Княжна Тараканова Фото

Знаменитая княжна Тараканова, о которой ничего не известно

Немного спустя отношения между Радзивиллом и «княжной» стали портиться, хотя внешне он продолжал оказывать ей почести как особе высокого происхождения. Алексей Орлов в тем временем находился в Ливорно и жил очень широко. То же самое утверждала и «невеста» князя Лимбургского. По свидетельству авантюриста Винского (опубликовано Мельниковым-Печерским, впервые— в «Северной пчеле» в 1860 году), отбывавшего заключение в Петропавловской крепости через несколько лет после смерти «княжны», тюремщик Алексеевского равелина вспоминал, будто в конце июля 1775 года к пленнице приезжал граф Орлов, она же разговаривала с ним резко и громко, едва не переходя на крик, что заключённая была беременна и родила в тюрьме. Дальше подпись. Поселившись в 1772 году в Париже, она назвалась принцессой де Волдомир (фр. princesse de Voldomir), в литературе это имя превратилось в «княжну Владимирскую»13K 3. Иные в этом все же сомневались.

«Княжна Тараканова» именем которой названа очередная русская картина фирмы, предполагаемая дочь Елизаветы и гр. О планах заговорщиков консул Дериво подробно сообщал в Париж, отмечая, что «всё это очень похоже на роман, но я должен доносить вашему превосходительству всё, что происходит в этом небольшом государстве». Граф Орлов тонко подошел к этому вопросу. Княжна покинула Рим и остановилась в Пизе. Умер он рано, в тридцать шесть лет, от туберкулеза. До 1777 года она побывала в Берлине, Генте и др.

Альтернативные версии судьбы «княжны»

В отличие от знаменитой картины — «княжна» не погибла в каземате Петропавловской крепости во время наводнения. Минуя Астрахань и Петербург, они наконец выехали из России и через Германию и Францию попали в Лондон, где вынужденная по неизвестной причине расстаться со своим покровителем «княжна» отправилась назад в Париж, приняв имя «принцессы Али», то есть «дочери Гали». Маловероятно, что эти бумаги составила сама княжна: по-французски она говорила хорошо, но писала «разбросанно и хаотично»56.

Возможно, что «княжна» познакомилась с Радзивиллом через графа Лимбурга. С 1769 года Орлов находился за границей, командуя русской эскадрой в Средиземном море. Его книга, долгое время запрещённая в России, была известна по спискам. Там ее, по одной версии, схватили, по другой – Орлов обвенчался с ней прямо на корабле, чтобы спокойно вывезти самозванку из Европы (эту версию использовал Зорин в пьесе «Царская охота»). Про девушку, оставшуюся в истории как «княжна Тараканова», написано несколько научных монографий и приключенческих романов.

На допросах «княжна» дала показания о своём детстве, утверждая, что провела ранние годы в Киле у некоей госпожи Пере или Перон, затем в 1762 году, в возрасте 9 лет, её вместе с нянькой Катериной («немкой из Голштинии») какие-то люди вывезли в Петербург, после чего пообещали доставить в Москву к родителям, но вместо того отвезли к «персидской границе» и поселили у некой «образованной старушки», где «принцесса» чудом осталась жива после попытки Петра III извести её с помощью яда. В Венеции она появилась под именем графини Пиннеберг. ДАнтичи отдал должное уму и очарованию собеседницы, но счёл, что от него хотят лишь денег. «Княжна» якобы умерла в Петропавловской крепости в родах «через два года» после наводнения. До Екатерины дошли из Европы слухи о появлении самозванки. В ответ Алина (или, как её стали в это время звать в официальной переписке с княжеским двором, «её высочество светлейшая принцесса Елизавета Владимирская») объявила о намерении уехать в Петербург якобы для того, чтобы официально удостоверить своё происхождение. Княжна Тараканова умерла, а историки по сей день гадают – кем же она была. На последней исповеди она не раскрыла священнику тайну своего происхождения.

С флагманского корабля «Святой великомученик Исидор» для неё было спущено кресло. Ван Турс помог ей получить кредит у местных купцов. Перемещаясь из одной страны в другую, Тараканова рассказывала свою историю с вариациями. Тот переслал письмо «княжны» консулу в Ливорно сэру Джону Дику, который передал бумагу Алексею Орлову, до тех пор безрезультатно пытавшемуся напасть на след самозванки. Этой фамилией, вероятно, обозначили всех племянников Разумовского, а немецкое произношение исказило русское произношение этого слова», — предполагает К. Валишевский. Толстой вместе с надёжной командой причалил к линейному кораблю «Святой великомученик Исидор» и, дождавшись наступления ночи, 25 мая перевёз «княжну», Доманского и Чарномского, пятерых слуг и горничную в Петропавловскую крепость.

Публикации о деле княжны Таракановой

После следы её затерялись. Государыня так и не удостоила арестованную свиданием. О планах заговорщиков консул Дериво подробно сообщал в Париж, отмечая, что «всё это очень похоже на роман, но я должен доносить вашему превосходительству всё, что происходит в этом небольшом государстве»45. Там он обходился с нею как со знатной особой. Орлову предстояло начать игру.

Орлов поспешил представиться самозванке. И это стало фатальной ошибкой. В 1777 году Михаил Лонгинов историк русской литературы, написал о «жизни Елизаветы Алексеевны Таракановой», но так как ему мало что было известно, он цитировал одно «предание», которое гласило, что она погибла в тюрьме во время наводнения, а по другому, что она была погребена на территории Новодевичьего монастыря. Её репродукция была опубликована А. Голомбиевским в журнале «Старые годы» (май 1911). В рассказах «Её называли княжной Таракановой» (1980), «Эпизод об узнице Ивановского монастыря» (1984) свой взгляд на историю «княжны» изложила искусствовед Н. Молева. Но и на очной ставке с Доманским «княжна» не признала, что сама называла себя российской принцессой124.

Елизавета Тараканова, княжна Тараканова

Досифея до самой своей смерти при каждом стуке в дверь сильно бледнела. Медлить с ее взятием под стражу императрица не стала. Ложь все же стоит дозировать. О странной «побродяжке» Орлова известили. Самозваная княжна попыталась взять кредит у местных банкиров, обещая в качестве залога якобы принадлежавшие ей в Оберштейне агатовые копи, но сумела получить лишь весьма скудную сумму (200 дукатов) и стала торопить Радзивилла с отъездом в Стамбул. Однако Екатерина обнаружила её и здесь и попыталась отравить.

«Княжна» сумела завоевать благосклонность соправителя Оберштейна— курфюрста-архиепископа Трира Клеменса Венцеслава— тот надеялся обратить её в католическую веру и время от времени ссужал деньгами. Особенно обеспокоило государыню, что «побродяжка» имеет деньги и связи с Речью Посполитой. Вполне возможно, что барельеф был подарен графу самой «княжной» или изъят людьми Орлова при обыске дома самозванки в Пизе после её похищения1.

• Плохая девочка или Княжна Тараканова
• Выставка Академии художеств в 1864 году
• Финансовые интересы Княжны Таракановой
• Мечты Княжны Таракановой о русском престоле
• Связь Княжны Таракановой с властью наделёнными мужчинами
• Роман Княжны Таракановой и графа Орлова
• Картина «Княжна Тараканова» : описание

Вместе с Орловым «княжна» стала выезжать в открытом экипаже, осматривать достопримечательности города и появляться в опере. В 1859 году московский журнал «Русская беседа» опубликовал выдержки из писем аббата Роккатани о пребывании в Риме в 1775 году «неизвестной принцессы Елизаветы», которая именовала себя дочерью императрицы России Елизаветы Петровны и обращавшейся за помощью к польскому послу и папской курии. Под впечатлением этих событий и родилась картина «Княжна Тараканова».

Последний немедленно собрался в Ливорно и предложил «княжне» сопровождать его, чтобы самой увидеть российский флот. «Княжна» сделалась предметом насмешек со стороны тех, кто ранее искал её расположения, в рагузских газетах появлялись пасквили и рассказы о её любовных похождениях.

А однажды взял и пригласил посетить русский корабль. 6 августа «княжна» просила прислать к ней православного священника, потом отказалась от его услуг, позднее она объясняла свой поступок тем, что от болезни и огорчений «иногда не помнит, что говорит». Позднейшие исследования опровергли эту версию, показав, что контакт между Орловым и княжной был установлен в начале следующего, 1775 года и сделано это было по разрешению Екатерины, приславшей 12 ноября 1774 года Орлову прямой приказ арестовать самозванку, а именно: «поймать всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало».

1. Краткая фактическая история самозванки
2. Описание картины «Княжна Тараканова»
3. Словари и энциклопедии на Академике
4. Один комментарий к Плохая девочка или Княжна Тараканова
5. Исторический дискуссионный клуб

Его флагман бросил якорь в Ливорно. Последний немедленно собрался в Ливорно и предложил «княжне» сопровождать его, чтобы самой увидеть российский флот. Возможно, Орлов в докладе императрице от 14 (25) февраля преувеличил размер свиты «графини Зелинской», вероятно, причина в том, что он сам оплачивал все расходы. Наконец, рано утром 1 января 1775 года Ганецкому удалось увидеться с кардиналом (тот разговаривал через окно со своим племянником). Тот переслал письмо «княжны» консулу в Ливорно сэру Джону Дику, который передал бумагу Алексею Орлову, до тех пор безрезультатно пытавшемуся напасть на след самозванки75.

«Княжна», вероятно, встретилась с Радзивиллом в начале 1774 года (место свидания неизвестно, возможно, один из немецких городов). Предполагают, что эта фамилия возникла следующим образом. Историк Дьяков исходя из того, что её переписка с немецким графом Лимбургом велась на французском языке, считает самозванку француженкой, а анализируя бумаги из архива «княжны», приходит к выводу, что она не была знакома со славянскими языками. Историк Дьяков исходя из того, что её переписка с немецким графом Лимбургом велась на французском языке, считает самозванку француженкой, а анализируя бумаги из архива «княжны», приходит к выводу, что она не была знакома со славянскими языками910.

В Рагузе Алина распространяла уже новую версию своего происхождения, согласно которой она родилась в 1753 году от брака Елизаветы и её морганатического супруга, «гетмана всего казачества» и до десятилетнего возраста жила при матери. Здесь же, встретившись с «княжной», 42-летний граф влюбился в неё, немедля уладил дела с кредиторами и пригласил к себе. Лунинский в связи с этими событиями отмечает, что, вероятно именно тогда граф, в случае расстройства помолвки, обещал оставить за «княжной» графство Оберштейн. Что она также урожденная княжна Тараканова.

• Самое интересное в виде мозаики
• Предание о браке и потомстве Елизаветы Петровны и Разумовского
• Описание картины Флавицкого Княжна Тараканова

В декабре 1773 года появился и стал распространяться слух, будто под именем «принцессы Волдомир» скрывается дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, великая княжна Елизавета (или, как её позднее именовали сторонники, «её императорское высочество принцесса Елизавета Всероссийская»). Влюблённый князь предоставил ей возможность едва ли не бесконтрольно распоряжаться доходами с его владений, а своего соперника— Рошфора— заключил в тюрьму как «государственного преступника». В противном случае их ждал немедленный арест, а возможно и смертная казнь. Здесь она завела свой двор и даже учредила орден «Азиатского креста». Уже под арестом она написала письмо Орлову (ей сказали, что он тоже задержан), в котором уверяла в своей неизменной любви и просила помочь ей освободиться. Здесь же, встретившись с «княжной», 42-летний граф влюбился в неё, немедля уладил дела с кредиторами и пригласил к себе.

Орлову и Христинеку удалось уговорить её на кратковременную поездку не брать с собой свиту. Орлов немедленно отправил в Рим генерал-адъютанта своей эскадры Ивана Христинека с поручением втереться в доверие к «княжне Владимирской» и любым способом заманить её в Пизу. Про девушку, оставшуюся в истории как «княжна Тараканова», написано несколько научных монографий и приключенческих романов. Кастера утверждает, что «несчастная принцесса» родила от Орлова ребёнка и погибла в крепости во время наводнения.

Тот в скором времени убедился, что паросская интриганка была всего-навсего женой константинопольского купца имевшая «заносчивый характер и вздорный нрав», не исключено было, что за её спиной стоял стамбульский двор, пытавшийся подобным образом скомпрометировать Орлова или же склонить его к измене. Мемуары Винского публиковались в 1877 и 1914 году и оба раза без рассказа о самозванке146. Как ей кажется, ее просто пытались отравить. Весной 1772 года, когда и в Лондоне начались проблемы со старыми и новыми кредиторами, ван Турс (сменив имя на «барон Эмбс») бежал в Париж.

В то же время, по приказу Орлова и Гамильтона, её посетил английский представитель в Риме Дженкинс, предложивший открыть «княжне» неограниченный кредит87. «Княжна» якобы умерла в Петропавловской крепости в родах «через два года» после наводнения. Здесь она получила блестящее образование под руководством француза Жака Фурнье. Вплоть до прибытия в английский порт Плимут «княжна» вела себя достаточно спокойно, как видно, всё ещё надеясь на помощь Орлова.

«Княжна» в письме к Горнштейну уверяла того, что слухи о поражении Пугачёва и мире между Россией и Портой не соответствуют действительности и последняя, недовольная условиями Кючук-Кайнарджийских переговоров, обязательно развяжет против России новую войну. Княжна Тараканова (именовала себя княгиней Елизаветой Владимирской, фр. princesse de Voldomir между 1745 и 1753— 415декабря 1775, Санкт-Петербург, Российская империя)— неизвестная, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Но неужели этого было достаточно, чтобы претендовать на российский престол. В донесении Екатерине Орлов подчёркивал, какой опасности он подвергался: «Находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену, — писал он уже после ареста самозванки, — я всего более опасаюсь иезуитов, а с нею некоторые были и остались по разным местам»97.

