Сезанн Гора Сент Виктуар
Гора Сент-Виктуар занимает особое место в творчестве Поля Сезанна. Под кистью Сезанна кривятся дома, в сплетениях буйно разросшейся листвы зеленеют деревья, громоздятся скалы и на горизонте возникает подавляющая своей громадой Сент-Виктуар, подобная вулкану, образованному глухими подземными толчками. Совсем неудивительно, что гора Сент-Виктуар «вскружила» голову великому Полю Сезанну — постимпрессионист сделал ее своей главной «моделью» изобразив целых 87 раз, написав 44 картины маслом и 43 акварелью.
«гора Сент-Виктуар»— серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. «гора Сент-Виктуар» – серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса.
Гипнотическое очарование горы Сент-Виктуар
Но не проходит и сорока восьми часов, как все планы Сезанна снова рушатся. Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Обед привел Сезанна в прекрасное расположение духа. Завез к неграм. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. Неудачи больно задевают его.
«Да почиет в мире», – читал священник. Брачная церемония – лишь формальность. Никого вокруг. Ибо надо сознаться, что никто никогда еще не видел этого Сезанна. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Критик утверждает, что «начатый портрет – очень удачная работа» и долг художника перед самим собой ее закончить.
Вид на гору Сент-Виктуар и виадук долины реки Арк
«Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной». Сезанна, несомненно, радуют сообщения Танги. Золя любит поесть и потому полнеет. Полагаю, что все-таки я буду жить и не хочу рисковать и in aeternum жариться.
Лучше исчезнуть. Это недостойно того, чем они были друг для друга столько лет кряду. Он ждет писем от Фанни, которые Золя (Сезанн просил его об этом сразу же по своем приезде в Париж) должен отправлять ему «до востребования». Как мало нужно, чтобы привести Сезанна в отчаяние.
Он задумал написать Жеффруа сидящим в кресле у письменного стола, спиной к книжным полкам. Вместе с сыном она садится в поезд идущий в столицу. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. А. С. Пушкина). После неожиданно свалившегося наследства – кто-то из друзей отписал Косту сто тысяч франков «на память и в доказательство уважения» – он ушел из армии и поселился в Эксе купив по дороге в Ламбеск деревенский домик, а против собора Сен-Совер довольно красивый особняк. Художник становится нетерпим, несдержан.
Не так обстоит дело с Марией. По мнению Марии, Гортензия слишком расточительна и сестра порицает Сезанна, который дает жене столько, сколько та просит. 29 июня художник скончался.
Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Попробуйте просто заслонить рукой ствол и вы увидете, что иллюзия исчезает. К сожалению, в Париже нет Марии, она бы призвала к порядку «вышеупомянутую» Гортензию, дала бы совет брату, как организовать семейный бюджет. Страшная вещь успех. А еще это и это. » Новички ничего не покупают и, хотя папаша Танги постепенно заражает их своим восторгом «Сезаннами», сам он по-прежнему остается бедняком.
Кончено. За те два года, которые Пикассо прожил в этой части Прованса, он написал самые известные портреты своей последней жены Жаклин, серию картин по мотивам полотна Мане «Завтрак на траве», создал несколько скульптур. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной.
Сезанн работает. Однако это не мешает старым спорам вновь разгореться. Будь то в портрете (например, Л. Гийома, 1879—82, Национальная галерея, Вашингтон), фигурной композиции («Пьеро и Арлекин», 1888, Музей изобразительных искусств им. С. начинает работать на пленэре и хотя его палитра высветляется именно с этого времени обнаруживается его принципиальное расхождение с импрессионизмом: С. интересуют не изменчивость цветов в атмосфере, не динамика окружающей среды и случайные эффекты светотени, а устойчивые закономерности цветовых соотношений, материальная насыщенность и осязаемая предметность природы («Дом повешенного в Овере», 1872—73, «Поворот дороги», оба произведения — в Музее импрессионизма, Париж). Он якобы живет в Эксе. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями»123.
Здоровье его расшатано. То ли я обезумел, то ли в здравом уме. Но встречаться с Сезанном. Все на той же картине «Гора Сент-Виктуан» мы можем увидеть и геометрию и систему параллельных горизонтальных линий, выстроенных при помощи полей, виадука, крыш домов – она тянется до подножия горы. В конце концов если учесть все, то надо сознаться, что среди импрессионистов один лишь мифический Сезанн не имеет сегодня своего торговца. 1878, Париж, частное собрание Натюрморт с драпировкой, ок.
Сент-Виктуар – живописный горный массив Прованса и Франции
В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886—87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа9. В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы. » – говорит Сезанн. И что же. Именно его, Сезанна, похоронил этот «краснобай».
Жеффруа беседует с ним о Моне. Сын, как всегда, ее любимец (о нет, нет, только не Мария, она слишком властная, что ни говорите, «это не то»). Она привыкла к его длительным отлучкам, к перерывам в их беспорядочной супружеской жизни. Там снимает «маленький домик с садом.
- Гора Сент-Виктуар (серия картин)
- Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)
- Описание картины «Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)»
- Описание картины Поля Сезанна «Гора Сент-Виктуар»
- Поль Сезанн – Гора Сент-Виктуар и виадук в долине реки Арк
- Описание картины Поля Сезанна «Гора святой Виктории» (Гора Сент Виктуар)
Оллеру не повезло. Он возвращается сюда из лета в лето, бродит по карьерам Бибемю (Bibemus), обходит гору Сент-Виктуар, посещает маленькие городки и деревни вокруг, насыщается образами местной природы, концентрированными, наполненными энергетикой. И мать хотела бы возможно дольше видеть Поля подле себя.
Сезанн живет «у подножия холма». Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
- Гора Сент-Виктуар: работы Сезанна 10-23
- Поль Сезанн: жизнь и творчество
- Мы знаем, что сайт выдает ошибку, и работаем над этим
- Отправить запрос на изготовление копии
По своей обычной методе писатель сперва накопил груду выписок, затем порылся в воспоминаниях, получил у одних, у других людей сведения о том о сем, о торговцах картинами, о любителях искусства (вплоть до Шоке под именем господина Гю), об инвентаре художника, разузнал всю подноготную о натурщиках и натурщицах, вникнул в интриги Салона. Он и Сезанн, как в прежние времена, ставят свои мольберты рядом. Кончен. Солнце мягко пронизывает меня, словно далекий друг, который подогревает мою разнеженность, оплодотворяет ее. Ему необходимо уехать, переменить место.
