Эдуард Мане Аржантей
Картина Эдуарда Мане Аржантей: описание, биография художника, отзывы покупателей, другие работы автора.
Он сам проникается царящей вокруг радостью и хочет перенести ее на полотно. Это не осталось незамеченным. «Лодка — вот его мастерская. » — говорит Мане. После Венеции Мане все стало ясно. Но Берта уже ускользает. «Со времени своего дебюта Мане не продвинулся ни на шаг.
Фор спорит с Мане. Но он слишком занят, чтобы долго сосредоточиваться на этих туманных страницах. «В картине "Завтрак на траве" (1863) Мане демонстрировал приверженность реалистической традиции прошлого, утверждал важность обращения к большим эпохам реалистического искусства и вместе с тем – к реальной действительности, – отмечает М. Т.
- Эдуард Мане — зачинатель современного искусства
- Семья Моне в их саду в Аржантее
- ГОРОД ИМПРЕССИОНИСТОВ АРЖАНТЕЙ В КАРТИНАХ ()
- 27 май, Аржантей, 1874, Эдуард Мане
Этот неунывающий, веселый бонвиван без ума от новаторов. Вот увиденная им Испания совсем другая – реальная. Его засосала легкая жизнь и за это он получает сполна.
Ему остаются про запас только мстительные слова. «Прелесть большинства картин Мане этого периода не в значительности события, а именно в остроумной зоркости художника к оттенкам жизни Так, "Нана" (1877) с формально сюжетной точки зрения есть всего лишь изображение довольно банального эпизода: полуодетая молодая женщина завершает свой туалет в присутствии непринужденно сидящего на кушетке одетого в вечерний костюм пожилого "покровителя". Впервые в жизни я вижу что-то такое, чего хотелось бы самой, о чем я всегда мечтала в живописи.
Мане не растерялся. «От него мутит». Ибо Мане не в силах питать дурные чувства к художнику, который идет своим путем имея, несомненно, на то основания и виновен лишь постольку, поскольку пытается навязывать ему свои взгляды, хочет, чтобы в самом Мане существовала только «сторона Фурнье».
- Семья Моне в их саду в Аржантее — Эдуард Мане
- Краткое описание картины Эдуарда Мане «Аржантей»
- Краткое описание картины Эдуарда Мане Аржантей
- Эдуард Мане – вдохновитель импрессионизма
- Иллюстрации для взрослых от Антона Эмдина
- Другие картины художника – Эдуард Мане
- 23 января 1832 года родился Эдуард Мане
Десятки легких лодок скользят по воде, состязаясь в скорости или мирно двигаясь по течению. Викторина Меран, повидимому, позировала художнику и в следующей его значительной работе – «Флейтист» (1866). В 1868 г. Мане познакомился с художницей Бертой Моризо (1841-1895), которая стала его ученицей и любимой моделью. «Этот гусь – художник из живописцев, – говорит он. Эдуард Мане родился 23 января 1832 года в Париже. Этот синий цвет ошеломляет публику, выводит ее из себя.
В 1874 году он вынужден был продать их в Отеле Друо. Но он слишком привык к ударам, чтобы переживать их по-прежнему сильно и глубоко. «Хватит. «Банда» теперь уже неизбежно скомпрометирует его, бросит тень на ожидающие его в Салоне успехи.
Хватит того, что я его обманываю», – лукаво произносила Мери. Один из друзей Мери Лоран, вхожий к Вольфу, сообщает тому о предложении художника. Пора ему покориться, что называется, вернуться в строй. И вот, когда художник приготовился положить на холст последний мазок, баритон извещает его, что весьма сожалеет, но отказывается взять портрет и закажет новое полотно светскому живописцу Больдини.
- Описание картины Эдуарда Мане «Аржантей»
Стремясь как можно ближе узнать этого человека, я максимально умножил поиски материалов. Предлог слишком хорош, чтобы жюри не ухватилось за него. Не могли бы Вы послать обратной почтой бумажку в 25 франков. » «Я так удручен. Все или почти все присоединяются к нему.
В восточной части каждого нефа находился небольшой алтарь. В театральном репертуаре тридцатилетних называли «старыми развратниками»4. Однажды он услышал приятный женский голос, воскликнувший при виде «Стирки»: «Но ведь это же очень хорошо. » Мане был так тронут этим непосредственным восхищением, отключившим его от издевательских насмешек (На столе у входа Мане положил небольшую тетрадь для записи отзывов посетителей. Моне пишет главным образом на берегах Сены. Поглядите на этого Моне. Возможно, образ из современной жизни (он намерен его представить в этом году на суд жюри) – туалет дамы полусвета – навеян интимной связью с Мери.
