П А Федотов Вдовушка
Описание картины «Вдовушка (с лиловыми обоями)»
Вот деталь художественных поисков Федотова, которая вдруг меняет общепринятую схему его понимания оказывается – этот «странный» художник, только что написав «Майора», стал размышлять о степени подражания природе, стал искать компас не в руке, а в глазу. Цензурный комитет запретил публиковать известие о смерти Павла Андреевича в печати. Правда, что художники «настоящие», т. е. окончившие Академию, чуждались сего н и з к о г о жанра и стремились к «высоким историческим темам, но зато они оставляли абсолютно свободным поле действия для «малых» художников-самоучек, как Федотов или еще слишком робких и молодых, чтобы дерзать на «историю». И вот эта вещь, так как мы знаем дни.
в 1816 г. ), он лишь на немного опередил его в смысле академического образования. «Посмотрите, какая смесь лиц, званий, страстей, положений. Если же мы возьмем альбомы его рисунков, то изумимся. В набросках турчанок (к «Бахчисарайскому фонтану») одна линия непрерывным и тонким изгибом начинается с головы и обрывается лишь на пальцах полной женской руки.
Ко дню смерти Брюллова Федотов только что успел закончить «Вдовушку», всю проникнутую своеобразно-воплощенной мечтою о Брюллове и начать новый эскиз «Офицер в деревне». Обратим внимание на карандашные наброски Брюллова, хотя бы на рисунок оленей (Русский музей императора Александра Ш, 5275), – как линия в них нежна и вместе точна изгиб ее строен и плавен. Такие опыты, как эскиз «В лавке сапожника», показывают нам, как несвойственен был Федотову несколько неуклюжий, но сильный и как бы чеканный рисунок Щедровского). Художник его отбросил, но чем мог бы он его заменить. Изменил колорит.
Стул, придвинутый к опечатанной двери. Поза купчика и соблазняемой им девушки – это точная копия удачной композиции Фрагонара.
Годы усиленного труда и мозгового напряжения надорвали силы Федотова, но, несмотря на это, он продолжал так же усиленно работать, надеясь на себя и на свою энергию. На только что упомянутом «Петушином бое» как бы получила свое дальнейшее развитие та причудливая «кутерьма» композиции, которую так любил Тенирс парень с нахлобученной на лоб шапкой, перелезший через забор и правой рукой схвативший за плечо слепого игрока, кажется сошедшим с какой-либо фламандской «пирушки» однако злая гримаса, судорожная ужимка некоторых лиц и поз вдруг, неожиданно заставляют вспоминать Гойю. Только несколько вещей остались не поруганы казенным сургучом.
Сочинение по картине Федотова Вдовушка
Брюллов указал Федотову, что в его годы трудно, если не невозможно, овладеть техникой живописи. Лицо полное скорби и тоски, она потеряла мужа. Ей долго не везло. стр. Незнакомка хоть и помогла, да не до конца.
И опять нетрудно указать источник этой новой техники художника стоит взять иллюстрированные журналы, французские или английские, тогдашнего времени и мы быстро подберем образцы и к данному рисунку и к целой серии Федотова – «Жизнь гениального живописца», выполненной теми же угловатыми, как бы торопливыми штрихами. Так, по поводу одной из «неожиданных» работ Федотова «На базарной площади», 1847 года, названный исследователь говорит, что «ясно чувствуется связь этой акварели с бесконечным потоком шаблонных литографий и рисунков, в которых иностранные художники, приезжавшие в Россию с конца XVII века изображали типичные сцены русской жизни». не понял подлинного смысла картины, а художние не стал ничего ему объяснять. Переделал и портрет мужа, написав вместо себя другого человека.
В 1845 году возникает «Иллюстрация», которая усиленно подражает уже французскому журналу «Charivari» и рисунки или перепевы рисунков Гаварни занимают все номера. Творческий путь Федотова нельзя назвать прямым. Также был запрещён «Иллюстрированный альманах» Некрасова, для которого Федотов делал иллюстрации.
Однако в недавно обнародованных рисунках художника (принадлежащих М. К. Азадовскому) мы наталкиваемся на вполне определенные доказательства того, что тяготения мастера вовсе не были столь Узко-определенными. Не скоро дело делается, однако и вторая «Вдовушка» стала наконец перед ним, готовая вполне и выделанная так же тщательно, как первая, однако он и ею остался недоволен. Лицо «Вдовушки» варианта Румянцевского музея, абсолютно так же, как лицо в первом варианте «невесты», еще очень з е м н о е, житейски обыденное и передвижнически мелкое: слабая с некрасивым изгибом шея вполне соответствует мягкому и неправильному профилю. Такой серьезный мастер, как Тимм, безвозвратно погибает в бессмысленных копиях с Гаварни. Это комод красного дерева, а на нем портрет мужа (тут Федотов не удержался, написал себя самого, только в гусарском мундире), образ Спаса, корзинка с яркими мотками ниток для вышивания, шкатулка, папка из которой высовывается нотный листок, толстая книжка с закладкой, может быть Евангелие, да еще на полу прислоненные к комоду пяльцы с неоконченным вышиванием, бережливо обернутые чистой тряпицей.
Живописность встречи князя с военными произвела на Федотова большое впечатление и всего за 3 месяца художник написал акварельную картину «Встреча великого князя» (для написания этой картины впервые за всё время службы Федотов получил отпуск1). После этого художник начал картину «Освящение знамён в Зимнем Дворце, обновлённом после пожара», но, с целью улучшения материального положения, решился представить неоконченную картину великому князю. При жизни художника не было напечатано ни одного его литературного сочинения. И вот каждый из исследователей брал из одного, общего им всем, запаса разрозненных и пристрастных соображений и сентенций, оставленных потомству друзьями Федотова, то, что по его мнению наиболее подчеркивало нужный для его теории облик художника и, конечно, так как все они опирались на одинаково недоказанное, то все и оказывались одинаково правы. Прямо на полу находится посуда из серебра, собранная в одно место.
