Аржантей Эдуард Мане
Картина Эдуарда Мане Аржантей: описание, биография художника, отзывы покупателей, другие работы автора.
Но он слишком занят, чтобы долго сосредоточиваться на этих туманных страницах. Образцовый чиновник, он быстро поднялся по ступеням административной иерархии. По этой же причине, как считают его коллеги, достойные воспитатели, он оказывается совершенно «вне упорядоченного и серьезного поведения, приличествующего рангу преподавателя».
Его палитра расцвечивается чистыми тонами, которые так любит его младший товарищ. Но он слишком привык к ударам, чтобы переживать их по-прежнему сильно и глубоко. – Ему подвластны подлинные основы искусства».
Особенно интересны два больших полотна — «В лодке» и «Аржантей», где для «персонажа из «лягушатника» позирует брат Сюзанны Рудольф, сидящий рядом с неизвестной натурщицей. Он называет его «Рафаэлем воды» и подтрунивает над ним: «Послушайте, да оставьте хоть что-нибудь другим». Если бы он попал сюда, то как восхитился бы дымкою Венеции, ее сияниями, туманной голубизной (Моне напишет Венецию в 1908 году (Ренуар раньше – в 1881 году). ). Многим произведениям Мане свойственны импрессионистические живописная свобода и фрагментарность композиции, светонасыщенная красочная вибрирующая гамма (Аржантёй, Музей изящных искусств, Турне).
- Эдуард Мане — зачинатель современного искусства
- ГОРОД ИМПРЕССИОНИСТОВ АРЖАНТЕЙ В КАРТИНАХ ()
- Семья Моне в их саду в Аржантее
- Краткое описание картины Эдуарда Мане Аржантей
- Семья Моне в их саду в Аржантее — Эдуард Мане
- Краткое описание картины Эдуарда Мане «Аржантей»
- Сочинение-описание картины Эдуарда Мане «Аржантей»
Стремясь как можно ближе узнать этого человека, я максимально умножил поиски материалов. «От него мутит». Параллельно в Салоне такое же негодование вызывает и портрет Фора.
Тот обыграл по-латыни имя художника: «Manet et manebit» («он таков и таким останется»). «Филистеры, мне жаль вас, – провозглашает он, – вы не воспринимаете этих очаровательных гармоний, не можете вдыхать полной грудью этот чистый и благоуханный пленэр». Человек этот доводит его до исступления.
- Эдуард Мане: жизнь и творчество
- Классика американского пин-ап в работах Грега Хильдебрандта
- Грегор Гайда: Зловещая пластичность
- Другие картины художника – Эдуард Мане
- Описание картины Эдуарда Мане «Аржантей»
Мане приемлет далеко не все теории своих друзей. В 1856 г. он открыл собственную мастерскую, приступив к разработке своего стиля, который заявляет о себе в картине «За стаканом абсента» (1858). Над празднично оживленной рекой разносятся песни и смех. В воскресенье, в день открытия Салона, он оказывается «самым заметным, наиболее привлекающим внимание» посетителем Дворца промышленности. Дальше – хуже. «Я пишу так, как вижу к черту их выдумки. » Его ничто не может так вывести из себя, нежели определение его как импрессиониста, «короля импрессионистов».
Но он прикидывает еще и те расходы, которые эта выставка повлечет за собой. В его коллекции есть несколько работ Мане, купленных у Дюран-Рюэля и у самого художника. Привычки философа были столь же незыблемы, что и привычки этого человека с серьезным лицом, грустными глазами, с черным галстуком, завязанным бантом, на котором покоится густая, уже седеющая борода он движется не без торжественной надменности, всегда одинаково ровной походкой.
Он называет его «Рафаэлем воды и подтрунивает над ним: «Послушайте, да оставьте хоть что-нибудь другим». Эванс был прежде придворным дантистом Наполеона III. Наконец замысел будущего портрета схвачен.
- Сочинения по картинам 5-9 класс
Он называет его «Рафаэлем воды» и подтрунивает над ним: «Послушайте, да оставьте хоть что-нибудь другим». У Моне тоже есть лодка с кабиной — он управляет ею с помощью весла и пишет, сидя в ней, все, что пожелает, обращая особенное внимание на «эффекты света от восхода до заката». Опираясь на мнение возмущенной «Аржантейем» публики, жюри почти единогласно (исключая два голоса) отстраняет картины Мане. Мане всячески отговаривается. » — говорит Мане. – Неужто мои неудачи вызвали ваше презрение. » Эти скупые строки выдают отчаяние художника.
Художник стремился быть «самим собой», «правдиво передавать свои впечатления». В этом отношении Эванс играл роль покладистого Сганареля. Но эта попытка «приручения», которую вопреки чувству собственного достоинства предпринял Мане, была недолгой. Мане не растерялся.
