Гора Сент Виктуар Художник
«гора Сент-Виктуар»— серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. «гора СЕНТ-ВИКТУАР» — название серии картин в стиле постимпрессионизма французского художника Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. «гора Сент-Виктуар» — серия картин в стиле постимпрессионизма французского художника Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса.
«гора Сент-Виктуар»— серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. «гора Сент-Виктуар» – серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса.
Все пейзажи Сезанна с горой Сент-Виктуар: сюжет длиною в жизнь
Пушкина). Несвоевременное вторжение гостей удивило Ренуаров. Природа – место действия извечной драмы. Моделями ему послужат крестьяне.
А дерево, тянущееся снизу вверх по всей левой стороне холста, создает ощущение глубины – этот прием создает иллюзию, будто гора и поля находятся в отдалении (несмотря на то, что написаны «ближе», чем они есть, не в пропорции). Слишком быстро, «проклятые», вянут. Тогда он скатывает его, ломает о колено и отшвыривает в дальний угол комнаты. Ответ подтвердил Оллеру правильность его предположения.
И пишет. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая». Нет, он больше не поедет к своему другу. Но своим помрачненным сознанием он этого не понимал. Лучше исчезнуть. Пресса спешит откликнуться на книги Золя.
Художник становится нетерпим, несдержан. Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды. Часто Сезанн уходит бродить по холмам, высящимся вдоль дороги в Толоне. Неудачи больно задевают его. Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. Ибо надо сознаться, что никто никогда еще не видел этого Сезанна.
Здешний климат – вечный довод Гортензии – вызывает у нее эмфизему легких. Но ему достаточно собственного воображения. Шоке умер. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения. Он все еще казался себе великим Монтичелли и, полный иллюзий, навеки уснул с улыбкой счастья и мудрости на губах. Она, несомненно, чуточку ревнует его к Гортензии. Помимо самой горы, на них присутствуют долина реки Арк, виадук, сосна, замок Шато-Нуар, Бибемюские каменоломни. Ах, этот бедный Поль.
Лучше уйти, уединиться. Он вообще ничего больше не выносит. Бог мой. » Три года. Он принял все необходимые предосторожности.
Здоровье его расшатано. Мертв. Но эти встречи лишены для него всякого интереса. Страх сжимает горло, он охвачен страстью. Он и сам писал стихи.
Гипнотическое очарование горы Сент-Виктуар
Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. «Жизнь в Жа де Буффане, — пишет Сезанн своему другу Золя, — не очень-то веселая». Разве жизнь, которую он ведет, не безумие. «Все время занимаюсь живописью, – сообщает он Золя.
Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif)1 и в том же году начал её первые зарисовки2, вылившиеся в целую серию из 80 картин, которой художник посвятил многие годы. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил». Теперь Монтичелли презирает столь легкий успех он давно перестал обращать внимание на свой костюм. Однажды, гуляя по улицам, Сезанны увидели антирелигиозную демонстрацию.
Гора Сент-Виктуар – природное вдохновение художников Марселя
Нетвердой рукой он по-прежнему стремился осуществить свою мечту о цвете, отдаваясь в полусознательном состоянии последним радостям. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Смотреть в лавке Танги полотна Сезанна приходит много начинающих художников, в том числе восемнадцатилетний юноша Эмиль Бернар, тоже страстный поклонник сезанновской живописи и друг Бернара, Луи Анкетен. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил.
Моральная подавленность сказывается на здоровье Сезанна. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду поглупел. Я прибегаю к твоей помощи и умоляю отпустить мне мои грехи да будут благословенны мудрецы. Перед его взором вплоть до самого горного массива расстилается долина Арки, пересекаемая справа виадуком. На другом берегу Сены, на набережной дез-Орм тянутся маленькие серые домики с пестро раскрашенными вывесками лавок внизу и неровной линией крыш наверху. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна.
Но, убедившись в том, что все усилия напрасны, решил подчиниться капризам животного. Писатель не заехал в Экс.
Но Сезанн страдает. Неудачи больно задевают его. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Все между собой не ладят. Полностью меняется восприятие ветвей. Ему необходимо уехать, переменить место.