Еще бы: ведь Огинский был там своим человеком. Как считал Лунинский, авантюра «княжны» не имела ничего общего с политической борьбой и, если бы не стечение обстоятельств (восстание Пугачёва в России, дерзкое похищение лжецаревны), её бы вскоре забыли. Долгоруков сообщал в них, что княжна Тараканова была «дочерью польского еврея», которую поддерживал как претендентку на российский престол князь Радзивилл, а позднее хотел использовать в борьбе против Екатерины Алексей Орлов, однако предал самозванку. Приглашённый в конце концов к авантюристке, которая из-за нездоровья вынуждена была принять его в постели, Христинек объявил, что представляет графа Орлова и пригласил её прибыть к нему для переговоров в Пизу.

В 1867 году на французском языке вышел первый том «Записок» князя Петра Долгорукова. Его флагман бросил якорь в Ливорно. Жизнь за императрицу». В этом же году Панин издал свою работу на немецком языке, прибавив к ней новые документы. Вскоре он смиренно спросил будущую «императрицу», не удостоит ли она, Романова, простого Орлова чести стать его супругой. «Князь Гали» постоянно называл её дочерью Елизаветы Петровны.

В заключительной части биографии «княжны Таракановой» автор сделал следующий вывод: «Узница Петропавловской крепости затмила собственной персоной ту, по отношению к которой власти и различные исследователи, пожалуй имели гораздо больше оснований для волнений. Она согласилась отправиться с ним, но лишь при одном условии – если они минуют Россию ибо ей тоже не хочется рисковать жизнью. Полагается вероятным, что она и сама о нём не знала. Константин Дмитриевич, выпускник академии избрал для себя исторический жанр.

Вот таким образом же она отказалась от брака с Доманским: этот союз окончательно «лишал её будущего». Время самое подходящее для авантюристов и искателей приключений. Иные в этом все же сомневались.

Она якобы всеми силами убеждала его «отказаться от неосуществимых намерений» и отрицала родство с императрицей Елизаветой, так как не имела тому никаких доказательств. Награду ему принесла студенческая работа «Братья продают Иосифа в рабство». Из осторожности самозванка писала, будто находится в Турции с надёжной охраной. Она получила фамилию Тараканова и приняла постриг под именем старицы Досифеи в Ивановском монастыре, где и жила с 1775 года. Возможно, что «княжна» познакомилась с Радзивиллом через графа Лимбурга.

Письма султану «княжна» прочитала и, по её словам, отказалась от намерения ехать, бумаги же оставила у себя. Вероятно именно Радзивилл воспрепятствовал публикации подложных завещаний59. В декабре 1773 года появился и стал распространяться слух, будто под именем «принцессы Волдомир» скрывается дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, великая княжна Елизавета (или, как её позднее именовали сторонники, «её императорское высочество принцесса Елизавета Всероссийская»)K 9. Три месяца спустя к нему присоединилась «княжна» в сопровождении нового поклонника— барона Шенка, пользовавшегося весьма сомнительной репутацией. Во всяком случае, это была далеко не заурядная личность и вот таким образом вполне понятен тот интерес, какой возбудит, без сомнения, появление кинематографической иллюстрации этого исторического эпизода.

Княжна Тараканова (именовала себя княгиней Елизаветой Владимирской, фр. princesse de Voldomir между 1745 и 1753— 4декабря1775, Санкт-Петербург, Российская империя)— неизвестная, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Вновь испытывая денежные затруднения, «Елизавета» постаралась привлечь Михаила Огинского к составлению «русского внешнего займа», однако тот уклонился от проекта. После долгих уговоров авантюристка согласилась посетить русскую эскадру — Орлов убедил её, что все моряки как один готовы присягнуть ей на верность и отстаивать её права на престол до последней капли крови. 6 августа «княжна» просила прислать к ней православного священника, потом отказалась от его услуг, позднее она объясняла свой поступок тем, что от болезни и огорчений «иногда не помнит, что говорит». 29 июня Голицын получил 20 новых «вопросных пунктов», возможно, они были составлены самой Екатериной.

Граф Лимбург сообщал «княжне» о разговорах о её царском происхождении в письме от 14 января 1774 года из Бартенштейна31. Ей суждено погибнуть, если провидение чудом не спасет узницу. Вождь восставших — её старший брат, воюющий за возвращение трона их семейству. Альбани, в ответ на просьбу «княжны» вернуть копии предоставленных ему документов, ложно уверил её, будто их уничтожил. В подходящий момент, она во всем ему «призналась» – сказала, что доводится дочерью русской императрице Елизавете Петровне.

Ее некогда красивое платье абсолютно заношено. Она стала последним полотном подававшего большие надежды К. Д. Флавицкого. В то же время она собиралась в Россию, чтобы оказать правительству услуги «в пользу российской коммерции касательно до Персии», а заодно окончательно выяснить, кто она и кто её родители и постараться получить у Екатерины фамилию и титул117. Была ли она, сейчас непонятно однако Орлов снял «принцессе» дом. Ей выдали принадлежности для письма, через несколько дней, пережив припадок болезни, прервавший её работу, «княжна» вручила очередное послание Голицыну. Умерла Досифея в феврале 1810 года. Арест «принцессы» вызвал возмущение в Ливорно, Пизе и Флоренции. Неизвестно, насколько достоверны эти сведения (в их верности сомневался уже Лонгинов)— сам автор в мемуарах рассказывает, что был в заключении в Иоанновском равелине крепости.

ДАнтичи заключил, что её рассказы о юности в Персии— выдумка, что, скорее всего, эта женщина выросла в Германии. «Княжна» сумела завоевать благосклонность соправителя Оберштейна— курфюрста-архиепископа Трира Клеменса Венцеслава— тот надеялся обратить её в католическую веру и время от времени ссужал деньгами19.

Граф Лимбург сообщал «княжне» о разговорах о её царском происхождении в письме от 14 января 1774 года из Бартенштейна. «Княжна» в скором времени перебралась в принадлежавший графу замок Нейсес во Франконии. Оказавшись в отчаянном положении, она просила о займе английского посланника в Неаполе Гамильтона, открыв перед ним своё «инкогнито». Рассказывали, что похищенную в Ливорно женщину Орлов отправил в один из монастырей135.

Причиной смерти неизвестной чрезвычайный посланник Великобритании Джеймс Харрис называл «колики в желудке» и тут же добавлял, что сам не верит этому135. В донесении Екатерине Орлов подчёркивал, какой опасности он подвергался: «Находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену, — писал он уже после ареста самозванки, — я всего более опасаюсь иезуитов, а с нею некоторые были и остались по разным местам». В Париже «княжна» располагала средствами, поставляемыми неким неизвестным (по её собственным уверениям— персидским дядей как полагает Кастера, а за ним и П. Мельников-Печерский, — поляками). По предположению маркиза Томмазо дАнтичи, встречавшегося с ней в Риме, она была немкой.

Она продолжала писать Никите Панину в Петербург и Густаву III в Стокгольм. Голицын сообщил самозванке о том, что английский посланник сэр Роберт Ганнинг в письме к императрице назвал «княжну» дочерью пражского трактирщика. Автор обещал подробно осветить историю «княжны» во втором томе «Записок» (книга осталась незавершённой)147. Картина показывает, как растрепаны ее волосы и одежда. Их также держали в Петропавловской крепости.

Продолжая играть комедию, граф, находившийся в Ливорно, прислал ответ на немецком языке, где сообщал, будто сам находится «под караулом», но приложит все усилия, чтобы бежать и освободить её. Граф де Рошфор, последовал за своей возлюбленной во Франкфурт. Шах дал ей блестящее образование, пригласив из Европы учителей языков и различных наук. Вместе с Гали объехала страну из конца в конец, побывала в Петербурге в гостях у «влиятельных отцовских друзей» и отправилась в Берлин, где открылась Фридриху II. «Княжна» отнеслась к нему вначале недоверчиво, лишь кратко пересказав свою историю, которая на сей раз заключалась в том, будто её в младенческом возрасте увезли из России некий священник и несколько помогавших ему женщин, но настигшие их враги пытались извести принцессу ядом и она лишь чудом осталась жива. «Княжна» выезжала на прогулку только в карете с занавешенными окнами, в её дом свободно могли войти только её спутники.

По приказу императрицы пленницу и её спутников доставляли по отдельности. Он тоже был молод и недурен собой. О постановке, декорациях и костюмах мы и не говорим, они в деталях соответствуют эпохе. Её долги в Рагузе (500 цехинов) оплатил Михаил Доманский60. А вечером она была уже арестована.

Первый подчёркивает, что все бумаги, с которыми работал ещё Лунинский, до сих пор хранятся в архиве, а изучение их показывает, что наиболее важные тексты были опубликованы в своё время «без сколько-нибудь существенных искажений»162. Доманский показал, что познакомился с «княжной» в Венеции, перед отплытием в Рагузу, что она попросила Радзивилла взять её в Стамбул, а виленский воевода считал её «польской королевной». Комендант Чернышёв разместил их по казематам Алексеевского равелина110. «Княжне» удалось спастись, но чтобы не подвергать более опасности жизнь наследницы престола, её вывезли в Персию, к шаху Жамасу. Происхождение «княжны Таракановой» до настоящего момента достоверно неизвестно.

Судя по всему, «княжна» обещала помочь Огинскому, владения которого в Речи Посполитой были конфискованы, деньгами, которые вскоре якобы должна была получить у своего персидского дяди16. Умерла в заключении в Петропавловской крепости. «Княжна» в письме к Горнштейну уверяла того, что слухи о поражении Пугачёва и мире между Россией и Портой не соответствуют действительности и последняя, недовольная условиями Кючук-Кайнарджийских переговоров, обязательно развяжет против России новую войну. Воспитывалась она в дальнейшем будто бы в Персии, где и до настоящего времени имеет сильную поддержку, по абсолютнолетию тайно побывала в России, на Волге, в Петербурге, затем через Ригу выехала в Пруссию, где в Потсдаме открыла своё инкогнито Фридриху II, затем жила в Париже, приняв для сохранения тайны имя «принцессы Владимирской»93.

С ними Ключевский должен был выйти на помощь Пугачёву, которого заговорщики именовали Чоглоковым, сыном Елизаветы и Разумовского. Несколько ранее, 18 января, представитель Трира в Риме отказался дать ей денег. Пошли слухи, что между ними существует любовная связь. Аббат после этого оставил всякие сомнения, кардинал же выказал умеренный интерес к замыслам «княжны». Письмо было написано для того, чтобы удержать пленницу от самоубийства.

В предисловии к ней автор, признававший, что не надеялся на то, что ему будет открыт доступ к документам по делу «княжны», выражал благодарность сотрудникам Государственного архива, оказавшим ему всестороннюю помощь. Однако «княжна» отказала депутатам от Сената и они «принуждены были вернуться, получив вместо ответа лишь насмешки над их трусостью». 1775 год, декабрь — Орлов-Чесменский прибыл в Россию и подал в отставку от всех должностей по болезни. «Княжне» удалось спастись, но чтобы не подвергать более опасности жизнь наследницы престола, её вывезли в Персию, к шаху ЖамасуK 13. Принимая во внимание эту историю, появилась информация о наличии еще более таинственных «брате и сестре Таракановых», которые возможно имели прямое отношение к дворянскому роду Разумовских и заключенных на пожизненное пребывание в монастыре. В 1772 году, незадолго до знакомства с Лимбургом, она впервые назвалась «княжной Володимир».

При дворе последнего воспитывался брат «Пане Коханку» Иероним. Следом за тем на флагмане подняли паруса.

Кто же такая княжна Тараканова и реальный ли это персонаж. С флагманского корабля «Святой великомученик Исидор» для неё было спущено кресло. Вскоре Ганецкий, будто бы случайно, назвал даму «русской княжной» и эта новость разошлась по всему городу78. Мемуары Винского публиковались в 1877 и 1914 году и оба раза без рассказа о самозванке.

В Средиземном море появилась русская эскадра. Голицын позвал протоирея Казанского собора, говорившего по-немецки. Тогда, правда, у нее было и другое имя – Али Эмети, княжна Владомир. В разговоре «княжна» коснулась состояния дел в Польше, поведала о своих путешествиях и продемонстрировала расположение к католическим обрядам.

Граф Лимбург в это время оказался из-за мотовства своей подруги в достаточно затруднительном финансовом положении, а стараниями фон Горнштейна до него стали доходить известия о прежних похождениях и связях «принцессы Владимирской». Самой завидной её добычей стал 36-летний граф Филипп Фердинанд фон Лимбург-Штирум. На этом великосветском пострижении была, пожалуй, вся Москва. Ещё до прибытия виленского воеводы и «княжны» в Рагузу там появились его приближённые.

«Большой манифест», по её плану, должен был составить сам Орлов, продемонстрировав таким образом, что выступает на её стороне. Альбани, в ответ на просьбу «княжны» вернуть копии предоставленных ему документов, ложно уверил её, будто их уничтожил.

Но большинство при её имени вспоминают знаменитую картину Константина Флавицкого, написанную в 1867 году: женщина в красном платье, в ужасе закинувшая голову, стоит на кровати в тюремной камере, а вода уже подбирается к её ногам. Гельбиг предполагал, что самозванка была дочерью Елизаветы и И. И. Шувалова, вслед за ним это допущение повторил Лонгинов («Русская беседа», 1860)141. В разговоре «княжна» коснулась состояния дел в Польше, поведала о своих путешествиях и продемонстрировала расположение к католическим обрядамK 23. Поддавшись уговорам Христинека, «Елизавета» собралась в Пизу. Некий патер Лиадей (или Линдай), служивший в России, рассказал Роккатани, будто встречал её в Зимнем дворце и что она была женой «одного из князей Ольденбургских, троюродного брата Петра III». Вместе с братьями он принимал самое деятельное участие в перевороте, приведшем её на трон.