Невероятно, рассуждает он, чтобы после шумихи, вызванной его частной выставкой, жюри отстранило бы его работы. Не только художник, но и поэт, автор стихотворных драм (одна из них, «Морис Саксонский», шла перед войной 1870 года на сцене французской Комедии), Дебутен рассчитывал вначале сделать карьеру на литературном поприще. Мане, хочет он этого или нет, остается Мане. Здесь впервые были явлены миру признаки импрессионизма.
«Все-таки есть женщины, которые знают, которые видят, которые понимают», – твердит он, вспоминая восклицание Мери при виде «Стирки». После Ван-Гога, Сезанна и Тулуз-Лотрека героем четвертой биографии в серии «Искусство и судьба» я выбрал Эдуарда Мане, художника, создавшего «Олимпию» и явившегося средоточием той художественной эпохи историю которой я вознамерился рассказать. В своих колебаниях они подчиняются чему-то такому, что граничит с модой. В этом произведении, как и в работе «Испанец играющий на гитаре» (1861), уже проглядывается тенденция строить пространство посредством противопоставления черного и светлых тонов интенсивного, резкого цвета. Первоклассная импрессионистическая тема. Отклонить. » – злобно бросает один из членов жюри. С позавчерашнего дня у меня нет ни гроша, нет больше кредита у мясника, у булочника.
Но Берта уже ускользает. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Этот портрет – прощание, прощание с химерами, мечтами, прощание с невозможным.
пер. ) – ядовито говорит он о председателе жюри Робере-Флери. «Этот гусь – художник из живописцев, – говорит он. «Лодка — вот его мастерская. » — говорит Мане. Однажды в кульминационной сцене такой феерии она предстала на сцене Шатле в сиянии своей наготы, «засверкавшей на фоне створок серебристой раковины» (По словам Альбера Фламана. ). Пленэр и опять пленэр – вот в чем причина.
В зеркальном отражении видны витрина, сама барменша за стойкой в бар и один мужчина. Это уже порнография. Оставить его. Но ведь это так просто, посудите сами: за аморальность.
Он сам проникается царящей вокруг радостью и хочет перенести ее на полотно. От знаменитого женского бенедиктинского монастыря 7-го века сохранилась лишь крипта и часовня. «Это похоже на донышки плавающих бутылок шампанского», – говорит он. Обнаженная натура – сделайте одолжение, но не полураздетая. Художник и куртизанка быстро поняли друг друга.
Но существует еще и другая «сторона». О вы, составляющие славу Института. Он пишет лодки, купальщиц, Моне за работой в его плавучей мастерской («Лодка-мастерская К. Моне»), делает композиции с изображением гребцов и их подруг. В театральном репертуаре тридцатилетних называли «старыми развратниками»4. Полотно «Завтрак на траве» («Купание»), на котором изображена обнажённая натурщица, сидящая среди одетых двух мужчин и ещё одна голая женщина у берега, сделало художника скандально известным среди современников. Но мир вещей не заслоняет человека.
Пора ему покориться, что называется, вернуться в строй. «Батиньольцы» немедленно приняли его в свою компанию. Он не исправляется. Однако именно это и спасло часовню во времена революции. Этот синий цвет ошеломляет публику, выводит ее из себя.
Сами персонажи так же подчеркивают отсутствие глубины: женский персонаж вынесен на передний план, а мужской, стоя чуть позади, наклоняется так, что его лицо очень сильно выдается вперед. Что же, Мане опять заблуждается: если жюри и примет портрет Фора, то «Нана» обречена на изгнание. Посудите сами: Manet et manebit. Она пестрит уничижительными фразами: «Вот когда белье будет постирано, мы на него и поглядим», «Загляните в этот хаммам – тут можно принять душ. – Утверждают, что он умен. Это не осталось незамеченным.
Подобного шума и балагана со времен «Олимпии» живописные произведения ни разу не вызывали. «Писать правдиво, не обращать внимания на толки» – вот девиз, написанный им на пригласительном билете. сделал его личностью преследуемой, а толпа почти готова обнаружить наконец у него талант».
Так на самом деле и случилось. Наконец-то свирепствующая в живописи болезнь обнаружена. Он не импрессионист. Эдуар Мане работал преимущественно в Париже, посетил Бразилию (1848-1850), Германию, Испанию (1865), Великобританию (конец 1860-х годов), Голландию (1872).
«Сторона Мане» проявляется в манерах, привычке прогуливаться по Бульварам, в его пусть обманутом, но твердом желании добиться почестей, «высокого положения» – одним словом, сделать карьеру. Картины блещут светом. Представителей академического толка «Стирка» должна неминуемо разъярить. Недоброжелатели иронически осведомляются: «Отчего бы ему и не облагодетельствовать этими двумя картинами выставку своих собратьев и друзей. », «Зачем же держаться в стороне от банды.