Образцовый чиновник, он быстро поднялся по ступеням административной иерархии. В 1874 году Мане отказывается участвовать в первой групповой выставке импрессионистов. Париж с восторгом приветствует глумливую находку а когда 1 мая открывается Салон, все валом валят к «Железной дороге», написанной отцом, вождем пресловутых импрессионистов. «Лодка – вот его мастерская. » – говорит Мане. Море его больше не взбадривает.
оригинальным искусством. Что же, Мане опять заблуждается: если жюри и примет портрет Фора, то «Нана» обречена на изгнание. И все-таки Мане уступает: он едет в Фекан, но живет там без всякого удовольствия испытывая только одно желание – поскорее вернуться в Париж, чтобы в мастерской, перед мольбертом, вновь оказаться в пылу собственной битвы.
Но если Мане дает таким образом понять, что он великолепно воспринял урок импрессионизма, то с еще большей очевидностью он подчеркивает, что урок этот он тут же ассимилировал и претворил применительно к своему собственному методу, подчинил своей привязанности к форме. Многим произведениям Мане свойственны импрессионистические живописная свобода и фрагментарность композиции, светонасыщенная красочная вибрирующая гамма (Аржантёй, Музей изящных искусств, Турне). Жизнь Мане далеко не так ясна и очевидна, как о ней думали. Между художниками завязалась горячая дружба. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Мане устал. От крипты остались стены с шестью опорами, которые делят ее на три четырехпролетных нефа.
И еще слишком уж все заняты – так или иначе – г-ном Мане. В документе сообщалось, что хитон был обнаружен в 1129 году замурованным в стене. «Олимпия», написанная вскоре после этого и в 1865 г. выставленная на Салоне, стала поводом к продолжению скандала: во фронтальном, «парадном» изображении Мане представил молодую обнаженную куртизанку, гордо возлежащую на постели. По правде говоря, в 1877 году Париж находится в сильнейшем возбуждении. Он нищенствует. Сезанн скажет однажды: «Я хотел бы сделать из импрессионизма нечто устойчивое, основательное, подобно искусству музеев». ). Труд довольно неблагодарный, зато плодотворный: я собрал жатву среди совершенно забытых материалов той эпохи.
Мадам Женевьева Э. Оливье-Труазье и мадам Аннет Труазье де Диаз, дочь и внучка Эмиля Оливье, любезно разрешили мне ознакомиться с рукописным «Дневником» политического деятеля текст этот представил исключительный интерес в связи с путешествием, совершенным Мане в Италию в 1853 году. Но что из того. Воспоминание, которое становится подчас таким же неотвязным, как и угрызения совести. Эдуар Мане работал преимущественно в Париже, посетил Бразилию (1848-1850), Германию, Испанию (1865), Великобританию (конец 1860-х годов), Голландию (1872).
В этом произведении, как и в работе «Испанец играющий на гитаре» (1861), уже проглядывается тенденция строить пространство посредством противопоставления черного и светлых тонов интенсивного, резкого цвета. «Филистеры, мне жаль вас, – провозглашает он, – вы не воспринимаете этих очаровательных гармоний, не можете вдыхать полной грудью этот чистый и благоуханный пленэр». Ведь понятия возраста относительны. Мане приемлет далеко не все теории своих друзей. Воистину жизнь есть сон.
Тот обыграл по-латыни имя художника: «Manet et manebit» («он таков и таким останется»). О Мейссонье он говорит так: «В живописи это колибри». – то неожиданно среди всей этой сутолоки разносятся его довольно громко произнесенные слова: «Вот лишнее свидетельство того, что выйти из Салона так же трудно, как и войти в него». Она наполнена светом, ощущением летней жары, теплыми цветами, нежными оттенками.
Она была построена на рубеже 10-11 веков. Если бы я умела писать так, как Каролюс-Дюран. Наконец-то свирепствующая в живописи болезнь обнаружена.
Его палитра расцвечивается чистыми тонами, которые так любит его младший товарищ. У Моне тоже есть лодка с кабиной – он управляет ею с помощью весла и пишет, сидя в ней, все, что пожелает, обращая особенное внимание на «эффекты света от восхода до заката». Ведь я просил его всего-навсего сохранять нейтралитет». Однако именно это и спасло часовню во времена революции. Он для нее «как красный цвет для быков».