Посещал рисовальную школу в Эксе (1858—62) и Академию Сюиса в Париже (1861—65). Полотно не поддается. Она и сама обожала менять места, кочевать по гостиницам. Ему уже 51 год. 13 июля он уведомляет об этом Золя.
- 8 самых красивых мест в мире по мнению Михаила Кожухова
- 10 стран, в которых чаще всего обманывают туристов
- Удивительные рукотворные места, которые стоит увидеть в жизни
- Словари и энциклопедии на Академике
- Гора Сент-Виктуар: нет комментариев
Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. Впрочем, ему везде плохо. Писем нет, Фанни, видимо, не дорожит этой тягостной любовью. «Я хотел бы обладать вашим уравновешенным умом, – пишет он Шоке. «Я по-прежнему работаю, — сообщает Сезанн Золя.
Вот уже два года, как этот с виду скучающий молодой человек (креол по происхождению, зовут его Амбруаз Воллар) исподволь занимается продажей картин. Уступив настояниям Марии, Сезанн начал ходить в церковь. Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника.
Он нуль. Сад превратился в парк с вновь посаженной липовой аллеей. Бедное мое.
На столе несколько листов бумаги, раскрытая книга, небольшой слепок Родена, цветок в вазе. над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка.
Ни дуновения. На черный день он запасся тонной солдатских сухарей. Сезанн (Czanne) Поль (19. 1. 1839, Эксан-Прованс, — 22. 10. 1906, там же), французский художник, ведущий мастер постимпрессионизма. Он все такой же, каким был всегда, — важный барин, любящий наслаждения, роскошь, великолепие. «Пошлый мещанин — вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе.
Мы видим лоскуты зеленых и золотых полей, которые как одеяло покрывают долину (поля написаны под двумя углами, как минимум) и растелены до самого подножия синевато-розовой громады. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. «Но можешь ли ты несколько дней потерпеть. » – спрашивает Золя Сезанна.
Мертв. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Но, правда, делал он это практически в разных стилях.
Маршрут «Париж — Экс» становится для него также постоянным. Сезанн настойчив, он снова шлет письмо. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел».
Вентури). Она, несомненно, чуточку ревнует его к Гортензии. Я прихожу на мотив и теряюсь в нем. «Так же как в личной жизни сюжет «отец—сын» становится для Поля Сезанна постоянным лейтмотивом, так и в творчестве он удивительно постоянен. Но швейцарский пейзаж, столь отличный от провансальского, озадачивает Сезанна. Заведены оранжереи, голубятня, образцовый птичий двор. Ничего особенного.
«Я как ребенок», – говорил о себе Сезанн. Отношение сына к жене поддерживает в ней это чувство. Они показывают его неуверенность в себе, преклонение перед великими. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения.
«И вы, Моне, –прерывающимся голосом воскликнул Сезанн, – вы тоже издеваетесь надо мной. » Затем вскочил из-за стола и, не слушая возражений друзей, огорченных столь неожиданной реакцией, убежал с перекошенным от волнения лицом. Странная загадка эта живопись. Как в воду канул.
Несказанность. Гортензия, та ни за что не хочет возвращаться в Экс. Благодаря Э. Золя (другу детства) и К. Писсарро (соученику) сблизился с Э. Мане, К. Моне, О. Ренуаром и другими будущими импрессионистами. Если он продолжает писать, то единственно из обостренной потребности из рокового влечения к игре красок. А. С. Пушкина, Москва), пейзаже («Гора Сент-Виктуар», 1900, Эрмитаж, Ленинград) или натюрморте («Натюрморт с апельсинами и яблоками», 1895—1900, Музей импрессионизма) изображаемые С. объекты как бы символизируют равновесие природных сил: они монументально статичны, кристаллически завершены, замкнуты в себе. Сезанн исчез.
На этом дружба закончилась. Поль справедливо рассудил, что это было предательством» (Тина Гай). Продолжать разыгрывать дружбу, взаимопонимание. То, что сегодня нас так удивляет, возможно и есть живопись завтрашнего дня. И тогда тяжелый характер Сезанна проявляется еще резче. Она ведет беззаботный образ жизни, который ей так по душе.
Впрочем, лучше он немедля отправится к Золя, возьмет у него лодку и начнет работать. Он одинок. И какой странный человек. «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими».
К моменту его появления гости уже сидели за столом. Он практически отказывается от иллюзии перспективы, превращая поверхность картины в плоскую цветовую мозаику11. Лишь четыре дня спустя от него пришло письмо, помеченное почтовым штемпелем: Женева. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли.
Он ни у кого не бывает. В этом одна из его самых мучительных забот. Мария ходит за Сезанном по пятам, выслеживает, укоряет, не дает ему опомниться. Моральная подавленность сказывается на здоровье Сезанна. Вот именно, терпеть Сезанн не может Фанни по-прежнему не пишет. Сезанн мечется, тоскует. Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя.
Он ставит свой мольберт на берегу Невшательского озера или в долине реки Арез. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы» — говорит Сезанн.
На юге ее снедает тоска. И все-таки исповедуется, причащается, находит в мессах успокоение и отдых. Остальные, разумеется, любезны, но их сочувственные взгляды выводят его из себя. В портретах Сезанн также ищет, прежде всего, суть образа избегая всего преходящего — мимики, жестикуляции, психологизма (Портрет госпожи Сезанн в оранжерее, 1890, Нью-Йорк, Музей Метрополитен Автопортрет, 1882—1885, Москва, Государственный музей изобразительных искусств им. А ведь этот человек награжден ленточкой Почетного легиона».
«Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы — писал Сезанн. Но нет покоя в душе у Сезанна. Почитатель классического пейзажа, он считает необходимым «вернуться к Пуссену через природу». Лениво разглядывает Амбруаз Воллар «Сезаннов» в лавке Танги.
Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885 – 1887) – движущийся по нему поезд. Сезанн очутился в этом городе и, успокоившись, просит жену с сыном приехать к нему. Шоке умер. 11 июля Сезанн срывается и внезапно уезжает в расположенный неподалеку от Медана Виллен.
Область Эстака неотступно владеет мыслями художника. Ах, этот бедный Поль. А. С.
Сочетанием форм, ритмов, музыкой цвета художник воплощал энергию собственного творческого духа — отсюда та, почти магическая, сила воздействия этих поздних пейзажей. В отличие от импрессионистов, устремлявшихся в своем творчестве в погоню за ускользающим мгновением, Сезанн надеялся превратить «импрессионизм в искусство такое же прочное и долговечное, как искусство музеев». Пусть все остается по-прежнему, словно бы ничего не произошло, словно «Творчество» не причинило ему нестерпимой боли и Клод Лантье не Поль Сезанн. Так компоновал Веронезе». «Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе.
Несмотря на нужду, Гоген противится жене, когда та, чтобы обеспечить семью деньгами, хочет продать несколько «сезаннов» из его коллекции. «Каких глупостей ты бы ни натворил, ничто не заставит меня забыть о том, что я твой отец», – говорит он с нежностью. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности. Нет, он больше не поедет к своему другу.
Вопреки воле властного и деспотичного отца (от которого он материально зависел в течение всей жизни) Поль уезжает в Париж (1861), чтобы стать живописцем. Жалкий, жалкий Сезанн. Часто Сезанн уходит бродить по холмам, высящимся вдоль дороги в Толоне. В эти годы Сезанн чаще всего писал Сент-Виктуар из дома своей сестры Розы и её супруга, которые приобрели имение Монбриан на юге от Экса.
Trahit sua quemque voluptas. Кто мог предвидеть что-либо подобное, когда они учились в коллеже и позднее, в Париже, во времена знаменитого Салона отверженных. В них есть нечто грандиозное, подлинная духовная мощь, они покоряют классической ясностью. Отныне Сезанн живет в Жа вдвоем с матерью, почти калекой, – ей 81 год.
Выждем. Меня мучит острое ощущение оттенков. Отныне между ним и Золя все кончено.
Поразмыслив, Сезанн, должно быть, почувствовал некоторую неловкость – всегда он обременяет Золя своими просьбами – и в постскриптуме добавил странную фразу: «Я человек маленький и не в состоянии оказать тебе никакой услуги, но я уйду из этого мира раньше и постараюсь исхлопотать для тебя у Всевышнего тепленькое местечко». В душе у Сезанна больше нет иллюзий. Сезанн, уверяет Бернар в своем метком высказывании, «открывает искусству заветную дверь: живопись для живописи». Разумеется, в родном Провансе.
Вскоре он будет так же богат, как старый Луи-Огюст. Эта любовь для него пристанище убаюкиваемый нежностью, он может забыть о враждебном мире, мире лжи и фальши в искусстве, в любви, в дружбе. Год 1883-й тоже промелькнул как сон. 4, 5 июля от Золя ни звука. С первых же слов Моне Сезанн опустил голову и заплакал.
«Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая». «Аминь. » – отвечал мальчик-певчий. Он хотел бы передать ее красоту — это одна из его самых мучительных забот. Все между собой не ладят. Тщетно обыскав вокзал, он предполагает, что художник укатил в Прованс.
И что же. Шоке не возражает, но из неизменной преданности к Сезанну просит экспонировать одно из полотен своего протеже. Но эти встречи лишены для него всякого интереса. Вокруг ни следа человеческой жизни. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном.
Быть может, его произведения обречены на небытие. Как далек он теперь от импрессионизма. Все вокруг раздражает художника, даже собственная жажда перемены, толкающая его, точно загнанного зверя, в дорогу. Но прежнего подъема уже нет. Пресса спешит откликнуться на книги Золя. В середине июня Сезанн появляется в Париже и находит приют у Ренуаров в Ларош-Гюйоне. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885—1887)— движущийся по нему поезд.
– этот маг и волшебник интуиции». Ободренный, Сезанн возвращается к Жеффруа и сеансы начинаются снова. Катастрофа. «Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. – Женщина помимо жены. Три года. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. С одной стороны, Жорж Леконт в своей книге «Искусство импрессионизма» воздает должное «искусству очень здоровому, очень цельному, которого часто достигал – почему в прошедшем времени. Он, Сезанн, ничего не получил.
Бог мой. » Три года. Там снимает «маленький домик с садом. Здесь он полностью властен над натурой. Затем все перетасовал и без дурного умысла, беззлобно и простодушно написал книгу. Он вообще ничего больше не выносит. За табльдотом, среди незнакомых людей, он необщителен, ни с кем не сближается, за исключением одного пруссака, выказывающего художнику «немного симпатии». Ведь этот ребенок, обожаемый отцом, самый верный ее козырь. То же самое происходит, когда дело касается вертикальности и устойчивости предметов.
Сезанн узнает себя в этом человеке. Он вдруг решает вернуться в Экс. Сезанн запирается в Жа де Буффане. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости»8. Взбешенный художник возвращается к себе в Жа де Буффан. Вот уже 3 июля, а от Золя все еще нет ответа. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил»124.
Он капитулировал. Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. Лучше уйти, уединиться.
Сезанн изучает ее структуру, вычисляет объемы. Но, убедившись в том, что все усилия напрасны, решил подчиниться капризам животного. уплотнённость, пластическое богатство предметного мира («Персики и груши», конец 1880-х гг. Но сейчас и речи не может быть о том, чтобы Гортензия на шаг отпустила от себя отца своего ребенка. Он читает и перечитывает эту маленькую новеллу Бальзака: десять лет Френхофер, гениальный художник, работает над полотном «Прекрасная Нуазеза», своим шедевром, который он тщательно ото всех скрывает.