Он работает в пустыне. Быть может. В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма3. Поболтав с братом Байля, Изидором, ныне адвокатом, Сезанн ворчит: «У него вид смазливого судейского гаденыша».
Сын, как всегда, ее любимец (о нет, нет, только не Мария, она слишком властная, что ни говорите, «это не то»). Посещает студию Сюиса, знакомится там со многими художниками, в том числе с Писсарро и Гийоменом, посещает Лувр из современников увлекается Делакруа и Курбе, а также импрессионистами, в выставках которых принимает участие. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». И что же.
В поисках всех изображений горы Сент-Виктуар
И вот однажды этот господин Гоген похитил его у меня. А ведь этот человек награжден ленточкой Почетного легиона». Он якобы живет в Эксе. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
То же самое происходит, когда дело касается вертикальности и устойчивости предметов. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. В этих работах Сезанн проявил себя мастером художественного анализа используя геометрию для описания природы и экспериментируя с цветовыми оттенками для передачи глубины объектов. К сожалению, в Париже нет Марии, она бы призвала к порядку «вышеупомянутую» Гортензию, дала бы совет брату, как организовать семейный бюджет.
Это даст ему возможность появиться в Медане по первому зову Золя. Он живет там пять месяцев, создавая полотна, на которые его мог бы с таким же успехом вдохновить и юг воздушную листву Иль де Франс, подернутую дымкой тумана, Сезанн пишет почти в той же манере, с той же обнаженностью и условностью, с какой писал острые пейзажи Прованса. Быть может. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Лучше отойти.
Примириться, симулировать чувства, о нет. По поводу двух из них Гоген пишет жене в ноябре: «Я очень дорожу моими двумя полотнами Сезанна, поскольку у художника мало законченных вещей, но придет день и они станут большой ценностью», – предсказывает Гоген. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях. Гортензии, той все нипочем. Нет, он больше не поедет к своему другу.
Сезанн не терпит ни малейшего проявления усталости. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Впрочем, лучше он немедля отправится к Золя, возьмет у него лодку и начнет работать. На этот раз настроение у Сезанна самое мрачное.
Мы видим лоскуты зеленых и золотых полей, которые как одеяло покрывают долину (поля написаны под двумя углами, как минимум) и растелены до самого подножия синевато-розовой громады. – ему уже не подчинялась. Страшная вещь успех. И пустился в плавание, быть может длительное и ненадежное. Он ни у кого не бывает.
Золя в своем романе «Творчество» несколькими фразами заклеймил бесполезность подобных восторгов, высмеял энтузиазм Шоке и тот благоговейный трепет, с каким он уносит к себе полотна Сезанна – «полотна сумасшедшего, которые он повесит у себя рядом с картинами замечательных мастеров». Их отправляют на чердак. Почти две тысячи франков уплачены за полотна Писсарро. Мария и мать вечно ссорятся.
Сент-Виктуар – живописный горный массив Прованса и Франции
Доходы его ничтожны. Этот случай достаточно ярко раскрывает болезненную впечатлительность Сезанна, все существо которого потрясено непосильными испытаниями. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. Ту поддержку, которая более чем когда-либо была ему необходима. С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой.
Он одинок. Он уже в Медане, но у него заболела жена. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. Кост по поручению Золя роется в антикварных лавках и в лавках с разным старьем. За «Терезу Ракэн» изданную в 1868 году, Золя получил 13 тысяч франков авторского гонорара. Он нуль. «Аминь. » – отвечал мальчик-певчий. Какая трагическая судьба. В ее торжественной красоте он видит отблеск гармонии мироздания, отсвет мировой души.
Писатель удивлен нетерпением Сезанна. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Несмотря на нужду, Гоген противится жене, когда та, чтобы обеспечить семью деньгами, хочет продать несколько «сезаннов» из его коллекции. Резкая, требовательная, с мрачным характером.
- Гора Сент-Виктуар (серия картин)
- Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)
- Описание картины «Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)»
- Описание картины Поля Сезанна «Гора Сент-Виктуар»
1883 год. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Единственная значительная сумма в 3 тысячи франков была выручена за одно из полотен Моне.
