Портрет Екатерины Второй Молодой

Фото, рисунки и портреты Екатерины Великой

Владычица на алтаре сжигает маки в знак жертвования собственным покоем ради общего блага. Екатерина любила наряжаться и примечательно, что, вспоминая в своих мемуарах далекое-далекое прошлое, она с поразительными подробностями описывает фасон и цвет своих «победоносных» платьев, а также нарядов Елизаветы и других дам. «Я работаю как лошадь», – писала в 1788 году императрица. Я не говорила ни слова.

Но все было тщетно. Это был сильный ход и императрица Елизавета на него попалась – в мае 1759 года великой княгине было разрешено бывать в обществе. Родители не отягощали молодую Екатерину своими воспитательными заботами. Ее вера в силу разума, просвещения была огромна.

Имперское поведение Екатерины было обусловлено не только общими геополитическими соображениями, пользой для ее империи, но и особенной антипатией императрицы к полякам. Ведь для родителей дети тогда не были, как ныне, бесценными сокровищами. Екатерина не принадлежит к этой маленькой компании истинно великих. Это ожесточение было непривычно для славного XVIII века, современники которого почти не употребляли так нам знакомое беспощадное, уничтожительное слово «враг», а пользовались лишь некровожадным словом «неприятель», как бы обратным «приятелю».

Вот таким образом он и сделал ставку на Екатерину, увидев в ней сильную личность. – Е. А. ), но он не сознается в этом, чтоб не казаться старым. И вот в тот день, 12 октября, она смотрела вместе со всем двором пьесу Мольера.

Она упорно занималась филологическими и историческими изысканиями и пришла к выводам, в правоте которых не сомневалась: скандинавский бог Один – уроженец Дона, славянин скифы – тоже славяне ибо по внешности – красивы, по характеру – честны, человеколюбивы раньше славяне (читай – русские) жили по всей земле и топоним Гватемала – не что иное, как «гать малая» свои хваленые учреждения высокомерные англичане взяли прямо из Древней Руси и т. д. и т. п. Ну если уж она была такого мнения об англичанах, то что говорить об украинцах, поляках и прочих народах. Именно о нем Екатерина сказала сакраментальное: «Я делаю и государству немалую пользу, воспитывая молодых людей». Ее вечно молодая, жаждущая любви и тепла душа сыграла с ней скверную шутку. Тут же полковой поп привел солдат и офицеров к присяге и во главе со своим командиром графом Разумовским измайловцы двинулись вслед за коляской к казармам Семеновского полка, откуда уже бежали обрадованные нежданной встречей с «матушкой» семеновцы. Поверьте мне, они суть наилучшие».

Екатерина не могла этого не понимать. Но нет.

Екатерина Великая: портреты, факты, документальные фильмы

От Нарвы до Петербурга чудо-сани домчали путников за сутки, в столице мать и дочь приветствовали залпом орудий с бастионов Петропавловской крепости их встречали высшие чиновники и придворные, назначенные императрицей фрейлины, в Зимнем дворце для них были приготовлены роскошные апартаменты. Комиссия разработала перспективный план реконструкции центра столицы, суть которого состояла в перестройке улиц так, «чтоб все дома, в одной улице состоящие, одной сплошною фасадою и вышиною построены были». Ее бумаги всегда лежали на столе в строго определенном порядке.

Самой острой была проблема Петра III – будущего пожизненного узника и, соответственно, страдальца (пример Ивана Антоновича, который, по народной молве, пострадал за «истинную» православную веру, был у всех на устах). Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Проект клонился к созданию высшего представительного органа в России. Восемнадцать лет исполненных скуки и одиночества, побудили ее прочесть много книг.

Екатерина : портрет Луи Каравака

С появлением Потемкина Орлов еще долго не уходил в тень, а если его и отпихивали подальше от «матушки», он колобродил где-то поблизости, заставляя Потемкина в досаде грызть ногти. Сегюр вспоминал, что раз, после неприятных известий из Франции, он, сидя на спектакле, неподалеку от императрицы, предавался в полутьме своим мрачным мыслям: «Я был весь погружен в думу, как вдруг услышал голос под самым ухом. Нравиться императрице. В ней предписывалось всемерно препятствовать играм и шуткам Петра с лакеями, служителями, «притаскиванию всяких бездельных вещей».

В таком вполне современном популистском поведении Екатерины был свой смысл и резон. Мечтой всех было попасть на самый интимный – малый. Мать же, Иоганна-Елизавета, в четырнадцать лет выданная замуж за сорокадвухлетнего Христиана Августа, была особой легкомысленной, увлеченной интригами и «рассеянной жизнью».

Она с полным основанием относила себя к таким людям, которые любят всему знать причину и в соответствии с этим старалась принимать адекватные конкретной ситуации решения. Что происходило внутри страны. Платон Зубов – двадцатидвухлетний шалопай – довольно быстро вошел в фавор к стареющей императрице и та стала писать о нем Потемкину как о своем «ученике-новичке». Они приносили плохие вести из Франции. К этому важнейшему событию ее готовили давно: она учила русский язык, но тщательнее всего зубрила наизусть Символ веры: «Верую в единого Бога – Отца, Вседержителя, Творца небу и земли» 28 июня 1744 года в Успенском соборе Московского Кремля, в присутствии императрицы, двора и высшего духовенства состоялась торжественная церемония.

Думаю, что сердце старого солдата не могло не растаять от этой ласки повелительницы. Признаться, странный вкус. Всякий кричит или молчит сообразно своей выгоде.

Мать Отечества: 12 символов, зашифрованных в портрете Екатерины Великой

Читала Екатерина много и сначала без разбора. Поначалу она пыталась образумить его лаской: «Господин Сиверс.

Из писем 1780-х годов видно, что Потемкина и Екатерину теперь связывают дела поважнее и посерьезнее «амура» – ведь они оба, напрягая силы, тянут в гору неподъемный воз государственных дел и он, Потемкин, – коренник в этой упряжке, без него воз встанет. «Да, милостивый государь, – писала она Гримму 7 декабря 1779 года о только что прочитанной книге Ж. Л. Бюффона Естественная история, – эта книга опять поддала мне мозгу». Она скорее красива, чем дурна, но увлечься ею нельзя». Павел тяжело переживал положение, в котором он оказался. Далее он рассказывал о горячем споре, который тут же на приеме вел с императрицей бывший «пьянее вина» А. П. Бестужев-Рюмин, возвращенный ею из ссылки. Поручик Измайлов прогнал любознательного подчиненного, но все же, для собственной безопасности, доложил о происшедшем своему ротному, тот – выше по начальству выяснилось, что накануне капрал об этом же спрашивал капитана Пассека и тот тоже выгнал любопытного, но, в отличие от служаки Измайлова, командиру не донес. «Здесь покоится Екатерина Вторая. Императрица Екатерина создала-таки себе славу, ставшую ее мощным оружием, силой, как тот военный корабль, который назывался «Слава Екатерины» (отметим попутно, что императрица попросила Потемкина его переименовать, чтобы турки, если захватят корабль, не радовались обладанию славой Екатерины).

Иконография парадного портрета Екатерины

До Индии он, естественно, не добрался. И далее – самое главное: «Но по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, чем его особа».

Баженовские Царицынский дворец и знаменитый Пашков дом на Моховой – несомненные шедевры. В начале же пути ей было страшно. Эта уничтожающая характеристика умственных и деловых дарований бывшего возлюбленного, которого она в начале их совместной жизни обожала, говорит об одном: оба по-разному использовали время и подошли к расставанию разными людьми. То ли дело Петербург – «эта чопорница, моя столица. » И специальной Комиссии о каменном строении А. В. Квасова была дана полная воля и неограниченные средства.

«Восторг императрицы» – так записал первое впечатление Елизаветы от встречи с принцессой Софьей учитель великого князя Петра Федоровича Якоб Штелин. Но все же основная линия «родства» с Россией шла через империю, династию. «А мой брат Георг, что он скажет. » – укоризненно спросила мать.

Становление русской живописи: портрет века

Вот таким образом Екатерина не спускала глаз с непутевого светлейшего князя до самого конца. Они полны непрерывных забот и тревог о здоровье светлейшего и через всю многолетнюю переписку звучит главный рефрен: береги здоровье, оно нужно мне и России. Конечно, людей заставляли за провинность выпивать не чудовищный кубок «Большого орла», а лишь стакан воды или читать целую главу «Телемахиды» Тредиаковского – наказание страшное, но для здоровья не смертельное. Она не требовала от людей невозможного и не раз повторяла свою любимую пословицу: «Станем жить и дадим жить другим». Измены считались нормой, а любовь в супружеской паре встречалась крайне редко: как с возмущением восклицала героиня одной из комедий А. Сумарокова, она «не какая-то посадская баба», чтобы мужа своего любить.

Царица, как обычно, поработав в кабинете за столом, вышла переодеваться. Елизавета не хотела, чтобы при ее дворе возникла какая-то особая «партия» наследника престола и его жены, поддерживаемая кланом заграничных коронованных родственников. Один отличался отвагою ума, другой – мягким благоразумием, а Ваша покорнейшая услужница следовала между ними укороченным скоком (коротким галопом) и ото всего этого дела великой важности принимали какую-то мягкость и изящество. Датский король не приехал, но искушение пустить пыль в глаза иностранцам (как это принято у нас) вошло в плоть и кровь императрицы.

Эпистолярная форма литературных произведений была одной из самых распространенных. С первой задачей все было ясно – она оказалась неразрешимой. Императрица почувствовала свое превосходство над ним и легко, без усилий, вводя простака в заблуждение, отвечала на все его «коварные» вопросы о крепостном праве в России, о самодержавии. «Ничего подобного. Вот каковы мои современники. Это не мешало ему быть образованным, остроумным человеком, выдающимся политиком.

Вероятно, узник такого ранга мог рассчитывать на лучшее содержание. Вот он, к радости императрицы, «прыгает козой», получив послание обожаемого Екатериной Бюффона, вот он срочно пополняет свое образование, чтобы быть в курсе ее увлечений. Даже в юности Екатерина отличалась острым умом, хитростью и наблюдательностью, с легкостью манипулировала окружающими ради достижения своей цели. – Е. А. ), которую в том наставляла великая нужда и потребность». На фоне заметен торговый флот – вестник процветания государства. Все это не могло не шокировать европейца.

Вырваться из пьяных объятий «героев революции 28 июня» было непросто – императрица и «герои» были теперь тесно связаны общей судьбой, к тому же гвардейцы впервые после 1741 года снова почувствовали свою силу, право возводить и свергать царей. Она не уточняет, где должна быть «настоящая столица», – это дело ее преемников, но, вспоминая тут же недавнюю войну со Швецией, когда возникла реальная угроза захвата противником Петербурга, говорит об опасности расположения столицы на границе империи и необходимости передвинуть ее в направлении общего имперского движения на Юг. Кроме того, нужно было смотреть, чтобы наследник достойно вел себя в церкви, «остерегался от всего же неприличного в деле и слове, от шалостей над служащими при столе, а именно от залития платей и лиц подобных тому неистовых издеваний». Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. нынешних). Несколько месяцев она находилась в абсолютной изоляции, фактически под домашним арестом, на грани истерики, писала императрице, прося доставить ей «неизреченное благополучие увидеть очи Вашего императорского величества».

По поводу выхода в академической типографии пьесы Княжнина «Вадим» на сюжет из новгородской «республиканской» истории она устроила головомойку президенту Академии наук княгине Дашковой, которая, как и императрица, не читала пьесы до печатного станка. Что касается князя, он может делать все, что ему вздумается: он волен путешествовать или оставаться в России, пить, охотиться, он может занять свои прежние должности и заведовать вновь делами. Он, «красивейший мужчина Севера», превратился в ребенка, пускающего слюни. Но одно из них несомненно – Ланской оказался первоклассным приспособленцем и, как истинный альфонс, зная, «что старухе нужно», стремился под нее подделаться.

