.

Екатерина поселилась в Петергофе, а Петр жил в своем любимом Ораниенбауме. Часы работы и отдыха, завтрака, обеда и ужина были также постоянными. Чем это закончилось, читатель помнит.

Царица, как обычно, поработав в кабинете за столом, вышла переодеваться. Конечно, особых оснований для паники или даже тревоги не было. Во всем она хотела перещеголять Францию, Париж, Версаль. Сначала это записочки возлюбленному, которого она в шутку называет «гяур, казак, москов» потом, с годами их отношения меняются и письма императрицы становятся посланиями рачительной хозяйки к своему доброму хозяину, «бате», «батиньке», «папе».

Шел июнь, двор переехал за город. Вот какая я старуха. Во дворце дяди десятилетняя Фике и познакомилась с одиннадцатилетним Петером. Неслучайно Екатерина зло высмеивала столь характерные для предшествовавшей эпохи символические храмы «невесть какого дьявола, все дурацкие несносные аллегории и при том в громадных размерах, с необычайным усилием произвести что-нибудь бессмысленное».

Она не отходила от усопшей ни на день, не отпугивал ее даже сильный запах тления. Вполне преуспевающий таможенный начальник, но посредственный писатель Александр Радищев попадает, как часто это бывает в России, под очередную «кампанию по борьбе с (против)» и отправляется в Сибирь. Он был в халате и его длинные нерасчесанные волосы, висевшие в беспорядке по лицу и плечам, доказывали, что человек этот менее всего заботится о своем туалете.

Зазвать автора куда способно и поколотить его 2. Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится.

Признанным старшиной архитектурного цеха был Александр Филиппович Кокоринов. Но что делать., а он повторил: Да, да. Там, на юге, для империи открывались безграничные возможности, там было ее будущее. Здесь художник представил зрителям не только саму императрицу, но и большое число придворных, видных деятелей культуры и искусства эпохи ее правления (Панина, Разумовского, Дашкову, Бецкого, Сумарокова и многих других).

Он назначил ее гофмейстериною. Таким смелым приемом Фридрих решил присвоить плоды чужого династического труда. Елизавета не хотела, чтобы при ее дворе возникла какая-то особая «партия» наследника престола и его жены, поддерживаемая кланом заграничных коронованных родственников.

Художники / Копии картин / Белова-Романова Елена Александровна / Работы автора / Портрет императрицы Екатерины

Владычица на алтаре сжигает маки в знак жертвования собственным покоем ради общего блага. Впоследствии она признавалась, что не считает себя оригинальным мыслителем. Однако стоило бы гуманной императрице заикнуться об освобождении крестьян, как ее бы действительно сразу же забросали камнями (так она предполагала в «Мемуарах»).

Желание свободы можно также удовлетворить добрыми и мудрыми законами». Продолжайте, я ваших морских терминов не разумею». Продолжим выписки из воспоминаний могилевского очевидца: «Будучи ростом в пять футов и десять дюймов, этот красивый брюнет имел тогда лет около пятидесяти. Казалось бы, ничего особенного – историческая заметка и не более.

«Польстите ей. Императрицею не владело безумие многих правителей – жажда мирового господства. Но она отнюдь не была «синим чулком», книжным червем. Главное иконографическое отличие между двумя вариантами состоит в пейзажном фоне. Возможно, к ним подсели бы два других кумира молодой Екатерины: Монтескье и Вольтер.

Кроме того, великий князь был неправдоподобно неопытен в интимной сфере. Она бы была самым привлекательным частным человеком».

Описание картины Ивана Аргунова «Портрет Екатерины »

Именно в этом и заключалась опасность для Екатерины. В другом письме Гримму она прямо говорит: «Я всегда чувствую большую склонность быть под руководством людей, знающих дело лучше моего, лишь бы только они не заставляли меня подозревать с их стороны притязательность и желание обладать мною». – Е. А. ), не успели мы разнять, а его уже и не стало. И хотя императрица поддерживала французскую эмиграцию, принцев крови морально и материально (правда, взаимообразно), она почти не скрывала своего убеждения, что именно развратный Версаль виноват в том, что ящик Пандоры был открыт (как и Петр III сам был виновником своей гибели). Когда она говорила: «моя страна», ни у нее, ни у кого другого не возникало сомнений, о какой стране идет речь, – конечно, о России, которую она любила, гордясь тем, что судьбе было угодно отправить ее именно сюда.

Огромные кипы занимают три полки». Героиня пьесы произнесла фразу: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть. Именно это приятное впечатление послужило Пушкину основой для создания известного эпизода повести «Капитанская дочка» (поэт был знаком с портретом по гравюре Николая Уткина, очень популярной в его время).

Они чем-то неуловимо похожи на письма Пушкина к «женке», которая «свой брат»: тот же грубоватый, шутливый стиль свободного «дружеского письма», в котором видно совершенное доверие к адресату, нет эпистолярных красивостей, «нежностей», зато много деловых просьб, поручений и наставлений. Это ожесточение было непривычно для славного XVIII века, современники которого почти не употребляли так нам знакомое беспощадное, уничтожительное слово «враг», а пользовались лишь некровожадным словом «неприятель», как бы обратным «приятелю». Погибли мы, когда ты не милуешь. И тем не менее этот, казалось бы, обведенный вокруг пальца философ весьма критично отозвался о ее знаменитом «Наказе», чем, конечно, очень огорчил Екатерину. О том, что его прочили в византийские императоры, уже сказано выше. «Изучайте людей, – предостерегала она потомков, – старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора отыскивайте истинное достоинство, хотя бы оно было на краю света: по большей части оно скромно и прячется где-нибудь в отдалении. В том же году был подписан Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Барон Гримм рассказывал: «Императрица обладала редким талантом, которого я ни в ком не находил в такой степени: она всегда верно схватывала мысль своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым Нужно было видеть в такие минуты эту чудную голову, это соединение гения и грации, чтобы составить понятие, какие блестящие мысли толпились и сталкивались, так сказать, устремлялись одна вслед за другою, как чистые струи водопада».

Устройте, чтоб он мог видеть все достопримечательное. Исторические документы донесли до нас множество проявлений этого редкостного таланта. Императрица почувствовала свое превосходство над ним и легко, без усилий, вводя простака в заблуждение, отвечала на все его «коварные» вопросы о крепостном праве в России, о самодержавии.

Портрет Екатерины Ивана Аргунова 1762 года

«Да, милостивый государь, – писала она Гримму 7 декабря 1779 года о только что прочитанной книге Ж. Л. Бюффона Естественная история, – эта книга опять поддала мне мозгу». Все, что шло от нее, он с трудом терпел, тихо ненавидел и отчаянно боялся.

Скорее всего Петр не знал русскую пословицу: «На Бога надейся, а сам не плошай». Самообладанием, волей и хладнокровием в тяжелые минуты жизни она отличалась всегда.

Она просто выводит нас из терпения. – советовал новому английскому посланнику Потемкин, хорошо знавший свою добрую мать.

Кроме того, он страстно любит музыку». Другое дело, что далеко не всем она шла.

В «Чистосердечной исповеди» она писала: «мы письмецом сюда призвали его, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разобрать, есть ли в нем склонность та, которой я желаю». Умерла бы она скорее. » Здесь было другое. Благодаря некоторым придворным – особенно вернувшемуся из Польши Сергею Салтыкову, который по части интриг был «настоящий бес» (слова Екатерины) и Льву Нарышкину – она тайком выезжает из дворца, чтобы повидаться с друзьями, которых становится все больше, повеселиться, поговорить о делах.

«Золотой век» екатерининской эпохи

Туалет солдатский должен быть таков, что встал – и готов». Тоска действительно улетучилась, но какова же была душевная травма, нанесенная юноше.

Дела шли своим чередом. Лампи попытался подхватить эстафету Левицкого изобразив Екатерину, указывающую на аллегорические фигуры Крепости и Истины. «Я любила чтение, он тоже читал, но что читал он. Я думаю, что им есть о чем поговорить там: собеседники достойны друг друга.

Екатерина не испытала при виде этого портрета того восторга, на который он был рассчитан. Как и прежде, без книги она не жила ни одного дня, продолжая домашние университеты своей молодости. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. «Власть без доверенности народа ничего не значит».

Лик Екатерины 2: традиции изображения

Думаю, что сердце старого солдата не могло не растаять от этой ласки повелительницы. Да и вообще имеет ли право на существование народ, ничего не смыслящий по-французски. Если императрица пишет: «покойная бабка моя», то не подумайте, что она имеет в виду Альбертину Фредерику Баден-Дурлахскую. Дайте ей то, чего она желает, а она даст вам все силы своего государства». Причин разрыва было несколько.

Иностранцы, сопровождавшие императрицу в поездках по стране, не могли надивиться набожности Екатерины, которая выстаивала литургии во всех церквях, мимо которых проезжал ее экипаж. В России – стране, народ которой «от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков» и никогда не имел опыта демократии, – допустить подобное может только безумец. Строго говоря, было три вида эрмитажных собраний по количеству посетителей: большой, средний и малый. Он казался каким-то нелепым, странным, случайным на русском троне человеком.

«Здесь покоится Екатерина Вторая. Еще один фундаментальный закон – «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» был издан в том же 1785 году и предоставил горожанам значительные права самоуправления. Улыбка облагораживала, делала образ привлекательнее. Она первая начала переводить на русский «Илиаду». Мало того, что императрица умела работать с людьми (о чем шла речь выше), она определила для себя несколько принципов из которых исходила в своей царственной работе.

В 1774 году ревностный генерал-поручик был отозван в Петербург. Для Екатерины это было крайне важно. В начале 1790-х под их влиянием Боровиковский обратился к жанру камерного портрета, чаще всего изображая женщин в домашней обстановке— в такой манере написан и портрет Екатерины3.

Описание картины Дмитрия Левицкого «Портрет Екатерины 2»

Достичь этого они могли только новым преступлением – убийством бывшего императора. Все многочисленные прихоти и фантастические планы Потемкина исполнялись незамедлительно и уже в 1787 году он мог показать приехавшей на Юг императрице свои достижения, которые почему-то у многих ассоциируются преимущественно с пресловутыми «потемкинскими деревнями», хотя ни Херсон, ни Севастополь декорациями с самого начала не были, равно как и Черноморский флот. Но в шестьдесят.

Успехи армии воодушевляли и Екатерина могла почти без хвастовства написать Гримму: «Победы для нас – дело привычное». Она видела, что в рядах придворных появляется все больше новых, свежих лиц, незнакомые молодые люди мелькали на балах и празднествах в Эрмитаже и это наводило на грустные размышления. Французский посланник Бретейль солидарен с коллегой: «Положение императрицы самое отчаянное: ей выказывают полнейшее презрение Император удвоил внимание к девице Воронцовой. Между родителями и детьми не было близости.

1. Портрет Екатерины, Федор Степанович Рокотов, 1780-е
2. ИМПЕРАТРИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ
3. Екатерина Великая: портреты, факты, документальные фильмы
4. Екатерина на прогулке в Царскосельском парке
5. Портреты Екатерины и ее приближенных

В сущности, это была старая крестоносная идея отобрания у «агарян» Константинополя с его храмом Святой Софии – главной святыней православного мира. Автором их был Потемкин. Это дело известное. «Я уважаю ваших ученых, – говорила она французскому посланнику, – но лучше люблю невежд: сама я хочу знать только то, что мне нужно для управления моим маленьким хозяйством».