Здесь и только здесь он бывает самим собой. В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя выразить (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Сегодня он позволил этой силе расцвести. Здесь он полностью властен над натурой. Никого вокруг. Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. В Швейцарии он чувствует себя чужим.
Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел». Дни идут. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Теперь Сезанн корпит в своей мастерской на улице Валь де Грас над картиной с двумя фигурами – сценой из «Масленицы» («Марди гра»), моделями для которой служат его сын Поль в костюме Арлекина и сын сапожника Гийома в костюме Пьеро.
Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885–1887) — движущийся по нему поезд. Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. 1877, Колумбус, шт. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885–1887) — движущийся по нему поезд.
- Поль Сезанн – Гора Сент-Виктуар и виадук в долине реки Арк
- Гора Сент-Виктуар, вид из рощи в Шато-Нуар, 1904, Поль Сезанн
- Экологический туризм на зеленой планете
- обзор достопримечательностей, рассказы, новости
- Сент-Виктуар Сезанна: Работы 1-9
- Поль Сезанн: жизнь и творчество
«Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя. «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими». За те два года, которые Пикассо прожил в этой части Прованса, он написал самые известные портреты своей последней жены Жаклин, серию картин по мотивам полотна Мане «Завтрак на траве», создал несколько скульптур.
Вот уже пять месяцев, как они покинули Францию. Какая-то старая женщина с вязаньем в руках по привычке подошла к месту, где писал Сезанн. 15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс-Марсель. — Отсюда открываются прекрасные виды, но это не вполне живописные мотивы. «Да почиет в мире», – читал священник. Ободренный, Сезанн возвращается к Жеффруа и сеансы начинаются снова.
- Отправить запрос на изготовление копии
- Рифы, подводные объекты и пещеры, морские парки
- 10 стран, в которых чаще всего обманывают туристов
- Страны, где яростнее всего борются с курением
- 10 самых интересных железнодорожных маршрутов в мире
О нет, нет. Вот именно, терпеть Сезанн не может Фанни по-прежнему не пишет. Он, Сезанн, ничего не получил.
Амбруаз Воллар, прищурив глаза, с безразличным видом присматривается к обстановке, наблюдает «славного папашу Танги» и его клиентуру, прислушивается к разговорам в лавке. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной. Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Впрочем, что мог бы он сегодня сказать этим людям. Как утверждает Филипп, его прадед пришел бы в ужас, если бы узнал об этом.
Особенно выразительны картины, моделью для которых послужил негр Сципион (Скорбь, 1864—1868, Париж, Музей Орсэ). Гортензия призывает Ренуаров быть судьями между нею и мужем. Но встречаться с Сезанном. Вскоре жизнь Сезанна становится невыносимой. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885—1887)— движущийся по нему поезд. И вдруг начинает неистово колотить по столу.
Он одинок. Писем нет, Фанни, видимо, не дорожит этой тягостной любовью. 95 килограммов веса, 1 метр 10 сантиметров объем талии. Сезанн узнает себя в этом человеке. Здесь и только здесь, он бывает самим собой. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток».
Но многие полотна были тоже оценены не выше, чем полотна Сезанна. Поселившись на постоялом дворе, Сезанн часто навещал друга, находил у него то, в чем так сильно нуждался: «моральную поддержку». Как далек он теперь от импрессионизма. Сезанн, притворяясь, будто все в порядке, пытается работать, пишет пейзаж в Ларош-Гюйоне. Доходы его ничтожны.
Но ему достаточно собственного воображения. Вот уже 3 июля, а от Золя все еще нет ответа. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто.
Но это не мешает ему делиться тем немногим, что у него есть и, если кто-нибудь из посетителей отказывается сесть с ним за его скромную трапезу, Танги обижается. Обед привел Сезанна в прекрасное расположение духа. Впрочем, ему везде плохо. Завез к неграм.
«Женись на ней, женись наконец. » — не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Этим летом Сезанн пробыл несколько недель в Жа де Буффане. На это дерево.
Ни отец, ни мать, ни сестры, ни Гортензия не понимают его живописи и того маниакального бессмысленного упорства, которое заставляет его продолжать свою всеми презираемую работу. О, этот Гоген. Он изверился. Сад превратился в парк с вновь посаженной липовой аллеей. Вначале Сезанн пытался воздействовать на него голосом или палкой. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок».
Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Монтичелли – какой temmperammennte. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток».
Он и Сезанн, как в прежние времена, ставят свои мольберты рядом. Иной раз его охватывает нервное возбуждение, а иной раз депрессия и усталость. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая». Устроители выставки согласны и картину «Дом повешенного» (Шоке получил ее от графа Дориа в обмен на картину «Тающий снег в лесу Фонтенбло») покажут на Всемирной выставке.
Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Верните ствол – и ветви вернутся на передний план, словно навесая над головой художника. Однако не все ответы таковы. Он должен жениться на Гортензии и чем скорее, тем лучше.
Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. К моменту его появления гости уже сидели за столом. Разумеется, Сезанн пытается писать – живопись всегда для него большая поддержка. Здесь и только здесь он бывает самим собой. Он приносит своему хозяину немало огорчений. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна.
Тем хуже. В ноябре прошлого года его разбил частичный паралич. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
Никого вокруг. Trahit sua quemque voluptas. Он работает в пустыне. Скоро смерть.
Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». На черный день он запасся тонной солдатских сухарей. «Дамское счастье» вышло в свет в 1883-м. Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. Там снимает «маленький домик с садом. «Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении».
В них есть нечто грандиозное, подлинная духовная мощь, они покоряют классической ясностью. Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. Он задумал написать Жеффруа сидящим в кресле у письменного стола, спиной к книжным полкам. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. Пока Сезанн не закончит работу, все предметы должны оставаться на месте.
Это недостойно того, чем они были друг для друга столько лет кряду. Его творческий накал доходит до исступления. В этом все. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски. Быть может, его произведения обречены на небытие.
Вот он, непонятно по какой причине потерявший надежду добиться «выражения себя» (realisation), охваченный яростью, судорожно рвет на куски свои творения. Их полотна раскупают и часто платят большие деньги. На столе несколько листов бумаги, раскрытая книга, небольшой слепок Родена, цветок в вазе. Лучше отойти. Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя.
Живопись для него вериги. Сезанн живет «у подножия холма». Он капитулировал. Вскоре он будет так же богат, как старый Луи-Огюст. Полотно не поддается.
Сезанн-отец находится в Жа де Буффане. И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях. Кто может это подтвердить.
По словам Алексиса, они ненавидят «эту особу», которая рассорилась и с Розой. Но не проходит и сорока восьми часов, как все планы Сезанна снова рушатся. А если эти чужие люди шпики. Спустя три недели, 28 апреля в мэрии Экса Сезанн зарегистрировал брак с Гортензией. 15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс— Марсель. Сезанн узнает себя в этом человеке.
Гора изображена Сензанном более чем в 60 картинах. Ни дуновения. Затем учился юриспруденции, работал в банке. Шесть картин Сезанна дали в общем ничтожные деньги – 902 франка.
Однако вскоре Сезанн уезжает в Шантильи, где поселяется в гостинице Делакур. Вокруг ни малейших следов присутствия человека. В свое время художник отдал дань дендизму.
Разве пишут для денег. Правдиво передать его в живописи. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Одна лишь видимость дружбы.
Сезанн очутился в этом городе и, успокоившись, просит жену с сыном приехать к нему. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Мир застыл. Скитания приводят Сезанна в Марсель.
Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. Сезанн восхищается невозмутимостью Монтичелли, завидует его счастливому дару довольствоваться тем, что тебе отпущено и не желать невозможного. Близок день, когда каждое из этих полотен будет стоить много дороже пятисот франков, отныне Танги считает своих «Сезаннов» «бесценным сокровищем». «Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной».
К тому же вновь обостряется его мизантропия. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. Вместе с сыном она садится в поезд идущий в столицу. Он писал до последнего вздоха.
В противоположность мужу Гортензия любит развлечения, она считает свою жизнь в Провансе скучной и давно предпочла бы переменять обстановку, попутешествовать по белу свету, короче говоря, ей хочется вернуться в Париж. С творческим горением, с окрыляющей уверенностью «хочу одним-единственным яблоком удивить Париж» покончено. Золя любит поесть и потому полнеет. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом.