Матушка. И еще один рефрен: «Не опасайся, не забуду тебя», – в том смысле, что врагам его не верит, кредит его надежен и за будущее он может быть спокоен. Но, Государыня, свершилась беда.

Это очень странно – все остальные годились бы мне в дети и внуки. Наконец, умение приспособиться, гибкость были с детства присущи Фике. Она писала в мемуарах, что поставила себе за правило нравиться людям, с какими ей приходилось жить и прилежно усваивала их образ действий их манеру: «Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили». Она имела друзей.

Граф Сегюр вспоминал, что сначала толпа валилась царице в ноги, но потом окружала ее, крестьяне называли ее «матушкой», радушно говорили с нею, чувство страха в них исчезало, а крестьянки лезли целоваться так, что ей приходилось отмываться от белил и румян, которыми злоупотребляли сельские модницы. У слободы Измайловского полка коляску окружили измайловцы, оглушительно крича здравицы «матушке». Часы работы и отдыха, завтрака, обеда и ужина были также постоянными.

Пропадаем, надо действовать. » Григорий Орлов из дела был выключен – он спаивал своего соглядатая Перфильева, вот таким образом «штаб революции» составили его младшие братья: Алексей по кличке Алехан и Федор. Впрочем, предоставим слово самой Екатерине, которая написала (вероятно, в 1774 году) «Чистосердечную исповедь» для Потемкина.

Любопытна история, которая случилась в Эрмитажном театре осенью 1779 года. Впрочем, о его судьбе она тоже думала. Эти записки можно смело назвать политическими мечтаниями человека, начитавшегося прекрасных книг, далекого от реальной политики, но исполненного глубочайшего желания творить на троне добро и одно только добро, уничтожить в России деспотизм, освободить крепостных от неволи и т. д. «Liberte, ame de tout, sans vous tout est mort. » – «Свобода, ты душа всего, без тебя все мертво. » – так начинается одна из заметок. В 1776 году Наталья умерла при неудачных родах. Я не буду долго распространяться об истинных достоинствах Ланского: думаю, что они были более чем скромны. Нет, Петр III не был ни безумцем, ни глупцом, ни злодеем и не пролил ничьей крови.

Вначале он был смущен, косноязычен, но постепенно распалился, забылся и под конец произнес в адрес своих неприятелей несколько привычных ему непечатных слов. К чему ведут эти мрачные мысли. Прекрасная эпитафия. Есть семьи, где я знаю уже пятое и шестое поколение. И этим достигают всего.

Свадьба, сыгранная осенью 1776 года, была для Екатерины радостным событием. 13 января 1791 года она писала Гримму, что там неизбежно появится Цезарь и «усмирит вертеп», а 22 апреля, не без остроумия и проницательности, добавляла: «Знаете ли, что будет во Франции, если удастся сделать из нее республику. Но все же самым ярким явлением екатерининской эпохи стал Эрмитаж. Там императрицу уже ждало все «государство» – Сенат, Синод, высшие чиновники, придворные, чтобы присягнуть на верность своей новой государыне.

Портрет Екатерины в молодости Антуана Пэна

Как только ему стало известно о письме Брюммера, он сразу же написал Иоганне-Елизавете, что предложение женить русского наследника на ее старшей дочери принадлежит именно ему, что он приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете – в том числе и от родителей девушки (. ) и что, преодолев массу трудностей, он достиг цели: приглашение императрицы Елизаветы Петровны наконец получено. Но Елизавета молчала. «Желаю ввести, чтобы из лести высказывали мне правду». И хотя императрица поддерживала французскую эмиграцию, принцев крови морально и материально (правда, взаимообразно), она почти не скрывала своего убеждения, что именно развратный Версаль виноват в том, что ящик Пандоры был открыт (как и Петр III сам был виновником своей гибели).

Она могла так говорить ибо к этому времени во всю силу засверкал талант Потемкина. В 1771 году она писала занявшему Керчь фельдмаршалу князю В. М. Долгорукову: «Приметна мне стала из писем ваших персональная ко мне любовь и привязанность и для того стала размышлять, чем бы я, при нынешнем случае, могла вам сделать с моей стороны приязнь». Обратитесь к ее чувствам и страстям. – Е. А. ) выбор сделать кое-какой (речь идет об Александре Васильчикове. Необычайно талантливы были и другие архитекторы Екатерины: Антонио Ринальди с его Китайским дворцом и Катальной горкой в Ораниенбауме, а также дворцом в Гатчине и Мраморным дворцом в Петербурге, Иван Старов с его Таврическим дворцом (1783-1789) и Троицким собором Александро-Невской лавры, Николай Львов – создатель здания Главного почтамта.

От этого признания так и веет сухим рационализмом, весьма необычным в столь юном возрасте. Все эти чувства вполне владели и Екатериной – человеком своего века.

Спектакль прервали. Чем это закончилось, читатель помнит. Россия, победив турок, шведов и поляков, наслаждалась миром. Менялись и люди вокруг Екатерины. Английский посланник Кейт, глядя на Петра III, не выдержал и как-то сказал графине Брюс: «Послушайте, да ведь ваш император совсем сумасшедший не будучи безумным, нельзя поступать так, как он поступает». Крымское же ханство признавалось независимым от Османской империи (читай – зависимым от России). С одной стороны, она много говорила о пользе знаний и наук, без колебаний предала себя в руки известного врача барона Димсдаля, сделавшего императрице и наследнику осенью 1768 года прививки оспы, а с другой стороны, она считала всех врачей шарлатанами и являлась автором бессмертного афоризма «Доктора – все дураки».

«Золотой век» екатерининской эпохи

О нем как о смелом, разумном и деятельном унтер-офицере писала Екатерина в одном из писем Понятовскому. Она долго искала невесту своему наследнику, перебирая все европейские коронованные семейства и знатные фамилии. Не оказав какого-либо серьёзного сопротивления, Пётр III сдался на милость победительницы. Туалет солдатский должен быть таков, что встал – и готов». Среди кандидаток были принцесса из французского королевского рода, дочь польского короля красавица Мария-Анна, но Елизавета выбрала все же именно Фике ибо та отвечала двум важнейшим критериям: во-первых, была протестанткой, то есть могла легче перейти в православие и, во-вторых, происходила из знатного, но столь малого рода, что ни связи, ни свита принцессы не должны были возбудить особенного внимания или зависти российских придворных. Окружающие тщетно уговаривали князя Григория отступиться от «матушки»: показное его смирение, готовность подчиниться судьбе вдруг сменялись кутежами и дебошами, приступы глубокого сплина – бурными скандалами, причем императрица опасалась за себя – столь бешеным и непредсказуемым становилось подчас поведение отставного фаворита. Для обоих это была игра и никто из партнеров в ней не проигрывал.

Она не отличается умом, а что касается наружности, то она ниже всякой критики. Иоганна-Елизавета, выполняя наставления Фридриха II, не успев осмотреться в Москве, сразу же с ногами влезла в русскую политику, сошлась с французским посланником маркизом де ла Шетарди, его приятелем – врачом Елизаветы графом Жаном Германом Лестоком, обер-гофмаршалом наследника графом Оттоном Брюммером и с прусским посланником бароном Акселем Мардефельдом, которому Фридрих писал, что очень рассчитывает на помощь княгини Цербстской в своих делах. Вот какая я старуха. – Е. А. ), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Во всем она хотела перещеголять Францию, Париж, Версаль.

Романы нам наводят скуку и мы жадно беремся за Альгаротти и его товарищей. Этому признанию лучше не верить – легкость императрицы в подборе нужных людей кажущаяся. Для принцессы Фике феи запасли природы больше чем достаточно. Особенно встревожился Павел и его сторонники, когда Екатерина женила шестнадцатилетнего внука на четырнадцатилетней принцессе Луизе Баденской (ставшей в православии Елизаветой Алексеевной). Но императрице было не до веселья.

Высшее достижение в области парадного портрета

Когда от него убрали любимых камердинеров Крамера и Румберга – самых доверенных и близких ему с детства людей, – то Петр, пишет Екатерина, «не имея возможности быть с кем-нибудь откровенным, в своем горе обращался ко мне. Но все же нужно признать, что Екатерина проявила мужество. Без штанов он принимал и послов и придворных и знатных иностранцев.

Об этой истории сообщал, без всяких комментариев, поверенный в делах Франции Корберон. Зато сына его. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. Как-то раз императрицу встревожила статья в одной из английских газет.

Ну, о вкусах не спорят – мы же не видели жену самого Бретейля. Устройте, чтоб он мог видеть все достопримечательное.

Именно в этом и заключалась опасность для Екатерины. Выход в открытое море также был перекрыт вооруженным кораблем. Сегюр с удивлением отмечал, что терпимая, умная и уравновешенная Екатерина в таких случаях разительно менялась, она с жаром передавала ложные слухи, распускаемые по Европе о ее честолюбии, читала эпиграммы, на нее направленные и забавные толки об упадке финансов России и расстройстве здоровья императрицы. У нее нет своей минуты. Он любезен и охотник обогащаться сведениями.

Книги по истории, от Тацита до «Всеобщей истории Германии» Барра, приучали ее к историческому подходу в жизни и политике. – советовал новому английскому посланнику Потемкин, хорошо знавший свою добрую мать. Екатерине II присущи и столь необходимые для верховного правителя качества, как твердость, решительность, мужество.

Таким образом, все определено и каждый день походит на вчерашний. Именно в личной доверительной беседе Екатерина познавала и покоряла людей. И тогда, как и сейчас, существовало множество людей, взявших за основу своей жизни банальный, но правильный лозунг «Книга – источник знаний» и прочитавших во много раз больше книг, чем Екатерина. Царствование Екатерины – не только время возведения парадных ансамблей. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Письма Екатерины к Потемкину – интересный памятник эпохи и человеческих отношений.

– стали проклятием всех последующих Романовых, терявших голову при виде плаца, вытянутых носков и ружейных приемов. Через неделю Екатерина отправляет Потемкину курьера с рассказом неизвестно о котором из братьев (думаю, что о Платоне): «Мне очень приятно, мой друг, что вы довольны мною и маленьким новичком это довольно милое дитя: не глуп имеет доброе сердце и, надеюсь, не избалуется.

На проекте о завоевательном походе в Индию она начертала нечто подобное: «У России довольно земель и произведений, чтобы не иметь никакой нужды отправляться для завоеваний в Индию». Их медовый месяц пришелся на весну – лето 1775 года и они его провели под Москвой. Мы были пьяны и он тоже.

Она хотела выбрать самых-самых красивых, которых надлежало, как бы сказали в нынешний железный век, «этапировать» в северную столицу. 9. Его, в отличие от матери императрица Елизавета видеть не желала. Вчера приехала я сюда (в Царское Село. Тотчас послали за доктором.

Все остальное не так уж важно и благодарность «матушки», «хозяйки» за усердие «бати» в делах не знает границ: «Нет ласки, мой друг, которую бы я не хотела сказать Вам, Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека» (из письма 1789 года). Повторение просьбы возвратить ему подругу, глубоко ненавистную императрице, разрешить уехать с ней в Голштинию и обеспечить «пропитанием», говорило о том, что наивность Петра, как ни жаль нам его по-человечески, должна все же называться иначе. Александру предназначался иной удел. Нет.