Итак, на мой взгляд, всех ближе к правде был Стасов, когда говорил, что Федотов голландцев н е з н а л. Конечно, Федотов не знал и не любил голландцев, воспевателей деревенских попоек, бродяг и ножовщины, о которых прежде всего думаем мы, когда говорим об этой школе Он любил и изучал в т о р о с т е п е н н ы х, несколько ремесленных, однообразно-ровных и недалеких певцов домашнего уюта. И в эти же самые годы Федотов пытает новую судьбу – «русского Гаварни». Пусть во «Вдовушке» сохранялся еще все тот же ровный свет, отчетливо и выпукло рисующий то, что находится впереди и постепенно погружающий в тень все, что подальше. Названные три картины были как бы гранью, резко переломившей жизнь художника на две части – сзади тень и тяжелый сумрак годов, когда муза была «спроважена вон», а впереди – возможность солнца. способствовавших построению исторической схемы или ее видоизменявших. Такое неверное определение своих впечатлений бывает сплошь и рядом.
Русский художник и график Павел Андреевич Федотов
Вот портрет офицера в мундире – покойного супруга женщины. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Но вдобавок к нему и как бы робко оспаривая его, возник в картине огонек свечи.
В августе он приехал в Царское Село к давнему приятелю Лебедеву. И тогда нам не покажется странным и случайным совпадение композиций «Утра» Франца Миериса и «Офицера с денщиком» Федотова. Какими путями и когда ему удалось бы вооружить компасом не руку, а свой духовный глаз. Служение музам, после стольких лет «спроваживания их вон», должно было предстать надломленному мозгу художника, как суровое подвижничество.
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА во всех своих проявлениях
да ведь здесь все намеки, тут заложено, как драгоценная руда, все то, что потом выбиралось верными учениками, очищалось, начинало гореть своеобразным блеском и м а с т е р с т в о м. (Говоря о передвижниках, должно употреблять слово «мастерство», так как «передвижничество» есть вполне определенная ш к о л а имеющая своего замечательного родоначальника и ряд видных Я не буду говорить о таких, как Пукирев или Перов, они являются такими же к р о в н ы м и сыновьями Шмелькова, как Ван-Дейк Рубенса или Тыранов Венецианова. Наши исследователи очень определенно указывают тех европейских мастеров, которыми более всего увлекался художник: это «маленькие фламандцы и голландцы». Картина переносит нас в захолустную провинцию, где стоит армейский полк.
Цензура запретила издание «Вечером вместо преферанса», задуманное Федотовым и его ближайшим другом Евстафием Бернардским, который примыкал к петрашевцам и проходил по их процессу. ассигнациями в месяц». Он, который долгие годы набрасывал исключительно сцены военного быта и лагеря, который мечтал посвятить себя батальной живописи и первые же дни долгожданной свободы отдал этому жанру, казалось, поступил к Зауервейду лишь для того, чтобы подчеркнуть, как плохо тогда он сам разбирался в уклонах своего таланта. Мы привыкли, когда думаем о Брюллове, тотчас видеть «Помпею», а при имени Федотова вспоминать «Сватовство майора».
Конечно, художник здесь увлекся, он неосторожно задумался над особенно ему дорогим и заветным, в ущерб общему замыслу «Сватовства». Я решаюсь еще полениться немножко, так как в этой суматохе нельзя работать. Портал Стихи. ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. До встречи с Крыловым, Федотов не с большим успехом пытался стать баталистом.
- Федотов Павел Андреевич (1815 – 1852)
- Павел Андреевич Федотов (1815-1852)
Федотов не разломал подрамник, не изрезал в куски холст и не бросил его в печку. Нас упорно и надоедливо уговаривали ценить Федотова за его и с т о р и ч е с к у ю роль «предтечи».
Как известно, Федотов пережил Брюллова лишь на несколько месяцев (Брюллов умер 11 июня 1852 года, а Федотов 14 ноября того же года). Федотову пеняли за уход от критического обличения действительности в сферу узкоинтимных и упадочных переживаний, будто бы наметившийся именно во «Вдовушке». И Гойю мы вспомним не однажды сумасшедший в заключительной сцене «Жизни кутилы» столь упорно наталкивает нас на мысль о испанском мастере, что хочется спросить: да не перебирал ли Гойя хогартовские гравюры, прежде чем приняться за свои «Capriccios». Решительно обошелся с героиней: переменил лицо, позу, фигуру, даже одел немного иначе. Ему кажется неприемлемым какой-либо иной исход, кроме упорного единоборства с судьбой.
И, пожалуй, одну только последовательность мы можем наблюсти в этих непоследовательностях Федотова: он, как истый провинциал в искусстве искренно и постоянно трепетал перед требованиями дня, перед «модой», преступить которую ему казалось почти смертным грехом. Но мы обязаны будем лишить Федотова этого имени, если есть другой, действительный предтеча, а такой е с т ь. Пусть наконец-то «колонновожатым передвижником» будет назван по справедливости тот, чьи рисунки были драгоценной ячейкой из которой родилось все богатство и разнообразие московской живописной школы (а ведь если исключить одного Крамского, мы не очень ошибемся, отождествив передвижников с москвичами). Сначала В. Стасов не увидел в ней ничего, кроме «расслабленной сентиментальности», а вслед за ним примерно то же самое повторял на свой лад едва ли не каждый из писавших. Огорченный, но не обескураженный, он начал новый вариант. Да уж не та ли это самая «невеста», которой заказал на последние гроши подарок Федотов в последние часы своец сознательной жизни. Однако было ли это «учение» добровольным и отвечающим внутреннему влечению художника.
