Осень Сокольники
Этой же осенью Левитан написал «Осенний день в Сокольниках». Сокольники», можно мысленно побывать в этом осеннем парке. Этой же осенью Левитан написал «Осенний день в Сокольниках». Действие криминального романа «Осень в Сокольниках» разворачивается в Москве.
Меняли долго. Загулял Алимов, ох загулял. Выпитое шампанское приятно бродило в крови. Если этим делом занимался Жан, то можно считать, что все в порядке. Массивные, карманные, с двумя крышками и толстой цепочкой с брелоками.
Он для Орлова был человеком-оборотнем, а такой способен на все. Он приехал к Долгушину, привез несколько работ Фаберже. Кудин знал этого человека. На расстоянии буксир казался большой механической игрушкой. Часто истинный москвич ругает свой город за многолюдность, толчею, спешку. Взять его не составляло труда, но кто знает, каким стал этот гроссмейстер комбинаций.
Шеф держал его специально для расправы с конкурентами. Больше он взять не мог. Колдовство. Но шли годы, менялись методы и формы преступлений. Многовековые деревья обрамляют дорогу, таинственно склонившись над ней, все шепчет загадочную песню осени в то же время молодые деревья с золотистыми кронами передают шум ветерка, который гонит тучи, нависшие над дорогой. Продать картину в его галерею мечтали даже прославленные художники.
- Берем санки или «ватрушки»: в столице начинают работу 38 ледяных горок
- Картина Левитана Осенний день Сокольники
- Эдуард ХруцкийОсень в Сокольниках (сборник)
- Эдуард Хруцкий – Осень в Сокольниках (сборник)
- Осенний день в Сокольниках кисти Левитана
- Картина «Осенний день, Сокольники»
Валентин взял пиджак, в нем был бумажник. Согнувшись пополам, он незряче засеменил к стене. Она не думала бросать богатого бельгийца ради сбежавшего уголовника. Нет Фильчикова Олега Петровича. Эта манера письма была естественным стремлением передать именно общее состояние, так сказать, «погоду» пейзажа, передать влажность воздуха, который как бы окутывает предметы и стирает их очертания. Все правильно — в зону с оружием не ходят.
Ну и, конечно, Гиви Бегишвили. Олег обернулся. Хозяин обнял женщин за плечи, пошел провожать их в мастерскую к Никите. Олег Кудин не знал, что его кумир за темные дела изгнан из спорта, что он лишен звания «Заслуженный мастер спорта». Полусбитые временем буквы, морда какого-то зверя, видимо, заводской знак. В их кругу так и называлось: «Аллочкины четверги».
- Хруцкий Эдуард – Осень в Сокольниках
- Конгрессно-выставочный центр «Сокольники»
- Эдуард Хруцкий Осень в Сокольниках
- Краткое описание картины Осенний день Сокольники
- Словари и энциклопедии на Академике
- Описание книги Осень в Сокольниках (сборник)
- Похожие книги на Осень в Сокольниках (сборник)
Они пробили шесть раз. А он был великим специалистом. Орлов сравнительно давно не видел его и сразу же обратил внимание, что Олег пополнел. Машину их группы взял Калугин и Орлов не стал ждать, пока дежурный пришлет разгонную. Поступил в институт кинематографии на заочный, пошел работать фотокором в журнал.
Наша большая семья, ютившаяся в тесной квартире на Грачовке, воспрянула духом. А может, нищая старость, обычная судьба эмигранта.
- Все книги автора Эдуард Хруцкий
- Отзывы о Эдуард Хруцкий – Осень в Сокольниках (сборник)
- Интересные сочинения по картинам
- Сочинение на тему: «Весна в лесу»
Золотые украшения, драгоценности, меха, стереофонику сбыть вообще-то нетрудно. Он не говорил о деньгах и вещах, он сказал, что есть работа для гонщика. Договор готов Не знаю, как благодарить вас. Пока его старенький «Москвич» бежал по Бульварному кольцу, он прикидывал возможные варианты поиска.
Где он. Он не воровал и не убивал. И он готовил машину. Они встречались, ходили в кино и кафе, она говорила ему о своей любви. Дави на звонок. В Бабкине в имении Киселёвых гостила семья Чеховых.
- Сочинение на тему: «Осенние приметы»
- Сочинение на тему: «Зимний лес»
- Осенний день в Сокольниках художник Левитан написал в девятнадцать лет
И во всем этом городе жил один лишь человек, который мог понять Валентина. Более того, это выгодно. Жил Долгушин в новом кооперативном доме на Ленинском проспекте. Мысленно готовиться к ней. Серьезно, как надо. Ругался с прокурором, грозил свидетелям. В нём выделяется несколько основных мотивов. Они были, как правило, здоровые, опухшие от пьянки и сна в камерах.
Всевокруг казалось погруженным в нечто спокойное, синеющее и блестящее. Лосинского он арестовывал в Таллинне, вечером в варьете. Судьба Исаака Ильича Левитана была печальной и счастливой. Нами контролировался каждый шаг Суханова. И Нину он вспоминал, тоненькую, с золотыми волосами, с милой родинкой на верхней губе. Корнье ехал не торопясь, настроение у него было прекрасное. Подбор книг был точно по профессии — искусствоведение. Перемена времен года, перемена месяцев и недель, движение времени.
Здесь формировались «летучие отряды» грузчиков-любителей, готовых за бутылку разгрузить машину с товаром. Сегодняшнее утро у Юрия Петровича Долгушина начиналось с тенниса. Альберт сам сделал ей предложение. Левитан познакомился с А. П. Чеховым, дружба с которым продолжалась всю его жизнь. Долгушин был здесь первый раз, но он прекрасно знал эту квартиру.
У него был свой отсчет времени и имя ему было — сроки. Бунин. О валюте, контрабанде, провозе ценностей. Пол покрывали мохнатые паласы.
Этот день начался для Долгушина с хлопот приятных. Известность Художника росла, но жить ему было по-прежнему трудно. Успех он сделал впечатляющий.
Потом этот Каин. Опять наступила тишина и Калугин уже начал злиться. Скорее. Горбатая улочка убегала вниз, венчали ее покосившиеся фонари и Вадиму показалось, что он видит за окнами домов незамысловатый быт, ушедший от нас навсегда. По правую и левую сторону аллеи растут стеной хвойные деревья – сосны.
—Правильно. Долго я молчал. Конечно, она чувствовала некоторую неловкость за свой поступок. Тема работы по тем временам была весьма актуальна и проходима. Он никогда в жизни не взял ничего чужого. Дальше провьюжит, завертит зима, а там начнется звонкая весенняя капель.
У Кудина еще было время, тем более что Кухарский, хоть и не одобрял этот вид машин, все равно помогал. Вчера она была в ресторане с братом Альберта Полем Корнье. Олег Кудин маялся на жесткой скамье, подходил к зарешеченному окну, курил. Модным местом считалось кафе «Националь». Писано грязью, а не красками. И. А.
– Ну, в добрый путь. Вот таким образом и легли преждевременно морщины на его лицо. «Осенний день. Не продал ни одной даже в самые трудные времена. Но все же Долгушин заехал домой к Наташе.
