Гойя Старухи

У Гойи колдуют расхристанные старухи со сверлящим взором — те самые, что наводят ужас в нищих предместьях, мелькая в дверных проемах своих грязных лачуг. Говорят, одна из прислужниц герцогини, старуха, перепутала — или подложила нарочно — письмо или подарок с запиской и тем приблизила разрыв. Когда я дописывала про «Старух» и пересматривала биографическую справку в конце книги, я зацепилась неким особенным вниманием за одну из последних картин Гойи, очень контрастирующую со многими картинами других непростых периодов. Еще более ярким и насыщенным темно-алым обведены глаза старухи справа, будто безмолвные кровавые болезненные слезы усталости, отчаяния и бессилия прорываются из глаз.

Но скорее всего, старухи указывают на Гойю, как бы напоминая ему о старческой немощи и скорой смерти.

Страшилки от Франсиско Гойи: «Ведьмы и старухи» собраны вместе в Лондоне

Было бы крайним упрощением видеть в нем карикатуру ибо здесь все — самая жестокая правда. К счастью, живопись Гойи была перенесена на холст, отреставрирована и находится в Прадо. Итак, Мадрид был покинут. В ней не учитывается то обстоятельство, что у Гойи личные переживания всякий раз генерализовались до общих идей (вспомним Капричос. ), хотя, конечно, никогда не претворялись в систему абстрактных символов не учитывается разнохарактерность и разновременность росписей нижнего и верхнего этажей Quinta и все они объявляются мистико-фантастическими откровениями или видениями из-за порога смерти. Следующий шаг сделали в 1920-е годы испанцы – прежде всего Рамон дель Валье-Инклан, творец эстетики эсперпентизма (esperpento – пугало, страшилище), сказавший однажды, что эсперпенто выдумал именно Гойя.

Только что спрыгнувшая с ложа Олоферна (чуть видного справа), не прибрав еще своей растрепанной, смятой любовными ласками одежды, героиня взметнула меч над головой заснувшего ассирийского военачальника и сейчас ударит по ней (здесь возникает первое зрительно-смысловое соответствие ее и Сатурна – тот начал пожирать свою жертву с головы). На это указывал еще Агуилера в своей вышедшей в 1935 г. книге Черные картины Гойи. В 1793 году Гойю разбил паралич. Ведьмы присутствовали в качестве главных персонажей на его знаменитых гравюрах «Капричос».

Следующий шаг сделали в 1920-е годы испанцы – прежде всего Рамон дель Валье-Инклан, творец эстетики эсперпентизма (esperpento – пугало, страшилище), сказавший однажды, что эсперпенто выдумал именно Гойя. Это вторжение живописной иллюзии в живую реальность (и даже своеобразный бунт первой против второй. ) несомненно уже давно подготавливалось в гойевском искусстве. Уже отсюда следует (а содержание главных росписей зала – Собаки, Парок, Асмодея и т. п. - это полностью подтверждает), что незаконченный цикл верхнего этажа Quinta del Sordo создавался (хотя бы в главной своей части) как раз накануне этого бегства – в период гибели второй испанской революции, летом-осенью 1823 г. Напротив, ансамбль нижнего этажа (зал Сатурна и Юдифи) был без помех доведен до конца и, значит, создавался раньше.

Око видит, да зуб неймёт. Величие ансамбля нижнего этажа Quinta, в конце концов обеспечившее ему выход в масштабный мир монументальной живописи (кстати сказать, в отличие от верхнего цикла с его обильными историческими аллюзиями и, по существу, станковой формой. ), было обусловлено объективным величием положенных в его основу идей, пережитых не на уровне теоретизирующего сознания и не на уровне чисто личного самочувствия, но целостно и полно. Слуга тащит мужчину на помочах, в детском платье (Старый избалованный ребенок). Последние годы жизни в Испании Гойя посвятил росписям стен своей виллы «Дом глухого» («Quinta del Sordo») под Мадридом.

И если бы на изображении женщина «снимала» молодога человека в костюме «а-ля мод» — ради того, чтобы сделать его своим альфонсом — повода для смеха у старух бы не возникло. В 1802 г. Каэтана Альба умерла. Ему никто не давал покоя. Внутреннее пространство средневекового восточно-христианского храма, содержательно (в этическом и психологическом плане) формируемое живописью, можно уподобить мощному магнитному полю, а пришельца – частичке металла, которой это поле распоряжается, постепенно передвигая ее в точку некоего совершенного равновесия по продольной оси – к алтарю, по поперечной оси – под сень главного купола с изображением Пантократора, туда, где все силовые линии этого пространства и все устремленные в него взоры бдящих сил пересекаются и где возникает полное успокоение – тут душа пришельца оказывается одновременно и под всеобщей защитой и под всеобщим контролем. На одном листе, где изображены четверо несчастных бедняков, художник сделал надпись: «Не будите их, сон часто является единственным счастьем обездоленного». Вернее всего было бы считать его прямым олицетворением Старости как таковой, причем Старости злокозненной (как это у Гойи до сих пор и было), глумливой и заведомо враждебной живому бытию. Навязчивую мысль эту нужно было избыть и победить.

В поздней живописи Гойи – это центральное произведение. В 1798 году он написал картину, которая носила такое же название, что и фреска в «Доме глухого». Та вотивная картина и эта роспись связаны друг с другом теснейшим образом. Однако Гассье (как до него Нордстрем и Гудиоль) справедливо уловил исходный момент замысла нижнего этажа Дома Глухого, где и была написана Леокадия над могилой, – ансамбль этот в первую очередь должен был стать для великого испанца своеобразным полем сражения с так недавно испытанным смертным ужасом. Исидора, которую он написал за сорок пять лет до создания «чёрных картин».

Репродукция картины "Две старухи, поедающие суп (Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес)"

Целый ряд листов посвящен современным нравам. Любопытно было бы особо отметить, что Гойя здесь далеко отошел от античного мифа, согласно которому Сатурн-Крон глотал (а отнюдь не пожирал по частям) свои жертвы и – что уже абсолютно беспрецедентно и для мифа и для всей догойевской изобразительной традиции – у него Сатурн уничтожает по новорожденного младенца, а взрослого и притом молодого человека. В 90-х годах Гойя исполняет ряд блестящих по технике и тонких по характеристике портретов, свидетельствующих о расцвете его живописного мастерства (портрет Ф. Байе).

Но, глядя на мимику изобретательной синьоры, я всё-таки склоняюсь к версии с любовником. Концепция Гассье не может быть принята безоговорочно. Но, помимо того им, видимо, двигало и другое чувство. Гойя сумел показать самые крайние и отталкивающие свойства человеческой натуры с максимальным реализмом и честностью. Наиболее яркоэта особенность его художественной натуры проявилась в, так называемых, Чёрных картинах, – комплексе фресок, которыми Гойя покрыл стены своего дома, расположенного в предместье Мадрида. Кинта дель Сордо (Дом Глухого)В 1819 году Гойя переезжает из Мадрида в загородный дом с поместьем известный как Кинта дель Сордо (Дом Глухого). Пусть шестьсот братьев никогда не увидят восхода солнца.

Гордо смотревшего в глаза королям и вельможам. Но их святая кровь даст свои всходы. Мир полнился рассказами об ужасах «Якобинского террора». Никто не рождается гением.

Ученые раскрыли тайну глухоты Франциско Гойи

Вот таким образом уже не обойтись ему иначе, как объединить одно с другим. Во всяком случае, в 1821-1822 гг. Но об этом — позже. Антонио Бругада в своем инвентаре 1828 г. упоминал о семи Капричос (эскизах для сельского дома), т. е. для Quinta del Sordo). В итоге Ведьмы и старухи и другие были разобраны и рисунки из них вошли в albums factices, «развлекательные альбомы» гравюр и рисунков, пользовавшиеся популярностью у коллекционеров XIX века.

У нее некрасивое лицо, но оно незаурядно, оно притягивает, запоминается. – всего 14 панно 1820–23, Прадо), Г. освобождается от излишней декоративности иллюзорного сходства, обнажая дионисийскую стихию, «тёмную страсть», питающую его иск-во семантика этого цикла указывает на тему ванитас, претворённую в контексте совр. В первом случае — нет чистого цвета, на репродукции этого не видно.

В руках малыша шнурок, привязанный к лапке сороки, которая, оправдывая свою славу «воровки», держит в клюве визитную карточку художника, который таким оригинальным приемом помещает свою подпись на работе. Отняв производительную силу у Неба, оскопив Урана земледельческим серпом (с серпом или косой его и изображали. ), Крон-Сатурн всецело передал ее земле и, сочетавшись браком со своей сестрой Реей (Великой богиней-матерью, богиней-производительницей), произвел на свет Деметру (богиню плодородия и земледелия, божество созревания хлебов), Гестию (богиню домашнего очага), Геру (посылающую урожай богиню изливающегося дождя), Аида-Гадеса (бога подземного мира и царства мертвых, сохраняющего до времени Персефону – брошенное в землю зерно), Посейдона (бога всякой земной влаги – как речной, так и морской), Зевса-Юпитера (тучегонителя, громовержца, олицетворявшего первоначально и плодоносный солнечный свет). Недаром сохранилось предание о счастливой первоначальной жизни на земле в золотом Сатурновом веке, когда не было неравенства, несправедливости, угнетения, когда земля (оплодотворяемая Сатурном-дождем) в изобилии давала плоды всем и каждому.

Гойя работает преимущественно в мастерской Байеу. Во первых Гойя не был ни идиотом, ни оторванным от реальности идеалистом. Аналогичная ситуация возникала и теперь. Рядом с ней ее муж, долговязый мужчина, наследный принц герцогского королевства Пармского. В итоге Ведьмы и старухи и другие были разобраны и рисунки из них вошли в albums factices, «развлекательные альбомы» гравюр и рисунков, пользовавшиеся популярностью у коллекционеров XIX века. Однако с уверенностью можно сказать, что в «Чёрных картинах» Гойя, возможно спонтанно и непреднамеренно, в виде пугающих загадочных образов выразил то, что его мучило и беспокоило: гражданскую войну, крах испанской революции, отношения с Леокадией Вайс, собственное неизбежное старение и приближающуюся смерть.

Грусть и еда несовместимы (но смерть и еда совмещаются отлично). Начались годы странствий. Это место назвали «Дом Глухого», правда, больше он походил на дом ужасов.

Наконец, Пьер Гассье, в принципе полемизируя с теми, кто хотел бы объяснить эти черные картины, находя в них философский или даже эротический смысл и отыскивая символы, которые в совокупности своей образовали бы некую систему (здесь явственна полемика как раз с концепцией Нордстрема, на которой нам еще придется специально остановиться), тем не менее считает возможным и нужным говорить о некоей путеводной нити, взаимно связывающей росписи. Это полотно изображающее маленького Осорио, родившегося в 1784 г., — одно из серии сеченных портретов, заказанных графом Альтамира. И притом не расчленяющее объективно-космологических, трагедийно-исторических и субъективно-лирических ее начал. Опасаясь гонений, Гойя уезжает во Францию и поселяется в городе Бордо.

Глендиннинг, однако, неверно истолковал смысл такого изображения. Об этом красноречиво свидетельствует так называемый Автопортрет с доктором Арриетой (1820. Точно так же, как приглашает составить компанию двум трапезничающим старухам-ведьмам. «Черным картинам» — так принято их называть — грозило полное исчезновение ибо «Кинта дель Сордо» была снесена в 1910 году.

Ведьма в искусстве: от гадкой старухи до роковой женщины

Именно обнаружение отпечатавшихся отметин дало возможность определить верную последовательность. Его любили женщины и он имел постоянную любовницу. Кроме тогоон к этому времени был отцом значительного количества детей (от семи додвадцати из них только один сын выжил) и совершенно глухим. И урок этот заключался в печальной мудрости и в печальной стойкости. Слово romeria имеет два значения – паломничество и народный праздник (fiesta popolar), который включал трапезы, танцы, песни, развлечения всякого рода и справлялся в поле (en el campo) по соседству с каким-нибудь почитаемым местом. Для получения более темной поверхности процесс нужно было повторить.

В центре он поставил королеву с детьми. Перелом в творчестве Г. наступил в нач. Это была такая форма, которая за два века до Гойи уже характеризовала самые поздние картины отлично известного ему Эль Греко – такие, как эскориальский Св. Так что эта гравюра изображающая заламывающего руки в страданиях пожилого джентльмена с соблазнительной, полураздетой и бесчувственной (это от того, что ей пришлось забыть о чувственных удовольствиях) девицей на коленях, — является аллегорическим изображением импотенции. Антонио Бругада в своем инвентаре 1828 г. упоминал о семи Капричос (эскизах для сельского дома), т. е. для Quinta del Sordo).

270 лет Франсиско Гойе: любовь и война великого испанца

Каждый безумствует по-своему. Антония чем-то удивлена, почти испугана Ее брови вопросительно приподняты. Педро де Валенсиа, автор старинного трактата о колдовстве и колдуньях, упоминает о разных снадобьях, потребных ведьмам: «Следует запасти цикуту, паслен, мавританскую траву, белену, корень мандрагоры». Ясно другое. Эта гравюра иллюстрирует специфическое чувство юмора Гойи.

В ней обнаруживался своеобразный юмор двоякого рода. Его Юдифь обладает несомненным величием. (Заметим, что это были вообще последние достижения монументальной живописи Нового времени – ни росписи Делакруа, ни росписи Шассерио, ни росписи Пюви де Шаванна, ни росписи Ганса фон Марэ, если называть лишь самые значительные комплексы такого рода в XIX столетии, подобными достоинствами не отличались).

Человечность этой сцены получила совершенное выражение. Как так. Впрочем, Гойя до этого не доходит.

Веселые сценки для мрачных стен – эскизы гобеленов

Трагедийный заряд здесь не ослабевал и даже празднество (праздник св. Историческое время Юдифи так же сроднилось с убийством и тьмой, как и космическое время Сатурна. Родился в семье ремесленника-позолотчика. Дом был построен в 1795 г. и уже носил к моменту смены владельца имя Дома Глухого – Quinta del Sordo.

Изображенные здесь существа не женщины и они не едят из общей посуды. Из окон Quinta, расположенной между парком Каса дель Камцо и церковью Сан Антонио де ла Флорида, с одной стороны и лугами Сан Исидоро – с другой, открывалась примерно такая же панорама столицы, как та, что была запечатлена Гойей тридцатью с лишним годами раньше на известной картине Празднество в долине Сан Исидоро (Мадрид, Прадо). Девы Марии. Авторы этой теории исходят из того, что современники Гойи не знали о существовании «тёмных картин» и никогда их не видели, а первое упоминание о фресках появилось в печати спустя 40 лет после смерти художника.

