Федотов Прогулка Кто Изображен

По репродукции картины п а федотова прогулка (1837) определите, кто на ней изображен, во что одет

Окончательный, третий вариант картины был написан в 1851-1852 годах (Третьяковская галерея). Такая метаморфоза в отношении к жизненным коллизиям и зрелищам давно известна.

несмотря на долгую жизнь в Петербурге, Федотов осознавал свою «неуглаженность» светом. В варианте «с зеленой комнатой» изменяется и пространство – оно обступает фигуру более тесно, а черты лица героини приобретают сходство с ангельским ликом. Этот шаг совершается в картине Вдовушка. В соотношении «фигура – окружение» перевешивает окружение. Среди крестьян все большее распространение получал картофель. Именно такова общая тема, она же изобразительная стилистика картины Игроки. Идея картины «Свежий кавалер» (1846, Третьяковская галерея), которую Федотов любовно называл «мой первый птенчик», долго зрела в его уме.

1. Картины — Федотов, Павел Андреевич
2. Федотов Павел АндреевичКартины и биография
3. Описание картины Павла Федотова «Прогулка»
4. Литературный портфельчик Искуссницы
5. Общееколичествопросмотровстраницы
6. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

– В июне 1852 года. Женщины работали или босыми или в лаптях.

Вся работа выполняется не спешно, без лишних движений. Пламя свечи такое, какое бывает, когда она только-только зажжена: оно не столько освещает, сколько активизирует ощущение обволакивающего сумрака – этот с изумительной живописной тонкостью переданный парадоксальный эффект можно было бы прокомментировать пушкинской строкой «свеча темно горит». Попыткой создания картин на батальные темы явились заказанные ему великим князем Александром Николаевичем акварели «Бивуак лейб-гвардии Гренадерского полка», «Бивуак лейб-гвардии Павловского полка» (обе – 1841-1842, Русский музей) и более поздняя сепия «Переход егерей вброд через реку» (1844, Третьяковская галерея). В этом ряду выделяется такое странное по замыслу произведение, как портрет Е. Г. Ей чай давно в постели / все поэтические скорби надоели. У Хогарта речь о бессильном даровании, унижающем себя своим графоманством.

Не пропустите этот лист с набросками, с прямоугольным вырезом в середине, – он висит справа при входе в «пещеру» с «Игроками» и многими посетителями остается незамеченным. То же самое добродушие в сочинительстве смешных казусов – тень за спиной хозяина напоминает козла, а так как он с гитарой, то получается нечто вроде намека на распространенное уподобление пения козлиному блеянию (снова автоирония: офицер здесь наделен автопортретными чертами, а Федотов, по воспоминаниям друзей, обладал приятным баритоном и прилично пел под гитару). Однако для творческого дара опасны и соблазны света, поглощающего в «мелочной визитной гонке», в хлопотах о нужных связях и модном антураже самое ценное – время.

В движении невесты нет прежнего оттенка манерности. Пространство теснее обступает фигуру. Другой авторитет, к которому здесь апеллирует Федотов, – это Брюллов. Творческие усилия Федотова были посвящены эстетическому освоению именно этого «хозяйства», открытого фламандскими и голландскими художниками XVII века.

20-я линия Васильевского острова», картина «Анкор, еще анкор», рисунки на синей бумаге для картины «Игроки», а в центре большая (увеличенная раза в три), подсвеченная и помещенная в подобие камина репродукция самих «Игроков» – оригинал хранится в Киевском музее русского искусства и по вполне понятным в нынешней ситуации причинам в Москве его показать не смогли. Скорее всего, оно написано не им. В среде крестьян стали популярны валенки с высоким голенищемВ жилище — дома знати стали строить в основном из камня.

Как свидетельствовал в своих мемуарах друг и однополчанин художника Петр Лебедев, необыкновенное освещение в картине и секрет красок для нее Федотову открыл именно Брюллов, явившийся ему во сне. То есть, не верьте обманчивой видимости, блестящей оболочке жизни. Но пока сохраняется прежняя сюжетная программа, эта дистанция должна быть каким-то образом свернута, сокращена. Старый дядька молодого стоит в грустном оцепенении.

Иначе говоря, свеча – это не просто предмет среди предметов, это метафора. Главное, что присутствует в этом портрете и что в той или иной степени разлито во всех портретах Федотова, – это равнодушие моделей к внешним проявлениям чувств, к тому, как они выглядят «со стороны». В самом деле, «чуть- чуть» модифицированы композиционные пропорции – и при полном тождестве сюжета полностью трансформировалась тема.

Вот описание сепии «Первое утро обманутого молодого», составленное самим художником: «Обманутый во всем молодой в отчаянии схватился за голову. От всего его живого облика веет свежестью и молодостью. Изображено, стало быть, мгновение прощания с прежней жизнью.

Но недуг шел вперед неудержимыми шагами. Сама идея, ложившаяся в основу композиции, становилась всё более серьёзной и близкой к жизни. Никак нельзя сказать, что Федотов старит лица. После этого художник начал картину «Освящение знамён в Зимнем Дворце, обновлённом после пожара», но, с целью улучшения материального положения, решился представить неоконченную картину великому князю. Путеводитель по выставке Павла Федотова слегка отличается от других путеводителей «Артгида». И увидеть «вживую» (а не в растиражированных репродукциях) акварели, рисунки, сепии, которые вытаскиваются из музейных хранилищ лишь по большим праздникам, – это редкая и счастливая возможность.

Портретного происхождения внимательность к индивидуальноособенному у Федотова захватывала не только лицо, жест, но и повадку, осанку, «ужимку», манеру держаться. Этот пафос, это воспарение, где в его искусстве мы можем это обнаружить и понять. В варианте из Ивановского музея акцентируется прежде всего «слезная печаль» : черты лица вдовушки чуть одутловаты, лицо словно опухло от слез, а более тяжеловесная фигура утратила «преграциозность». Реальное становится воплощением иллюзорного.

Женщины одеты в длинную домотканную рубаху, сарафан. Но все это – значимые отсутствия. Наконец, я должен взять карету, так как на ваньке меня и к подъезду не пустят».

На марке изображена репродукция картины «На прогулке» (1837, Государственная Третьяковская Галерея, Москва). Детали, в сепии рассыпанные вширь, здесь сгруппированы в небольшом пространстве. В доступных изобразительному искусству пространственных отношениях он моделировал отношения временные. Федотов вовсе не стремится уверить в том, что это «списано с натуры». В картине «Анкор, еще анкор. » (1851-1852) временные границы растворяются мотивом действия – прыжками туда-сюда, словно маятник, мечущейся собаки. Вероятно их ожидает или присела отдохнуть группа крестьян на переднем плане.

Составляется подробный перечень бытовых казусов, куда включены не только человеческие фигуры и диалоги, но и масса побочных эпизодов, «рассказываемых» вещами и обстановкой. Из произведений, задуманных Федотовым в эту пору, но оставшихся только в эскизах, замечательнейшими, по отзыву его друзей, были «Французские мародёры в русской деревне в 1812г», «Переход егерей вброд через реку на манёврах», «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника» и несколько композиций на тему «Казарменная жизнь», сочинённых под влиянием Хогарта. Разумеется, высказывание Матисса – это высказывание мастера, который знает, что мастерству можно учиться только у мастеров. Но применительно к Федотову это дело безнадежное: картины «Сватовство майора», «Завтрак аристократа», «Анкор, еще анкор» многие знают наизусть со школьной скамьи.