Он ее стержень, ее движущая сила. Однако за внешней неряшливостью скрывается аристократ. За что.
После войны Моне вместе с женой и маленьким сыном обосновался в Аржантейе. Над празднично оживленной рекой разносятся песни и смех. Июльская монархия тоже ему благоволила. – Вот точное определение. Сюзанна закрывает глаза на все это. Что бы он ни писал — «Кружку пива» или «Аржантей», — он сам поглощен только одним: как ему, Мане, которого бранят или хвалят по непонятным для него причинам, в данный момент пишется.
Несогласия усиливаются от сеанса к сеансу. Дебутен награвировал в технике сухой иглы портрет Мане. В конце 1860-х годов Мане сблизился с Эдгаром Дега, Клодом Моне, Огюстом Ренуаром, перешел от глухих и плотных тонов, напряженного колорита с преобладанием темных цветов к светлой и свободной пленэрной живописи (В лодке, 1874, Метрополитен-музей В кабачке папаши Латюиль, 1879). Так как этот человек прятал что-то под пальто, Мане спутал его с бродячим гитаристом. Он едет в Аржантей, где работает с Моне и Ренуаром. «Сторона Фурнье» толкает его к мятежным художникам и к девицам сомнительного образа жизни. Все, что лишено этого, – ничего не стоит».
Борода не зря отличает буржуа от лакея она ведь еще и признак респектабельности. Но в целом пресса скорее к нему расположена. – Прим. Он пишет лодки, купальщиц, Моне за работой в его плавучей мастерской, делает композиции с изображением гребцов и их подруг. Г-н Луи Руар любезно ответил на все мои порой весьма нескромные вопросы, касающиеся Мане, Берты Моризо и их близких.
Работы Моне приводят его в восхищение. Моне пишет главным образом на берегах Сены. – Все эти Золя и Мане импрессионисты и натуралисты- одного поля ягода: сборище нарушителей порядка и коммунаров (Портрет Фора принадлежит ныне музею Эссена «Нана» – гамбургскому Кунстхалле. ). «Сторона Мане» проявляется в манерах, привычке прогуливаться по Бульварам, в его пусть обманутом, но твердом желании добиться почестей, «высокого положения» – одним словом, сделать карьеру.
Напротив, усугубляет свои ошибки. Сын крупного чиновника, Мане отошел от семьи, чтобы следовать своему художественному призванию. Но существует еще и другая «сторона». Появляются картины «Аржантей», «Партия в крокет», «В лодке».
пер. ) – ядовито говорит он о председателе жюри Робере-Флери. «Художник должен работать непосредственно, – говорит он. Нет товара – заменяет другим. Эванс был прежде придворным дантистом Наполеона III. Возможно, только все это дешево.
Мане знает, что думают его друзья об этом типе, ему известны их презрительные суждения о его искусстве, в частности, слова Закари Астрюка: «Наедине с самим собою Каролюс-Дюран предпочитает фальшивый блеск страза подлинному драгоценному камню». Как пишет Дюранти, Каролюс-Дюран был «вскормлен и выращен. Мане готовы поставить в вину даже успех его «Кружки пива» – ведь он и впрямь был чрезмерным. У него есть заботы поважнее демонов аналогии. В ходе раскопок, проводившихся в 1989-1994 годах, были обнаружены руины зала капитула. Сделать это еще не поздно.
«Писать правдиво, не обращать внимания на толки» – вот девиз, написанный им на пригласительном билете. Именно ее, эту судьбу, я и попытался здесь разгадать. Сразу после войны 1870 года он начал покупать картины Клода Моне, Писсарро, Дега, Сислея. А Мане не тот мужчина, кто отклонил бы ее авансы.
Мы предоставили г-ну Мане десять лет для исправления. «Веласкес и я. – говорит Каролюс-Дюран и добавляет: – Если придерживаться хронологического порядка» (По словам Жоржа Ривьера, в феврале 1881 года Мария Башкирцева писала в своем «Дневнике»: «О. Во Дворец промышленности Мане отправил две картины.
В газетах тот же шум. «Да поглядите же на этого Дега, на этого Ренуара. «Аранжей» — одна из таких картин. Представителей академического толка «Стирка» должна неминуемо разъярить.