Он уже в Медане, но у него заболела жена. А дерево, тянущееся снизу вверх по всей левой стороне холста, создает ощущение глубины – этот прием создает иллюзию, будто гора и поля находятся в отдалении (несмотря на то, что написаны «ближе», чем они есть, не в пропорции). Он должен жениться на Гортензии и чем скорее, тем лучше. Всегда независимая, Гортензия обычно предоставляла Сезанну полную свободу действий, разрешала жить как ему вздумается. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Он писал до последнего вздоха.
Впрочем, что мог бы он сегодня сказать этим людям. Он больше не в состоянии оставаться в Ларош-Гюйоне. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски. Сезанн не терпит ни малейшего проявления усталости.
Победила Мария. За домом высятся поросшие соснами крутые скалы.
Иной раз его охватывает нервное возбуждение, а иной раз депрессия и усталость. Лучше отойти. Но оно было мое. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями.
Мелкий укол самолюбию — и он страдает от обиды. Френхофер, Френхофер. 1889 год. Правдиво передать его в живописи. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна.
С поразительной легкостью переходит он от воодушевления к отчаянию, от смеха к слезам. Он издерган. «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими». Страх сжимает горло, он охвачен страстью. Мария и мать вечно ссорятся.
Сезанн — человек мощного творческого темперамента, суровой воли, сильных чувств. Полотна Сезанна воспринимаются как диалог художника с миром, с высшими силами созидания, со вселенной. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника.
Помимо самой горы, на них присутствуют долина реки Арк, виадук, сосна, замок Шато-Нуар, Бибемюские каменоломни3. Однако к чему этот разговор. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок»127.
Он забыл о бесчисленных мелких придирках, которыми Луи-Огюст постоянно изводил его. Золя взволнован и слегка смущен. см. О, никогда в жизни Сезанн не признается, что он смертельно ранен. — Я вдыхаю девственную чистоту Вселенной. Старые привязанности отошли в прошлое. Сезанн покоряется.
Правда иной раз Танги, заинтересовавшись каким-нибудь полотном и желая «отвадить» покупателя (он всегда с болью душевной расставался с любым произведением), назначает аховые цены – вплоть до 400, 500 и 600 франков при таких цифрах покупатель, разумеется, «остывал» и больше не настаивал на покупке. Поселившись на постоялом дворе, Сезанн часто навещал друга, находил у него то, в чем так сильно нуждался: «моральную поддержку». При любой перемене погоды, при любой игре света художник видит неизменную сущность провансальской земли с ее скалистыми нагромождениями, ее извечную историю. Здесь и только здесь он бывает самим собой. Недурно.
Упорно постигая натуру, подолгу разрабатывая один и тот же мотив, С. стремится к созданию «классического» искусства (огражденного в его представлении от всего преходящего и незначительного), к раскрытию величия природы, её совершенства, неподвластного изменениям в пространстве и времени, органического единства её форм. Роза бумажная: длительная работа не позволяет художнику писать живые цветы. И в свою очередь, едет туда следующим, отходящим на юг поездом.
Сомнения нет – перед нами один из величайших художников мира, но – не прискорбно ли это. Он хотел бы передать его красоту. Выводя толстым пальцем кружки, Танги любил говорить: «Взгляните на это небо. Особенно выразительны картины, моделью для которых послужил негр Сципион (Скорбь, 1864—1868, Париж, Музей Орсэ). На это дерево. Небольшой приятный городок вполне во вкусе Гортензии. Вместе с тем позднее творчество С. было отмечено значительной противоречивостью, т. к. сознательно упрощая реальные объёмы (путём уподобления их простейшим геометрическим формам) и их пространственные отношения, мастер не только подчёркивал конструктивную стройность мироздания, но и тяготел к значительной отвлечённости живописных построений. Разве пишут для денег.
Он работает в пустыне. Ни слова добряка Танги, ни Писсарро, ни слова несчастного Гогена или безумца Ван-Гога, ни восхищение этого чудесного Шоке не могут ничего изменить в его судьбе. Жена и сын так привыкли к странностям Сезанна, что его отсутствие их не беспокоит. На поверхности реки застыли призрачные темные нагромождения – спящая флотилия лодок и яликов, плавучая прачечная, землечерпалка они стоят на приколе у самого берега. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму»122. Он ненавидит толпу. Только смерть заставила его выронить из рук кисть, ту кисть, которая – увы, надо сознаться.
Пора возвращаться. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Пушкина Вид на гору Сент-Виктуар со стороны Бельвю, 1883 Гора Сент-Виктуар. Вода и листва будто спят каменным сном.
По поводу двух из них Гоген пишет жене в ноябре: «Я очень дорожу моими двумя полотнами Сезанна, поскольку у художника мало законченных вещей, но придет день и они станут большой ценностью», – предсказывает Гоген. Но Сезанн страдает. Ведь он прекрасно знает, как его друг работал над «Творчеством». Сезанн последует за ним.
Даже тихий остров Сен-Луи не может удержать его: Сезанн живет теперь на авеню дОрлеан. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». В данную минуту он берется за все. А если правительство под предлогом того, что эти художники, бесспорно, революционеры, надумает упрятать в тюрьму приверженцев «школы», как их называет Танги. За домом высятся поросшие соснами крутые скалы.
Он хотел бы передать его красоту. Подчёркивая структуру предмета, «утяжеляя» форму чистым цветом, пользуясь обратной перспективой (т. Уйти от самого себя, забыться, не быть существом, зависящим от капризов необычной судьбы. Живопись для него вериги.
Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Лучше исчезнуть. Недели, месяцы пишет Сезанн полотно за полотном, силясь скомпоновать все эти элементы, слить их в одно органическое целое, передать их красоту в той живой реальности, которая и делает картину абсолютной. Кост по поручению Золя роется в антикварных лавках и в лавках с разным старьем.
С лихорадочным блеском в глазах разглядывает Сезанн эту красивую девушку из Прованса. Дом дрожит от воплей Сезанна, более или менее поощряемых его сестрой Марией, безбрачие которой не смягчило ее властного характера, к тому же она и сама не ладит с молодой четой. Мы воспринимаем токи мощной духовной энергии исходящие от полотен мастера.