Отныне он должен был зарабатывать лишь своим искусством. Свеча здесь не столько освещает, сколько подчеркивает ощущение обволакивающего сумрака – эквивалент пушкинского оксюморона «свеча темно горит». В первом варианте Сватовства Федотов словно маскируется под эту «высшую человеческую философию»: событие предстает в парадном обличье и художник, спрятанный за водевильной маской, расточает восторги по поводу праздничного блеска сцены. Но само слово имеет назывную или описательно-изобразительную часть.

Здесь – переполох, вызванный вестью о прибытии майора. А тем, кто действительно хорошо помнит его хиты, для которых даже слово «хрестоматийные» недостаточно хрестоматийно, предлагается столь (не)любимая студентами-искусствоведами игра-угадайка: сможете ли вы узнать самые известные картины Федотова по их небольшим фрагментам. Эта ситуация сформулирована в названии картины, где русское «еще» обрамлено французским «анкор», означающим то же самое «еще». Федотов выстроил мизансцену на манер ситуации «зритель перед парадным портретом».

Популярности Федотова способствовало то обстоятельство, что почти одновременно со «Сватовством майора» стало известно стихотворение, объяснявшее смысл этой картины, сочинённое самим художником и распространившееся в рукописных копиях. Вариант «с лиловыми обоями» ближе всего к ранним картинам Федотова с точки зрения описательных подробностей. Между тем фантасмагория, состоящая в том, что персонажи «Игроков» выглядят как вылезшие из картинных рам и несколько утратившие человеческий облик ночные призраки, усиливается общей атмосферой музейного зала: тени, отбрасываемые посетителями выставки на стены, до жути напоминают силуэты, написанные и нарисованные Федотовым (художник рисовал персонажей «Игроков» с манекенов). Далее – обещанная игра-угадайка.

Именно этот взгляд впоследствии ошибочно назовут критическим. Популярности Федотова способствовало то обстоятельство, что почти одновременно со «Сватовством майора» стало известно стихотворение, объяснявшее смысл этой картины, сочинённое самим художником и распространившееся в рукописных копиях. Перегибы цензуры Федотов описал в баснях «Усердная хавронья», «Тарпейская скала». И в этой ситуации художник не обязан был следовать общепринятым канонам портретизма. Так, в рисунке Продажа страусового пера (1849-1851) девушка, рассматривая, держит в поднятой руке перо, контур которого совпадает с изгибом ее плеча, отчего само перо с первого взгляда неразличимо: вся сценка уподобляется изящно сыгранному пантомимическому этюду с воображаемым предметом. Логика же эта такова. Сиделец полез на полку что-то достать.

Известны многие его незаконченные эскизы «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника», «Казарменная жизнь», «Французские мародеры в русской деревне 1812 г». В 1837 году в «Живописном обозрении» была опубликована гравюра Хогарта «Бедный поэт», возможно, повлиявшая в дальнейшем на сюжет сепии «Бедный художник, женившийся без приданого в расчете на свой талант» (1844, ГТГ). За сравнительно короткий промежуток времени с 1846 по 1852 год (год смерти художника) он написал несколько небольших картин: «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста», два варианта «Сватовства майора», «Завтрак аристократа», три варианта «Вдовушки», «Анкор, еще анкор. » и «Игроки». ассигн. В результате картина получилась многоцветной и внешне перечислительной.

/ Он действует по божьему веленью. » 11. Она содержится в знаменитой формуле и метафоре, принадлежащей к разряду «вечных метафор», – «весь мир театр». Наконец идентичная тема – досужее времяпрепровождение в игре с домашним зверем (только здесь не собака, а стоящий на задних лапках котенок).

В его повестях рассказчик то отождествляется с героями (например, начало Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем или Невского проспекта), то маска сбрасывается и мы слышим под занавес голос автора: «Скучно на этом свете, господа. » или «Не верьте Невскому проспекту». Ниже, на полотнище знамени, цитата из сочиненной некогда Федотовым для полка песни «То ли дело егеря», а над ней надпись «Радъ стараться» и далее неразборчиво «усрать (. ). ». Другое свойство свечи – делать зрительно осязаемым окружающий сумрак. Вне атрибутов аллегорической поэтики Федотовым создана аллегория на тему «суета сует» – бессобытийная пьеса со всеобъемлющей, всемирной темой.

Смерть – это скандал по поводу околевшей собачки любовь – это прельщение бедной девушки подарками прохожих ухажеров брак – это нищета и скандальные сцены в доме художника, женившегося без приданого в надежде на свой талант и – в пару к предыдущему – Первое утро обманутого молодого (1844-1846), обнаружившего, что богатство и «красота» невесты были поддельны и взяты напрокат наконец, слава – это мелкое тщеславие получившего накануне первый крестик чиновника, в неопрятном виде красующегося в неопрятном интерьере перед своей неопрятной беременной кухаркой и сожительницей. Раздел выставки, названный просто «Сепии», в наибольшей степени отражает ее главную тему «театра жизни». На марке изображена репродукция картины «На прогулке» (1837, Государственная Третьяковская Галерея, Москва). В последних – мир, движимый временными, преходяще-суетными страстями, тогда как герои федотовских портретов изъяты из-под власти какой-либо событийности, к ним даже трудно примыслить житейские эмоциональные ситуации – задумчивость, радость и т. п. Единственное, что мы можем усмотреть, зная биографические обстоятельства моделей, – это отрешенная грусть.

У Федотова почти всегда присутствует конфликт, действие. Его поэма «Поправка обстоятельств или Женитьба майора» изданная в 1857 году в Лейпциге, была запрещена для распространения в России. Просидевшие всю ночь за игорным столом трое игроков разминают затекшие части тела.

Он не просто прикручинился и «головушку повесил» – это грустная задумчивость человека искавшего «наслаждение для души» в том, чтобы «подмечать законы высшей премудрости» и постигшего один из них, завещанный Экклезиастом : «Во многой мудрости много печали и тот, кто множит познания, множит скорбь». Это своего рода колыхающаяся пустота. «Кому дано возбуждать в другом удовольствие талантами, то за пищу самолюбию можно и повоздержаться в иных лакомствах, это расстраивает талант и портит его чистоту (и благородство) (чем приятен он людям), целомудренность. Странным образом эта небольшая картина может напомнить обстановочный парадный портрет, тем более что сама героиня здесь, по выражению одного из современных Федотову критиков, «преграциозная и прехорошенькая», даже кукольно-хорошенькая, в стиле портретов Карла Брюллова, которым Федотов восхищался. В варианте «с лиловыми обоями» (ГТГ) полностью иную сюжетную коллизию – отрешенное от всего внешнего, состояние погруженности во внутреннюю невидимую, неосязаемую «жизнь души» – Федотов пытался удержать в пределах прежней стилистики, предусматривающей описательный принцип изложения события в зримо осязаемых подробностях.