Кузьмина. Она пестрит уничижительными фразами: «Вот когда белье будет постирано, мы на него и поглядим», «Загляните в этот хаммам – тут можно принять душ. «Имя Мане на устах у всех, – пишет Le Figaro. Указывая на пользующееся исключительным успехом в Салоне полотно Жана-Поля Лорана «Смерть Марсо», где изображены офицеры австрийского штаба, стоящие у трупа французского генерала, он ухмыляется: «А вот кучера фиакров оплакивают смерть последнего форейтора».
Мане испытывает все более и более горячие дружеские чувства к этому нелюбимому коллегами преподавателю, оказавшемуся на дурном счету у начальства из-за своих внеуниверситетских работ – всех этих «разглагольствований», по выражению директора лицея Фонтан. «Вы помните Олимпию. В городе многие века хранится ценнейшая для всех христиан реликвия — хитон Христа (Sainte Tunique du Christ), в котором, по преданию, Иисус следовал на Голфофу. Особенно интересны два больших полотна — «В лодке» и «Аржантей»220, где для «персонажа из лягушатника» позирует брат Сюзанны Рудольф, сидящий рядом с неизвестной натурщицей. Оставив рутину художественной школы, 24-летний Эдуард занялся самообразованием. Тот же Луи Леруа, прочтя название картины Клода Моне «Впечатление. Подобного шума и балагана со времен «Олимпии» живописные произведения ни разу не вызывали.
Ей очень хотелось познакомиться с Мане – они ведь соседи (Мери живет на улице Ром в доме 52). В его коллекции есть несколько работ Мане, купленных у Дюран-Рюэля и у самого художника. Как и предполагали, выставка «батиньольцев» открывается на бульваре Капуцинок 15 апреля. Именно теперь, когда шайка «мазилок», которой он покровительствует, все сильнее заставляет говорить о себе, когда критики мало-помалу поддаются его заблуждениям, его фиглярству, более того – заблуждениям и фиглярству его последователей именно теперь жюри менее, чем прежде, склонно терпеть выходки Мане. Цена – 1 франк 75 сантимов», «Не смешно», «Самое красивое на выставке Мане – это его мастерская (подпись – архитектор)», «Manet non manebit» (Мане не останется самим собой). ), что глаза его увлажнились от радости и он, будучи не в силах оставаться в своем убежище, бросился благодарить незнакомку: «Мадам, кто вы и почему находите хорошим то, что все считают плохим. » О счастье.
С позавчерашнего дня у меня нет ни гроша, нет больше кредита у мясника, у булочника. Портал Стихи. ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. «Батиньольцы» немедленно приняли его в свою компанию. Вновь известие о ценной реликвии всплыло в 1156 году, на этот раз письменное.
Их можно найти по адресу 19, rue Notre- Dame, прибилизительно в километре к юго-западу от станции Argenteuil. Он называет его «Рафаэлем воды» и подтрунивает над ним: «Послушайте, да оставьте хоть что-нибудь другим». Параллельно в Салоне такое же негодование вызывает и портрет Фора. Простимся же с несостоявшимся мастером».
Р. Рей пишет: «Картина говорит об удивительных успехах художника. Но, по правде говоря, она с самого начала вызывает у него скуку. Но Мане не уступает а ужасная статья Альбера Вольфа, опубликованная 3 апреля в «Le Figaro», по адресу «помешанных» с улицы Лепелетье, тем более укрепляет его убеждения. Закончив рабочий день, он каждый вечер появляется в кафе «Новые Афины», где нет более постоянного посетителя. При виде Мане Лемерр успокаивается. Критик спасается бегством и начинает кричать повсюду, что, «как он всегда и думал, Мане не настоящий художник», что он «работает неуверенно» и не способен пойти далее бесформенных набросков. То была не гитара, а трость: она принадлежала художнику, очередному «новобранцу» – Марселену Дебутену.
Стоит кому-нибудь в толпе, теснящейся перед «Аржантейем», сказать словечко в защиту Мане, ему уже кричат: «Но этот синий цвет. » Он «невыносим», он «шокирует». Обнаженная натура – сделайте одолжение, но не полураздетая. В воскресенье, в день открытия Салона, он оказывается «самым заметным, наиболее привлекающим внимание» посетителем Дворца промышленности. (Намек на коричневую краску.
Если бы он попал сюда, то как восхитился бы дымкою Венеции, ее сияниями, туманной голубизной (Моне напишет Венецию в 1908 году (Ренуар раньше – в 1881 году). ). В 1863 г. Мане выставил на Салоне отверженных (Salon des refuss) картину «Завтрак на траве» (1863), которой суждено было стать одной из самых знаменитых. «Было бы дурно так поступить. Недели бегут. Этот портрет – прощание, прощание с химерами, мечтами, прощание с невозможным. Мужчина этот — начальник кабинета хранителя печатей, г-н Огюст Мане.