У Петра I-го были такие люди, которые и грамоте не знали, а все-таки дело шло вперед. На что же букли. Как только ему стало известно о письме Брюммера, он сразу же написал Иоганне-Елизавете, что предложение женить русского наследника на ее старшей дочери принадлежит именно ему, что он приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете – в том числе и от родителей девушки (. ) и что, преодолев массу трудностей, он достиг цели: приглашение императрицы Елизаветы Петровны наконец получено. Екатерина не любила Москву с ее, как она писала, утомительным многолюдьем и зловонием. Завоевание Босфора было пределом ее мечтаний, причем и здесь она понимала трудности осуществления своего «Греческого проекта». Ее образумят голод и чума и тогда убийцы короля истребят друг друга, тогда только можно надеяться на перемену к лучшему». То ли дело Царское Село с его парком, тихими водами прудов, шелестом деревьев: «Вы не можете себе представить, как хорошо в Царском Селе в хорошую теплую погоду». Особенно встревожился Павел и его сторонники, когда Екатерина женила шестнадцатилетнего внука на четырнадцатилетней принцессе Луизе Баденской (ставшей в православии Елизаветой Алексеевной).

Чиновник, облеченный доверием императрицы, мог рассчитывать на ее полную поддержку. Склонность эта у Потемкина оказалась и он быстро пошел в гору. Этим и объясняется столь строгий режим и постоянное наблюдение за Екатериной. Он мог уплыть на яхте и в Финляндию и в Швецию.

Все это просто не забудешь и из сердца не выбросишь. Вскоре Иоганна Елизавета «рапортовала» супругу о том, что их дочь ясным и твердым голосом и с хорошим русским произношением, удивившим всех присутствующих, прочла Символ веры, не пропустив ни одного слова.

1. Портреты фаворитов российских императоров
2. Официальный блог Государственной Третьяковской галереи
3. Презентация по истории на тему Образ Екатерины и ее фаворитов в искусстве
4. Русский музей Дополненная реальность
5. Портрет Екатерины в молодости Антуана Пэна

Незадачливым принцам крови – эмигрантам – она преподала впечатляющий урок: «В деле столь великом необходимо проникнуться глубоко своим предметом, полюбить его страстно, затем вливать в других свое убеждение и, как скоро решено действовать, то действовать последовательно, не останавливаясь, затем показывать как можно больше спокойствия в тревожные минуты и не обнаруживать ни тревоги, ни беспокойства по поводу совершающихся событий». Нельзя сказать, что Петр был абсолютно равнодушен к супруге. Матушка. – Е. А. ) привоз оной книги в Россию». Его можно назвать «комплексом провинциалки». След от первого – «комплекса недоучки» – отчетливо виден в высказывании о философах – «престранных людях».

По причине введения более масштабного памятника исчезло озеро. Он забавлялся чудачествами своей обезьяны, которая скакала по головам подлых льстецов или разговаривал со своим шутом а в это время старцы, под началом у которых он служил сержантом, – Долгорукие, Голицыны, Салтыковы – и все остальные ожидали, чтобы он низвел свои взоры, чтобы опять приникнуть к его стопам». Можно не сомневаться, что и позор России она переживала бы как личный позор.

Великолепны были и сама красочная процедура открытия заседаний комиссии в освященной традицией Грановитой палате Московского Кремля и многословный «Наказ» Екатерины II депутатам, где часто встречались гордые, высокие и даже крамольные по тем временам политические понятия: «равенство всех граждан», «вольность», «под защитой законов», «права» и т. д. Наконец, работа Комиссии шла в обстановке солидности и серьезности, говоривших о намерении власти и депутатов преобразовать страну. Из писем 1780-х годов видно, что Потемкина и Екатерину теперь связывают дела поважнее и посерьезнее «амура» – ведь они оба, напрягая силы, тянут в гору неподъемный воз государственных дел и он, Потемкин, – коренник в этой упряжке, без него воз встанет. Себе же Бестужев отводил роль наставника и руководителя Екатерины. Наиболее полно эти принципы она выразила в записке о восстановлении монархии во Франции. «Маленьким хозяйством» императрица кокетливо назвала здесь Российскую империю, которой она управляла – разумеется, лучше всех, – не кончая при этом Сорбонны или Оксфорда.

И далее – самое главное: «Но по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, чем его особа». Мы видим ненавистного ей мужа ее глазами. Более неестественное изображение и представить себе сложно. Павел тяжело переживал положение, в котором он оказался.

• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Луи Каравака 1745 года
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Георга Гроота
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Ивана Аргунова
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Пьетро (Пьетро Антони) деи Ротари 1761 года
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Алексея Антропова 1753 года
• Портрет Екатерины Алексея Антропова 1766 года
• Портрет Екатерины Ивана Саблукова 1770-е годы

Екатерина довольно быстро научилась править Россией. Нельзя забывать, что люди тогда жили несопоставимо спокойнее нас. Фике в интригах матери не участвовала. (Звание академика он получил годом позже за портрет великого князя Константина Павловича).

Так, собственно и говорилось в извещении Коллегии иностранных дел посланникам, аккредитованным при русском дворе: «Ее императорское величество по единодушному желанию и усиленным просьбам своих верных подданных и истинных патриотов империи» взошла на престол. Это инструмент ее политики, ее общения, один из очень многих, но немаловажный. Наконец, умение приспособиться, гибкость были с детства присущи Фике. И таких неисполненных призывов-лозунгов в записках немало.

1. Портрет Екатерины в виде законодательницы в храме богини Правосудия Дмитрия Левицкого 1780-е годы
2. Фигура великой императрицы: путь к правлению
3. Федор Степанович Рокотов: жизненный путь
4. Высшее достижение в области парадного портрета
5. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

Вот примерная смета расходов на Ланского, так и не получившего, по причине ранней смерти, всего, что ему полагалось по его «статусу»: 100 тысяч рублей на гардероб, собрание медалей и книг, помещение во дворце, казенный стол на 20 человек стоимостью в 300 тысяч рублей.

Основное внимание она уделяла не детям (как вспоминала Екатерина, мать совсем не любила нежностей), а светским развлечениям. При этом в отношениях с людьми Екатерина не была ни сентиментальна, ни – в ущерб себе и делу – излишне добра или терпима. Екатерина умела брать от людей то, что они могли дать. Вскоре к ним присоединились преображенцы, прося прощения за опоздание: пришлось вязать некоторых непослушных офицеров. Екатерина не принадлежит к этой маленькой компании истинно великих. Вот каковы мои современники.

Жалки мне эти бедные ученые. По-видимому, он отвечал той необходимой героизации, которая была чрезвычайно важна для императрицы при упоминании о «революции» 1762 года. Его интеллект, воспитание интересы производили тяжелое впечатление на окружающих. Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперед, не жадничает и не твердит о себе». Красивый, молодой (двадцати четырех лет от роду), он казался Екатерине идеальным материалом для «педагогики сердца».

Всякое положение, всякое движение Пирра изящно и благородно. Особенно довольна была Екатерина Александром: «Я от него без ума и, если бы можно, всю жизнь держала бы подле себя этого мальчугана» (из письма Гримму от 30 мая 1779 года). Но все же основная линия «родства» с Россией шла через империю, династию. Нравиться императрице.

Но Потемкину было тесно даже на просторах Новороссии. Восемнадцать лет исполненных скуки и одиночества, побудили ее прочесть много книг. Его автор Михаил Микешин (1835–1896) уже один раз изобразил великую императрицу – на памятнике Тысячелетию России в Новгороде: там она, возлагающая лавровый венок на голову склонившегося перед ней Григория Потемкина, представлена среди многих выдающихся деятелей русской истории. Это была эпоха столетия ее царствования.

Свежий взгляд Потемкина коснулся и армии. Конечно, не следует все упрощать: ни за какие комплименты Екатерина не отдала бы Англии «все силы своего государства». В середине 1789 года оказалось, что «Красный кафтан» интересуется не только камеями, но и молоденькой княжной Щербатовой.

«Учреждение о губерниях» 1775 года, легшее в основу нового устройства, стало плодом долгих трудов Екатерины, о чем она радостно известила Гримма. На них великая княгиня всегда улыбается, а лицо ее несколько заострено. Стремясь сохранить свое «я», он защищался разными способами: ложью в юности, грубостью в зрелые годы, самоизоляцией в кругу лакеев и своих кавалеров-голштинцев идеализацией своей милой, зеленой Голштинии, безмерной любовью к Фридриху Великому. «Желаю ввести, чтобы из лести высказывали мне правду».

• Музыкальный вечер «Все о любви»В Доме-музее Ваньковичей
• Фотообразы и материалы: японская гравюра 1970-х годов
• Игровое занятие – «Маленький эксперт»
• Мастер-классы по созданию кукол-мотанок, ткачеству поясов или соломоплетению

2. А в инструкции П. А. Румянцеву об управлении Украиной уточнялось, что таким «легчайшим способом» будет вначале ограничение свободы перемещения крестьян, а потом и распространение на них крепостничества, что и было впоследствии успешно сделано. Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнее состояние быть» (то есть вернуть власть). Всякие другие доказательства Екатерина считала излишними.

Такое же усердие и работоспособность проявила Екатерина, когда целых четыре года изучала гигантскую «Энциклопедию» П. Бэля – свод разнообразных сведений по истории, философии, религии, филологии, данных в оригинальной, критической трактовке. Часть историков ставит под сомнение достоверность этого письма Орлова. Кстати, сразу же после рождения Павла режим этот был резко ослаблен и великая княгиня получила невиданную ранее свободу. Поверьте мне, они суть наилучшие».

• Карта гостя Национального художественного музея
• В Национальном художественном музее Республики Беларусь действует программа Карта Гостя
• Новая развлекательно-познавательная экскурсия для детей «Самые-самые»
• Екатерина Великая: Фотогалерея
• Николай Ге – выдающийся художник исторической и религиозной живописи
• Загадочная сюжетная линия полотна Николая Ге

– Е. А. ) выбор сделать кое-какой (речь идет об Александре Васильчикове. И вот в 1763 году она просит А. В. Олсуфьева и Н. И. Панина, чтобы ни в коем случае до ее приезда в Ростов не ставили богатую раку над мощами чтимого народом святого Дмитрия Ростовского, чтобы простой народ не подумал, что мощи «спрятались» от императрицы. Или деньгами унимать писать 3. А на рисунке Валентина Серова (1865–1911), созданном для знаменитого издания Николая Кутепова по истории царской и императорской охоты, мы видим императрицу выезжающей вечером на соколиную охоту. Его, в отличие от матери императрица Елизавета видеть не желала.

И тако из сего имеете выбрать». Можно вспомнить и смешную историю с победителем шведов адмиралом Чичаговым. На проекте о завоевательном походе в Индию она начертала нечто подобное: «У России довольно земель и произведений, чтобы не иметь никакой нужды отправляться для завоеваний в Индию». Екатерина внимательно следила за событиями во Франции.

1. Самое интересное в виде мозаики
2. Литературный портфельчик Искуссницы
3. Общееколичествопросмотровстраницы
4. Екатерина в Царскосельском парке
5. 10 ноября 1838 года родился Матвей Афанасьевич Чижов
6. Картины по стилям и направлениям

Прости или прикажи скорее окончить. Она была окончена в 1827 году (через год после смерти заказчика). Для чего. По мнению издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, они негласно обвенчались в Петербурге или осенью 1774 или в январе 1775 года. Екатерина не сразу решилась на сближение с Потемкиным. Я должна это сделать, так как благо, защита и слава империи вверены Вашим попечениям и что необходимо быть здоровым телом и душою, чтобы исполнить то, что Вы имеете на руках».

Они приносили плохие вести из Франции. А дальше схема ее действий была вполне традиционна для имперской политики: осенью 1776 года русские войска, преодолев Перекоп, ворвались на полуостров, везя в обозе «правильного» хана Шагин-Гирея, которого Екатерина до поры до времени держала в Полтаве. Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руку на Государя. Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. Она писала в мемуарах, что поставила себе за правило нравиться людям, с какими ей приходилось жить и прилежно усваивала их образ действий их манеру: «Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили».

Фике-Екатерина держалась молодцом.