Она была построена на рубеже 10-11 веков. оригинальным искусством. 1877 год начинается скверно. Мане действительно был «отцом» современной живописи, тем, от кого исходил определяющий импульс, повлекший за собой все остальное. Однажды после полудня, когда Малларме, быть может, рассказывает о своих неприятностях или, что еще вероятнее, забыв о них, вызывает своим мечтательным голосом «драгоценное облако, что плывет в глубинах каждой мысли», Мане с тем увлечением, порывом, с той силой мгновенного проникновения, какие ведомы подлинным мастерам в избранные часы творчества, пишет портрет поэта, полотно, небольшое по размерам, но великое по исполнению и еще более великое по бесконечности мыслей и ощущений, заложенных и сплетенных в нем. Так и в жизни – ему хорошо лишь с женщинами легких нравов.
– Прим. В 1874 году он вынужден был продать их в Отеле Друо. «Лодка – вот его мастерская. » – говорит Мане. Но если Мане дает таким образом понять, что он великолепно воспринял урок импрессионизма, то с еще большей очевидностью он подчеркивает, что урок этот он тут же ассимилировал и претворил применительно к своему собственному методу, подчинил своей привязанности к форме. Жизнь Мане далеко не так ясна и очевидна, как о ней думали. которые покоятся на двух центральных колоннах. Идя на новую искупительную жертву, Мане решает написать портрет одного из самых свирепых хулителей своего искусства – Альбера Вольфа, критика из «Le Figaro». Но точки зрения живописца и его модели никак не совпадают.
Чтобы добраться до Моне из Женвилье, Мане достаточно пересечь Сену. «Олимпия», написанная вскоре после этого и в 1865 г. выставленная на Салоне, стала поводом к продолжению скандала: во фронтальном, «парадном» изображении Мане представил молодую обнаженную куртизанку, гордо возлежащую на постели. «Гамлет, сойдя с ума, заказал свой живописный портрет Мане», – напишет карикатурист Шам. Юная барменша задумалась о чём-то своём, мыслями она далеко от места, где находилась.
В восточной части каждого нефа находился небольшой алтарь. Предлог слишком хорош, чтобы жюри не ухватилось за него. «Вот уже долгое время вы не приходите ко мне за советами, – пишет ей Мане 28 мая. Она наполнена светом, ощущением летней жары, теплыми цветами, нежными оттенками. Воспоминание, которое становится подчас таким же неотвязным, как и угрызения совести. С тех пор как Берта Моризо стала мадам Эжен Мане, в мастерской на улице С. -Петербург появляется много элегантных особ дамского пола.
Его засосала легкая жизнь и за это он получает сполна. Сделать это еще не поздно. Импрессионисты, естественно, настаивают, чтобы он присоединился к ним.
Он ошибся. «Лодка — вот его мастерская. Борода не зря отличает буржуа от лакея она ведь еще и признак респектабельности. Вторая коллекция, собранная почти тотчас же, была таким же образом распродана годом позже.
Умен. – Враждебность против этого цельного, верного себе художника возобновилась с прежней силой». Он нищенствует.
Он ее стержень, ее движущая сила. Критик спасается бегством и начинает кричать повсюду, что, «как он всегда и думал, Мане не настоящий художник», что он «работает неуверенно» и не способен пойти далее бесформенных набросков. Какая наивность.
Его палитра расцвечивается чистыми тонами, которые так любит его младший товарищ. Показ картины «Завтрак на траве» был запрещён, она попала на выставку в «Салон отверженных» комиссией работ. Так и в картине «В оранжерее» глубина ограничена, ведь за спиной изображенных персонажей сплошной стеной расположилась зелень, не пропускающая через себя ни свет, ни взгляд. Малларме сидит в мягком кресле, в протянутой руке сигара, взгляд мечтательно затуманен – все сложнейшее существо поэта передано здесь, в этом портрете (Этот холст, который поэт повесил у себя в столовой, теперь находится в музее Лувра. ). Простимся же с несостоявшимся мастером».
(Намек на коричневую краску. Стоит кому-нибудь в толпе, теснящейся перед «Аржантейем», сказать словечко в защиту Мане, ему уже кричат: «Но этот синий цвет. » Он «невыносим», он «шокирует». Враги живописца издеваются над тем, что представляется им наглой фанфаронадой. В работах конца 1850-х – начала 1860-х годов, составивших галерею остро переданных человеческих типов и характеров, Мане сочетал жизненную достоверность образа с романтизацией внешнего облика модели (Лола из Валенсии, 1862, Музей дОрсэ, Париж).