Он сам проникается царящей вокруг радостью и хочет перенести ее на полотно. «Эта скотина вызывает у меня содрогание, – говорит Мане. Мане, хочет он этого или нет, остается Мане. Чересчур. Импрессионисты, естественно, настаивают, чтобы он присоединился к ним.
Умен. Опираясь на мнение возмущенной «Аржантейем» публики, жюри почти единогласно (исключая два голоса) отстраняет картины Мане. Картины блещут светом. Ему претит неопределенность, незаконченность, неясность. Художник и куртизанка быстро поняли друг друга. Он причиняет ей «что-то вроде физического страдания». Да как же ему не быть умным, когда он торгует умом».
Еще больший скандал сопутствовал картине Мане "Олимпия" (1863) с ее сложной и неясной структурой художественных ассоциаций, намеков. «Аранжей» – одна из таких картин. Тот, что связан с «Вороном», осуществится без каких бы то ни было серьезных затруднений весной 1875 года однако спрос на книгу будет ничтожный. Взоры живописца и его модели встречаются в последний раз. Как и «Кружка пива», они своего рода предельные вехи определенного направления, полностью «Кружке пива» противоположного.
«Гамлет, сойдя с ума, заказал свой живописный портрет Мане», – напишет карикатурист Шам. Устремив глаза в сторону, она согнутой рукою словно хочет защититься, укрыться – от кого.
«Западня», появившаяся на прилавках магазинов в феврале, мгновенно превращает Золя в самого известного и самого проклинаемого современного романиста старый Гюго гремит с высот своего Олимпа: «После нечистоплотности он перешел к непристойности я вижу бездну, глубины которой измерить мне не дано». Заканчивая «Нана», он уже обдумывает заказ певца, надеясь ответить на его просьбу произведением, где непременно превзойдет самого себя. Она наполнена светом, ощущением летней жары, теплыми цветами, нежными оттенками. Над празднично оживленной рекой разносятся песни и смех. Художник не жалеет труда он увлеченно погружается в «подготовительную работу».
Его палитра расцвечивается чистыми тонами, которые так любит его младший товарищ. Художник бранит критика: «Неужели я просил его о чем-то невозможном. Мане целиком поглощен мыслями о приближающемся Салоне. Тогда ему пришлось вернуться в «страну туманов», он приехал в Париж. Свои сюжеты Мане находил в повседневной жизни парижских улиц во все более свободной манере, с текучими мазками, он писал также пейзажные сцены, пронизанные вибрирующим светом (В лодке (1874), Аржантёй (1874).
Сезанн как раз тогда выставил «Современную Олимпию» он хотел доказать своему другу, доктору Гаше, что обладает «большим темпераментом», чем г-н Мане. – Ему подвластны подлинные основы искусства». Но ныне какой туман прошлого поглотил для него времена кафе Гербуа. Чтобы добраться до Моне из Женвилье, Мане достаточно пересечь Сену. Но он прикидывает еще и те расходы, которые эта выставка повлечет за собой. Поселившись в бывшей мастерской водопроводчика, в грязном бараке, в глубине рабочего квартала на улице Дам, он дюжинами производит картины и уступает их по пять франков за штуку.
О Мане писали много равно много писали и о его современниках. «Это похоже на донышки плавающих бутылок шампанского», – говорит он. Перед Мане он благоговеет. Его рассуждения всегда дельны – в них чувствуется человек большой культуры. «Я думал – это ты. » Они смеялись словно сообщники.
Он быстро стал всеобщим другом, превратился в одну из главных фигур их собраний. Дезабийе – это же непристойно. О вы, составляющие славу Института. Мане все чаще заводит интрижки. Он ошибся.
Художник изображает ее в трехчетвертном повороте, в как бы отстраняющейся позе. Но ведь это так просто, посудите сами: за аморальность. Наконец, он устал от непонятного недомогания, появившегося еще прошлым летом. Первоклассная импрессионистическая тема. Дальше – хуже.
В плане здание имеет квадратную форму и состоит из трех нефов с шестью сомкнутыми сводами. Сюзанне хотелось бы вернуться в Фекан. Враги живописца издеваются над тем, что представляется им наглой фанфаронадой. от каких призраков. У Надара мы уже нагляделись на этих импрессионистов.