В одежде — основные изменения коснулись одежды верхних и средних классов общества. Известный художник девятнадцатого века, родоначальник критического реализма, Павел Андреевич Федотов увлекался рисованием с раннего детства, но не считал свое увлечение – талантом, не видел себя художником. По мнению психиатра Александра Шувалова, проанализировавшего клинический случай болезни Федотова уже в 1990-х годах, увеличительное стекло в данном случае «могло являться символом как повышенного внимания со стороны окружающих (идеи отношения, бред значения), так и признаком идей самоуничижения и самоумаления». Портреты Федотова не только отрешены от устойчивых форм портретной репрезентации имевших целью прославить модель, показывая ее, как говорили в XVIII веке, «в наиприятнейшем свете», подчеркивая красоту или богатство или высокий сословный ранг. На мерцающем свете огарка построен весь психологический и живописный строй произведения. Новое произведение Федотова «Разборчивая невеста» (1847, Третьяковская галерея), написанное на сюжет одноименной басни Крылова, вводит зрителя в иную общественную среду – в нарядную гостиную дома сановника с положением.

В 1850 году на выставке в Московском училище живописи Федотов показал семь сепий «нравственно-критического содержания», которые он, вероятно, намеревался издать отдельным альбомом. Но у художника, сделавшего своим профессиональным занятием пересыпание этого «сора», кажется неожиданной такая сентенция, присутствующая в его записных книжках: «Наблюдать, углубляться, подмечать законы высшей премудрости есть наслаждение для души». В противовес этому можно напомнить довольно известное высказывание Матисса: «Художниками становятся не перед натурой, а перед прекрасной картиной». Вещи здесь представляют не свое бытовое назначение, а образ «красивой жизни», это назначение дискредитирует: на стул нельзя присесть – на нем демонстрируются афиши модных ресторанов кусочки резаной бумаги на ковре рядом с корзиной показывают именно то, что такая корзина в виде узкогорлого сосуда не приспособлена для того, для чего она, собственно, поставлена.

Преодолевший столько трудностей на пути к искусству, Федотов сравнивал талант с блеском алмаза: «Алмаз бесцветен – как хрусталь, как вода, как воздух – да искры есть». Вошел в моду капор (головной убор). Где же у Федотова эта высшая премудрость. Картины создаются как бы для себя. Это мир сугубо «интерьерных» чувств, где идеализируется дружеское внимание и участие, тот умиротворяющий покой, который заключают дом, уют, тепло привычных, обжитых вещей.

Из произведений, задуманных Федотовым в эту пору, но оставшихся только в эскизах, замечательнейшими, по отзыву его друзей, были «Французские мародёры в русской деревне в 1812г», «Переход егерей вброд через реку на манёврах», «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника» и несколько композиций на тему «Казарменная жизнь», сочинённых под влиянием Хогарта. До встречи с Крыловым, Федотов не с большим успехом пытался стать баталистом. Тургенев в рецензии на пьесу А. Н. «Его реализм никогда не впадал в житейскую посредственность и облагораживался чистотой нравственных намерений, которые равносильны вкусу и истинно фламандским исполнением. » 2 – это замечание издателя Ф. И. В жизни Павла Федотова началась ярчайшая полоса.

Отсюда ведет свое происхождение вариант «с зеленой комнатой» (ГТГ). Какое же сильное стремление к высокому искусству должно было пробудиться в нем, чтобы отказаться от однообразной, скучной, но вполне сносной полковой жизни ради туманного будущего «свободного художника». Но эволюция столь стремительная – явление уникальное. Вот таким образом, кстати, бессмысленная смесь «французского с нижегородским», фраза ничейного наречия, «Часов однообразный бой – / Томительная ночи повесть. Картина была показана великому князю, который пожаловал художнику бриллиантовый перстень.

Рядом в стеклянных витринах в том же зале Инженерного корпуса экспонируются предметы «из полковой жизни» времен Федотова, позаимствованные из Государственного исторического музея и Музея Пушкина: тесаки, сабли, чубуки, ружья игральные карты. Почтовая марка СССР из выпуска «Русская живопись XIX в. П. А. Шелковые длинные чулки стоят в Английском магазине 40 руб. В качестве напоминания о главных живописных работах Федотова приведем цитату из воспоминаний Андрея Ивановича Сомова историка искусства, главного хранителя Эрмитажа (и отца знаменитого художника Константина Сомова), который, еще будучи студентом Санкт-Петербургского университета, в 1849 году посетил выставку в Академии художеств, на которой демонстрировались три первые живописные работы Федотова (за одну из них, «Сватовство майора», художник получил звание академика): «Публика бродила по выставке, довольно равнодушно останавливаясь лишь на минуту перед тем или другим произведением, пока не добиралась до предпоследней из зал, выходящих на третью линию Васильевского острова. Его называли «русским Хогартом» и «Гоголем в красках».

Догорающая свечка освещает край алькова, фуражку покойного мужа-офицера изображенного на портрете на комоде рядом с иконой, серебряную посуду на полу, на которую прицеплены бирки с печатями: имущество описано, вдовушка должна съехать с квартиры. В 1837 году «оклад» Федотова составлял 350 рублей серебром (около 1250 рублей ассигнациями). Между тем фантасмагория, состоящая в том, что персонажи «Игроков» выглядят как вылезшие из картинных рам и несколько утратившие человеческий облик ночные призраки, усиливается общей атмосферой музейного зала: тени, отбрасываемые посетителями выставки на стены, до жути напоминают силуэты, написанные и нарисованные Федотовым (художник рисовал персонажей «Игроков» с манекенов).

Венецианова «Гумно» мы видим крестьян, занятых привычной работой — сбором и обмолотом зерна. Остроумие, тонкая наблюдательность, умение подмечать типичные черты людей разных сословий, знание обстановки их жизни, способность передать характер человека— все эти свойства таланта, ярко проявлявшиеся в рисунках Федотова, указывали на то, что истинным призванием художника являлась жанровая живопись.

Раздел выставки «Сцены из обыденной жизни» – это в основном карандашные рисунки, сочиненные на основе житейских наблюдений, – Федотов рисовал беспрестанно, с остротой, юмором, а иногда и ехидством фиксируя человеческие «повадки» в таких «типических обстоятельствах», которые не утрачивают актуальности до сей поры (как, например, в рисунке «Взяточник»). Во-первых, потому, что портретные персонажи Федотова воплощают именно норму – ту, что некогда, ссылаясь на Шатобриана, сформулировал Пушкин: «Если бы я еще верил в счастье, я искал бы его в единообразии житейских привычек». Федотовский жанр посвящен тому, что называется «жизненными обстоятельствами». Федотовский портретный мир – это мир «идеальный», где царит домашняя атмосфера дружеской симпатии и участливого внимания. Но и обратно – ее сторожит, на нее смотрит (сквозь оконце), ее осеняет большой мир: гнездо ничтожного скучливого безделья включено в более крупную «масштабную сетку» и оно превращается в олицетворение Скуки. Но в портрете изображена не острая скорбь или ситуация оплакивания: это тихое, не бросающееся в глаза безразличие, словно усталость от печали. В целом сценка срежиссирована и исполнена как бытовая юмореска. Рядом в стеклянных витринах в том же зале Инженерного корпуса экспонируются предметы «из полковой жизни» времен Федотова, позаимствованные из Государственного исторического музея и Музея Пушкина: тесаки, сабли, чубуки, ружья игральные карты.

Идиллию брачной серии нарушал набросок, намекавший на связь супруга на стороне. Послушавшись этого совета, по имевшимся в его альбоме наброскам Павел Андреевич написал маслом одну за другой две картины: «Свежий кавалер» (1848, другое название: «Утро чиновника, получившего первый крест») (1846) и «Разборчивая невеста» (1847, на сюжет басни Крылова). ассигнациями в месяц». Апофеозом этой метафорической поэтики стала картина Игроки (1851-1852). В качестве примера подобной стилизации чужой точки зрения можно вспомнить Гоголя.