При виде Мане Лемерр успокаивается. Каким чуждым для ушей Клода Моне прозвучало бы это слово – «геометрия». Однако за внешней неряшливостью скрывается аристократ. О Мане писали много равно много писали и о его современниках.
– то неожиданно среди всей этой сутолоки разносятся его довольно громко произнесенные слова: «Вот лишнее свидетельство того, что выйти из Салона так же трудно, как и войти в него». Дезабийе – это же непристойно. Они будут огромны. Несогласия усиливаются от сеанса к сеансу. Он причиняет ей «что-то вроде физического страдания».
«Аранжей» – одна из таких картин. По правде говоря, в 1877 году Париж находится в сильнейшем возбуждении. Ведь я просил его всего-навсего сохранять нейтралитет». Вот увиденная им Испания совсем другая – реальная.
– Все эти Золя и Мане импрессионисты и натуралисты- одного поля ягода: сборище нарушителей порядка и коммунаров (Портрет Фора принадлежит ныне музею Эссена «Нана» – гамбургскому Кунстхалле. ). Эдуард Мане родился в богатой буржуазной семье. Воспоминание и страх. Фуко говорит: «Вся картина представляет собой архитектуру, составленную из вертикалей и горизонталей. (м. фукостр. 33) Мы так же можем видеть, как детали произведения подыгрывают этой геометрической конструкции: складки на платье, направление рук, линия лежащего зонтика – все это только усиливает заданную вертикаль с горизонталью. Мане горячо откликнулся на это лестное предложение. Сезанн скажет однажды: «Я хотел бы сделать из импрессионизма нечто устойчивое, основательное, подобно искусству музеев». ). Он жаждет официальных успехов живописца, но при этом чувствует себя самим собой только вместе с «непримиримыми», всячески, впрочем им сопротивляясь. Мане испытывает все более и более горячие дружеские чувства к этому нелюбимому коллегами преподавателю, оказавшемуся на дурном счету у начальства из-за своих внеуниверситетских работ – всех этих «разглагольствований», по выражению директора лицея Фонтан.
Сразу после войны 1870 года он начал покупать картины Клода Моне, Писсарро, Дега, Сислея. Мане фигурирует на страницах художественной хроники вместе с импрессионистами. Вновь известие о ценной реликвии всплыло в 1156 году, на этот раз письменное. Сезанн как раз тогда выставил «Современную Олимпию» он хотел доказать своему другу, доктору Гаше, что обладает «большим темпераментом», чем г-н Мане. Моне пишет главным образом на берегах Сены. Вольф со своим обезьяноподобным лицом на редкость уродлив.
Ведь понятия возраста относительны. Именно теперь, когда шайка «мазилок», которой он покровительствует, все сильнее заставляет говорить о себе, когда критики мало-помалу поддаются его заблуждениям, его фиглярству, более того – заблуждениям и фиглярству его последователей именно теперь жюри менее, чем прежде, склонно терпеть выходки Мане. Во Дворец промышленности Мане отправил две картины.
Мы предоставили г-ну Мане десять лет для исправления. «Вы помните Олимпию. В 1868 г. Мане познакомился с художницей Бертой Моризо (1841-1895), которая стала его ученицей и любимой моделью. Картины блещут светом. «Я никогда не стану выставляться на задворках я вступаю в Салон через главный вход», – отвечает Мане. Восход солнца», придумывает имя «батиньольцам»: он называет их «импрессионистами». Он сам проникается царящей вокруг радостью и хочет перенести ее на полотно.
Дюранти, пишущий сейчас брошюру об искусстве этой группы – «Новая живопись», тщетно уговаривает его быть там, где водрузят его же собственное «знамя». Он никогда не станет рабом какой-либо формулы. Высокая, пышнотелая, голубоглазая, с белокурыми, отливающими медью волосами, Мери была одной из тех прославленных кокоток, каких немало встречалось в ту эпоху.
Тогда ему пришлось вернуться в «страну туманов», он приехал в Париж. Однажды он услышал приятный женский голос, воскликнувший при виде «Стирки»: «Но ведь это же очень хорошо. » Мане был так тронут этим непосредственным восхищением, отключившим его от издевательских насмешек (На столе у входа Мане положил небольшую тетрадь для записи отзывов посетителей. Используя контраст, Мане удалось передать одиночество девушки и суету разноголосой толпы. Но что из того.