А Иоганна-Елизавета сообщала мужу: «Наша дочь стяжала полное одобрение императрица ласкает, великий князь любит ее». Но будьте убеждены, что я не сыграю спокойной и слабой роли шведского короля и что я буду царствовать или погибну». Огромное значение в судьбе дворянства имела «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» изданная в 1785 году. Договориться с Петром было невозможно. Был огорчен болезнью Фике и великий князь, уже сдружившийся с нею.

Фото, рисунки и портреты Екатерины Великой

Было бы ошибкой думать, что Екатерина привечала его по преимуществу за остроумные выходки., а он повторил: Да, да. В 1774 году ревностный генерал-поручик был отозван в Петербург. В этом можно усомниться. Всякое положение, всякое движение Пирра изящно и благородно. Часть историков ставит под сомнение достоверность этого письма Орлова.

С раннего утра до позднего вечера она не расставалась с книгой, с сожалением оставляя ее ради обеда, прогулки или развлечений. Такие женщины больше всего боятся оскорбления или даже пренебрежения к себе. Муж ее долгие годы оставался великовозрастным дитятей. Я же узнала (об измене. А перспективы.

• Описание картины «Портрет Екатерины »
• Портрет Екатерины (1763 год), Фёдор Степанович Рокотов
• ИМПЕРАТРИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ
• Портреты Екатерины и ее приближенных
• Портреты фаворитов российских императоров
• «Блестящая звезда Севера»: фаворитизм времен Екатерины
• Получайте самые главные и обсуждаемые статьи дня на свой электронный адрес
• Екатерина Великая: Фотогалерея

Екатерина поселилась в Петергофе, а Петр жил в своем любимом Ораниенбауме. «Около семи вечера перед губернаторским домом остановились его сани, – вспоминает путешественник о пребывании светлейшего в Могилеве, – и из них вышел высокого роста и чрезвычайно красивый человек с одним глазом. Что же случилось с Екатериной. Стало быть, неурожая на людей не бывает их всегда многое множество».

Она скончалась в страшных муках, оставив безутешным своего молодого мужа. В другом письме Гримму она прямо говорит: «Я всегда чувствую большую склонность быть под руководством людей, знающих дело лучше моего, лишь бы только они не заставляли меня подозревать с их стороны притязательность и желание обладать мною». Естественно, она понимала уязвимость своей позиции, вот таким образом она часто говорила и писала о себе как о женщине «с душой республиканки», вынужденной быть самодержицей.

Не знаю, что теперь начать. И таких неисполненных призывов-лозунгов в записках немало. «Необходимо, чтобы были обязаны вам, а не вашим любимцам». Я думаю, что им есть о чем поговорить там: собеседники достойны друг друга. Плоха была та дама, у которой не было своего «амуру». Сам же император пребывал в полном благодушии.

• Портрет Екатерины Ивана Аргунова 1762 года
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Луи Каравака 1745 года
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Георга Гроота
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Ивана Аргунова
• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Пьетро (Пьетро Антони) деи Ротари 1761 года

Она бы была самым привлекательным частным человеком». Впервые русские корабли вошли в Эгейское море и блокировали Дарданеллы. «Комплекс провинциалки» отражается в кокетливой шутке, обращенной к Сегюру во время путешествия на Юг: «Парижские красавицы, модники и ученые теперь глубоко сожалеют о вас, что вы принуждены путешествовать по стране медведей, между варварами с какой-то скучной царицей». Видели они и как государыня частенько выходила из экипажа, чтобы поговорить с народом, мгновенно сбегавшимся к ней.

А в остальном Екатерина считала науку, философию вполне бесполезными. Да, особая галантность Фридриха II объяснима: лучшего способа влиять на позицию России, как через жену наследника престола, а потом – возможно – и императрицу, трудно было и придумать. Но дело было не только в инфантильности великого князя. В декабре того же года она просила Гримма достать для Ланского работу художника Греза и обещала, что тот будет опять «прыгать, как коза и цвет лица его, всегда прекрасный, оживится еще больше, а из глаз и без того подобных двум факелам, посыплются искры». И таких примеров можно привести множество.

• Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Алексея Антропова 1753 года
• Портрет Екатерины Алексея Антропова 1766 года
• Портрет Екатерины Ивана Саблукова 1770-е годы
• Портрет Екатерины в виде законодательницы в храме богини Правосудия Дмитрия Левицкого 1780-е годы
• Фигура великой императрицы: путь к правлению
• Лик Екатерины 2: традиции изображения

Потемкин этой историей был тоже искренне огорчен, но по другой причине – неверный Мамонов подвел его как патрона, «оставил свое место самым гнусным образом». Всеми делами теперь заправлял Платон Зубов.

При этом она любила порассуждать о «философском поведении», правилам которого всю жизнь старалась следовать. В резолюции на донесение А. Р. Воронцова по этому поводу Екатерина указывает четыре способа «работы с автором»: «1. Именно такие чувства испытывала сама Екатерина.

• Федор Степанович Рокотов: жизненный путь
• Николай Ге – выдающийся художник исторической и религиозной живописи
• Загадочная сюжетная линия полотна Николая Ге
• Как я нашла хорошую и недорогую кухонную вытяжку (Рассказ домохозяйки)
• Самое интересное в виде мозаики
• Литературный портфельчик Искуссницы
• Общееколичествопросмотровстраницы

Из ее писем видно, что под «философским поведением» императрица понимала стоицизм, равнодушие к опасности искусство скрывать свои чувства, не дать «действовать страстям», пренебрежение к излишнему комфорту, авторитетам и своему здоровью – одним словом идеал Диогена. В графское достоинство Алексея Бобринского возвёл его брат – император Павел I. 10. Турецкие потери были гигантскими, превосходство русской армии – подавляющим. «Сынов» становилось все больше и больше – Невский был запружен толпами и коляска Екатерины с трудом продвигалась вперед.

Такой наблюдатель был совсем не нужен императрице, она предпочитала кормить фернейского затворника с рук той информацией, которую готовила сама. Это был Дени Дидро.

Это не голштинские или ангальт-цербстские герцоги и князья, а Романовы. Помилуй, хоть для брата (то есть фаворита Григория. – Е. А. ), не можно ли ему пенсион дать и скажите мне ответ».

По утрам она упорно писала свой «Кодекс Екатерины» И, надо сказать по справедливости, многое ей на этом поприще удалось. Вот примерная смета расходов на Ланского, так и не получившего, по причине ранней смерти, всего, что ему полагалось по его «статусу»: 100 тысяч рублей на гардероб, собрание медалей и книг, помещение во дворце, казенный стол на 20 человек стоимостью в 300 тысяч рублей. Наконец показался Зимний дворец.

Ей нужны только похвалы и комплименты.

Скорее всего Петр не знал русскую пословицу: «На Бога надейся, а сам не плошай».

Очень быстро Потемкин стал своеобразным вице-императором Юга империи. Рассказы про разбойников или романы, которые мне были не по вкусу. Екатерина довольно быстро научилась править Россией. У них камердинеров нет.

Все будут желать монархического правления. 3. Но не только в этом проявлялась немецкая педантичность государыни. На следующий день я действительно задала матери несколько вопросов и она меня выбранила.

«Я любила чтение, он тоже читал, но что читал он. тогдашних рублей (не менее 100 тыс. Фике училась тогда играть на клавесине у Арайи, регента итальянской капеллы императрицы это значит, вспоминала она, что когда Арайя приходил, «он играл, а я прыгала по комнате вечером крышка моего клавесина становилась нам очень полезной, так как мы клали матрацы на спинки диванов и на эти матрацы крышку клавесина и это служило нам горою, с которой мы катались».

Тут уже совокупляется или совокуплена есть власть самодержавная и родительская. Петру же нужна была не жена, а, как писала в тех же воспоминаниях Екатерина, «поверенная в его ребячествах». И в этом она стала великим реформатором. Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения. Приподняв ее голову, он увидел, что глаза ее закрыты, а лицо багрового цвета.

Екатерина вспоминала, что, очнувшись, она увидела себя в объятиях императрицы. Ввиду таких фамильных случаев один старый каноник в Брауншвейге мог, не напрягая своего пророческого дара, сказать матери молодой Екатерины: «На лбу вашей дочери я вижу по крайней мере три короны». Нечто похожее происходило и с острой проблемой крепостничества. К этому времени относится и адресованная Потемкину «Чистосердечная исповедь», которая завершается уверениями в любви и верности. Вы мне скажете: Как же теперь быть. В Петергофе их сразу же разлучили, уже навсегда.

Желание свободы можно также удовлетворить добрыми и мудрыми законами». Больше того, в 1791 году, на склоне лет она писала: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе». Матушка, Его нет на свете.

Екатерина воспринимала себя не как просто вдову Петра III, а как члена династии Романовых. Екатерина искала покоя, так как решила окончательно и бесповоротно: вместе не быть. Конечно, политика – дело непростое и довольно грязное.

Она живет при дворе и пользуется чрезвычайным почетом. Она же писала, что ненавидит фонтаны, которые «мучают» воду, делают ее неестественной. Зазвать автора куда способно и поколотить его 2. При этом в отношениях с людьми Екатерина не была ни сентиментальна, ни – в ущерб себе и делу – излишне добра или терпима. Его интеллект, воспитание интересы производили тяжелое впечатление на окружающих. Впрочем, это не помогло бы все равно: диагноз личного врача Екатерины Рожерсона был суров: «Удар последовал в голову и был смертелен». Кроме того, он страстно любит музыку».

Оставленная супруга в этот период забеременела от своего фаворита Григория Орлова. Сей наполнен был против него ненавистью, злобою, единою завистью изыскивал в отцовых делах и поступках в корзине добра пылинки худого, слушал ласкателей, отделял от ушей своих истину и ничем на него не можно было так угодить, как понося и говоря худо о преславном его родителе. Навстречу ему попалась женщина, поразившая посланника невероятным сходством с его оставленной в Петербурге женой.

В 1766 году императрица послала секретный указ генерал-губернатору Москвы, в котором сообщала, что «некто именем князь Александр Васильевич Хованской не пропускает случай, чтоб все мои учреждения и всех моих поступков не толковать злодейской дерзостию и дать им вид совсем моим намерениям противный». Пошлите ему календарь». Более того, она даже знала, как получить билет в бессмертие. Они все рождаются свободными». На ее голове вместо императорской короны – лавровый венец. На это место назначили француза-республиканца Лагарпа. Судьба Александра стала и судьбой родившегося 27 апреля 1779 года Константина.

Чиновник, облеченный доверием императрицы, мог рассчитывать на ее полную поддержку. Для нее было несомненно, что нет на свете победы, здания, мирного договора, памятника, которые могли бы состязаться во времени с тихим словом гения. «Нужно делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят именно этого». Себе же Бестужев отводил роль наставника и руководителя Екатерины. Мало набожный в своих приемах, он не сумел приобрести доверия духовенства». Потом наступало затишье и стороны состязались в великодушии: она дарила ему Мраморный дворец у Невы, а он отдаривался огромным алмазом Надир-шаха известным ныне как «Орлов» – ценнейшее сокровище России А затем снова начинались какие-то эпатирующие общество и двор выходки Орлова.

Это была одна из важнейших реформ XVIII века. «Греческий проект», возникший из общей идеи изгнания турок с Босфора, постепенно оброс конкретными геополитическими деталями. Жалки мне эти бедные ученые. Вслушавшись в то, что она говорит на изящном французском, гости делали вывод, что императрица – умница, ее знания обширны, суждения о предмете глубоки и оригинальны. Мечты юноши подогревал граф Никита Панин, с которым Павел горячо обсуждал свои проекты.