И почему застенки заливает вода. В этот же день, 25 июля, Екатерина приказала Голицыну объявить «княжне», что та «по правосудию» должна быть заключена пожизненно. «Княжна Тараканова» – картина, которая обессмертила художника. Через несколько дней заболевшую «княжну» перевели в подвал комендантского дома111.

Впервые она заколебалась и пообещала Голицыну открыть всю правду о себе. Четвертого декабря она умерла. Константина Дмитриевича Флавицкого (1830-1866) многие искусствоведы называют художником одной картины. Сперва, новоявленная принцесса отказывалась от публичных комментариев, но слухи множились и вскоре ей пришлось признать «очевидную истину»: да, настоящая Императрица Всероссийская именно она, а занимающая её законный трон Екатерина II — наглая узурпаторша.

вы можете запросить все в системе с коробкой. Продолжая играть комедию, граф, который всё ещё опасался возможной мести со стороны сообщников «злодейки», написал по-немецки ответ, в котором уверял, будто сам находится «под караулом», но приложит все усилия, чтобы бежать и освободить ее. Известный писатель начала XIX века Д. С. Дмитриев в своей книге «Авантюристка» увлекательно излагает свою версию полной приключений жизни княжны Таракановой. Там ее перевели в Равелин. Однако вскоре в Персии опять случилась великая смута и князь, не желая подвергать свою жизнь опасности, решил покинуть родину и податься в Европу. Осенью Радзивилл всё-таки получил 3000 червонцев от Сената Рагузы (Лунинский полагает, что князю выделила деньги местная еврейская община) и в начале ноября смог выехать в Лидо.

Огинский, бывший в то время во Франции, не знал ничего о планах «княжны». Она была в окружении знатных поляков. Ей выдали принадлежности для письма, через несколько дней, пережив припадок болезни, прервавший её работу, «княжна» вручила очередное послание Голицыну. Рагузские власти просили «княжну» покинуть город, так как опасались дальнейшего ухудшения отношений с Россией и без того испорченных тем, что город поддерживал во время войны Османскую империю50.

Вместе с Орловым «княжна» стала выезжать в открытом экипаже, осматривать достопримечательности города и появляться в опере. В награду новая императрица пожаловала ему 800 душ крепостных, чин секунд-майора Преображенского полка, орден Святого Александра Невского, а также вместе с братьями— село Оболенское (Ильинское) в Серпуховском уезде с 2929 душами и титул графа Российской империи. Здесь она познакомилась с сыном голландского купца по фамилии ван Турс (van Toers), которого довела почти до разорения. Тараканову перевели в Петропавловскую крепость, где после ряда допросов она была окончательно приговорена к пожизненному заключению.

Рухнули надежды виленского воеводы на формирование вооружённых отрядов для помощи Турции в борьбе с Россией: вместо ожидавшихся тысяч завербовать удалось только триста человек. Не был выдан князю и фирман (из-за интриг Каленского, официального представителя конфедерации при султане) для пребывания на территории Османской империи5157.

Доманский признал, что влюблён в «княжну» и поначалу считал её царской дочерью. Тот на последние деньги выкупил графство Оберштейн, в котором «княжна» стала неофициальной хозяйкойK 4. С «княжной» оставались в это время кроме прислуги лишь три поляка— ЧарномскийK 19, Доманский и бывший иезуит Ганецкий66. В то же время Лунинский отмечает, что «княжна» уже могла использовать трюк с самозванством и ранее: в 1770 году одна молодая девушка объявила себя дочерью императора Франца I— она вела в Бордо роскошную жизнь, пользуясь кредитом у местных торговцев французские власти по требованию Марии Терезии задержали неизвестную и она была доставлена в Брюссель, где некоторое время провела в крепости здесь она сумела добиться расположения графа фон Кобенцля, который был в ту пору наместником Австрии, тот вернул самозванке свободу, после чего следы её терялись. Тараканова не молчала, она не закрывала рта, придумывая, как Шехерезада, все новые и новые истории: вспоминала о детстве, проходившее в Персии или в Сибири или в Киле, – она путалась, рассказывала о своем романе с польским посланником в Париже Огинским или о князе Лимбургском, который «любил ее страстно и обещал жениться». Вместе с Гали объехала страну из конца в конец, побывала в Петербурге в гостях у «влиятельных отцовских друзей» и отправилась в Берлин, где открылась Фридриху II.

Крестили ее в греческой православной церкви. И Тараканова, облаченная в подвенечное платье, взошла на борт русского флагмана, но не успела она ступить на палубу, как матросы схватили ее и увлекли в самый дальний трюм. 26 октября 1775 года князь Голицын сообщил Екатерине, что состояние Таракановой плачевно.

«Княжну» сопровождали Доманский, Чарномский, горничная фон Мельшеде и слуги— всего шестьдесят человек. Во время очередной встречи с Голицыным она высказала предположение, что, возможно, родилась «в Черкесии». Предание о гибели Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1777 году послужило сюжетом для картины Константина Флавицкого (1864). Доманский признал, что влюблён в «княжну» и поначалу считал её царской дочерью.

В 1867 году В. Панин с разрешения, а вполне возможно, что и по прямому указанию императора Александра II, опубликовал в «Сборнике Русского исторического общества» сообщение о деле «княжны» с приложением подлинных документов (на языке оригинала, без перевода). Орлов получил от самозванки 18 августа 1774 года пакет с её «манифестиком» (фр. petit manifeste) или воззванием, адресованным русским морякам. Рагузские власти просили «княжну» покинуть город, так как опасались дальнейшего ухудшения отношений с Россией и без того испорченных тем, что город поддерживал во время войны Османскую империю. 29 июня Голицын получил 20 новых «вопросных пунктов», возможно, они были составлены самой Екатериной.

Некогда роскошное платье выглядит ярким пятном в убогой серой обстановке каземата. Вождь восставших – её старший брат, воюющий за возвращение трона их семейству. «Княжну» вместе с горничной отвели в каюту. Досифея действительно была странной монахиней – на ее содержание монастырь получал огромные деньги, к ней не допускались посторонние, она то и дело принимала весьма знатных посетителей. Только Екатерина, молодая Екатерина ищущая опору в новой для себя стране, навещала его.

В Париже она оказалась в 1772 году. Внимание к девушке начал проявлять князь Алексей Орлов (один из тех, кто помог Екатерине взойти на престол) именно он и спланировал ее арест вскоре. Не могла она предвидеть и того, что Орлов влюбится в нее. Судя по всему, «княжна» обещала помочь Огинскому, владения которого в Речи Посполитой были конфискованы, деньгами, которые вскоре якобы должна была получить у своего персидского дяди.

Тот мог видеться с виленским воеводой в Мангейме у курфюрста Карла Теодора. В последний момент пленницу удалось задержать109. Незадолго до того умер папа римский Климент XIV и её попытки связаться с кардиналом Альбани (ходившие по Риму слухи прочили именно ему победу) поначалу не имели успеха, так как он, как участник конклава, вплоть до выбора нового папы должен был оставаться взаперти в Ватиканском дворце. В рапорте императрице от 13 июля Голицын так отзывается об арестованной: «Её изворотливая душа способна ко великой лжи и обману».

Аббат после этого оставил всякие сомнения, кардинал же выказал умеренный интерес к замыслам «княжны». В 1769 году из-за вспыхнувших в Персии волнений Гали под именем Крымова вернулся в Россию, выдавая «принцессу» за собственную дочь. По словам «княжны», они были необходимы для встреч с Фридрихом II и Станиславом Августом. Оказавшись в отчаянном положении, она просила о займе английского посланника в Неаполе ГамильтонаK 26, открыв перед ним своё «инкогнито». Но за её выступлением не стояло никакой идеи, она «не выросла выше лжи и посредственности»164. Однако похитить её в Пизе не было никакой возможности, так как преданная ей прислуга и городская полиция немедленно воспротивились бы подобному— тем более по городу уже стали ходить слухи, что под именем «графини Зелинской» скрывается наследница российского престола. Орлов вступил в игру.

Имущество Радзивилла в Польше было конфисковано, Виленское воеводство объявлено вакантным. Екатерину II ни одна из версий не устраивала. «Княжна» выезжала на прогулку только в карете с занавешенными окнами, в её дом свободно могли войти только её спутники. Тот же Винский утверждает, что «княжна» погибла во время наводнения 1777 года, так как для её спасения не было принято никаких мер. Отдалившись от прежних поклонников, Алина всерьёз решила женить на себе графа Лимбурга.

Орлов немедленно отправил в Рим генерал-адъютанта своей эскадры Ивана Христинека с поручением втереться в доверие к «княжне Владимирской» и любым способом заманить её в Пизу. Уже под арестом она написала письмо Орлову (ей сказали, что он тоже задержан), в котором уверяла в своей неизменной любви и просила помочь ей освободиться. Радзивилл нисколько не усомнился в подлинности ее бумаг. Однако, видимо, заподозрив неладное, та отказала обоим но сопротивление длилось недолго— за долги «княжне Елизавете» грозила тюрьма.

Гондола доставила Тараканову в ее резиденцию. Тогда адмирал предложил отпраздновать их свадьбу на его корабле – «частице земли русской». Она добивалась от него новой встречи, он отказался, объяснив своё решение тем, что за ним «пристально следят» и его отсутствие не останется незамеченным41. 6 августа «княжна» просила прислать к ней православного священника, потом отказалась от его услуг, позднее она объясняла свой поступок тем, что от болезни и огорчений «иногда не помнит, что говорит»130. Возможно, в картине заключена некая фронда, скрытый бунт.

Через два дня он познакомил «графиню Пиннеберг» со своей сестрой Теофилией Моравской. Сопровождать её должен был перс Гали избранный шахом специально для этой цели. В Исфахане она прожила до 1768 года. Вскоре пошёл слух, будто Орлов и «графиня Зелинская» состоят в любовной связи.

Умерла прекрасная самозванка в Петропавловской крепости. В последнем документе предписывалось короновать наследницу «Елизавету Петровну» (так в завещании, хотя княжна уверяла, что она— дочь Алексея Разумовского) по достижении ею абсолютнолетия и предоставить неограниченную власть над империей. Правда, касательно самого факта венчания мнения исследователей расходятся. Её легенду охотно поддержали обиженные поляки, составившие большую часть её свиты. А. Г. Венчание, правда, было фальшивым матроса, принявшего чарку для храбрости, нарядили в попа. По свидетельству авантюриста Винского (опубликовано Мельниковым-Печерским, впервые— в «Северной пчеле» в 1860 году), отбывавшего заключение в Петропавловской крепости через несколько лет после смерти «княжны», тюремщик Алексеевского равелина вспоминал, будто в конце июля 1775 года к пленнице приезжал граф Орлов, она же разговаривала с ним резко и громко, едва не переходя на крик, что заключённая была беременна и родила в тюрьме.

По одной из них, княжна Тараканова (картина инспирирована именно этим мифом) утонула во время сильного наводнения, случившегося в сентябре 1777 года. Тот же Винский утверждает, что «княжна» погибла во время наводнения 1777 года, так как для её спасения не было принято никаких мер145. В то же время Лунинский отмечает, что «княжна» уже могла использовать трюк с самозванством и ранее: в 1770 году одна молодая девушка объявила себя дочерью императора Франца I— она вела в Бордо роскошную жизнь, пользуясь кредитом у местных торговцев французские власти по требованию Марии Терезии задержали неизвестную и она была доставлена в Брюссель, где некоторое время провела в крепости здесь она сумела добиться расположения графа фон Кобенцля, который был в ту пору наместником Австрии, тот вернул самозванке свободу, после чего следы её терялись.

Но и на очной ставке с Доманским «княжна» не признала, что сама называла себя российской принцессой. Самой завидной её добычей стал 36-летний граф Филипп Фердинанд фон Лимбург-Штирум. «Княжна» приняла предложение Рошфора де Валькура стать его женой. В Исфахане она прожила до 1768 года.

В этот же день, 25 июля, Екатерина приказала Голицыну объявить «княжне», что та «по правосудию» должна быть заключена пожизненно. Граф Орлов сообщил, что их венчал Ванька, кок корабля и эскадра двинулась в Кронштадт. «Княжна» в очередной раз переменила имя, назвавшись султаншей Али-Эмете или Алиной (Элеонорой), принцессой Азовской. С Молевой не согласны историки Дьяков и Курукин168. Поляки, ненавидевшие Екатерину и Россию, теперь возлагали большие надежды на помощь Турции.

На полотне мы видим прекрасную девушку, спасающуюся от неминуемой смерти на своей кровати. Почему дочь императрицы называли фамилией, никак не связанной с родом Таракановых. Екатерине она предлагала «кончить дело дружелюбно» и отпустить её на волю. Вместе с братьями он принимал самое деятельное участие в перевороте, приведшем её на трон. Средств у неё не оставалось, Ганецкий, который вёл дом «княжны», бежал от кредиторов87. Немного спустя отношения между Радзивиллом и «княжной» стали портиться, хотя внешне он продолжал оказывать ей почести как особе высокого происхождения.

По его утверждению, женщина, которая представлялась как госпожа Али Эмете, Франк, Шелль, Тремуйль, княгиня Элеонора де Волдомир, графиня Пиннеберг, принцесса Азовская и просто Елизавета, но отнюдь не «княжна Тараканова», была типичной авантюристкой, а не внучкой Петра Великого. Адмирал выслушивал и согласно кивал. Исходя из простой математики год ее рождения — 1752. «Княжна» вскрыла его, сняла копии находившихся в нём бумаг, запечатала их своей печатью и отправила в Ливорно117. В 1772 году, незадолго до знакомства с Лимбургом, она впервые назвалась «княжной Володимир».