В этом отношении он неумолим. Что бы ни говорил Сезанн о «несбыточных мечтах», он прекрасно знает, что писать ему необходимо, что писать он будет до последнего вздоха. Все трудности стоящей перед ним задачи ему известны.
Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. Женись на ней, женись наконец. Острые боли заставляют его время от времени прерывать работу.
«Что случилось. » – недоумевает Золя. Сомнения нет – перед нами один из величайших художников мира, но – не прискорбно ли это. да что я знаю.
Жалкий, жалкий Сезанн. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Американская художница Мэри Кассат, друг Моне, увидев впервые Сезанна, приняла его за разбойника, головореза, «a cut-throat», но это впечатление быстро рассеялось и она поняла, что «разбойник» застенчив и кроток, как дитя. «Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. И что же.
При любой перемене погоды, при любой игре света художник видит неизменную сущность провансальской земли с ее скалистыми нагромождениями, ее извечную историю. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. – пребывающий в безвестности. Вокруг ни следа человеческой жизни. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит.
Гортензия, та ни за что не хочет возвращаться в Экс. И тогда тяжелый характер Сезанна проявляется еще резче. Юноши вынуждены простаивать долгие часы, не меняя позы. Творчество Сезанна оказало существенное влияние на развитие ряда направлений XX столетия, на становление таких мастеров, как Матисс, Пикассо, Брак, Дерен, на русских «сезаннистов» — Лентулова, Машкова, Кончаловского, Удальцову, Фалька и других. Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif)6 и в том же году начал писать картины7, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. Брачная церемония – лишь формальность.
Уйти от самого себя, забыться, не быть существом, зависящим от капризов необычной судьбы. Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне. Ведь он прекрасно знает, как его друг работал над «Творчеством». Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто.
Доходы его ничтожны. Правнук знаменитого постимпрессиониста Поля Сезанна 68-летний Филипп Сезанн заявил о своем несогласии с планами правительства по строительству скоростной железной дороги у подножия горы Сент-Виктуар изображения которой постоянно встречаются в работах выдающегося мастера. Вот почему он почти всегда стеснен в средствах. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Сезанн не задерживается у Золя. Но они радушно приняли неполадивших супругов.
Да разве я знаю, что он с ним сделал. Но все-таки Сезанн любит приезжать в Жа без жены. Ничего особенного. Мария подчас внушает страх невестке, которая ведет себя скромнее скромного.
Лучше уйти, уединиться. Она, эта сила, во весь голос зазвучала в сверкающих красках, в формах, отмеченных трепетностью и необычайным динамизмом.
Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости»8. Пушкина Вид на гору Сент-Виктуар со стороны Бельвю, 1883 Гора Сент-Виктуар.
Можно сказать, что, прекратив работу над «Игроками в карты», Сезанн перестал сопротивляться, перестал принуждать себя к той аскетической объективности, которой долгие годы подчинял свое искусство, чтоб исторгнуть из него песню, отмеченную печатью сильной личности, некую патетическую исповедь. Ему уже 51 год. Сезанн запирается в Жа де Буффане. Когда Моне закончил речь, Сезанн посмотрел на него печальным полным укоризны взглядом. над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает.
И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Но Сезанн страдает. Ни дуновения. Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии.
Выждем. Лучше отойти. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Через две недели после смерти Танги, 21 февраля, умирает Кайботт. Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме.
И чтобы это отобразить, надо очень мало краски и очень много простоты. А. С. Он не художник Севера и не художник Иль-де-Франса. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности. Ничто больше не нарушает однообразного течения времени. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы. » – говорит Сезанн. Он продолжает заниматься живописью его полотна приняты в Салон.
Сезанн воспринял эту смерть как тяжелую личную утрату. Нет полотен более продуманных, подчиненных системе и равновесию, чем его полотна, но нет человека более неуравновешенного, чем человек, создающий их. «Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной». С поразительной легкостью переходит он от воодушевления к отчаянию, от смеха к слезам. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. Всю жизнь Сезанн таил в себе ту лирическую силу, которая так неловко проявлялась в его первых работах. И какой странный человек.