Когда Екатерина приехала к нему, Орлов уже никого не узнавал. Его можно назвать «комплексом провинциалки».

Екатерина умела брать от людей то, что они могли дать. Говоря о «просвещенном абсолютизме» или его «человеческом лице», не следует думать, что в эти термины вложены сарказм или ирония. Незадачливым принцам крови – эмигрантам – она преподала впечатляющий урок: «В деле столь великом необходимо проникнуться глубоко своим предметом, полюбить его страстно, затем вливать в других свое убеждение и, как скоро решено действовать, то действовать последовательно, не останавливаясь, затем показывать как можно больше спокойствия в тревожные минуты и не обнаруживать ни тревоги, ни беспокойства по поводу совершающихся событий».

Чуть позже она скажет Сегюру: «В глазах самых строгих к себе государей политика редко подчиняется нравственным законам, польза руководит их действиями». Екатерина Великая не была бесспорной красавицей. Иосиф это выразил просто: «Для Вены, во всяком случае, безопаснее иметь соседей в чалмах, нежели в шляпах».

А как любила Екатерина русский язык. Таким смелым приемом Фридрих решил присвоить плоды чужого династического труда. О том, что его прочили в византийские императоры, уже сказано выше. Для нее это не было трудно.

Представить себе ход мыслей Екатерины, узурпировавшей власть законного императора, внука Петра Великого, он совершенно не может, как не может предусмотреть и возможных внутренних и международных последствий своей эмиграции в Голштинию. Портрет Екатерины II 1783 года открывал серию изображений кавалеров этого ордена. Выходец из смоленских дворян, Потемкин родился в 1739 году (следовательно, был моложе Екатерины на десять лет), рано покинул отчий дом, некоторое время учился в Московском университете, но потом бросил храм наук и пошел служить Марсу в Конную гвардию и в числе других отличился в дни екатерининской революции. 5 августа 1789 года Екатерина сообщает светлейшему нечто интересное: у Платона есть младший брат Валериан, восемнадцати лет, который «здесь на карауле теперь, на место его сущий ребенок, мальчик писанной, он в Конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди Я здорова и весела и, как муха, ожила» Надо понимать, что и «младшой» тоже стал императрицыным «учеником».

Но в конце 70-х годов Сиверс при разводе с женой повел себя весьма недостойно, силой отобрал у супруги детей, скандалил из-за имущества игнорировал третейского судью и даже увещевания самой Екатерины. Вскоре Иоганна Елизавета «рапортовала» супругу о том, что их дочь ясным и твердым голосом и с хорошим русским произношением, удивившим всех присутствующих, прочла Символ веры, не пропустив ни одного слова. Все родственники получили повышения и награды, чин же генерал-аншефа или генерал-фельдмаршала с соответствующим содержанием был, почитай, у «Саши» в кармане.

При Екатерине все было по-другому. И тот и другой тоже были готовы поддержать Екатерину.

Признанным старшиной архитектурного цеха был Александр Филиппович Кокоринов. Это дело известное. Он назначил ее гофмейстериною. Рискуя обратить книгу в справочник, я все же не могу не помянуть Юрия Матвеевича Фельтена с его изящной Чесменской церковью и всемирно известной решеткой Летнего сада (1773-1784).

Славная революция 28 июня была подготовлена не столько усилиями отважных Орловых, которые в дружеских застольях с гвардейскими офицерами вели пропаганду и агитацию в пользу Екатерины, а также раздавали по ротам деньги на чарку водки за здоровье государыни (чтоб помнили доброту «матушки»), сколько самим Петром III, который своей безумной политикой так восстановил против себя солдат и офицеров, что им были недовольны все и для мятежа нужна была только вспышка. Огромные кипы занимают три полки». Когда он наконец уходил, самая скучная книга казалась ей приятным развлечением.

Героиня пьесы произнесла фразу: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть. Но в шестьдесят. Этот француз был автором и Малого Эрмитажа (1764-1767) и Новой Голландии (1770-1779).

Или деньгами унимать писать 3. Потом 78-летняя графиня Матюшкина, вчера танцевавшая на свадьбах.

– Е. А. ) привоз оной книги в Россию». Он возвел здание Академии художеств на Неве. В своем пренебрежении наукой Екатерина была не одинока – в то время всеобщего увлечения естественным развитием, в стиле Руссо и ему подобных, всякая наука считалась путами человека, «ученье, – глубокомысленно писала царица в 1779 году, – часто заглушает собою прирожденную остроту». Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руку на Государя.

Помыслы 14-летней Екатерины шли навстречу тонким расчетам великого короля. Десятки тысяч крестьян сгонялись на сооружение крепостей, каналов, набережных. Достичь этого они могли только новым преступлением – убийством бывшего императора. В Германии или во Франции мы не посмели бы и думать о том, что здесь производится без особых затруднений». Ей нравились светские развлечения и искусства».

Впечатления же от концепций самого Дидро у нее были самые неблагоприятные. И тут Петр сник и прекратил всякие попытки бороться. Он не увидел на ее лице следов оспы, поскольку Екатерина ею никогда не болела, но согласился с Фавье, что «черты лица ее далеко не так тонки и правильны, чтобы могли составить то, что считается истинной красотой». Конечно, особых оснований для паники или даже тревоги не было.

Наиболее полно эти принципы она выразила в записке о восстановлении монархии во Франции. При этом княгиня встречала все большее и большее сопротивление со стороны императрицы Елизаветы, которая уже как бы приняла Фике в свою маленькую семью и защищала ее интересы.

Дайте ей то, чего она желает, а она даст вам все силы своего государства». Она походит во всех отношениях на трактирную служанку самой низкой пробы». Возможно, к ним подсели бы два других кумира молодой Екатерины: Монтескье и Вольтер. Елизавета полностью взяла заботу о нем на себя, не подпуская к мальчику даже родителей. Основное внимание она уделяла не детям (как вспоминала Екатерина, мать совсем не любила нежностей), а светским развлечениям. По своей природе Екатерина была человеком риска. Успехи армии воодушевляли и Екатерина могла почти без хвастовства написать Гримму: «Победы для нас – дело привычное».

Во многом благодаря Потемкину родился на свет так называемый «Греческий проект», согласно которому предстояло изгнать турок с Босфора и восстановить Греческую империю – Византию. При этом милом послании Екатерина отправила фельдмаршалу изящную табакерку со своим портретом и с «просьбой ее носить ибо я ее к вам посылаю на память от доброго сердца». Наиболее ярко, может быть, даже слишком художественно, описал нам Потемкина принц де Линь, видевший его под осажденным Очаковом: «Я вижу здесь предводителя армии, который кажется ленив, но в беспрестанной работе, которому колени служат письменным столом, а пальцы гребнем он все лежит, но не спит ни днем, ни ночью Он тревожится перед опасностью и беззаботен, когда она наступает, он скучает во время увеселений, несчастлив от избытка счастья, пресыщен всем, скоро разочаровывается, мрачен и непостоянен, это важный философ, это ловкий министр, это десятилетнее дитя Одной рукою он манит к себе женщин, которые ему нравятся, другою творит крестное знамение». Став женой наследника российского престола, Екатерина делала все, чтобы ее считали русской. Так как очень многие фамилии и лица связаны по своему положению с парламентами, то вот и средство образовать из них многочисленную партию для поддержки монархии.

«Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас. » – таковы были исторические слова, которыми Алексей Орлов рано утром 28 июня приветствовал в Монплезире внезапно разбуженную Екатерину. Он мог уплыть на яхте и в Финляндию и в Швецию. Это был голос императрицы, которая, склонившись ко мне, говорила тихо: Зачем грустить. Причин разрыва было несколько. Этим и объясняется столь строгий режим и постоянное наблюдение за Екатериной.

Она не отходила от усопшей ни на день, не отпугивал ее даже сильный запах тления. Мы же попробуем ее прокомментировать.

Во главе гвардии императрица выступила в Петергоф, где находился ее муж. Конечно, она понимала, что Орлов сделан из другого, чем она, теста. Она легко прощала и никого не ненавидела. Характеризуя его, Екатерина писала: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником».

Во дворце дяди десятилетняя Фике и познакомилась с одиннадцатилетним Петером. Нужно было взять под контроль всю страну, нужно было думать о будущем. Кто знает князя, тот понимает, что это, с его стороны, только знак доверия». В апреле этого года Екатерина «отпраздновала» за рабочим столом болезненное для каждой женщины пятидесятилетие. В середине 1790-х годов Павлу пошел уже пятый десяток.

3. Тоска действительно улетучилась, но какова же была душевная травма, нанесенная юноше. Мало того, что императрица умела работать с людьми (о чем шла речь выше), она определила для себя несколько принципов из которых исходила в своей царственной работе. Другая же часть стала бы территориальной основой создания двух новых государств – собственно Византии со столицей в Константинополе, на троне которого будет сидеть Константин III (Константином I Великим был основатель Византийской империи, а Константином II Палеологом – последний византийский император, погибший при взятии Константинополя османами в 1453 году) и Дакии, которая должна была возникнуть на территории северочерноморских владений Турции (Молдавии, Валахии и Бессарабии). Это дало основание близко знавшим ее современникам называть императрицу непоколебимою.

– Просто автор плохо знаком с укладом домашней и придворной жизни мелких немецких князей, при дворах которых говорили на изящном французском языке». На одну из них – измену – указывает Екатерина в «Исповеди». Шел июнь, двор переехал за город. И сколько желавших одержать эту победу.

Они были абсолютно несхожие люди и говорили на разных, непонятных друг другу языках. 2. Когда Екатерина писала эту программу, перед ее глазами стоял Павел – болезненный, слабый мальчик испорченный скверным, «бабьим» воспитанием в душных апартаментах Елизаветы Петровны, ставший безвольным, нервным, завистливым, никудышным человеком.

Особенно довольна была Екатерина Александром: «Я от него без ума и, если бы можно, всю жизнь держала бы подле себя этого мальчугана» (из письма Гримму от 30 мая 1779 года). Что делает твой кучер, когда ты сидишь в закрытой карете. В том же году был подписан Кючук-Кайнарджийский мирный договор. В голой степи возводились города, получавшие звучные греческие названия: Херсон, Севастополь, Мелитополь, Одесса.

– Е. А. ). Фике-Екатерина держалась молодцом. Ей был ненавистен Петергоф не только скверной памятью лета 1762 года, но и его, как она считала, напыщенной архитектурой, фальшивой красотой фонтанов и аллегорических фигур. Она была в восторге от молодого кавалергарда, прекрасного, как Иосиф.

Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится. Это была «обратная сторона» нежной Фике, та эгоистичная расчетливость из которой всегда произрастает честолюбие. Спохватившись, он рухнул в ноги Екатерине, прося пощады, а она, как ни в чем не бывало, кротко сказала: «Ничего, Василий Яковлевич.

Белый человек, житель Севера, должен господствовать над Югом, Востоком и всем миром.

Немудрено, что крепостное право, с его системой отношений помещика-«отца» и крепостных – его «детей», воспринималось как начало, сдерживающее дикие страсти черни. Там, на юге, для империи открывались безграничные возможности, там было ее будущее. «Великие дела всегда совершаются средствами не особенно большими». И глядя на императрицу, спокойный и расчетливый Иосиф II сказал в Севастополе французскому послу: «Я сделал, что мог, но вы сами видите: государыня увлекается». С 08:00 до 11:00 Екатерина принимала высокопоставленных чиновников и статс-секретарей.