Он с интересом разглядывал подсудимых. —Вы разрешите. Сокольники», написанная автором в 1879г.
Судить ее не за что. Стены коридора и гостиной были заставлены книжными стеллажами. В их кругу так и называлось: «Аллочкины четверги».
В углу стояла бочка с водой. Наверное, она была молодая, прекрасная, разве я мог подойти к ней заговорить. Нет, он не просто пропускал этих людей. Вернулся и выплеснул его в лицо Наташе. Неужели подрались с кем. Он едет за правдой.
Ей надо время найти виновного и через год, максимум, он будет на свободе. И обязательно, ссылаясь на недомогание, просил Наташу остаться у него, не бросать старика, хотя на этом старике можно было вместо подъемника толкать двигатель от «Мерседеса». Лицо на фотографии чем-то напоминало его и деньги там были. Одет поношенно-модно, с чужого плеча, дома курит «Дымок», а здесь достает из кармана «Мальборо». Сокольники была показана на второй ученической выставке.
Двадцать девятого ноября выпал снег. Бесконечно менял детали, даже внес определенные конструктивные новшества в облегчение своих «багги». Узнаю аллею, дикие птицы подались на юг. За эти годы она стала зла и цинична. Сам. В нём как бы читается лирика русской поэзии. И он опять остался один.
В десять их привезли, а в одиннадцать пришла милиция. «Роль работ товарища Сталина в советском изобразительном искусстве». Одни лгали нагло и бессмысленно. Увидел черные волосы и желтую кожу куртки, обтянувшую плечи. М-м-м Пять.
Вадим смотрел им вслед и думал о том, что он много знает об этом человеке. Не знал он этого и потом, когда пытался уйти от патрульных милицейских мотоциклов. Уходя из его квартиры, она уходила не от него, а от той жизни, которой он жил. Это была не просто свалка ящиков.
Сентябрь начался солнцем и свежим ветром. Как он, как он разнёс всякую дрянь. Осенняя гонка должна была состояться десятого октября. Пусть арест, пусть суд, пусть срок. Единственное в своем роде собрание русской обуви.
Они спустились по гранитным ступеням к самой воде. Полковник Губин служил в МУРе давно. Он согласился. А черт его знает, наверное. Утро постепенно переходило в день, но он был таким же прозрачным и прохладным. Правда, наконец-то взялись за них.
Шло время. Да вообще он многих помнил и со многими работал. Есть много желающих приобрести это в теплых краях, да и не только там. На вернисаж, как водится, пришла вся Москва. Тяжёлые мохнатые пасмурные облака, грандиозные сосны, пожелтевшие листья – всё это окружает и «давит» на героиню идущую к нам навстречу из глубины аллеи. И они провели вместе всю ночь и близость их была нежна и прекрасна. —Наша профессия, Альберт, — вечна. Вновь прапорщик быстро и цепко посмотрел на Вадима.
Долгушин открыл бумажник, вынул чек, еще раз посмотрел на цифры. Он редко приезжал сюда, в Переделкино, на дачу к сестре. Этюды – один лучше другого.
Его непричастность к ограблению академика Муравьева доказана полностью. Прошлая жизнь была безрадостна. Фомин несколько раз заходил сюда после работы. Он оказался весьма деловым человеком, даже слишком. Молодая, умная, свободная, красивая. Долгушин был абсолютно сломлен, плакал, валил всю вину на других. Оно показалось ему знакомым икрасивым.
Юрий Петрович доставал материалы, пробивал статьи и брошюры. Сначала он подумал, что это Даньшев. Многие плакали.
– Каждый шаг, каждый нюанс подсказан, но при этом удивляет. Сокольники. Шаги его гулко простучали под аркой двора. Она пила кофе устало и бездумно. Филин сидел с дамой, пил шампанское и смотрел программу. Чадила свеча, гудел дождь, настанции рыдали пьяные.
Вон барственно кивает человек из прошлого. Среди них оказался Суханов Валентин Андреевич, осужденный по делу ограбления Муравьева. Он научил ее многому, а теперь пожинал «плоды просвещения». Он отогнул рукав, посмотрел из старенькую «Победу». Арестован некто Силин, похитивший расписную плитку и узорную ковку. Дачу в поселке Раздоры, нагретый металл велосипедного руля, солнце, пробившееся сквозь ели.
Да было ли это. Он ждал. Он поглядывал на свой пейзаж, висевший через три зала. Только русских монет, медалей и орденов у него было свыше ста тысяч. Вадим обнял Марину за плечи и она прижалась к нему доверчиво и ласково. С Корнье она ездила по Русскому северу.
Кончилась еще одна осень. Когда он подходил к дверям подъезда, дыхание было ровным и спокойным. Да и не только не хотелось, но и некогда было просто. Служил хорошо. Она поражала не размерами, а каким-то бессмысленным слиянием стилей. –Вот здесь напечатана маленькая статейка об аукционе в Амстердаме в прошлом году. Нужно наживать деньги, не производя ничего. В этом доме тебя примут и простят.
Под Москвой пустовали дачи и он снимал дом на целый месяц, гулял по лесу, даже в дождь. Но именно это что-то заставляло его ревновать. Теперь у него была квартира, одежда, даже мебель. И этой ночью он вспоминал молодость. Зеленый, казенный, чуть выцветший на солнце.
О-о-о. Когда-то благодаря ему взяли Филина, это его память и ум аналитика позволили точно и быстро составить план мероприятий по ликвидации преступной группы. Кольцова, наоборот, была невозмутимо спокойна и вызывающе хороша.
Вскоре на выставке появился Саврасов. Мужчины прекращали говорить и жадно смотрели ей вслед. И в нем живет купеческий сын Федор Михайлович Плюшкин, собиравший уникальную коллекцию. Если бы он знал, как много пряталось за этим внешним спокойствием.
Ящики здесь лежали давно. Большую роль в передаче эмоциональной выразительности картины является воздушность (изображение атмосферы): она пронизана тишиной и сыростью осени. Подлинные, большие ученые считали его работы не столько научными, сколько познавательными. Вернее, меняла Алла. А музыка, жившая в нем, делала Фомина увереннее и легче. «Листья падают в саду» Картина Осенний день.
У него был ключ и он спокойно вошел в квартиру. Минимум с весны. Он как бы лишь обозначает стволы деревьев их кроны и т. д. Вадима не приглашали, даже если он бывал дома. Вот таким образом и не женился, боясь ее травмировать. Каждый четверг собирались гости. Как ему удастся попасть к нему, он пока не знал, но был уверен, что попадет непременно. Умом Вадим понимал.
– Смотри-ка. «Осенний день, Сокольники» — первое полотно Исаака Левитана и единственное, на котором присутствует человек. И Вадима на секунду уколола зависть.
Долгушин вошел в ванную, налил стакан воды. Более того, хорошо знал некоторые кабинеты. Да мало ли кого ему приходилось допрашивать.
Синхронно сработали запоры. – Он тебе должен понравиться. Один Саврасов чего стоит. Вадим откинулся на сиденье и закрыл глаза.
Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Вновь сработали задвижки и запоры. Посте окончания университета Игорь Калугин опять вернулся в Останкинский музей, но проработал в нем всего полгода.
А вот и Левитан собственной персоной, бледный и суетливый от волнения. Но все же годы этой жизни развили в ней обостренное чувство опасности. «Вот и все», — повторил про себя Вадим, спускаясь по лестнице. Он никак не мог определить, что же прячется за ее спокойными глазами. Кличка-то какая-то сволочная. Коротко и просто. И многие поверили, а главное — многим помогло это.
Там приходили в ресторан в джинсах и куртках. Со стороны Каменного моста шел буксир. Саврасова многие в училище не любили за прямоту и вспыльчивость. Вот она, сердечная.
Вот именно эти события предшествовали прилету Вадима Орлова сюда, в буйное тление осенней степи, в далекое ИТУ, расположенное в центре Казахстана. Театр на Таганке поставил спектакль. Богатство, успех. Наступала любимая пора Вадима Орлова. Штабеля тары поднимались почти до окон бельэтажа жилого дома.
Он положил все это обратно. На соучастие в краже его подбил тот же Алимов. И любимый им город внезапно стал чужим. Оказалось, что прекрасен холодный свод ее неба, прекрасны ее сумерки. Он хорошо знал этот коридор.
Когда-то Валентин впервые выехал за границу, на соревнования в Прагу. У этого человека была нелегкая работа. На девятнадцатилетнего студента сразу же обратила внимание публика.
Картины осматривал придирчиво, не торопясь. В общем, на первое время он был одет. А Алимова убрал Долгушин. Черт его знает, этого Долгушина. Но нынче многое изменилось.
Вадим стоял у входа в аэропорт, провожая глазами все серые «Жигули». Вьющаяся дорожка уходит вдаль, осыпанная осенними листьями. Ему не надо было искусственно накачивать мышцы. Всё это создаёт задумчивый, мрачный образ.
Конечно, скомпрометировать их можно. Причем выстраивал их с шахматной точностью. Еще там она заметила, как жадно он разглядывает иконы изделия из финифти, картины. Окончил школу подготовки в Риге и стал оперуполномоченным Московского уголовного розыска.
Вадим слушал, все более внимательно глядя на задержанную. Меняли долго. На этот раз Малюков надел штатский костюм. Да разве только «Националь» обрядили в современные одежды. Только здесь он назывался предзонник.
Жена не давала Андрею лениться. Он не хотел того, что было с ним раньше. Так у всех заботы. Её предпочёл Левитан детализации своих предыдущих пейзажных работ.
Он оказался один в родном городе. На землю выпрыгнул молодой парень в сером вельветовом костюме и темно-синей рубашке. Он подошел, взял кружку, долго пил тепловатую, отдающую жестью воду. В этом пейзаже Левитан показал всю красоту русской осени. Незнакомка стояла у калитки и пыталась раскрыть маленький зонтик, но онне раскрывался. Они много лет жили вместе.
В ней чисто и абсолютно звучат уже специфически левитановские интонации и достигнута, пожалуй, небывалая для отечественной живописи мера единства этюдной непосредственности и «картинной» поэтической содержательности пейзажа. В камере было жарко, а его колотила дрожь и пот, соленый и липкий, заливал лицо. Рублей, наверное, двести. Он шел в театр, как на праздник.
Официантка принесла салат, вино и шашлык, расставила на столе. Двор магазина был завален ящиками. Два прошедших дня были полностью смыты из памяти. В парк только что начинали пускать.
Дом этот было видно издалека. Но все же литература не являлась главным его доходом. В середине 1880-х годов улучшилось материальное положение художника. Что нынешний Алимов — обыкновенный пьяница и жулик. Вадим не звонил.
Реализуя оперативные данные, мы вышли на некоего Алимова и его подручного Пронякина. Со своими законами. Познал он и радость признания, понимания своих творческих стремлений современниками, дружбы с лучшими из них. Жизнь Исаака Ильича Левитана преждевременно оборвалась на самом рубеже XIX и XX столетий, он как бы подытожил в своем творчестве многие лучшие черты русского искусства прошлого века. Левитан меньше чем за четверть века написал около тысячи картин, этюдов, рисунков, эскизов. Счастье художника, пропевшего свою песню, сумевшего поговорить с пейзажем наедине, осталось с ним и отдано людям. Телефон не отвечал. – Что такое, Антон. В конце 1953 года тестя-академика освободили от всех постов и он уехал в Гагру, где у него был дом, запивать горе «Кинзмараули». Это законом не возбранялось.
Машина остановилась у ворот. Старина — это модно. Но войдя в квартиру, увидели матерых здоровых ребят, тупо и зло пьяных. К труду своему относился взыскательно и серьезно, считая это главным в жизни. Исаак.
Корнье импульсивно возмущенный, а Липкин-Рывкин вел себя, как всякий уголовник. До отлета оставалось еще полчаса. Магазин был деревянный, неказистый с виду.
Вот таким образом операцию необходимо провести ювелирно — тихо и без потерь. Она защищала его, защищала себя. Но человек снизу шел тяжело, шаркая ногами по ступенькам. Они обходили все кафе и шашлычные. Шейкман Лазарь Лазаревич, мелкий посредник, человек без определенных занятий.
Теперь у него машина. Еще предстоит неведомо какой разговор в прокуратуре города. А впрочем, чего незаконного он будет просить. Потом повернул пистолет к свету, читая номер и выписал Орлову квитанцию. Ему удалось пристроиться в Худфонд.
Он, скорее, обозначает деревья их стволы, кроны, листву кленов. С невероятным волнением воспринимается написанное. Ему так и сказали: «Изучать искусство — прекрасно. Долгушин смотрел, как Наташа идет через зал, обходя столики. Арест, суд, этап, колония.
Вадима не приглашали, даже если он бывал дома. Она застонала и, открыв глаза, поползла по полу к двери. Они подошли к вахте.
Вдруг он законник из старых. Будь это закоренелый рецидивист или человек, случайно попавший за этот забор. С тех пор Фомин зачастил в оперетту. Но Калугин, много лет проработавший по антиквариату, знал какое это болото. Пожалуй, второго такого не было в Москве. Уехала с мужем работать в Калининград, а вернулась одна.
Эта же женщина вела себя так, будто ее нисколько не интересует собственная судьба. Он охраняет не зону. Нет, он не собирался проносить это контрабандно. Ведь именно он приручил это красивое умное существо, развел с мужем, заставил быть ему бесконечно преданной. Скоро должна была приехать Юля. Благодаря динамичному и увлекательному сюжету, книга держит читателя в напряжении от начала до конца.
Лампа под потолком, нары, решетки на окнах, дверь с волчком и кормушкой. После первого проезда по двору на ревущем «Харлее» Алимова наставник дал пацану кличку «Чума». Левитан умеет писать с виду простые пейзажи, которые, тем не менее, становятся чем-то большим. Этой же осенью Левитан написал Осенний день в Сокольниках. Но он все равно мечтал стать гонщиком.