В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма. Ничто больше не нарушает однообразного течения времени. Сезанн-отец находится в Жа де Буффане. И пишет. У меня было свое, маленькое видение мира, совсем крохотное.
Так вот тоже самое и с Сезанном. Он избрал мотивом старую Гарданну. Затем учился юриспруденции, работал в банке.
Написав книгу «Творчество», он вывел в ней главного героя, в котором узнавали Сезанна. Оперируя преимущественно градациями трёх основных цветов (зелёного, голубого и жёлтого) — то изысканно тонкими, то резко контрастными, определяя с их помощью пространственные планы, гармонично сочетая их с чёткостью рисунка, ясной определённостью композиции, С. добивается эпического звучания пейзажей с их панорамным, сферическим охватом ландшафта («Гора Сент-Виктуар в сумерки», около 1905, Музей изобразительных искусств им. Как уловить ее, как объять во всех проявлениях. Творчество Сезанна оказало существенное влияние на развитие ряда направлений XX столетия, на становление таких мастеров, как Матисс, Пикассо, Брак, Дерен, на русских «сезаннистов» — Лентулова, Машкова, Кончаловского, Удальцову, Фалька и других. Резкая, требовательная, с мрачным характером.
Молодой Поль, тот умеет себя защитить. Как бы там ни было, в 1892 году одна за другой вышли две статьи о Сезанне. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Скитания приводят Сезанна в Марсель.
О чем мог бы беседовать с этим Виктором Лейде. Что ж. Он ответит Золя. Доходы его ничтожны. Сегодня он позволил этой силе расцвести.
С творческим горением, с окрыляющей уверенностью «хочу одним-единственным яблоком удивить Париж» покончено. Острые боли заставляют его время от времени прерывать работу. Здесь и только здесь он бывает самим собой. И вдруг начинает неистово колотить по столу.
Вскоре жизнь Сезанна становится невыносимой. Тишина. Устроители выставки согласны и картину «Дом повешенного» (Шоке получил ее от графа Дориа в обмен на картину «Тающий снег в лесу Фонтенбло») покажут на Всемирной выставке.
Здешний климат – вечный довод Гортензии – вызывает у нее эмфизему легких. Они пишут. Она тащит мужа за собой в Веве, в Лозанну. Нет больше сил топтаться в Ларош-Гюйоне. Вот уже пять месяцев, как они покинули Францию. В 1884-м – «Радость жизни» и в марте того же года – «Жерминаль».
Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. Он не располагает большими деньгами, но не теряет надежды их заработать. Спустя три недели, 28 апреля в мэрии Экса Сезанн зарегистрировал брак с Гортензией. Его не замечают.
Неподалеку от Сент-Виктуар находится древний замок Вовенарг (Chteau of Vauvenargues), связанный с именем Пабло Пикассо, который купил его в середине прошлого века. Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif)6 и в том же году начал писать картины7, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. У праха нелюбимого отца Сезанн внезапно ощутил чувство глубокого волнения.
О, этот Гоген. Золя еще в Париже, но скоро переедет в Медан. И вот однажды этот господин Гоген похитил его у меня. Но это не мешает Сезанну безгранично восхищаться сыном. В ноябре он возвратился на зимнюю квартиру в Эстак, куда вскоре приехала мать.
Его мысль о «власти» над моделью важна для понимания художественных идей Новейшего времени: художник утверждал право на собственное видение мира, на волевую трансформацию натуры. Здесь и только здесь, он бывает самим собой. да что я знаю. И победил. Неудачи больно задевают его. Монтичелли – какой «temmperammennte».
В этом одна из его самых мучительных забот. И вечно мечется, охваченный нервным беспокойством и нетерпением. Все трудности стоящей перед ним задачи ему известны. Мир застыл. От нежной дружбы, что была для Сезанна отдохновением, вдруг повеяло могильным холодом. Единственный, с кем, пожалуй, можно было бы поддерживать отношения, это Нума Кост.
Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. В любой победе таится зародыш грядущего поражения. Он принял все необходимые предосторожности. На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки».
Глубокая усталость одолевает его, он чувствует себя физически ослабевшим. Несколько позднее, в феврале, Валабрег просит Сезанна приехать к нему в Экс. – что забыл осведомиться на почте, где его ждало «до востребования» письмо Золя.
На другом берегу Сены, на набережной дез-Орм тянутся маленькие серые домики с пестро раскрашенными вывесками лавок внизу и неровной линией крыш наверху. Сезанн легко раним. Разочарование Сезанна глубоко и необратимо.
Мария ценит умение Гортензии стушевываться и мать Сезанна это ценит. Впрочем, как ни приятно ему это уважение, но оно так мало значит. А я, что прикажете делать мне. Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару.
Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. А. С. Чтобы избавить себя от необходимости перетаскивать с места на место рабочие принадлежности, Сезанн купил осла. «Дамское счастье» вышло в свет в 1883-м. 1877, Колумбус, шт.
Впрочем, ему везде плохо. И с ним уехал. Но Сезанн страдает.
Вот почему он почти всегда стеснен в средствах. Природа – место действия извечной драмы. Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. «Что случилось. » – недоумевает Золя. Однако вскоре Сезанн уезжает в Шантильи, где поселяется в гостинице Делакур. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы.
Несчастный, неудавшийся талант. Но внутренняя тревога мешает ему сосредоточиться. Несказанность. Но это не мешает ему делиться тем немногим, что у него есть и, если кто-нибудь из посетителей отказывается сесть с ним за его скромную трапезу, Танги обижается. И надо признать, все действительно оборачивается как нельзя хуже. Радостное возбуждение Сезанна так велико, что друзья Моне изумлены.
И ради этого забыть обо всем. » – восклицает Сезанн. Сезанн воспринял эту смерть как тяжелую личную утрату. Болезнь обостряет присущую ему раздражительность. Несвоевременное вторжение гостей удивило Ренуаров.
К тому же вновь обостряется его мизантропия. Против ожидания она находит в Марии союзницу, хотя та ее презирает. Незаконная связь, внебрачный ребенок, живопись: достаточно сумасбродств натворил ее брат в своей жизни. Он то работает на набережной Анжу, то в мастерской на улице Валь де Грас, то, покинув Париж, мчится на берега Марны.