Так мы расстались». Граф Сегюр вспоминал, что сначала толпа валилась царице в ноги, но потом окружала ее, крестьяне называли ее «матушкой», радушно говорили с нею, чувство страха в них исчезало, а крестьянки лезли целоваться так, что ей приходилось отмываться от белил и румян, которыми злоупотребляли сельские модницы. Это был Дени Дидро.

Она, что называется, себе на уме – качество, угадываемое позднее и другими живописцами. – Из «Записок» Екатерины II. ) Следует еще заметить, что она бы никогда не стала русской императрицей, если бы окривела в детстве от случайного укола ножницами, острие которых проткнуло веко девочки, только чудом не задев глазного яблока. О гуманности императрицы ходили легенды. Этот француз был автором и Малого Эрмитажа (1764-1767) и Новой Голландии (1770-1779).

«Пускай один ограничен, – пишет она Гримму в 1794 году, – другой ограничен, но государь от этого не будет глупее». Вот таким образом она не позволяла сыну заняться настоящим – военным или гражданским – делом. Повторение просьбы возвратить ему подругу, глубоко ненавистную императрице, разрешить уехать с ней в Голштинию и обеспечить «пропитанием», говорило о том, что наивность Петра, как ни жаль нам его по-человечески, должна все же называться иначе. Впрочем, сидя в своем Фернее, он вполне мог и поверить мюнхгаузенским рассказам Екатерины о том, что в России нет мужика, который бы не ел курятину и что с некоторого времени он предпочитает ей индюшатину. Для принцессы Фике феи запасли природы больше чем достаточно.

Но одно из них несомненно – Ланской оказался первоклассным приспособленцем и, как истинный альфонс, зная, «что старухе нужно», стремился под нее подделаться. Ему была дана полная воля, которой он и воспользовался. Измены считались нормой, а любовь в супружеской паре встречалась крайне редко: как с возмущением восклицала героиня одной из комедий А. Сумарокова, она «не какая-то посадская баба», чтобы мужа своего любить. Это очень странно – все остальные годились бы мне в дети и внуки.

Бытовая сценка литературного характера разворачивается в покоях Екатерининского дворца в Царском Селе в присутствии неестественно малолетнего Павла Петровича и княгини Екатерины Дашковой. Об этой истории сообщал, без всяких комментариев, поверенный в делах Франции Корберон. У императрицы были свои, далекие от эстетики расчеты. Он как бы не замечал в ней женщины, видя в лучшем случае товарища по несчастью, а она исполняла жестокий обет, некогда подсказанный ей холодным разумом.

Я же узнала (об измене. Вот некоторые из них: «Воля моя, раз выраженная, остается неизменною. Потемкин этой историей был тоже искренне огорчен, но по другой причине – неверный Мамонов подвел его как патрона, «оставил свое место самым гнусным образом». В середине 1790-х годов Павлу пошел уже пятый десяток.

Вторая невеста для Павла была найдена тоже Екатериной и там же – в Германии. В таком вполне современном популистском поведении Екатерины был свой смысл и резон. Она скончалась в страшных муках, оставив безутешным своего молодого мужа.

В своем пренебрежении наукой Екатерина была не одинока – в то время всеобщего увлечения естественным развитием, в стиле Руссо и ему подобных, всякая наука считалась путами человека, «ученье, – глубокомысленно писала царица в 1779 году, – часто заглушает собою прирожденную остроту». Но, увы, внук Петра Великого был лишь жалкой тенью своего гениального деда. Екатерина оказалась способной превратить книжный материал в идеи. Правительница представлена не богиней, а простой «казанской помещицей», которой любила казаться в последние годы жизни, созерцательницей, без всякого официоза, торжественности и парадных атрибутов. 3.

Данный портретный тип впоследствии был воспроизведен Иваном Аргуновым (1729–1802), учеником Ротари и Алексеем Антроповым (1716–1795) изобразившим Екатерину восседающей на троне, со скипетром и державой, в 1766 году. Но все же самым ярким явлением екатерининской эпохи стал Эрмитаж. Спору нет – это был более чем оригинальный человек.

Этому признанию лучше не верить – легкость императрицы в подборе нужных людей кажущаяся. «Восторг императрицы» – так записал первое впечатление Елизаветы от встречи с принцессой Софьей учитель великого князя Петра Федоровича Якоб Штелин. Если Григорий беспечно прожигал годы, лишь эпизодически имитируя некую деятельность, за что получил от Екатерины меткое прозвище «кипучий лентяй», то сама императрица за эти же годы стала, благодаря своим способностям, трудолюбию, терпению, умению учиться, крупным государственным деятелем европейского масштаба, разгоралась ее слава как просвещенной государыни искушенного и тонкого политика. Но Елизавета молчала. Были принципы правления, которые императрица считала важнейшими в государстве. Несколько месяцев она находилась в абсолютной изоляции, фактически под домашним арестом, на грани истерики, писала императрице, прося доставить ей «неизреченное благополучие увидеть очи Вашего императорского величества».

Она походит во всех отношениях на трактирную служанку самой низкой пробы». Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения. Не позволила Екатерина привлечь к следствию и брата Мировича, употребив пришедшуюся тут весьма кстати пословицу: «Брат мой, а ум – свой».

Императрица отказалась это сделать: «А если он добрый человек и хороший судья. Это была одна из важнейших реформ XVIII века. Впоследствии Рокотов создал и ее портрет со знаками ордена Святого Георгия.

Это не мешало ему быть образованным, остроумным человеком, выдающимся политиком. Теперь читателю понятно, почему царица, встав ни свет ни заря, спешила к письменному столу и трудилась над законами – она была опалена страстной мечтой о бессмертной славе великих законодателей Ликурга, Солона, Юстиниана, Ярослава Мудрого, Петра Великого. Посреди этой площади был воздвигнут помост из бревен с несколькими ступенями.

Горделиво улыбающаяся императрица возвышается как скала, окруженная поясом своих соратников. Приводя слова Алексея Орлова: «Вы увидите, какого человека она из него сделает», Екатерина дополняет: «В течение зимы он начал поглощать поэтов и поэмы, на другую зиму – многих историков. Екатерина оказалась явно проворнее своего супруга.

Как я уже пытался доказать, Иван не был сумасшедшим, психически больным. Невестка оказалась недостойна того выбора, который ей уготовила Екатерина. Рискуя обратить книгу в справочник, я все же не могу не помянуть Юрия Матвеевича Фельтена с его изящной Чесменской церковью и всемирно известной решеткой Летнего сада (1773-1784). Это не означало, что русская самодержица примирилась с тем, что там делалось. Позже она добавила, что «ей приходится управлять людьми, которых нет возможности удовлетворить».

Немного ранее у меня появилась другая прихоть. Он не увидел на ее лице следов оспы, поскольку Екатерина ею никогда не болела, но согласился с Фавье, что «черты лица ее далеко не так тонки и правильны, чтобы могли составить то, что считается истинной красотой». Для нее это не было трудно.

– Е. А. ) здорова. Этим сказано все: дальше можно только приводить подробности о том, как новый император заключил невыгодный для России мир с Фридрихом II, как он ради голштинских интересов готовился к войне с Данией, как публично пренебрегал церковной службой и не крестился в церкви, приблизил к себе много немцев, ходил в прусском мундире, ввел в армии столь необходимую, но тягостную для баловней Екатерины строжайшую дисциплину с ежедневными экзерцициями и так далее Человек негибкий, упрямый, он шел во всем напролом, не считаясь ни с ропотом за спиной, ни с советами своего кумира Фридриха II и других людей, желавших ему добра. Все будут желать монархического правления. Эта война была непопулярна, как и прусского покроя мундиры, в которые переодели армию.

Это не то. Унижения и оскорбления от Зубовых были для Павла особенно мучительны. Императрица Екатерина создала-таки себе славу, ставшую ее мощным оружием, силой, как тот военный корабль, который назывался «Слава Екатерины» (отметим попутно, что императрица попросила Потемкина его переименовать, чтобы турки, если захватят корабль, не радовались обладанию славой Екатерины). С 08:00 до 11:00 Екатерина принимала высокопоставленных чиновников и статс-секретарей.

За картину художник получил лишь звание «назначенного» в академики, а не академика, как надеялись члены державинско-львовского кружка. В Петергофе их сразу же разлучили, уже навсегда. Не говорите ей умных речей – она не будет вас слушать. Тут же полковой поп привел солдат и офицеров к присяге и во главе со своим командиром графом Разумовским измайловцы двинулись вслед за коляской к казармам Семеновского полка, откуда уже бежали обрадованные нежданной встречей с «матушкой» семеновцы.

13 января 1791 года она писала Гримму, что там неизбежно появится Цезарь и «усмирит вертеп», а 22 апреля, не без остроумия и проницательности, добавляла: «Знаете ли, что будет во Франции, если удастся сделать из нее республику. Они были абсолютно несхожие люди и говорили на разных, непонятных друг другу языках. По поводу выхода в академической типографии пьесы Княжнина «Вадим» на сюжет из новгородской «республиканской» истории она устроила головомойку президенту Академии наук княгине Дашковой, которая, как и императрица, не читала пьесы до печатного станка. В полумраке парка видна пристань со сфинксами, в озере плавают лебеди.

Выходец из смоленских дворян, Потемкин родился в 1739 году (следовательно, был моложе Екатерины на десять лет), рано покинул отчий дом, некоторое время учился в Московском университете, но потом бросил храм наук и пошел служить Марсу в Конную гвардию и в числе других отличился в дни екатерининской революции. Нечто похожее происходило и с острой проблемой крепостничества. И тут уж Екатерина в выражениях не стеснялась: ее недруги сплошь «сволочи», «мерзавцы», «негодяи» и «скоты».

Екатерина в письмах Иосифу II, которого активно пыталась втянуть в эту историю, рассказывает, как все осуществится «на местности». Повинную тебе принес и разыскивать нечего. Мы теперь благополучны.

С годами она все с меньшим и меньшим юмором относилась к собственной особе, покровительствуя всякому, как она называла, «екатеринофильству» и стала падка на лесть, даже самую пошлую и грубую. Кроме того, мы строим и садим, мы благотворительны, веселонравны, честны и мягкосердечны». Матушка, Его нет на свете. Это косвенно подтверждало слухи о намерении императрицы завещать престол «мимо» нелюбимого сына прямо внуку, ставшему теперь главой собственной семьи, полноправным мужчиной. Действительно, с 30 июня он прихворнул – сказалось нервное потрясение.

Разгул пугачевщины в 1773-1775 годах показал, что свобода понимается огромными массами народа не как равенство, порядок и ответственность, а как кровавая анархия с изуверствами, надругательствами над беззащитными стариками, женщинами и младенцами, разорением храмов и грабежом мирных сел и городов, разбоем на всех дорогах. – Е. А. ) Она была, да и теперь остается тем, что часто нравится и привязывает к себе более, чем красотой. Я бы желала, чтобы этот принц, возвратившись домой, сказал: Русские так же вежливы, как и победоносны (Салтыков был тем самым полководцем, который победил Фридриха II в знаменитом сражении при Кунерсдорфе в 1759 году.

Так писала она Гримму в июле 1791 года. Отказывалась она поддерживать русских «землепроходцев» Америки и в ответе на прошение купца Ивана Голикова о предоставлении его компании «пособия» для успешной торговли с «дикими народами» Северной Америки не без остроумия писала: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные (то есть южные. Правда, долго не было главного исполнителя. После его смерти стараниями его вдовы в 1924 году поступает в галерею5. И тогда, как и сейчас, существовало множество людей, взявших за основу своей жизни банальный, но правильный лозунг «Книга – источник знаний» и прочитавших во много раз больше книг, чем Екатерина.