Зато у себя на родине хогарт привлек умы и сердца не только «кинематографическими» приемами композиций он – начало того мастерства, которым блеснули Рейнольдс и Гейнсборо еауонец избранная тема Бирдслея, чорт, завивающий перед зеркалом девушку, является любопытным развитием детали IV сцены «Модного брака», где странный, чертовски странный парикмахер, бледный и острый. Но ведь то были только «пробы пера», лишь первое выступление, лишь место, которое расчистил себе мастер, чтобы н а ч а т ь творить. Картина была показана великому князю, который пожаловал художнику бриллиантовый перстень. Однако этот «ущерб» с годами выявлялся все настойчивей, чтобы, наконец, заполнить абсолютно мысль художника он все определеннее делался «однолюбом», поглощенным настойчивой мечтой о какой-то особенно стройной, вычурно-острой и прекрасной до абстракции линии женской головы.
Мы видим, что в те же самые дни, когда художник с такой зоркостью и жадностью почерпал недостающий ему опыт то в случайных гравюрах и миниатюрах, то в политипажах тогдашних заграничных и русских журналов, то в созданиях русской живописи от Орловского и Кипренского вплоть до произведений венециановской школы, в то же самое время он оказался решительно невосприимчивым к черствому и рассудочному рисунку Зауервейда (хлтя, например, Тимм мог и развиться и окрепнуть под началом именно этого профессора). Впрочем, Федотов более вглядывался в первоначальные истоки, его «Девушка у постели» является отзвуком непрямой и робкой, но тем более, пожалуй, пряной и даже острой, чувственной мечты Доу, которая оказалась родственной интимным мечтаниям Федотова. Такой сложный и разбросанный, такой «неожиданный» в своем пути художник, как Федотов, с наибольшей объективностью может быть постигнут лишь через изучение в л и я н и й на него. Так обостренно, подняв жизненный долг до закона аскета, понял Федотов свою «вторую» жизнь, отданную искусству. Автор показывает себя тонким психологом – раскрывает душевные переживания героини, глубину ее человеческой трагедии. Картина «Вдовушка» отличается высоким мастерством исполнения.
Так, например, Федотов в г л я д ы в а л с я и о ч е н ь пристально в М и к е л ь а н д ж е л о. Он зарисовывает отдельные фигуры из «Страшного суда», копирует некоторые статуи, наконец на одном листе мы читаем такую надпись:»Надобно иметь компас в глазу, а не в руке. Федотов ее и не искал, а тоже «прыгал» Но под этим «прыганием», боязнью бедняка, что «свет» лишит его своих милостей, рос и креп цельный и живой мастер это внутреннее художественное развитие должно было сплести в некую последовательность «прыжки» Федотова и, конечно, не искать этой живой связи значит не искать и не видет самого «Федотова». Но вглядываясь в иные наброски Шмелькова, мы найдем порой явственные намеки на то, что у него кое-чему научились, а иногда весьма и весьма важному и Новосильцев и В. Васнецов и наконец – Репин Чрезвычайно много давая другим, Шмельков много и воспринимал он учился и у Щедровского и со Шварцем он находится в какой-то, вероятно, взаимной очень определенной связи, наконец не исключена возможность влияния на него Федотова (Шмельков родился в 1819 году, а умер в 1890-м), но тогда это влияние мы найдем как раз в тех работах, которые резко отличаются от других некоторой засушенностью, несвободой и бедностью прекрасно-гармоничной, но несколько отвлеченной л и н и и Федотова он не полюбил (См. Ей скоро рожать, а о светлом будущем можно забыть. Главное препятствие, надолго задержавшее его работу, было в самой героине.
Кажется, что лицо женщины выражает полное безразличие, доведенное до отчаяния. Однако это обычное явление Федотов подчеркивает, как нечто примечательное, очень на нем настаивает и неоднократно упоминает, что в часы творчества он как бы переносится в детство и в Москву. Наоборот, с каждым новым поколением оторванность Федотова от потомков подчеркивалась. В избе на лавке лежит офицер, полураздетый, босой. Лебедев клялся, что ее героиня как две капли воды похожа на павловскую незнакомку.
Однажды один из его товарищей уговорил его ночевать у себя но когда все в доме улеглось, Федотов заметил, что какие-то часы щелкают над его головой. Но Федотов минует этот мирный путь. Странна судьба и путь Федотова он зарисовывал Микельанджело (впрочем, мы догадываемся почему, – в подражание своему кумиру Брюллову, который мнил себя соперником великого флорентийца и потому не раз, вероятно, указывал Федотову на Микельанджело, как на образец) и в то же время учился у Хогарта. Ввиду плохого ухода за ним в лечебнице приятели выхлопотали перевод его осенью 1852 г. в больницу Всех скорбящих, что на Петергофском шоссе. Тепеь разберем вопрос о роли Федотова в передвижнических судьбах.
И это писалось в 1838 году, т. е. ровно за д е с я т ь лет до «Сватовства майора». Наконец, решительной копией и столь близкой, что повторена вся поза целиком изгиб и грустное склонение головы, беспомощно откинутая правая рука и левая, бережно прикрывающая живот, характерное движение беременной женщины, следует назвать «Вдовушку» Федотова и ее образцом – продавщицу в «Лавке» Ланкре. Вот Эта-то первоначальная бессознательность и помогла художнику с такой чудной быстротой, такой наивной радостью создать своих «Свежего кавалера», «Разборчивую невесту», «Сватовство майора».