Жалкий, жалкий Сезанн. Однако к чему этот разговор. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими. Но прежнего подъема уже нет. Что за притягательная сила таится в этой ослепительной плоти. Уже спустя полгода, в письме Эмилю Золя, датированном 14 апреля 1878 года, Сезанн описывает своё восхищение горой Сент-Виктуар, которую он наблюдал из окна поезда на этой линии, проходящего по железнодорожному мосту в долине реки Арк.
Его мысль о «власти» над моделью важна для понимания художественных идей Новейшего времени: художник утверждал право на собственное видение мира, на волевую трансформацию натуры. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. В 1884-м – «Радость жизни» и в марте того же года – «Жерминаль». В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает.
Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят1. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости». «Я как ребенок», – говорил о себе Сезанн. – Женщина помимо жены. Впрочем, ему везде плохо.
Сент-Виктуар – его отдых, радость, его вера в себя. Год 1883-й тоже промелькнул как сон. В отличие от импрессионистов, устремлявшихся в своем творчестве в погоню за ускользающим мгновением, Сезанн надеялся превратить «импрессионизм в искусство такое же прочное и долговечное, как искусство музеев». Победила Мария. О загадка мира сего. Что еще он может ждать от будущего.
Но нет покоя в душе у Сезанна. В этом все. Прах Пабло Пикассо захоронен во внутреннем дворе замка Вовенарг.
Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое. Ах, этот бедный Поль. Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды. Тишина. Он таскал его с собой повсюду: по кораблям, по разным Америкам и Океаниям, через плантации сахарного тростника и грейпфрута.
Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару. По своей обычной методе писатель сперва накопил груду выписок, затем порылся в воспоминаниях, получил у одних, у других людей сведения о том о сем, о торговцах картинами, о любителях искусства (вплоть до Шоке под именем господина Гю), об инвентаре художника, разузнал всю подноготную о натурщиках и натурщицах, вникнул в интриги Салона. Говорят об искусстве, говорят о науке. – что забыл осведомиться на почте, где его ждало «до востребования» письмо Золя.
Если картина не удалась, ее швыряют в огонь и начинают новую». Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями». Как бы там ни было, в 1892 году одна за другой вышли две статьи о Сезанне. Лениво разглядывает Амбруаз Воллар «Сезаннов» в лавке Танги. И вот, – заканчивает письмо Сезанн, – я снова очутился на юге, откуда мне вообще не следовало уезжать в погоне за несбыточной мечтой».
Нет, нет. Ничего. Сезанну нигде не удается получить комнату: ни в Софоре, ни в Берсо, ни в Отель дю Нор. Тщетно обыскав вокзал, он предполагает, что художник укатил в Прованс. Сезанн не ждал, никак не ждал глубокого понимания со стороны Золя. Недурно.
Золя взволнован и слегка смущен. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885 – 1887) – движущийся по нему поезд. Новую линию планируется открыть к 2020 году. Согласно проекту, самый короткий, т. н. «северный», маршрут железной дороги будет занимать четыре часа и пройдет через Прованс вдоль южного склона горы Сент-Виктуар до Ниццы.
1878, Париж, частное собрание Натюрморт с драпировкой, ок. Он ни у кого не бывает. Он хотел бы передать его красоту.
О чем мог бы беседовать с этим Виктором Лейде. Наблюдая предметы, Сезанн приходит к выводу, что симметрия, которую мы вносим в их изображение, не более чем обман. Дни летят, но он этого не замечает. Лучше исчезнуть.
Нет, он больше не поедет к своему другу. Со скрупулезностью ученого он размещает фрукты, кувшины, ножи, салфетки, бокалы, кружки, бутылки, сочетая и констрастируя тона, соразмеряя свет и тени, подкладывает одну за другой монеты под персики или яблоки до тех пор, пока все на столе не образует мотив, не предстанет в том порядке, какой удовлетворял бы и глаз и ум «Композиция цвета, – твердит Сезанн, – композиция цвета.
Эти радужные планы, благодаря которым Сезанн принял Алексиса с исключительной приветливостью (художник подарил ему четыре картины), не соответствуют напряженной атмосфере, царящей в семье Сезанна. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. Сезанн легко раним.