Как пишет Дюранти, Каролюс-Дюран был «вскормлен и выращен. Так началось противостояние Мане официальному искусству. Напротив, усугубляет свои ошибки. В газетах тот же шум. С возвращением обоих семейств в Париж Мане пишет новый портрет той, которая так долго и так усердно посещала его мастерскую. Цена – 1 франк 75 сантимов», «Не смешно», «Самое красивое на выставке Мане – это его мастерская (подпись – архитектор)», «Manet non manebit» (Мане не останется самим собой). ), что глаза его увлажнились от радости и он, будучи не в силах оставаться в своем убежище, бросился благодарить незнакомку: «Мадам, кто вы и почему находите хорошим то, что все считают плохим. » О счастье.
от каких призраков. Ветерок надувает паруса, белыми пятнами отражающиеся в сверкающей голубизне Сены. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации.
Над празднично оживленной рекой разносятся песни и смех. Мадам Женевьева Э. Оливье-Труазье была так любезна, что пожелала записать специально для меня рассказ о венецианском приключении Мане, неоднократно слышанный от своего отца. Но, по правде говоря, она с самого начала вызывает у него скуку. В 1877 г. картина Нана (Кунстхалле, Гамбург) была отвергнута жюри Салона, тем не менее это не помешало Мане написать целый цикл своеобразных жанровых картин, сюжеты которых взяты из среды парижских пивных и кафе — он всегда сохранял острый, но доброжелательный взгляд на свою эпоху (Подавальщица пива, Музей дОрсэ, Паиж). Все, что лишено этого, – ничего не стоит». Прощанием с романтизмом называют критики картину Мане «Любитель абсента». Вскоре он вновь увидит ту Венецию, которую когда-то посетил вместе с Эмилем Оливье.
Указывая на пользующееся исключительным успехом в Салоне полотно Жана-Поля Лорана «Смерть Марсо», где изображены офицеры австрийского штаба, стоящие у трупа французского генерала, он ухмыляется: «А вот кучера фиакров оплакивают смерть последнего форейтора». Он прихрамывает. «Г-н Мане, – прямо заявляет Кастаньяри, – относится к тем художникам, кого не отвергают. Ничто не отвлекает его внимания. Жюри ждет от Мане как раз отречения от ереси. У Моне тоже есть лодка с кабиной – он управляет ею с помощью весла и пишет, сидя в ней, все, что пожелает, обращая особенное внимание на «эффекты света от восхода до заката». В конце 1860-х годов Мане сблизился с Эдгаром Дега, Клодом Моне, Огюстом Ренуаром, перешел от глухих и плотных тонов, напряженного колорита с преобладанием темных цветов к светлой и свободной пленэрной живописи (В лодке, 1874, Метрополитен-музей В кабачке папаши Латюиль, 1879).
«Художник должен работать непосредственно, – говорит он. Жюри с презрительным высокомерием принимает присланный Мане «Аржантей» — огромное полотно с его пленэрностью и сияющим колоритом, воспринимающимся как своеобразный манифест.
За что. Как и предполагали, выставка «батиньольцев» открывается на бульваре Капуцинок 15 апреля. О Мейссонье он говорит так: «В живописи это колибри». А если говорить точнее, то отсутствие глубины пространства в работах Мане.
Решившись наконец прочесть «Послеполуденный отдых», он снова приходит в ярость. Моне пишет главным образом на берегах Сены. Мане, в свою очередь, начинает большой портрет Дебутена в рост. Мане узнал об этом в начале апреля, в тот самый момент, когда на улице Лепелетье открывается выставка импрессионистов. Мане теряет сон.
Один из друзей Мери Лоран, вхожий к Вольфу, сообщает тому о предложении художника. Между художниками завязалась горячая дружба. Ибо Мане не в силах питать дурные чувства к художнику, который идет своим путем имея, несомненно, на то основания и виновен лишь постольку, поскольку пытается навязывать ему свои взгляды, хочет, чтобы в самом Мане существовала только «сторона Фурнье». Существует «отцовская сторона», то есть сторона семейства Мане, – это нечто упорядоченное, буржуазное, соответствующее общепринятым нормам, а вот «сторона Фурнье» – это уж нечто авантюрное. Его рассуждения всегда дельны – в них чувствуется человек большой культуры.
«Банда» теперь уже неизбежно скомпрометирует его, бросит тень на ожидающие его в Салоне успехи. Этот неунывающий, веселый бонвиван без ума от новаторов. В документе сообщалось, что хитон был обнаружен в 1129 году замурованным в стене. «Эта скотина вызывает у меня содрогание, – говорит Мане.
Украсив угол коллекцией трубок, он с половины девятого до одиннадцати отдыхает тут от жизни «вьючного животного», болтает, покуривает. И он отступает. В 1863 г. Мане выставил на Салоне отверженных (Salon des refuss) картину «Завтрак на траве» (1863), которой суждено было стать одной из самых знаменитых.