В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма3. Ту поддержку, которая более чем когда-либо была ему необходима. Но ему достаточно собственного воображения. Мир застыл. На противоположной стороне видны баржи с углем, шаланды, груженные строительным камнем, а над ними распростерлась гигантская стрела грузоподъемного крана».
Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии. Какая-то старая женщина с вязаньем в руках по привычке подошла к месту, где писал Сезанн. Примириться, симулировать чувства, о нет. Я и мое полотно — мы одно целое. Писатель не заехал в Экс. Сезанн узнает себя в этом человеке. Разве жизнь, которую он ведет, не безумие.
Доводя до крайности верность своему видению, повинуясь страстному желанию писать именно то, что он видит, стремясь точнее выразить «свое маленькое ощущение», Сезанн спрашивает себя, не отказаться ли ему от того произвола, который считается общепринятой истиной, но для него эта истина ничто. Я прибегаю к твоей помощи и умоляю отпустить мне мои грехи да будут благословенны мудрецы. Позади ничего, кроме пепла. Теперь Сезанн корпит в своей мастерской на улице Валь де Грас над картиной с двумя фигурами – сценой из «Масленицы» («Марди гра»), моделями для которой служат его сын Поль в костюме Арлекина и сын сапожника Гийома в костюме Пьеро. Гора Святой Виктории влечет Сезанна не «своей объемной массой, но своим внутренним светом Дорога, ведущая по долине к горе, — это дорога из мрака к свету Кажется, будто Сезанн тихо читает вечернюю молитву» (Л. Накануне национального праздника Виллен украсился флагами. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями».
Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. Он практически отказывается от иллюзии перспективы, превращая поверхность картины в плоскую цветовую мозаику. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. О загадка мира сего. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной. Виадук, 1906, обе — Нью-Йорк, Музей Метрополитен Гора Сент-Виктуар, ок.
О. Луи-Огюст, вот кто был на высоте своего призвания. В ее торжественной красоте он видит отблеск гармонии мироздания, отсвет мировой души. Сегодня «Ругон-Маккары» насчитывают 13 томов.
Опять нелады. Однажды, гуляя по улицам, Сезанны увидели антирелигиозную демонстрацию. Сезанн потрясен. Тогда он скатывает его, ломает о колено и отшвыривает в дальний угол комнаты. Сезанну по душе их сдержанность, степенность, склонность этих тяжелодумов к размышлениям. Художник издерган, взвинчен, все его отвращает. Страшная вещь успех.
Он продолжает заниматься живописью его полотна приняты в Салон. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток». Он приносит своему хозяину немало огорчений. Впрочем, его мастерство непрерывно совершенствуется.
Но многие полотна были тоже оценены не выше, чем полотна Сезанна. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Пушкина).
Однако мастер вносит коррективы в принципы линейной перспективы, господствовавшие в европейской живописи со времен Ренессанса, приближая трактовку глубины пространства к более естественной, соответствующей зрительному восприятию (так называемая «перцептивная» перспектива), он добивается передачи пространственных планов с помощью градации цвета (Шато Медан, 1880, Цюрих, Кунстхауз Панорама Овера, 1873—1875, Чикаго, Институт искусств Деревня на севере Франции, 1879—1882, Сан-Франциско, Дворец ордена Почетного легиона Овер-сюр-Уаз, 1879—1882, Цюрих, частное собрание). Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif) и в том же году начал писать картины, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. Это даст ему возможность появиться в Медане по первому зову Золя. «Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя.
Его пейзажи Прованса залиты солнцем. Все подвластно смерти, все подвержено разрушению. Критик немедленно принимает предложение и художник с жаром берется за работу. Но Сезанн не задерживается у Шоке. Но ему достаточно собственного воображения.
«Женись на ней, женись наконец. » — не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Сезанн не задерживается у Золя. Если картина не удалась, ее швыряют в огонь и начинают новую».
В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886 – 87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа. Гортензия, со своей стороны, больше не посещает ни мать, ни сестру Сезанна. Это – вид на гору с западной части Экса, со стороны фамильного поместья Сезанна. Близок день, когда каждое из этих полотен будет стоить много дороже пятисот франков, отныне Танги считает своих «Сезаннов» «бесценным сокровищем». И пустился в плавание, быть может длительное и ненадежное. Какая трагическая судьба. — Отсюда открываются прекрасные виды, но это не вполне живописные мотивы.
Да разве я знаю, что он с ним сделал. Какая разрушающая сила таится в нем — люди предстают во всей их обнаженности.
Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Его творческий накал доходит до исступления. «Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». Но Гортензия, та рассуждает по-иному. «Мгновенье уходит и не повторяется. Полностью меняется восприятие ветвей.
илл. ). Этим летом Сезанн пробыл несколько недель в Жа де Буффане. Малейший шум для него нестерпимая мука. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят. А если эти чужие люди шпики. Монтичелли — какой «temmperammennte».
Эти радужные планы, благодаря которым Сезанн принял Алексиса с исключительной приветливостью (художник подарил ему четыре картины), не соответствуют напряженной атмосфере, царящей в семье Сезанна. Лучше уйти, уединиться. «1882 год. 27 июня он просит друга немедленно известить его, как только тот водворится в Медане.
Это позволяло ему делать его мастерское владение кистью и карандашами. Но все-таки Сезанн любит приезжать в Жа без жены. Почти две тысячи франков уплачены за полотна Писсарро.
Он одинок. Вокруг ни малейших следов присутствия человека. Мы даем всходы». Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. В свое время художник отдал дань дендизму. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел».
Где же он берет эту природу. Сезанн по-прежнему угрюм, беспокоен, обуреваем сомнениями. В глазах Сезанна она сохранила прежний авторитет, она, по его словам, «старшая».
Но Сезанн не испытывает никакого удовольствия. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. «Жизнь в Жа де Буффане, — пишет Сезанн своему другу Золя, — не очень-то веселая». Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил».