Во всех случаях событие, которому посвящено изображение, мыслится как некоторое сотрясение, посылающее «ударную волну» во все стороны и раздвигающее пределы пространства. Федотов желал воплотить в нем свое представление о нравственной чистоте и «неземной» прелести женщины, противопоставив им прозаичность и жестокую несправедливость окружающей социальной среды. Тургенев в пьесе «Безденежье (Сцены из петербургской жизни молодого дворянина)» 12, герой которой, некто Жазиков, «на службе не состоит, а в Питере живет да деньги тратит». Диагональными линиями потолочной балки вверху слева и скамейки внизу справа резко проявлены очертания «перспективной воронки», втягивающей взгляд в глубину к центру, где (единожды в федотовских интерьерах) помещено окно. «Вдовушка» – первая живописная работа, где Федотов целенаправленно уходит от прежде присущей его живописным полотнам остроумной описательности, от изображения события в сторону того, что принято называть настроением, состоянием.

«Чтобы понять, до какой степени этот труд был велик, нужно вспомнить необыкновенную добросовестность Федотова и его глубокое отвращение к рисовке предметов из головы, то есть без натуры перед глазами», – вспоминал Дружинин. или немного погодя. В автобиографии Федотов отмечает, что он получил поощрительный отзыв и титул народного бытописателя от Ивана Крылова. То есть, он накрыт скатертью для того, чтобы быть накрытым для некоторого акта именуемого обед, чай и т. п. (например, в картине Офицер и денщик стол именно накрыт к чаю).

от чего собачонка в спальне не лает, а служит перед кавалером, подающим украдкою в окно записочку няне, которая, кажется, собиралась оправить постель новобрачных. При жизни художника не было напечатано ни одного его литературного сочинения.

Не пропустите этот лист с набросками, с прямоугольным вырезом в середине, – он висит справа при входе в «пещеру» с «Игроками» и многими посетителями остается незамеченным. 20-я линия Васильевского острова», картина «Анкор, еще анкор», рисунки на синей бумаге для картины «Игроки», а в центре большая (увеличенная раза в три), подсвеченная и помещенная в подобие камина репродукция самих «Игроков» – оригинал хранится в Киевском музее русского искусства и по вполне понятным в нынешней ситуации причинам в Москве его показать не смогли. Он любил их. Но именно по наставлению Крылова, который, в отличие от большинства, поддержал художника в его желании заниматься жанровой живописью, Федотов бросает Академию и начинает свой самостоятельный путь. Его поэма «Поправка обстоятельств или Женитьба майора» изданная в 1857 году в Лейпциге, была запрещена для распространения в России.

Например, в акварели 1838 года Встреча в лагере Финляндского полка великим князем Михаилом Павловичем с почти маниакальной, невероятной портретной зоркостью показаны (при относительно небольшом формате изображения) каждое лицо, каждый поворот фигуры, манера каждого персонажа нести погоны или вскидывать голову. Входили в моду «коридорная» система планировки и восточная мебельВ досуге — в среде высших и средних классов широкой популярностью пользовался театр (за плату), стала развиваться клубная жизнь, общественные увеселения, библиотеки («читальни»). Не вещи, а «душа вещей», не то, как они блестят, отсвечивают, а то, как они светятся внутренним светом в сумрачной мгле. Но рядом на другую часть того же листа легла надкушенная краюха черного хлеба, приняв тем самым тот же характер достопримечательности, выставляемой напоказ, что и остальные «красивые вещи». И время созерцания картины как живописного создания разворачивается не в сфере этого комизма, а в сфере любования красотой предъявляемого нам живописного ансамбля безотносительно к сатирическим заданиям сюжета.

сейчас, что ли. Однако федотовские портреты полностью, по всем статьям противостоят федотовскому жанру. – Началось с объяснения в любви.

Завязалась дискуссия, поскольку многие были против такой теории, считая, что подобные нравственные сентенции способен высказать любой, тогда как сила искусства – в поучении через «зрелище изящного». Рядом с ней картина «Анкор, еще анкор. » кажется созданной специально в подтверждение афоризма почитаемого Федотовым Брюллова, что «искусство начинается там, где начинается чуть-чуть» и во исполнение той истины, что в искусстве содержание творится формой, а не наоборот. Жданович в траурном платье (1847) – это траур по смерти брата. Роль «первотолчка», вызывающего ее к жизни играет сюжетная коллизия, образуемая подменой возвышенного – ничтожным, серьезного – пустым.

Но кроме того, это застенчивость людей (и художника, наделяющего этим свойством свои модели) не то, что скрытных, но считающих неприличным навязываться кому бы то ни было со своими «чувствами». Но и выйдя в отставку, некоторое время художник Федотов картины свои посвящает армии. Нам дано подсмотреть, что происходит «без свидетелей» – там, в прихожей и здесь, в гостиной. Это, в сущности, основная тема федотовских произведений. «После долгого труда ему удалось слить светло-лиловый фон с ярко-розовым цветом постели и тусклым мерцанием сальной свечи, при ярком дневном свете», – пишет Лебедев. Старый дядька молодого стоит в грустном оцепенении. Это двуликое, каверзное единство призрачного и действительного – одно из воплощений известной метафоры «жизнь есть сон».

Эпизод, запечатленный в картине «Свежий кавалер», был возведен Федотовым до степени характерного, общественного явления. И теперь, по прошествии сорока лет, я смотрю на эти рисунки с крайне тяжелым чувством. Это, следовательно, те люди, которые составляют «отраду сердца», которые наполняют память «одинокого зеваки», странника, путника во всех его странствиях. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжёлых жизненных условиях: на скудную пенсию в 28 рублей 60 копеек в месяц (что равнялось 100 ассигнационным рублям)4, пожалованную государем, надо было содержать себя, помогать впавшей в нужду семье, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для работы.

Молодая на коленях просит прощения – и за волосы и зубы, которые под венцом были не так в плохом состоянии и за всю мебель и приданое, которое было взято напрокат и теперь выносятся и, наконец, за то. Подобные браки случались тогда повсеместно. «Театральность» изображенной Федотовым сцены проистекала из его поразительного умения выявить узел драматического действия и показать это действие в развитии. В качестве «художественных углублений» Федотова занимали как раз эти пластические модификации.

Точность перспективных ракурсов (в позе привставшего с кресла хозяина и встрепенувшегося, повернутого в глубину пуделя), характеристика разнообразных фактурных качеств воспроизводимых вещей (сквозистого, ворсистого, мягкого, твердого, блестящего, матового и т. д. ) – мастерство решения этих задач сопоставимо с лучшими образцами мировой живописи. Видя себя продолжателем традиции нравоописательного и сатирического жанра в лице У. Хогарта, Д. Уилки, французских рисовальщиков П. Гаварни, Ж. Гранвиля, Федотов решительно обращается к произведениям «нравственно-критического рода». Но в данном случае Федотов использует тему «жизнь напоказ» не столько в интересах «критики нравов», сколько «в интересах живописи»: ведь все показное, что характеризует нравы героя картины – ковер, кресло, безделушки на столе, вся обстановка этой комнаты обладает эстетическими достоинствами. Все трое изображены в полный рост на неспешной прогулке на одной из улочек в Москве. А это значит, что отдельный «номер», то есть эпизод, деталь получают самостоятельную ценность.