сделал его личностью преследуемой, а толпа почти готова обнаружить наконец у него талант». Я заставил себя прочесть все. Воспоминание и страх. Человек этот доводит его до исступления. Этим я во многом обязан любезной помощи многих лиц. Сегодня хитон Иисуса Христа хранится по-прежнему в Аржантёе, в базилике святого Дионисия.
Мане, в свою очередь, начинает большой портрет Дебутена в рост. Так и в жизни – ему хорошо лишь с женщинами легких нравов. Это уже порнография. Но точки зрения живописца и его модели никак не совпадают. Вольф со своим обезьяноподобным лицом на редкость уродлив.
Вскоре он вновь увидит ту Венецию, которую когда-то посетил вместе с Эмилем Оливье. Малларме сидит в мягком кресле, в протянутой руке сигара, взгляд мечтательно затуманен – все сложнейшее существо поэта передано здесь, в этом портрете (Этот холст, который поэт повесил у себя в столовой, теперь находится в музее Лувра. ). Но эта попытка «приручения», которую вопреки чувству собственного достоинства предпринял Мане, была недолгой. Мане горячо откликнулся на это лестное предложение.
Но жизнь видимая отнюдь не является подлинной жизнью человека: она всего лишь какая-то ее часть, причем, как правило, не самая значительная. Он не импрессионист. И снова возникает воспоминание о бразильских джунглях. Мане редко смешивал краски.
Пленэр и опять пленэр – вот в чем причина. Его отец руководил департаментом в Министерстве юстиции, мать была дочерью дипломата. Очарованный изысканным колоритом Моне, его тенями — не битюмными, черными, но пронизанными рефлексами богатейших тонов, он решительно следует примеру его опытов на пленэре и устанавливает мольберт прямо перед голубизной реки.
Они будут огромны. После того как увидишь это, все остальное кажется мелочным, сухим и отвратительным». ). Что касается «Послеполуденного отдыха фавна», то Лемерр дал Малларме согласие, но когда узнал, что эклога будет иллюстрирована Мане, то пассаж Шуазель, где находится лавка этого неуживчивого издателя, огласился разъяренными воплями. Решившись наконец прочесть «Послеполуденный отдых», он снова приходит в ярость.
После Ван-Гога, Сезанна и Тулуз-Лотрека героем четвертой биографии в серии «Искусство и судьба» я выбрал Эдуарда Мане, художника, создавшего «Олимпию» и явившегося средоточием той художественной эпохи историю которой я вознамерился рассказать. Изображая Сену, он ни на секунду не задумывался о «традиционном зеленоватом цвете воды». Каким чуждым для ушей Клода Моне прозвучало бы это слово – «геометрия». Недоброжелатели иронически осведомляются: «Отчего бы ему и не облагодетельствовать этими двумя картинами выставку своих собратьев и друзей. », «Зачем же держаться в стороне от банды. Но ненадолго. Мане всячески отговаривается.
Превосходные замыслы. Не только художник, но и поэт, автор стихотворных драм (одна из них, «Морис Саксонский», шла перед войной 1870 года на сцене французской Комедии), Дебутен рассчитывал вначале сделать карьеру на литературном поприще. В 1870-1880-е годы Мане много работал в области портрета, расширяя возможности этого жанра и превращая его в своего рода исследование внутреннего мира современника (портрет С. Малларме, 1876, Музей дОрсэ, Париж), писал пейзажи и натюрморты (Букет сирени, 1883, Картинная галерея, Берлин-Далем), выступал как рисовальщик, мастер офорта и литографии. Он жаждет официальных успехов живописца, но при этом чувствует себя самим собой только вместе с «непримиримыми», всячески, впрочем им сопротивляясь. Завтра, несмотря ни на что, Берта будет носить имя мадам Мане.
В то же время Мане сохраняет ясность рисунка, серые и черные тона в колорите, отдает предпочтение не пейзажу, а бытовому сюжету с выраженной социально-психологической подосновой (столкновение мечты и реальности, призрачность счастья в сверкающем и праздничном мире – в одной из последних картин Мане Бар в Фоли-Бержер, 1881-1882, Институт Кортолда, Лондон). Учился в парижской Школе изящных искусств у Т. Кутюра (1850-1856). Единственным плюсом было то, что именно в мастерской Тома, требовавшего от своих учеников изучения старых мастеров, создатель картины «Лола из Валенсии» открыл для себя классическое наследие.