Существует также версия, предложенная А. Васильчиковым, что предание о Таракановой произошло из-за созвучия с фамилией Дараган (Дарагонов). Все три документа были подложными: завещание Петра 1, «тестомент» – завещание Екатерины 1 о престолонаследстве и духовное завещание Елизаветы. Больная просила Голицына прислать к ней священника.

В научный оборот Злобиным, в числе прочих, были введены: перевод на русский язык показаний арестованной (оригинал не сохранился) её письма к Голицыну и Екатерине II донесения Голицына императрице отчёт о смерти и погребении «княжны» часть описи вещей изъятых у неё. Не могла она предвидеть и того, что Орлов влюбится в нее без памяти. Она, по словам Роккатани, «доказала или свою мудрость или большую ловкость»80.

И княжна полюбила его всем сердцем. Прибыв в город, Христинек стал постоянно появляться рядом с домом, где жила «княжна» и говорить с прислугой, сочувственно отзываясь о её предприятии. Вслед за Радзивиллом официальные визиты «княжне» нанесли и другие представители Барской конфедерации39, её посещали также французские и польские авантюристы, рассчитывавшие на будущие выгоды от затеянного «княжной» предприятия. И тогда, Тараканова призвала к себе Радзивилла и показала ему бумаги, среди которых была духовная Петра Великого и еще одна, написанная рукой Елизаветы и закрепляющая за Таракановой право на титулы и корону Российской империи.

В следующем 1763 году с помощью «татарина» ей вместе с нянькой якобы удалось бежать в Багдад, где её поселил у себя «богатый перс Гамет», откуда год спустя она перебралась в Исфахан к некоему персидскому «князю Гали». «Княжна» в скором времени перебралась в принадлежавший графу замок Нейсес во Франконии. Произошло это только в 1785 году, когда Августе Таракановой было уже сорок лет. По её словам, она никогда не была в Праге «и если бы узнала, кто её тем происхождением поносит, то бы она тому глаза выцарапала». Но все было напрасно. Грехи ей не отпустили.

Вскоре пошёл слух, будто Орлов и «графиня Зелинская» состоят в любовной связи. По смерти последней Пётр, герцог Голштинский, которому, по уверениям самозванки, следовало лишь исполнять обязанности регента вплоть до её абсолютнолетия (номинально называясь «императором»), был изменнически лишён трона, а новая императрица— Екатерина II— полгода спустя после этого события выслала соперницу на поселение в Сибирь. 11 февраля, заняв у Дженкинса ещё 2 тысячи золотых на дорогу, под именем «графини Зелинской» «княжна» выехала в Пизу, принадлежавшую в то время австрийской короне. Из осторожности самозванка писала, будто находится в Турции с надёжной охраной. Голицын получил от «княжны» список тех, кто мог что-то знать о ней.

1774 год, сентябрь — он написал Екатерине: «Есть ли эдакая в свете или нет (дочь Елизаветы), я не знаю а если есть и хочет не принадлежащего себе, то я б навязал камень ей на шею и в воду. Вместе с Таракановой в Италии на корабле в плен попали и ее спутники – поляки Черномский и Доманский, ее «придворный штат». Комендант Чернышёв разместил их по казематам Алексеевского равелина.

Коварные русские офицеры оплатили все ее долги, чтобы завлечь девушку в западню. Во время очередной встречи с Голицыным она высказала предположение, что, возможно, родилась «в Черкесии». Орлов получил от самозванки 18 августа 1774 года пакет с её «манифестиком» (фр. petit manifeste) или воззванием, адресованным русским морякам. Из Государственного архива»). Радзивилл, по словам Доманского, позднее усомнился в правдивости «княжны», благодаря ему письма самозванки не дошли до султанаK 32.

«Княжна» сделалась предметом насмешек со стороны тех, кто ранее искал её расположения, в рагузских газетах появлялись пасквили и рассказы о её любовных похождениях. Широкий образ жизни в Рагузе поглотил последние средства «Пане Коханку», ему отказали в займе римские банкиры, ни у него, ни у «княжны» уже не оставалось ничего, что можно было бы заложить.

Когда же у него кончились деньги, а его поместья были конфискованы, он, ценой предательства «княжны», позволив Орлову увезти её, купил себе прощение у Екатерины II138. «Княжна» сообщила Роккатани, что, получив власть, предпримет все возможные шаги, «чтобы народ признал власть римской церкви». Отрицала, что является «дочерью пражского трактирщика».

В то же время Лунинский отмечает, что «княжна» уже могла использовать трюк с самозванством и ранее: в 1770 году одна молодая девушка объявила себя дочерью императора Франца I. Она вела в Бордо роскошную жизнь, пользуясь кредитом у местных торговцев. Екатерине очень хотелось узнать настоящее происхождение Таракановой. К пакету с «завещаниями» были приложены письмо с просьбой приехать в Константинополь (это якобы должно было спасти жизни многих людей) и бумаги, предназначенные для передачи султану. Однако похитить её в Пизе не было никакой возможности, так как преданная ей прислуга и городская полиция немедленно воспротивились бы подобному— тем более по городу уже стали ходить слухи, что под именем «графини Зелинской» скрывается наследница российского престола. На следствии не признала вины и не раскрыла своего происхождения.

Она добивалась от него новой встречи, он отказался, объяснив своё решение тем, что за ним «пристально следят» и его отсутствие не останется незамеченным. На прощание шах снабдил её деньгами и драгоценностями, после чего наследница, переодетая в мужское платье, вернулась в Россию. Некий священник сжалился над узницей и помог ей бежать и добраться до «Казачьей Донской столицы», где принцессу укрыли сторонники отца. Арест «принцессы» вызвал возмущение в Ливорно, Пизе и Флоренции. Жизнь принцессы если верить всему написанному была наполнена горечью от обид и обманов.

Летом 1774 года она попросила содействия в восстановлении «справедливости» у турецкого султана и написала ему письмо. В послании султану она привела веские причины, замедлившие ее появление в обществе- болезнь, гонения, покушения и т. д. С ее слов, в 1775 году ей было от роду 23 г., но по-видимому она была старше. О судьбе лиц, её сопровождавших, Сакену ничего не было известно136. «Княжна» сделалась предметом насмешек со стороны тех, кто ранее искал её расположения, в рагузских газетах появлялись пасквили и рассказы о её любовных похождениях. Это, по мнению Лунинского, свидетельствует о короткости знакомства виленского воеводы и «княжны» и доказывает, что они уже встречались ранее.

Но, к разочарованию следователя, ничего нового о себе она не рассказала. Такова фактическая картина. Судя по всему, она довольно хороша знала жизнь русского народа и неплохо разбиралась «во всем, что имело касательство к Востоку». Его книга, долгое время запрещённая в России, была известна по спискам140103. Побывав в Италии, он за свою короткую, всего 35 лет, жизнь написал не более шести полотен. Шах дал ей блестящее образование, пригласив из Европы учителей языков и различных наук.

Поползли слухи, будто Тараканова – самая настоящая авантюристка. Толстой вместе с надёжной командой причалил к линейному кораблю «Святой великомученик Исидор» и, дождавшись наступления ночи, 25 мая перевёз «княжну», Доманского и Чарномского, пятерых слуг и горничную в Петропавловскую крепость. Одно время предполагалось, что кузина графа Лимбурга, принцесса Гогенлоэ-Бартенштейн, выйдет замуж за Иеронима Радзивилла, однако этому браку воспротивилась императрица Мария Терезия, так как она не желала, чтобы Радзивиллы приобретали владения в Германии. Он рассчитывал, пройдя через Грузию, пополнить свой корпус «кубанскими калмыками» и достигнуть Казани4849. Христинек отбыл туда же чуть ранее.

Как считал Лунинский, авантюра «княжны» не имела ничего общего с политической борьбой и, если бы не стечение обстоятельств (восстание Пугачёва в России, дерзкое похищение лжецаревны), её бы вскоре забыли. При дворе последнего воспитывался брат «Пане Коханку» Иероним. Лунинский предполагает, что это могла быть будущая княжна Тараканова. «Княжна Тараканова» – картина, построенная на контрастах. К манифесту было приложено письмо70.

Он стал бывать у нее чуть ли не каждый день.

Офицеры и матросы для этого случая надели парадную форму, в каюте адмирала Грейга был накрыт стол и подан роскошный десерт, за здоровье «принцессы Елизаветы» подняли кубки. Однако, в обмен на признание вины и правду о своём происхождении, обещать ей свободу и разрешение заключить брак с Доманским. Здесь она получила блестящее образование под руководством француза Жака Фурнье.

В научный оборот Злобиным, в числе прочих, были введены: перевод на русский язык показаний арестованной (оригинал не сохранился) её письма к Голицыну и Екатерине II донесения Голицына императрице отчёт о смерти и погребении «княжны» часть описи вещей изъятых у неё159. Время унесло в могилу тех, кто знал истину. Сенат Рагузы информировал о самозванке российского министра иностранных дел графа Н. И. Панина.

Однако похитить её в Пизе не было никакой возможности, так как преданная ей прислуга и городская полиция немедленно воспротивились бы подобному— тем более по городу уже стали ходить слухи, что под именем «графини Зелинской» скрывается наследница российского престола. Князь Лимбургский тут же влюбился в прекрасную черкешенку и попросил ее руки. «Княжна» в очередной раз переменила имя, назвавшись султаншей Али-Эмете или Алиной (Элеонорой), принцессой Азовской.

За её «опекуна» был на сей раз выдан «один русский путешественник»— Иван Иванович Шувалов. Лунинский отрицает, что мысль о самозванстве была подана «княжне» со стороны: по его мнению, ни Огинский, ни Радзивилл с Доманским, ни Лимбург не причастны к этому, а вся история с «дочерью императрицы»— дело самой «княжны», знакомой с положением в Польше и проблемами и надеждами польских эмигрантов ещё со времени пребывания в Париже. Вскоре пошёл слух, будто Орлов и «графиня Зелинская» состоят в любовной связи. Однако «княжна» отказала депутатам от Сената и они «принуждены были вернуться, получив вместо ответа лишь насмешки над их трусостью»51. Екатерина, находившаяся в то время в Москве, внимательно следила за ходом расследования.

Но вывод был всегда один – она должна занять российский престол как законная наследница. Видимо, спокойная жизнь в заштатном немецком графстве показалась Таракановой (будем называть её так) скучной: жениха она не отталкивала, благосклонно принимала его внимание и подарки, но замуж не торопилась. Адмирал просит принять его. Лунинский в связи с этими событиями отмечает, что, вероятно именно тогда граф, в случае расстройства помолвки, обещал оставить за «княжной» графство Оберштейн22.

Свойство она имеет довольно отважное и своею смелостью много хвалится». Умерла в заключении в Петропавловской крепости. В этих донесениях довольно подробно было описано, как был установлен контакт с самозванкой, а так же прилагалась копия рапорта об аресте «принцессы».

Вопросы для них составляла сама Екатерина. «Княжна» в очередной раз переменила имя, назвавшись султаншей Али-Эмете или Алиной (Элеонорой), принцессой Азовской. Впервые она заколебалась и пообещала Голицыну открыть всю правду о себе. Альбани отправил на свидание с самозванкой своего секретаря аббата Роккатани.

При всем этом возникает еще один вопрос. Читайте об этом в данной статье. Выше: что вы искали. Краевед и коллекционер П. Симсон считал портретом «княжны» работу художника Г. Сердюкова из своего собрания. Кастера утверждает, что «несчастная принцесса» родила от Орлова ребёнка и погибла в крепости во время наводнения. Известно также, что Орлов предлагал ей замужество и, как писал он Екатерине, сдержал бы слово «лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить», самозванка же заключать брак не собиралась до того момента, как займёт «надлежащий ей российский трон»95. Но за её выступлением не стояло никакой идеи, она «не выросла выше лжи и посредственности».

Известно также, что Орлов предлагал ей замужество и, как писал он Екатерине, сдержал бы слово «лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить», самозванка же заключать брак не собиралась до того момента, как займёт «надлежащий ей российский трон». Офицеры и матросы для этого случая надели парадную форму, в каюте адмирала Грейга был накрыт стол и подан роскошный десерт, за здоровье «принцессы Елизаветы» подняли кубки. Впрочем, ей было все равно. Говорили, что Августа Тараканова – дочь Елизаветы и Алексея Разумовского, воспитывалась у родственников отца – Дараганов, отсюда и фамилия Тараканова. Княжна покинула Рим и остановилась в Пизе.

Мельников-Печерский, автор книги «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», полагал, что к этому новому превращению был причастен князь Михаил Огинский, литовский великий гетман, примкнувший к Барской конфедерации в 1771 году и потерпевший поражение от русских войск под Столовичами в сентябре того же года. Императрица Екатерина поручила каким бы то ни было путем захватить опасную авантюристку. Очень скоро в систему будут добавлены новые языки.

Краевед и коллекционер П. Симсон считал портретом «княжны» работу художника Г. Сердюкова из своего собрания. Аналогичную версию выдвигал и К. Валишевский: граф обманным путем заманил «княжну» на корабль и, быть может, провел с ней несколько жарких ночей, но никакой свадьбы не было. В анонимном послании был также пакет, адресованный Орлову.

Здесь она познакомилась с сыном голландского купца по фамилии ван Турс (van Toers), которого довела почти до разорения. «Большой манифест», по её плану, должен был составить сам Орлов, продемонстрировав таким образом, что выступает на её стороне. Между ними завязалась длительная переписка.

Вода поднялась на три с лишним метра выше своего обычного уровня. Думается, что и сама она мало знала о своём происхождении, чтобы что то скрывать. И тот и другой почитали за великую честь оказаться в столь изысканном обществе. А потом начались путешествия по Европе.