«Сторона Фурнье» толкает его к мятежным художникам и к девицам сомнительного образа жизни. которая датируется 11-12 веками. У Надара мы уже нагляделись на этих импрессионистов. Не могли бы Вы послать обратной почтой бумажку в 25 франков. » «Я так удручен. В то же время Мане сохраняет ясность рисунка, серые и черные тона в колорите, отдает предпочтение не пейзажу, а бытовому сюжету с выраженной социально-психологической подосновой (столкновение мечты и реальности, призрачность счастья в сверкающем и праздничном мире – в одной из последних картин Мане Бар в Фоли-Бержер, 1881-1882, Институт Кортолда, Лондон).
Но реальность и его отражение отличаются и позой девушки и расположением бутылок. Их можно найти по адресу 19, rue Notre- Dame, прибилизительно в километре к юго-западу от станции Argenteuil. В одной из последних картин художника — «Бар в Фоли-Бержер» — отразились и внимание к личности человека и эффектное построение композиции и тончайшая передача вибрации света и разных форм предметов. В 1870-1880-е годы Мане много работал в области портрета, расширяя возможности этого жанра и превращая его в своего рода исследование внутреннего мира современника (портрет С. Малларме, 1876, Музей дОрсэ, Париж), писал пейзажи и натюрморты (Букет сирени, 1883, Картинная галерея, Берлин-Далем), выступал как рисовальщик, мастер офорта и литографии.
Художник бранит критика: «Неужели я просил его о чем-то невозможном. Возможно, образ из современной жизни (он намерен его представить в этом году на суд жюри) – туалет дамы полусвета – навеян интимной связью с Мери. Море его больше не взбадривает. Надеясь хоть немного успокоиться, он едет к Гошеде в Монжерон. Художник не жалеет труда он увлеченно погружается в «подготовительную работу».
Завтра, несмотря ни на что, Берта будет носить имя мадам Мане. «Хватит. Мане нарушил академические нормы своего времени. Тот же Луи Леруа, прочтя название картины Клода Моне «Впечатление. Особенно интересны два больших полотна — «В лодке» и «Аржантей»220, где для «персонажа из лягушатника» позирует брат Сюзанны Рудольф, сидящий рядом с неизвестной натурщицей.
Романская часовня святого Иоанна Крестителя (chapelle Saint- Jean- Baptiste), также сохранившаяся от монастыря. Однако Мане преодолевает свою антипатию. Ей очень хотелось познакомиться с Мане – они ведь соседи (Мери живет на улице Ром в доме 52).
Недели бегут. Воистину жизнь есть сон.
«Я думал – это ты. » Они смеялись словно сообщники. Наконец-то свирепствующая в живописи болезнь обнаружена. Но ненадолго.
Его обнаружил местный винодел в 1867 году. Устремив глаза в сторону, она согнутой рукою словно хочет защититься, укрыться – от кого. Пару раз Вольф соблаговолил зайти в мастерскую Мане. Чересчур.
Ее фигура прописана наиболее тщательно и контрастно. Все или почти все присоединяются к нему. В городе многие века хранится ценнейшая для всех христиан реликвия — хитон Христа (Sainte Tunique du Christ), в котором, по преданию, Иисус следовал на Голфофу. Париж с восторгом приветствует глумливую находку а когда 1 мая открывается Салон, все валом валят к «Железной дороге», написанной отцом, вождем пресловутых импрессионистов. И в «Олимпии», напоминающей «Венеру Урбинскую» Тициана, вновь был использован излюбленный приём Мане — сопоставление старого и нового. «Вот теперь ты попался. » – шаловливо грозя пальцем, сказала она.
От крипты остались стены с шестью опорами, которые делят ее на три четырехпролетных нефа. С его именем заканчивается один период и начинается другой. Да как же ему не быть умным, когда он торгует умом».
Июльская монархия тоже ему благоволила. И еще слишком уж все заняты – так или иначе – г-ном Мане. У Моне тоже есть лодка с кабиной — он управляет ею с помощью весла и пишет, сидя в ней, все, что пожелает, обращая особенное внимание на «эффекты света от восхода до заката».
Очарованный изысканным колоритом Моне, его тенями — не битюмными, черными, но пронизанными рефлексами богатейших тонов, он решительно следует примеру его опытов на пленэре и устанавливает мольберт прямо перед голубизной реки. Вольф вынужден признать, что забава зашла слишком далеко. «Дьявольски трудно, – восклицает он, – передать ощущение того, как построен этот корабль из досок, нарезанных и подогнанных друг к другу в соответствии с правилами геометрии».