Где-то вдали летел поисковый вертолет. В нескольких шагах стояла замысловатая скамейка. Теперь в доме распоряжалась она. Искусствовед, лауреат вызывал доверие у коллекционеров.
Звонил без конца Наташе, но телефон ее не отвечал. Интересно, сколько заломили перекупщики с композитора за это поржавевшее чудо. Познакомился и сразу влюбился в этого человека. Я вылетел в учреждение, в котором отбывал наказание Суханов, но в день моего приезда он совершил побег. Уехав ночью от Вадима, она еще не знала, как сложатся их отношения дальше. Так она и ехала по улице, плача от жалости к себе и от тревоги за Вадима.
Орлов наклонился, взял одну плитку. «Попасть к нему на прием» считалось большой честью для «рыцарей уголовного мира». Видимо, разворачивает перед ними книгу, которую никогда не напишет. Фомин смотрел «Сильву». Воспоминания о ней были перенасыщены тоской и болью. Ничего, жаль, конечно, что он теперь долго не увидит ее.
Теперь хоть всё ясно. Он метался из угла в угол, пил воду. Если была в его жизни подлинная страсть, то это книги. На пороге стоял Олег.
И страх, заполнивший его всего, страх перед чем-то страшным, неведомым ему, становился материальным, обретал облик. Решили они свою жизнь украсить, да и средства выгодно вложить. Сколько же он ждал Алимова. В своей картине Осенний день. Но думать о работе не хотелось.
Ощупал каждую гайку, шестерню, болт. Антон Павлович Чехов, с которым художника связывала всё более крепнувшая дружба, даже придумал меткое словечко – «левитанистый». Фёдоров-Давыдов Сочинение по картине ученицы 8А Кочановой Натальи.
И проснувшись сегодня утром, Марина поняла, что он не позвонит вообще. Ремесло. Потом работал на ЦСДФ съемщиком, ассистентом режиссера. Ну, Исаак, вам повезло. Дверь открылась сразу, словно его ждали.
Нельзя тащить на белый свет. Все-таки она его невеста. Этот дурак, Наташин муж, узнав, что она ушла от него, выписался из Москвы и переехал постоянно жить на Север. Суханов поднялся на второй этаж и остановился у квартиры Кудина.
Старый «Националь» кончился. Бегал за водкой, сносил любые оскорбления. Вообще люди потеряли чувство меры. Здесь они вспоминали прошлое, рассказывая, как поили известных писателей и актеров. Волосы чёрные, вьются, а глаза-то такие грустные и большие.
О нем говорили как о человеке крутом и несговорчивом. Адрес Алимова Вадим узнал у дежурного. Он знал ее имя, знал, как она говорит, смеется, знал, что она любит мороженое и все.
Ему удалось найти канал сбыта, а это было главное для Долгушина. В «Национале» он встретился со своим сокурсником Андреем Мининым. Выше: что вы искали. Переулок сразу наполнился шумом, кричали что-то напуганные жильцы домов, высунувшись по пояс из окон. прекрасны все отношения ее особенных красок. Узнаю.
А конкуренция в их профессиональном мире беспощадная. Вернее, меняла Алла. В феврале сорок пятого, после ранения, комсомол направил его на работу в милицию. Правда, этому предшествовало то, о чем не знал даже Долгушин.
Нет, нелегкая служба была у этого тридцатилетнего парня. Так. Опять на вахте сработал замок. Это был тот самый Осенний день.
Со стародавних времен въезд во двор этого дома ограничивали запрещающие знаки, в обиходе именуемые кирпичами. Машина. Смагин жил легко, весь оплетенный многочисленными романами. «Осенний день, Сокольники» — картина, написанная Исааком Левитаном в 1879 году. Это было нестерпимо больно.
И только здесь, анализируя все, разбирая свою любовь к ней, как маршрут огромной гонки, понял, что прав был этот блатной парень. Были и мы с братом Антоном (он к тому времени стал студентом-медиком). На столе лежала еще золотая заколка для галстука с изумрудами и тяжелые часы. У ног тихо плескалась река, редкие огоньки качались в сером свинце воды. И двор его оказался тесноватым, заставленным тарой, еле-еле въехала туда «Волга». Как изменилось время.
Ему нравилось это место именно потому, что оно было рядом с театром. —Я тебе что сказал. Он охраняет своих сограждан, которые, возможно, никогда не узнают о нем.
Но Гоген, Рубенс, Рублев — останутся. Лицом на редкость красив. Сокольники» Исаак Левитан передал чудесную русскую осень. Редчайшие работы по истории, военному делу, администрации, приложения к «Ниве», журналу «Семейное чтение», редкие, забранные свиной кожей воспоминания участников наполеоновских походов, редчайшее собрание книг по московской старине. Олег Кудин по кличке «Чума» сидел в длинном коридоре МУРа на неудобном деревянном диване. Их не касается мода.
В конце концов она просто его любовница, он попросил, она попросила Суханова, вот и все. Марина пила кофе прямо в ординаторской. Нет. Проговорить за себя и за него разговор, который состоится в колонии.
Время уходило, а Марины не было. Два инспектора с опущенными жезлами надежно перекрыли трассу. Появился термин — деловые люди. На лацкане верхнего была прикреплена лауреатская медаль.
Видимо, она была ему не нужна. Он будет пить шампанское в буфетах, знакомиться с хорошими людьми. Лосинский начал заниматься этим еще в тридцатые годы.
Но Третьяков, мельком взглянув на полотно, пошёл дальше. Он прилетел специально посмотреть на будущую родственницу. И образ одинокой, грустной женщины, очень выразительно сочетающейся с мрачным образом пейзажа усиливает общее впечатление от картины.
Раздался грохот, звон стекла. — Долгушин набрал три цифры. — Борис Иванович. Все будет указано в таможенной декларации.
При том, что похожие изображения узкой аллеи, усыпанной осенними листьями, встречаются в творчестве Федора Васильева и Алексея Саврасова, а оживление паркового пейзажа одинокой женской фигурой у Левитана, видимо, было связано и с впечатлением от демонстрировавшихся на выставке 1879 года картин Поленова «Бабушкин сад» и «Заросший пруд», работа отличается самодостаточностью и органичностью.
Он был свеж и глух. Вспыхнул свет и Калугин увидел Патрушева. Белая крахмальная сорочка намертво врезалась в могучую шею. Машина остановилась в нескольких метрах от него. Давно у него такого не было. Да, представьте себе, это будет. Марина и Вадим видели рубку и человека в ней.
Он был лауреатом, вот таким образом соавторы находились. В посольстве есть люди, у которых всегда найдутся всякие печатные бумажки на русском. Веселый и шумный. Она приехала домой, набрала служебный номер Орлова. Менялись и сами преступники.
Потом они все же отомстили ему, но это уже другой разговор. Фомин встал и глянул через перила. Сначала у старушки выменял икону старую и продал. Сегодня он получал паспорт и валюту.