Однако Раздивилл, уже окончательно разочаровавшийся в самозванке, не стал отсылать в Стамбул письма «княжны», а когда она со скандалом добилась отправки— приказал Коссаковскому, находившемуся тогда в Турции, ни в коем случае не вручать их61. Вслед за Радзивиллом официальные визиты «княжне» нанесли и другие представители Барской конфедерации, её посещали также французские и польские авантюристы, рассчитывавшие на будущие выгоды от затеянного «княжной» предприятия. Так, Молева считает, что придворные историографы, создавая официальную версию дела, скрыли или фальсифицировали подлинные документы, по её словам, «никаких следов фонда Таракановой выявить не удалось». Княжна Тараканова представляет собой одну из загадочных личностей истории. Свое полотно художник назвал — «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения».

Когда её вынесли на палубу, чтобы привести в чувство, она через некоторое время вскочила и попыталась выпрыгнуть за борт, прямо в проплывавшую мимо рыбацкую лодку. «Княжну» вместе с горничной отвели в каюту. «Княжна» поднялась на палубу, чтобы наблюдать за происходящим и, увлечённая зрелищем, не заметила, что всё окружавшее её общество во главе с Орловым и Грейгом вдруг куда-то исчезло, кроме бывших рядом с ней слуг и двоих поляков. От этого брака даже как будто были дети и одна из дочерей царицы звалась Августа. Самозваная княжна попыталась взять кредит у местных банкиров, обещая в качестве залога якобы принадлежавшие ей в Оберштейне агатовые копи, но сумела получить лишь весьма скудную сумму (200 дукатов)40 и стала торопить Радзивилла с отъездом в Стамбул. В письме к Голицыну от того же числа императрица дала понять, что всё сказанное арестованной считает ложью, встречаться с ней не намерена, от самого же следователя требовала, чтобы тот узнал у «княжны» «когда и где самозванство на себя приняла и кто первые ей были в том помощники». «Таракановыми» называли в России незаконнорожденных детей императрицы Елизаветы Петровны. Её репродукция была опубликована А. Голомбиевским в журнале «Старые годы» (май 1911).

В награду новая императрица пожаловала ему 800 душ крепостных, чин секунд-майора Преображенского полка, орден Святого Александра Невского, а также вместе с братьями— село Оболенское (Ильинское) в Серпуховском уезде с 2929 душами и титул графа Российской империи. В июле 1773 года он наконец сделал ей официальное предложение.

Политика сильнее любви. После этого большинство галерей остереглось приобретать полотно. По заданию князя его секретарь Бернатович, остававшийся в Мангейме, обратился за разъяснениями к Лимбургу и получил ответ, что «это княжна высоких достоинств и исключительных добродетелей»K 18. Если же «княжна» не желала связывать свою судьбу с Доманским, то могла после освобождения уехать к графу Лимбургу. Появление картины на выставке и реакция публики на неё побудили М. Лонгинова к публикации статьи «Заметка о княжне Таракановой (По поводу картины г. Флавицкого)», где он раскрыл истинные обстоятельства смерти самозванки, полученные им в беседе с Д. Н. Блудовым изучавшим бумаги по её делу. 19 января он вторично посоветовал «княжне» оставить свои планы: «Всякое иное намерение покажется для благомыслящих людей опасным и даже противным долгу и гласу совести»86 «Княжна» обещала последовать его совету, но продолжала, однако, тайно вербовать себе приверженцев и рассылать письма.

До девяти лет она росла при дворе любимой маменьки. «Княжна» сообщила Роккатани, что, получив власть, предпримет все возможные шаги, «чтобы народ признал власть римской церкви». Художник родился в семье мелкого чиновника в 1830 году. Происхождение этой личности до сих пор туманно. В июле 1773 года он наконец сделал ей официальное предложение.

Именем «княжны Таракановой» сама она никогда не пользовалась, его присвоил самозванке французский дипломат Жан Анри Кастера (фр. Jean-Henri Castra) в своей книге «Жизнь Екатерины II императрицы российской» (фр. Vie de Catherine II, impratrice de Russie Париж, 1797), а вслед за ним— Гельбиг и другие писатели. Также она упомянула и имя Емельяна Пугачёва, назвав его своим братом и попросила султана помочь ей поскорее встретиться с ним. По странному стечению обстоятельств именно в этот день «брат» потерпел решающее поражение под Царицыном и выкопал тем самым могилу своему предприятию. Похищена по приказу Екатерины II в Ливорно Алексеем Орловым и привезена в Петербург.

Она, по словам Роккатани, «доказала или свою мудрость или большую ловкость». Существует также версия, предложенная А. Васильчиковым, что предание о Таракановой произошло из-за созвучия с фамилией Дараган (Дарагонов). На ее содержание отпускалась из казначейства изрядная сумма. Политика и карьера «княжну» не интересовали, ей больше нравилась «парадная» сторона ее похождений. «Княжна Тараканова», картина, описание которой мы дадим ниже, очень романтична, но фактическим сведениям не соответствует.

«Княжна» настаивала на том, что не она себя называла дочерью российской императрицы, а те, кто окружал её («князь Гали», «знатные люди» во Франции, Радзивилл)118. Но осторожный Горнштейн, на которого была возложена обязанность пере оба письма по назначению, не стал этого делать, более того, прервал всякое общение с самозванкой. Мама-императрица назвала её Лизой, в свою собственную честь. В роду Разумовских не было ничего подобного и в те времена слова «таракан» не было в украинском языке.

«Княжна»— действующее лицо в романах Петра Сухонина («Княжна Владимирская (Тараканова) или Зацепинские капиталы», 1883), Евгения Карновича «Самозванные дети», Ю. Крючкова («Кто вы, княжна Тараканова. », 2006), Ф. Гримберг («Золотая чара: Исторический роман о княжне Таракановой», 2007), М. Кравцовой «Досифея. Бракосочетание состоялось на корабле, стоявшем в Ливорно. Французский консул в Рагузе предоставил в ее распоряжение резиденцию. Здесь же, встретившись с «княжной», 42-летний граф влюбился в неё, немедля уладил дела с кредиторами и пригласил к себе.

8 января «княжна», поддерживая интерес к себе, показала Роккатани копии своих «турецких писем» и письма к Орлову, 11— письма Лимбурга и фон Горнштейна к ней, а 14— «завещание» императрицы Елизаветы. Автор обещал подробно осветить историю «княжны» во втором томе «Записок» (книга осталась незавершённой). Мельников-Печерский, автор книги «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», полагал, что к этому новому превращению был причастен князь Михаил Огинский, литовский великий гетман, примкнувший к Барской конфедерации в 1771 году и потерпевший поражение от русских войск под Столовичами в сентябре того же года.

Кстати, уже тогда был подписан русско-турецкий мирный договор. Алексею Орлову за содействие обещались «опора, защита» и вечная признательность71. Письма Огинского, адресованные «княжне», свидетельствуют о его увлечении ею, но, вероятно, любовной связи между ними не было. Петербургскую Академию Художеств Флавицкий окончил с золотой медалью в 1855 году. Доманский показал, что познакомился с «княжной» в Венеции, перед отплытием в Рагузу, что она попросила Радзивилла взять её в Стамбул, а виленский воевода считал её «польской королевной». Эскиз, по которому двумя годами позже была написана картина «Княжна Тараканова», автор сделал в Италии. В 1774 году новости о самозванке дошли до Петербурга.

Русская эскадра прибыла в Ливорно в 1771 году. Альбани отправил на свидание с самозванкой своего секретаря аббата Роккатани. Осенью Радзивилл всё-таки получил 3000 червонцев от Сената Рагузы (Лунинский полагает, что князю выделила деньги местная еврейская община) и в начале ноября смог выехать в Лидо. С Молевой не согласны историки Дьяков и Курукин. Лунинский предполагает, что это могла быть будущая княжна Тараканова33.

Однако, видимо, заподозрив неладное, та отказала обоим но сопротивление длилось недолго— за долги «княжне Елизавете» грозила тюрьма. Автор жизнеописания Таракановой Шарль де Ларивьер, к примеру, считает, что «у них было, по меньшей мере, двое детей и после рождения они получили имя и титулы князя и княжны Таракановых». На обороте женского профильного портрета предыдущий его владелец, Николай Безобразов, оставил надпись, в которой сообщал, что эта «головка княжны Таракановой» досталась ему от бабушки Анны ФёдоровныK 34, получившей портрет от самого Алексея Орлова. В то же время, не дожидаясь ответа из Петербурга, Орлов, подозревавший, что неизвестная с Пароса и «принцесса Елизавета»— одно и то же лицо, отправил на архипелаг своего доверенного офицера— серба на русской службе, графа Ивана Васильевича Войновича.

«Княжну» сопровождали Доманский, Чарномский, горничная фон Мельшеде и слуги— всего шестьдесят человек. Какую же тайну скрывает полотно, находящееся в Третьяковской галерее.

Прошедший огонь, воду и медные трубы Орлов видел в ней «несчастную авантюристку, жадную до денег и мишурного блеска продажную женщину». От этой версии она не отступила даже на исповеди. Причиной смерти неизвестной чрезвычайный посланник Великобритании Джеймс Харрис называл «колики в желудке» и тут же добавлял, что сам не верит этому. Глаза немного косили.

Он не заметил, что его возлюбленная изменяет ему с Доманским. Вполне возможно, что барельеф был подарен графу самой «княжной» или изъят людьми Орлова при обыске дома самозванки в Пизе после её похищения. Вот таким образом же она отказалась от брака с Доманским: этот союз окончательно «лишал её будущего». 16 мая Екатерина подписала приказ о выдаче самозванки в распоряжение петербургского генерал-губернатора фельдмаршала князя Голицына.

Тараканова согласилась. Неизвестно, насколько достоверны эти сведения (в их верности сомневался уже Лонгинов)— сам автор в мемуарах рассказывает, что был в заключении в Иоанновском равелине крепости. Они равны в своей трагедии.

На следствии не признала вины и не раскрыла своего происхождения. К пакету с «завещаниями» были приложены письмо с просьбой приехать в Константинополь (это якобы должно было спасти жизни многих людей) и бумаги, предназначенные для передачи султану. То она называла себя султаншей Селиной или Али-Эмете, то принцессой Владимирской, то госпожой Франк, Шелль, Тремуль и пр. С 1769 года Орлов находился за границей, командуя русской эскадрой в Средиземном море. Таракановой пришлось жить только на собственные средства.

Вновь испытывая денежные затруднения, «Елизавета» постаралась привлечь Михаила Огинского к составлению «русского внешнего займа», однако тот уклонился от проекта. Весной 1772 года, когда и в Лондоне начались проблемы со старыми и новыми кредиторами, ван Турс (сменив имя на «барон Эмбс») бежал в Париж. Можно объяснить, на что рассчитывала эта женщина.

В то же время, по приказу Орлова и Гамильтона, её посетил английский представитель в Риме Дженкинс, предложивший открыть «княжне» неограниченный кредит. Самозванку приветствовали криками «ура. » и царским салютом, на кораблях были подняты флаги. Были ли у них дети. Орлов подозревал в сочувствии самозванке Ивана Шувалова94, но дальше подозрений дело не пошло— так как сличая почерк в этих письмах, привезённых в Россию вместе с остальными бумагами «княжны», генерал-фельдмаршал Голицын пришёл к выводу, что писал их граф Лимбург. Позднейшие исследования опровергли эту версию, показав, что контакт между Орловым и княжной был установлен в начале следующего, 1775 года и сделано это было по разрешению Екатерины, приславшей 12 ноября 1774 года Орлову прямой приказ арестовать самозванку, а именно: «поймать всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало»74.

Доманский признал, что влюблён в «княжну» и поначалу считал её царской дочерью. Вплоть до прибытия в английский порт Плимут «княжна» вела себя достаточно спокойно, как видно, всё ещё надеясь на помощь Орлова.

Жизнь самозванки не раз становилась темой для романистов, в том числе для Г. П. Данилевского, написавшего в 1883 году роман «Княжна Тараканова». Три месяца спустя к нему присоединилась «княжна» в сопровождении нового поклонника— барона Шенка, пользовавшегося весьма сомнительной репутацией.

Такова была воля Екатерины Второй. Под этим же именем она фигурирует в художественной литературе. «Князь Гали» постоянно называл её дочерью Елизаветы Петровны. Здесь же, встретившись с «княжной», 42-летний граф влюбился в неё, немедля уладил дела с кредиторами и пригласил к себе13. В нём «княжна» назвалась дочерью Елизаветы Петровны, упоминала вымышленное завещание императрицы, рассказывала о своей жизни при матери до девятилетнего возраста, затем у «шаха персидского», о намерении при помощи Пугачёва (под именем которого якобы выступал «князь Разумовский») занять престол, о том, что её поддерживают турецкий султан и европейские государи. Венчание должно было произойти на борту русского судна, стоящего на рейде в Ливорно.

В донесении Екатерине Орлов подчёркивал, какой опасности он подвергался: «, — писал он уже после ареста самозванки, —». По версии Кастера «княжна»— младшая из троих детей Елизаветы Петровны и Разумовского. В начале 1773 года и в Париже начались неприятности с кредиторами, ван Турс (для которого «княжна» получила у Огинского диплом на звание капитана литовских войск, обеспечив таким образом его документом на имя «Эмбса») и Шенк попали в долговую тюрьму, ей же ничего не оставалось, как вновь бежать.

Сведения, дошедшие до иностранных дипломатов, были случайны и отрывочны. Полагается вероятным, что она и сама о нём не знала. Из Государственного архива»).

Здесь она назвалась госпожой де Тремуйль. Некий священник сжалился над узницей и помог ей бежать и добраться до «Казачьей Донской столицы», где принцессу укрыли сторонники отца. Ещё до прибытия виленского воеводы и «княжны» в Рагузу там появились его приближённые. После того как было написано произведение «Княжна Тараканова» – картина, автор ее сразу стал профессором Академии художеств, минуя более низкую ступень – звание академика.