Рукописи, книги, безделушки не были простыми атрибутами «обстановочного портрета», а вводили в атмосферу интеллектуальных интересов и повседневной жизни портретируемого. Ванновского (1849), давнему знакомому Федотова по Кадетскому корпусу и сослуживцу по Финляндскому полку – 27 лет. Олицетворяющие эти «пороки» ситуации лежат на поверхности, да к тому же слишком расхоже известны, чтобы находить интерес в «открывании глаз» на такого рода элементарные вещи.

Флуга (1848. ). Федотов сделал черты лица чуть одутловатыми, лицо будто опухло от слез. После этого художник начал картину «Освящение знамён в Зимнем Дворце, обновлённом после пожара», но, с целью улучшения материального положения, решился представить неоконченную картину великому князю. Также был запрещён «Иллюстрированный альманах» Некрасова, для которого Федотов делал иллюстрации. Каким образом и какие произведения мог видеть Крылов, мы не знаем. Островского «Бедная невеста», «тайна возводить в перл создания даже самую пошлость не всякому дается» 1.

На картине А. Г. Его движение иллюзорно. Ни одна вещь не оставлена в нормальном состоянии.

Творческий путь Федотова нельзя назвать прямым. Неповторимая красноречивость этой картины – не красноречивость действительного эпизода, как бы списанного с натуры (как в Разборчивой невесте), а красноречие самого художника, приобретшего стиль, мастерство рассказа, умение перевоплощаться в своих героев. Фигура слишком внешне эффектна: театрально-балетная грация тонкого стана, картинный жест руки, опирающейся на край комода, задумчиво склоненная головка, узнаваемо брюлловский, слегка кукольный типаж. Также был запрещён «Иллюстрированный альманах» Некрасова, для которого Федотов делал иллюстрации.

Уютный уголок, самовар, чай, сахарница, витая булочка на столе – скудный, но все же десерт, добродушная улыбка на лице хозяина (кстати, физиономический нюанс, только в этом произведении промелькнувший у Федотова). Но думается, что федотовская «прививка» русскому искусству избавила его от опасности погрязнуть в академическом бытописательстве или салонном жанризме, равно как и в прямолинейной журнальной сатиричности. Тогда как его художественные размышления мыслились как то, что «прилагается» к этой главной его страсти и привязанности.

Вокруг этой проблемы закручиваются многие сюжеты драматургии 1840-х годов. Известны случаи, когда начало и развязка творчества находятся в разительной противоположности (например, Гойя, а в русском искусстве – Валентин Серов или Александр Иванов). Или, например, в рисунке Молодой человек с бутербродом (1849) контур бутербродного ломтика в поднятой руке точно врисован в абрис жилетного воротничка так, что вообще не воспринимается в качестве отдельного предмета.

Пространный текст о том, что свет – это «толкучий рынок», заканчивается следующим рассуждением: «Что такое жениться. Но знаменательно, что имя Федотова светится золотыми буквами все же в Москве. Вполне в духе самого Федотова зрители на выставке, рассматривающие и обсуждающие эти композиции, рифмуются с героями сепий – не сюжетно, конечно, а пластически. Перемена, равносильная перемещению в другое измерение имеет катастрофический характер. А это именно такого рода состояния, в которых забывается течение времени. Можно мыслить перестановку эпизодов их сокращение или добавление. И увидеть «вживую» (а не в растиражированных репродукциях) акварели, рисунки, сепии, которые вытаскиваются из музейных хранилищ лишь по большим праздникам, – это редкая и счастливая возможность.

В данном случае такой искусственной инсценировкой является «театр вещей» в интерьере комнаты. Для обеспечения художественного процесса (натурщики, краски, холсты и т. п. ) пенсион оказался мизерным – известно, например, что после успеха Сватовства майора и получения звания академика Федотову пришлось обратиться в совет Академии с просьбой об увеличении пенсиона (эта просьба была удовлетворена). Первая его картина Свежий кавалер (1846) в сюжетном отношении – живописная версия сепии Утро чиновника, получившего накануне первый крестик (1844). Раздел выставки «Сцены из обыденной жизни» – это в основном карандашные рисунки, сочиненные на основе житейских наблюдений, – Федотов рисовал беспрестанно, с остротой, юмором, а иногда и ехидством фиксируя человеческие «повадки» в таких «типических обстоятельствах», которые не утрачивают актуальности до сей поры (как, например, в рисунке «Взяточник»). Очертаниями балок интерьер превращен в сценическую коробку, портал «сцены» параллелен фронту картинной плоскости.

Входили в моду «коридорная» система планировки и восточная мебельВ досуге — в среде высших и средних классов широкой популярностью пользовался театр (за плату), стала развиваться клубная жизнь, общественные увеселения, библиотеки («читальни»). Художник явно пародировал известные, хрестоматийные схемы классических монументов: дырявый халат драпируется, как античная тога, папильотки в волосах – ироническая имитация лаврового венка в этом контексте даже босые ступни героя воспринимаются как пародийная реминисценция классической скульптуры. С каким-то нарастающим в душе отчаянием он словно пытается «заговорить» своими записями несправедливость судьбы, доказывая безжалостному свету и благополучным согражданам, что талант, мысль и труд ценнее в этом мире, чем денежные мешки, чины и звания. У мужчин скромные сюртуки без украшений и высокие шляпы «боливар». Он отказался от первоначальной характеристики вдовушки с ее неповторимо конкретными чертами и создал идеально прекрасный образ, напоминающий мадонну. В написанной ранее картине Офицер и денщик (1850) – тот же состав «действующих лиц» похожая обстановка – топчан, стол, свеча, гитара та же «колористическая интрига» – интерьер в рефлексах красной скатерти, освещаемой свечой.

«Вдовушек» на выставке три из четырех, созданных Федотовым (четвертая, самая лаконичная из Государственного Русского музея не приехала). Помощником Федотову в решении этой проблемы оказывается слово. В одном из лучших портретов, портрете П. С. Первый период творчества Федотова завершает картина «Завтрак аристократа» (первоначальное наименование «Ложный стыд», Третьяковская галерея), которую он начал писать в 1849 году.

Насмешник над людскими слабостями и пороками становился философом. Откровенно эстетское любование повторами выгнутых линий (абрис стула, край скатерти, дека гитары и изгиб протянутой руки, силуэт склоненных фигур хозяина и денщика) выдает желание сделать видимое приятным, благозвучным. Взгляд, уходящий в себя, склонен сверху вниз, но никуда конкретно, «Как души смотрят с высоты / На ими брошенное тело. » (Тютчев). П. А.

Вот описание сепии «Первое утро обманутого молодого», составленное самим художником: «Обманутый во всем молодой в отчаянии схватился за голову. И сама эта неясность (при относительно большом количестве портретов, созданных художником) указывает на то, что, по-видимому, это были памятники дружеского расположения и участия в большей степени, чем произведения, писавшиеся на заказ ради заработка. Ее пропорции задают формат и ритмический строй картины, пропорции составляющих интерьер вещей (вертикально вытянутый формат портрета, прислоненного к стене, пропорции стула, комода, свечи, пирамиды подушек). Он обладал даром широкого художественного обобщения. Ниже, на полотнище знамени, цитата из сочиненной некогда Федотовым для полка песни «То ли дело егеря», а над ней надпись «Радъ стараться» и далее неразборчиво «усрать (. ). ». В этом отношении начало начал федотовского жанризма в сепиях первой половины 1840-х годов можно определить как «изобразительную словесность».