Здесь – в Qufnta – Гойю поразил сердечный приступ, едва не стоивший ему жизни. Кинта дель Сордо (Дом Глухого)В 1819 году Гойя переезжает из Мадрида в загородный дом с поместьем известный как Кинта дель Сордо (Дом Глухого). В ней не учитывается то обстоятельство, что у Гойи личные переживания всякий раз генерализовались до общих идей (вспомним Капричос. ), хотя, конечно, никогда не претворялись в систему абстрактных символов не учитывается разнохарактерность и разновременность росписей нижнего и верхнего этажей Quinta и все они объявляются мистико-фантастическими откровениями или видениями из-за порога смерти.

Вы содрогнетесь от рева коррид, вам станет жутко от скрипа гарроты и стонов удушаемых. Когда он умер, внук Гойи распродал эти альбомы. Исключительного напряжения вся эта живопись потребовала и от художника.

То же произошло и в 1803 году, когда Гойя, опасаясь инквизиции, решился на смелый шаг и почтительно преподнес королю офортные доски «Капричос». Инквизиции и Асмодей), два для росписей нижнего.

Русская служба Навигация на сайте

Б. Тьеполо. Однако Гассье (как до него Нордстрем и Гудиоль) справедливо уловил исходный момент замысла нижнего этажа Дома Глухого, где и была написана Леокадия над могилой, - ансамбль этот в первую очередь должен был стать для великого испанца своеобразным полем сражения с так недавно испытанным смертным ужасом. И тогда Гойя предложил дописать его. Разум мастера впервые оказался в состоянии глубокого сна из которого часто рождаются гениальные творения. Ни одного неверного мазка.

А во-вторых, Нордстрем, стремясь подчинить это совсем не традиционное произведение системе традиционных смыслов (обычная ошибка иконологов. ), упускает из виду второй ряд воплощенных в Quinta закономерностей, связанных с действием Времени иного рода и порядка, но в конечном счете также порождающего меланхолию. Не может быть грустной еды. Речь идёт о «Los Caprichos». Большой же левый простенок (соответствующий тому, на котором в нижнем этаже помещалась Леокадия), остался неиспользованным, – его впоследствии расписал сын художника и роспись эта была снята со стены еще в 60-х годах прошлого века для маркиза де Саламанка Бругада в 1828 г. еще не видел и в своем инвентаре не упомянул ее, Ириарте в 1867 г. уже не видел.

Рядом с ней ее муж, долговязый мужчина, наследный принц герцогского королевства Пармского. Французский философ и социолог Кайуа считает, что карнавальная маска позволяетскрыть социальную роль, присущую человеку и побыть некоторое время самим собой. «Портрет актрисы Антонии Сарате» написан мастером в первом десятилетии XIX века.

Франсиско Гойя появился на свет в суровом Арагоне, в небогатой ремесленной семье. Мужчина протянул руку к огромной скале, на которой расположен город с крепостными стенами. Здесь и старая инфанта Мария-Хосефа, сестра короля, поразительно уродливая, он ее писал довольно долго, завороженный ее уродством.

Недаром сохранилось предание о счастливой первоначальной жизни на земле в золотом Сатурновом веке, когда не было неравенства, несправедливости, угнетения, когда земля (оплодотворяемая Сатурном-дождем) в изобилии давала плоды всем и каждому. В 1812 году умирает жена художника, Хосефа. Кто-то приписываей Гойе злобную сатиру, но мне и это неблизко. Ее накрашенные губки скрывают тайну.

Его формирующая воля и бунтующие устремления красочных материалов (в частности их стремление бесформенно растечься) оказывались тут в противоборстве, а равнодействующей тому могла стать лишь драма формы и драма живописца. Воистину, все зло бездны приведено тут в движение и нацелено на него. Её содержание направлено против роялистов и духовенства, получивших значительную власть после поражения испанскойреволюции.

Службы, – короче говоря, о начальных событиях второй испанской революции. В 1775 году он женится на Хосефе Байе и уезжает в Мадрид.

Отец кинематографа — Огюст Люмьер

Она сказывается в неоднократном нарушении закона равномерного уменьшения форм от первого плана в глубину, когда плечо Сатурна, отведенное далеко назад, почти непропорционально увеличивается по сравнению с его выдвинутой вперед головой или когда голова находящейся на втором плане Юдифи оказывается чуть больше головы ее служанки на первом или когда фигуры ведьм второго плана Шабаша пишутся равными первоплановым, а иногда даже чуть большими или когда, наконец, главная группа Паломничества выстраивается как бы по вертикали – головы паломников расположены почти в одной плоскости, друг над другом, а не друг за другом, как то было бы естественно, соблюдай Гойя законы прямой перспективы (аналогичным образом построена композиция глубинной зоны эль-грековского Эсполио из Толедо напомню также о кливлендском Распятии, где тело Христа висит как будто перед картинной плоскостью). Но, помимо того им, видимо, двигало и другое чувство. Исидора справлялся в Мадриде 15 мая в связи с окончанием только лишь весенней их фазы. Поначалу я испытывала крайне неприятные ощущения, когда я смотрела на эти картины, так как они такие дискриминационные (по признаку возраста – Ред. ), – говорит она. Вспомним, что выздоровление Гойи после смертельной болезни совпало по времени с другим выздоровлением – выздоровлением Испании после морового периода реставрации: военным мятежом в Кадиксе, героическим рейдом Риэго по Андалусии, восстанием в Мадриде 7-9 марта 1820 г., когда народ не только вторгся в королевский дворец, принудив Фердинанда восстановить Конституцию 1812 г., создать новое правительство из опальных либералов и возвестить о созыве кортесов, но заодно разгромил Мадридский трибунал инквизиции, выпустил заключенных, сжег орудия пытки и архивы (кстати сказать, в пламени этого костра сгорел и протокол того допроса, которому весной 1815 г. отцы-инквизиторы подвергли Гойю).

Кроме того, как верно заметил Бернгардт Хойкен, было бы только логичным, если бы при входе в главную гостиную дома Гойи посетителя встречал (или провожал) сам хозяин (или хотя бы его дух). Гравюра была создана в годы золотого века колдовства в изобразительном искусстве – он пришелся на бурную эпоху XVI и XVII веков, когда преследования ведьм сотрясали Европу (своей кульминации охота на ведьм достигла в период с 1550 по 1630 годы). Женщина смотрит в противоположную сторону. И тогда Гойя предложил дописать его. И еще одно предварительное замечание.

10 потрясающих книг, от которых хочется жить

В высоту же оно, насколько позволяет судить опубликованная Ириарте зарисовка дома, не превышало 3, 50 м. Главная гостиная была, таким образом, довольно низкой. Конечно, пиршественное торжество универсально, это торжество жизни над смертью. Сын Хавьер женится и начинает жить отдельно. Однако выполненные маслом по штукатурке росписи были спасены. Я чувствую вместе со спокойствием мягкий эмоциональный подъем. В четвертый раз на его глазах Испания пытала свою судьбу и искала свою свободу, но он не мог не вспоминать, чем кончились три первых ее попытки: просвещенная монархия Карла III (сменившаяся тупоумной реакцией Карла IV в 1789-1794 гг. ), правление ilustrados 1797-1798 гг. У «мальчика» изображенного на гравюре судя по лицу, уже, пожалуй, борода пробивается — я тоже знаю несколько таких тридцати-сорокалетних недорослей.

В те годы Гойя не интересуется политикой и с радостью принимает официальные должности: его избирают членом Академии Сан Фернандо (Академии художеств), он становится главным художником шпалерной мануфактуры, затем получает звание придворного художника. Гойя создал один из интереснейших своих портретов-биографий. Оно было воплощено в триптихе, возглавляемом Юдифью и завершающемся Старцем Гойей.

Во всяком случае, в 1821-1822 гг. (Воскреснет ли. ). В эту ночь кровью крестьян, ремесленников, простых людей была обильно полита родная земля. Пластически – с помощью, казалось бы, произвольной, но на самом деле вполне целенаправленной деформации. Будучи женщиной, какие чувства испытывает в этой связи искусствовед Дианна Петербридж. В данный же момент его жизнь была отмечена двумя прямо противоположными фактами: это была Леокадия – воплощение молодости и надежды, это была смерть – собственный образ (Гойи) на руках Арриеты.

1. очень нужна информация и анализ картины Старухи и Время Франциско Гойя- ( )
2. Франсиско де Гойя: жизнь и творчество художника
3. Исследователи расположили ведьм Гойи в нужном порядке
4. Две Старухи Репродукции Франсиско Гойя,
5. Футболка Старухи, Гойя, Художники 110
6. Репродукция картины Гойя Франсиско на холсте — Две Старухи
7. Гойя, офорты: описание, особенности, темы

Но Гойя в этих картонах далек от галантных пасторалей, которые писались до него.

«Все мы, все мы в этом мире тленны», писал один известный русский поэт. Легкие тени бегут по высокому бугристому лбу. Родственники и друзья решали, что делать с незаконченными картинами художника. Потому-то, видимо изображая в Romeria грозное, набухающее неистовой силой и будто уже готовое перехлестнуть за край росписи движение народных толп, он в то же время поставил во главе их слепого, создавая образ, который, как верно заметил Б. Хойкен, восходил к Слепым Брейгеля (забегая вперед, отметим, что несколько позже художник повторит его в том офорте окончательной редакции Десастрес, который будет подписан многозначительными словами: Они не знают дороги).

• Безумные видения и социальная критика – Капричос
• Они не улыбаются – Испанские женщины
• Неизвестно зачем – «Бедствия Войны»
• Пустое небо – «Черная живопись»
• ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ ХУДОЖНИКА
• Картина Франсиско ГойяДве Старухи

И если бы на изображении женщина «снимала» молодога человека в костюме «а-ля мод» — ради того, чтобы сделать его своим альфонсом — повода для смеха у старух бы не возникло. Простой овал лица. Ему никто не давал покоя. Каждый безумствует по-своему.

Здесь достигает почти немыслимого напряжения ужас изображенного и само оно окрашивается кровью. Чтобы усилить драматизм происходящего, в правый нижний углу фрески Гойя поместил фигуру монаха, который с горечью и скорбью наблюдает за процессией. (хронологически совпавшего с выздоровлением художника после смертельной болезни и началом второй испанской революции, с пробуждением страны после мертвящих лет самовластия Фердинанда VII), а затем – под влиянием трагической гибели революции летом 1823 г. Так или иначе, никакого отрешения в Quinta не произошло, даже если первоначально Гойя на него и рассчитывал, – перенасыщенно трагический поток испанской жизни ворвался и сюда, запечатлевшись на стенах дома чудовищными сгустками черной живописи.

1. Депрессия по Гойя – чёрная живопись
2. Полет на метле с видом на пороки общества
3. Поделиться ссылкой О том, как поделиться
4. Техника Гойи в картине «Молочница из Бордо»
5. Молочница из Бордо – 1827 Картины Гойи

Точное количество экземпляров каждой гравюры из «Капричос» не могут назвать даже специалисты. Недостаточны и музыкальные аналогии, возникающие в особенности в связи с Фантастической симфонией (1830-1831) и Реквиемом Гектора Берлиоза. С одной стороны, существовало и даже преобладало представление о Времени отрицательном (отсюда родились все образы Сатурна-убийцы, которые мы встречаем в позднесредневековых календарях и астрологических трактатах и в рельефах кампанилы Флорентинского собора и в Сатурне Россо Фьорентино, награвированном в 1526 г. и, наконец, в знаменитом и отлично известном Гойе Сатурне Рубенса, написанном в 1636 г. для Торре де ля Парада – охотничьего замка Филиппа IV), а с другой – о Времени положительном, Времени, несущем новую жизнь и новый день, спасающем ныне попираемую истину, возносящем ныне неоцененный талант (в таком виде предстает Сатурн на плафоне, выполненном в 1641 г. Пуссеном по заказу Ришелье, а также – в известном рисунке Время и Истина, которым Гойя собирался весной 1798 г. завершить первую редакцию Капричос). С другой стороны, возглавляющий ведьмовское общество Козел в качестве знака Зодиака (Capricornus – созвездие Козерога) находился, по представлениям астрологов, под влиянием Сатурна, в такой же точно степени, как и шабаш. В конце последнего десятилетия XVIIIв., после того как закончился – если, конечно, он вообще имел место – роман Гойи с Марией Тересой Каэтаной Альба, художник создал серию из 80 офортов, которую назвал «Капричос» («Капризы», «Причуды»). Народ. Вглядитесь пристальней в «Автопортрет», написанный в 1815 году.

В этом отношении мне очень повезло: когда я впервые видел поздние картины Гойи, выставленные в Прадо, я был по-настоящему (со всей сверхчувствительностью пятнадцатилетнего подростка) несчастен из-за первой любви, закончившейся неудачей. Еще до того Гойя покидает Мадрид, как бы репетируя свою будущую эмиграцию. 1816, Метрополитен-музей, Нью-Йорк серия офортов «Тавромахия», 33 листа, 1815 изд. И, конечно, достоинство. Космический и в основе своей богоборческий сатурно-ведьмовский миф обменивался сущностными чертами с исторической легендой (Юдифь) и народным праздником, также окрашенным легендарностью (Паломничество к св.

• Гойя картина молочница из бордо
• Общееколичествопросмотровстраницы
• Восхитительные снимки из иллюминатора самолета

У Гойи пирует Старость – извечный его враг, начиная еще с Капричос. огромную алтарную картину Св. И урок этот заключался в печальной мудрости и в печальной стойкости. В этих композициях, похожих на мир галлюцинаций (на тему мифа о Сатурне и др. В прославленном портрете Исабель Кобос де Порсель (1806, Лондон, Национальная галерея) облик молодой цветущей женщины с огненным взором и в черных испанских кружевах, отмечен острой национальной характерностью. Но тем не менее абсолютно ясна острота социальной сатиры идейной устремленности. Дивный погожий осенний день. Следовательно, авторство Гойи нельзя считать бесспорным.

Повидавшего близко и не раз, смерть. Некоторые из них посвящены библейским или мифологическим сюжетам, но в основном «Чёрные картины» это мрачные порождения фантазии художника. Так что это скорее всего просто зарисовка комичной (на взгляд Гойи и современной ему публики) сценки. А где-то в подспудных глубинах фольклорной памяти смутно маячили и воспоминания о Сатурне – подателе жизни, боге оплодотворяющей землю небесной влаги.