Но робея приступить к нему, он испытывал себя на отдельных деталях: такой «пробой» представляется нам «Вдовушка».
Он последовательно отстраняет от себя все, что стало бы помехой этому единоборству, точно нарочно спешит приблизить конец, который и так уже был не за горами. Судя по ярлыкам на двери, на стуле, на посуде, все вещи, находящиеся в доме описали. Он не захотел сочинять «сложную» композицию, подробно рассказывая о бедствии. Но, в самом деле, почему бы не могло случиться так, как вообразил Федотов. Что-то уж слишком это лицо отвлеченно и прекрасно как-то «по-невзаправдашнему», слишком ослепительным и фантастическим пятном горит оно в зеленом сумраке фона И зачем в такой драматической вещи шутка, – в портрете умершего мужа-гусара мы узнаем Федотова. Она внутренне сосредоточена и серьезна.
На одном и том же листе мы увидим три различных манеры (см. стр. «Счастливый вечер вот у меня есть и любящие глаза. » Через неделю картина была уже закончена. Крохотный столик на одной ноге. «Потому, – прибавил он задумчиво, – что я начинаю уставать».
Сами детали тоже сократил до строго необходимого. Силой своего таланта художник сумел опоэтизировать образ, придать ему черты возвышенной красоты. И тогда нам становятся понятными вся автобиографическая подлинность, вся печальная правда нижеследующего описания последних сознательных минут его борьбы с д в о е н и е м жизни. Несомненно одно, – это, я думаю, ныне очевидно всякому, – что форме, самой «руке», у Федотова не учился никто из передвижников, а разве чему-либо иному, кроме «руки», кроме ремесла, возможно и нужно учиться в искусстве.
– командует он, не подозревая, что по-французски анкор значит еще. Послушавшись этого совета, по имевшимся в его альбоме наброскам Павел Андреевич написал маслом одну за другой две картины: «Свежий кавалер» (1848, другое название: «Утро чиновника, получившего первый крест») (1846) и «Разборчивая невеста» (1847, на сюжет басни Крылова). Впрочем, вопрос об общей связи творчества художника еще впереди, здесь же мы обратим внимание на то, чему в особенности учился у Гаварни Федотов такое наблюдение нам наверное даст новую черту художественного облика Федотова, так как изучая в чем и как и с к а з и л Гаварни Федотов, мы, тем самым, приблизимся к «неискаженому» Федотову.
Теперь ей самой придется, как то крутиться, чтобы прожить вдвоем с ребенком. Жесткая и прямая по своему реализму повесть англичанина «Жизнь проститутки» под руками русского превратилась в унылую и обычную историю красивой, но бедной швеи. Федотов впервые открыл глаза обществу на новую область искусства Федотов прямой и единственный предтеча «передвижничества», – нужно забыть эти две, нами издавна затверженные небылицы и так же, как основательно их нам внушали.
То был период, когда Федотов, забыв о путаных измышлениях своих сепий (где он т у ш ь ю подражал резким и черным гравюрам английского мастера), дает ряд тонко прорисованных набросков (подражания с в и н ц о в ы м к а р а н д а ш о м изысканным и четким ударам иглы французского мастера), композиций крайне не сложных из двух-трех фигур, но зато с длинными подписями, прием как раз обратный хогартовскому, но являющийся рабской копией манеры Гаварни. Причиной такого долгого пребывания в Москве была кроме хлопот по семейным делам еще выставка, которую он устроил в Растопчинской галерее из своих картин, эскизов и рисунков. Картина имела большой успех на выставке. А после того просмотрим Федотова заметим позу невесты в «сватовстве», заметим «У постели», его нежные и любовно-прочувствованные рисунки девушек и девочек, тонкий и бледный нажим его карандаша, наконец, его замысел картины «Институтки», – та же, как в «Бахчисарайском фонтане», «гаремная» вереница девушек, – и, может быть, линия преемства от Брюллова к Федотову покажется не только невозможной, а о б я з а т е л ь н о й. Большинство ходячих представлений о Федотове и путях его творчества при первой же попытке их проанализировать распадается легче, чем карточный домик И все-таки, несмотря на бесславную легкость таких побед, они необходимы, так как, не сдув этих карточных пирамид, мы никак не увидим линии художественного пути Федотова. как Перов, Пукирев, В. Маковский, Прянишников, Неврев, Саврасов.
Эта история – предостережение нам не делать поспешных выводов о самой сущности дарования художника. Но недуг шел вперед неудержимыми шагами. Этот счастливый майор, конечно.
Федотов отказался наотрез, ссылаясь на то, что слава – дым: «Надо чаще пускать этого дыма не то он разойдется по воздуху» На возможность удачного брака он отвечал словами: «Моей жизни не хватит отдаваться одновременно и искусству и любимой женщине». Все правильно поняли замысел художника, шутили по этому поводу. Федотов был изумлен, а незнакомец сказал, что приехал только за тем, чтобы выразить ему свой восторг. Конечно, чтобы так понять и отразить Хогарта, «Русский Хогарт» вышел куда более смягченным, сантиментальным и однообразным. Далее эрмитажные влияния не были у Федотова беспорядочны и случайны он не воспринимает равно любовно мастеров, различных между собой и по технике и по духовному укладу, как хотя бы Терборха и Остаде или (как это думал один из биографов Федотова, Дидерихс) Броувера и Доу нет, так как влечения Федотова были вполне искренни и отвечали всему существу его внутреннего строя, то его выбор не грешит противоречиями и ряд полюбившихся ему мастеров вполне последователен.