Императрица очень любила природу, деревню. К этому времени относится и адресованная Потемкину «Чистосердечная исповедь», которая завершается уверениями в любви и верности. Самой Австрии также было невыгодно иметь соседом Россию и ее сателлитов. То ли дело Петербург – «эта чопорница, моя столица. » И специальной Комиссии о каменном строении А. В. Квасова была дана полная воля и неограниченные средства. Неслучайно в 1777 году, думая о будущем новорожденного внука Александра, Екатерина шутливо «шепчет» на ухо его феям: «Природы, милостивые государыни, запасите природы».

Он очень умен и весел, он знает, что генерал-фельдмаршал граф Салтыков также бывает весел и любезен, когда захочет Постарайтесь, чтоб принц не скучал. «Хочу повиновения законам, но не рабов хочу общей цели – сделать счастливыми, но вовсе не своенравия, не чудачества, не жесткости, которые не совместны с нею». В начале же пути ей было страшно. Он вел себя по-детски капризно, наивно, не понимая ситуации, в которой оказался.

Она не упустила ничего, чтобы добиться в этом отношении успеха. Местный палач, который был не только костоломом, но и костоправом или, по-современному говоря, мануальным терапевтом, порекомендовал массировать плечо, натирая его слюной, а также носить корсет, с которым девочка не расставалась несколько лет. Но Екатерина ревниво следила за сыном, она всегда видела в нем соперника, к которому «льнет» народ, традиционно недовольный тем правителем, который в данный момент находится у власти. Новым «учеником» стал упомянутый выше неверный Мамонов, которому дано было прозвище «Красный кафтан». Вы разрушаете мое доброе мнение о Вас. О своем одиночестве она писала много лет спустя и принцу де Линю: «Мы, правители, пренесносные особы в обществе, когда я вхожу в комнату» и далее по тексту письма госпоже Жоффрен, написанному за двадцать лет до письма де Линю.

На это место назначили француза-республиканца Лагарпа. Свадьба, сыгранная осенью 1776 года, была для Екатерины радостным событием. Окружающие тщетно уговаривали князя Григория отступиться от «матушки»: показное его смирение, готовность подчиниться судьбе вдруг сменялись кутежами и дебошами, приступы глубокого сплина – бурными скандалами, причем императрица опасалась за себя – столь бешеным и непредсказуемым становилось подчас поведение отставного фаворита. Было бы ошибкой думать, что Екатерина привечала его по преимуществу за остроумные выходки. Работа давалась ей легко. «Здравый смысл, добрый порядок, совершенная тишина и гуманность», – вот что было написано на знамени Екатерины.

Но, Государыня, свершилась беда. Цесаревича многое нервировало и оскорбляло: гнусные слухи о его происхождении, многочисленные бесстыдные любовные истории матери, «ученики» которой зачастую были моложе его наконец, его выводили из себя постоянные унижения, которые он терпел от «ночных повелителей» матери. Сначала нужно было как можно скорее натурализоваться.

Естественно, она понимала уязвимость своей позиции, вот таким образом она часто говорила и писала о себе как о женщине «с душой республиканки», вынужденной быть самодержицей. Пошлите ему календарь». Об этом можно писать целые тома: так богата русская архитектура второй половины XVIII века зодчими, постройками идеями – не всегда оригинальными, но зато грандиозными и дорогими. Что делает твой кучер, когда ты сидишь в закрытой карете.

У Екатерины не было иллюзий на их счет («Лекарство от глупости еще не найдено, рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя»). Как я уже писал, беседовать с царицей было легко и приятно. У слободы Измайловского полка коляску окружили измайловцы, оглушительно крича здравицы «матушке». Екатерина вспоминала, что, очнувшись, она увидела себя в объятиях императрицы.

Крымское же ханство признавалось независимым от Османской империи (читай – зависимым от России). «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей.

Наградив ученого по достоинству, Екатерина со смехом выпроводила его восвояси. Екатерина особо подчеркивала в письмах Иосифу II, что новообразованные государства будут полностью независимы от России, хотя этому верится с трудом.

Ответствую: Как сможем. Дебют Екатерины-заговорщицы оказался крайне неудачным: Елизавета поправилась, сговор Бестужева и Екатерины был раскрыт и хотя следователям ничего не удалось раскопать о проектах старого канцлера и молодой предприимчивой дамы (Бестужев, к счастью для себя самого и Екатерины, успел уничтожить их переписку), дела обоих пошли как никогда плохо. В застывшем образе императрицы тут совсем мало жизни.

Их-то и начал придумывать и осуществлять Потемкин, благо за спиной стояли «матушка»-императрица и Россия, чьи людские и материальные ресурсы никем не были по-настоящему измерены и сосчитаны. Потом Екатерина подошла к Бретейлю и спросила, видел ли он когда-нибудь травлю зайца. Во многом благодаря Потемкину родился на свет так называемый «Греческий проект», согласно которому предстояло изгнать турок с Босфора и восстановить Греческую империю – Византию. Да и Екатерину невозможно равнять с ее предшественниками, особенно ближайшими. И этим достигают всего. Мало набожный в своих приемах, он не сумел приобрести доверия духовенства».

Посмертная изобразительная слава Екатерины началась лишь в 1860-х. Следом он шлет другую записку: «Я еще прошу меня, которой Вашей волею исполнал во всем, отпустить в чужие краи с теми, которыя я Вашему Величеству прежде просил и надеюсь на Ваше великодушие, что Вы меня не оставите без пропитания».

Екатерина оценила по достоинству милую грамматическую «ошибку», не без лести допущенную принцем де Линем: Catherine le Grand» – «Екатерина Великий», что звучало почти так же, как и «Петр Великий». Больше того, в 1791 году, на склоне лет она писала: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе». Слава, которую я люблю, часто всего менее разглашается, ею творится добро не для настоящего только времени, но и для времен будущих, от поколения к поколению до бесконечности. Екатерина была гордой и самолюбивой женщиной, с тем достоинством, которое бросалось в глаза при первой же встрече с нею.

Она могла так говорить ибо к этому времени во всю силу засверкал талант Потемкина. Все эти чувства вполне владели и Екатериной – человеком своего века. Она не пропускала ни одного скверного слуха, распускаемого о ней, как она выражалась, «политическими болтунами» и стремилась тотчас его нейтрализовать – либо через подставных лиц заявлением в европейских газетах, либо собственноручным письмом тем своим адресатам, в доброжелательной болтливости которых она не сомневалась.

Это было прямым и непосредственным продолжением курса предшественников Екатерины, не читавших ни Вольтера, ни Монтескье. Нужно было взять под контроль всю страну, нужно было думать о будущем. Сначала я думала, что привыкну, но что далее, то хуже Потом приехал некто богатырь» Это уже Потемкин, которому и была предназначена «Чистосердечная исповедь». Письма Екатерины к Потемкину – интересный памятник эпохи и человеческих отношений. Славная революция 28 июня была подготовлена не столько усилиями отважных Орловых, которые в дружеских застольях с гвардейскими офицерами вели пропаганду и агитацию в пользу Екатерины, а также раздавали по ротам деньги на чарку водки за здоровье государыни (чтоб помнили доброту «матушки»), сколько самим Петром III, который своей безумной политикой так восстановил против себя солдат и офицеров, что им были недовольны все и для мятежа нужна была только вспышка.

Ну, о вкусах не спорят – мы же не видели жену самого Бретейля. У них камердинеров нет.

Во-вторых, вчера при дворе зараз три свадьбы. Чуть позже она скажет Сегюру: «В глазах самых строгих к себе государей политика редко подчиняется нравственным законам, польза руководит их действиями». Он светит, как солнце и вокруг себя разливает сияние.

Старший – герцог Фридрих II – погиб на войне в 1702 году. Не отвечать же на письма считалось невозможным, оскорбительным и недостойным человека.

Я не говорила ни слова. Сама царица всего этого не видела и не знала, а если и знала, то чего не простишь любимому «дитяти» или «чернушке» – я уже совсем запутался, кто из них кто. Улыбка Екатерины – это нечто большее, чем просто улыбка согласно портретной традиции.

Конечно, людей заставляли за провинность выпивать не чудовищный кубок «Большого орла», а лишь стакан воды или читать целую главу «Телемахиды» Тредиаковского – наказание страшное, но для здоровья не смертельное. А как любила Екатерина русский язык. Потом она, конечно, привыкла к той высоте, на которую вознесла ее судьба, но и много лет спустя она говорила Потемкину: «Россия велика сама по себе, а я что ни делаю, подобно капле, падающей в море». «Бедная великая княгиня в отчаянии», «дела великой княгини плохи» – вот рефрен донесений иностранных дипломатов о Екатерине после падения Бестужева.

Екатерина была безусловной противницей крепостничества, но опять же – только в душе. Отражаясь в неподвижной глади прудов или тихих рек, дворянские особняки приветливо смотрели на мир, несли окрестностям гармонию, покой, демонстрируя, как человеческие сооружения могут быть продолжением природы.

Все остальное не так уж важно и благодарность «матушки», «хозяйки» за усердие «бати» в делах не знает границ: «Нет ласки, мой друг, которую бы я не хотела сказать Вам, Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека» (из письма 1789 года). Надо сказать, что у императрицы были непростые отношения с философией и наукой вообще. Мечтой всех было попасть на самый интимный – малый. В этом можно усомниться.

Под сенью дружеских штыков он в 1777 году взгромоздился на престол. А теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, аон (то есть Петр. «Портрет по самому своему стилю, по своему внутреннему содержанию был близок художественному сознанию людей 1820-х годов, когда и в литературе и в живописи ясно определилось реалистическое направление»11.

Екатерина его имела. С появлением Потемкина Орлов еще долго не уходил в тень, а если его и отпихивали подальше от «матушки», он колобродил где-то поблизости, заставляя Потемкина в досаде грызть ногти. Этот обелиск был поставлен в память победы графа Петра Александровича Румянцева над турками в Кагульском сражении (1770 год).

Этот портрет интересен своим камерным, «домашним» характером и императрица смотрит на нем как-то грустно и даже несколько удивленно. Вчера приехала я сюда (в Царское Село. Императрица как бы устремлена в будущее, к планам и преобразованиям.

Читая все это, невольно думаешь: «Жаль, что Вы не сидели на месте Николая Второго. При создании двух самых знаменитых образов императрицы на страницах художественных произведений – в «Капитанской дочке» и «Ночи перед Рождеством» – Пушкин и Гоголь используют даже одинаковые слова: у русской царицы голубые глаза и легкая улыбка, так умевшая покорять все вокруг. Словом, это Пирр, царь Эпирский. В ней было сказано прямо, что при попытке освободить Ивана они обязаны «арестанта умертвить, а живого его никому в руки не отдавать». Роль была проста: народ, возмущенный правлением Петра III, позвал ее – и она пришла.

Ее вера в силу разума, просвещения была огромна. Она осуществляла их в едином ключе, с одной генеральной идеей – максимально способствовать развитию и совершенствованию того «регулярного» государства, основы которого заложил еще Петр Великий. Каноническим можно назвать портрет императрицы в профиль, созданный Федором Рокотовым (1735 (. ) –1808) вскоре после ее коронации, в 1763 году: именно этот ее образ является одним из наиболее известных. Она сразу же отказалась от попыток провести в стране малейшие политические реформы.

– Е. А. ). Стало быть, неурожая на людей не бывает их всегда многое множество». По сути, Львов и предложил «программу» этого полотна. В «Чистосердечной исповеди» Потемкину Екатерина писала об Орлове: «Сей бы век остался, есть ли бы сам не скучал. В жизнь мою я не приписывала славы делам, о которых было много крику. На следующий день я действительно задала матери несколько вопросов и она меня выбранила. «Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – так, по словам княгини Дашковой, недвусмысленно выразилась как-то Екатерина.