Федотов». Еще один парадокс – зыбкая призрачность картины, возникающей «в неверном свете» свечи, сочетается с отчетливой выверенностью композиционной геометрики. Со всей широтой развернулся талант Федотова народного бытописателя в картине «Сватовство майора» (1848, Третьяковская галерея).

Если так, то можно ли высвободить в изображении эти выразительные возможности. В этом произведении заострено едва ли не главное противоречие федотовской живописи. Если это «изобразительная словесность», то на долю изображения теперь остается выражение: такая изобразительность начинает изображать то, что в слове существует помимо его изобразительно-предметного значения, а именно – голос, музыку интонацию. В такой интерпретации военные бивуаки превращаются в разновидность темы «мастерская художника», где офицеры служат моделями для пластических этюдов. Эта двуединая сущность федотовского изобразительного «сказа», наиболее полно проявившаяся в Сватовстве майора, метко определена в отзыве одного из его друзей: «Твоя сила, – заметил он, – не в поучении нравов или, если хочешь, в поучении, но только через зрелище изящного».

По благородству сочинения, блеску исполнительского мастерства Завтрак превосходит все прежние живописные произведения Федотова – ни одно из них не являло столь изысканного цветового ансамбля, такого фактурного многообразия, столь повышенной чувствительности к сложным и редким колористическим гармониям (сочетание синего с зеленым, например). Женские платья стали напоминать правильную рюмку. Я завидую этой способности».

В варианте из Ивановского музея акцентируется прежде всего «слезная печаль» : черты лица вдовушки чуть одутловаты, лицо словно опухло от слез, а более тяжеловесная фигура утратила «преграциозность». Время одновременно идет и стоит, поскольку не сулит никакого изменения реальности. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжёлых жизненных условиях: на скудную пенсию в 28 рублей 60 копеек в месяц (что равнялось 100 ассигнационным рублям)4, пожалованную государем, надо было содержать себя, помогать впавшей в нужду семье, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для работы.

Эти метафоры суть: «весь мир театр» и «жизнь есть сон». Они отсчитывают пустое, утекающее время. Предельный лаконизм рисуночной техники, нарушение привычной логики построения пространства по законам прямой перспективы, фрагментарность фигур в этюдах к картине «Игроки» (1852, Киевский национальный музей русского искусства), даже синий цвет бумаги создают потрясающий психологический эффект, внушая почти ирреальное чувство тревоги и опасности. В силу этого она обладает способностью делать картину зримой реальности призрачной. Для живописца, для его глаза эта «показуха» составляет увлекательный колористический ансамбль и позволяет ему продемонстрировать свое мастерство и любовь к предметной прелести уже безотносительно к той насмешке, которую может вызвать сама ситуация картины.

В качестве напоминания о главных живописных работах Федотова приведем цитату из воспоминаний Андрея Ивановича Сомова историка искусства, главного хранителя Эрмитажа (и отца знаменитого художника Константина Сомова), который, еще будучи студентом Санкт-Петербургского университета, в 1849 году посетил выставку в Академии художеств, на которой демонстрировались три первые живописные работы Федотова (за одну из них, «Сватовство майора», художник получил звание академика): «Публика бродила по выставке, довольно равнодушно останавливаясь лишь на минуту перед тем или другим произведением, пока не добиралась до предпоследней из зал, выходящих на третью линию Васильевского острова. Для Федотова, не имевшего профессионального художественного образования, эта добровольная отставка была смелым и даже рискованным шагом. Женская тема, тема брака были ему не безразличны.

Сама акварель сравнительно небольшая (31 х 44, 4 см), а фигур на ней изображено более пятидесяти и каждую Федотов выписал с портретной тщательностью миниатюриста. Отец Федотова, старый суворовский солдат, готовил сына к военной карьере. Незавершённые картины «Анкор, ещё анкор. » (1852, Третьяковская галерея, Москва) и «Игроки» (1852, Музей русского искусства, Киев, Украина) полны чувства фатального абсурда бытия и мыслей о бессмысленности человеческого существования, предвосхищающих тему абсурда в искусстве символизма.

Это – главный пункт, который отличает портреты Федотова от его жанровых композиций. Это именно театр, граничащий с клоунадой. Так, акварель Передняя частного пристава накануне большого праздника (1837) – собрание этюдов на тему, как люди держат и несут ношу, когда она является одновременно и физическим грузом и моральным неудобством, которое тоже надо как-то «вынести», поскольку в данном случае сия ноша – еще и подношение, взятка. Отдаленные улицы Москвы и теперь еще сохраняют колорит довольно сельский, а в то время были то же, что деревня.

Цензура запретила издание «Вечером вместо преферанса», задуманное Федотовым и его ближайшим другом Евстафием Бернардским, который примыкал к петрашевцам и проходил по их процессу. Двое крестьян управляются с повозкой. Федотов многократно изображал себя в образах персонажей своих произведений. Или, например, рисунок, где Федотов изобразил себя в окружении друзей, один из которых предлагает ему сыграть в карты, другой – рюмочку, а третий стягивает с него шинель, удерживая художника, собирающегося сбежать (Пятница – опасный день).

В картине Не в пору гость это выражается в том, что комизм происшествия, в отличие от прежних произведений, сведен к анекдоту, «свернут в точку», уясняется с первого взгляда. Эта небольшая акварель была написана художником в Москве во время одного из отпусков. Несомненно, что сюжет новой картины Федотова «Вдовушка» возник под влиянием семейной трагедии. Как человек ежится и приплясывает от холода и т. п. Его опыты в области батальной живописи – это акварели изображающие сцены военного быта (Бивуак лейб-гвардии Павловского полка и Бивуак лейб-гвардии Гренадерского полка, обе – 1842-1843). Это именно театр, граничащий с клоунадой.

Комизм положения здесь – того же рода, что на театральном жаргоне выражается понятием «накладка»: на художественно-обдуманное накладывается нечто «из другой оперы» или из действительной жизни так, что предумышленное и непредумышленное образуют своевольное парадоксальное единство. Горькая мысль из уст его сладка кажется, сладкая ж – восхитительна. В июне 1852 года Федотов был помещен в психиатрическую больницу.

Рассматривая таким образом портреты Федотова, мы с удивлением должны будем отметить, что в них отсутствует специфическая нота, свойственная молодости. В прекрасном портрете О. Демонкаль (1850-1852) модели не больше двенадцати лет, чему почти невозможно поверить. / Язык для всех равно чужой / И внятный каждому, как совесть. » (Тютчев) – эта бессмыслица все же имеет смысл и он в том, что в пространствах русской, равно как и французской скуки «часов однообразный бой» раздается и время утекает одинаково. как тебе идет чепчик», но особенно часто идут в дело вопросительный и восклицательный знаки, то есть, собственно интонация. Толстая полубарыня пользуется этою минутою и вправляет что-то себе в огромный ридикюль. Все трое изображены в полный рост на неспешной прогулке на одной из улочек в Москве.