Зал ресторана был набит плотно. Впрочем, он и не рвался приобщаться к современному искусству, он работал тогда оперуполномоченным в отделении, находился в «развеселом чине» младшего лейтенанта милиции и его служба и общественное положение явно диссонировали с Аллочкиными представлениями о светскости. Она идёт по усыпанной, опавшей листьями алее старого парка. Полный осени, солнца, разговоров. В квартире не было ничего лишнего. До войны Фомин жил в небольшой деревне под Скопином, вот таким образом Москва заворожила его.
Она входила и на секунду наступала тишина. Рад, что ты меня затащил на вернисаж. Положил в чемодан лучшие костюмы, а новый надел на себя. Там жили веселые мужчины и красивые женщины.
Вы чем-то друг друга напоминаете Впрочем, увидишь сам. Была пятница. Левитан вернулся в свою каморку и лег.
Он вставил сигарету в мундштук, чиркнул спичкой. Дверь распахнулась и на террасу почти выбежал человек среднего роста. Преподавал частным образом. Филиппыч рванул машину с места и выскочил на Петровку. Хотя будильник заводил регулярно.
В спальне створки шкафа были распахнуты, на постели вывалены платья и кофты. По привычке отругав его за пьянку, он дал ему деньги и забрал почти готовую рукопись. «Жигули» развернуло и, потеряв управление, машина вбилась радиатором в сделанный эркером подъезд дома напротив. Пора. Она рассказывала спокойно, почти без интонации, устало и равнодушно. Левитана зовут. Его не наказали. Счастливой – ибо если, как говорил Л. Н. Толстой, основой человеческого счастья является возможность «быть с природой, видеть её, говорить с ней», то Левитану, как мало кому, было дано постичь счастье «разговора» с природой, близости к ней.
Рассказывали небрежно, как само собой разумеющееся. Он пил шампанское, хитро поглядывая по сторонам. Официантка отошла, привычно покачивая полными бедрами. На мачте его горели красный и синий фонари. Изображённый на картине тихий, ненастный и задумчивый день наполнен влажностью воздуха.
День выдался тяжелым, ей пришлось ассистировать при двух операциях. Ну, понимаешь, друг, не пора ли тебе переходить к гвоздевым вещам. Худенький такой, несколько болезненного вида, но гордый. Сунуть незаметно парочку в проспекты фирмы и все.
В своей картине «Осенний день. Привыкаешь к городу и все кажется неинтересным и обыденным, как собственная квартира. Дело это оказалось тяжелым, но хлебным. Беспокоило Корнье одно. Раскрыл его и увидел паспорт.
Долгушин закурил, вынул из жилетного кармана часы, нажал на репетир. Деловито выпив две рюмки и закусив бутербродами, он шел к метро и ехал в свое далекое Тушино. В них велась своя жизнь, Здесь пили водку и дрались. Он не принимал его такого, каким он был сейчас.
Филин организовывал преступления. В тот раз Олег ушел от погони. Он действительно помог нам выйти на преступную группу и явился с повинной.
Нажал на панели кнопку секретного замка, вышел, огляделся. Сейчас он работал в архиве, писал книги по истории МУРа, которые с удовольствием печатал «Юриздат», преподавал в средней школе милиции. И это казалось ему вполне естественным. Пьет кофе и что-то рассказывает молодому парню и его спутнице.
Он писал в письмах: «природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас». Его вызвали в горком комсомола и предложили пойти на работу в милицию. Каждую осень здесь начинают работать международные выставки. Вневерном свете он увидел бледное лицо. Перед Калугиным стоял моложавый для своих шестидесяти двух лет человек. Так родился тандем Минин — Долгушин.
Надо идти. Такое можно знать о любом другом, не обязательно о бывшей жене. Он аккуратно подрулил на стоянку перед гостиницей. Начиналось время вечерних забот. Он не мог обижаться на Валерку.
В квартире стояла зыбкая тишина, пахло табаком и духами. Надо искать. Прекрасно изображены художником плывущие по пасмурному небу облака. Перед нами пасмурный дождливый день в парке Сокольники.
А жучки и дельцы остались. Все сделано. И разговоры он заводил какие-то странные. Картин на выставке много, а душа-то одна. Вадим выпрыгнул из машины, потянулся, еще раз посмотрел на узелки колючей проволоки.
Юрий Петрович сел в машину и поехал домой. Долгушин беспокоит Да Да Как здоровье. О том, что Наташа появилась в зале, Долгушин узнавал, даже если он сидел спиной к двери. Все шло, как надо. Почему ненужную женщину влепил в пейзаж. Теперь это было их место.
Просто любит человек носить золотые вещи: с ними уезжает, с ними возвращается. Флаги почти всех стран полощет веселый московский ветер. Ничего не дернулось в нем. Город жил привычно, размеренно. Замечательно написаны плывущие по пасмурному небу облака. Чужим было все — носки, туфли. Им нравился вежливый киновед, тем более что Калугин доставал им «Искатель» издание крайне дефицитное.
Убили нанятые им для ограбления церкви уголовники. Где он. Он встал, подошел к книжным полкам. Осенний день. Фильчиков Олег Петрович. Автор многих статей и нескольких книг. Полдня он звонил по телефонам, встречался со стариками муровцами, потом попросил дежурного по Управлению дать ему на час машину и привезти в МУР гражданина Тохадзе, проживающего, как ни странно, в гостинице «Космос».
Позвольте, позвольте, с минусом, с двумя, а где Исаак. Поездка в 1886 году в Крым укрепила силы Левитана. Давно знакомый.
А Юрий Петрович больше всего боялся именно этого момента. Уезжать не хотелось. Вадим распахнул дверь в свою комнату и первое, что увидел — накрытый стол. Все вещи изъяты и будут возвращены государству. В квартире, едва закрыв дверь, Долгушин ударил Наташу. Я прислонился к забору и слушал. Вадим никогда никому не рассказывал об этом, боясь насмешек и розыгрышей.
И пусть средства были негодными — главное, сам поступок. Чемодан уже был сложен, в нем лежало три костюма, белье и рубашки. Силин проснулся и не понял, где он, день это или утро. Из сада дурманяще и горько пахло цветами.
Кажется, чего проще, открыл ворота, пропустил из рабочей зоны в жилую бригаду. Ждал главного — когда Алимов начнет его тренировать. Долгушин добежал до здания гостиницы, это ровно половина маршрута и повернул обратно. Но это было вчера. Машина неслась сквозь море красок и прямо из степи вырос забор.
Дом, в котором жил Суханов, был знаменитым. Пусть он за все и отвечает. Это оказалось простым и вообще-то доходным. Странная это была любовь.
Конечно, она расскажет все о Долгушине. После смерти матери они разменяли большую родительскую квартиру. Тело ломило, во рту было сухо, мучительно подташнивало.
Шла к дверям аэропорта интересная, хорошо одетая женщина. Изгибающаяся плавно аллея, по обе стороны которой стоят тонкие пожелтевшие клёны и высокие тёмные деревья, дымка воздуха – всё свидетельствует о создании целостного и проникновенного образного строя. Четкие рамки дела, принятого к разработке. Через его кабинет прошло много народу.