е. скрещивающиеся влияния Брюллова и заграничных рисовальщиков, в особенности Гаварни). Так, он задумывает «Возвращение институтки в родной дом», – тема весьма удачная с передвижнической точки зрения это был бы превосходный пандан к перовскому «Приезду гувернантки» недаром Сомов, рассказывая про свой замысел, воскликнул: «Это ли не сюжет, способный увлечь всякого живописца. » Однако Федотов вскоре же меняет данный сюжет ради иного, почти бессюжетного – «Институтки», но зато в котором он мог всецело отдался своему исключительному пристрастию. Перегибы цензуры Федотов описал в баснях «Усердная хавронья», «Тарпейская скала». Почем знать, может быть, этой «влюбленной невестой» была та самая Оля, от которой художник раньше ревниво оберегал свою «теплоту» и которой потом он задумал отдать эту драгоценную «теплоту» – в минуту отчаяния, потеряв надежду утишить «испепеляющий его жар» искусством. Своей утонченной простотой, лиризмом полотно П. А. Федотова «Вдовушка» напоминает образы женщин в произведениях Пушкина.
Дружинин нам повествует, что Федотова всего более прельстили кабацкие сценки Тенирса. Офицер развлекается – заставляет собаку прыгать через длинный чубук трубки. Попытки сделать Хогарта достоянием широких кругов русского общества начались очень рано так, в 1808 году «Вестник Европы» дал несколько хогартовских гравюр, вместе с комментариями, переведенными с немецкого Жуковским. Сравним для этого «Неосторожную невесту» Федотова с «Портретом кредитора» Гаварни и обратим внимание, главным образрм, на линию спины и платья девушек в той и другой композиции. Перебрал вещицы на комоде: убрал корзинку с нитками (пестра, отвлекает), книжку не положил, а поставил, чтобы ее корешок добавлял в картину свою маленькую вертикаль.
Указанные мной источники первоначального вдохновения Федотова – только малая часть всей громадной и сложной его «родословной». Он долго бился над ускользающими из-под рук очертаниями идеала. И вот еще что: запрокинем несколько назад бледную голову «Вдовушки», прдадим ей больше жизненных, плотских красок и мы получим н е в е с т у в «сватовстве майора» варианта Русского музея.
Так же близко родственными по типу и по замыслу мы найдем «Нимфу» Доу и «У постели» Федотова. Однако «Завтрак аристократа», с его блеском и тщательной выпиской халата, несомненного живописного центра всей композиции, настойчиво заставляющего вспоминать о Терборхе, дает нам еще одно имя, которое только подчеркивает всю логичную последовательность, характерную определенность подбора Федотовым любимых мастеров. Портрет мужа, который был офицером, в красивой резной раме, стоит на комоде. Портрет и образ оставил как было. На стуле свеча, но не для света, а для того, чтобы греть на ней сургуч. Пламя свечи словно смягчает контуры предметов и сообщает полотну ту тревожную напряженность, которая так подходит душевному состоянию изображенной женщины.
Федотова «Вдовушка» изображена молодая беременная женщина, которая стоит, облокотившись на комод. стр. 5) – все это были крохи, жадно подбираемые Федотовым повсюду и всегда, все это были отдельные черты из которых художник мечтал построить свой заветный труд – «Институтки». Микельанджело не любил подражать точно природе, если она не представляла совершенства».
Просил позировать знакомых дам. Она такова: сильнейшее увлечение Эрмитажем Федотов пережил в начале своего художественного поприща, т. е. в конце 30-х и в начале 40-х годов, далее с каждым годом он как бы отходит от старинных мастеров, ради современной жизни. Я говорю про Шмелькова.
он почти ничего не видит, не слышит, едва движется, а страсть его непобедима и привела его сюда ремесленник ставит свой последний шиллинг сосед его хохочет дурацким смехом тоска и горесть на лице третьего четвертый спешит записать заклады два мошенника, один крадет билеты из шляпы слепого, другой лезет к нему в карман за ними фигура в безмолвном изумлении, другая в каком-то сладостном восторге» (Из комментария «живописного обозрения»). Мы ограничим справку разбором трудов наиболее существенных, т. е. Все прошедшее и будущее должно было только угадываться в намеках.
Возле него стоит икона, которой женщина наверно молилась за жизнь своего супруга. И такой забавой заняты длинные вечера офицеров. Но к чему и кому нужны сейчас мишурные апофеозы. Самую суть прельстивших его произведений их ж и в о п и с ь, пожалуй, на первых порах еще и не в силах позаимствовать Федотов он берет только прорис, только композицию любимых мастеров и вот в сепии «Бедный художник» мы видим своеобразный перепев «Поцелуя украдкой». На всем болтаются ярлыки с печатями.
Популярности Федотова способствовало то обстоятельство, что почти одновременно со «Сватовством майора» стало известно стихотворение, объяснявшее смысл этой картины, сочинённое самим художником и распространившееся в рукописных копиях. Стыдиться ему было нечего, работа была сделана на совесть.
В полутемной комнате, опираясь на комод, стоит молодая беременная женщина. Мораль – это скорей только «вывеска», но не н а т у р а Хогарта он морализовал с такой страстной фантастичностью, что заставил нас вспомнить Босха и кистью такой нервной и острой, что заставил нас вспомнить Хальса Однако Федотов увидел в английском мастере только мораль он не вник в него глубже, чем средний тогдашний российский ценитель Хогарта. Почему он не мог, действительно, набрести случайно, в робких подражаниях залетной моде, на подлинное влечение своего дарования, вдруг найти тот с т е р ж е н ь, который оправдал бы все его прежние ошибки и опыты и вокруг которого сплотились бы теперь новые поиски художника. Переплетение это столь просто, прямо и сильно, что грань между правдой и вымыслом кажется окончательно стертой в указанном смысле особенно характерной представляется серия «Избирательная кампания», где в чудовищной суматохе «пира» одни бешено ликуют, другие швыряют и убивают кирпичами, третьи лечат расколотый череп, вливая в него чернила.