Если же «княжна» не желала связывать свою судьбу с Доманским, то могла после освобождения уехать к графу Лимбургу128. Поддавшись уговорам Христинека, «Елизавета» собралась в Пизу89. В начале 1775 года Тараканова-самозванка появилась в Италии. Возможно, Орлов в докладе императрице от 14 (25) февраля преувеличил размер свиты «графини Зелинской», вероятно, причина в том, что он сам оплачивал все расходы. 19 января он вторично посоветовал «княжне» оставить свои планы: «Всякое иное намерение покажется для благомыслящих людей опасным и даже противным долгу и гласу совести» «Княжна» обещала последовать его совету, но продолжала, однако, тайно вербовать себе приверженцев и рассылать письма.

Много домыслов и в описании судьбы героини. Этого Разумовский не забыл. Следствие продолжалось 7 месяцев, но ни на один из этих вопросов княжна не ответила. В послании «султану Ахмету» она пыталась его убедить, будто ей содействует шведский король Густав III, что на стороне «законной наследницы» выступит Польша, а также будто ей в самое ближайшее время удастся склонить на свою сторону моряков российской эскадры под командованием Алексея Орлова, находившейся в то время в Ливорно. Наведённые справки показали, что, называя своим «опекуном» князя Голицына, она лгала. «Княжна» сумела завоевать благосклонность соправителя Оберштейна— курфюрста-архиепископа Трира Клеменса Венцеслава— тот надеялся обратить её в католическую веру и время от времени ссужал деньгами. Истинную славу принесла ему, уже тяжело больному чахоткой, «Княжна Тараканова», картина мелодраматическая, но исполненная с талантом и блеском.

По словам «княжны», они были необходимы для встреч с Фридрихом II и Станиславом Августом. Из тогдашнего «самиздата» заинтересованные читатели узнавали, что например великий полководец Александр Суворов лично отрубил головы нескольким турецким янычарам и предоставил их в качестве подтверждения своих побед своему командиру князю Григорию Потемкину. Так сложилось, что в России только недавно был подавлен бунт Емельяна Пугачева – еще одного «Тараканова». Голицын получил от «княжны» список тех, кто мог что-то знать о ней. Послание сопровождал манифест, т. е. духовное завещание, подписанное Елизаветой Петровной.

Екатерине она предлагала «кончить дело дружелюбно» и отпустить её на волю. 11 февраля, заняв у Дженкинса ещё 2 тысячи золотых на дорогу, под именем «графини Зелинской» «княжна» выехала в Пизу, принадлежавшую в то время австрийской короне.

Чтобы вывести княжну на чистую поду, было решено устроить для нее особую ловушку. Екатерина, находившаяся в то время в Москве, внимательно следила за ходом расследования. А что с нею было дальше, нам уже известно. Она якобы всеми силами убеждала его «отказаться от неосуществимых намерений» и отрицала родство с императрицей Елизаветой, так как не имела тому никаких доказательств.

Она умна и образована и хорошо знакома с политическими отношениями. Сперва, новоявленная принцесса отказывалась от публичных комментариев, но слухи множились и вскоре ей пришлось признать «очевидную истину» : да, настоящая Императрица Всероссийская именно она, а занимающая её законный трон Екатерина II – наглая узурпаторша. И только частный негоциант Третьяков купил его для своей коллекции. В начале 1773 года и в Париже начались неприятности с кредиторами, ван Турс (для которого «княжна» получила у Огинского диплом на звание капитана литовских войск, обеспечив таким образом его документом на имя «Эмбса») и Шенк попали в долговую тюрьму, ей же ничего не оставалось, как вновь бежать.

Михаил Логинов отметил неповторимое мастерство, с которым написано полотно, а так же его «прекрасный сюжет», но в то же время он стал первым, кто опроверг, по его мнению «ложное событие». Правда, многие спорили насчет того, кто был ее отец. Здесь она завела свой двор и даже учредила орден «Азиатского креста». Но история законопослушной отшельницы не столь авантюрна.

Он рассчитывал, пройдя через Грузию, пополнить свой корпус «кубанскими калмыками» и достигнуть Казани. Скорее всего, «княжна» не думала принимать участия в борьбе за престол, а, добившись от Орлова денег, надеялась дождаться, чем завершится дело. Сама она на следствии, проводимом в 1775 году, утверждала, что ей исполнилось 23 года. «Княжна», вероятно, встретилась с Радзивиллом в начале 1774 года (место свидания неизвестно, возможно, один из немецких городов). Но есть и другие записи. Пленница не обращает внимания на суетящихся возле нее крыс, которых раньше боялась.

Мнения историков на сей счет расходятся. Ей выдали принадлежности для письма, через несколько дней, пережив припадок болезни, прервавший её работу, «княжна» вручила очередное послание Голицыну. Он был среди самых преданных сторонников императрицы Екатерины II. И действительно, 4 декабря 1775 года она умерла. Согласно легенде, фамилию «Тараканов» или «Тараканова» давали детям, рожденным императрицей Елизаветой Петровной, которая хотя и не выходила официально замуж, но фаворитов имела и с одним из них, Алексеем Разумовским, даже якобы заключила тайный брак 24 ноября 1742 года. Следует учесть период, в который создавалось полотно.

В 1769 году из-за вспыхнувших в Персии волнений Гали под именем Крымова вернулся в Россию, выдавая «принцессу» за собственную дочь116. И княжна полюбила его всем сердцем. Так, в феврале 1776 года саксонский посланник, барон Сакен, сообщал, что «сумасшедшая, так называемая принцесса Елизавета», умерла в Шлиссельбурге «два дня тому назад».

Вероятно именно Радзивилл воспрепятствовал публикации подложных завещаний. Версальский двор отказал ей в помощи и рекомендовал своему консулу Дериво поскорее избавиться от «ловкой авантюристки», занимавшей его дом61. Видимо, спокойная жизнь в заштатном немецком графстве показалась Таракановой (будем называть её так) скучной: жениха она не отталкивала, благосклонно принимала его внимание и подарки, но замуж не торопилась. В нём «княжна» назвалась дочерью Елизаветы Петровны, упоминала вымышленное завещание императрицы, рассказывала о своей жизни при матери до девятилетнего возраста, затем у «шаха персидского», о намерении при помощи Пугачёва (под именем которого якобы выступал «князь Разумовский») занять престол, о том, что её поддерживают турецкий султан и европейские государи. Письма султану «княжна» прочитала и, по её словам, отказалась от намерения ехать, бумаги же оставила у себя.

«Княжна» приняла предложение Рошфора де Валькура стать его женой. Известно, что Радзивилл осенью 1774 года пытался что-либо узнать о прошлом «княжны». Если на полотне изображена княжна, то почему она находится в тюремной камере.

Голицын сообщил самозванке о том, что английский посланник сэр Роберт Ганнинг в письме к императрице назвал «княжну» дочерью пражского трактирщика. Имущество Радзивилла в Польше было конфисковано, Виленское воеводство объявлено вакантным. Это несчастная княжна Тараканова. Прибыв в город, Христинек стал постоянно появляться рядом с домом, где жила «княжна» и говорить с прислугой, сочувственно отзываясь о её предприятии. И снова в ее салоне стали собираться аристократы со всей Европы.

Тюремная койка уже наполовину исчезла под водой. Переехав сначала в деревню неподалёку от Парижа, она, вместе с Эмбсом и Шенком, выпущенными на свободу под поручительство маркиза де Марина, отправилась во Франкфурт, однако скрыться от кредиторов не удалось18. Она продолжала писать Никите Панину в Петербург и Густаву III в Стокгольм. Дискуссия о том, кто же изображён на портрете, осталась незавершённой, сама картина позднее была утрачена. Так, в феврале 1776 года саксонский посланник, барон Сакен, сообщал, что «сумасшедшая, так называемая принцесса Елизавета», умерла в Шлиссельбурге «два дня тому назад».

Здесь была основная стоянка русского флота в Средиземном море. И похоронили ее в Новоспасском монастыре, в древней усыпальнице рода Романовых. Сведения, дошедшие до иностранных дипломатов, были случайны и отрывочны.

«Княжна» настаивала на том, что не она себя называла дочерью российской императрицы, а те, кто окружал её («князь Гали», «знатные люди» во Франции, Радзивилл)118. Тот, предположительно по приказу Екатерины, не желавшей привлекать к «авантюрьере» повышенного внимания, не счёл нужным дать делу официальный ход52. От пронизывающего до костей холода она пряталась под тулупом, но теперь он сброшен – она не чувствует ледяного дыхания темницы.

Известно также, что Орлов предлагал ей замужество и, как писал он Екатерине, сдержал бы слово «лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить», самозванка же заключать брак не собиралась до того момента, как займёт «надлежащий ей российский трон». Холодные волны Невы все прибывают в камеру. У «княжны» побывал Радзивилл, который жил в Венеции с февраля 1774 года. Это, по мнению Лунинского, свидетельствует о короткости знакомства виленского воеводы и «княжны» и доказывает, что они уже встречались ранее38. Двадцатиминутный фильм был поставлен по драме И. Шпажинского «Самозванка (княжна Тараканова)», главную роль исполнила актриса В. Микулина. Зритель понимает только, что молодая красивая девушка в ужасе ждет своего смертного часа. Скорее всего, «княжна» не думала принимать участия в борьбе за престол, а, добившись от Орлова денег, надеялась дождаться, чем завершится дело. В послании «султану Ахмету»K 17 она пыталась его убедить, будто ей содействует шведский король Густав III, что на стороне «законной наследницы» выступит Польша, а также будто ей в самое ближайшее время удастся склонить на свою сторону моряков российской эскадры под командованием Алексея Орлова, находившейся в то время в Ливорно.

Так, Молева считает, что придворные историографы, создавая официальную версию дела, скрыли или фальсифицировали подлинные документы, по её словам, «никаких следов фонда Таракановой выявить не удалось». Умерла в заключении в Петропавловской крепости. Христинек отбыл туда же чуть ранее.

Впервые она заколебалась и пообещала Голицыну открыть всю правду о себе. Копия письма султану должна была быть передана верховному визирю. Влюблённый князь предоставил ей возможность едва ли не бесконтрольно распоряжаться доходами с его владений, а своего соперника— Рошфора— заключил в тюрьму как «государственного преступника». По предположению маркиза Томмазо дАнтичи, встречавшегося с ней в Риме, она была немкой. Первый подчёркивает, что все бумаги, с которыми работал ещё Лунинский, до сих пор хранятся в архиве, а изучение их показывает, что наиболее важные тексты были опубликованы в своё время «без сколько-нибудь существенных искажений».

Драматизма прибавляют две мокрые крысы, взбирающиеся на кровать и жмущиеся к ногам узницы. Она поручает графу Орлову похитить самозванку. И что ее сослали в Сибирь, потом похитили и увезли ко двору персидского шаха, после чего она, наконец, попала в Европу. Огинский, бывший в то время во Франции, не знал ничего о планах «княжны». Но на верхушке этой именной пирамиды было всем известное имя – Елизавета. Её долги в Рагузе (500 цехинов) оплатил Михаил Доманский. Вместе с Орловым «княжна» стала выезжать в открытом экипаже, осматривать достопримечательности города и появляться в опере.

Голова запрокинута, руки опущены вдоль тела. Самозванку приветствовали криками «ура. » и царским салютом, на кораблях были подняты флаги. Алексей Разумовский воспитывал за границей (в Швейцарии) своих племянников Дараганов, Закревских и Стрешенного. Не каземат, а скорее «гостиничный номер» из нескольких комнат, приличная еда с комендантской кухни, две служанки, личный врач.

Версий тут множество. Тот на последние деньги выкупил графство Оберштейн, в котором «княжна» стала неофициальной хозяйкой. В Рагузе в руках «княжны» оказались копия подлинного завещания Екатерины I и поддельные— Петра I и «матери» Елизаветы Петровны. Орлов подозревал в сочувствии самозванке Ивана Шувалова, но дальше подозрений дело не пошло— так как сличая почерк в этих письмах, привезённых в Россию вместе с остальными бумагами «княжны», генерал-фельдмаршал Голицын пришёл к выводу, что писал их граф Лимбург. По приказу императрицы пленницу и её спутников доставляли по отдельности. В Риме приняла католичество и предъявила свои права на российский престол.

За рубежом легенда производила фурор до тех пор, пока Россия и Турция не заключили мир. Одно время предполагалось, что кузина графа Лимбурга, принцесса Гогенлоэ-Бартенштейн, выйдет замуж за Иеронима Радзивилла, однако этому браку воспротивилась императрица Мария Терезия, так как она не желала, чтобы Радзивиллы приобретали владения в Германии. Именно в это время появилась легенда о «княжне Таракановой». «Княжна»— действующее лицо в романах Петра Сухонина («Княжна Владимирская (Тараканова) или Зацепинские капиталы», 1883), Евгения Карновича «Самозванные дети», Ю. Крючкова («Кто вы, княжна Тараканова. », 2006), Ф. Гримберг («Золотая чара: Исторический роман о княжне Таракановой», 2007), М. Кравцовой «Досифея.

Воспитывалась она в дальнейшем будто бы в Персии, где и до настоящего времени имеет сильную поддержку, по абсолютнолетию тайно побывала в России, на Волге, в Петербурге, затем через Ригу выехала в Пруссию, где в Потсдаме открыла своё инкогнито Фридриху II, затем жила в Париже, приняв для сохранения тайны имя «принцессы Владимирской». В последнем документе предписывалось короновать наследницу «Елизавету Петровну» (так в завещании, хотя княжна уверяла, что она— дочь Алексея Разумовского) по достижении ею абсолютнолетия и предоставить неограниченную власть над империей54. Как отмечает автор первой монографии о «княжне» профессор Э. Лунинский, парижский период знакомства будущей самозванки и Огинского был «без всякой примеси политики». Он хорошо ее рассмотрел и описал.