Загадки, связанные с «чёрными картинами», не ограничиваются их таинственным содержанием. Во-вторых, какое место занимает этот ансамбль в духовной и творческой эволюции великого испанского мастера и еще шире – в искусстве всей романтической эпохи (в частности, какой новый аспект романтизма здесь проявляется). Во вторых его собственноручная подпись на эскизе гласит: «Старухи от души смеются, так как знают, что у него нет ни гроша за душой». Маленький холст — одно из самых трагических творений мирового искусства. 1828, Бордо) испанский художник и график.

Что же это за Время. Один из них, писатель и драматург Леандро де Моратин, писал тогда своему корреспонденту Мелону, что в Бордо приехал Гойя, «глухой, старый, неуклюжий и слабый, ни слова не говорящий по-французски, без слуги (а уж он-то нуждается в слуге больше, чем кто бы то ни было) и такой довольный и такой ненасытный в своем стремлении познать мир». «Главное в его творчестве – уловить искру человеческого. Вот тут-то и вступают воля и честность Гойи. Проанализировав коричневые и серые пятна на обороте рисунков, специалисты «пришли к выводу, что все эти пятна – не просто случайные кляксы, попавшие на листы в мастерской», рассказывает куратор отдела графики Института Курто Стефани Бак.

при переработке пра-Десастрес в серию Роковые последствий. Но и на этом использование древнего наследия еще не заканчивается. Глубоко вобрав в себя последний глоток воздуха, он бросает в лицо ненавистным захватчикам слова правды. Тут приходится вспомнить о караваджистских и барочных толкованиях образа, не только низводившегося на социальное дно, но подчас даже вовсе дегероизировавшегося, - подвигу библейской героини с начала XVII в. нередко придавались черты некоего темного дела, едва ли не резни в притоне.

Учился в Сарагосе у Х. Лусана-и-Мартинеса (с 1760), в Мадриде у Ф. Байеу (с 1766), на сестре которого женился. На самом деле это отпечатки, они соответствуют рисункам на лицевой стороне. Вернее всего было бы считать его прямым олицетворением Старости как таковой, причем Старости злокозненной (как это у Гойи до сих пор и было), глумливой и заведомо враждебной живому бытию. Пороки и распутство мужчин и женщин – офорт Один другого стоит.

Она-то затем лишь в чуть увеличенном виде была повторена в Quinta – стала десюдепортом при входе в главную гостиную. Свет падает в проемы между сводами и в окно с решеткой. можно было бы назвать эпохой Quinta del Sordo. Сатирическая устремленность Гойи, его беспощадное бичевание «насилия и гнета»— вот то особенно ценное, что отмечает Стасов в творчестве испанского художника: «Он весь предается одной цели: сатире и грозному бичеванию того, что казалось ему ненавистно и невыносимо в тогдашней испанской жизни».

Эсперпенто – это не просто нечто уродливое и страшное, но такое уродливое и страшное, куда не вторгается снижающе-фарсовое начало и где ужас, обладая полнотой ничем не смягчаемого выражения, достигает своеобразного (хотелось бы сказать, космического) величия. Пир всегда торжествует победу. Таким образом интерес к этому кругу образов был у Гойи достаточно давним, причем как меланхолическое состояние, так и нахождение под знаком Сатурна попеременно представлялось ему то парализующим, то, напротив, стимулирующим человеческие (в том числе творческие) силы.

Друг знакомит художника с сестрой Хосефой. Дыхание достаточно легкое, в меру глубокое, равномерное, — хоть местами учащается. Но если седой бог Времени творит свое дело зряче (его глаза широко открыты. ), с неистовой и торопливой жадностью (сжав тело своей жертвы с такой силой, что между его пальцами проступает ее кровь, Сатурн зубами рвет его на куски), то юная Юдифь представлена с опущенным взором, – она действует то ли сама ужасаясь трагической необходимости убийства, то ли в каком-то жутком сне, в бреду, в сомнамбулическом состоянии, то ли как гофмановская механическая кукла, приведенная в действие чьей-то безжалостной рукой.

Но это не значит, что он ни во что не верил. ситуации в Испании. Ведьмы – это козлы отпущения, на которых проецируются пороки общества. Эта картина, еще напоенная светом, уже предвещает полное трагизма позднее творчество Гойи.

Пир всегда торжествует победу. До самой глубокой старости он не устанет воспевать обаяние и чары испанских женщин. Под набухшими веками черные глаза. В 1771 году художник получает вторую премию Академии в Парме за картину о Ганнибале.

Тематика гравюр необычна, зачастую понятна только самому художнику. Что это так, доказал еще Нордстрем, обративший внимание и на очевидную глухоту старца из Quinta (аналог глухоте Гойи. ) и на чрезвычайное его сходство с изображением на рисунке Aim aprendo (Я все еще учусь) из позднейшего (бордосского) альбома G, которое имеет прямой автобиографический смысл. Вот когда в сыне ремесленника проснулся настоящий творец. 19 марта 1823 года умер кардинал Луис Бурбон, младший брат короля Карла III, покровительствовавший Гойе семья другого его покровителя и свата, коммерсанта Мартина Мигеля де Гойкоэчеа (сын Гойи Хавьер был женат на дочери Гойкоэчеа Гумерсинде), была скомпрометирована. Здесь Гойя медленно возвращался к жизни в первые месяцы 1820 г., одновременно узнавая о мятеже войск Кироги и Риего в Кадиксе (1 января 1820 г. ), о рейде Риего по городам Андалусии, о восстании 7-9 марта 1820 г. в Мадриде, о штурме дворца Инквизиции, о сожжении орудий пыток и архивов Св.

И все же судьба улыбается Мастеру в последний раз: он знакомится с Леокадией Вейс. Отвар его корня (достаточно одной драхмы), погружает в сон исполненный наиприятнейших видений — мерещатся празднества, цветущие сады, балы. Здесь странная птица с красивым личиком и большим бюстом выполняет роль приманки. Невольный трепет охватывает тебя в этом небольшом зале.

Большой же левый простенок (соответствующий тому, на котором в нижнем этаже помещалась Леокадия), остался неиспользованным, - его впоследствии расписал сын художника и роспись эта была снята со стены еще в 60-х годах прошлого века для маркиза де Саламанка Бругада в 1828 г. еще не видел и в своем инвентаре не упомянул ее, Ириарте в 1867 г. уже не видел. Paifo узнавшего цену жизни, верности друзей и жарких объятий. Впервые я зримо увидел, почему Гойю именно Гойю считают предтечей Эдуарда Мане. Исидора) оборачивал трагедией пути без дороги, пути в никуда. Одна (Бругада назвал ее Две женщины, Ириарте – Две старухи, едящие из общей посуды) помещалась над проделанной в торцевой стене зала входной дверью, в виде десюдепорта.

Считается, что именно она позировала Гойе для знаменитой Махи обнаженной. Он (Байрон) верит вслед за Руссо, что народ, который всюду томится в оковах, рождается свободным он противопоставляет его естественную нравственность порокам господствующих классов он отстаивает его право сбросить с себя иго угнетателей. Два года престарелый мастер прожил во Франции.

По интенсивности своего воздействия этот ансамбль (ныне, к сожалению, разрозненный) сопоставим только со знаменитым историческим диптихом Восстание на Пуэрта дель Соль и Расстрел мадридских повстанцев (1814), по уровню идейно-философской насыщенности – только с непосредственно предшествовавшей ему серией Диспаратес (1816-1820). Здесь, во-первых, следует еще раз отметить констатированное выше построение пространства росписей Гойи не столько вовнутрь картинного поля, как это было закреплено традицией идущей от эпохи Возрождения и действительной для всего Нового времени, сколько изнутри этого поля наружу, что было свойственно средневековой живописи (отчасти также монументальной живописи барокко) и что будет в значительной степени свойственно живописи Новейшего времени. С 1778 он исполнял офорты, начав с копирования картин Д. Веласкеса. На переднем плане струился Мансанарес. Его близкие друзья, писатели и поэты, укрепляют его на новом пути. Когда Гойя начал работу над серией, ему был 51 год (родился он 30 марта 1746 года).

Навязчивую мысль эту нужно было избыть и победить. Великолепное духовное здоровье отличает юную испанку. В 1793 году Гойю разбил паралич. Теперь вы можете использовать молочница схожести личного кабинета. В этот же период Гойя пишет свои гениальные картины из серии «Бедствия войны».

Мало кто знает, что в фондах киевского Музея искусств им. Это тем более впечатляло, что сами эти изображенные люди – с одной стороны, белобородый старец, чьи виднеющиеся из-под зеленовато-бурого плаща драгоценные одежды оливковатого шелка, расшитые по подолу жемчугом и перехваченные тяжелым золотым поясом, чей изогнутый пастушеский посох и обращенный в себя взор заставляли вспоминать библейских патриархов Рембрандта (вот воистину первый и единственный у Гойи образ благообразной, достойной и одухотворенной старости. ), а с другой стороны, молодая манола с прекрасным, как греческая трагическая маска, лицом и гибкой фигурой, угадываемой под черным шелком, газом и кружевом (так, во всяком случае, выглядела она, судя по акварельной копии, выполненной где-то в середине XIX в., возможно, Эухенио Лукасом и известной ныне по фотографии, - позже Мартинес Кубельс сильно огрубил ее при реставрации), - принадлежали тому же самому миру, непрестанно испытывали на себе его устрашающее и уничтожающее воздействие. Они сидят, стоят, лежат, сжавшись в комок под нависшим каменным сводом.

Его обвиняли, что неверно написана грудь, что маха слишком коротконога и пр. Однако разница эта не столь уж принципиальна. 6 февраля 1799 года в «Diario de Madrid» появилось длинное объявление. Инквизиции и Асмодей), два для росписей нижнего. Петр или как находящиеся ныне в Нью-Йорке и Вашингтоне Снятие пятой печати и Лаокоон (не следует забывать, что собственностью Гойи была одна картина Греко в инвентаре Бругады она значится как Maria Santisima en contemplacion).

1810–12, Музей изящных искусств, Лилль). В этой невероятной внутренней дисциплине и совершенном цветовом слухе неповторимость его манеры. Постепенно у Г. складывается манера «тёмных картин» («pinturas negras»): как и его великие предшественники Эль Греко и Рембрандт, он посредством контрастной светотени добивается суггестивного драматизма образа использует эффекты ночного освещения. 1746, Фуэндетодос, Арагон – 16. «Пословицы»), в которой персонажи без масок обнаруживают своё подлинное, скотоподобное и инфернальное обличье.

Об этом красноречиво свидетельствует так называемый Автопортрет с доктором Арриетой (1820. Причем если вторая серия была отпечатана в начале ХХ в., то «Капричос» из ханенковского дворца держал в руках сам автор. Кроме того, «Дом глухого», в то время, когда в нём жил Гойя имел только один этаж, а второй был построен после его отъезда во Францию. Сзади за королем брат короля инфант дон Антонио Паскуаль, до смешного похожий на него. он становится признанным в кругах испанской аристократии портретистом. воздействие на европ. Что это так, доказал еще Нордстрем, обративший внимание и на очевидную глухоту старца из Quinta (аналог глухоте Гойи. ) и на чрезвычайное его сходство с изображением на рисунке Aim aprendo (Я все еще учусь) из позднейшего (бордосского) альбома G, которое имеет прямой автобиографический смысл.

Будто перед глазами актрисы из мрака восстает все фантастическое уродство реальности, весь калейдоскоп дурных страстей человечества — сластолюбия, коварства, угодливости и чванства, предательства и жадности Не крылатые духи и ведьмы, возникающие в ночных кошмарах, а люди во всей своей обнаженности восстают из окружающего Антонию мрака. Впрочем, Гойя до этого не доходит. Вот таким образом, чтобы «прочитать» росписи Кинта дель Сордо, понять их скрытый смысл надо исходить не только из того, что изображено на фресках, но и принять во внимание их пространственные отношения друг с другом. Ступени широкой гранитной лестницы устланы золотыми багряными листьями клена. Бережно и тщательно он выписывал ландшафт, но так, что он не бросался в глаза, а оставалась одна Каэтана.

При всей кажущейся субъективности этих образов и их поэтической условности их внутренняя логика совпадает (в поэтически преображенном виде) с логикой самого жизненного материала. А изобретательная мамаша в упоении предавалась радостям жизни и ролевым играм.

Вот таким образом и весь период 1820- 1823 гг. И вот болезнь приковала Байеу к смертному одру. Но это не бытовой, а символический акт пожирания похлебки бытия. А рядом с ней – Смерть с голым черепом, пустыми глазницами и провалившимся носом). Она сказывается в неоднократном нарушении закона равномерного уменьшения форм от первого плана в глубину, когда плечо Сатурна, отведенное далеко назад, почти непропорционально увеличивается по сравнению с его выдвинутой вперед головой или когда голова находящейся на втором плане Юдифи оказывается чуть больше головы ее служанки на первом или когда фигуры ведьм второго плана Шабаша пишутся равными первоплановым, а иногда даже чуть большими или когда, наконец, главная группа Паломничества выстраивается как бы по вертикали – головы паломников расположены почти в одной плоскости, друг над другом, а не друг за другом, как то было бы естественно, соблюдай Гойя законы прямой перспективы (аналогичным образом построена композиция глубинной зоны эль-грековского Эсполио из Толедо напомню также о кливлендском Распятии, где тело Христа висит как будто перед картинной плоскостью). Но я сомневаюсь, чтобы в ней чувствовалась ее божественность. У пары вскоре родился сын Эусебио, который прожил совсем недолго. И, наконец, еще правее Сатурн-Время впивался зубами в трепещущую плоть еще одного молодого существа, анатомическое строение которого (очень тонкая талия и довольно широкий таз) заставляют думать, что это тоже женщина. Не ясно, с нее ли начиналось создание всего здешнего ансамбля (хотя и это по исключено).

Далее следует тризна, которую правит Старость (Старость, смеющаяся и указующая на свой округлившийся после еды или как бы беременный ею живот, – вспомним упоминаемые тем же Бахтиным гротескные античные статуэтки смеющихся беременных старух. ) и при которой присутствует Смерть. Но при этом все время ощущается их сопричастность самой матери-земле. Гойя много принимает заказов от представителей высших слоев общества Мадрида. Серия завершается образами беспредельного пессимизма.

Так что эта гравюра изображающая заламывающего руки в страданиях пожилого джентльмена с соблазнительной, полураздетой и бесчувственной (это от того, что ей пришлось забыть о чувственных удовольствиях) девицей на коленях, — является аллегорическим изображением импотенции. Пьяная, горланящая песни толпа простолюдинов явно не охвачена религиозным чувством. Исидора. Художник широко использует контрасты света и тени.