В период военщины, музы – как мы только что убедились из слов самого художника – были абсолютно и очень круто «спроважены вон». когда ее начал Федотов, приобретает важное биографическое значение она кажется сгустком той растерянности, той исключительной тоски, что переживал Федотов (но именно потому, что она написана в болезненно-возбужденном, необычном для сдержанного художника состоянии, ее трудно брать в расчет при оценке общей линии и уровня творчества Федотова). Из произведений, задуманных Федотовым в эту пору, но оставшихся только в эскизах, замечательнейшими, по отзыву его друзей, были «Французские мародёры в русской деревне в 1812г», «Переход егерей вброд через реку на манёврах», «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника» и несколько композиций на тему «Казарменная жизнь», сочинённых под влиянием Хогарта.
Вот перед нами «Cockpit», одна из первых, которую выдало, как лучшую свою премию русскому читателю «Живописное обозрение». Мы ищем «т в о р ч е с т в а» Федотова, т. е. натуру, уже переработанную духом художника и вот нам кажется, что мы его находим, когда, забыв о сюжете, о ненужных и назойливо-пестрых околичностях, мы всмотримся в одно строение, стройное до фантастичности, головы вдовушки. Бродил по Смоленскому кладбищу, присматриваясь к молодым женщинам, горюющим на могилах. Названный автор не играл какой-либо заметной роли в жизни русского искусства, не был он также и теоретиком искусства и не искал исторических обоснований своим мнениям, – потому мы к его голосу прислушаемся, как голосу profanum vulgus, того «народа непосвященного», который своим бесхитростным восторгом дал первое утверждение федотовским опытам.
Известны многие его незаконченные эскизы «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника», «Казарменная жизнь», «Французские мародеры в русской деревне 1812 г». Федотов в первые годы своего выступления на художественное поприще попросту не понимал всего значения слов, сказанных ЕМУ Брюлловым вся их непреложность выросла перед ним только впоследствии, одновременно с тем, как углублялся, ширился и делался все недостижимее в глазах Федотова термин – «живописное мастерство». Причкм следует отметить, что тип квартального определенно навеян агинскими иллюстрациями к «Мертвым душам» это наводит нас на мысль, что Федотов заимствовал свой новый стиль не только непосредственно у гаварни, через тогдашние французские и русские журналы, но и косвенно, через отображения Гаварни в рисунках хотя бы Агина, так же Тимма.
Стену развернул, чтобы круче уходила в глубину, уводя от глаз житейские подробности. Постель, еле видная в темном углу. С особым вниманием присматривался он и к детским лицам, в них ища нужные ему чистоту и нежность. На первых порах художник видимо твердо веровал, что ему удастся побороть все преграды.
Вернее будет сказать, что особенности интересов тогдашнего общества были таковы, что для «малых» художников (а таким в глазах «настоящих» художников несомненно был Федотов) единственный верный путь к успеху было обращение именно к бытовым сюжетам. с язвительной и сладострастной усмешкой колдует над буклями истомленной скукой дамы. И мы понимаем, чем этот «злой насмешник» неотразимо привлекал к себе тогдашнего зрителя. Это был совет писать «шире, шире, не вдаваясь в миниатюрность». Омрачают картину и темные стены, которые добавляют ситуации еще больше трагизма.
В январе 1834 года в чине прапорщика был направлен на службу в лейб-гвардии Финляндский полк в Санкт-Петербург, где прослужил 10 лет. Федотов стремится забыть о том миниатюрно-тонком, ювелирно-тщательном письме, каким писал он хотя бы «Сватовство майора» и пробует усвоить и использовать все преимущества м а с л а перед акварелью и карандашом. Прежде всего укажем, что, начав с проникнутого насквозь отнюдь еще не эрмитажными, а отечественными влияниями «Сватовства майора», с каждым новым произведением, вплоть до «У постели» и «Вдовушки», художник все ярче и безусловнее проникается эрмитажными веяниями. Она потеряла мужа, от которого совсем скоро должна родить ребенка. Видимо, в жизни не все так однозначно, бывают и такие исключения.
Мысль об этой картине зародилась в нем (и, верно, сразу с названием) еще в Москве, когда с бессилием терзался над судьбой сестры Любиньки, мучившейся при жизни мужа, а теперь, после его смерти, повергнутой в пучину новых бедствий – долгов, нищеты, да еще в ожидании готового вот-вот явиться на свет ребенка. На картине «Вдовушка» (1851, 1852— второй вариант, Третьяковская галерея, Москва) образ привлекательной молодой женщины, постигнутой великим несчастьем— потерей любимого мужа— полон сожаления об утраченном счастье. Нам твердили, что именно здесь – вечная заслуга Федотова перед родным искусством. И опять, как невеста в «Сватовстве майора», два варианта «Вдовушки» дают нам твердое представление о самом пути и внутреннем смысле этого произведения.
«Свет сердится, – говорил он, – когда от него отдаляешься, а я не намерен ссориться со светом». Он мечтал оставить нам как свое лучшее воплощение «Институток», а оставил «Офицера в деревне», как сгусток и итог судорожной борьбы, где как будто нарочно он смял исковеркал абсолютно все подходы к той певучей и гармоничной линии, которую так любил и так искал всю жизнь. Волею обстоятельств «Вдовушка» почти на полстолетия оказалась последней из известных, не только публике, но и критикам, картин Федотова и долго представлялась последним словом художника.