Мане предпочитает нечто основательное. – Утверждают, что он умен. Г-н Мане должен был очень рано казаться «мужчиной в возрасте». клуатра и крипты. Существует «отцовская сторона», то есть сторона семейства Мане, – это нечто упорядоченное, буржуазное, соответствующее общепринятым нормам, а вот «сторона Фурнье» – это уж нечто авантюрное.
Посудите сами: Manet et manebit. Правда, сам Гошеде не в состоянии усидеть на одном месте: он вообще «никогда не позирует» и ради одного «да» или одного «нет» готов мчаться в Париж. Украсив угол коллекцией трубок, он с половины девятого до одиннадцати отдыхает тут от жизни «вьючного животного», болтает, покуривает.
Но Гошеде это ничуть не обескуражило он начал собирать третью. Жюри с презрительным высокомерием принимает присланный Мане «Аржантей» — огромное полотно с его пленэрностью и сияющим колоритом, воспринимающимся как своеобразный манифест. «Я пишу так, как вижу к черту их выдумки. » Его ничто не может так вывести из себя, нежели определение его как импрессиониста, «короля импрессионистов». которая датируется 11-12 веками. Используя и переосмысляя сюжеты и мотивы живописи старых мастеров, Мане стремился наполнить их актуальным содержанием, полемически иногда эпатирующим образом внести в известные классические композиции изображение современного человека (Завтрак на траве, Олимпия – оба 1863, Музей дОрсэ). Однажды в кульминационной сцене такой феерии она предстала на сцене Шатле в сиянии своей наготы, «засверкавшей на фоне створок серебристой раковины» (По словам Альбера Фламана. ).
куда погрузился по шею». Мане действительно был «отцом» современной живописи, тем, от кого исходил определяющий импульс, повлекший за собой все остальное. Ветерок надувает паруса, белыми пятнами отражающиеся в сверкающей голубизне Сены. Отныне Берта не позволит больше вопрошать свое лицо мужчине, превратившемуся в ее деверя.
Высокая, пышнотелая, голубоглазая, с белокурыми, отливающими медью волосами, Мери была одной из тех прославленных кокоток, каких немало встречалось в ту эпоху. «Мирный договор, подписанный публикой и г-ном Мане после Кружки пива, теперь разорван, – приходит к заключению Филипп Бюрти. Какая наивность. «Все-таки есть женщины, которые знают, которые видят, которые понимают», – твердит он, вспоминая восклицание Мери при виде «Стирки».
«Г-н Мане, – прямо заявляет Кастаньяри, – относится к тем художникам, кого не отвергают. Однажды после полудня, когда Малларме, быть может, рассказывает о своих неприятностях или, что еще вероятнее, забыв о них, вызывает своим мечтательным голосом «драгоценное облако, что плывет в глубинах каждой мысли», Мане с тем увлечением, порывом, с той силой мгновенного проникновения, какие ведомы подлинным мастерам в избранные часы творчества, пишет портрет поэта, полотно, небольшое по размерам, но великое по исполнению и еще более великое по бесконечности мыслей и ощущений, заложенных и сплетенных в нем. Однако Мане преодолевает свою антипатию.
Восход солнца», придумывает имя «батиньольцам»: он называет их «импрессионистами». «Я никогда не стану выставляться на задворках я вступаю в Салон через главный вход», – отвечает Мане. В 1856 г. он открыл собственную мастерскую, приступив к разработке своего стиля, который заявляет о себе в картине «За стаканом абсента» (1858). Мане теряет сон. Недавно из-за осложнений с хозяином он оказался на грани того, чтобы вообще остаться без крова.
Работы Моне приводят его в восхищение. Пару раз Вольф соблаговолил зайти в мастерскую Мане.
– Неужто мои неудачи вызвали ваше презрение. » Эти скупые строки выдают отчаяние художника. Вольф вынужден признать, что забава зашла слишком далеко. «Вот уже долгое время вы не приходите ко мне за советами, – пишет ей Мане 28 мая. Теперь Мане говорит со своими друзьями только о Мери Лоран.
Экая неблагодарность». Ветерок надувает паруса, белыми пятнами отражающиеся в сверкающей голубизне Сены. Он никогда не станет рабом какой-либо формулы. И он отступает. В этом отношении Эванс играл роль покладистого Сганареля.