Предположительно, это было отравление свинцом (сатурнизм), но некоторые исследователи склоняются к версии тяжелого инсульта., вот таким образом местные жители называли его жилище «quinta del sordo» – «дом глухого». Ученые датируют его приблизительно 1819 годом – за пять лет до того, как художник уехал из Испании во Францию, где и умер. Когда я дописывала про «Старух» и пересматривала биографическую справку в конце книги, я зацепилась неким особенным вниманием за одну из последних картин Гойи, очень контрастирующую со многими картинами других непростых периодов. В феврале 1819 года 72-летний художник купил за 60 тысяч реалов сельский дом и 22 акра земли в пригороде Мадрида, за мостом, ведущим в Сеговию, со стороны луга Сан-Исидро (сегодня это почти центр города) и жил отшельником, никого не принимая. Мир полнился рассказами об ужасах «Якобинского террора».

Конечно, пир всегда торжествует победу, но важно еще кто является главой пира, кто пирует. Ночью при свете фонаря у холма на окраине города солдаты расстреливают повстанцев. И еще Гойя не мог не помнить о том, как пассивно наблюдал испанский народ падение Ховельяноса, как безумно и слепо, поистине не ведая, что творит, вел он себя весной 1814 г., бросив на растерзание реакции и свои либеральные кортесы и свою Конституцию 1812 г. и вообще дело Свободы, да еще и сам принял активное участие в его изничтожении.

Только впереди (на противоположной стене зала) ожидает его чертобесие ведьмовского празднества, как будто приводящее в ужас третьего предводителя паломников к св. Дело также и в том, что, как и в Диспаратес – втором из величайших творений старого Гойи, - в поэтику росписей Quinta входит (как необходимый. ) элемент неполной разгадываемости. Этот момент победного торжества обязательно присущ всем пиршественным образам.

Превосходное собрание шедевров мирового класса. Так Гойя и Леокадия оказываются в Бордо. Пусть оборван ремесленник, тяжел его труд, но он весел и здоров. Во Франции того времени кипела революция. «Все мы, все мы в этом мире тленны», писал один известный русский поэт.

Ученый трактат о Сатурне и Меланхолии, как полагает Нордстрем. Тот же эффект магнитного поля создавался и в пространстве нижнего зала Quinta. Среди этих картин был автопортрет Байеу. Это можно подтвердить и другими фактами.

Нет, эти люди – не сторонние созерцатели. Он, конечно, должен был поспешить заплатить долг благодарности своему спасителю Арриете. Только ансамбли 1798 и 1820 гг. – головы. «Правда умерла» – это мертвая полуобнаженная женщина, которую обступила толпа людей, среди которых виднеется пузатый священник и монахи».

она уступила место графике (сериям Тавромахия и Диспаратес). событий. Гениальность — это очень долгий путь и каждый проходит его по-своему. В несколько ином ключе написан превосходный «Портрет жены Хуана Августина Сеана Бермудеса» — изображение супруги друга Гойи, художественного критика и автора первого словаря испанских живописцев.

В первом случае — нет чистого цвета, на репродукции этого не видно. Пьяная, горланящая песни толпа простолюдинов явно не охвачена религиозным чувством. Особенно его обвиняли в том, что образы махи чересчур чувственны.

И, конечно, достоинство. Мы поражены абсолютным правдоподобием фантазий художника. В этом отношении мне очень повезло: когда я впервые видел поздние картины Гойи, выставленные в Прадо, я был по-настоящему (со всей сверхчувствительностью пятнадцатилетнего подростка) несчастен из-за первой любви, закончившейся неудачей. Отсюда, в частности, проистекала возможность монументально-декоративного в лучших традициях Джанбаттиста Тьеполо решения этого ансамбля, в котором первичный трагедийный элемент (смерть, несправедливое обвинение, вопрошание мертвеца) тут же претворялся во всеобщий праздник. Он бушует, он ходит ходуном, как беснующееся море.

Наконец, Пьер Гассье, в принципе полемизируя с теми, кто хотел бы объяснить эти черные картины, находя в них философский или даже эротический смысл и отыскивая символы, которые в совокупности своей образовали бы некую систему (здесь явственна полемика как раз с концепцией Нордстрема, на которой нам еще придется специально остановиться), тем не менее считает возможным и нужным говорить о некоей путеводной нити, взаимно связывающей росписи. Эта серия – вершина реалистической графики Гойи. Таковым была уже сама Леокадия – вдова в первой росписи левого триптиха (стоя напротив пего, мы видели бы ее слева и от нее вели бы весь зрительный ряд). Пытаясь справиться с внутренним хаосом и тоской, Гойя на стенах комнат своего дома пишет масляными красками пятнадцать картин, которые впоследствии назвали «чёрными» за тревожное настроение и преобладание в палитре тёмных тонов.

Старости и Смерти, занятых изничтожением жизни. Он относится к их портретам с особым бережным вниманием (портреты художника Ф. Байеу, доктора Пераля, общественного деятеля Ховельяноса, поэта Л. Моратина). В четвертый раз на его глазах Испания пытала свою судьбу и искала свою свободу, но он не мог не вспоминать, чем кончились три первых ее попытки: просвещенная монархия Карла III (сменившаяся тупоумной реакцией Карла IV в 1789-1794 гг. ), правление ilustrados 1797-1798 гг. Он отлично видит тяготы народа, безумную роскошь и фальшь двора.

Только впереди (на противоположной стене зала) ожидает его чертобесие ведьмовского празднества, как будто приводящее в ужас третьего предводителя паломников к св. При всей кажущейся субъективности этих образов и их поэтической условности их внутренняя логика совпадает (в поэтически преображенном виде) с логикой самого жизненного материала. Это его серия офортов «Капричос». Тогда же он возвращается в Сарагосу и начинается его профессиональный творческий путь.

Возможно, рассказанные ими истории Вас не очень напугают.

Трагедийный заряд здесь не ослабевал и даже празднество (праздник св. Состарившийся мастер купил себе дом недалеко от Мадрида на берегу реки Мансанарес. В них он нанес удар академической школе. Но, глядя на мимику изобретательной синьоры, я всё-таки склоняюсь к версии с любовником. Назначенный директором живописного отделения мадридской Академии Сан-Фернандо (1795-97), Гойя был вынужден из-за болезни оставить эту должность.

предвосхищает импрессионизм свободой и колористич. Женщина в маске, подающая руку уродливому жениху, кругом шумит толпа людей тоже в масках (Она подает руку первому встречному). Рядом с королем – она, стареющая, некрасивая, разряженная королева Мария-Луиза. Но это темное величие оно под стать общему духу черной живописи. В лучших из них акцентированы высокое достоинство личности, сильный темперамент: портреты герцогини Альбы (Музей Испанского общества, Нью-Йорк и другие собрания), французского посла Ф. Гиймарде (1798, Лувр, Париж), «Ла Тирана» (1802, Академия Сан-Фернандо, Мадрид), Исабель Кобос де Порсель (около 1806, Национальная галерея, Лондон), несколько автопортретов (1810-е годы, Прадо и др. ).

Их удел — вечная ночь. Франсиско Байеу был шурином Гойи. Рядом с королем – она, стареющая, некрасивая, разряженная королева Мария-Луиза. Круглоголовый человек с почти облысевшим черепом и поджато-запавшим ртом глядит перед собою (на нас, зрителей, а в былые времена, в Quinta – и сквозь нас на ведьмовский шабаш напротив) с такой тяжелой, всепроникающей ненавистью, от которой оказавшемуся на пути процессии человеку было бы от чего прийти в ужас – так выслеживают, так подстерегают, так впиваются взором в смертельного врага.

Воздух, порванный в клочья сухими залпами. Лошадь, отбивающаяся от стаи псов – это Испания среди врагов. Правее – в Шабаше – очень похожая на нее молодая женщина вовлекалась в ведьмовский круговорот и выступала в роли искушаемой бесовским миром и даже приобщаемой к нему пеофитки, совсем так же, как это не раз происходило с такими же молодыми женщинами в Капричос (вспомним офорты Добрые советы, Она молится за нее, Благочестивая профессия). Картина написана в 1810-12 году, возраст Гойи – 64-66 лет.

Но как все изменилось. Их лица искажены страхом, жесты выражают тревогу. 3.

Возникновению этого ансамбля предшествовали следующие обстоятельства. Потолок нависал над головой, а три сравнительно небольших окна в дальней от входа и в левой от него степе (а может быть, только одно в глубине зала) вряд ли давали достаточно света для помещения площадью в добрых 50 кв. Далее следует тризна, которую правит Старость (Старость, смеющаяся и указующая на свой округлившийся после еды или как бы беременный ею живот, - вспомним упоминаемые тем же Бахтиным гротескные античные статуэтки смеющихся беременных старух. ) и при которой присутствует Смерть. Иначе говоря, образ этот сохранял амбивалентную потенцию, хотя теперь расщепленную. Живописно оно решалось прежде всего абсолютным преобладанием в росписях темных, но изнутри с редким мастерством взвихряемых множеством оттенков, оживов и движков красок.

С этого времени заказы на Гойю посыпались со всех сторон. Сзади за королем брат короля инфант дон Антонио Паскуаль, до смешного похожий на него.

Мы полагаем, что Гойя представил ее в глубоком трауре рядом со своей собственной могилой. Анализируя подобные образы у Рабле, М. М. Бахтин, в частности, замечает: В акте еды границы между телом и миром преодолеваются в положительном для тела смысле: оно торжествует над миром, над врагом, празднует победу над ним, растет за его счет. Гойя тоже использует маски не для того, чтобы скрыть сущность человека, а для того, чтобы показать её как можно более выпукло и ярко — взгляните на персонажей заднего плана.

Во первых Гойя не был ни идиотом, ни оторванным от реальности идеалистом. Убивая, они творили сходное дело (а потому и воспринимались как парные), но каждый из них творил именно свое дело, независимо от другого (а потому образы эти выступали если не как контрастирующие, то во всяком случае как независимые друг от друга). И, наконец, еще правее Сатурн-Время впивался зубами в трепещущую плоть еще одного молодого существа, анатомическое строение которого (очень тонкая талия и довольно широкий таз) заставляют думать, что это тоже женщина. Отсюда вновь мог проистечь и действительно проистекал нежданный комедийный эффект. Это как работать скальпелем по граниту — камню все равно, а инструмент затупится. Франсиско Гойя появился на свет в суровом Арагоне, в небогатой ремесленной семье. Мужчина протянул руку к огромной скале, на которой расположен город с крепостными стенами.

ГОЙЯ, Гойя-и-Лусьентес (Goya у Lucientes) Франсиско Хосе де (30. Чтобы выдержать такое дьявольское испытание, нужно обладать внутренними ресурсами (прежде всего твердостью и мужеством) не меньшими, чем перед божьим судом. К личным бедствиям добавились еще и другие факторы. Иными словами – исключительность (историческое одиночество) для романтизма творения Гойи того же ряда, как исключительность для трагического завершения Высокого Возрождения Страшного Суда или Пьета Ронданини Микеланджело, как исключительность для Позднего Возрождения Слепых Брейгеля, Пьета Тициана или Гамлета Шекспира.

Теперь это надвигающаяся ночь над фантастическими холмами, за которыми в центре и в правой части панорамы лишь смутно угадываются далекие строения испанской столицы – угол нового Королевского дворца, купол Сан Франсиско эль Гранде. В 1775 переехал в Мадрид, где по заказу королевской мануфактуры создал несколько серий картонов для шпалер (с 1776 по 1792 всего свыше 60 работ большая часть – в Прадо, Мадрид), стилистически близкие искусству рококо, с насыщенным цветом и обобщённым рисунком.

Во-вторых, какое место занимает этот ансамбль в духовной и творческой эволюции великого испанского мастера и еще шире – в искусстве всей романтической эпохи (в частности, какой новый аспект романтизма здесь проявляется). Дело в том, что человек, которому привелось бы оказаться в окружении росписей главной гостиной Дома Глухого, тем самым оказался бы не только под напором скопившихся в них стихий, но и под перекрестным огнем пристальных взглядов, направленных на него по крайней мере с трех сторон. Художник высмеивает мистику в картине Охота за зубами и пьянство в сюжете У него сгорает дом. Ее следствием стала глухота. Палитра Гойи свежа и ясна, как и его душа той поры, душа эпикурейца, радующегося жизни. Это воистину те пузыри земли, которые являлись у Шекспира Макбету и Банко. Что же это за Время. Этот холст отличает невероятная по раскованности виртуозность письма. Правее – в Шабаше – очень похожая на нее молодая женщина вовлекалась в ведьмовский круговорот и выступала в роли искушаемой бесовским миром и даже приобщаемой к нему пеофитки, совсем так же, как это не раз происходило с такими же молодыми женщинами в Капричос (вспомним офорты Добрые советы, Она молится за нее, Благочестивая профессия).

Гойя был свидетелем общественных потрясений на рубеже двух столетий. Полотен было продано всего лишь 27 комплектов из-за вмешательства инквизиции. Если это так и было, если этот третий персонаж был таким же монахом, как досаждающий старцу (видный и теперь), то налицо явная перекличка росписи и Автопортрета с доктором Арриетой, где агонизирующим Гойей хотят завладеть такие же черные и бесоподобные монахи.

В 1812 году умирает его жена и мать его 6 сыновей (из которых выжил только один), Хосефа Байеу. Конечно, нет. Тот же эффект магнитного поля создавался и в пространстве нижнего зала Quinta. Сухонькая Смерть в трапезе не участвует. Его отец был типичным батурро — бедняком-простолюдином имевшим крохотную мастерскую по золочению алтарей, а мать происходила из семьи обнищавшего идальго (таких дворян в те времена было чуть ли не пол-Испании). По интенсивности своего воздействия этот ансамбль (ныне, к сожалению, разрозненный) сопоставим только со знаменитым историческим диптихом Восстание на Пуэрта дель Соль и Расстрел мадридских повстанцев (1814), по уровню идейно-философской насыщенности – только с непосредственно предшествовавшей ему серией Диспаратес (1816-1820).

Однако с уверенностью можно сказать, что в «Чёрных картинах» Гойя, возможно спонтанно и непреднамеренно, в виде пугающих загадочных образов выразил то, что его мучило и беспокоило: гражданскую войну, крах испанской революции, отношения с Леокадией Вайс, собственное неизбежное старение и приближающуюся смерть. Да, эти картины представляют собой демонизацию женщин. автопортретов (1810-егг., Прадо и др. ).

В возрасте 13 лет он начал обучение ремеслу живописца у друга своего отца, Хосе Лузана.