Закурить по новому графику он мог только через сорок две минуты, вздохнул. Пили они два дня. В Москве все было более демократично.
Андрей был талантлив, но бесконечно инертен. Коротко, без размаха — в печень. Конечно, в обычное время он не позволил бы себе подобного купеческого безвкусия, но это было единственным, что он мог провезти за границу. Кто знает, кто знает. Наконец он раскрылся и дождь зашуршал по его шелковомуверху. Обычно с обратной стороны спинки ставилось заводское клеймо и год выпуска.
За ними жил его друг. Он перепродавал иконы и картины, выступал как подпольный эксперт. Опьянение было легким и воздушным. Ну это коллекционер.
Юрий Петрович Долгушин собирался. Мне эта картина очень понравилась. Улыбнулась, показав белую металлическую коронку. Мало кто из москвичей помнит, каким было кафе «Красный мак» и «Артистическое», как выглядел знаменитый «Коктейль-холл». В старинных ореховых шкафах, за зеркальным стеклом переливались золотом корешки книг. Очень скоро в систему будут добавлены новые языки. Березин Степан Иванович, кличка Стив. Долгушин закурил сигарету, оглядел зал.
Кольцова вызывала у Вадима чисто профессиональное любопытство. Голос ее был по-прежнему спокоен, ни один мускул не дрогнул на этом красивом лице.
Калугин знал, что Патрушев много лет шьет костюмы у самого дорогого закройщика. Пил кофе у окна, глядя, как в лужах пузырятся капли. Он вылез из камыша, подошел к «уазику». На бульваре пахло зимой. Марина мало рассказывала о себе. Вообще эта осень должна была стать счастливой для Олега. На сиденье лежал костюм.
Конечно, что-то было. Чего только не было на этом столе. И он удочерил их девочку.
На углу улицы Фрунзе и бульвара горел зеленый свет светофора. Незнакомка медленно пошла к станции. Он же завтра подпишет договор и целая неделя у него свободная.
Со своим населением. Называлась она Парижская. Ему давно уже пора было на покой. Он разрабатывал операции.
Интуитивно он чувствовал, что до него у нее кто-то был. Девочки в киоске его знали и оставляли новинки. Финт шефа с англичанами. Картинка старой Москвы была написана с щемящей нежностью. Прекрасны и все линии, даже самые спокойные и простые. Нет, Валера не мог или не хотел понять его.
Вадим уже давно отвык от ресторанной чопорности. Он разглядывал Вадима и эта несовместимость пугала его еще больше. Юрий Петрович вылез, огляделся. Спальня, она же кабинет и гостиная. День сегодня выдался нелегкий.
Вернее, это была не терраса, а огромная застекленная комната, даже не комната, а зал. Семь лет назад на Памире погибли муж и жена, кинооператоры, друзья Гринина. Мы смотрим по телевизору «Клуб кинопутешественников» и восторгаемся красотами Венеции, Правильно. Всю жизнь такой же. И кончился клуб.
Исаак. Мол, ничего, я понимаю. И пусть не всегда все получается гладко, пусть. Единственное, которое должно было бы управлять ее поступками.
Сокольники, любимые их с Валерой места. И мухами засижено. Он привозил ей подарки из за рубежа.
Он думал только об этом, страдал только от этого, напрочь забыв об искалеченной жизни, не помня, что именно водка привела его, доброго человека и хорошего мастера, Петра Силина, к жизненной катастрофе. Третий убежал. – Что. Здесь они не просто жили — здесь они искупали вину. Лосинский «работал» только с тем, кому безусловно доверял. Трудно служить в ИТУ. Здесь пьяницы прятались от участкового и жен.
Долгушин, собираясь в Париж, думал, что она и там станет его верной собакой. Все было. Он ездил по стране с передвижными выставками.
Московская осень всегда действовала на него живительно и добро. Жена его действительно была стервой. К вечеру, когда схлынула публика, на выставку пожаловал Павел Михайлович Третьяков. Такой наставник.
Игорь выписывал киножурналы, покупал книги. Ну, вот и полегчало даже. Впрочем, он и не рвался приобщаться к современному искусству, он работал тогда оперуполномоченным в отделении, находился в «развеселом чине» младшего лейтенанта милиции и его служба и общественное положение явно диссонировали с Аллочкиными представлениям о светскости. За его спиной стоял Фомин. Оно не поддельно.
Корнье открыл багажник и вытащил знакомый чемодан. Перед Осенним днём всё время толпились люди. Как Левитан познакомился с Чеховым. К сожалению, Алимов научил Олега другому.
Нет. Молодой Исаак Левитан не имел возможности закончить Училище живописи, был чрезвычайно беден избегал общения с соседями дачниками и, по совету, Алексея Саврасова начал учиться «передавать в картинах воздух», писать пейзажи на природе. Прилетел и, видимо, остался доволен. Здесь собраны люди, нарушившие почти все статьи УК. Они сидели так, словно были одни в этом ресторане, городе, мире. Вадим присел в старое плетеное кресло-качалку, взял сигарету, чиркнул зажигалкой.
Год он ухаживал за женщиной. Пусть о неяркой, но милой русскому сердцу красоте Москвы. Шоссе было пустым, мотор работал ровно, оснований для тревоги не предвиделось. Он помнил Осипова, Тыльнера, Ляндреса, Данилова. Вот таким образом глаза его стали холодными, как лед.
Круглые иллюминаторы бортов светились желтым огнем. Он огляделся и начал раздеваться. 264-32-16.
Бледно-золотистый балык, розовая, светящаяся ветчина, матово искрящаяся зернистая икра, семга, помидоры, редиска, зелень, фрукты, длинные чурчхелы. За его спиной ухнула дверь. —Представьте себе, Лариса Игоревна, Псков. И он еще не кончился, этот день. Со своими легендами, прошлым, тайнами.
Но полностью отсутствовала такая мелочь, как перспектива. Известный. Понюхал сигарету и раскрыл папку.
Вадим обошел скамейку, наклонился. Он предварял Замоскворечье, словно сторож. Они почернели, потрескались, развалились. Спасибо До встречи. Каждая судьба по-своему трагична.
Такие скамейки Вадиму приходилось видеть в далекой молодости в парках маленьких уральских городков. Он впервые плотно лег на тротуары, аллеи бульваров, все дворы. У него была другая профессия. ИТУ — сложный человеческий организм.
В их профессии не было серьезных и не серьезных групп. Даже мать наконец успокоилась, переехала к Светке помогать по хозяйству. Раненый Фомин, которого, слава Богу, врачи допустили до работы, мертвый Киреев, спившийся мастеровитый мужик Петя Силин, два трупа в «Жигулях». Картина выполнена в манере широкого письма.
Какая-то женщина пела в саду. Запечатлев усыпанную опавшими листьями аллею старого парка, по которой тихо идёт изящная молодая женщина в чёрном (её Левитану помог написать товарищ по училищу Николай Чехов, брат писателя), художник наполнил картину элегически-печальными чувствами осеннего увядания и человеческого одиночества. Для нее же главным стало другое — выйти замуж за Корнье и уехать навсегда в Антверпен. В отделе кадров.