Белый человек, житель Севера, должен господствовать над Югом, Востоком и всем миром. Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. В другом письме она отмечала, что Потемкин «чертовски забавен». Она хотела выбрать самых-самых красивых, которых надлежало, как бы сказали в нынешний железный век, «этапировать» в северную столицу. Утром она объяснила придворным причину своего спокойствия: «Если опасность, то ничем не помогу, а только помешаю, а если нужно думать о спасении, то вы меня, конечно, уведомите».

Недоносительство – преступление в России серьезное, Пассека арестовали и посадили в холодную на полковом дворе. Нет, Петр III не был ни безумцем, ни глупцом, ни злодеем и не пролил ничьей крови.

Строились фабрики, заводы, верфи, сажались леса. Она была в восторге от молодого кавалергарда, прекрасного, как Иосиф. Он был необычайно учтив и любезен и весь вечер говорил только с Фике. Франция стремительно покатилась к террору и гражданской войне. Другой «чернушка» Валериан Зубов убедил ранее столь здравомыслящую императрицу отправить его во главе армии в фантастический и абсолютно бесперспективный поход в Индию и положил бессчетное количество русских солдат при штурмах прикаспийских крепостей. До Индии он, естественно, не добрался.

Ни Англия, ни Франция, ни другие государства имевшие свои имперские интересы на Босфоре, ни при каких обстоятельствах не допустили бы резкого одностороннего усиления России в этом районе. Но будьте убеждены, что я не сыграю спокойной и слабой роли шведского короля и что я буду царствовать или погибну». Но не только в этом проявлялась немецкая педантичность государыни. При выезде на Невский проспект императрицу приветствовала в полном составе конная гвардия, блистающая латами и оружием, с развернутым знаменем. Ревниво и пристрастно вела Екатерина «счет» и в европейском и в мировом масштабе, размышляя о своих преимуществах перед Марией-Терезией и мечтая затмить роскошную славу Людовика XIV.

Через неделю Екатерина отправляет Потемкину курьера с рассказом неизвестно о котором из братьев (думаю, что о Платоне): «Мне очень приятно, мой друг, что вы довольны мною и маленьким новичком это довольно милое дитя: не глуп имеет доброе сердце и, надеюсь, не избалуется. Вот и здесь Екатерина решилась: всеевропейский шум от известия о прививке русской царицы стоил риска заболеть оспой. Неизгладимое впечатление на Екатерину произвели «Письма мадам Севинье» – эмоциональные, яркие и остроумные признания образованной французской аристократки XVII века.

Из тех же намерений она исходила и в социальной политике. На его утвердительный ответ она заметила: «Вы должны признать, что нечто подобное происходит со мною, так как меня всюду преследуют и загоняют, несмотря на все мое старание избежать разговоров, которые не всегда имеют в основе здравый смысл и честность убеждений». С одной стороны, она много говорила о пользе знаний и наук, без колебаний предала себя в руки известного врача барона Димсдаля, сделавшего императрице и наследнику осенью 1768 года прививки оспы, а с другой стороны, она считала всех врачей шарлатанами и являлась автором бессмертного афоризма «Доктора – все дураки». Не знаю, что теперь начать. Кичась своей удачей и прелестью своего положения императрица, однако, как-то призналась Бретейлю, что ее жизнь полна тревоги: «у нее кругом идет голова от сознания, что она императрица, тем не менее, она смущена и взволнована». Наиболее емко Екатерина сформулировала мысль об этом в инструкции новому генерал-прокурору князю А. Вяземскому в 1764 году: «Абсолютно надейтеся на Бога и на меня, а я, видя Ваше угодное мне поведение, Вас не выдам». Вы мне скажете: Как же теперь быть.

Никто особенно не печалился, если ребенок (тем более девочка) – как правило, один из многих в семье, – тяжко болел или умирал: «Бог дал – Бог взял». Дни и часы приема каждого должностного лица были постоянными. Тонкие сжатые губы усиливают это впечатление. О том, что «льстя ее любви к славе», можно сбить императрицу с толку, писал и граф Сегюр. Без штанов он принимал и послов и придворных и знатных иностранцев.

Однако на написанном Торелли портрете в русском платье она кажется абсолютно серьезной (даже без улыбки) и производит скорее не слишком благоприятное впечатление. Таким образом, все определено и каждый день походит на вчерашний. Мы были пьяны и он тоже. Что в этом толку. Всеми делами теперь заправлял Платон Зубов. Мечты юноши подогревал граф Никита Панин, с которым Павел горячо обсуждал свои проекты.

Вот таким образом он и сделал ставку на Екатерину, увидев в ней сильную личность. Она скорее красива, чем дурна, но увлечься ею нельзя».

Она же писала, что ненавидит фонтаны, которые «мучают» воду, делают ее неестественной. Дело матери было выдать меня замуж». «Комплекс провинциалки» отражается в кокетливой шутке, обращенной к Сегюру во время путешествия на Юг: «Парижские красавицы, модники и ученые теперь глубоко сожалеют о вас, что вы принуждены путешествовать по стране медведей, между варварами с какой-то скучной царицей». Петр окончательно отвернулся от жены избегая ее, как чумную. Конечно, она понимала, что Орлов сделан из другого, чем она, теста.

Сам же император пребывал в полном благодушии. Лицо его само по себе довольно кроткое, но когда, сидя за столом, он смотрит рассеянно на окружающих и занят в то же время какою-нибудь неприятною мыслию, склонит голову на руку, подперев ею нижнюю челюсть и в этой позе не перестает смотреть своим единственным глазом на все окружающее, тогда сжатая нижняя часть его лица придает ему отвратительное, звериное выражение». На экслибрисе, выполненном Анной Остроумовой-Лебедевой (1871–1955) для Сергея Казнакова, Екатерина (угадывается лишь ее силуэт) изображена с одним из своих фаворитов лунной ночью в Камероновой галерее Царскосельского парка.

В резолюции на донесение А. Р. Воронцова по этому поводу Екатерина указывает четыре способа «работы с автором»: «1. «Греческий проект», возникший из общей идеи изгнания турок с Босфора, постепенно оброс конкретными геополитическими деталями. Она не уточняет, где должна быть «настоящая столица», – это дело ее преемников, но, вспоминая тут же недавнюю войну со Швецией, когда возникла реальная угроза захвата противником Петербурга, говорит об опасности расположения столицы на границе империи и необходимости передвинуть ее в направлении общего имперского движения на Юг. При этом она любила порассуждать о «философском поведении», правилам которого всю жизнь старалась следовать. На престоле Дакии должна была обосноваться новая династия.

Именно в личной доверительной беседе Екатерина познавала и покоряла людей. По утрам она упорно писала свой «Кодекс Екатерины» И, надо сказать по справедливости, многое ей на этом поприще удалось. А Иоганна-Елизавета сообщала мужу: «Наша дочь стяжала полное одобрение императрица ласкает, великий князь любит ее». Пропадаем, надо действовать. » Григорий Орлов из дела был выключен – он спаивал своего соглядатая Перфильева, вот таким образом «штаб революции» составили его младшие братья: Алексей по кличке Алехан и Федор. Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами».

Кроме того, нужно было смотреть, чтобы наследник достойно вел себя в церкви, «остерегался от всего же неприличного в деле и слове, от шалостей над служащими при столе, а именно от залития платей и лиц подобных тому неистовых издеваний». По замыслу Потемкина центром нового края должна была стать роскошная, не уступающая Петербургу столица – Екатеринослав на Днепре (ныне Днепропетровск) с огромным – выше ватиканского Святого Петра – собором, театром, университетом, музеями, биржей, оранжереями, садами и парками. С тех пор русское дворянство молилось на «матушку-царицу». Свыше 570 нарядно – подчас весьма экзотично – одетых людей, приехавших в Москву со всех необъятных концов страны, представляли собой яркое зрелище: ведь со времен Земских соборов XVII века в столице не собиралась вся «Земля», Россия.

В 1766 году императрица послала секретный указ генерал-губернатору Москвы, в котором сообщала, что «некто именем князь Александр Васильевич Хованской не пропускает случай, чтоб все мои учреждения и всех моих поступков не толковать злодейской дерзостию и дать им вид совсем моим намерениям противный». На одну из них – измену – указывает Екатерина в «Исповеди».

Сам же Григорий Александрович не уступал Екатерине и открыто возил с собой небольшой гарем из смазливых девиц и чужих жен, без боязни писавших своему «милюшечке Гришатке» призывные записочки. Россия, победив турок, шведов и поляков, наслаждалась миром. Эта слава иной раз производится одним словом или одною буквою, прибавленною или опущенною. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек». Эту же тему она развивала и потом – в своих мемуарах: «Я очень бы любила своего нового супруга, если бы только он захотел или мог быть любезным по закалу, какой имело мое сердце, оно принадлежало бы всецело и без оговорок мужу, который любил бы только меня и с которым я не опасалась бы обид, каким подвергалась с данным супругом я всегда смотрела на ревность, сомнение и недоверие и на все, что из них следует, как на величайшее несчастье и была всегда убеждена, что от мужа зависит быть любимым своей женой, если у последней доброе сердце и мягкий нрав услужливость и хорошее обращение мужа покорят ее сердце». С первой задачей все было ясно – она оказалась неразрешимой. Екатерина искала покоя, так как решила окончательно и бесповоротно: вместе не быть. Говоря о «просвещенном абсолютизме» или его «человеческом лице», не следует думать, что в эти термины вложены сарказм или ирония.

Может быть, видя своего мужа-императора среди оркестрантов, она, вспомнив последние слова римского императора Нерона, подумала: «Какой музыкант пропадает. » После спектакля Екатерина вернулась в Петергоф. И тут Петр сник и прекратил всякие попытки бороться. Наиболее ярко, может быть, даже слишком художественно, описал нам Потемкина принц де Линь, видевший его под осажденным Очаковом: «Я вижу здесь предводителя армии, который кажется ленив, но в беспрестанной работе, которому колени служат письменным столом, а пальцы гребнем он все лежит, но не спит ни днем, ни ночью Он тревожится перед опасностью и беззаботен, когда она наступает, он скучает во время увеселений, несчастлив от избытка счастья, пресыщен всем, скоро разочаровывается, мрачен и непостоянен, это важный философ, это ловкий министр, это десятилетнее дитя Одной рукою он манит к себе женщин, которые ему нравятся, другою творит крестное знамение».

– Е. А. ), которую в том наставляла великая нужда и потребность». Другого мнения о Екатерине был английский дипломат граф Джон Бекинхэм. Жизнь меняется, нужно учитывать перемены в нравах и сознании и «не следует оставаться глухим к общему крику народа» И далее высказана мысль, делающая честь изощренности и тонкости ее ума политика: «Парламенты – это великий рычаг, могущий принести огромную пользу, когда умеют направлять его и мудро распорядиться его действиями.

Екатерина писала Вольтеру осенью 1772 года, что мечтает только о взаимном покое. На эту же «скамью» можно было бы посадить еще десятка полтора, если не больше, знаменитостей.

Граф Сегюр, гуляя в Крыму, вдруг столкнулся с проявлением крепостничества самым неожиданным образом. – Это единственное средство добиться у нее чего бы то ни было. В апреле этого года Екатерина «отпраздновала» за рабочим столом болезненное для каждой женщины пятидесятилетие. Эти записки можно смело назвать политическими мечтаниями человека, начитавшегося прекрасных книг, далекого от реальной политики, но исполненного глубочайшего желания творить на троне добро и одно только добро, уничтожить в России деспотизм, освободить крепостных от неволи и т. д. «Liberte, ame de tout, sans vous tout est mort. » – «Свобода, ты душа всего, без тебя все мертво. » – так начинается одна из заметок.

В декабре того же года она просила Гримма достать для Ланского работу художника Греза и обещала, что тот будет опять «прыгать, как коза и цвет лица его, всегда прекрасный, оживится еще больше, а из глаз и без того подобных двум факелам, посыплются искры». Всякий кричит или молчит сообразно своей выгоде.