с какими-то сопровождающими фигурами. Уже отсюда следует (а содержание главных росписей зала – Собаки, Парок, Асмодея и т. п. – это полностью подтверждает), что незаконченный цикл верхнего этажа Quinta del Sordo создавался (хотя бы в главной своей части) как раз накануне этого бегства – в период гибели второй испанской революции, летом-осенью 1823 г. Напротив, ансамбль нижнего этажа (зал Сатурна и Юдифи) был без помех доведен до конца и, значит, создавался раньше. После подавления революции в 1824 году престарелый художник уезжает в добровольное изгнание в Бордо, где продолжает работать (серия литографий «Бордоские быки», 1825 картина «Молочница из Бордо», 1827-28, Прадо), пишет портреты испанских эмигрантов. Исидору мрачная карикатура Гойи на быт и нравы Испании начала 19 века. Я слышу, как поет сталь, как смеется мастер, как скрипит колесо.

Дети, видя такое, в испуге отправлялись спать и боялись даже нос высунуть из-под одеяла. Мы полагаем, что Гойя представил ее в глубоком трауре рядом со своей собственной могилой. Одна (Бругада назвал ее Две женщины, Ириарте – Две старухи, едящие из общей посуды) помещалась над проделанной в торцевой стене зала входной дверью, в виде десюдепорта. В Средиземноморье был популярен один довольно оригинальный способ охоты на птиц.

В самом же средоточии этого нагромождения и наката грохочущих булыжников, скрипящих чурбанов, гудящих кувшинов виднеется еще одна голова, поражающая даже и в столь неистовом окружении. И хотя новый, последовавший за теми живописными работами период был также отмечен выдающимися графическими произведениями (после 1820 г. Гойя, оставив незаконченною серию Диспаратес, вернулся к первому варианту своих Десастрес, переработав и превратив их в новую, ныне общеизвестную серию Роковые последствия кровавой войны против Бонапарта в Испании и другие возвышенные Капричос), тем не менее главным его делом стали тогда росписи Дома Глухого. Гойя любил писать большие полотна некоторые его картины достигают 8 кв. Ныне все росписи находятся в Прадо. Изображая самого себя агонизирующего и все-таки в последний миг спасаемого, художник силился изгнать поселившийся в его душе ужас. Однако нередко Гойя привносил в портреты личное отношение, проявлявшееся в ироничной гипертрофированной «натуральности», особенно в изображениях членов королевской фамилии («Семья Карла IV», 1800, Прадо «Конный портрет Фердинанда VII», 1808, Музей Академии Сан-Фернандо) и приближённых двора («Годой – победитель Португалии», 1801, там же и др. ).

С самого начала Гойя решил написать портрет-картину. Он был весьма практичным человеком. И в Диспаратес и в росписях нижнего этажа Дома Глухого рациональный смысл возникает из какого-то более объемлющего, более многомерного движения и смешения вселенских исторических, психологических стихий из их принципиальной смысловой и формальной незавершенности.

Лишь тонкие ноздри чуть вздрагивают, выдавая волнение. Особенно его обвиняли в том, что образы махи чересчур чувственны. Человечность этой сцены получила абсолютное выражение. Хосе Гудиоль пишет: Вероятно, во время медленного выздоровления он (Гойя) обдумывал идею фантастической декорации своего сельского дома-Черные картины. галерея, Лондон «Сон», ок.

В 1775 году он женится на Хосефе Байе и уезжает в Мадрид. Кроме того, как верно заметил Бернгардт Хойкен, было бы только логичным, если бы при входе в главную гостиную дома Гойи посетителя встречал (или провожал) сам хозяин (или хотя бы его дух). А пол этого существа определить невозможно (недаром его потом называли то старухой, то стариком, то просто старым человеком). Однако вслед за Панофским Нордстрем указывает, что уже флорентинские неоплатоники разработали иную, более оптимистическую концепцию сатурнова влияния и что Корнелиус Агриппа Неттесгеймский под их воздействием писал в своей Оккультной философии (1531) о всех тех, кто действует под влиянием импульсов Сатурна и его furor melancholicus, в ком воображение сильнее, чем ум или рассудок, - они должны быть замечательными художниками и творческими личностями, каковыми являются художники и архитекторы.

Осталось неиспользованным и пространство над входом (в нижнем зале здесь был десюдепорт Две старухи). Теперь вы можете использовать молочница схожести личного кабинета. Сатурн, Юдифь, ведьмы, мадридская чернь – все они с трех сторон будто штурмовали главную гостиную Quinta, все они являлись сюда незваными гостями, чтобы либо затоптать и уничтожить гостей званых, реальных, либо увлечь их за собою в неведомые и грозные миры. Изображенные здесь существа не женщины и они не едят из общей посуды. Протест этот включает реакцию одиноко страдающей ищущей своего счастья и сокрушающейся своим несчастьем личности, но также и личности, философски мыслящей, восстающей против дисгармонии мира (Эмпедокл Гельдерлина), против несправедливости и страдания, против того, кто создал этот мир социального и нравственного зла (Каин Байрона. ). Он (Байрон) верит вслед за Руссо, что народ, который всюду томится в оковах, рождается свободным он противопоставляет его естественную нравственность порокам господствующих классов он отстаивает его право сбросить с себя иго угнетателей.

У Гойи пирует Старость – извечный его враг, начиная еще с Капричос. Он начал создавать не предназначавшиеся для посторонних глаз наброски в альбомах в период выздоровления от болезни, сделавшей его глухим. Оно было воплощено в триптихе, возглавляемом Юдифью и завершающемся Старцем Гойей. (плоды которого мстительно истреблял Годой) и, наконец, революция 1808-1814 гг. Вот сила, способная спасти мир.

Вместе с тем живописная манера его жанровых картин 1810-х годов предвосхищает импрессионизм свободой и колористическим богатством («Водоноска», Музей изобразительных искусств, Будапешт). Однако нередко Г. привносил впортреты личное отношение, проявлявшееся в ироничной гипертрофированной «натуральности», особенно в изображениях членов королевской фамилии («Семья КарлаIV», 1800, Прадо «Конный портрет ФердинандаVII», 1808, Музей Академии Сан-Фернандо) и приближённых двора («Годой– победитель Португалии», 1801, там же и др. ). Зеркало это подернуто дымкой меланхолии, но отнюдь не беспросветно черной, как виделось Нордстрему. Два года спустя он получает вторую премию Пармской академии художеств за картину «Ганнибал с высоты Альп взирает на покоренные им земли Италии» (как это часто бывает в истории имя обладателя первой премии кануло в Лету). Обширное помещение, напоминающее погреб, голые каменные стены со сводами.

Пир, по Бахтину, эквивалентен свадьбе (производительный акт), а за смертью неизбежно следует тризна (погребальный пир). Но, помещая эту сцену как действительно осуществившуюся реальность у входа в свой дом, художник хотел дать нам понять, что тринадцать других картин его являются в некотором роде произведениями загробными (oeuvres doutretombe), видениями после смерти, посланиями из-за ее предела. Начинаются гонения просвещенных испанцев, а самого Гойю отправляют «подышать свежим воздухом» к морю. – всего 14 панно 1820-23, Прадо), Гойя освобождается от излишней декоративности иллюзорного сходства, обнажая дионисийскую стихию, «тёмную страсть», питающую его искусство семантика этого цикла указывает на тему ванитас, претворённую в контексте современных событий. В глубине зала, на торцевой стене слева и справа от окна находились стилистически родственные живописи нижнего этажа вертикальные панно Двое мужчин (Бругада) или Политики (Ириарте) и Две смеющиеся (или насмехающиеся) женщины на левой продольной стене – Головорезы (Dos forasteros) или Бычьи пастухи и Атропос или Парки, а на правой – Прогулка инквизиции (El San Officio) и Асмодей.

Ребенок боится призраков больше, чем отца иверит в то, чего не существует». Глухим был прежний его хозяин – некий Антонио Монтаньес, глухим оказался и новый. Это только тенденция, но тенденция более чем многообещающая. стороны в серии офортов «Бедствия войны» (82 листа 1810–20 изд. Дело тут совсем в другом. Из них ныне известны четыре – два для росписей верхнего этажа (Прогулка св.

Если бы мы его не отпустили, то он сел бы на мула и пустился бы в путь один». наследие Г. (св. Раскройте гениальные листы, Дапричос» и вы многое поймете. К личным бедствиям добавились еще и другие факторы.

Два старика в эскизе (Саламанка, части, собр. ) имеют размер 0, 65X0, 25 м., а в окончательном исполнении в дошедшем до нас виде – 1, 44X0, 66 Старухи, едящие из общей посуды в эскизе (там же) имеют размер 0, 45X0, 65, а в окончательном исполнении – 0, 53X0, 85 м. Достаточно законченные по живописи (насколько можно судить по фотографиям), они, особенно Старухи, могут даже восприниматься не как подготовительные, а как самостоятельные произведения (почти так же, как будет восприниматься картина Город на вершине утеса из музея Метрополитен по отношению к несомненно из нее исходившей затем росписи Асмодей в верхнем зале Quinta). Ученый трактат о Сатурне и Меланхолии, как полагает Нордстрем.

С юных лет Гойя внимательно наблюдал за всем, что предлагала жизнь. Но в то же время толедский мастер сохранял еще (хотя бы отчасти) и обратный эффект – реликт средневековой своей генеалогии: вынесение отдельных, чаще всего ключевых объектов изображения на аванплан и даже как бы за аванплан картины в предлежащее ей реальное пространство. писать коленями и кулаками, размазывая безобразные краски цвета вара. Здесь на человека нападали со всех сторон.

Это, по существу, самостоятельные великолепные станковые композиции. У Гойи родились чудовища, не отпускавшие его уже до самого конца жизни. Реквием самому себе с коллекцией загробных видений, как считает Гассье. Но, помещая эту сцену как действительно осуществившуюся реальность у входа в свой дом, художник хотел дать нам понять, что тринадцать других картин его являются в некотором роде произведениями загробными (oeuvres doutretombe), видениями после смерти, посланиями из-за ее предела. как наиболее удаленная от Земли (находящийся за ней Уран был открыт только в 1781 г., а Нептун и Плутон – в XIX-XX вв. ) – одинокая, холодная иссушенная, вечно пребывающая во мраке, оказывающая на людей самое черное и самое роковое воздействие. Бездействующие, они сами были тут в положении зрителей остальных сцен, причем те были даже как бы поделены между ними: в поле зрения из глубины зала видимого слева старца находились (или могли находиться, подними он взор) Паломничество и Юдифь, в поле зрения видимой справа Леокадии – Шабаш и Сатурн.

Во Франции того времени кипела революция. Вернувшись, он работал в Сарагоссе там же и женился и благодаря удачной женитьбе (его свояк, Франсиско Байё, в 1767 году стал предшественником Гойи на должности главного придворного художника) — переехал в Мадрид истал управляющим Королевской Гобеленовой Мануфактуры. Благодаря общительности, чувству юмора и любви к охоте молодой художникзавел нужные знакомства — и в итоге приобрел немалую популярность в высших слоях испанского общества, а так же сменил своего ушедшего на покой родственника на высшей должности, доступной художнику в Испании. Роспись эту повернувшийся к выходу посетитель главной гостиной должен был воспринимать в последнюю очередь, - чтением и письмом мы (европейцы) приучены разглядывать любую картину и любой живописный ансамбль слева направо.

Он до конца не мог прийти к окончательному решению ни этических проблем, поставленных революцией (прежде всего, проблемы насилия и его морального действия на людей, одушевленных пафосом борьбы за справедливость), ни проблемы народовластия: твердо убежденный в необходимости сражаться за благо народа и его права, Байрон не убежден в том, что революция действительно разрешит вопросы общественного устройства. И именно в этот момент Франсиско Гойя создал свои первые работы, написанные не на заказ.

Выше мы сказали, что Старость ест. Вы вдруг замечаете глубокие борозды морщин в углах чуть брезгливого рта, видите мощный подбородок, говорящий об огромной воле Словом, перед вами встает образ художника-философа испытавшего все, что может дать и не дать судьба. Потом Гойя делал графические оттиски, соединяя технику офорта и акватинты. С другой стороны, возглавляющий ведьмовское общество Козел в качестве знака Зодиака (Capricornus – созвездие Козерога) находился, по представлениям астрологов, под влиянием Сатурна, в такой же точно степени, как и шабаш.

Гораздо существеннее изменение ее трактовки по сравнению с ренессансной. Картина представляет собой внутренность сумасшедшего дома. Его великая душа сына народа оставила человечеству драгоценный дар своего искусства.

Или же серию олицетворений испанской революции и реакции, как кажется Левиной. Исидору – La romeria de San Isidoro – по Бругаде. Она же задавала тон переживанию зрителя, с ходу вовлекая его в орбиту своего воздействия и уже не выпуская до тех пор, пока тот не поворачивал вспять. Следует ли понимать дело так, что уже тогда в них готовились места для масляной живописи.

при переработке пра-Десастрес в серию Роковые последствий. Нельзя не отметить также, что в ансамбле Гойи Юдифь и Сатурн никак друг с другом не взаимодействовали, - они были отделены светлым оконным проемом, они были повернуты друг от друга, существуя параллельно как образы разного порядка имеющие отношение к разным уровням или пластам или сторонам реальности. Росписи церкви — грандиозное завоевание Гойи как мастера монументальной живописи.

Даров, но с лицами, будто закопченными адским дымом и с пустыми, как у Смерти, глазницами. В 1766 году (со второй попытки, первую он бездарно провалил) он получил стипендию Художественной Академии для поездки в Италию. Вспомним, что выздоровление Гойи после смертельной болезни совпало по времени с другим выздоровлением – выздоровлением Испании после морового периода реставрации: военным мятежом в Кадиксе, героическим рейдом Риэго по Андалусии, восстанием в Мадриде 7-9 марта 1820 г., когда народ не только вторгся в королевский дворец, принудив Фердинанда восстановить Конституцию 1812 г., создать новое правительство из опальных либералов и возвестить о созыве кортесов, но заодно разгромил Мадридский трибунал инквизиции, выпустил заключенных, сжег орудия пытки и архивы (кстати сказать, в пламени этого костра сгорел и протокол того допроса, которому весной 1815 г. отцы-инквизиторы подвергли Гойю).

Тематика гравюр необычна, зачастую понятна только самому художнику. Эти слова страшнее пуль. Роспись, видимая слева от только что определенной нами Аллегории, до своего снятия со стены, возможно, была несколько иной (хотя этому как будто противоречит эскиз из Саламанки). Здесь создавались пространства, бездонные, как трещины вселенной (А. Исидору на правой продольных стенах – просматривались сразу же от входной двери (чуть сдвинутой правее продольной оси), тогда как обрамлявшие ее десюдепорт, Два старика и Леокадия открывались зрителю только изнутри зала, когда он, уже испытав воздействие тех четырех росписей, оборачивался назад. Не случайно, в письме к другу Гойи директор Королевской академии истории просит воздействовать на художника, чтобы он написал его портрет так «как он может, когда хочет».