А что последует затем. Оллер не растерялся, он не намерен сдаваться. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить», то только здесь, перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Вначале Сезанн пытался воздействовать на него голосом или палкой. В Швейцарии он чувствует себя чужим. Нет, он больше не поедет к своему другу. Что еще он может ждать от будущего.
В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». «Пишу тебе, рассчитывая на ответ. И делал это всю свою сознательную жизнь. Научные работы – в сотрудничестве с Гастоном де Сапорта Марион опубликовал девятнадцатитомный труд «Эволюция растительного царства», – разнообразная деятельность, приближающееся сорокалетие не погасили в этом человеке увлечения искусством.
Он и сам писал стихи. Художник наслаждается самыми красивыми женщинами, помещает их на своих полотнах в глубине тенистых, полных таинственности парков, украшает золотом, геммами, страусовыми перьями и парчой. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят121. Сезанн, ослепленный гневом, ходит взад-вперед, сжимая кулаки. И только Сезанн, единственный, не признан. Вот он, непонятно по какой причине потерявший надежду добиться «выражения себя» (realisation), охваченный яростью, судорожно рвет на куски свои творения.
Марион все время по-дилетантски занимается живописью. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. 95 килограммов веса, 1 метр 10 сантиметров объем талии. Сезанн не ждал, никак не ждал глубокого понимания со стороны Золя. Сезанн легко раним. В покойном он потерял друга и одновременно своего единственного серьезного ценителя. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
Он располагает предметы в зависимости от цвета, формы, размещает их под определенным углом, чтобы наиболее выразительно выявить объем (Ваза с фруктами, ок. Он изверился. Верните ствол – и ветви вернутся на передний план, словно навесая над головой художника. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Что бы ни говорил Сезанн о «несбыточных мечтах», он прекрасно знает, что писать ему необходимо, что писать он будет до последнего вздоха. Вода и листва будто спят каменным сном. Можно сказать, что, прекратив работу над «Игроками в карты», Сезанн перестал сопротивляться, перестал принуждать себя к той аскетической объективности, которой долгие годы подчинял свое искусство, чтоб исторгнуть из него песню, отмеченную печатью сильной личности, некую патетическую исповедь.
15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс – Марсель. Жизнь ускользает, та жизнь, что совсем близко, рядом, только руку протянуть. над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка. Прах Пабло Пикассо захоронен во внутреннем дворе замка Вовенарг. Всматриваясь в расстилающийся перед ними пейзаж.
Одна лишь видимость дружбы. Ничего. Скоро ему стукнет пятьдесят. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Он богат.
С беззаботными прогулками покончено. Сезанн, притворяясь, будто все в порядке, пытается работать, пишет пейзаж в Ларош-Гюйоне. Тем хуже. Та знает своего братца получше Луи-Огюста, ее не проведешь никакими ухищрениями. Сезанн мечется, ездит то туда, то сюда, все, что творится вокруг, его не касается. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Дни идут.
Ничего значительного, просто пробует свои силы в перепродаже картин. «Я хочу раствориться в природе, врасти в нее, расти в ней». Нет, нет. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит.
Пока Сезанн не закончит работу, все предметы должны оставаться на месте. Сезанн знает, что работа над портретом будет длительной. Ни дуновения.
«Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. Хочу просить об одной услуге, ничтожной для тебя и весьма значительной для меня. И со многими предосторожностями принимается за работу. Кто же все-таки этот Сезанн. У Сезанна слишком тяжело на душе, чтобы задерживать на этом свое внимание. Будем относиться с интересом к каждому новому дерзанию. Дни летят, но он этого не замечает. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает.
Их полотна раскупают и часто платят большие деньги. Уже три года, как этот человек состоит депутатом Экса и абсолютно поглощен политикой.
Смерть уже коснулась Луи-Огюста своим беспощадным резцом. Но своим помрачненным сознанием он этого не понимал. Наряду с этой тенденцией в произведениях С. 1860-х гг., с их тяжеловатой «вещественностью» письма, тёмными и глухими тонами колорита, ощутимо и воздействие манеры Г. Курбе («Печка в мастерской», 1865—68, частное собрание, Лондон). Гортензии, той все нипочем.
Но настал день и художник, опьяненный удачей, соглашается показать друзьям картину. В этом отношении он неумолим. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое. В ноябре прошлого года его разбил частичный паралич. «Отец», – шепчет Сезанн. Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает. Раз есть деньги ими надо пользоваться.
Моделями ему послужат крестьяне. Золя в своем романе «Творчество» несколькими фразами заклеймил бесполезность подобных восторгов, высмеял энтузиазм Шоке и тот благоговейный трепет, с каким он уносит к себе полотна Сезанна – «полотна сумасшедшего, которые он повесит у себя рядом с картинами замечательных мастеров». Пока Монтичелли делает набросок, Сезанн, которого дорожные приключения настроили на поэтический лад, читает вслух что-нибудь из Апулея или Вергилия126. Как далек он теперь от импрессионизма. е. разворачивая предмет к зрителю), он выявляет в натюрмортах веществ. Их отправляют на чердак.
Поболтав с братом Байля, Изидором, ныне адвокатом, Сезанн ворчит: «У него вид смазливого судейского гаденыша». Говорят об искусстве, говорят о науке. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. «Мы вместе прогулялись по городу, вспомнили кое-кого из знакомых, но ничто нас при этом не волновало. » – восклицает Сезанн.
Кто может это подтвердить. Забыться в женской любви. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена.
Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. За «Терезу Ракэн» изданную в 1868 году, Золя получил 13 тысяч франков авторского гонорара. В последние годы С. часто обращается к мотивам «Купальщиц» и «Купальщиков», стремится синтезировать в многофигурных композициях остроту пластического видения с гармонической определённостью и монументальностью образов. Но чтоб суждение его друга было до такой степени прямолинейным, таким оскорбительным по своей резкости.
Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу. Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. – пребывающий в безвестности. «Отсюда можно было бы увезти сокровища. А дальше «бордель в том или другом городе и это все. Он разоткровенничался.