Екатерина часто заявляла о своей нетерпимости ко всякой форме насилия. И еще один рефрен: «Не опасайся, не забуду тебя», – в том смысле, что врагам его не верит, кредит его надежен и за будущее он может быть спокоен. Вырваться из пьяных объятий «героев революции 28 июня» было непросто – императрица и «герои» были теперь тесно связаны общей судьбой, к тому же гвардейцы впервые после 1741 года снова почувствовали свою силу, право возводить и свергать царей. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни.

Нравиться великому князю. Что же случилось с Екатериной. Она живет при дворе и пользуется чрезвычайным почетом.

Здесь без вас пусто, лучшего удовольствия мне, а Царскому Селу – украшения, не достает, когда вас в оном нет». Насколько она успела уже обрусеть, показывает ее поступок с камердинером Шкуриным. Обратимся теперь снова к Екатерине. Это была «обратная сторона» нежной Фике, та эгоистичная расчетливость из которой всегда произрастает честолюбие. Народ был уже весело возбужден: кабатчики бесплатно, без единого слова возражения выдавали всем желающим, «прямым сынам Отечества», горячительное.

Более того, все были убеждены, что юные фавориты, попадавшие в спальню «матушки», проходили придирчивую проверку у самого светлейшего князя Таврического – таков был последний титул Потемкина. Позже, в 1776 году, в письме невесте своего сына принцессе Вюртембергской Софии Доротее (будущей императрице Марии Федоровне) Екатерина II так сформулировала свою «доктрину ассимиляции»: меняя отечество, нужно быть благодарной новой родине, которая предпочла избранницу другим кандидаткам.

Екатерина была сама талантлива, трудолюбива и прекрасно осознавала свои достоинства. Помилуй, хоть для брата (то есть фаворита Григория. Намерения Екатерины очень не понравились Потемкину, считавшему, что «мать заблажила», забыв о деле. При Екатерине все было по-другому. Стоило человеку только переступить порог Эрмитажа, как он попадал в иной, непривычный мир, царство прекрасного: картин, книг, скульптуры, музыки и пения, дружества, равенства и доброты.

Принцесса смутилась и хотела уйти, но король удержал ее. Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра III. И Екатерина не вышла из него чистой. Здесь отчетливо видна довольно распространенная в прошлом (да и ныне) европоцентристская идея о том, что только европейцы – жители Севера – способны создавать цивилизацию, культуру и их движение на Юг, в края, заселенные скопищами «диких» азиатских, африканских народов, естественно, закономерно и неизбежно.

Но не только в этом. Иосиф хорошо понимал суть проблемы, он смотрел на нее как один из членов обширного, но недружного, завистливого сообщества европейских держав. В этой атмосфере и жила семья будущей Екатерины. Читала Екатерина много и сначала без разбора.

Многочисленные портреты Эриксена отличают плоскостной характер и слабая выразительность. В цитированном выше письме о мнимом неурожае на людей она раскрывает суть того, что считает важнейшим в работе с «кадрами»: «Нужно только их заставить делать, что нужно и, как скоро есть такой двигатель, все пойдет прекрасно. Это было весьма благопристойное времяпрепровождение – никаких пьяных разгулов в стиле «Всепьянейшего собора» Петра Великого или пошлых шутовских драк времен Анны Иоанновны. Она не отличается умом, а что касается наружности, то она ниже всякой критики. «Мои солдаты идут на варваров, как на свадьбу», – так примерно она описывала своим приятелям тяжелейшую войну с турками. Спектакль прервали. Английский посланник Кейт, глядя на Петра III, не выдержал и как-то сказал графине Брюс: «Послушайте, да ведь ваш император совсем сумасшедший не будучи безумным, нельзя поступать так, как он поступает».

Датский король не приехал, но искушение пустить пыль в глаза иностранцам (как это принято у нас) вошло в плоть и кровь императрицы. Муж ее долгие годы оставался великовозрастным дитятей. В том же письме Екатерина сообщала адресату: «Вы говорите, что, судя по лицу императрица все та же. Она полагала, что с прежним абсолютизмом во Франции покончено, что нужно признать существование парламента, дать определенные свободы гражданам, одним словом, жить в новой Франции. Тут уже совокупляется или совокуплена есть власть самодержавная и родительская.

С точки зрения династического интереса здесь нет ни цинизма, ни грубого вмешательства в интимную сферу человеческих отношений, а есть только государственные целесообразность и необходимость. Ему помогал Жан Батист Мишель Валлен-Деламот, который начал свою карьеру творческой победой над знаменитым Растрелли и построил Гостиный двор в стиле классицизма, а не барокко, как хотел главный зодчий елизаветинской эпохи. – Е. А. ) их, чтоб попечение имели о принадлежащей им собаке, птице, белке или ином животном и оным доставляли выгоды свои и даже до цветов в горшках, поливая оные Ложь и обман запрещать надлежит как детям самим, так и окружающим их, даже и в шутках не употреблять, но отвращать их от лжи Ложь представлять им как дело бесчестное и влекущее за собою презрение и недоверие всех людей Отделять от воспитания разговоры, рассказы и слухи, умаляющие любовь к добру и добродетели или умножающие пороки Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому чего не хочешь, чтоб тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательности ко всем людям, в ласковом и снисходительном обхождении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и благородном сердце, в истреблении горячего сердца, пустого опасения, боязливости, подозрения». Там императрицу уже ждало все «государство» – Сенат, Синод, высшие чиновники, придворные, чтобы присягнуть на верность своей новой государыне.

Когда Екатерина приехала к нему, Орлов уже никого не узнавал. Она долго искала невесту своему наследнику, перебирая все европейские коронованные семейства и знатные фамилии. В нас бездна остроумия, хотя мы никогда не гоняемся за остроумием, мы мастерски рассказываем и обладаем редкой веселостью, наконец, мы – сама привлекательность, честность, любезность и ум, словом, мы себя лицом в грязь не ударим». Сначала она числилась в собрании Д. А. Бенкендорфа (до 1900), туда поступила из коллекции А. М. и М. В. Муромцевых (до 1870)2, а затем перешла к известному собирателю Павлу Ивановичу Харитоненко.

Впечатления же от концепций самого Дидро у нее были самые неблагоприятные. В 22:00 или 23:00 императрица заканчивала день и отходила ко сну. Она была готова к своей революции и только ждала известий от Орловых. И вот в тот день, 12 октября, она смотрела вместе со всем двором пьесу Мольера. Все это мешало их сближению.

В ней предписывалось всемерно препятствовать играм и шуткам Петра с лакеями, служителями, «притаскиванию всяких бездельных вещей». В отношениях Екатерины и Потемкина много неясного. Это полотно было создано в 1889-м к 125-летию академии. На ее голове вместо императорской короны – лавровый венец. Он возвел здание Академии художеств на Неве.

И глядя на императрицу, спокойный и расчетливый Иосиф II сказал в Севастополе французскому послу: «Я сделал, что мог, но вы сами видите: государыня увлекается». Потом наступало затишье и стороны состязались в великодушии: она дарила ему Мраморный дворец у Невы, а он отдаривался огромным алмазом Надир-шаха известным ныне как «Орлов» – ценнейшее сокровище России А затем снова начинались какие-то эпатирующие общество и двор выходки Орлова. Далее он рассказывал о горячем споре, который тут же на приеме вел с императрицей бывший «пьянее вина» А. П. Бестужев-Рюмин, возвращенный ею из ссылки.

Именно он наряду с итальянцем Стефано Торелли (1712–1780) создавал официальный, канонический образ императрицы. – Е. А. ), не можно ли ему пенсион дать и скажите мне ответ». Но получилось иначе. При этом она не была завзятой монархисткой.

От этого признания так и веет сухим рационализмом, весьма необычным в столь юном возрасте. – Е. А. ). Она никогда не путала законопослушный и ответственный народ с толпой, разнузданной чернью и считала, что, пройдя неизбежный этап самоистребления, господства «духа разнузданности», Франция вернется к идее монархии. В русской исторической живописи того времени образ великой императрицы XVIII века, по всей видимости, впервые появляется на сугубо ученической картине польского художника Ивана Миодушевского, учившегося в Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге.

И в этом она стала великим реформатором. 5 декабря 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Но нет. Практика затыкания ртов при ней была самая разнообразная. С первого и до последнего дня царствования слава ее, Екатерины и слава России составляли неразрывное единство. Не буду тратить бумагу, перечисляя титулы, ордена и звания, а также количество денег, поместий и домов, полученных Орловым исключительно за свою верность и мужскую красоту, – перечень этот бесконечен (между прочим, среди пожалований были Гатчина и Ропша).

Лицо модели написано обобщённо и условно, возраст смягчён. Это пожелание Екатерина преобразила в формулу: «1. Конечно, политика – дело непростое и довольно грязное.

А в остальном Екатерина считала науку, философию вполне бесполезными. Это не голштинские или ангальт-цербстские герцоги и князья, а Романовы. Его жизненный путь до 1773-1774 годов полон неясных зигзагов и поворотов, за которыми он часто скрывается от нас.

Эпистолярная форма литературных произведений была одной из самых распространенных. Десятки тысяч крестьян сгонялись на сооружение крепостей, каналов, набережных. Она имела друзей.

Двойственное впечатление от персоны светлейшего оставалось у многих. Может быть, тогда в России не произошло бы трагедии 1917 года». Это решение надолго определило композиционную традицию екатерининских монументов империи: таков памятник ей в Одессе (1900), таков же – в Екатеринодаре, как назывался современный Краснодар (1907, проект все того же Микешина). К моменту рождения принцессы Софии (или, по-домашнему, Фике), отец ее командовал расквартированным в Штеттине (ныне Щецин, Польша) прусским полком, был генералом, а позже – в немалой степени благодаря брачным успехам своей дочери – стал, согласно указу Фридриха II, фельдмаршалом и губернатором.

6 июля Алехан прислал императрице еще два письма. «Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас. » – таковы были исторические слова, которыми Алексей Орлов рано утром 28 июня приветствовал в Монплезире внезапно разбуженную Екатерину. «Философы – престранный народ, – писала она Гримму в разгар тесных отношений с Дидро и Вольтером, – они, мне кажется, на свет родятся для того, чтобы объяснить то, что и без них довольно понятно, что людям кажется несомненным как дважды два четыре, они затемняют и заставляют в том сомневаться». Эта «вечерняя» Екатерина Серебряного века завершает галерею ее художественных образов, созданных в старой России.

Необычайно талантливы были и другие архитекторы Екатерины: Антонио Ринальди с его Китайским дворцом и Катальной горкой в Ораниенбауме, а также дворцом в Гатчине и Мраморным дворцом в Петербурге, Иван Старов с его Таврическим дворцом (1783-1789) и Троицким собором Александро-Невской лавры, Николай Львов – создатель здания Главного почтамта. Всяк знает, на что может рассчитывать и не тревожится по-пустому». Когда сомневаешься в истине, то лучше ничего не делать, чем делать дурно». При этом милом послании Екатерина отправила фельдмаршалу изящную табакерку со своим портретом и с «просьбой ее носить ибо я ее к вам посылаю на память от доброго сердца». Или писать в защищение, а у двора, кажется, делать нечего. Но все же нужно признать, что Екатерина проявила мужество.

Читая сегодня «Наставление о воспитании внуков», написанное Екатериной весной 1783 года, поражаешься ее глубокому знанию психологии ребенка, целенаправленному стремлению императрицы-педагога вложить в детей здоровые, гуманные, вечные начала. Письмо Орлова от 2 июля, то есть еще за четыре дня до убийства, более чем откровенно и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. В 1761 году она писала о России: «Слава ее делает меня славною». Нельзя сказать, что Павел бездельничал, но с годами его желания глохли, он все глубже и глубже погружался в пучину мелких и мелочных военно-хозяйственных дел своего гатчинского «удела» (подаренного ему после смерти Григория Орлова), который стал для него отечеством, домом и островом спасения от враждебного мира, которым окружила его мать. Признаться, странный вкус.