Космическая тьма, пепел и кровь – вот что такое эта в первую очередь привлекавшая внимание роспись нижнего зала Quinta del Sordo в ее живописно-пластическом воплощении. Все это приводит к тому, что двадцатилетнему Гойе имевшему огромный опыт в вопросах лихих уличных побоищ (скажем для полной ясности, проходивших не без кровопролитий), приходится бежать в Мадрид, оставив без особого сожаления мастерскую Хуана Люсана Мартинеса, премудрого академиста, привившего с юных лет ученику отвращение ко всяким схоластическим канонам. Вернувшись, он работал в Сарагоссе там же и женился и благодаря удачной женитьбе (его свояк, Франсиско Байё, в 1767 году стал предшественником Гойи на должности главного придворного художника) — переехал в Мадрид истал управляющим Королевской Гобеленовой Мануфактуры. Об этом же писал и Пьер Гассье.

У Гойи начинается депрессия. Величие ансамбля нижнего этажа Quinta, в конце концов обеспечившее ему выход в масштабный мир монументальной живописи (кстати сказать, в отличие от верхнего цикла с его обильными историческими аллюзиями и, по существу, станковой формой. ), было обусловлено объективным величием положенных в его основу идей, пережитых не на уровне теоретизирующего сознания и не на уровне чисто личного самочувствия, но целостно и полно. Сейчас его офорты выставлены в Музее Прадо и во дворце де Лириа в Мадриде.

м, тем более что обычно они оставались закрытыми решетчатыми ставнями. Он тоже начинает получать заказы от двора. Что происходит с птичкой-мачо, попавшей в руки к предприимчивым сеньоритам, мы видим во всех подробностях — добыча уже ощипанаи подвергается странной манипуляции, которая, судя по всему, должна очистить птичку внутри так же тщательно, как и снаружи. Это воистину те пузыри земли, которые являлись у Шекспира Макбету и Банко. В них он нанес удар академической школе. Тогда же он возвращается в Сарагосу и начинается его профессиональный творческий путь.

На переднем плане струился Мансанарес. Слово romeria имеет два значения – паломничество и народный праздник (fiesta popolar), который включал трапезы, танцы, песни, развлечения всякого рода и справлялся в поле (en el campo) по соседству с каким-нибудь почитаемым местом. Франсиско Байеу был шурином Гойи. с какими-то сопровождающими фигурами.

Что же создал Гойя на стенах главной гостиной Дома Глухого. Во вторых его собственноручная подпись на эскизе гласит: «Старухи от души смеются, так как знают, что у него нет ни гроша за душой». Требовалось что-то большее и что-то иное. Реставраторы и кураторы посвятили месяцы делу, которое специалист по Гойе Жюльет Вильсон-Баро назвала «виртуозной криминалистической работой», – изучению разрозненных листов с целью установить их правильную последовательность. Что касается Гойи, то спустя некоторое время, когда дело второй испанской революции не только укрепилось, но еще и разожгло в других странах могучее освободительное пламя – карбонарское движение в Италии, восстание 2 июля 1820 г. в Неаполе, заставившее короля Фердинанда I дать стране конституцию испанского образца, затем – в Португалии (август 1820 г. ), в Пьемонте и Генуе (март 1821 г. ) и, наконец, - в Греции (апрель 1821 г. ), - только тогда он несколько умерил свой трагический скептицизм.

Исидору изображение народного гуляния, ежегодно устраивавшегося в Мадриде 15 мая наконец, на стене при входе справа от двери (по соседству с Шабашем и против Сатурна) – снова вертикальная роспись Леокадия иными словами, портретное изображение Леокадии Вейс, ставшей хозяйкой Дома Глухого и слева (по соседству с Паломничеством и против Юдифи) – также вертикальная роспись Два старика или Два монаха. Надо сказать, что эта фреска имеет ещё один, политический подтекст. Здесь и инфанта Мария-Луиза с ребенком на руках, приветливая, славная, но не очень видная.

Связь эта была физической и явной – парные образы третьего триптиха (Леокадия и Гойя-старец) тут же входили в состав двух других (Леокадия – в космический мир Сатурна, Гойя – в исторический мир Юдифи). Внутреннее состояние художника – все более мрачным и близким к отчаянию. Роспись эту повернувшийся к выходу посетитель главной гостиной должен был воспринимать в последнюю очередь, – чтением и письмом мы (европейцы) приучены разглядывать любую картину и любой живописный ансамбль слева направо.

Всемирная история ведьм – долгое повествование изобилующее любопытными подробностями. Эта гравюра иллюстрирует специфическое чувство юмора Гойи. В пепельных и синих красках первой росписи он бессильно угасал, зато во второй – еще усиливал начавшееся просветление живописи. Эта серия за время своего существования пережила 12 изданий, последнее из которых было осуществлено в 1937 году.

Исидору мрачная карикатура Гойи на быт и нравы Испании начала 19 века. За его спиной – черные монахи с чашей Св.

Что касается Гойи, то спустя некоторое время, когда дело второй испанской революции не только укрепилось, но еще и разожгло в других странах могучее освободительное пламя – карбонарское движение в Италии, восстание 2 июля 1820 г. в Неаполе, заставившее короля Фердинанда I дать стране конституцию испанского образца, затем – в Португалии (август 1820 г. ), в Пьемонте и Генуе (март 1821 г. ) и, наконец, – в Греции (апрель 1821 г. ), – только тогда он несколько умерил свой трагический скептицизм. Бреду по бесконечной анфиладе прекрасных зал. В поздней живописи Гойи – это центральное произведение. Однако Гойя расписал только семь из них.

Отметим еще одно отличие при глубинном сходстве. Воистину, мифотворческая способность великого испанского мастера достигла в нижнем этаже Дома Глухого еще более высокого, чем даже в Диспаратес, уровня. Сухонькая Смерть в трапезе не участвует.

Миннеаполис, Институт искусств) исполненный, как сказано в посвятительной надписи, в знак благодарности другу-врачу, который спасал ему (Гойе) жизнь во время тяжелой и опасной болезни, каковой тот страдал в конце 1819 г. в возрасте 73-х лет. «Идет бука» – закутанная в белое покрывало фигура пугает детей, прижимающихся к матери. В ней нет аллегоричности, все предельно понятно и в высшей степени выразительно. Не обращаем внимания на почерк художника. Художник больше не работал кистями. По левую от нее руку, на самом переднем плане, поместил дородного дона Карлоса.

Но в то же время толедский мастер сохранял еще (хотя бы отчасти) и обратный эффект – реликт средневековой своей генеалогии: вынесение отдельных, чаще всего ключевых объектов изображения на аванплан и даже как бы за аванплан картины в предлежащее ей реальное пространство. С юных лет Гойя внимательно наблюдал за всем, что предлагала жизнь. Его обвиняли, что неверно написана грудь, что маха слишком коротконога и пр. Так что это скорее всего просто зарисовка комичной (на взгляд Гойи и современной ему публики) сценки.

«Капричос» по своему характеру являются карикатурой, но карикатура не обязательно содержит в себе элемент комизма. Сын Гойи Хавьер в 1823 году был членом революционной милиции. Исабелла Португальская). Миннеаполис, Институт искусств) исполненный, как сказано в посвятительной надписи, в знак благодарности другу-врачу, который спасал ему (Гойе) жизнь во время тяжелой и опасной болезни, каковой тот страдал в конце 1819 г. в возрасте 73-х лет. Художник изобразил себя агонизирующим. – Даже король Яков в своем произведении Демонология (1597 г. ) задавался вопросом: откуда повсюду взялось столько ведьм. Дети, видя такое, в испуге отправлялись спать и боялись даже нос высунуть из-под одеяла. Вспыхивает бурный роман, в результате которого Леокадия разводится со своим мужем.

В 1812 году умирает его жена и мать его 6 сыновей (из которых выжил только один), Хосефа Байеу. А если еще нет, то вскоре там окажется. Лишь с наступлением классового общества и победой светлых олимпийских богов Сатурнов миф изменился: Юпитер (Зевс) восстал на своего отца Сатурна (Крона) и тот был состарен, оскоплен, низвергнут в Тартар, т. е. буквально загнан под землю. Будучи с 1799 года первым художником короля, Гойя продолжал создавать много портретов.

Кроме того, «Дом глухого», в то время, когда в нём жил Гойя имел только один этаж, а второй был построен после его отъезда во Францию. По его словам, Сатурн ведет себя так, как если бы. Женщина смотрит в противоположную сторону. Знал ли Гойя эти слова, со временем утраченные. Во всяком случае видевший ее еще до разорения Quinta П. Имбер писал, что это изображение некоего волхва (un magicien). Он жил на широкую ногу, особо не задумываясь о тратах.

Убивая, они творили сходное дело (а потому и воспринимались как парные), но каждый из них творил именно свое дело, независимо от другого (а потому образы эти выступали если не как контрастирующие, то во всяком случае как независимые друг от друга). (Воскреснет ли. ). Он не видит в окружающем мире ничего радостного и светлого. Впрочем, потом Гойя, видимо, вновь затворился в Quinta, пока новая реставрация Фердинанда не заставила его сначала написать дарственную на все это владение на имя внука Марианино (17 сентября 1823 г. ), а затем – накануне нового 1824 г. – бежать из своего дома, скрываться у каноника Дуасо-и-Латре и, наконец, в июне вообще оставить Испанию. Меня наполняет спокойная радость, без особенного стремления или вызова.

Во всяком случае, далеко не энтузиаст, но человек умудренный, даже переполненный долгим и горьким историческим опытом. «Есть выход», — произносит Франсиско Гойя в картине «Точильщик». Черный хаос. Некоторые из них посвящены библейским или мифологическим сюжетам, но в основном «Чёрные картины» это мрачные порождения фантазии художника. Дело тут совсем в другом. Для него нужно было чучело совы с нехитрым механизмом (когда птицелов тянул за верёвочку, сова должна была взмахивать крыльями) и сеть.

Можно добавить только выдержку из «Сокровищницы кастильского или испанского языка» Каваррубиуса (1610 год): «некоторые мальчики, даже будучи уже большими, не знают, как оторваться от титек своих матерей из таких вырастают глупцы и порочные злодеи». Музей изобразительных искусств. Впрочем, для констатации такого сходства достаточно и нынешнего ее состояния. Таким образом интерес к этому кругу образов был у Гойи достаточно давним, причем как меланхолическое состояние, так и нахождение под знаком Сатурна попеременно представлялось ему то парализующим, то, напротив, стимулирующим человеческие (в том числе творческие) силы. Еще позже орфики отождествили его с Хроносом – безжалостным богом Времени, пожирающим своих детей – дни и часы. «В офорте «На охоте за зубами» женщина подходит к повешенному и вырывает у него зуб, он же словно протягивает руку, делает гримасу и этим рождает в ней нескрываемый ужас.

Кажется даже, что на костре Гойи эстетика сгорает до тла, оставляя нам взамен нечто, в ее терминах неописуемое, но тем не менее (или вот таким образом. ) обладающее сокрушительной силой экспрессивного и апеллятивного воздействия. Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусиентес (1746-1828) родился в небольшом городишке Фуэндетодос, близ Сарагосы. Любопытно было бы особо отметить, что Гойя здесь далеко отошел от античного мифа, согласно которому Сатурн-Крон глотал (а отнюдь не пожирал по частям) свои жертвы и – что уже совершенно беспрецедентно и для мифа и для всей догойевской изобразительной традиции – у него Сатурн уничтожает по новорожденного младенца, а взрослого и притом молодого человека. «Расстрел». Проанализировав коричневые и серые пятна на обороте рисунков, специалисты «пришли к выводу, что все эти пятна – не просто случайные кляксы, попавшие на листы в мастерской», рассказывает куратор отдела графики Института Курто Стефани Бак.

Страшилки от Франсиско Гойи: «Ведьмы и старухи» собраны вместе в. Художник создавал изображения иногда прямо на стенах, уединившись в. Сегодня рисунки из альбома Франсиско Гойи Ведьмы и старухи. Из окон Quinta, расположенной между парком Каса дель Камцо и церковью Сан Антонио де ла Флорида, с одной стороны и лугами Сан Исидоро – с другой, открывалась примерно такая же панорама столицы, как та, что была запечатлена Гойей тридцатью с лишним годами раньше на известной картине Празднество в долине Сан Исидоро (Мадрид, Прадо). Ведьмы так и кишат, совсем как на шабаше в гоголевской Пропавшей грамоте. В них и интеллект и испанский характер и индивидуальность личности.

Но неверно было бы сводить все только к этому – особенно во всей композиции второго (левого) триптиха главной гостиной Quinta. Девушка из народа, она подобна античной Афродите: так монументальна фигура, так величественны складки ее простой одежды. Однако вслед за Панофским Нордстрем указывает, что уже флорентинские неоплатоники разработали иную, более оптимистическую концепцию сатурнова влияния и что Корнелиус Агриппа Неттесгеймский под их воздействием писал в своей Оккультной философии (1531) о всех тех, кто действует под влиянием импульсов Сатурна и его furor melancholicus, в ком воображение сильнее, чем ум или рассудок, – они должны быть замечательными художниками и творческими личностями, каковыми являются художники и архитекторы. Как так. Отсюда, в частности, проистекала возможность монументально-декоративного в лучших традициях Джанбаттиста Тьеполо решения этого ансамбля, в котором первичный трагедийный элемент (смерть, несправедливое обвинение, вопрошание мертвеца) тут же претворялся во всеобщий праздник.

Итак, все силы этой живописи были направлены на то, чтобы преодолеть отведенные ей стенные поверхности, расточить или взломать их. Космический и в основе своей богоборческий сатурно-ведьмовский миф обменивался сущностными чертами с исторической легендой (Юдифь) и народным праздником, также окрашенным легендарностью (Паломничество к св. Но это темное величие оно под стать общему духу черной живописи. В акватинте фрагменты пластины покрывались слоем смолистой пыли. В противном случае, даже самое великое творение пройдет мимо и не оставит никакого следа в вашей жизни.

Теперь все это оставалось в прошлом, за рекой и в буквальном и в переносном смысле слова. Связь эта была физической и явной – парные образы третьего триптиха (Леокадия и Гойя-старец) тут же входили в состав двух других (Леокадия – в космический мир Сатурна, Гойя – в исторический мир Юдифи). Первый значительный успех ему принесли две серии (1776—1791) многочисленных панно (картонов для ковров) для Королевской мануфактуры Санта Барбара в Мадриде, на которых изображены прогулки, пикники, танцы, пиры городской молодежи, сцены на рынках, прачки на берегу Мансанареса, бедняки у колодца, слепой гитарист, деревенская свадьба. Или же серию олицетворений испанской революции и реакции, как кажется Левиной.