После этой пары легких пейзажных полотен мы переходим к одной из самых важных, по мнению Мишеля Фуко, картине – «В оранжерее». У него есть заботы поважнее демонов аналогии. Работы Моне приводят его в восхищение. – Провал картин. Перед нами спившийся бродяга, каких можно было встретить на улицах Парижа. Тот, что связан с «Вороном», осуществится без каких бы то ни было серьезных затруднений весной 1875 года однако спрос на книгу будет ничтожный.
Он сам проникается царящей вокруг радостью и хочет перенести ее на полотно. Мане предпочитает нечто основательное. Но Мане не уступает а ужасная статья Альбера Вольфа, опубликованная 3 апреля в «Le Figaro», по адресу «помешанных» с улицы Лепелетье, тем более укрепляет его убеждения. Что касается «Послеполуденного отдыха фавна», то Лемерр дал Малларме согласие, но когда узнал, что эклога будет иллюстрирована Мане, то пассаж Шуазель, где находится лавка этого неуживчивого издателя, огласился разъяренными воплями. Я заставил себя прочесть все. Мане готовы поставить в вину даже успех его «Кружки пива» – ведь он и впрямь был чрезмерным.
Используя и переосмысляя сюжеты и мотивы живописи старых мастеров, Мане стремился наполнить их актуальным содержанием, полемически иногда эпатирующим образом внести в известные классические композиции изображение современного человека (Завтрак на траве, Олимпия – оба 1863, Музей дОрсэ). Мане знает, что думают его друзья об этом типе, ему известны их презрительные суждения о его искусстве, в частности, слова Закари Астрюка: «Наедине с самим собою Каролюс-Дюран предпочитает фальшивый блеск страза подлинному драгоценному камню». Свои сюжеты Мане находил в повседневной жизни парижских улиц во все более свободной манере, с текучими мазками, он писал также пейзажные сцены, пронизанные вибрирующим светом (В лодке (1874), Аржантёй (1874). куда погрузился по шею». Он для нее «как красный цвет для быков». Именно ее, эту судьбу, я и попытался здесь разгадать.
Но суть в том, как говорит Фуко, что мы этого не видим, не знаем. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Заканчивая «Нана», он уже обдумывает заказ певца, надеясь ответить на его просьбу произведением, где непременно превзойдет самого себя.
Что бы он ни писал — «Кружку пива» или «Аржантей», — он сам поглощен только одним: как ему, Мане, которого бранят или хвалят по непонятным для него причинам, в данный момент пишется. Париж с восторгом приветствует глумливую находку а когда 1 мая открывается Салон, все валом валят к «Железной дороге», написанной отцом, вождем пресловутых импрессионистов. Возможно, только все это дешево. Мане все чаще заводит интрижки.
Сюзанна закрывает глаза на все это. В картине «Аржантей» Мане делает фигуры женщины и мужчины крупными, яркими, словно подчёркивая, что для него мир людей их отношения и чувства самое существенное, а светящаяся стихия воздуха, важная для импрессионистов имеет вспомогательное значение. Фигуры вырисовываются на фоне лазурной воды. Сегодня хитон Иисуса Христа хранится по-прежнему в Аржантёе, в базилике святого Дионисия.
Перед Мане он благоговеет. клуатра и крипты. «До Мане», «после Мане» — такие выражения полны глубочайшего смысла. Оставив рутину художественной школы, 24-летний Эдуард занялся самообразованием.
Хватит того, что я его обманываю», – лукаво произносила Мери. «Веласкес и я. – говорит Каролюс-Дюран и добавляет: – Если придерживаться хронологического порядка» (По словам Жоржа Ривьера, в феврале 1881 года Мария Башкирцева писала в своем «Дневнике»: «О. Фигуры вырисовываются на фоне лазурной воды.
Безусловно, официантка. Ему претит неопределенность, незаконченность, неясность. – Вот точное определение. У Надара мы уже нагляделись на этих импрессионистов. Мадам Женевьева Э. Оливье-Труазье и мадам Аннет Труазье де Диаз, дочь и внучка Эмиля Оливье, любезно разрешили мне ознакомиться с рукописным «Дневником» политического деятеля текст этот представил исключительный интерес в связи с путешествием, совершенным Мане в Италию в 1853 году. Перед нами картина «Официантка с кружками» и речь здесь пойдет не столько о вертикалях и горизонталях, сколько о направления взглядов. Фор спорит с Мане.
Мане устал. Превосходные замыслы. После того как увидишь это, все остальное кажется мелочным, сухим и отвратительным». ). «Имя Мане на устах у всех, – пишет Le Figaro. Экая неблагодарность».
Некоторая нервозность, несколько горьких острот – вот и все. Как и «Кружка пива», они своего рода предельные вехи определенного направления, полностью «Кружке пива» противоположного. Мане Эдуар (Manet Eduard), французский художник.