Мир человека, оказавшегося на вершине власти, становится другим, взгляды властителя определяются иными, чем у частного человека, критериями: стремлением удержать власть, соображениями политической целесообразности, сознанием огромной ответственности за судьбу династии империи, нации и многими другими обстоятельствами, с которыми так мало знаком частный человек. Вот что пишет о последнем временщике Екатерины современник: «По мере утраты государыней ее силы, деятельности, гения, он приобретал могущество, богатства. Все в жизни великой княгини строго регламентировалось: дни говенья и банные дни, место расположения канапе в комнате и время прогулок ей не давали бумаги и чернил и присылали фрейлин сказать, какое платье надеть, а какое снять. На его утвердительный ответ она заметила: «Вы должны признать, что нечто подобное происходит со мною, так как меня всюду преследуют и загоняют, несмотря на все мое старание избежать разговоров, которые не всегда имеют в основе здравый смысл и честность убеждений». Она не упустила ничего, чтобы добиться в этом отношении успеха. В этой атмосфере и жила семья будущей Екатерины.

Мать даже обиделась за своего влюбленного брата, которому Екатерина уже дала слово. Стремясь сохранить свое «я», он защищался разными способами: ложью в юности, грубостью в зрелые годы, самоизоляцией в кругу лакеев и своих кавалеров-голштинцев идеализацией своей милой, зеленой Голштинии, безмерной любовью к Фридриху Великому. Впоследствии она признавалась, что не считает себя оригинальным мыслителем. Как я уже писал, беседовать с царицей было легко и приятно. Сначала это записочки возлюбленному, которого она в шутку называет «гяур, казак, москов» потом, с годами их отношения меняются и письма императрицы становятся посланиями рачительной хозяйки к своему доброму хозяину, «бате», «батиньке», «папе». Автором их был Потемкин.

Она просто выводит нас из терпения. Свыше 570 нарядно – подчас весьма экзотично – одетых людей, приехавших в Москву со всех необъятных концов страны, представляли собой яркое зрелище: ведь со времен Земских соборов XVII века в столице не собиралась вся «Земля», Россия. Екатерина оказалась явно проворнее своего супруга. Роль была проста: народ, возмущенный правлением Петра III, позвал ее – и она пришла. Привычка сделала с нами то, – писала она, – что мы отдыхаем, только когда голова уже окончательно на подушке и тут еще во сне приходит на мысль все, что надо было бы сказать, написать или сделать.

– восклицал король. В 1783 году почти одновременно умерли двое из ее сподвижников начала царствования – Григорий Орлов и Никита Панин. Он был необычайно учтив и любезен и весь вечер говорил только с Фике. Благодаря некоторым придворным – особенно вернувшемуся из Польши Сергею Салтыкову, который по части интриг был «настоящий бес» (слова Екатерины) и Льву Нарышкину – она тайком выезжает из дворца, чтобы повидаться с друзьями, которых становится все больше, повеселиться, поговорить о делах.

Насколько она успела уже обрусеть, показывает ее поступок с камердинером Шкуриным. Христиан Август советовал дочери не ввязываться в придворные интриги и правительственные дела, аккуратно вести свои финансы избегать крупной картежной игры, ни с кем не вступать в дружеские отношения и быть со всеми сдержанной. Что вы делаете. Это было весьма благопристойное времяпрепровождение – никаких пьяных разгулов в стиле «Всепьянейшего собора» Петра Великого или пошлых шутовских драк времен Анны Иоанновны. Она никогда не путала законопослушный и ответственный народ с толпой, разнузданной чернью и считала, что, пройдя неизбежный этап самоистребления, господства «духа разнузданности», Франция вернется к идее монархии.

Когда (в январе 1744 г. ) из Петербурга пришло к матери в Цербст приглашение немедленно ехать с дочерью в Россию, Екатерина уговорила родителей решиться на эту поездку. В 22:00 или 23:00 императрица заканчивала день и отходила ко сну. На что же букли. Надо сказать, что у императрицы были непростые отношения с философией и наукой вообще. На престоле Дакии должна была обосноваться новая династия.

Екатерина внимательно следила за событиями во Франции. Но Екатерина ревниво следила за сыном, она всегда видела в нем соперника, к которому «льнет» народ, традиционно недовольный тем правителем, который в данный момент находится у власти.

Таким образом, молодая Екатерина II соединяла в своем лице два мелких княжеских дома северо-западной Германии. Противоречие сие неразрешимо. Петр окончательно отвернулся от жены избегая ее, как чумную. Все многочисленные прихоти и фантастические планы Потемкина исполнялись незамедлительно и уже в 1787 году он мог показать приехавшей на Юг императрице свои достижения, которые почему-то у многих ассоциируются преимущественно с пресловутыми «потемкинскими деревнями», хотя ни Херсон, ни Севастополь декорациями с самого начала не были, равно как и Черноморский флот. Когда сомневаешься в истине, то лучше ничего не делать, чем делать дурно». К счастью, в отличие от Гримма, мы можем себе это представить – любимый ею парк жив и по-прежнему прекрасен. Капрал, по-видимому, опасаясь пропустить историческое событие, ходил от одного офицера к другому и спрашивал: когда же будем свергать императора. Потом Екатерина подошла к Бретейлю и спросила, видел ли он когда-нибудь травлю зайца.

Унижения и оскорбления от Зубовых были для Павла особенно мучительны. Старший – герцог Фридрих II – погиб на войне в 1702 году. А дальше схема ее действий была вполне традиционна для имперской политики: осенью 1776 года русские войска, преодолев Перекоп, ворвались на полуостров, везя в обозе «правильного» хана Шагин-Гирея, которого Екатерина до поры до времени держала в Полтаве. Но она отнюдь не была «синим чулком», книжным червем. Задрожали и масоны, чьи занятия рационалистка-императрица всегда презирала и над «таинствами» которых беспощадно глумилась.

Правда, долго не было главного исполнителя.

Все, что шло от нее, он с трудом терпел, тихо ненавидел и отчаянно боялся. В истории с оспопрививанием ею двигала совсем не вера в науку, а нечто иное. Имперская мечта опьяняла царицу. Их-то и начал придумывать и осуществлять Потемкин, благо за спиной стояли «матушка»-императрица и Россия, чьи людские и материальные ресурсы никем не были по-настоящему измерены и сосчитаны. Отказывалась она поддерживать русских «землепроходцев» Америки и в ответе на прошение купца Ивана Голикова о предоставлении его компании «пособия» для успешной торговли с «дикими народами» Северной Америки не без остроумия писала: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные (то есть южные.

Прости или прикажи скорее окончить. Работа давалась ей легко.

Не отвечать же на письма считалось невозможным, оскорбительным и недостойным человека. Бесцветные военные действия 1769 года сменились феерической кампанией 1770 года, когда генерал Петр Румянцев разгромил турок вначале при урочище Рябая Могила, потом у реки Ларга и, наконец, – при Кагуле.

Все это просто не забудешь и из сердца не выбросишь. И она очень всем понравилась. Как я уже пытался доказать, Иван не был сумасшедшим, психически больным. Однако в разгар приготовлений к свадьбе жених заразился оспой и умер. Через три недели мучений девочка «выздоровела»: «Когда меня стали одевать, – вспоминала Екатерина, – увидели, что я скорчилась за это время наподобие буквы Z: правое плечо стало выше левого, позвоночник шел зигзагом, а в левом боку образовалась впадина».

Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Когда в 1747 году умер отец Екатерины, то императрица послала придворную даму передать ей приказ: перестать плакать, так как князь Ангальт-Цербстский не был королем и «потеря невелика». Завоевание Босфора было пределом ее мечтаний, причем и здесь она понимала трудности осуществления своего «Греческого проекта». Все эти цифры нужно сложить и умножить минимум на семь – по приблизительному числу «учеников» Екатерины.

«Хочу повиновения законам, но не рабов хочу общей цели – сделать счастливыми, но вовсе не своенравия, не чудачества, не жесткости, которые не совместны с нею».

Строились фабрики, заводы, верфи, сажались леса.

Впрочем, был еще один вариант: предполагалось из азиатских владений Турции (на Кавказе и в Прикаспии) создать государство Албанию, трон которого тоже мог бы устроить Потемкина. Свежий взгляд Потемкина коснулся и армии. Может быть, тогда в России не произошло бы трагедии 1917 года».

Между родителями и детьми не было близости. Но чисто голштинская встреча благоприятных обстоятельств разрушила эту раннюю идиллию и отвела ангальт-цербстскую принцессу от скромной доли прусской полковницы или генеральши, чтобы оправдать пророчество брауншвейгского каноника, доставив ей не три, а только одну корону, но зато стоившую десяти немецких. Она была готова к своей революции и только ждала известий от Орловых.

Когда она говорила: «моя страна», ни у нее, ни у кого другого не возникало сомнений, о какой стране идет речь, – конечно, о России, которую она любила, гордясь тем, что судьбе было угодно отправить ее именно сюда. Нельзя забывать, что люди тогда жили несопоставимо спокойнее нас. Из этой мысли Екатерины вытекала другая: настоящая столица Российской империи еще не найдена и, по всей вероятности, не ей предстоит эту столицу найти.

Конечно, не следует все упрощать: ни за какие комплименты Екатерина не отдала бы Англии «все силы своего государства». Великолепны были и сама красочная процедура открытия заседаний комиссии в освященной традицией Грановитой палате Московского Кремля и многословный «Наказ» Екатерины II депутатам, где часто встречались гордые, высокие и даже крамольные по тем временам политические понятия: «равенство всех граждан», «вольность», «под защитой законов», «права» и т. д. Наконец, работа Комиссии шла в обстановке солидности и серьезности, говоривших о намерении власти и депутатов преобразовать страну. Вот таким образом она не позволяла сыну заняться настоящим – военным или гражданским – делом. Утром она объяснила придворным причину своего спокойствия: «Если опасность, то ничем не помогу, а только помешаю, а если нужно думать о спасении, то вы меня, конечно, уведомите». Он превратился в настоящего военного и с наслаждением дышал воздухом казармы.

Конечно, подобные идеи прямо вытекали из концепции «полицейского» государства, основанного еще Петром I. Но эта перестройка, благодаря гению мастеров, не превратила город в скучный плац среди рядов казарм.

Это косвенно подтверждало слухи о намерении императрицы завещать престол «мимо» нелюбимого сына прямо внуку, ставшему теперь главой собственной семьи, полноправным мужчиной. Ответствую: Как сможем. Красивый, молодой (двадцати четырех лет от роду), он казался Екатерине идеальным материалом для «педагогики сердца». Кажется, будто она не обращает на свой костюм никакого внимания, однако она всегда бывает одета слишком хорошо для женщины, равнодушной к своей внешности». О том, что «льстя ее любви к славе», можно сбить императрицу с толку, писал и граф Сегюр.

Фигура Петра III драматична, ему не повезло с судьбой и – главное – со страной. Она умело подбирала себе помощников из людей ярких и талантливых. «Польстите ей. 6 июля Алехан прислал императрице еще два письма. А 14 июля того же года Екатерина писала Гримму, что «весьма скучного гражданина» Александра Васильчикова «заменил величайший, забавнейший и приятнейший чудак, какого только можно встретить в нынешнем железном веке». «Я уважаю ваших ученых, – говорила она французскому посланнику, – но лучше люблю невежд: сама я хочу знать только то, что мне нужно для управления моим маленьким хозяйством». Нравиться великому князю. Вопреки запрещению Екатерины, Шкурин передал Чоглоковой довольно невинные слова великой княгини.