Да и первенца у нее отняли и она впервые увидела его лишь через сорок дней. В 1776 году Наталья умерла при неудачных родах. Когда он наконец уходил, самая скучная книга казалась ей приятным развлечением. К чему ведут эти мрачные мысли.

«Я работаю как лошадь», – писала в 1788 году императрица. Ведь для родителей дети тогда не были, как ныне, бесценными сокровищами. Как истинная женщина, она знала толк в одежде и украшениях, не раз и не два одевалась к придворному балу так, что сама императрица – модница с тонким вкусом – скрежетала от зависти зубами. Подумайте, ведь вам не в чем упрекнуть себя». Кто знает князя, тот понимает, что это, с его стороны, только знак доверия».

Есть семьи, где я знаю уже пятое и шестое поколение. Один отличался отвагою ума, другой – мягким благоразумием, а Ваша покорнейшая услужница следовала между ними укороченным скоком (коротким галопом) и ото всего этого дела великой важности принимали какую-то мягкость и изящество. Рождение Павла вызвало огромную радость при дворе. Вот что пишет о последнем временщике Екатерины современник: «По мере утраты государыней ее силы, деятельности, гения, он приобретал могущество, богатства.

Мать же, Иоганна-Елизавета, в четырнадцать лет выданная замуж за сорокадвухлетнего Христиана Августа, была особой легкомысленной, увлеченной интригами и «рассеянной жизнью». Как-то раз императрицу встревожила статья в одной из английских газет. Но Петр этого не сделал – отчасти потому, что сразу же оказался в изоляции: посылаемые им во все стороны гонцы не возвращались (либо их задерживали сторонники Екатерины, либо они сами перебегали к победительнице), вот таким образом император не мог понять, что все-таки происходит в Петербурге. Любопытна история, которая случилась в Эрмитажном театре осенью 1779 года. – восклицал король.

Она всегда принимает с ним тон и осанку императрицы. Признаюсь, что когда я теряла надежду на успех в первом пункте, я удваивала усилия, чтобы выполнить два последних мне казалось, что не раз успевала я во втором, а третий удался мне во всем своем объеме, без всякого ограничения каким-либо временем и, следовательно, я думаю, что довольно хорошо исполнила свою задачу». Двадцати четырех часов ей мало. Но не это главное.

Характеризуя его, Екатерина писала: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником». Из ее писем видно, что под «философским поведением» императрица понимала стоицизм, равнодушие к опасности искусство скрывать свои чувства, не дать «действовать страстям», пренебрежение к излишнему комфорту, авторитетам и своему здоровью – одним словом идеал Диогена. Это больше всего огорчало великую княгиню, такую общительную и открытую. Екатерина, узнав об этом, решительно воспротивилась подобной сделке: «Позволь сказать, что рожа жены его, какова ни есть, не стоит того, чтоб ты себя обременял таким человеком, который в короткое время тебе будет в тягость.

Везде императрица возвышается над зрителями и везде она не одна. Место было узко и дверь затворена, а оттого она не могла упасть на пол. Это нетерпимо. » Реакция сидевшей в ложе Екатерины была мгновенна и нелепа. Ей нужны только похвалы и комплименты. Но в конце 70-х годов Сиверс при разводе с женой повел себя весьма недостойно, силой отобрал у супруги детей, скандалил из-за имущества игнорировал третейского судью и даже увещевания самой Екатерины.

Он, «красивейший мужчина Севера», превратился в ребенка, пускающего слюни. И она очень всем понравилась.

Она не требовала от людей невозможного и не раз повторяла свою любимую пословицу: «Станем жить и дадим жить другим». Зато после можно было небрежно написать Гримму по поводу смерти Людовика XV в 1774 году: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство». Мы же попробуем ее прокомментировать. Около 1763 года по столице ходили упорные слухи о намерении Орлова и Екатерины сочетаться церковным браком. Кружок Львова был одним из центров интеллектуальной жизни Петербурга, там Боровиковский подружился с Левицким, Державиным и другими деятелями литературы и искусства, в чьей среде культивировался стиль «частной жизни» и зародился русский сентиментализм.

«Похоже ли это на Фике из Цербста. » – риторически вопрошает Бильбасов. Впрочем, был еще один вариант: предполагалось из азиатских владений Турции (на Кавказе и в Прикаспии) создать государство Албанию, трон которого тоже мог бы устроить Потемкина. Именно тогда Екатерина купила так понравившееся им обоим село Черная Грязь, ставшее Царицыном. Верьте мне: никому так не мила придворная жизнь, как республиканцам». «Надобно иметь и волчьи зубы и лисий хвост».

В жизни же все оказалось иначе, во много раз сложнее, противоречивее и подлее, чем об этом писали европейские мыслители – учителя Екатерины. Портрет кисти Боровиковского (известен в двух вариантах) показывает императрицу в сугубо «домашних» условиях – на обычной прогулке в Царскосельском парке, но при этом и он не лишен аллегоричности (фоном на одном из вариантов является Чесменская колонна, на втором – Кагульский обелиск). Это был голос императрицы, которая, склонившись ко мне, говорила тихо: Зачем грустить. Они ввели ее в высшее интеллектуальное общество Европы, прославили ее государственные дела, вызвали волну похвал в адрес «самой блестящей звезды Севера» – так назвал ее Вольтер.

Вконец отчаявшись, Екатерина прикинулась умирающей, духовник исповедовал ее Уловка удалась, аудиенция в виде беспротокольного допроса все-таки состоялась и Екатерина сумела, мобилизовав весь свой ум и всю волю, оправдаться перед высоким следователем, растопив сердце императрицы просьбой отправить ее в Германию к матери, если здесь, в России, ей абсолютно не доверяют и держат за преступницу. Некоторые авторы считают, что императрица родила Орлову, помимо всем известного графа Бобринского, еще двух сыновей и нескольких дочерей. Петру же нужна была не жена, а, как писала в тех же воспоминаниях Екатерина, «поверенная в его ребячествах». Турецкие потери были гигантскими, превосходство русской армии – подавляющим. Наконец показался Зимний дворец. На картине известного исторического живописца Валерия Якоби (1833–1902) показана церемония инаугурации Академии художеств в 1765 году.

Наша героиня, оказавшись в сказочной обстановке двора Елизаветы, с головой погрузилась в тот вечный праздник, который устроила себе и окружающим императрица. Это означало, что эмиссары Екатерины поспели в Кронштадт раньше, чем люди Петра. Между тем Екатерина видела в своем опыте адаптации в России непревзойденный образец для подражания и единственно возможный путь для приезжей молодой немки. Противоречие сие неразрешимо. Поначалу она пыталась образумить его лаской: «Господин Сиверс. Но царица выглядит здесь грузной и тяжеловесной, ее лицо – одутловатым и в целом оно производит скорее отталкивающее впечатление (это лишь в незначительной степени было скорректировано живописцем на другом парадном портрете Екатерины). Постепенно многим становится ясно, к чему ведет такая беззаветная любовь бабушки.

Александру предназначался иной удел. Елизавета полностью взяла заботу о нем на себя, не подпуская к мальчику даже родителей.

Все эти цифры нужно сложить и умножить минимум на семь – по приблизительному числу «учеников» Екатерины. Иосиф это выразил просто: «Для Вены, во всяком случае, безопаснее иметь соседей в чалмах, нежели в шляпах». Он любезен и охотник обогащаться сведениями. И тот и другой тоже были готовы поддержать Екатерину. Все это не могло не шокировать европейца. Что происходило внутри страны.

В ответ на предупреждения Фридриха II о честолюбивых намерениях Екатерины и заговоре в гвардии он писал: «Что касается Ваших забот о моей личной безопасности, то прошу Вас об этом не беспокоиться, солдаты зовут меня отцом, по их словам, они предпочитают повиноваться мужчине, а не женщине я гуляю один, пешком по улицам Петербурга ежели бы кто злоумышлял против меня, то давно исполнил бы свое намерение, но я делаю всем добро и уповаю во всем только на Бога, под его защитою мне нечего бояться». Впрочем, предоставим слово самой Екатерине, которая написала (вероятно, в 1774 году) «Чистосердечную исповедь» для Потемкина. Был огорчен болезнью Фике и великий князь, уже сдружившийся с нею. Романы нам наводят скуку и мы жадно беремся за Альгаротти и его товарищей.

В 1771 году она писала занявшему Керчь фельдмаршалу князю В. М. Долгорукову: «Приметна мне стала из писем ваших персональная ко мне любовь и привязанность и для того стала размышлять, чем бы я, при нынешнем случае, могла вам сделать с моей стороны приязнь». Люди опрокидывают, увечат, топчут друг друга и все хотят быть причастными к этой славе. В одном, пожалуй, ошибся наблюдатель – это бы несомненно вызвало нешуточный гнев Екатерины – нос ее считался совершенным. Екатерина II восседает на троне со скипетром в протянутой руке, мягкие черты лица делают ее профиль одухотворенным, а сама принятая ею поза скорее легкая, нежели тяжеловесная, – благодаря всему этому и создается ощущение некоего порыва, обращенности вперед, не вполне ожидаемое от парадного портрета. Вполоборота она повернулась к нам, оглядываясь на сопровождающего ее фаворита.

Баженовские Царицынский дворец и знаменитый Пашков дом на Моховой – несомненные шедевры. И победы пришли, но не сразу. С этой точки зрения, я полагаю, что письма, написанные к атеисту, не нанесли ущерба ни церкви, ни отечеству».

Имперская мечта опьяняла царицу. При первом выстреле из пушки все настораживаются, но только после второго выстрела полиция отходит в сторону и весь этот дикий народ кидается вперед в это мгновение он производил впечатление варваров и скотов. Она не слушала знакомых нам по начальным главам советов о любви к мужу, народу, доверенности к свекрови и во всем поступала наоборот. Заговор раскрыт.

Комиссия разработала перспективный план реконструкции центра столицы, суть которого состояла в перестройке улиц так, «чтоб все дома, в одной улице состоящие, одной сплошною фасадою и вышиною построены были». Нет. Фике училась тогда играть на клавесине у Арайи, регента итальянской капеллы императрицы это значит, вспоминала она, что когда Арайя приходил, «он играл, а я прыгала по комнате вечером крышка моего клавесина становилась нам очень полезной, так как мы клали матрацы на спинки диванов и на эти матрацы крышку клавесина и это служило нам горою, с которой мы катались». В одном из писем она писала Гримму: «О, как жестоко ошибаются, воображая, будто чье-либо достоинство страшит меня напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои и я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к тому малейшую способность». Судьбу ребенка решала, в конечном счете, его природная крепость. Задрожали и масоны, чьи занятия рационалистка-императрица всегда презирала и над «таинствами» которых беспощадно глумилась.

Стоило только молодой женщине наладить отношения с горничными, слугами или придворными дамами, как их немедленно отсылали от двора. Именно о нем Екатерина сказала сакраментальное: «Я делаю и государству немалую пользу, воспитывая молодых людей». Наконец, та же Анна Розина де Гаск написала семейный портрет Петра и Екатерины с мальчиком-пажом (в этой манере был исполнен и их парный портрет Гроотом): здесь статичность образов наследника российского престола и его супруги придает картине выхолощенный характер. Она легко прощала и никого не ненавидела.

Огромное значение в судьбе дворянства имела «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» изданная в 1785 году. Вероятно, узник такого ранга мог рассчитывать на лучшее содержание. Любопытно, что в приведенной цитате виден еще один, весьма забавный комплекс императрицы.