У «княжны» побывал Радзивилл, который жил в Венеции с февраля 1774 года. Там княжну и арестовали. В следующем 1763 году с помощью «татарина» ей вместе с нянькой якобы удалось бежать в Багдад, где её поселил у себя «богатый перс Гамет», откуда год спустя она перебралась в Исфахан к некоему персидскому «князю Гали». Её судьбе посвящены театральные пьесы и художественные фильмы. Скорее всего, «княжна» не думала принимать участия в борьбе за престол, а, добившись от Орлова денег, надеялась дождаться, чем завершится дело. «Княжна» поднялась на палубу, чтобы наблюдать за происходящим и, увлечённая зрелищем, не заметила, что всё окружавшее её общество во главе с Орловым и Грейгом вдруг куда-то исчезло, кроме бывших рядом с ней слуг и двоих поляков.

Под этим же именем она фигурирует в художественной литературе45. До свадьбы дело не дошло. Лунинский предполагает, что это могла быть будущая княжна Тараканова. За всю историю Петербурга это был третий по силе разлив Невы. Тело безо всяких обрядов похоронили во дворе крепости. Мама-императрица назвала её Лизой, в свою собственную честь. Радзивилл, прежде всегда такой услужливый, стал посещать ее все реже и реже.

По-русски она не говорила, по-польски плохо, французским владела свободно. О судьбе лиц, её сопровождавших, Сакену ничего не было известно. Позднейшие исследования опровергли эту версию, показав, что контакт между Орловым и княжной был установлен в начале следующего, 1775 года и сделано это было по разрешению Екатерины, приславшей 12 ноября 1774 года Орлову прямой приказ арестовать самозванку, а именно: «поймать всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало»74. Гельбиг предполагал, что самозванка была дочерью Елизаветы и И. И. Шувалова, вслед за ним это допущение повторил Лонгинов («Русская беседа», 1860).

Влюблённый князь предоставил ей возможность едва ли не бесконтрольно распоряжаться доходами с его владений, а своего соперника— Рошфора— заключил в тюрьму как «государственного преступника». Долгоруков сообщал в них, что княжна Тараканова была «дочерью польского еврея», которую поддерживал как претендентку на российский престол князь Радзивилл, а позднее хотел использовать в борьбе против Екатерины Алексей Орлов, однако предал самозванку. Окружавший её ореол тайны, единственное, что оставалось у неё, возбуждал к ней интерес и давал «положение в обществе». Переходя к исполнению ленты, укажем на то, что она разыграна лучшими московскими артистами, причем каждый из них дал настоящий исторический тип, начиная с г-жи Александровой в роли Екатерины II и кончая остальными артистами в роли «блестящей стаи славных», окружавших императрицу.

Смешно, но некоторые покупались. Широкий образ жизни в Рагузе поглотил последние средства «Пане Коханку», ему отказали в займе римские банкиры, ни у него, ни у «княжны» уже не оставалось ничего, что можно было бы заложить. Ван Турс помог ей получить кредит у местных купцов12.

Между тем состояние её здоровья ухудшалось, Голицын доносил в Москву, что по мнению врача, осматривавшего заключённую, она скоро умрёт. Доманский показал, что познакомился с «княжной» в Венеции, перед отплытием в Рагузу, что она попросила Радзивилла взять её в Стамбул, а виленский воевода считал её «польской королевной». Здесь и зародилась легенда о том, что она дочь императрицы Елизаветы и Разумовского, правда, вместо Алексея (невенчанного мужа Елизаветы) она сбивалась и называла Кирилла, его брата.

Она якобы всеми силами убеждала его «отказаться от неосуществимых намерений» и отрицала родство с императрицей Елизаветой, так как не имела тому никаких доказательств. Её здоровье к этому времени было серьёзно подорвано, однако соблюдение строгого режима, как того требовал её врач Саличетти, немедленно было отставлено, едва Ганецкий достал денег и «княжна» поспешила вернуться к привычной роскоши. В Париже «княжна» располагала средствами, поставляемыми неким неизвестным (по её собственным уверениям— персидским дядей как полагает Кастера, а за ним и П. Мельников-Печерский, — поляками)139. Та отвечала, что скоро она все узнает. Вскоре после этого Гали умер, а принцесса жила в Лондоне, затем в Париже, переехала в Германию, купила Оберштейн и, наконец, прибыла в Италию4546. Франция по-прежнему оказывала ей покровительство.

Екатерина Вторая не могла остаться безучастной к еще одной претендентке на престол. Похищена по приказу Екатерины II в Ливорно Алексеем Орловым и привезена в Петербург. В предисловии к ней автор, признававший, что не надеялся на то, что ему будет открыт доступ к документам по делу «княжны», выражал благодарность сотрудникам Государственного архива, оказавшим ему всестороннюю помощь.

В то же время, не дожидаясь ответа из Петербурга, Орлов, подозревавший, что неизвестная с Пароса и «принцесса Елизавета»— одно и то же лицо, отправил на архипелаг своего доверенного офицера— серба на русской службе, графа Ивана Васильевича Войновича. Бедняга отец не посмел рассказать правду дочери. Он допускает, что сообщения об успехах Петра III могли натолкнуть её на мысль о самозванстве. Английский посланник при петербургском дворе уже после поимки и заключения самозванки в Петропавловскую крепость объявил Екатерине, будто она дочь пражского трактирщика (неизвестно, откуда он взял эти сведения), Джон Дик, английский же посланник в Ливорно, содействовавший Орлову в задержании «княжны», считал, что она была дочерью нюрнбергского булочника. В то же время она собиралась в Россию, чтобы оказать правительству услуги «в пользу российской коммерции касательно до Персии», а заодно окончательно выяснить, кто она и кто её родители и постараться получить у Екатерины фамилию и титул.

Вернувшись в Россию, Флавицкий представил на суд публики полотно «Христианские мученики в Колизее» (1862), не вызвавшее особого восторга. Екатерина, находившаяся в то время в Москве, внимательно следила за ходом расследования. Неизвестной остается и дата рождения самопровозглашенной «принцессы Елизаветы». Пугачев, восстание.

Некоторые исследователи полагают, что интрига с объявлением претензий на российский престол вряд ли была делом долгих приготовлений: до 1773 года в действиях будущей самозванки не было ни малейшего намёка на политический расчёт30. Её судьбе посвящены театральные пьесы и художественные фильмы. С «княжной» оставались в это время кроме прислуги лишь три поляка— Чарномский, Доманский и бывший иезуит Ганецкий.

Письмо было написано для того, чтобы удержать пленницу от самоубийства. Её здоровье к этому времени было серьёзно подорвано, однако соблюдение строгого режима, как того требовал её врач Саличетти, немедленно было отставлено, едва Ганецкий достал денег и «княжна» поспешила вернуться к привычной роскошиK 22. По воспоминаниям адмирала Грейга, выполнить порученное ему оказалось крайне тяжело. В Рагузе Алина распространяла уже новую версию своего происхождения, согласно которой она родилась в 1753 году от брака Елизаветы и её морганатического супруга, «гетмана всего казачества»K 12 и до десятилетнего возраста жила при матери. Не был выдан князю и фирман (из-за интриг Каленского, официального представителя конфедерации при султане) для пребывания на территории Османской империи. Со своим персидским благодетелем Лиза переехала в Лондон, где их пути почему-то разошлись. Ее встpeтил сам Радзивилл – он нижайше поклонился новоявленной русской императрице.

«Польские «друзья» княжны Таракановой устроили «высокородную» особу на жительство во французское посольство и многочисленное общество, посещавшее дипломата имело возможность наблюдать, какие царские почести оказываются претендентке на русский престол. Княжна Тараканова (именовала себя княгиней Елизаветой Владимирской, фр. princesse de Voldomir между 1745 и 1753— 4декабря 1775, Санкт-Петербург, Российская империя)— неизвестная, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Мнения историков об ее происхождении, равно как и об ее трагической кончине, расходятся. Здесь она назвалась госпожой де Тремуйль. Здесь она сумела добиться расположения Кобенцля, который был в ту пору наместником Австрии и тот вернул самозванке свободу.

Умерла в заключении в Петропавловской крепости. 22 февраля в сопровождении горничной (фон Мельшеде), двух камердинеров-итальянцев (Маркезини и Анчиолли), трёх камердинеров-поляков (Рихтера, Лабенского, Кальтфингера), а также Доманского и Чарномского «княжна» направилась в Ливорно98. По заданию князя его секретарь Бернатович, остававшийся в Мангейме, обратился за разъяснениями к Лимбургу и получил ответ, что «это княжна высоких достоинств и исключительных добродетелей». О ней все забыли, оберегая себя. По версии Кастера137 «княжна»— младшая из троих детей Елизаветы Петровны и Разумовского. Жизнь самозванки не раз становилась темой для романистов, в том числе для Г. П. Данилевского, написавшего в 1883 году роман «Княжна Тараканова». В то же время она собиралась в Россию, чтобы оказать правительству услуги «в пользу российской коммерции касательно до Персии», а заодно окончательно выяснить, кто она и кто её родители и постараться получить у Екатерины фамилию и титул117.

Копия письма султану должна была быть передана верховному визирю. Осенью Радзивилл всё-таки получил 3000 червонцев от Сената Рагузы (Лунинский полагает, что князю выделила деньги местная еврейская община) и в начале ноября смог выехать в Лидо. 25 июля она написала новые письма к Голицыну и Екатерине (документ, озаглавленный Note), сведения, которые «княжна» сообщала в послании Голицыну, тот охарактеризовал как «выдумку и ложь, недостойную вероятия». В течение двух дней, пока русская эскадра ещё стояла на рейде, её постоянно окружали лодки, полные местных жителей и только цепь солдат на палубе, угрожавших открыть огонь, удерживала их на почтительном расстоянии106.

На допросах «княжна» дала показания о своём детстве, утверждая, что провела ранние годы в Киле у некоей госпожи Пере или Перон, затем в 1762 году, в возрасте 9 лет, её вместе с нянькой Катериной («немкой из Голштинии») какие-то люди вывезли в Петербург, после чего пообещали доставить в Москву к родителям, но вместо того отвезли к «персидской границе» и поселили у некой «образованной старушки», где «принцесса» чудом осталась жива после попытки Петра III извести её с помощью яда. По воспоминаниям адмирала Грейга, выполнить порученное ему оказалось крайне тяжело. Участилось кровохарканье. Орлов поспешил представиться самозванке. «Княжна» отнеслась к нему вначале недоверчиво, лишь кратко пересказав свою историю, которая на сей раз заключалась в том, будто её в младенческом возрасте увезли из России некий священник и несколько помогавших ему женщин, но настигшие их враги пытались извести принцессу ядом и она лишь чудом осталась жива. Однако сама «княжна Владимирская» не шла на сделку со следствием.

В рапорте императрице от 13 июля Голицын так отзывается об арестованной: «Её изворотливая душа способна ко великой лжи и обману»125. На следствии не признала вины и не раскрыла своего происхождения. Однако талант к рисованию помог ему выбиться в люди. До девяти лет она росла при дворе любимой маменьки. «Княжна» настаивала на том, что не она себя называла дочерью российской императрицы, а те, кто окружал её («князь Гали», «знатные люди» во Франции, Радзивилл). Тот, предположительно по приказу Екатерины, не желавшей привлекать к «авантюрьере» повышенного внимания, не счёл нужным дать делу официальный ход.

Разуверить скептиков было просто необходимо. Между ними завязалась длительная переписка. В анонимном послании был также пакет, адресованный Орлову. По её словам, она никогда не была в Праге «и если бы узнала, кто её тем происхождением поносит, то бы она тому глаза выцарапала»132.

Продолжая играть комедию, граф, находившийся в Ливорно, прислал ответ на немецком языке, где сообщал, будто сам находится «под караулом», но приложит все усилия, чтобы бежать и освободить её. Но осторожный Горнштейн, на которого была возложена обязанность переправить оба письма по назначению, не стал этого делать, более того, прервал всякое общение с самозванкой. «Княжна» отказалась принять предложение императрицы и признать себя «обычной женщиной». К концу царствования Елизаветы Разумовский уже был в опале, одинок и всеми покинут. Княжна Тараканова (именовала себя княгиней Елизаветой Владимирской, фр. princesse de Voldomir между 1745 и 1753— 4декабря 1775, Санкт-Петербург, Российская империя)— неизвестная, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. В письме к Голицыну от того же числа императрица дала понять, что всё сказанное арестованной считает ложью, встречаться с ней не намерена, от самого же следователя требовала, чтобы тот узнал у «княжны» «когда и где самозванство на себя приняла и кто первые ей были в том помощники»123.

«Княжна» в очередной раз переменила имя, назвавшись «султаншей Али-Эмете» или «Алиной (Элеонорой)», принцессой Азовской. Он тут же отрапортовал в Петербург о появления самозванки.

Похищена по приказу Екатерины II в Ливорно Алексеем Орловым и привезена в Санкт-Петербург. Вся ее фигура пронизана ужасом и безнадежностью. Похищена по приказу Екатерины II в Ливорно Алексеем Орловым и привезена в Санкт-Петербург.