Вторая коллекция, собранная почти тотчас же, была таким же образом распродана годом позже. Так на самом деле и случилось. Надеясь хоть немного успокоиться, он едет к Гошеде в Монжерон. «Вот теперь ты попался. » – шаловливо грозя пальцем, сказала она. Стихи эти кажутся ему вышедшими из-под пера свихнувшегося человека. – Провал картин.
В своих колебаниях они подчиняются чему-то такому, что граничит с модой. которые покоятся на двух центральных колоннах. Жюри ждет от Мане как раз отречения от ереси. ему нравилось больше рисовать. Мане фигурирует на страницах художественной хроники вместе с импрессионистами.
Романская часовня святого Иоанна Крестителя (chapelle Saint- Jean- Baptiste), также сохранившаяся от монастыря. Идя на новую искупительную жертву, Мане решает написать портрет одного из самых свирепых хулителей своего искусства – Альбера Вольфа, критика из «Le Figaro». «Дьявольски трудно, – восклицает он, – передать ощущение того, как построен этот корабль из досок, нарезанных и подогнанных друг к другу в соответствии с правилами геометрии». В 1877 г. картина Нана (Кунстхалле, Гамбург) была отвергнута жюри Салона, тем не менее это не помешало Мане написать целый цикл своеобразных жанровых картин, сюжеты которых взяты из среды парижских пивных и кафе — он всегда сохранял острый, но доброжелательный взгляд на свою эпоху (Подавальщица пива, Музей дОрсэ, Паиж). С его именем заканчивается один период и начинается другой.
Ничто не отвлекает его внимания. 1877 год начинается скверно. Импрессионисты в третий раз устроили свою выставку и навлекли на себя вспыхнувшее с новой силой негодование.
Фигуры вырисовываются на фоне лазурной воды. Мане Эдуар (Manet Eduard), французский художник. «До Мане», «после Мане» — такие выражения полны глубочайшего смысла. Он смакует их картины, как гурман – вкусные кушанья. Я должен также поблагодарить г-на Жана Денизе, начальника Архивной службы и библиотек Морского министерства, он охотно содействовал розыску документов имевших отношение к кандидатам в Мореходную школу, среди которых в те годы был юный Мане г-на Мишеля Робида, уточнившего некоторые сведения относительно Изабеллы Лемоннье, его бабки г-на Франсиса Журдена, передавшего мне письмо Клода Моне по поводу «Олимпии». Позднее в семье родилось еще двое мальчиков.
(Мане выполнил также два портрета Берты Моризо в технике литографии и один – в офорте. ) – их последнее столкновение. В работах конца 1850-х – начала 1860-х годов, составивших галерею остро переданных человеческих типов и характеров, Мане сочетал жизненную достоверность образа с романтизацией внешнего облика модели (Лола из Валенсии, 1862, Музей дОрсэ, Париж). Около двух лет тому назад, еще до того, как «батиньольцы» перебрались в кафе «Новые Афины», однажды вечером они увидели у Гербуа здоровенного малого в длинном пальто серого цвета, на голове черная фетровая шляпа из-под которой густыми волнами падала пышная грива темных волос. Эдуард Мане родился в богатой буржуазной семье. Моне внушает Мане уважение. Однако пусть импрессионисты не торопятся праздновать победу.
Он называет его «Рафаэлем воды» и подтрунивает над ним: «Послушайте, да оставьте хоть что-нибудь другим». Дюранти, пишущий сейчас брошюру об искусстве этой группы – «Новая живопись», тщетно уговаривает его быть там, где водрузят его же собственное «знамя». Он не исправляется.
Родившемуся в конце прошедшего века — 14 фрюктидора IV года3 — Огюсту Мане сейчас сорок четыре года. Оставить его. По этой же причине, как считают его коллеги, достойные воспитатели, он оказывается совершенно «вне упорядоченного и серьезного поведения, приличествующего рангу преподавателя». Женщина – постоянная натурщица Мане в тот период – держит на коленях букет цветов и смотрит чуть в сторону, явно думая о чем-то приятном.
Его обнаружил местный винодел в 1867 году. «Если бы я зарабатывал столько денег, сколько Каролюс-Дюран, я бы всех считал гениями», – он говорит это шутливо, но сквозь шутливость проскальзывает горечь. Некоторая нервозность, несколько горьких острот – вот и все.
Наконец замысел будущего портрета схвачен. Отклонить. » – злобно бросает один из членов жюри. У Моне тоже есть лодка с кабиной — он управляет ею с помощью весла и пишет, сидя в ней, все, что пожелает, обращая особенное внимание на «эффекты света от восхода до заката». Он прихрамывает.