Нам неизвестны мотивы создания портретов: заказывались ли они Федотову и получал ли он за них гонорары. Завтрак аристократа. Живописность встречи князя с военными произвела на Федотова большое впечатление и всего за 3 месяца художник написал акварельную картину «Встреча великого князя» (для написания этой картины впервые за всё время службы Федотов получил отпуск1). Вся дальнейшая его творческая судьба связана с Петербургом. Перед нами воистину «театр абсурда»: нам настоятельно предлагается обратить особенное внимание на то, что на сцене жизни нет ничего, достойного внимания. Эту весть приносит сваха, переступающая порог залы.

Странным образом эта небольшая картина может напомнить обстановочный парадный портрет, тем более что сама героиня здесь, по выражению одного из современных Федотову критиков, «преграциозная и прехорошенькая», даже кукольно-хорошенькая, в стиле портретов Карла Брюллова, которым Федотов восхищался. Но это значит, что они адресуются куда-то за пределы настоящего времени – в вечность. Так, в «Последствиях пирушки» («утро чиновника, получившего накануне первый крестик», 1846, ГТГ) зритель усмотрит вред от нерасчетливой жизни, от дурных сообщников, а «Сватовство майора» (1848, ГТГ) вызовет мысль об унизительном положении праздного человека ищущего поправки обстоятельств посредством нелепого брака. Но возникает впечатление, что этих людей коснулось некое раннее знание, которое лишило их наивной отзывчивости и открытости «всем впечатленьям бытия», то есть той крылатой одушевленности, которая является отличительным свойством молодости. Среди крестьян все большее распространение получал картофель. Например, портрет А. П.

Его стихия – одиночество и молчание. Так Федотов писал о себе в шуточном стихотворении – его детство и ранняя юность прошли в Москве, в доме в Большом Харитоньевском переулке в Огородной слободе, где выращивались овощи для царского стола (в центре слободы находилась церковь Харитония Исповедника). «Вдовушка» – первая живописная работа, где Федотов целенаправленно уходит от прежде присущей его живописным полотнам остроумной описательности, от изображения события в сторону того, что принято называть настроением, состоянием. В стихотворении «Со вчерашнего дня ее нет для меня», рассуждая о том, что же пленило молодую девушку в нем, Федотов пишет, что «тема жизни» его «Из любви спрядена, Добротой заткана И трудом скреплена».

Затененная часть интерьера оказывается, таким образом, зажатой «с фронта и с тыла» между двумя пустынными пространственными фрагментами и превращается в закуток, клетушку, нору – приют вековечной скуки. Умение поместиться на подобной точке зрения есть высшая человеческая философия». Жданович (1846-1847, Русский музей), неизвестного архитектора (1840-е годы, Русский музей), Е. П. А тем, кто действительно хорошо помнит его хиты, для которых даже слово «хрестоматийные» недостаточно хрестоматийно, предлагается столь (не)любимая студентами-искусствоведами игра-угадайка: сможете ли вы узнать самые известные картины Федотова по их небольшим фрагментам. Однако репродукция, будучи композиционным центром сумрачной пещеры, притягивает к себе зрительское внимание, при этом посетители обсуждают, главным образом, то, кто именно из игроков остался в выигрыше и почему на стене висят пустые рамы от картин (сами картины проиграны и холсты вырезаны из рам, чтобы достаться новому владельцу. ). Цензурный комитет запретил публиковать известие о смерти Павла Андреевича в печати.

Считается, что поводом к возникновению сюжета стали обстоятельства личной жизни Федотова: будучи беременной, его сестра овдовела, оставшись без средств к существованию. «Чтобы понять, до какой степени этот труд был велик, нужно вспомнить необыкновенную добросовестность Федотова и его глубокое отвращение к рисовке предметов из головы, то есть без натуры перед глазами», – вспоминал Дружинин. Там с первого же дня выставки постоянно скоплялась толпа любопытных, происходили толкотня и давка, стоял гул от разговоров.

Целое выстраивается как дискретное множество, серия таких «номеров», парад аттракционов. Даже «шапки в воздухе» «ведут себя» почти портретно имея разные траектории полета. Вещи и их цветовые качества перестают называть и обсказывать внешние обстоятельства действия, а превращаются в своего рода инструменты, на которых исполняется внутренняя «музыка души» или то, что принято называть настроением, состоянием. Они уводят от сиюминутного. Федотов-комедиограф, которому вроде бы полагается возвышаться над своими героями, видит себя «поставленным с ними на одну доску»: он играет в том же спектакле и, как театральный актер, может в житейском театре оказаться «в роли» любого персонажа своих картин.

Но не образцы искусства – будь то Хогарт или любимые «малые голландцы» – побуждали к творчеству, а сама повседневная суета и житейские страсти. Однако состояние это скорее обозначено, нежели выражено. И тогда мы должны будем увидеть, что федотовский художественный мир пребывает под знаком двух «онтологических метафор», которые испокон веков характеризуют эту высшую премудрость.

Пространственная среда становится разреженной, разуплотненной, а потому все силуэты – более подвижными, темп действия – более стремительным. Художнику были интересны народный язык и народная мудрость: «Он выражался чрезвычайно просто, даже употреблял простонародные выражения и обороты, но всегда так кстати, так всегда метки и бойки и определительны были его краткие выражения» 18. Он находится, так сказать, в орбите дыхания, будучи согрет человеческим теплом. Федотов создает не сатирические листы, а забавные картинки, удовольствие от которых предполагается в бесконечном нанизывании мелких казусов и деталей: лист из увража с памятником Байрону, который вынимает из папки мальчишка в качестве образца для надгробного монумента почившей Фидельке (Следствие кончины Фиделъки) мальчишка, который забавляется привязыванием бумажного банта к хвосту собачки (Кончина Фидельки) крендельщик приписывает на дверном косяке очередную строку в длинном столбце, документирующем долг клиента Офицерская передняя) и т. п. Сюжеты листов опять-таки образуют связную серию, а именно – последовательность предельно высоких, священных «сущностей существования»: смерть, любовь, брак, слава. Стремясь развить свои художественные навыки, брал уроки у преподавателей из Императорской Академии Художеств, по свидетельствам современников, делал большие успехи.

И все» 5. Вероятно их ожидает или присела отдохнуть группа крестьян на переднем плане. Если в первом варианте восторженное любование подробностями внушает иллюзию, будто художник видит сцену глазами лукавых «продавцов» и «покупателя» купеческого добра, то во втором варианте нам предлагается воспринимать окружающее глазами невесты – глазами человека, оказавшегося жертвой драматической коллизии. Чинам в беде – грозит солдатство. Круговерть, карусель, калейдоскоп жизни, столкновение быстропроходящих пустых интересов, мелких конфликтов, представляющих собою рябь на поверхности жизни, – «суета сует и ловля ветра», который просвистывает, не затрагивая жизненной глубины.

Федотов нередко прибегал к нейтральному фону. Для своего воссоздания они требуют обстоятельности, то есть должны быть подробно рассказаны. Этой наградой, по словам Федотова, «окончательно припечаталось в его душе артистическое самолюбие». Эту- то «накладку» и пытается закрыть хозяин от входящего гостя. Самый распространенный порок, царящий в обществе, – ложь, принимающая разные формы: то вполне безобидные, как в случае с девицей, давшей слово двум молодым людям, оказавшимся друзьями («Неосторожная невеста», 1849-1851, ГРМ), то постыдные, как в сепии «Первое утро обманутого молодого» (1844, ГТГ), то устрашающие, как в позднем рисунке «Домашний вор (муж-вор)» (1851, ГТГ). Почти во всех федотовских портретах присутствует интерьерная обстановка, причем, как правило, в этих фрагментах угадываются «дальние покои» дома – не гостиная или зала, не парадные апартаменты, а сугубо домашняя интимная среда обитания, где люди живут «сами по себе», занятые повседневными заботами.