Здесь уже начался декабрь. Всякого. Через год Минин защитился, а «творческий коллектив» их распался. Вернее, это был не сарай, а нечто среднее между гаражом и реставрационной мастерской. Вадим почему-то считал, что осень приносит ему счастье. Так на него вышел Хомутов. Вадим слушал внимательно иногда перебивая ее исповедь наводящими вопросами. Остальное он купит там.
Владимир Петров. У Никитских ворот было то же самое. Пришла в себя она только в машине, достала сигарету, закурила и заплакала. Только они дарили ему радость и отдохновение.
Но прапорщик этот знает, что служба его нужна очень. В зал суда приезжал измятый, небритый, жалкий. Уезжать не хотелось. Он вел машину через переулки, окружавшие парк Сокольники, одному ему известным маршрутом.
Но голос внутри сказал: «Помни, все помни». Чужой костюм, рядом с ним валялась черная кожаная кепка, тоже чужая. И догадка эта мучительно оскорбила ее, готовую отдать этому человеку себя всю. Вот таким образом по сей день числится в лауреатах Госпремии. Он понимал, что ему необходимо думать о предстоящей встрече с Сухановым. И чепуха, чепуха. Еще хороший дорогой плащ.
Мало ли что. До этого дня Фомин никогда не был в театре. Это былапервая его картина, где серая и золотая осень, печальная, как тогдашняярусская жизнь, как жизнь самого Левитана, дышала с холста осторожнойтеплотой и щемила у зрителей сердце. Тот кивал головой. Губернский скучный Псков. Юрий Петрович ювелирно протиснул машину между кучей строительного мусора и стеной деревянного дома и выехал в тупичок, который привел его к зеленым воротам, ведущим во двор магазина. Олег ходил за ним как привязанный. Улица Горького была по-вечернему многолюдна, только немного темновата на его вкус.
вы можете запросить все в системе с коробкой. Теперь его «Макаров» будет дожидаться, когда хозяин перешагнет порог вахты, чтобы покинуть ИТУ. Он знал, что она была замужем еще в институте. Огромный, мрачновато-серый, украшенный наградами из мемориальных досок. Бельгиец сам с удовольствием пошел на контакт. Хочешь быть здоровым, будь.
Плавно изгибающаяся аллея, обрамляющие её тонкие пожелтевшие клёны и тёмные высокие хвойные деревья, влажная дымка воздуха – всё в картине «участвует» в создании проникновенного и целостного «музыкального» образного строя. Он собирал их мальчишкой, нищим студентом. Он и сам понимал это и даже два рапорта подавал. Если бы могли говорить эти стены.
Прапорщик взял пистолет, выщелкнул обойму, оттянул затвор, проверяя патронник. В тот год он с командой много выезжал. Вот таким образом многие в их «Доме» исчисляли движение времени не по календарю, а по выполненным заданиям. На картине запечатлена молодая изящная женщина, одетая в черное.
Дверь захлопнулась. Что делать, он живет в столице, а у нес свой темп — стремительный. Есть профессии, о которых пишут в газетах, делают телепередачи. Вот и обставляются кооперативные квартиры павловской мебелью, спальнями карельской березы, столовыми гарнитурами «генеральши Петуховой». Народу почти не было. По коридору шел его сосед Валера Смагин. Но сегодня его нужно и охранять».
Тучи летят куда-то, отгоняя печальные, тревожные мысли. И в этом бесконечном движении и переменах было много прекрасного. Но он должен помнить — она его жена и не бросит его до конца жизни. Это был город. Он знал, что Гринин служил в армии на Дальнем Востоке.
Силин знал, как разговаривать с участковыми, с дежурными отделений милиции и вытрезвителей, но не мог найти нужных слов для этого холодно-вежливого человека. Каждую осень Сокольнический парк становится особенно нарядным. Жан Деснос раньше работал в фирме, занимающейся промышленным шпионажем. Суд длился долго. Он осторожно положил плитку, повернулся к Лесоковскому.
Где-то за лесом прокричала электричка и голос ее растаял над дачным поселком. Вадим присел в старое плетеное кресло-качалку, взял сигарету, чиркнул зажигалкой. Но ведь она той ночью боялась только за него. По-моему клюёт. По возвращении из Крыма Исаак Левитан организует выставку пятидесяти пейзажей. Ну а те, кому некогда, у них всегда наготове пословица: «Не куришь, не пьешь — здоровым умрешь». Такой запах обычно бывает в преддверии осени.
Он вышел из сарая и закурил. Ученики притихли, наблюдая за великим собирателем лучших полотен национальной живописи. Кабинет у Малюкова был маленький. Он словно уезжал на курорт. Суханов почти не спал неделю, сопоставляя факты, вновь и вновь продумывая свои взаимоотношения с Наташей. Слишком много денег у некоторых людей появилось. Здравствуй, дорогой незнакомец.
Дважды в жизни у него появлялось такое же предчувствие и дважды оно не обманывало его. На сердце скребут кошки. Он сунул ему связку ключей от зажигания и велел увести мотоцикл.
Осенний ненастный, но тихий и задумчивый день. Хорошо пили. Чемодан оказался тяжелым и бельгиец вышел на тротуар, решив подозвать швейцара.
Хлопнул по капоту, прощаясь с машиной и услышал грохот. Этому сидеть еще лет пять. Зарезали его под Суздалем. Неужели Вадим не смог понять этого. Но она все равно приедет к нему.
С последней их встречи прошло около шести лет, но Борис Львович не изменился. Но его просили остаться. Теперь приходится оставлять. Он был третьим в России и одиннадцатым в Европе по богатству коллекции. Забродин жил в старом доме на улице Чехова, рядом с Театром Ленинского комсомола. Но здесь, за этим забором, люди проводят не только годы, но и десятилетия.
Там его поразил кабинет хозяина. Да и не хотел, впрочем. Жизнь не останавливается. И заслонила все, сделав каждый день праздником.
Кто грустит, меня жалея. Но Филиппыч знал, кому можно проезжать под знаком, а кому нельзя. Все точно, Наталья собиралась стремительно. Сначала за тех, кто патронировал им, а потом и за них. Сокольники, с которого, собственно, начинается список знаменитых творений Левитана. Как сразу и как прочно вошла она в его жизнь.
Сейчас он фотохудожник Министерства культуры, по службе характеризуется отлично. Были такие, что ненавидели молча, тяжело. Когда-то на бегущего человека смотрели с иронией и изумлением. Только они являлись его подлинными друзьями.
Беззаботный и легкий. Вадим закурил, огляделся. Она не вспоминала, не думала, она только боялась.
Исаак не умел скрывать свои чувства, он нервно зашагал по залу. За ним жили люди, отбывавшие срок в ИТУ. Вадим смотрел на нее и думал о том, что правильно сказал Ремарк: «Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, которого ты любил когда-то». Так и уходили в камеру молчком, не приняв никаких, даже самых веских, доказательств.
Мы оставили его, Бог с ним, пусть переживает. Отчего ж душа болит. Квартира была небольшой — две комнаты и лоджия. Проговорил до старости в кафе. алое зарево закатного солнца и бурые, весенние реки. Он несколько часов проходил по Москве, устал.