Сюзанне хотелось бы вернуться в Фекан. Но ныне какой туман прошлого поглотил для него времена кафе Гербуа. Мане целиком поглощен мыслями о приближающемся Салоне.
Художник изображает ее в трехчетвертном повороте, в как бы отстраняющейся позе. «Западня», появившаяся на прилавках магазинов в феврале, мгновенно превращает Золя в самого известного и самого проклинаемого современного романиста старый Гюго гремит с высот своего Олимпа: «После нечистоплотности он перешел к непристойности я вижу бездну, глубины которой измерить мне не дано». «Было бы дурно так поступить. Единственным плюсом было то, что именно в мастерской Тома, требовавшего от своих учеников изучения старых мастеров, создатель картины «Лола из Валенсии» открыл для себя классическое наследие. Если бы я умела писать так, как Каролюс-Дюран.
В ходе раскопок, проводившихся в 1989-1994 годах, были обнаружены руины зала капитула. Но обратим внимание на ее взгляд. Закончив рабочий день, он каждый вечер появляется в кафе «Новые Афины», где нет более постоянного посетителя. (Мане выполнил также два портрета Берты Моризо в технике литографии и один – в офорте. ) – их последнее столкновение. Около двух лет тому назад, еще до того, как «батиньольцы» перебрались в кафе «Новые Афины», однажды вечером они увидели у Гербуа здоровенного малого в длинном пальто серого цвета, на голове черная фетровая шляпа из-под которой густыми волнами падала пышная грива темных волос.
Я должен также поблагодарить г-на Жана Денизе, начальника Архивной службы и библиотек Морского министерства, он охотно содействовал розыску документов имевших отношение к кандидатам в Мореходную школу, среди которых в те годы был юный Мане г-на Мишеля Робида, уточнившего некоторые сведения относительно Изабеллы Лемоннье, его бабки г-на Франсиса Журдена, передавшего мне письмо Клода Моне по поводу «Олимпии». Учился в парижской Школе изящных искусств у Т. Кутюра (1850-1856). Изображая Сену, он ни на секунду не задумывался о «традиционном зеленоватом цвете воды».
То была не гитара, а трость: она принадлежала художнику, очередному «новобранцу» – Марселену Дебутену. «Со времени своего дебюта Мане не продвинулся ни на шаг. Так как этот человек прятал что-то под пальто, Мане спутал его с бродячим гитаристом. Стихи эти кажутся ему вышедшими из-под пера свихнувшегося человека. Отныне Берта не позволит больше вопрошать свое лицо мужчине, превратившемуся в ее деверя. «Аранжей» — одна из таких картин. А Мане не тот мужчина, кто отклонил бы ее авансы. В плане здание имеет квадратную форму и состоит из трех нефов с шестью сомкнутыми сводами.
Правда, сам Гошеде не в состоянии усидеть на одном месте: он вообще «никогда не позирует» и ради одного «да» или одного «нет» готов мчаться в Париж. «Да поглядите же на этого Дега, на этого Ренуара. Ветерок надувает паруса, белыми пятнами отражающиеся в сверкающей голубизне Сены. Наконец, он устал от непонятного недомогания, появившегося еще прошлым летом.
Любопытному зрителю, конечно же интересно, на что она смотрит. Он смакует их картины, как гурман – вкусные кушанья. Его палитра расцвечивается чистыми тонами, которые так любит его младший товарищ. Именно она связала его с импрессионистами, общение с которыми проявилось усилением интереса к разработке светлой цветовой гаммы в пленэрных композициях. Работы Моне приводят его в восхищение.
Ему остаются про запас только мстительные слова. После Венеции Мане все стало ясно. Однако пусть импрессионисты не торопятся праздновать победу. Теперь Мане говорит со своими друзьями только о Мери Лоран. Нет товара – заменяет другим. И снова возникает воспоминание о бразильских джунглях. Мужчина этот — начальник кабинета хранителя печатей, г-н Огюст Мане.
Взоры живописца и его модели встречаются в последний раз. Он быстро стал всеобщим другом, превратился в одну из главных фигур их собраний.
Поглядите на этого Моне. Этим я во многом обязан любезной помощи многих лиц. Она наполнена светом, ощущением летней жары, теплыми цветами, нежными оттенками. «Если бы я зарабатывал столько денег, сколько Каролюс-Дюран, я бы всех считал гениями», – он говорит это шутливо, но сквозь шутливость проскальзывает горечь. Но Гошеде это ничуть не обескуражило он начал собирать третью. Г-н Мане должен был очень рано казаться «мужчиной в возрасте».
Но в целом пресса скорее к нему расположена. Дебутен награвировал в технике сухой иглы портрет Мане.