«Живописное обозрение», затеянное в 1838 году, сулило, как одну из самых заманчивых частей своей программы, что «злой насмешник Хогарт рассмешит нас карикатурой». Рядом гитара. Лишь пламя свечи освещает предметы теплым мягким светом, создавая небольшую частичку уюта. Далее, как мы знаем, Федотов сошел с ума. Последнее, законченное произведение Федотова со странным названием.
Детство Федотова прошло в Москве про эту пору художник указывает, что «сила детских впечатлений, запас наблюдений, сделанных мной при самом начале моей жизни, составляют, если будет позволено так выразиться, основной фонд моего дарования» (из автобиографической записи). «Живописное обозрение», журнал конца 30-х годов, срешит прежде всего дать оттиски с этих же художников наконец, забытый или, вернее, неизученный, но достопримечательный старший современник Федотова, Игнатий Щедровский начал свою художественную деятельность копиями с фламандских празднеств Давида Тенирса. Вскоре Федотов попал в разряд беспокойных. В этом углу можно увидеть кровать с подушками, возле которой стоит корзина с вещами.
Новым знакомствам и самым радостным, теплым беседам нет конца. Так, в варианте Русского музея изменена вся обстановка «Сватовства майора» она стала куда скромнее снята с потолка пышная люстра, сведена почти на-нет плафонная роспись, упрощен рисунок паркета зато кот, переднего плана, стал более пышным и написан более смело, зато прибавилась очень хорошая деталь – «фламандски» утрированный профиль лица слуги с выпяченными губами и выпученными глазами у двери слева (в варианте Румянцевского музея спрятанный за головой служанки, приглашающей к столу) и, наконец, что в особенности интересует нас в данном случае, несколько изменен изгиб оголенных плеч и прорись лица «невесты». Так еще и кредиторы пришли получить долг покойного мужчины и описали все имущество.
Далее, Агин трудился ранее Федотова над общими им обоим сюжетами кроме того, они были знакомы (что доказывает, например, федотовская каркатура на Агина), а разглядывая их рисунки, мы находим близость иногда почти тождество. Первый вариант Тут-то и проверяется характер. Тем же путем, но необходимости, пойдем и мы, но нам хотелось бы обойтись по возможности без пояснений «услужливых друзей» и ссылаться только на подлинные слова самого художника, а их мы находим почти исключительно в немногих стихотворных опытах Федотова.
Прежде всего, он учитель передвижников фактически. Подрезал полотно слегка и снизу, чтобы фигура придвинулась ближе к зрителю.
Первой попыткой утверждения Федотова являются «Воспоминания» А. В. Дружинина, вышедшие из печати в следующий же год после смерти художника. Федотов часто посещает Эрмитаж, его привлекают творения Дау, Остаде, Брауэра, чьи картины были наполнены деталями и раскрывали быт, повседневную жизнь простых обывателей. Женщина одета в длинное черное траурное платье, а ее темные волосы аккуратно собраны в пучок на затылке. И когда мы разглядываем и оцениваем рисунки Федотова, то не мешает вспоминать о рисунках Агина к «Дедушке Крылову» (1845 г. ), к «Ветхому Завету» (1846г. ) и наконец к «Мертвым душам» (тех же годов).
В ее позе нет ничего показного. Перекомпоновал почти все детали. Мы увидим у Гаварни почти цельную линию от локтя левого плеча до подола, с плавным и мягким изгибом конечно, в ней ключ ко грации всей композиции именно она поражает нас одновременно и простотой и прелестью. Однако, как ни странно история картины имела неожиданное продолжение.
Знаю, что вы меня выбраните по приезде ну, да уж делать нечего». Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.
Художник желал вырвать с корнем причину мучительного двоения своей жизни, но в нем уже были вытравлены долгим надрывом силы, которые позволили бы ему примирить эти «две жизни», да кроме того не случилось и внешних условий, которые поспособствовали бы такому примирению. Уже тогда употребил он в письме к Дружинину слово «вдовушка» использовав свойство, кажется, одному русскому языку свойственное – придавать ласковый оттенок уменьшительному обороту. Не стал переписывать лицо – это значило бы замучивать живопись. Но тогда пусть нам укажут хотя бы у Крамского или у Перова или у Репина – в этих начале, воплощении и заключении «передвижничества» – явственный отзвук федотовских достижений, определенный след того, что федотовское вдохновение было вещим для данных новых дарований. Как неверны и слепы были первоначальные поиски Федотова, подтверждает также история недолгого ученичества у профессора Зауервейда.
Заметим, кстати, что творчеству Хогарта была абсолютно чужда эта пленительная текучесть линии так, например, в сцене «До», где и Брюллов и Федотов и Гаварни не преминули бы в тысячный раз воспеть зачаровавшую их линию, Хогарт обозначает и бюст и руки и повоорот женской шеи линиями острыми и разорванными (не здесь ли одна из главнейших причин, почему Хогарта Федотов «игнорировал». Сам Федотов никогда не признавал за собой литературных способностей, доказательством чему служит приведенный выше отрывок из его послания, названного «К моим читателям, стихов моих строгим разбирателям».