22 февраля в сопровождении горничной (фон Мельшеде), двух камердинеров-итальянцев (Маркезини и Анчиолли), трёх камердинеров-поляков (Рихтера, Лабенского, Кальтфингера), а также Доманского и Чарномского «княжна» направилась в Ливорно. Отрицала, что является «дочерью пражского трактирщика». Однако Орлову такое даже в голову не приходило. Со своим персидским благодетелем Лиза переехала в Лондон, где их пути почему-то разошлись. Английский посланник при петербургском дворе уже после поимки и заключения самозванки в Петропавловскую крепость объявил Екатерине, будто она дочь пражского трактирщика (неизвестно, откуда он взял эти сведения), Джон Дик, английский же посланник в Ливорно, содействовавший Орлову в задержании «княжны», считал, что она была дочерью нюрнбергского булочника8. В российских реалиях «княжна Владимирская» разбиралась слабо, чтобы её не уличили в этом, была придумана красивая легенда.

Тот мог видеться с виленским воеводой в Мангейме у курфюрста Карла Теодора. В своих письмах в Германию самозванка жалуется на нерешительность князя.

Бытует даже мнение, что она могла являться отпрыском персидского шаха. Наконец, рано утром 1 января 1775 года Ганецкому удалось увидеться с кардиналом (тот разговаривал через окно со своим племянником). Она находилась под охраной, а навещали ее митрополит Платон и прочие знатные лица.

Радзивилл, по словам Доманского, позднее усомнился в правдивости «княжны», благодаря ему письма самозванки не дошли до султана. Известно, что Радзивилл осенью 1774 года пытался что-либо узнать о прошлом «княжны». Книга профессора Львовского университета Э. Лунинского «Княжна Тараканова» (1908) стала первой монографией о самозванке. Однако Раздивилл, уже окончательно разочаровавшийся в самозванке, не стал отсылать в Стамбул письма «княжны», а когда она со скандалом добилась отправки— приказал Коссаковскому, находившемуся тогда в Турции, ни в коем случае не вручать их. Но человеку неискушенному остается непонятен ее смысл.

Здесь она завела свой двор и даже учредила орден «Азиатского креста». На следствии не признала вины и не раскрыла своего происхождения. В этот же день, 25 июля, Екатерина приказала Голицыну объявить «княжне», что та «по правосудию» должна быть заключена пожизненно. Это была высокая, стройная женщина с очень белой кожей и прекрасным цветом лица.

Императрица Екатерина в своих письмах к следователю Голицыну княжну Тараканову называла — «побродяжка» и «авантюриера» и указывала, что она не имеет ничего общего с настоящей «принцессой Елизаветой». Здесь она завела свой двор и даже учредила орден «Азиатского креста». В 1868 году был опубликован очерк П. И. Мельникова (Андрея Печерского) «Княжна Тараканова и Принцесса Владимирская». Батюшка запинался во время таинства, но счастливая новобрачная ничего не замечала. В Рагузе в руках «княжны» оказались копия подлинного завещания Екатерины IK 14 и поддельные— Петра I и «матери» Елизаветы ПетровныK 15. Сопровождать её должен был перс Гали избранный шахом специально для этой цели.

Допрашивавший ее Голицын отметил, что она может вскружить голову. Впрочем, поначалу все выглядело не так уж и страшно. На обороте женского профильного портрета предыдущий его владелец, Николай Безобразов, оставил надпись, в которой сообщал, что эта «головка княжны Таракановой» досталась ему от бабушки Анны Фёдоровны, получившей портрет от самого Алексея Орлова. К манифесту было приложено письмо.

Жизнь за императрицу». Она с невозмутимостью бросила: «Нет никакой надобности обращать внимание на эту побродяжку», – но дело это нельзя было оставить без внимания. Рассказывали, что похищенную в Ливорно женщину Орлов отправил в один из монастырей. Трагизм ситуации сквозит в каждой детали картины. Незадолго до того умер папа римский Климент XIV и её попытки связаться с кардиналом Альбани (ходившие по Риму слухи прочили именно ему победу) поначалу не имели успеха, так как он, как участник конклава, вплоть до выбора нового папы должен был оставаться взаперти в Ватиканском дворце.

8 января «княжна», поддерживая интерес к себе, показала Роккатани копии своих «турецких писем» и письма к Орлову, 11— письма Лимбурга и фон Горнштейна к ней, а 14— «завещание» императрицы Елизаветы. Через два дня он познакомил «графиню Пиннеберг» со своей сестрой Теофилией Моравской. Отдалившись от прежних поклонников, Алина всерьёз решила женить на себе графа Лимбурга. Художник понял, что к чему, картина получилась отменной. По прибытии, выполняя приказ Орлова, Грейг немедленно послал курьера к императрице. Она дала понять графу, что ей надо уехать (в Турцию, куда якобы уже послала верного человека).

Настоящий талант самозванки раскрылся в её знании людей и умении увлекать их за собой. Письма Огинского, адресованные «княжне», свидетельствуют о его увлечении ею, но, вероятно, любовной связи между ними не было. «Княжна» в скором времени перебралась в принадлежавший графу замок во Франконии. Вода непрерывным потоком хлещет через окно и залила пол на треть. Так что сейчас мы можем только предполагать, что ей было от 20 до 30 лет». Торговец с банкиром уверяли, что всегда рады оказать помощь высокородной черкесской княжне (ибо, по ее словам, родилась она в далекой Черкесии), которая вот-вот должна была унаследовать огромное состояние от дяди, ныне проживающего в Персии. Именно там и зародился замысел написать полотно о великой и таинственной авантюристке.

ДАнтичи отдал должное уму и очарованию собеседницы, но счёл, что от него хотят лишь денег. По прибытии, выполняя приказ Орлова, Грейг немедленно послал курьера к императрице. Несколько ранее, 18 января, представитель Трира в Риме отказался дать ей денег. Хитрость Орлова удалась на славу. В 1867 году В. Панин с разрешения, а вполне возможно, что и по прямому указанию императора Александра II, опубликовал в «Сборнике Русского исторического общества» сообщение о деле «княжны» с приложением подлинных документов (на языке оригинала, без перевода).

Тот в скором времени убедился, что паросская интриганка была всего-навсего женой константинопольского купца имевшая «заносчивый характер и вздорный нрав», не исключено было, что за её спиной стоял стамбульский двор, пытавшийся подобным образом скомпрометировать Орлова или же склонить его к измене75. Его отдали в художественную школу за средства Общества поощрения художников. Через несколько дней заболевшую «княжну» перевели в подвал комендантского дома. Но достоверно то, что, как рассказывает нам картина, в городе Пизе славилась красотой и изяществом молодая женщина, которую все знали под именем «принцессы».

Некий патер Лиадей (или Линдай), служивший в России, рассказал Роккатани, будто встречал её в Зимнем дворце и что она была женой «одного из князей Ольденбургских, троюродного брата Петра III»83. Посетив Париж, называлась принцессой Володимирской. С «княжной» оставались в это время кроме прислуги лишь три поляка— ЧарномскийK 19, Доманский и бывший иезуит Ганецкий66. Версальский двор отказал ей в помощи и рекомендовал своему консулу Дериво поскорее избавиться от «ловкой авантюристки», занимавшей его дом61.

Голицын сообщил самозванке о том, что английский посланник сэр в письме к императрице назвал «княжну» дочерью пражского трактирщика. Она дала понять графу, что ей надо уехать (в Турцию, куда якобы уже послала верного человека). Кто ей придет на помощь. Настоящий талант самозванки раскрылся в её знании людей и умении увлекать их за собой. Когда же у него кончились деньги, а его поместья были конфискованы, он, ценой предательства «княжны», позволив Орлову увезти её, купил себе прощение у Екатерины II.

В декабре 1773 года появился и стал распространяться слух, будто под именем «принцессы Волдомир» скрывается дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, великая княжна Елизавета (или, как её позднее именовали сторонники, «её императорское высочество принцесса Елизавета Всероссийская»). Он стал бывать у нее чуть ли не каждый день. Версальский двор отказал ей в помощи и рекомендовал своему консулу Дериво поскорее избавиться от «ловкой авантюристки», занимавшей его дом. Секретаря кардинала в доме на Марсовом поле провели через комнату, наполненную людьми изображавшими свиту хозяйки, «княжна» беседовала с ним наедине.

Алексею Орлову за содействие обещались «опора, защита» и вечная признательность. Именем «княжны Таракановой» сама она никогда не пользовалась, его присвоил самозванке французский дипломат Жан Анри Кастера (фр. Jean-Henri Castra) в своей книге «Жизнь Екатерины II императрицы российской» (фр. Vie de Catherine II, impratrice de Russie Париж, 1797), а вслед за ним— Гельбиг и другие писатели. Идея вступить на русский престол очень захватила мнимую княжну. Сие же письмо при том прилагаю из которого ясно увидите желание». «Княжна» в скором времени перебралась в принадлежавший графу замок Нейсес во Франконии.

Но прочные стены крепости ревниво берегут свои тайны И только кисти художников и синематограф пробуют раскрыть и оживить «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Однако в памяти народа смерть принцессы окружена легендами. Но, к разочарованию следователя, ничего нового о себе она не рассказала131. Некоторые из них были заточены в Петропавловскую крепость и погибли там. Враги Орловых, немедленно воспрянув духом, постарались окончательно уничтожить их. Минуя Астрахань и Петербург, они наконец выехали из России и через Германию и Францию попали в Лондон, где вынужденная по неизвестной причине расстаться со своим покровителем «княжна» отправилась назад в Париж, приняв имя «принцессы Али», то есть «дочери Гали».

Он рано осиротел и провел детство в воспитательном доме. Происхождение «княжны Таракановой» до настоящего момента достоверно неизвестно. Радзивилл, по словам Доманского, позднее усомнился в правдивости «княжны», благодаря ему письма самозванки не дошли до султана. Окружавший её ореол тайны, единственное, что оставалось у неё, возбуждал к ней интерес и давал «положение в обществе». Влюблённый князь предоставил ей возможность едва ли не бесконтрольно распоряжаться доходами с его владений, а своего соперника— Рошфора— заключил в тюрьму как «государственного преступника»13.

Поселившись в 1772 году в Париже, она назвалась принцессой де Волдомир (фр. princesse de Voldomir), в литературе это имя превратилось в «княжну Владимирскую». Позже он поступил студентом к профессору Ф. А. Бруни. В 1867 году на французском языке вышел первый том «Записок» князя Петра Долгорукова.

В российских реалиях «княжна Владимирская» разбиралась слабо, чтобы её не уличили в этом, была придумана красивая легенда. В рассказах «Её называли княжной Таракановой» (1980), «Эпизод об узнице Ивановского монастыря» (1984) свой взгляд на историю «княжны» изложила искусствовед Н. Молева. Прямо как в сказке. Средств у неё не оставалось, Ганецкий, который вёл дом «княжны», бежал от кредиторов.

Вскоре Ганецкий, будто бы случайно, назвал даму «русской княжной» и эта новость разошлась по всему городу. Настоящее имя и происхождение этой известной дамы так и остались тайной. Потерявший терпение Лимбург решил расстаться со своей невестой. Маловероятно, что эти бумаги составила сама княжна: по-французски она говорила хорошо, но писала «разбросанно и хаотично». Как отмечает автор первой монографии о «княжне» профессор Э. Лунинский, парижский период знакомства будущей самозванки и Огинского был «без всякой примеси политики»17.

Она дала понять графу, что ей надо уехать (в Турцию, куда якобы уже послала верного человека). В своих письмах в Германию самозванка жалуется на нерешительность князя. Граф Лимбург сообщал «княжне» о разговорах о её царском происхождении в письме от 14 января 1774 года из Бартенштейна. В последний момент пленницу удалось задержать. Ребенок был отнят у матери.

Она продолжала писать Никите Панину в Петербург и Густаву III в Стокгольм. Лунинский отрицает, что мысль о самозванстве была подана «княжне» со стороны: по его мнению, ни Огинский, ни Радзивилл с Доманским, ни Лимбург не причастны к этому, а вся история с «дочерью императрицы»— дело самой «княжны», знакомой с положением в Польше и проблемами и надеждами польских эмигрантов ещё со времени пребывания в Париже. Но, к разочарованию следователя, ничего нового о себе она не рассказала. Однако Екатерина обнаружила её и здесь и попыталась отравить.

Россия охвачена сомнением и смутой о явлении Петра III. «Княжна» вскрыла его, сняла копии находившихся в нём бумаг, запечатала их своей печатью и отправила в Ливорно. 25 июля она написала новые письма к Голицыну и Екатерине (документ, озаглавленный Note), сведения, которые «княжна» сообщала в послании Голицыну, тот охарактеризовал как «выдумку и ложь, недостойную вероятия». Если же «княжна» не желала связывать свою судьбу с Доманским, то могла после освобождения уехать к графу Лимбургу. «Княжна» сумела завоевать благосклонность соправителя Оберштейна— курфюрста-архиепископа Трира Клеменса Венцеслава— тот надеялся обратить её в католическую веру и время от времени ссужал деньгами. «Княжна» отказалась принять предложение императрицы и признать себя «обычной женщиной».

Пройдет несколько лет и он отплатит добром неизмеримо большим за ее внимание. Минуя Петербург и прочие города, они двинулись по направлению к персидской границе. Судя по портрету, она была очень похожа на Елизавету Петровну.

Алексей Разумовский воспитывал за границей (в Швейцарии) своих племянников Дараганов, Закревских и Стрешенного. По смерти последней Пётр, герцог Голштинский, которому, по уверениям самозванки, следовало лишь исполнять обязанности регента вплоть до её абсолютнолетия (номинально называясь «императором»), был изменнически лишён трона, а новая императрица— Екатерина II— полгода спустя после этого события выслала соперницу на поселение в Сибирь. Она похоронена в усыпальнице Романовых в Новоспасском монастыре. Секретаря кардинала в доме на Марсовом поле провели через комнату, наполненную людьми изображавшими свиту хозяйки, «княжна» беседовала с ним наедине.

Он был среди самых преданных сторонников императрицы Екатерины II.

Книга профессора Львовского университета Э. Лунинского «Княжна Тараканова» (1908) стала первой монографией о самозванке.

---