Гойя и прежде обращался к теме колдовства и сатанизма. Франсиско Гойя. Ответ оказался интригующим и более сложным, чем вы могли бы подумать. Вот таким образом, чтобы «прочитать» росписи Кинта дель Сордо, понять их скрытый смысл надо исходить не только из того, что изображено на фресках, но и принять во внимание их пространственные отношения друг с другом.

В 1798 Г. исполняет последнюю религ. Не видим отдельных пастозных ударов кисти, не замечаем тончайших касаний лессировок.

Это он сказал: «Мир — это маскарад: лицо, одежда, голос — все подделка». м. В других музеях мира или частных собраниях живописные полотна Гойи весьма малочисленны. Если это так и было, если этот третий персонаж был таким же монахом, как досаждающий старцу (видный и теперь), то налицо явная перекличка росписи и Автопортрета с доктором Арриетой, где агонизирующим Гойей хотят завладеть такие же черные и бесоподобные монахи. В этом отношении оно эквивалентно зачатию и рождению. И последнее. Людовика, посланных в Испанию. Верой в моральную силу простолюдина пронизан этот холст. в книге Монфокона.

Рядом с «Точильщиком» — «Водоноска».

галерея Ирландии, Дублин «Последний час старухи», ок. Гойя много принимает заказов от представителей высших слоев общества Мадрида. Бездействующие, они сами были тут в положении зрителей остальных сцен, причем те были даже как бы поделены между ними: в поле зрения из глубины зала видимого слева старца находились (или могли находиться, подними он взор) Паломничество и Юдифь, в поле зрения видимой справа Леокадии – Шабаш и Сатурн. Перед средневековыми росписями (кроме, разве Страшного суда) человек чувствовал, что его испытует суровая, но благая, более того – в принципе к нему благорасположенная, бдящая над ним, озабоченная чистотой его души небесная сила.

Но победа могла стать полной только на очень широком плацдарме и, что для Гойи всегда имело решающее значение еще со времен Капричос, - в условиях восхождения от собственных обстоятельств к неким общим судьбам, к нравственным историческим и даже космическим законам бытия. Здесь царит энергия земного деяния, схваченного в его мгновенности. Во второй половине XVIII века Европу (и Испанию в том числе) охватила мода на карнавалы в венецианском духе — с маскамиипереодеваниями. Мир не поддается жаждущим гармонии человеческому разуму и чувству. Испанская улица, простолюдины, махо и махи — герои его композиций. Возникновению этого ансамбля предшествовали следующие обстоятельства.

Круглоголовый человек с почти облысевшим черепом и поджато-запавшим ртом глядит перед собою (на нас, зрителей, а в былые времена, в Quinta – и сквозь нас на ведьмовский шабаш напротив) с такой тяжелой, всепроникающей ненавистью, от которой оказавшемуся на пути процессии человеку было бы от чего прийти в ужас – так выслеживают, так подстерегают, так впиваются взором в смертельного врага. В 1780 году Гойю наконец-то приняли в Королевскую академию Сан-Фернандо. Роспись, видимая слева от только что определенной нами Аллегории, до своего снятия со стены, возможно, была несколько иной (хотя этому как будто противоречит эскиз из Саламанки). Надо сказать, что эта фреска имеет ещё один, политический подтекст. Этот альбом входит в число восьми театрадей, созданных Гойей в последние 35 лет жизни.

Однако случилось нечто абсолютно противоположное. Они пробыли в браке почти 40 лет. И еще о Юдифи.

Картоны гобеленов. Пройдя все круги ада современного мира. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России, - сказал еще в 1910 г. Александр Блок, раньше и острее всех почувствовавший невозможность остаться в красивом Мире. Его росписи нижнего этажа Quinta (как и Диспаратес) – это наиболее впечатляющее воплощение той поэтики хаоса (а с ней и связана поэтика неполной разгадываемости создаваемых образов. ), которую романтики утверждали сначала – в эпоху революционных бурь – в ее плодоносном смысле (Хаос есть та запутанность из которой может возникнуть мир, - писал Фридрих Шлегель), а после – во время реставрации – в качестве пессимистического эквивалента темных сил и темных дел мира сего. Кто-то приписываей Гойе злобную сатиру, но мне и это неблизко. Толстые губы.

Являя собою высшее при всей своей уникальности (ведь и сам Гойя позже не сможет удержаться на заданной здесь высоте. ) выражение зрелого и позднеромантического художественного гения, живопись нижнего этажа Дома Глухого не укладывается, однако, полностью в пределах романтической эпохи. Ансамбль нижнего этажа Quinta знаменовал еще одно возрождение Гойи – на этот раз после кризиса 1814-1819 гг., опять-таки совпадавшее с попыткой социально-исторического обновления Испании – со второй ее революцией. Почти все друзья старого Гойи так или иначе пострадали в это время. Но в картине очень много воздуха и света.

В росписи купола изображена средневековая легенда о чудесном воскрешении в Лиссабоне Святым Антонием Падуанским убитого человека, назвавшего имя своего настоящего убийцы. роспись– в ц. Сан-Антонио-де-ла-Флорида в Мадриде. Теперь же эффект этот появился, хотя в смысловом отношении был вывернут наизнанку. Он стоял по шею в воде — но когда наклонялся, чтобы попить, вода уходила от него. отцам из Семинарии де Сан Антон Абад.

Следует ли понимать дело так, что уже тогда в них готовились места для масляной живописи. Вряд ли это так. Гойя. Они пробыли в браке почти 40 лет.

Как выяснилось 50 лет спустя, там он расписывал стены своего дома: сначала написал несколько обширных пейзажей, а затем, предположительно, весной или летом 1823 года поверх старых фресок отштукатурил стены и написал на них маслом 14 или 15 картин, которые позднее стали называть «черной живописью» (pinturas negras) за их мрачный колорит и сюжеты, напоминающие ночные кошмары. После подавления революции в 1824 престарелый художник уезжает в добровольное изгнание в Бордо, где продолжает работать (серия литографий «Бордоские быки», 1825 картина «Молочница из Бордо», 1827–28, Прадо), пишет портреты исп. Мы забываем, глядя на его холсты, о манере живописца.

А во-вторых, Нордстрем, стремясь подчинить это совсем не традиционное произведение системе традиционных смыслов (обычная ошибка иконологов. ), упускает из виду второй ряд воплощенных в Quinta закономерностей, связанных с действием Времени иного рода и порядка, но в конечном счете также порождающего меланхолию. Но поле это сотрясала магнитная буря. Тантал знаменит наказанием, которому его подвергли олимпийские боги.

Его росписи нижнего этажа Quinta (как и Диспаратес) – это наиболее впечатляющее воплощение той поэтики хаоса (а с ней и связана поэтика неполной разгадываемости создаваемых образов. ), которую романтики утверждали сначала – в эпоху революционных бурь – в ее плодоносном смысле (Хаос есть та запутанность из которой может возникнуть мир, – писал Фридрих Шлегель), а после – во время реставрации – в качестве пессимистического эквивалента темных сил и темных дел мира сего. В те годы Гойя не интересуется политикой и с радостью принимает официальные должности: его избирают членом Академии Сан Фернандо (Академии художеств), он становится главным художником шпалерной мануфактуры, затем получает звание придворного художника. Паломничество к св.

В нем преобладают разрушающие любой порядок силы хаоса. Вот таким образом нет ничего удивительного в том, что Гойя обладал тем присущим народу инстинктом, который уже по самой природе своей резко враждебен всяким «законодателям», церковным или гражданским Если он и прославляет человеческую свободу, то не потому, что жаждет бороться за нее или теоретически ее обосновать, а потому, что его влечет к ней непосредственное чувство». В 1798 году Гойя создал фрески для мадридской церкви Сан Антонио де ла Флорида. Тантал знаменит наказанием, которому его подвергли олимпийские боги. Можно добавить только выдержку из «Сокровищницы кастильского или испанского языка» Каваррубиуса (1610 год): «некоторые мальчики, даже будучи уже большими, не знают, как оторваться от титек своих матерей из таких вырастают глупцы и порочные злодеи». Иными словами – исключительность (историческое одиночество) для романтизма творения Гойи того же ряда, как исключительность для трагического завершения Высокого Возрождения Страшного Суда или Пьета Ронданини Микеланджело, как исключительность для Позднего Возрождения Слепых Брейгеля, Пьета Тициана или Гамлета Шекспира. Благодаря описанию, сделанному Карлосом Ириарте в 1867 г., мы достаточно осведомлены об их прежнем расположении, а составленный еще в 1828 г. инвентарь Антонио Бругады – друга и душеприказчика Гойи – дает нам возможность довольно точно судить о названиях и сюжетах хотя бы главных картин.

За его спиной – черные монахи с чашей Св. Казалось, что само бытие бьет ключом в полотнах Гойи. У Гойи начинается депрессия.

Капричос художник рисовал сначала при помощи перышка и разведенной туши. Оно рекламировало сборник из 80 гравюр. Вряд ли. В живописи этому почти целиком посвятит себя Делакруа со второй половины 1820-х годов.

Ныне можно утверждать, что ни Бругада, ни Ириарте не сумели правильно понять изображенного на этой картине и потому присвоили ей абсолютно не идущие к делу наименования, чем только сбивали с толку последующих исследователей. Вот таким образом и весь период 1820- 1823 гг. И только величайшие образцы романтической поэзии это сравнение выдерживают. как наиболее удаленная от Земли (находящийся за ней Уран был открыт только в 1781 г., а Нептун и Плутон – в XIX-XX вв. ) – одинокая, холодная иссушенная, вечно пребывающая во мраке, оказывающая на людей самое черное и самое роковое воздействие. 1790-хгг. Богдана и Варвары Ханенко хранятся две полные серии гравюр Гойи – «Капричос» и «Ужасы войны».

Хуже того – пожирание уже как будто закончено или близко к окончанию. Исидору на правой продольных стенах – просматривались сразу же от входной двери (чуть сдвинутой правее продольной оси), тогда как обрамлявшие ее десюдепорт, Два старика и Леокадия открывались зрителю только изнутри зала, когда он, уже испытав воздействие тех четырех росписей, оборачивался назад. И хотя новый, последовавший за теми живописными работами период был также отмечен выдающимися графическими произведениями (после 1820 г. Гойя, оставив незаконченною серию Диспаратес, вернулся к первому варианту своих Десастрес, переработав и превратив их в новую, ныне общеизвестную серию Роковые последствия кровавой войны против Бонапарта в Испании и другие возвышенные Капричос), тем не менее главным его делом стали тогда росписи Дома Глухого. Победившее тело принимает в себя побежденный мир и обновляется.

Он до конца не мог прийти к окончательному решению ни этических проблем, поставленных революцией (прежде всего, проблемы насилия и его морального действия на людей, одушевленных пафосом борьбы за справедливость), ни проблемы народовластия: твердо убежденный в необходимости сражаться за благо народа и его права, Байрон не убежден в том, что революция действительно разрешит вопросы общественного устройства. Но и на этом использование древнего наследия еще не заканчивается. Невзирая на грим и условность маски известной актрисы, на почти вымученную полуулыбку Антонии, мы ясно ощущаем нестираемые следы усталости, глубокого разочарования во всем ее облике. Молодая женщина, в ужасе прикрывающая лицо, вырывает зуб у повешенного (На охоте за зубами).

Ведьмы имеют давнюю и тщательно разработанную историю. Два старика в эскизе (Саламанка, части, собр. ) имеют размер 0, 65X0, 25 м., а в окончательном исполнении в дошедшем до нас виде – 1, 44X0, 66 Старухи, едящие из общей посуды в эскизе (там же) имеют размер 0, 45X0, 65, а в окончательном исполнении – 0, 53X0, 85 м. Достаточно законченные по живописи (насколько можно судить по фотографиям), они, особенно Старухи, могут даже восприниматься не как подготовительные, а как самостоятельные произведения (почти так же, как будет восприниматься картина Город на вершине утеса из музея Метрополитен по отношению к несомненно из нее исходившей затем росписи Асмодей в верхнем зале Quinta). Его Юдифь обладает несомненным величием. С самого начала он был зачарован этим удивительным видом животного – человеком», – говорит Вильсон-Баро, добавляя, что предмет изображения на этих рисунках вовсе не отвратителен, как может показаться сначала.

В нем преобладают разрушающие любой порядок силы хаоса. Никто и никогда не изображал так убедительно и достоверно жестокость, суеверия и безумие. теме «Венеры небесной и Венеры земной», Г. с портретной характерностью пишет вполне реальную модель (вероятно, герцогиню Альба). Жизнь в Мадриде – притихшем, будто зачумленном – становилась невыносимой.

В 1771 году художник получает вторую премию Академии в Парме за картину о Ганнибале. Внутреннее пространство средневекового восточно-христианского храма, содержательно (в этическом и психологическом плане) формируемое живописью, можно уподобить мощному магнитному полю, а пришельца – частичке металла, которой это поле распоряжается, постепенно передвигая ее в точку некоего абсолютного равновесия по продольной оси – к алтарю, по поперечной оси – под сень главного купола с изображением Пантократора, туда, где все силовые линии этого пространства и все устремленные в него взоры бдящих сил пересекаются и где возникает полное успокоение – тут душа пришельца оказывается одновременно и под всеобщей защитой и под всеобщим контролем. Лиризм и эпическое развитие поэтической темы, выступавшие в лиро-эпических жанрах (сформировавшихся в более ранних пластах романтизма. - В. П. ) еще нередко параллельно, как бы дополняя, продолжая одна другую в различных поэтических ключах, сливаются теперь в то нерасторжимое единство, которое Байрон и Эспронседа называли, в противоположность поэмам повествовательного типа, метафизической поэзией. Отняв производительную силу у Неба, оскопив Урана земледельческим серпом (с серпом или косой его и изображали. ), Крон-Сатурн всецело передал ее земле и, сочетавшись браком со своей сестрой Реей (Великой богиней-матерью, богиней-производительницей), произвел на свет Деметру (богиню плодородия и земледелия, божество созревания хлебов), Гестию (богиню домашнего очага), Геру (посылающую урожай богиню изливающегося дождя), Аида-Гадеса (бога подземного мира и царства мертвых, сохраняющего до времени Персефону – брошенное в землю зерно), Посейдона (бога всякой земной влаги – как речной, так и морской), Зевса-Юпитера (тучегонителя, громовержца, олицетворявшего первоначально и плодоносный солнечный свет).