Историческое объяснение, почему Федотов от Хогарта перешел к Гаварни, очень просто: то же самое, которое нам объяснило переход его от Зауервейда к Хогарту, – м о д а. «Живописное обозрение» 1838 года взяло себе в образец английский журнал «Penny Magazine» и насаждало в России Хогарта как раз в эти годы запала Федотову мысль стать «русским Хогартом». Незавершённые картины «Анкор, ещё анкор. » (1852, Третьяковская галерея, Москва) и «Игроки» (1852, Музей русского искусства, Киев, Украина) полны чувства фатального абсурда бытия и мыслей о бессмысленности человеческого существования, предвосхищающих тему абсурда в искусстве символизма. Так истолковав Федотова, мы более ощутим всю внутреннюю правду и силу возражений художника на просьбы и советы его друзей отдохнуть:» Свет сердится, когда от него отдаляешься, а я не намерен ссориться со светом» Но внимание «света» прыгало от одного художника на другого ищи его последовательности. Это вполне объяснимо. Он здесь несомненно п р е о б р а ж а л натуру, п о д ч и н я л ее себе и не здесь ли та с у щ н о с т ь художника, которую мы ищем. Одной из таких «пирамид» представляется мне обычная схема роли Эрмитажа в творчестве Федотова. Его поэма «Поправка обстоятельств или Женитьба майора» изданная в 1857 году в Лейпциге, была запрещена для распространения в России.
Вещей немного. На свои литературные опыты он смотрел как на «безделушки» и потому никогда не гнался за чистотой отделки писал он обыкновенно по просьбе приятелей и знакомых, для альбома какой-нибудь знакомой дамы или же в минуты отдыха вероятно, существует немало федотовских стихов, которые никогда не были и не будут известны публике. На картине П. А. Написать все это Федотова не затруднило.
Желающим мы даем тот же ключ вот весь смысл предлагаемой «биографии». Это один из самых поэтичных и обаятельных женских образов в русском искусстве. Женщина доведена до отчаяния.
Что это так, доказывают варианты Русского и Румянцевского музеев «Сватовства майора». Однако в эти же военные годы уже настойчиво требовала своего утверждения в т о р а жизнь Федотова – подчиненная «музам» отсюда делаются понятными та крайность, тот «подвижнический» оттенок, которые отличают последний период жизни Федотова, отданный искусству. Эта с и л а без борьбы подавила немногих зачарованных, чтобы потом возвеличить ею же искаженного до неузнаваемости Федотова, как знамя и символ новой жизни, той жизни, которою Федотов не жил и не искал жить Тогда в истории возникает зыбкий призрак, Федотов, первый борец за идеалы передвижничества, однако всю жизнь благоговейно почитавший Брюллова, не любивший очень Хогарта, сторонившийся абсолютно той полосы европейской художественной жизни, которая вскормила передвижничество главное же, с каждым годом досадливо ясно (к досаде передвижников, во главе со Стасовым) уходивший далее и далее от поучений в замкнутый и тихий круг поисков прекрасной формы. Анкор, еще анкор. Федотов потерял советчика, он как бы разом сбился с пути и вот он цепляется за несбыточную надежду (которая лишь подчеркнула силу утраты), начинает верить, что великий наставник продолжает двигать его рукой и из гроба Он похваляется перед друзьями, что Брюллов и теперь продолжает помогать ему разрешать различные живописные задачи и на доводы друзей, что это немыслимо, отвечает: «Вы все, господа любители, готовы улыбаться и считать это дело мечтой воображения и, подчас, воображения расстроенного но мы, художники, можем дойти до такого состояния духа, когда беседа с отжившими для нас более, чем возможна».
Ачин забывает весь добытый ранее опыт и мечтает придать своей игле «шик» парижского виртуоза. Однако я думаю – всякий согласится, что успех мастера у современников отнюдь не безусловное доказательство его художественной ценности и значительности, тем более, что в данном случае успех был вызван «анекдотизмом» федотовских картин, т. е. стороной хотя не наиболее дурной, но для современного нам вкуса – наименее важной. Девушка изображена за игрой на клавесине. Наконец болезненное состояние Федотова перешло в полное умопомешательство.
Вдовушка просто оперлась на комод, она устала и физически и духовно. На переднем плане разместилась Вдовушка, облокотившись на комод. Изобретательность Федотова сравнительно с Хогартом очень скудна он подмечает, но не бичует, он жалеет, но не злится Сквозь намеренную коверканность и темноту рисунка – подражание «гравюре» Хогарта – вдруг мы улавливаем звук прелестного «Поцелуя украдкой» вдруг мы видим, что художник задумался совсем не над своей главной темой, заимствованной у Хогарта и в «Смерти Фидельки» дарит нас превосходным автопортретом или что он слишком любовно, вразрез с небрежной схематичностью остальной композиции, выписывает складки женского платья, точно поверх надоевшего Хогарта ему внезапно вспомнились великолепные складки в эрмитажном «Письме» Терборха. И Федотов задумал истребить тягостный внутренний разлад, «спровадив вон» из своей жизни все, кроме служения искусству.
Эту обстановку и освещение нужно было иметь перед глазами каждую минуту, между тем как беспрестанные посещения института оказались бы невозможными. Этот рисунок, благодаря исключительной мере, казался, на первый взгляд, почти робким. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжёлых жизненных условиях: на скудную пенсию в 28 рублей 60 копеек в месяц (что равнялось 100 ассигнационным рублям)4, пожалованную государем, надо было содержать себя, помогать впавшей в нужду семье, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для работы. Этой наградой, по словам Федотова, «окончательно припечаталось в его душе артистическое самолюбие». Этой причины было абсолютно достаточно, чтобы лишить его сна, пока наконец ему не удалось «схватить часы за хвост», то есть за маятник и остановить их. Каковы были и откуда шли эти впечатления, – к исследованию этих вопросов в русской художественной науке еще и не приступали скорей их обходили и очень простым приемом, назвав Федотова «с а м о б ы т н ы м».