Понятно, такие вкусы воспитывали политических космополитов, которые думали не о родине, а о карьере и для которых родина была везде, где удавалась карьера. В цитированном выше письме о мнимом неурожае на людей она раскрывает суть того, что считает важнейшим в работе с «кадрами»: «Нужно только их заставить делать, что нужно и, как скоро есть такой двигатель, все пойдет прекрасно. Позже она добавила, что «ей приходится управлять людьми, которых нет возможности удовлетворить». Двадцати четырех часов ей мало. Рождение Павла вызвало огромную радость при дворе.

Не говорите ей умных речей – она не будет вас слушать. Склонность эта у Потемкина оказалась и он быстро пошел в гору. Народ был уже весело возбужден: кабатчики бесплатно, без единого слова возражения выдавали всем желающим, «прямым сынам Отечества», горячительное. «Маленьким хозяйством» императрица кокетливо назвала здесь Российскую империю, которой она управляла – разумеется, лучше всех, – не кончая при этом Сорбонны или Оксфорда. ». Более того, все были убеждены, что юные фавориты, попадавшие в спальню «матушки», проходили придирчивую проверку у самого светлейшего князя Таврического – таков был последний титул Потемкина. Речь идет о Екатерине I. То же самое можно сказать о ее выражении «предки мои».

Но этого, как мы знаем, еще недостаточно, чтобы стать личностью и государем такого масштаба. Этим человеком был прусский король Фридрих II. Она осуществляла их в едином ключе, с одной генеральной идеей – максимально способствовать развитию и совершенствованию того «регулярного» государства, основы которого заложил еще Петр Великий. Суетная погоня за славой была в ее крови с молодости, с тех времен, когда она воскликнула: «Царствовать или умереть. » В переписке с заграничными адресатами она безмерно хвастлива. Во-вторых, вчера при дворе зараз три свадьбы. В четырнадцать лет она приняла троякое решение: понравиться своему супругу, Елизавете и народу. И тако из сего имеете выбрать».

Она всегда принимает с ним тон и осанку императрицы. Читая сегодня «Наставление о воспитании внуков», написанное Екатериной весной 1783 года, поражаешься ее глубокому знанию психологии ребенка, целенаправленному стремлению императрицы-педагога вложить в детей здоровые, гуманные, вечные начала. – Из «Записок» Екатерины II. ) Следует еще заметить, что она бы никогда не стала русской императрицей, если бы окривела в детстве от случайного укола ножницами, острие которых проткнуло веко девочки, только чудом не задев глазного яблока.

Вероятно, в этом-то умении использовать людей и кроется главное достоинство Екатерины как руководителя. С годами она все с меньшим и меньшим юмором относилась к собственной особе, покровительствуя всякому, как она называла, «екатеринофильству» и стала падка на лесть, даже самую пошлую и грубую. Приказываю Вам в течение этой недели отправиться в Ваши губернии, чтобы успокоить кипение Ваших страстей и увольняю Вас от всякого ответа на это письмо».

И тем не менее этот, казалось бы, обведенный вокруг пальца философ весьма критично отозвался о ее знаменитом «Наказе», чем, конечно, очень огорчил Екатерину. В ней было сказано прямо, что при попытке освободить Ивана они обязаны «арестанта умертвить, а живого его никому в руки не отдавать». Нравы XVIII века, особенно при дворах государей, этому благоприятствовали – они были весьма вольные, если не сказать резче и сама Екатерина в мемуарах часто рассказывает о постоянных интрижках, происходивших вокруг нее.

Александр и Константин воспитывались по особой программе, составленной самой императрицей. Да и вообще имеет ли право на существование народ, ничего не смыслящий по-французски. Еще в девичестве, когда она была просто Фике, ее считали симпатичной девушкой, но и только. «Le terrible metier» – «Ужасное ремесло мое», – так напишет Екатерина в начале 1763 года своей корреспондентке, госпоже Жоффрен. Маленький беспорядок, происшедший в его одежде при выходе из саней, доказал всем присутствующим, что он забыл облачить ту часть одежды, которую считают необходимой принадлежностью костюма он обходился без нее во все время пребывания в Могилеве и даже при приеме дам». Это нетерпимо. » Реакция сидевшей в ложе Екатерины была мгновенна и нелепа.

Они ввели ее в высшее интеллектуальное общество Европы, прославили ее государственные дела, вызвали волну похвал в адрес «самой блестящей звезды Севера» – так назвал ее Вольтер. Тут же не возьмешь ничего ибо мадам красотка, но ничего не сделаешь, волочась за нею. Невестка оказалась недостойна того выбора, который ей уготовила Екатерина. Может быть, видя своего мужа-императора среди оркестрантов, она, вспомнив последние слова римского императора Нерона, подумала: «Какой музыкант пропадает. » После спектакля Екатерина вернулась в Петергоф. Несмотря на кровавое подавление восстания Пугачева (как будто у власти был иной выход. ), царствование Екатерины было достаточно мягким.

Переписка с философами многое дала Екатерине. Он часто приходил ко мне в комнату, он знал, скорее чувствовал, что я была единственной личностью, с которой он мог говорить без того, чтоб из малейшего его слова делалось преступление, я видела его положение и он был мне жалок» Но мостик доверительности и нежной близости так и не был ими построен. Так и просвечивает сквозь неясный лик царевича курносое лицо цесаревича: «Признаться должно, что несчастлив тот родитель, который себя видит принужденным, для спасения общего дела, отрешить своего отродия. Нельзя сказать, что Павел бездельничал, но с годами его желания глохли, он все глубже и глубже погружался в пучину мелких и мелочных военно-хозяйственных дел своего гатчинского «удела» (подаренного ему после смерти Григория Орлова), который стал для него отечеством, домом и островом спасения от враждебного мира, которым окружила его мать. Так, собственно и говорилось в извещении Коллегии иностранных дел посланникам, аккредитованным при русском дворе: «Ее императорское величество по единодушному желанию и усиленным просьбам своих верных подданных и истинных патриотов империи» взошла на престол.

Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперед, не жадничает и не твердит о себе». Она не пропускала ни одного скверного слуха, распускаемого о ней, как она выражалась, «политическими болтунами» и стремилась тотчас его нейтрализовать – либо через подставных лиц заявлением в европейских газетах, либо собственноручным письмом тем своим адресатам, в доброжелательной болтливости которых она не сомневалась. «Мои солдаты идут на варваров, как на свадьбу», – так примерно она описывала своим приятелям тяжелейшую войну с турками. Действительно, с 30 июня он прихворнул – сказалось нервное потрясение. Нерешительный и трусливый, он ударился в панику, начал метаться и отменять только что принятые указы. Новым «учеником» стал упомянутый выше неверный Мамонов, которому дано было прозвище «Красный кафтан».

Это не то. Екатерина в письмах Иосифу II, которого активно пыталась втянуть в эту историю, рассказывает, как все осуществится «на местности».

В другом письме она отмечала, что Потемкин «чертовски забавен». Всяк знает, на что может рассчитывать и не тревожится по-пустому». Однако стоило бы гуманной императрице заикнуться об освобождении крестьян, как ее бы действительно сразу же забросали камнями (так она предполагала в «Мемуарах»).

В сущности, это была старая крестоносная идея отобрания у «агарян» Константинополя с его храмом Святой Софии – главной святыней православного мира. Все кричали «ура. », отовсюду бежал народ: это был не переворот, а триумфальное шествие, демонстрация победителей. Вот некоторые из них: «Воля моя, раз выраженная, остается неизменною.

Подумайте, ведь вам не в чем упрекнуть себя». У Петра I-го были такие люди, которые и грамоте не знали, а все-таки дело шло вперед. Двойственное впечатление от персоны светлейшего оставалось у многих. Повинную тебе принес и разыскивать нечего.

Барон Гримм рассказывал: «Императрица обладала редким талантом, которого я ни в ком не находил в такой степени: она всегда верно схватывала мысль своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым Нужно было видеть в такие минуты эту чудную голову, это соединение гения и грации, чтобы составить понятие, какие блестящие мысли толпились и сталкивались, так сказать, устремлялись одна вслед за другою, как чистые струи водопада». На знаменитой «скамейке» памятника Екатерине II в Санкт-Петербурге у ног императрицы рядком сидят девять выдающихся деятелей ее царствования, ее ближайших сподвижников: генералиссимус Александр Суворов, фельдмаршал Петр Румянцев, светлейший князь Григорий Потемкин, граф Алексей Орлов, президент Российской Академии наук княгиня Екатерина Дашкова, организатор педагогического образования в России Иван Бецкой, адмирал Василий Чичагов, вице-канцлер Александр Безбородко, поэт Гаврила Державин. В России – стране, народ которой «от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков» и никогда не имел опыта демократии, – допустить подобное может только безумец.

Умерла бы она скорее. » Здесь было другое. Все эти знания в скором будущем пригодились ей в качестве источника успешного правления. Кроме того, великий князь был неправдоподобно неопытен в интимной сфере. Подвинулся, освобождая фавориту место у руля внешней политики и граф Никита Панин. «Учреждение о губерниях» 1775 года, легшее в основу нового устройства, стало плодом долгих трудов Екатерины, о чем она радостно известила Гримма.

Мы теперь благополучны. Да и Екатерину невозможно равнять с ее предшественниками, особенно ближайшими. Но Петр этого не сделал – отчасти потому, что сразу же оказался в изоляции: посылаемые им во все стороны гонцы не возвращались (либо их задерживали сторонники Екатерины, либо они сами перебегали к победительнице), вот таким образом император не мог понять, что все-таки происходит в Петербурге. Французская идея уединенного в тиши лесов здания, этакого храма размышлений, места дружественного – «без чинов» – общения, обратилась в России в идею роскошного дворца по соседству с царским домом – Зимним. Александр станет другим: закаленный, привыкший спать на свежем воздухе, в легкой одежде, этот юный спартанец будет бодро делить время между полезными физическими упражнениями и углубленными занятиями с умным, образованным воспитателем.

След от первого – «комплекса недоучки» – отчетливо виден в высказывании о философах – «престранных людях». Но что делать. Этот принцип уживался в сознании Екатерины с принципом самодержавия, который, по ее мнению, должен быть непоколебим ибо жизненно важен для России. «Власть без доверенности народа ничего не значит».

Сохранилась и записка Екатерины к Олсуфьеву за апрель 1763 года: «Алексей Васильевич. Зато после можно было небрежно написать Гримму по поводу смерти Людовика XV в 1774 году: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство». Не предлагайте ей ни сокровищ, ни флота Англии, она этого вовсе не желает. В 1761 году она писала о России: «Слава ее делает меня славною».

В ответ на предупреждения Фридриха II о честолюбивых намерениях Екатерины и заговоре в гвардии он писал: «Что касается Ваших забот о моей личной безопасности, то прошу Вас об этом не беспокоиться, солдаты зовут меня отцом, по их словам, они предпочитают повиноваться мужчине, а не женщине я гуляю один, пешком по улицам Петербурга ежели бы кто злоумышлял против меня, то давно исполнил бы свое намерение, но я делаю всем добро и уповаю во всем только на Бога, под его защитою мне нечего бояться». В одном из писем она писала Гримму: «О, как жестоко ошибаются, воображая, будто чье-либо достоинство страшит меня напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои и я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к тому малейшую способность». Другой «чернушка» Валериан Зубов убедил ранее столь здравомыслящую императрицу отправить его во главе армии в фантастический и абсолютно бесперспективный поход в Индию и положил бессчетное количество русских солдат при штурмах прикаспийских крепостей. Он пользовался полным доверием императрицы, был штатным ее чтецом.

«Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей. В источниках встречаются какие-то смутные толки о том, что Петр имел некий физический недостаток, который по прошествии лет был довольно легко устранен хирургом. Не позволила Екатерина привлечь к следствию и брата Мировича, употребив пришедшуюся тут весьма кстати пословицу: «Брат мой, а ум – свой». Погибли мы, когда ты не милуешь. Словом, это Пирр, царь Эпирский.