Гойя намного опередил время, создав шедевры новой, еще никем не виданной остроты и силы. «Шабаш ведьм», несмотря на своё гнетущее и тревожное настроение, произведение, скорее всего, сатирическое, в котором Гойя высмеивает человеческую глупость, необразованность и отсутствие рационального мышления. Но откуда появились подобные изображения. Ей любы этот день, яркое солнце, плеск родника, она радуется бытию.

Дыхание достаточно легкое, в меру глубокое, равномерное, — хоть местами учащается. (нагло затоптанная Фердинандом VII). Следовательно, авторство Гойи нельзя считать бесспорным. Мог ли старый либерал Гойя оставаться ко всему этому равнодушным. То, что Гойя сконцентрировал в одном ансамбле росписей, великим французским романтикам потребовалось выражать едва ли не на протяжении всей их жизни. Почти все друзья старого Гойи так или иначе пострадали в это время. Одна из жемчужин экспозиции — гениальные холсты Эль Греко. Реквием самому себе с коллекцией загробных видений, как считает Гассье. В глубине зала, на торцевой стене слева и справа от окна находились стилистически родственные живописи нижнего этажа вертикальные панно Двое мужчин (Бругада) или Политики (Ириарте) и Две смеющиеся (или насмехающиеся) женщины на левой продольной стене – Головорезы (Dos forasteros) или Бычьи пастухи и Атропос или Парки, а на правой – Прогулка инквизиции (El San Officio) и Асмодей.

Две фигуры, мужская и женская, застыли в воздухе.

Членов королевской семьи он расставил не в ряд, а вперемежку. Перелом в творчестве Гойи наступил в начале 1790-х годов. Потому-то, видимо изображая в Romeria грозное, набухающее неистовой силой и будто уже готовое перехлестнуть за край росписи движение народных толп, он в то же время поставил во главе их слепого, создавая образ, который, как верно заметил Б. Хойкен, восходил к Слепым Брейгеля (забегая вперед, отметим, что несколько позже художник повторит его в том офорте окончательной редакции Десастрес, который будет подписан многозначительными словами: Они не знают дороги). Вот таким образом уже не обойтись ему иначе, как объединить одно с другим. Здесь, как говорится, комментарии излишни — рисуноки подпись говорят сами за себя. Но неверно было бы сводить все только к этому – особенно во всей композиции второго (левого) триптиха главной гостиной Quinta.

Он навсегда остался практически глухим. Посредине изображен нагишом молодой крепкий мужчина бешено жестикулируя, настаивая и угрожая, он спорит с невидимым противником. Полицейские ведут проституток (Бедняжки). серией «Нелепицы» («Los Disparates» 22 листа, 1820–1823 издана в 1864 под назв.

С одной стороны, существовало и даже преобладало представление о Времени отрицательном (отсюда родились все образы Сатурна-убийцы, которые мы встречаем в позднесредневековых календарях и астрологических трактатах и в рельефах кампанилы Флорентинского собора и в Сатурне Россо Фьорентино, награвированном в 1526 г. и, наконец, в знаменитом и отлично известном Гойе Сатурне Рубенса, написанном в 1636 г. для Торре де ля Парада – охотничьего замка Филиппа IV), а с другой – о Времени положительном, Времени, несущем новую жизнь и новый день, спасающем ныне попираемую истину, возносящем ныне неоцененный талант (в таком виде предстает Сатурн на плафоне, выполненном в 1641 г. Пуссеном по заказу Ришелье, а также – в известном рисунке Время и Истина, которым Гойя собирался весной 1798 г. завершить первую редакцию Капричос). Во второй половине XVIII века Европу (и Испанию в том числе) охватила мода на карнавалы в венецианском духе — с маскамиипереодеваниями. Даров, но с лицами, будто закопченными адским дымом и с пустыми, как у Смерти, глазницами. Гойя сумел показать самые крайние и отталкивающие свойства человеческой натуры с максимальным реализмом и честностью. Это было прямоугольное помещение размером около 5, 60 м. в ширину и около 8, 80 м. в длину.

Гойя делает нас невольными участниками адского пира. Среди его друзей — писатели, поэты, политики, актеры. Дело также и в том, что, как и в Диспаратес – втором из величайших творений старого Гойи, – в поэтику росписей Quinta входит (как необходимый. ) элемент неполной разгадываемости. Петр или как находящиеся ныне в Нью-Йорке и Вашингтоне Снятие пятой печати и Лаокоон (не следует забывать, что собственностью Гойи была одна картина Греко в инвентаре Бругады она значится как Maria Santisima en contemplacion). Это нисколько не означает, что Гойя, потеряв слух, стал мизантропом. Когда он умер, внук Гойи распродал эти альбомы.

Отличалась от них и седьмая роспись (вновь вертикальная) – таинственная Собака направо от входной двери. Службы, - короче говоря, о начальных событиях второй испанской революции. Вместе с тем, они часто тесно связаны и с критикой общества. Он навсегда остался практически глухим.

Будучи с 1799 первым художником короля, Г. продолжал создавать много портретов. С самого начала Гойя решил написать портрет-картину. Всякая новая роспись обладала шоковым действием, силой некоего электрического разряда. Аналогичная ситуация возникала и теперь.

Это тем более впечатляло, что сами эти изображенные люди – с одной стороны, белобородый старец, чьи виднеющиеся из-под зеленовато-бурого плаща драгоценные одежды оливковатого шелка, расшитые по подолу жемчугом и перехваченные тяжелым золотым поясом, чей изогнутый пастушеский посох и обращенный в себя взор заставляли вспоминать библейских патриархов Рембрандта (вот воистину первый и единственный у Гойи образ благообразной, достойной и одухотворенной старости. ), а с другой стороны, молодая манола с прекрасным, как греческая трагическая маска, лицом и гибкой фигурой, угадываемой под черным шелком, газом и кружевом (так, во всяком случае, выглядела она, судя по акварельной копии, выполненной где-то в середине XIX в., возможно, Эухенио Лукасом и известной ныне по фотографии, – позже Мартинес Кубельс сильно огрубил ее при реставрации), – принадлежали тому же самому миру, непрестанно испытывали на себе его устрашающее и уничтожающее воздействие. Пример эсперпентизма лишь один из возможных. В этот же период Гойя пишет свои гениальные картины из серии «Бедствия войны». В жизни обласканного славой придворного живописца все изменила болезнь.

Исидору изображение народного гуляния, ежегодно устраивавшегося в Мадриде 15 мая наконец, на стене при входе справа от двери (по соседству с Шабашем и против Сатурна) – снова вертикальная роспись Леокадия иными словами, портретное изображение Леокадии Вейс, ставшей хозяйкой Дома Глухого и слева (по соседству с Паломничеством и против Юдифи) – также вертикальная роспись Два старика или Два монаха. Требовалось что-то большее и что-то иное. Графическая серия Диспаратес (в переводе — нелепость, безумства) и Черные полотна (1821-1823) – росписи, выполненные техникой масляной живописи на стенах Дома глухого под Мадридом на берегу Мансанареса, где художник провел несколько лет перед эмиграцией во Францию – это чудовищные обобщающие образы, возможно, порожденные болезненным воображением старого художника, не только глухого, но и начинающего слепнуть, для которого весь мир превращался в мрачные трагические кошмары. Гойя мог прочесть об этом. В 1824 году, опасаясь гонений со стороны нового правительства (король Испании Фердинанд, только что вошедший на престол, прямо заявил Гойе: «Вы достойны петли. »), художник испрашивает разрешения уехать «лечиться» во Францию.

Впечатлительный Гойя влюбился и соблазнил красавицу. В иконологиях XVI-XVII вв. Молодая женщина, в ужасе прикрывающая лицо, вырывает зуб у повешенного (На охоте за зубами). Так необычно, странно и невероятно касание чуда и реальности, легенды с былью. Пытаясь справиться с внутренним хаосом и тоской, Гойя на стенах комнат своего дома пишет масляными красками пятнадцать картин, которые впоследствии назвали «чёрными» за тревожное настроение и преобладание в палитре тёмных тонов.

Тяжелый, острый взгляд приковывает. (хронологически совпавшего с выздоровлением художника после смертельной болезни и началом второй испанской революции, с пробуждением страны после мертвящих лет самовластия Фердинанда VII), а затем – под влиянием трагической гибели революции летом 1823 г. Так или иначе, никакого отрешения в Quinta не произошло, даже если первоначально Гойя на него и рассчитывал, - перенасыщенно трагический поток испанской жизни ворвался и сюда, запечатлевшись на стенах дома чудовищными сгустками черной живописи. 4.

Будапешт. Концепция Гассье не может быть принята безоговорочно. Чувство «реальной историчности» это, по Стасову, то пламенное чувство художника-патриота, которое воодушевляет его на борьбу со злом окружающей действительности, делает его произведения глубоко содержательными и идейно остро направленными.

В1795 г. Гойя создал портрет герцога Альбы, а затем и его женыКаэтаны. Он любил светский успех, его приглашали на все великосветские мероприятия. Постепенно у Гойи складывается манера «тёмных картин» («pinturas negras») : как и его великие предшественники Эль Греко и Рембрандт, он посредством контрастной светотени добивается суггестивного драматизма образа использует эффекты ночного освещения. В этом отношении знаменательным является стасовское сравнение Гойи с Верещагиным, который «подумал и почувствовал то же, что и Гойя насчет войны», хотя «никогда не видел» гравюр испанского художника. Пиршественное торжество универсально это торжество жизни над смертью.

А пол этого существа определить невозможно (недаром его потом называли то старухой, то стариком, то просто старым человеком). «Шабаш ведьм», несмотря на своё гнетущее и тревожное настроение, произведение, скорее всего, сатирическое, в котором Гойя высмеивает человеческую глупость, необразованность и отсутствие рационального мышления. Впрочем, потом Гойя, видимо, вновь затворился в Quinta, пока новая реставрация Фердинанда не заставила его сначала написать дарственную на все это владение на имя внука Марианино (17 сентября 1823 г. ), а затем – накануне нового 1824 г. - бежать из своего дома, скрываться у каноника Дуасо-и-Латре и, наконец, в июне вообще оставить Испанию.

Распространена версия о том, что она сама же для картин и позировала. Гойя и прежде обращался к теме колдовства и сатанизма. Значительно графическое наследие Гойи (свыше 1000 рисунков и эстампов).

Всего этого старый Гойя не забыл и не простил. В этом портрете Гойя изобразил герцогиню на фоне природы. Здесь, во-первых, следует еще раз отметить констатированное выше построение пространства росписей Гойи не столько вовнутрь картинного поля, как это было закреплено традицией идущей от эпохи Возрождения и действительной для всего Нового времени, сколько изнутри этого поля наружу, что было свойственно средневековой живописи (отчасти также монументальной живописи барокко) и что будет в значительной степени свойственно живописи Новейшего времени. Гойя остается совсем один. Там Гойя жил последние годы, периодически продлевая отпуск по болезни. Гойя стал модным портретистом, заваленным заказами.

В испании гражданская война, которая затянулась на пять лет. Кажется, нет исхода, говорит в этом полотне Гойя: так безнадежны ненависть, злоба, ярость и слепота рода человеческого, губящего себе подобных. Франсиско Гойя Лусьентес родился в1746 г. вСарагосе в семье среднего достатка. Дон Луис поручает художнику исполнить портреты членов своей семьи.

Итак, смысл десюдепорта понятен – это аллегория Старости и Смерти (так отныне мы и будем его именовать). С другой – и это сейчас особенно важно подчеркнуть – она через голову XIX столетия раскрывается в XX век, в Новейшее время. В этом сложнейшая метафора портрета, приближающая, включающая саму Антонию в персонажи цикла «Капричос» — этого энциклопедического собрания изображений страстей рода человеческого. Родственники и друзья решали, что делать с незаконченными картинами художника.

Однако Гойя расписал только семь из них. Дьявол в образе летучей мыши записывает в книгу постановления против общего блага. Приплюснутый нос. Этот великий испанский мастер оставил людям целый мир образов. Но если седой бог Времени творит свое дело зряче (его глаза широко открыты. ), с неистовой и торопливой жадностью (сжав тело своей жертвы с такой силой, что между его пальцами проступает ее кровь, Сатурн зубами рвет его на куски), то юная Юдифь представлена с опущенным взором, - она действует то ли сама ужасаясь трагической необходимости убийства, то ли в каком-то жутком сне, в бреду, в сомнамбулическом состоянии, то ли как гофмановская механическая кукла, приведенная в действие чьей-то безжалостной рукой.

Исидора справлялся в Мадриде 15 мая в связи с окончанием только лишь весенней их фазы. Протест этот включает реакцию одиноко страдающей ищущей своего счастья и сокрушающейся своим несчастьем личности, но также и личности, философски мыслящей, восстающей против дисгармонии мира (Эмпедокл Гельдерлина), против несправедливости и страдания, против того, кто создал этот мир социального и нравственного зла (Каин Байрона. ). Кажется, что даже немые холмы колышатся и стонут от ужаса. Теперь все это оставалось в прошлом, за рекой и в буквальном и в переносном смысле слова.

Художник больше не работал кистями. Никакого разума, никакого детального изображения, зато какая экспрессия. На это указывал еще Агуилера в своей вышедшей в 1935 г. книге Черные картины Гойи.

Я ухожу потрясенный и вдруг буквально через тридцать шагов будто падаю с неба на землю. Паломничество к св. Гойе удалось познакомиться с герцогиней.

Членов королевской семьи он расставил не в ряд, а вперемежку. Но тем не менее совершенно ясна острота социальной сатиры идейной устремленности. Это вторжение живописной иллюзии в живую реальность (и даже своеобразный бунт первой против второй. ) несомненно уже давно подготавливалось в гойевском искусстве. Являя собою высшее при всей своей уникальности (ведь и сам Гойя позже не сможет удержаться на заданной здесь высоте. ) выражение зрелого и позднеромантического художественного гения, живопись нижнего этажа Дома Глухого не укладывается, однако, полностью в пределах романтической эпохи.

Но тут юный Гойя несколько нарушает плавное течение своей биографии. С 1778 года он исполнял офорты, начав с копирования картин Д. Веласкеса. Всего этого старый Гойя не забыл и не простил.

Весной 1814 г. погибло дело первой испанской революции, покинутое народом, который слепо склонился под ярмо возвратившегося в Мадрид Фердинанда VII. Хосе Гудиоль пишет: Вероятно, во время медленного выздоровления он (Гойя) обдумывал идею фантастической декорации своего сельского дома-Черные картины. Став королевским (1786), затем придворным (1789) художником, Гойя был нагружен многочисленными заказами на портреты его ранние парадные изображения испанской знати и банкиров были написаны в традициях Д. Веласкеса.

1816).

---