Одержимый страхами, он все больше поручает себя заботам матери и сестры. Скоро смерть. И чтобы это отобразить, надо очень мало краски и очень много простоты. Единственная значительная сумма в 3 тысячи франков была выручена за одно из полотен Моне. Но терпение Сезанна иссякло. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс.
В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Сезанн живет «у подножия холма». «Я чувствую, что скоро покину грешную землю. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности.
Что там наговорит ему этот «папаша Жеффруа. ». Шесть картин Сезанна дали в общем ничтожные деньги – 902 франка. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. Не отказывай мне в этой услуге, я не знаю, куда кинуться». Годен на съедение собакам. Лучше отойти.
Гортензия едет в Жа де Буффан с маленьким Полем (ему уже минуло четырнадцать. ), в сопровождении свекра и свекрови. Сезанну нигде не удается получить комнату: ни в Софоре, ни в Берсо, ни в Отель дю Нор. Для реализации своих замыслов и идей Сезанн предпочитает жанр натюрморта. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Первый план -прочная опора для второго, второй — для третьего.
С 1874 участвовал в нескольких их выставках постоянно (кроме 1882) отвергался жюри Салона. Когда Моне закончил речь, Сезанн посмотрел на него печальным полным укоризны взглядом.
Фанни. Ответ подтвердил Оллеру правильность его предположения. Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне.
Как знать, быть может, его работы не так уж презираемы, как он воображает. Через две недели после смерти Танги, 21 февраля, умирает Кайботт. Гортензия призывает Ренуаров быть судьями между нею и мужем.
Как это часто бывает с людьми одержимыми, ослепленными мечтой, чьи работы отмечены печатью их личности, Сезанн замыкается в своем мире и, занятый собственными поисками, остается почти равнодушен к дерзаниям других художников, не соответствующим его собственным устремлениям. Для работ раннего «романтического» периода характерна экспрессия форм, линий, цвета бурные страсти, снедающие художника ищут выхода в живописи (Оргия, 1864—1868, Париж, частное собрание Похищение, 1867—1869, Кембридж, Музей Фитцуильям). И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Сент-Виктуар – его отдых, радость, его вера в себя. На этот раз настроение у Сезанна самое мрачное.
Он не художник Севера и не художник Иль-де-Франса. Церковь – это прибежище. Амбруаз Воллар, прищурив глаза, с безразличным видом присматривается к обстановке, наблюдает «славного папашу Танги» и его клиентуру, прислушивается к разговорам в лавке. Уже ранние работы нарушают законы прямойперспективы: все линии в пространстве искривлены, предметы предстают преувеличенно весомыми иобъёмными, а пространство – сферическим. В классически ясных и спокойныхпейзажах перспективные линии не сходятся в одной точке, а закругляются «как по краю блюдца» дальниепредметы приподнимаются и увеличиваются.
Еще чего. Импрессионизм, – добавляет он (и кажется, что читаешь Золя), – делает лишь первые шаги но в день, когда человек сильного темперамента и высокой культуры заставит нас признать импрессионизм, в этот день мы, возможно, получим новое искусство». По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости».
Тишина. На ней ничего не видно, кроме туманного нагромождения красок и множества беспорядочных линий из которых – непонятно каким чудом – возникает прелестная обнаженная нога, «уцелевшая от медленного, непрестанного разрушения». Юноши вынуждены простаивать долгие часы, не меняя позы.
Мария подчас внушает страх невестке, которая ведет себя скромнее скромного. Он все упустил. Разные новые направления, дивизионизм вызывают у Сезанна смех: «Я люблю барона Гро, так могу ли я, по-вашему, серьезно относиться к разным глупостям. » Однако у беседующих есть темы, которых касаться нельзя. Худой, бледный, трясущийся, он продолжал писать даже в постели.
О нет, нет. Задетый за живое, Сезанн говорит, указывая на небо: «Нет ничего, кроме этого», – и, взволнованный увиденным и услышанным, художник исчезает в толпе. В ранних работах С. сказывается влияние П. Веронезе, Я. Тинторетто, Э. Делакруа, О. Домье однако преломление традиций их творчества часто носит утрированный характер, принимает вид безудержно экспрессивных, фантасмагорических сцен («Оргия», 1864—68, частное собрание, Париж «Убийство», 1867—70, галерея Вильденштейна, Нью-Йорк). Сезанн предельно возбудим. Писатель удивлен нетерпением Сезанна. Однако не все ответы таковы.
По словам Алексиса, они ненавидят «эту особу», которая рассорилась и с Розой. Быть может. Увы, того не интересует Сезанн. Доходы его ничтожны.
С 1870-х гг. Холодноватые тона горы призваны передать суровость каменного монолита, на фоне более мягких, теплых красок полей. Что за притягательная сила таится в этой ослепительной плоти. В портрете своего друга Виктора Шоке (ок.
Не в пример сыну отец «выразил» себя. Иной раз вечером Сезанн отправляется в кафе скоротать часок-другой в пустых разговорах с его завсегдатаями – городским врачом или Жюлем Пейроном, чиновником изредка позирующим художнику. – ему уже не подчинялась. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Но они радушно приняли неполадивших супругов.
1883 год. Слишком быстро, «проклятые», вянут. В этом все. И вовсе не спешит переменить место жительства.
Американская художница Мэри Кассат, друг Моне, увидев впервые Сезанна, приняла его за разбойника, головореза, «a cut-throat», но это впечатление быстро рассеялось и она поняла, что «разбойник» застенчив и кроток, как дитя. С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой. Разумеется, Сезанн пытается писать – живопись всегда для него большая поддержка. Забыл их стычки, отцовский гнет, различие взглядов, обиды – забыл все.
«Он самый сильный среди нас, – замечает Сезанн, – Моне, я ему даю место в Лувре». В свое время художник отдал дань дендизму. Одно лишь воображение. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Скитания приводят Сезанна в Марсель.
Неужели Золя мог отожествить его с героем своего романа, этим малодушным, чуть ли не галлюцинирующим истериком. Он пригласил на дружеский обед Ренуара, Сислея и еще нескольких друзей все они собрались, чтобы чествовать экского художника.