Живописность встречи князя с военными произвела на Федотова большое впечатление и всего за 3 месяца художник написал акварельную картину «Встреча великого князя» (для написания этой картины впервые за всё время службы Федотов получил отпуск1). Сюжет носит явно сочиненный характер. Это не были простые повторения, а развитие и усложнение первоначального замысла.

Художник последовательно отказывается от несколько обыденной конкретности типажа ради идеального «лика». Цензурный комитет запретил публиковать известие о смерти Павла Андреевича в печати. В варианте «с зеленой комнатой» изменяется и пространство – оно обступает фигуру более тесно, а черты лица героини приобретают сходство с ангельским ликом. Не поддается однозначному толкованию и полотно «Анкор, еще анкор. » (1851-1852, ГТГ).

И в картине Разборчивая невеста (1847) Федотов использует название и создает своего рода иллюстрацию к одноименной басне Крылова. Экзотический фразеологизм, нелепица заволакивает, словно дымовая завеса, пустое, однообразно повторяющееся, вращающееся на месте, уныло прозаическое «еще, еще, еще» – понукания обезумевшего от скуки обитателя избы, заставляющего несчастного пуделя бесконечно прыгать через протянутый чубук. Это нанизывание эпизодов в обычно развернутом, как сценическая панорама, поле действия имеет тенденцию к бесконечному расширению, так что каждая сепия, будь то Кончина Фидельки, Офицерская передняя или Первое утро обманутого молодого (все – 1844), стремится к бесконечному разрастанию. Вся работа выполняется не спешно, без лишних движений. В сущности, когда мы произносим, не особенно задумываясь, простенькую фразу «сценка из жизни», мы приобщаемся именно к этой метафоре, мы выражаем именно те аспекты отношения человека к действительности, которые свойственны художественному дистанцированию от жизни.

Фигуры, обозначающие ситуацию, «затеряны» на периферии изображения. Подлинной жемчужиной творчества Федотова является портрет Н. П. Уже во «Вдовушке» не было развернутого действия, в еще большей степени это относится к новой картине. Около двух лет трудился Федотов над своей картиной, окончив ее лишь в 1851 году. «После долгого труда ему удалось слить светло-лиловый фон с ярко-розовым цветом постели и тусклым мерцанием сальной свечи, при ярком дневном свете», – пишет Лебедев. Действительно, портреты написаны так, как если бы они создавались исключительно «для себя», наподобие фотографий для домашнего альбома.

Этими рифмами делается ощутимой роль композиционных интервалов. Акварель исполнена в Москве осенью 1837 года, когда Федотов получил отпуск. Некогда, применительно к жанровой живописи XVII века, Пушкиным была брошена фраза «фламандской школы пестрый сор». В чем и скрыт ключ изящного и благородного».

Среди этого лихорадочного месива – рисунок с императором Николаем I, разглядывающим в лупу самого Федотова как экспонат какой-нибудь энтомологической коллекции (двумя годами раньше художник задумал картину «Николай I среди институток» и даже выполнил ее эскиз). / в ней, горемычной, год от года / сильней все требует законный долг природа. Движение выявляется как порывистое, даже смятенное. Но главным образом изображены разные варианты скучливого безделья, когда нечем занять себя, кроме позирования художнику для его «праздных» упражнений. Однако, несмотря на то, что к концу 1840-х годов к художнику пришло заслуженное признание, даже в этот, лучший период творчества Федотова не всё было безоблачно. Тут пили воду, пиво, трогали лягушек и выходящих из лодок девушек.

Здесь впервые у Федотова появилось то, что в литературном произведении именуется «лирический герой», другое «я» художника исчезла дистанция между художником и изображаемым миром и, соответственно, полностью изменилась живописная стилистика. Именно таков жанр Венецианова. Ограничивая поле зрения, свеча интимизирует ощущение пространственной среды. Федотов рисовал, даже находясь в лечебнице для душевнобольных (правда, случалось это в редкие моменты просветлений – большую часть времени он находился в смирительной рубашке из-за буйного характера помешательства, а лечили его при этом ударами кнута) и даже учил рисовать других пациентов.

Однако репродукция, будучи композиционным центром сумрачной пещеры, притягивает к себе зрительское внимание, при этом посетители обсуждают, главным образом, то, кто именно из игроков остался в выигрыше и почему на стене висят пустые рамы от картин (сами картины проиграны и холсты вырезаны из рам, чтобы достаться новому владельцу. ). В противоположность раздробленности, мозаичности, наблюдаемой в сепиях, Федотов добивается исключительной певучести, «протяжности» композиционного ритма, который заявлен и в его рацее. Абсолютно то же провозглашает словосочетание анкор, еще анкор. Возможно, продлись жизнь автора «Сватовства майора», он оказался бы в ряду «великих печальников» земли русской, привносивших в отечественную культуру свое личное переживание судеб людей и глубокое осмысление характера народа в драматизме его бытия.

Но тогда и в «изобразительной речи» тоже должен быть уровень собственно изобразительный и уровень выразительный. Это подчеркнуто тем, как неправдоподобным образом «зависают» щипцы на ребре стола, как если бы был схвачен момент, когда крышка стола только что вдруг с грохотом опустилась. Молитесь только, чтобы попасть вам на честного продавца толкучего рынка» 14.

Но если бы мы спросили себя, в чем же заключается чистота и целомудрие таланта, который отказывается от страстишек, чтобы возбудить в других удовольствие, то обнаружили бы, что они заключаются в стиле исполнения, в красоте рисунка и т. п., а вовсе не в коллекционировании «сюжетов из жизни». Акцент переносится с предметной повествовательности на интонационный рисунок пластической фразы, на «поведение карандаша», копирующего и попутно комментирующего поведение персонажей. На картине «Вдовушка» (1851, 1852— второй вариант, Третьяковская галерея, Москва) образ привлекательной молодой женщины, постигнутой великим несчастьем— потерей любимого мужа— полон сожаления об утраченном счастье. И как будто после этого напутствия он взялся за сочинение живописных произведений. Впоследствии неоднократно наделяя автопортретными чертами персонажей изображаемых зачастую в нелепых, комических или трагикомических положениях, Федотов тем самым дает знать, что принципиально не отделяет себя от своих героев и от всех тех житейских казусов, которые им изображаются.

В давней акварели изображающей Федотова и его товарищей по Финляндскому полку за карточным столом (1840-1842), драматургия карточной игры не составляет изобразительной задачи – создать групповой портрет. Многие из ранних рисунков Федотова можно назвать «пластическими этюдами». «Я учусь жизнью», – говорил Федотов. кажется, дома забыл кошелек» (Квартальный и извозчик), «Ах, папочка. По тому же принципу построено живописное зрелище на полотне.

Ничего не знаешь». Имея в виду постоянное скитальчество в чуждом многолюдстве, какого требовало от него ремесло и мастерство бытописателя, Федотов называл себя «одиноким зевакою».

---