Что вы делаете. Судьба Александра стала и судьбой родившегося 27 апреля 1779 года Константина. Царствование Екатерины – не только время возведения парадных ансамблей.

Платон Зубов – двадцатидвухлетний шалопай – довольно быстро вошел в фавор к стареющей императрице и та стала писать о нем Потемкину как о своем «ученике-новичке». Этим человеком был прусский король Фридрих II. Все кричали «ура. », отовсюду бежал народ: это был не переворот, а триумфальное шествие, демонстрация победителей. А перспективы. Рассказы про разбойников или романы, которые мне были не по вкусу. Австрийский император Иосиф II, близко знакомый с Екатериной и Потемкиным, как-то сказал: «Он не только полезен ей, но и необходим».

Фигура Петра III драматична, ему не повезло с судьбой и – главное – со страной. А 14 июля того же года Екатерина писала Гримму, что «весьма скучного гражданина» Александра Васильчикова «заменил величайший, забавнейший и приятнейший чудак, какого только можно встретить в нынешнем железном веке». Именно такие чувства испытывала сама Екатерина. – Е. А. ), но он не сознается в этом, чтоб не казаться старым.

«Le terrible metier» – «Ужасное ремесло мое», – так напишет Екатерина в начале 1763 года своей корреспондентке, госпоже Жоффрен. Вот он, к радости императрицы, «прыгает козой», получив послание обожаемого Екатериной Бюффона, вот он срочно пополняет свое образование, чтобы быть в курсе ее увлечений. «Нужно делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят именно этого». Александр станет другим: закаленный, привыкший спать на свежем воздухе, в легкой одежде, этот юный спартанец будет бодро делить время между полезными физическими упражнениями и углубленными занятиями с умным, образованным воспитателем. Она упорно занималась филологическими и историческими изысканиями и пришла к выводам, в правоте которых не сомневалась: скандинавский бог Один – уроженец Дона, славянин скифы – тоже славяне ибо по внешности – красивы, по характеру – честны, человеколюбивы раньше славяне (читай – русские) жили по всей земле и топоним Гватемала – не что иное, как «гать малая» свои хваленые учреждения высокомерные англичане взяли прямо из Древней Руси и т. д. и т. п. Ну если уж она была такого мнения об англичанах, то что говорить об украинцах, поляках и прочих народах.

Но теперь было другое: трогательная юная парочка ей очень нравилась. Екатерина же, любящая Россию, на это никогда не пойдет, даже будучи в душе р-р-республиканкой (замечу попутно, что, по мнению Екатерины, республика – это умеренная монархия вроде английской, в которой власть дается и представителям сословий). К этому важнейшему событию ее готовили давно: она учила русский язык, но тщательнее всего зубрила наизусть Символ веры: «Верую в единого Бога – Отца, Вседержителя, Творца небу и земли» 28 июня 1744 года в Успенском соборе Московского Кремля, в присутствии императрицы, двора и высшего духовенства состоялась торжественная церемония. Первым делом Потемкин начал усиливать свою власть. – Просто автор плохо знаком с укладом домашней и придворной жизни мелких немецких князей, при дворах которых говорили на изящном французском языке».

Он превратился в настоящего военного и с наслаждением дышал воздухом казармы. Нельзя забывать еще одну особенность местности, где «производили сносных императриц»: Екатерина жила в наиболее развитой, протестантской части Германии. Плоха была та дама, у которой не было своего «амуру». Приказываю Вам в течение этой недели отправиться в Ваши губернии, чтобы успокоить кипение Ваших страстей и увольняю Вас от всякого ответа на это письмо». Наконец, в последние годы жизни Екатерину запечатлели Иоганн Баптист Лампи Старший (1751–1830) и Владимир Боровиковский (1757–1825), хотя у последнего есть и более ранний парадный портрет императрицы. В долгой истории русско-турецких войн еще не было столь блестящего для России мира.

Так императрица объясняла свой выбор вице-канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину. Портрет стал отечественным вариантом английского типа «портрет-прогулка»7. А после этого происходит, казалось бы, нелогичное: уже в 1776 году у Екатерины появляется статс-секретарь Петр Завадовский, который становится ее новым фаворитом. На полотнах же Пьетро деи Ротари (1707–1762) Екатерина, напротив, чрезвычайно неинтересна: это полная дама, умиротворенно и даже немного отрешенно взирающая на зрителя, хотя округлость лица делает ее образ довольно приятным. О нем как о смелом, разумном и деятельном унтер-офицере писала Екатерина в одном из писем Понятовскому.

Потом 78-летняя графиня Матюшкина, вчера танцевавшая на свадьбах. Вернемся на аудиенцию. Очень быстро Потемкин стал своеобразным вице-императором Юга империи. Не предлагайте ей ни сокровищ, ни флота Англии, она этого вовсе не желает. Впрочем, о его судьбе она тоже думала.

И сколько желавших одержать эту победу. Вот некоторые места из «Наставления»: «Запрещать и не допускать до того, чтобы их высочества учинили вред себе или жизнь имеющему, следовательно, бить или бранить при них не надлежит и их не допускать, чтоб били, щипали и бранили человека или тварь или какой вред или боль причиняли. Она была спокойна, когда однажды во время поездки на юг кони испугались и понесли ее карету под гору в другой раз Екатерина, к удивлению свиты, не вышла из своей каюты на палубу яхты, когда та ночью столкнулась с другим судном. Конечно, совсем не скорбь каждое утро гнала Екатерину в затемненный траурный зал – ведь мы знаем, что ее отношения с Елизаветой были весьма натянуты и что именно великая княгиня в письме к Уильямсу с нетерпением повторяла слова Понятовского: «Ох, эта колода. Через три недели мучений девочка «выздоровела»: «Когда меня стали одевать, – вспоминала Екатерина, – увидели, что я скорчилась за это время наподобие буквы Z: правое плечо стало выше левого, позвоночник шел зигзагом, а в левом боку образовалась впадина».

В мае 1773 года императрица с обидой говорила дипломату Дюрану, что Орлов в любви так же неразборчив, как в еде: калмычка, финка и самая изящная придворная дама в этом отношении для него безразличны – «такова его бурлацкая натура». Впечатление от петербургского монумента, а в большей степени от самой личности царицы превосходно выразил замечательный поэт Алексей Апухтин в стихотворении «Недостроенный памятник». Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного.

«Перед дворцом находится очень большая площадь, – описывал французский дипломат Корберон подобную кормежку уже при Екатерине II, – на которой может поместиться до 30 000 человек. «Необходимо, чтобы были обязаны вам, а не вашим любимцам». Это все великая женщина написала о себе сама. В семилетнем возрасте у нее открылся сильнейший кашель, жар и «колотье» в боку. Но дело было не только в инфантильности великого князя. Менялись и люди вокруг Екатерины.

Автором одного из первых был француз Луи Каравак (1684–1754), получивший известность как придворный портретист еще при Петре I. За долгие годы в России он перерисовал практически всех членов императорской фамилии, не стала исключением и юная Екатерина Алексеевна, которую художник изобразил в излюбленной манере – словно окутанной легкой дымкой. При всей их официальности портреты Левицкого (а существует несколько их вариантов и повторений) отличает создание образа мягкой, милостивой, ободряющей окружающих и в то же время уверенной в себе царицы и, кстати, улыбка, которую столь блистательно умел передать этот художник играет тут очень важную роль. Такие женщины больше всего боятся оскорбления или даже пренебрежения к себе.

Французская идея уединенного в тиши лесов здания, этакого храма размышлений, места дружественного – «без чинов» – общения, обратилась в России в идею роскошного дворца по соседству с царским домом – Зимним. Все эти знания в скором будущем пригодились ей в качестве источника успешного правления. Не допускать их высочеств до того, чтобы мучили или убивали невинных животных, как-то птиц, бабочек, мух, собак, кошек или иное или портили что умышленно, но поваживать (приучать. Екатерина не могла этого не понимать.

Другая же часть стала бы территориальной основой создания двух новых государств – собственно Византии со столицей в Константинополе, на троне которого будет сидеть Константин III (Константином I Великим был основатель Византийской империи, а Константином II Палеологом – последний византийский император, погибший при взятии Константинополя османами в 1453 году) и Дакии, которая должна была возникнуть на территории северочерноморских владений Турции (Молдавии, Валахии и Бессарабии). Но императрице было не до веселья. Говоря о своей терпимости к свободе выражения мыслей подданных, она широко практиковала перлюстрацию, сурово преследовала недовольных ее режимом.

Выход в открытое море также был перекрыт вооруженным кораблем. Когда в 1747 году умер отец Екатерины, то императрица послала придворную даму передать ей приказ: перестать плакать, так как князь Ангальт-Цербстский не был королем и «потеря невелика». Принцесса Фике (таково было ее домашнее прозвище) смотрит на зрителя внимательно и в то же время как бы высокомерно. Для обоих это была игра и никто из партнеров в ней не проигрывал. «Ничего подобного. Их медовый месяц пришелся на весну – лето 1775 года и они его провели под Москвой.

Конец 1780-х в портретной галерее Екатерины представлен ее портретом в дорожном костюме кисти бывшего крепостного, художника Михаила Шибанова (биографические сведения о нем крайне скудны), написанным во время ее знаменитого путешествия в Крым (1787).

Самой острой была проблема Петра III – будущего пожизненного узника и, соответственно, страдальца (пример Ивана Антоновича, который, по народной молве, пострадал за «истинную» православную веру, был у всех на устах). У нее нет своей минуты. Более того, она даже знала, как получить билет в бессмертие. Суетная погоня за славой была в ее крови с молодости, с тех времен, когда она воскликнула: «Царствовать или умереть. » В переписке с заграничными адресатами она безмерно хвастлива.

Немудрено, что крепостное право, с его системой отношений помещика-«отца» и крепостных – его «детей», воспринималось как начало, сдерживающее дикие страсти черни. Так императрица писала в 1787 году, так писала она и раньше и потом. Мы никогда не узнаем, о чем размышляла в это время Екатерина. Этими же штыками было вскоре подавлено восстание его новых подданных.

Иным был ее «новый ученик» Иван Корсаков, появившийся в 1778 году. Екатерина воспринимала себя не как просто вдову Петра III, а как члена династии Романовых. Переписка с философами многое дала Екатерине. Был Потемкин и среди ропшинских убийц, получил награды, а потом весьма неожиданно для многих был назначен помощником обер-прокурора Синода. Договориться с Петром было невозможно. Очень милы портреты работы Георга Кристофа Гроота (1716–1749), представлявшего Екатерину в разной обстановке, в частности на охоте. Сохранилась и записка Екатерины к Олсуфьеву за апрель 1763 года: «Алексей Васильевич.

«Великие дела всегда совершаются средствами не особенно большими». Но это пришло потом, в России, основы же такого мировосприятия были заложены в детстве, когда грохот барабанов на улице или развод на дворе замка заставляли мальчика бросать все занятия и жадно приникать к окну, чтобы насладиться созерцанием марширующих солдат. Впервые русские корабли вошли в Эгейское море и блокировали Дарданеллы. Потом обер-шенк Нарышкин, который был тогда камер-юнкер и его жена.

«Этот молодой человек, – пишет Екатерина Гримму в июне 1782 года, – при всем уме своем и уменьи держать себя, легко приходит в восторг при том же душа у него горячая».

Речь идет о Екатерине I. То же самое можно сказать о ее выражении «предки мои». В 1790 году в Эрмитаже было почти четыре тысячи картин, 38 тысяч книг и 20 тысяч гравюр и резных камней. Но не будем забывать, что рассказанное выше основано на мемуарах самой Екатерины. Все родственники получили повышения и награды, чин же генерал-аншефа или генерал-фельдмаршала с соответствующим содержанием был, почитай, у «Саши» в кармане.

Или уничтожить 4. И однако дела шли и шли большим ходом.

---