Эта слава иной раз производится одним словом или одною буквою, прибавленною или опущенною. «Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – так, по словам княгини Дашковой, недвусмысленно выразилась как-то Екатерина. Дидро не раз подолгу беседовал с Екатериной во время своего пятимесячного пребывания в России (в конце 1773 – начале 1774 года), наблюдая императрицу в реальной обстановке. Здание, впрочем, так и не построили, многие портреты владимирских кавалеров со временем были утрачены. Самообладанием, волей и хладнокровием в тяжелые минуты жизни она отличалась всегда. Ревниво и пристрастно вела Екатерина «счет» и в европейском и в мировом масштабе, размышляя о своих преимуществах перед Марией-Терезией и мечтая затмить роскошную славу Людовика XIV.

Дело матери было выдать меня замуж». Конечно, в этом осуждении видна старая неприязнь преуспевающей провинциалки к бедам столицы мира, но мы теперь знаем, что Бурбоны, ничему не научившиеся и позже, сами бросили гранату под свою софу и бездарной политикой привели страну к катастрофе. Что в этом толку. Титулованные германские властители жили много беднее какого-нибудь российского Шереметева или Салтыкова и вот таким образом были вынуждены идти на службу к могущественным государям – французскому, прусскому, русскому (так, русским фельдмаршалом стал владетельный принц Гессен-Гомбургский).

В «Чистосердечной исповеди» она писала: «мы письмецом сюда призвали его, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разобрать, есть ли в нем склонность та, которой я желаю». Можно вспомнить и смешную историю с победителем шведов адмиралом Чичаговым. Австрийский император Иосиф II, близко знакомый с Екатериной и Потемкиным, как-то сказал: «Он не только полезен ей, но и необходим».

Императрица отказалась это сделать: «А если он добрый человек и хороший судья. Но портрет Екатерины стал настолько популярным (ныне он в собрании Русского музея), что Левицкий написал несколько его повторений, одно из этих полотен хранится в Третьяковской галерее. По замыслу Потемкина центром нового края должна была стать роскошная, не уступающая Петербургу столица – Екатеринослав на Днепре (ныне Днепропетровск) с огромным – выше ватиканского Святого Петра – собором, театром, университетом, музеями, биржей, оранжереями, садами и парками. Были принципы правления, которые императрица считала важнейшими в государстве. Принцесса смутилась и хотела уйти, но король удержал ее. 5 декабря 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Немного ранее у меня появилась другая прихоть.

Под сенью дружеских штыков он в 1777 году взгромоздился на престол. Неизгладимое впечатление на Екатерину произвели «Письма мадам Севинье» – эмоциональные, яркие и остроумные признания образованной французской аристократки XVII века. Неслучайно в 1777 году, думая о будущем новорожденного внука Александра, Екатерина шутливо «шепчет» на ухо его феям: «Природы, милостивые государыни, запасите природы». Это больше всего огорчало великую княгиню, такую общительную и открытую. По мнению издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, они негласно обвенчались в Петербурге или осенью 1774 или в январе 1775 года. Из тех же намерений она исходила и в социальной политике.

Это все великая женщина написала о себе сама. Ее день был расписан по часам и распорядок его оставался неизменным на протяжении всего царствования.

Да и первенца у нее отняли и она впервые увидела его лишь через сорок дней. И победы пришли, но не сразу. Если императрица пишет: «покойная бабка моя», то не подумайте, что она имеет в виду Альбертину Фредерику Баден-Дурлахскую. Люди опрокидывают, увечат, топчут друг друга и все хотят быть причастными к этой славе.

Обратимся теперь снова к Екатерине. Потемкин шутом не был и такая роль при дворе ему не нравилась. Она сразу же отказалась от попыток провести в стране малейшие политические реформы.

Потом она, конечно, привыкла к той высоте, на которую вознесла ее судьба, но и много лет спустя она говорила Потемкину: «Россия велика сама по себе, а я что ни делаю, подобно капле, падающей в море». Неслучайно Екатерина зло высмеивала столь характерные для предшествовавшей эпохи символические храмы «невесть какого дьявола, все дурацкие несносные аллегории и при том в громадных размерах, с необычайным усилием произвести что-нибудь бессмысленное». В записке о мерах по восстановлению власти короля во Франции она не стоит на твердокаменной позиции воссоздания абсолютизма в том виде, который он имел при Людовике XIV. Наиболее емко Екатерина сформулировала мысль об этом в инструкции новому генерал-прокурору князю А. Вяземскому в 1764 году: «Абсолютно надейтеся на Бога и на меня, а я, видя Ваше угодное мне поведение, Вас не выдам». «Бедная великая княгиня в отчаянии», «дела великой княгини плохи» – вот рефрен донесений иностранных дипломатов о Екатерине после падения Бестужева. Всякие другие доказательства Екатерина считала излишними.

К моменту рождения принцессы Софии (или, по-домашнему, Фике), отец ее командовал расквартированным в Штеттине (ныне Щецин, Польша) прусским полком, был генералом, а позже – в немалой степени благодаря брачным успехам своей дочери – стал, согласно указу Фридриха II, фельдмаршалом и губернатором. Эта война была непопулярна, как и прусского покроя мундиры, в которые переодели армию. «Пускай один ограничен, – пишет она Гримму в 1794 году, – другой ограничен, но государь от этого не будет глупее». Он казался каким-то нелепым, странным, случайным на русском троне человеком. В долгой истории русско-турецких войн еще не было столь блестящего для России мира. Нельзя забывать еще одну особенность местности, где «производили сносных императриц»: Екатерина жила в наиболее развитой, протестантской части Германии.

Но, увы, внук Петра Великого был лишь жалкой тенью своего гениального деда. И однако дела шли и шли большим ходом.

Можно не сомневаться, что и позор России она переживала бы как личный позор. Он должен был занять центральное место в интерьере здания Думы (совета) ордена. «Надобно иметь и волчьи зубы и лисий хвост». Исторические документы донесли до нас множество проявлений этого редкостного таланта. Или писать в защищение, а у двора, кажется, делать нечего. Любопытно, что в приведенной цитате виден еще один, весьма забавный комплекс императрицы.

Она вскочила со словами: «Эта вещь глупа, скучна. » и поспешно покинула зал. «Он только может желать моего счастья», – отвечала дочь, покраснев. Никто особенно не печалился, если ребенок (тем более девочка) – как правило, один из многих в семье, – тяжко болел или умирал: «Бог дал – Бог взял».

Продолжайте, я ваших морских терминов не разумею». Позже, в 1776 году, в письме невесте своего сына принцессе Вюртембергской Софии Доротее (будущей императрице Марии Федоровне) Екатерина II так сформулировала свою «доктрину ассимиляции»: меняя отечество, нужно быть благодарной новой родине, которая предпочла избранницу другим кандидаткам. Фике в интригах матери не участвовала. А в инструкции П. А. Румянцеву об управлении Украиной уточнялось, что таким «легчайшим способом» будет вначале ограничение свободы перемещения крестьян, а потом и распространение на них крепостничества, что и было впоследствии успешно сделано. Цесаревича многое нервировало и оскорбляло: гнусные слухи о его происхождении, многочисленные бесстыдные любовные истории матери, «ученики» которой зачастую были моложе его наконец, его выводили из себя постоянные унижения, которые он терпел от «ночных повелителей» матери. Или уничтожить 4. Вот некоторые места из «Наставления»: «Запрещать и не допускать до того, чтобы их высочества учинили вред себе или жизнь имеющему, следовательно, бить или бранить при них не надлежит и их не допускать, чтоб били, щипали и бранили человека или тварь или какой вред или боль причиняли.

Светлейший поспешно вернулся в Петербург, вытащил императрицу из уединения и срочно подыскал замену «Саше», который, кстати, был с самого начала его креатурой. Еще один фундаментальный закон – «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» был издан в том же 1785 году и предоставил горожанам значительные права самоуправления. Екатерина была безусловной противницей крепостничества, но опять же – только в душе. Самой Австрии также было невыгодно иметь соседом Россию и ее сателлитов. Для Екатерины это было крайне важно.

– Е. А. ). А теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, аон (то есть Петр. «Здравый смысл, добрый порядок, совершенная тишина и гуманность», – вот что было написано на знамени Екатерины. Ему была дана полная воля, которой он и воспользовался.

Императрица очень любила природу, деревню. Постепенно многим становится ясно, к чему ведет такая беззаветная любовь бабушки. О своем одиночестве она писала много лет спустя и принцу де Линю: «Мы, правители, пренесносные особы в обществе, когда я вхожу в комнату» и далее по тексту письма госпоже Жоффрен, написанному за двадцать лет до письма де Линю. И вот в 1763 году она просит А. В. Олсуфьева и Н. И. Панина, чтобы ни в коем случае до ее приезда в Ростов не ставили богатую раку над мощами чтимого народом святого Дмитрия Ростовского, чтобы простой народ не подумал, что мощи «спрятались» от императрицы. Жизнь меняется, нужно учитывать перемены в нравах и сознании и «не следует оставаться глухим к общему крику народа» И далее высказана мысль, делающая честь изощренности и тонкости ее ума политика: «Парламенты – это великий рычаг, могущий принести огромную пользу, когда умеют направлять его и мудро распорядиться его действиями. Но не только в этом. Спору нет – это был более чем оригинальный человек. Но получилось иначе.

Екатерина писала Вольтеру осенью 1772 года, что мечтает только о взаимном покое. Екатерина не сразу решилась на сближение с Потемкиным. В жизнь мою я не приписывала славы делам, о которых было много крику. Екатерина знала, что она не одинока и верные друзья пойдут за ней без колебаний – стоило только посмотреть на Орлова и его братьев. Место было узко и дверь затворена, а оттого она не могла упасть на пол.

Любопытно читать политические записки Екатерины, которые написаны не позже лета 1761 года, то есть примерно за год до ее вступления на престол. Мы никогда не узнаем, о чем размышляла в это время Екатерина. – Это единственное средство добиться у нее чего бы то ни было. Мы помним, что императрица Елизавета выбрала Фике в жены своему племяннику еще и потому, что у той не было и, как полагала Елизавета, не будет своей «партии» в России.

– Е. А. ) здорова. Мы видим ненавистного ей мужа ее глазами. Новороссия – так вскоре стало называться русское Причерноморье – в полном смысле была нераспаханной, богатейшей страной, полигоном для испытания любых, самых фантастических проектов. Франция стремительно покатилась к террору и гражданской войне.

Так писала она Гримму в июле 1791 года. Следом он шлет другую записку: «Я еще прошу меня, которой Вашей волею исполнал во всем, отпустить в чужие краи с теми, которыя я Вашему Величеству прежде просил и надеюсь на Ваше великодушие, что Вы меня не оставите без пропитания».

Весьма важная для правителя огромной империи черта. «Этот молодой человек, – пишет Екатерина Гримму в июне 1782 года, – при всем уме своем и уменьи держать себя, легко приходит в восторг при том же душа у него горячая».

Во время русско-турецкой войны 1787-1791 годов императрица буквально ими завалена. И Екатерина не вышла из него чистой. Дед ее (по боковой линии) Фридрих Карл, женатый на сестре Карла XII шведского, в начале Северной войны сложил голову в одном бою, сражаясь в войсках своего шурина. Императрицею не владело безумие многих правителей – жажда мирового господства. Сама царица всего этого не видела и не знала, а если и знала, то чего не простишь любимому «дитяти» или «чернушке» – я уже совсем запутался, кто из них кто.