За мужество во время наводнения награжден медалью «За спасение утопающих». Орлов не знал горпрокурора лично, видел его на совещаниях, слушал. Они были словно преддверия неведомого мира, плохо знакомого даже ему. Если быть честным перед собой самим, многие его начинания заканчивались крахом.
Улица извозчик, пешеход. Непросто работать в посреднической фирме. Как он попал в милицию, Силин не помнил. Грузчик в грязном халате, с лицом неопределенного цвета подошел, почтительно поздоровался. Пил кофе, курил, посмеивался, задавал странные вопросы.
Его нет. «Осенний день. РЫБКИН Семен Моисеевич Да, директор Он ждет Да полно, какая там благодарность Свои люди Кстати, как мой протеже. Только один раз она приехала к нему.
Работал он много и тяжело. Но ничего. Юрий Петрович был искусствовед. Патрушев Станислав Васильевич.
На лестничной площадке полумрак создавал иллюзию безопасности. – Осенний день. Левитанназывал это нечто воздухом. Денег не было совсем.
Так чего же ты ждешь. Он старался подражать ему во всем. Кафель и ковка лежали в сарае. Он работал крановщиком в порту Игарка и был там человеком не последним. Напротив служебного входа в Театр оперетты расположилась рюмочная.
Когда Третьяков приблизился к Осеннему дню, Левитан вздрогнул. Все может быть.
Зеленый капот еще хранил тепло и пах знакомым запахом автогонок и многодневных ралли. Поразительно одинокой выглядит на этом пейзаже хрупкая фигурка девушки в строгом черном платье. дорогое и родное. Этот на свободе.
– Чудесно. Для москвичей эта выставка своеобразный карнавал. Так, кто еще. Это ценности вечные. Каждый четверг собирались гости.
Начинал хорошо, но остался на всю жизнь автором единственной книги, вышедшей еще в пятидесятые годы. Левитан много работал под Москвой, обыденный мир возникал на его холстах и картонах. Лица все больше знакомые. После смерти матери они разменяли большую родительскую квартиру. Все узнавалось просто. За этот дурацкий ночной разговор и уход.
Но век НТР диктует свои неписаные законы. Шальных денег, нечестных. А. А. Кофе был горячим и Марина пережидала, когда он остынет, поглядывая на молчавший телефон. Наверняка припрется сейчас и попросит рубль. Так начинался их день. Фомин поудобнее устроился на ступеньке, даже ноги вытянул и услышал шаги.
Одет Патрушев был, как всегда, в темно-синий двубортный костюм из дорогого материала. Однажды культкомиссия Управления наградила его бесплатным билетом в оперетту. Звук их напоминал звук работающих поршней дизеля и дверь приоткрылась. Он не имел ученой степени, но в своих кругах пользовался определенным авторитетом.
Наверно, все-таки не было. В конце концов она невеста иностранного подданного. Институт бросил. Они подошли к крыльцу, поднялись на террасу. Его острый глаз не пропускал ни одного значимого произведения. Да и чего только не было в этом доме. Еще с бульвара Вадим увидел, как пересекает площадь по периметру офицер милиции.
Срам. Суханов нажал на кнопку. Марина ждала, когда он позвонит и тогда все опять станет простым и ясным. Как он сумел с такой силой вжиться в самый обыкновенный пейзаж и через пустынную аллею да плаксивое небо передать грусть и задумчивость русской осени. Просыпался он рано.
Вадиму по роду службы, да и просто так приходилось бывать на всяких дачах, но такую он видел впервые. Из окна кабинета Вадим видел парк Эрмитаж, деревья все белые, как под Новый год. О нем написал роман прекрасный писатель, так рано ушедший из жизни. Стало кафе. Что произошло, она не говорила, а он не допытывался. В гостинице, куда не каждый командированный смог бы попасть.
Не дом, а целый город в городе. Про нее говорили: «Некрасивая — зато стерва». Картина была замечена зрителями и получила, пожалуй, высшую из возможных в то время оценку – была приобретена Павлом Третьяковым, чутким любителем пейзажной живописи, выше всего ставившим в ней не «красоты», но душу, единство поэзии и правды. Теперь героев оперетты он переносил в реальную жизнь.
Что его ждет там. Он собрался, вдохнул глубоко воздух, задержал его.
Жизнь развела их. Он уходил в ее мир из послевоенной скудости и неустроенности коммунальных квартир. Ее он посвятит Наташе. Хочешь не хочешь — подлаживайся к нему. Левитан не видел ее лица, – онобыло закрыто зонтиком. Он огляделся.
Над городом умирал осенний день. Сокольники (1879, Государственная Третьяковская галерея, Москва) – свидетельство усвоения Левитаном поэтических традиций и достижений русского и европейского пейзажа и своеобразия его лирического дара. В глубине дома послышался недовольный голос, заскрипели невидимые ступени. Он слишком много повидал в жизни, а она приучила его к осторожности. А вот каталог некоторых работ Лимарева, он переснят с цветных гравюрных листов из журнала «Столица и усадьба» 1910 года.
В этом он убедился на суде во время развода. Все это скорее напоминало театральный реквизит для спектакля из непонятной жизни. Как Лесоковский достал это литое металлическое чудо. – Третьяков опять перед осенним днём, вернулся. Сбоку от дороги стоит одинокая лавочка, она будто ждет путника, который захочет сесть и передохнуть, задуматься, может быть, поразмыслить о жизни или помечтать. Вот таким образом никого уже сегодня не удивляет бегущий по утренней улице человек. Сокольники» отвечал всем этим параметрам. Рукопожатие было коротким и сильным, Патрушев любил демонстрировать свою мощь. Он хотел спросить об оружии, но Вадим уже отстегивал кобуру.
Но уж слишком близко примыкала его деятельность к УК РСФСР и он ушел с этой работы. И все это венчала бутылка дорогого коньяка и шампанского в золотой фольге. Здесь доживали свое время старые дачные Сокольники, бывшая зеленая окраина Москвы. Это не для меня. Но он брал учеников по вождению. И разговоры у них будут добрые и простые, такие же, как их жизнь и повседневные заботы.
Вспомните, как неплохо мы заработали на абстракционистах. Калугин поехал в управление. Он хорошо помнил обыск на даче у директора загородного ресторана Аванесова. Глухо, словно затвор, щелкнул замок. Она сидела у телефона дома, предупредила всех на работе, что ждет крайне важного звонка.
Калугин посмотрел на часы. Единственное, чего мы не знали — смысл его поступка. Парень вынул удочки и, насвистывая, поволок лодку к озеру.
Шли годы. Он редко приезжал сюда, в Переделкино, на дачу к сестре. Теперь в доме распоряжалась она. Но это был не тот воздух, каким онпредставляется нам. И его тоже неплохо знали здесь три-четыре человека. Вполне возможно, что у него могло оказаться оружие, а терять ему нечего. Правда, с деньгами было туговато. Но Вадим знал и другое.
Он разобрал ее, словно детский грузовик.