В семилетнем возрасте у нее открылся сильнейший кашель, жар и «колотье» в боку. В мае 1773 года императрица с обидой говорила дипломату Дюрану, что Орлов в любви так же неразборчив, как в еде: калмычка, финка и самая изящная придворная дама в этом отношении для него безразличны – «такова его бурлацкая натура». Первым делом Потемкин начал усиливать свою власть.

Дела шли своим чередом. В ней с ранней молодости проснулся фамильный инстинкт: по ее признанию, уже с 7 лет у нее в голове начала бродить мысль о короне, разумеется чужой, а когда принц Петр голштинский стал наследником русского престола, Екатерина «во глубине души предназначала себя ему», так как считала эту партию самой значительной из всех возможных позднее она откровенно признается в своих записках, что по приезде в Россию русская корона ей больше нравилась, чем особа ее жениха. Вы разрушаете мое доброе мнение о Вас. Так мы расстались». То ли дело Царское Село с его парком, тихими водами прудов, шелестом деревьев: «Вы не можете себе представить, как хорошо в Царском Селе в хорошую теплую погоду».

Для чего. Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Кроме того, мы строим и садим, мы благотворительны, веселонравны, честны и мягкосердечны».

Дни и часы приема каждого должностного лица были постоянными. Это не означало, что русская самодержица примирилась с тем, что там делалось. Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнее состояние быть» (то есть вернуть власть).

Екатерина не любила Москву с ее, как она писала, утомительным многолюдьем и зловонием. С тех пор русское дворянство молилось на «матушку-царицу». Другого мнения о Екатерине был английский дипломат граф Джон Бекинхэм.

Рассказ о Салтыкове в мемуарах Екатерины II овеян романтическим флером, так часто свойственным воспоминаниям о первой, самой чистой и возвышенной любви. На эту же «скамью» можно было бы посадить еще десятка полтора, если не больше, знаменитостей. Сначала нужно было как можно скорее натурализоваться. После разбойничьего захвата Силезии у Австрии он нуждался в дружбе Швеции и России и думал упрочить ее женитьбой наследников обеих этих держав. Они чем-то неуловимо похожи на письма Пушкина к «женке», которая «свой брат»: тот же грубоватый, шутливый стиль свободного «дружеского письма», в котором видно совершенное доверие к адресату, нет эпистолярных красивостей, «нежностей», зато много деловых просьб, поручений и наставлений.

Теперь о здоровье Петра. Нельзя сказать, что Петр был абсолютно равнодушен к супруге. Но Потемкину было тесно даже на просторах Новороссии. В «Чистосердечной исповеди» Потемкину Екатерина писала об Орлове: «Сей бы век остался, есть ли бы сам не скучал.

Не буду тратить бумагу, перечисляя титулы, ордена и звания, а также количество денег, поместий и домов, полученных Орловым исключительно за свою верность и мужскую красоту, – перечень этот бесконечен (между прочим, среди пожалований были Гатчина и Ропша). Но теперь было другое: трогательная юная парочка ей очень нравилась. У императрицы были свои, далекие от эстетики расчеты.

Она первая начала переводить на русский «Илиаду». К этому времени Фике уже звали иначе: летом 1744 года она перешла в православие и стала великой княгиней Екатериной Алексеевной.

Она таковою для Петра и стала, но не более того. Заговор раскрыт. Это означало, что эмиссары Екатерины поспели в Кронштадт раньше, чем люди Петра. Этими же штыками было вскоре подавлено восстание его новых подданных.

Приводя слова Алексея Орлова: «Вы увидите, какого человека она из него сделает», Екатерина дополняет: «В течение зимы он начал поглощать поэтов и поэмы, на другую зиму – многих историков. Один из них нынче называется «законностью». Вполне преуспевающий таможенный начальник, но посредственный писатель Александр Радищев попадает, как часто это бывает в России, под очередную «кампанию по борьбе с (против)» и отправляется в Сибирь. Екатерина его имела. Намерения Екатерины очень не понравились Потемкину, считавшему, что «мать заблажила», забыв о деле.

Вернемся на аудиенцию. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек». Иным был ее «новый ученик» Иван Корсаков, появившийся в 1778 году. Екатерина же, любящая Россию, на это никогда не пойдет, даже будучи в душе р-р-республиканкой (замечу попутно, что, по мнению Екатерины, республика – это умеренная монархия вроде английской, в которой власть дается и представителям сословий).

А затем будущей Екатерине II много помогла ее фамильная незначительность. «Признайтесь, – обиженно восклицала Екатерина, – что это неприятно Мне хотят помешать делать добро: я его делала сколько могла и для частных людей и для страны уж не хотят ли затеять здесь такие ужасы, какие мы видим во Франции. » Не будем забывать, что на дворе был июнь 1793 года, во Франции в это время Конвент принял драконовские законы против спекулянтов, Марию-Антуанетту разлучили с сыном и начали поспешно готовить постыдный процесс против нее, обвиняя мать в противоестественной связи со своим ребенком Так что императрицу, дувшую на воду, можно понять – в Париже тоже началось с пьесок и прокламаций. Судьбу ребенка решала, в конечном счете, его природная крепость. В столице сторонники Екатерины в этот день подняли восстание гвардии и через несколько часов на верность новой русской императрице Екатерине Алексеевне присягнули армия, Сенат, Синод и народ.

Кичась своей удачей и прелестью своего положения императрица, однако, как-то призналась Бретейлю, что ее жизнь полна тревоги: «у нее кругом идет голова от сознания, что она императрица, тем не менее, она смущена и взволнована». – Е. А. ) их, чтоб попечение имели о принадлежащей им собаке, птице, белке или ином животном и оным доставляли выгоды свои и даже до цветов в горшках, поливая оные Ложь и обман запрещать надлежит как детям самим, так и окружающим их, даже и в шутках не употреблять, но отвращать их от лжи Ложь представлять им как дело бесчестное и влекущее за собою презрение и недоверие всех людей Отделять от воспитания разговоры, рассказы и слухи, умаляющие любовь к добру и добродетели или умножающие пороки Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому чего не хочешь, чтоб тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательности ко всем людям, в ласковом и снисходительном обхождении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и благородном сердце, в истреблении горячего сердца, пустого опасения, боязливости, подозрения». И тут уж Екатерина в выражениях не стеснялась: ее недруги сплошь «сволочи», «мерзавцы», «негодяи» и «скоты». Он вел себя по-детски капризно, наивно, не понимая ситуации, в которой оказался.

Здесь отчетливо видна довольно распространенная в прошлом (да и ныне) европоцентристская идея о том, что только европейцы – жители Севера – способны создавать цивилизацию, культуру и их движение на Юг, в края, заселенные скопищами «диких» азиатских, африканских народов, естественно, закономерно и неизбежно. Но не будем забывать, что рассказанное выше основано на мемуарах самой Екатерины. Да и теперь, двести лет спустя, когда десятки искателей славы уже заслонили собой Екатерину, мы уверенно можем сказать, что императрица вошла в историю России как выдающийся государственный деятель и эпоха ее царствования стала временем грандиозных реформ и издания важнейших законодательных актов. У Екатерины не было иллюзий на их счет («Лекарство от глупости еще не найдено, рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя»). Екатерина часто заявляла о своей нетерпимости ко всякой форме насилия. «Философы – престранный народ, – писала она Гримму в разгар тесных отношений с Дидро и Вольтером, – они, мне кажется, на свет родятся для того, чтобы объяснить то, что и без них довольно понятно, что людям кажется несомненным как дважды два четыре, они затемняют и заставляют в том сомневаться». Практика затыкания ртов при ней была самая разнообразная. Вторая невеста для Павла была найдена тоже Екатериной и там же – в Германии.

Дебют Екатерины-заговорщицы оказался крайне неудачным: Елизавета поправилась, сговор Бестужева и Екатерины был раскрыт и хотя следователям ничего не удалось раскопать о проектах старого канцлера и молодой предприимчивой дамы (Бестужев, к счастью для себя самого и Екатерины, успел уничтожить их переписку), дела обоих пошли как никогда плохо. Но не это главное. В середине 1789 года оказалось, что «Красный кафтан» интересуется не только камеями, но и молоденькой княжной Щербатовой.

Это пожелание Екатерина преобразила в формулу: «1. Такое же усердие и работоспособность проявила Екатерина, когда целых четыре года изучала гигантскую «Энциклопедию» П. Бэля – свод разнообразных сведений по истории, философии, религии, филологии, данных в оригинальной, критической трактовке. Английский посланник Кейт в марте 1762 года писал в Лондон, что влияние императрицы абсолютно ничтожно: с нею не только не советуются в государственных делах, но и в частных делах бесполезно рассчитывать на успех, прибегая к ее посредничеству. Казалось бы, ничего особенного – историческая заметка и не более.

Сам же Григорий Александрович не уступал Екатерине и открыто возил с собой небольшой гарем из смазливых девиц и чужих жен, без боязни писавших своему «милюшечке Гришатке» призывные записочки. Наградив ученого по достоинству, Екатерина со смехом выпроводила его восвояси. Так императрица писала в 1787 году, так писала она и раньше и потом. Верьте мне: никому так не мила придворная жизнь, как республиканцам». Потом обер-шенк Нарышкин, который был тогда камер-юнкер и его жена.

Екатерина оценила по достоинству милую грамматическую «ошибку», не без лести допущенную принцем де Линем: Catherine le Grand» – «Екатерина Великий», что звучало почти так же, как и «Петр Великий». Из каких-то внутренних естественных принципов самоцензуры мне, русскому человеку, помнящему ледяные горы ненависти и взаимных обид, непрерывно нараставших в русско-польских отношениях в течение трех веков, не хочется цитировать постыдные строки, написанные о поляках рукой этой умной, тонкой, здравомыслящей женщины. При этом она не была завзятой монархисткой. Сначала я думала, что привыкну, но что далее, то хуже Потом приехал некто богатырь» Это уже Потемкин, которому и была предназначена «Чистосердечная исповедь». Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра III.

Екатерина была сама талантлива, трудолюбива и прекрасно осознавала свои достоинства. Эту же тему она развивала и потом – в своих мемуарах: «Я очень бы любила своего нового супруга, если бы только он захотел или мог быть любезным по закалу, какой имело мое сердце, оно принадлежало бы всецело и без оговорок мужу, который любил бы только меня и с которым я не опасалась бы обид, каким подвергалась с данным супругом я всегда смотрела на ревность, сомнение и недоверие и на все, что из них следует, как на величайшее несчастье и была всегда убеждена, что от мужа зависит быть любимым своей женой, если у последней доброе сердце и мягкий нрав услужливость и хорошее обращение мужа покорят ее сердце». Читая все это, невольно думаешь: «Жаль, что Вы не сидели на месте Николая Второго.

В отношениях Екатерины и Потемкина много неясного. «Похоже ли это на Фике из Цербста. » – риторически вопрошает Бильбасов. Екатерина оказалась способной превратить книжный материал в идеи. Он светит, как солнце и вокруг себя разливает сияние. Если Григорий беспечно прожигал годы, лишь эпизодически имитируя некую деятельность, за что получил от Екатерины меткое прозвище «кипучий лентяй», то сама императрица за эти же годы стала, благодаря своим способностям, трудолюбию, терпению, умению учиться, крупным государственным деятелем европейского масштаба, разгоралась ее слава как просвещенной государыни искушенного и тонкого политика. Так императрица объясняла свой выбор вице-канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину.

Все это мешало их сближению. О гуманности императрицы ходили легенды.

Посреди этой площади был воздвигнут помост из бревен с несколькими ступенями.

---