Как в воду канул. Роза бумажная: длительная работа не позволяет художнику писать живые цветы. Скитания приводят Сезанна в Марсель. Он разоткровенничался.
Сезанн — человек мощного творческого темперамента, суровой воли, сильных чувств. Одно лишь воображение. «Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. Но настал день и художник, опьяненный удачей, соглашается показать друзьям картину.
«Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». Даже тихий остров Сен-Луи не может удержать его: Сезанн живет теперь на авеню дОрлеан. Ведь этот ребенок, обожаемый отцом, самый верный ее козырь. После неожиданно свалившегося наследства – кто-то из друзей отписал Косту сто тысяч франков «на память и в доказательство уважения» – он ушел из армии и поселился в Эксе купив по дороге в Ламбеск деревенский домик, а против собора Сен-Совер довольно красивый особняк. То ли я обезумел, то ли в здравом уме. Как мало нужно, чтобы привести Сезанна в отчаяние.
Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить», то только здесь, перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару.
Сезанн не задерживается у Золя. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Почитатель классического пейзажа, он считает необходимым «вернуться к Пуссену через природу».
Лучше исчезнуть. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения. Одержимый страхами, он все больше поручает себя заботам матери и сестры. Как знать, быть может, его работы не так уж презираемы, как он воображает.
В свое время художник отдал дань дендизму. Однако это не мешает старым спорам вновь разгореться. С одной стороны, Жорж Леконт в своей книге «Искусство импрессионизма» воздает должное «искусству очень здоровому, очень цельному, которого часто достигал – почему в прошедшем времени. Накануне национального праздника Виллен украсился флагами.
То, что сегодня нас так удивляет, возможно и есть живопись завтрашнего дня. Сезанн сомневается, нащупывает, пишет полотна, которые его не удовлетворяют и тут же отбрасывает их. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Правда иной раз Танги, заинтересовавшись каким-нибудь полотном и желая «отвадить» покупателя (он всегда с болью душевной расставался с любым произведением), назначает аховые цены – вплоть до 400, 500 и 600 франков при таких цифрах покупатель, разумеется, «остывал» и больше не настаивал на покупке. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности. – Здесь много прекрасных видов, но это еще не мотивы.
В этом одна из его самых мучительных забот. Позади ничего, кроме пепла. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885—1887)— движущийся по нему поезд. Золя еще в Париже, но скоро переедет в Медан. 11 июля Сезанн срывается и внезапно уезжает в расположенный неподалеку от Медана Виллен. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое.
Но швейцарский пейзаж, столь отличный от провансальского, озадачивает Сезанна. В них даже есть нечто магическое и многие приезжающие сюда иностранцы очень удивляются тому, что пейзаж остался таким же, каким его видел художник». Филипп Сезанн, защищающий «моральные права» своего прославленного предка, заявил, что проложить железную дорогу через столь живописную местность, с ее соснами, кипарисами и красными черепичными крышами, – все равно что нанести столь любимому его прадедом пейзажу «кровавый удар мечом». Потомок Поля Сезанна оказывает большую поддержку приобретающей все большую огласку кампании против строительства отрезка скоростной трассы от Экс-ан-Прованса до Ниццы. Интересна история, связанная с горой Сент-Виктуар и правнуком великого художника.
В свое время художник отдал дань дендизму. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями». Разочарование Сезанна глубоко и необратимо. Сезанн, уверяет Бернар в своем метком высказывании, «открывает искусству заветную дверь: живопись для живописи».
Радостное возбуждение Сезанна так велико, что друзья Моне изумлены. И надо признать, все действительно оборачивается как нельзя хуже. И победил. Несчастный, неудавшийся талант. Страшная вещь успех.
У меня было свое, маленькое видение мира, совсем крохотное. Оллер не растерялся, он не намерен сдаваться. Что ж. Он ответит Золя. Впрочем, его мастерство непрерывно совершенствуется. Сезанну по душе их сдержанность, степенность, склонность этих тяжелодумов к размышлениям. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». А если правительство под предлогом того, что эти художники, бесспорно, революционеры, надумает упрятать в тюрьму приверженцев «школы», как их называет Танги.
«Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы» — говорит Сезанн. Сезанн работает. Несчастный, неудавшийся талант. Она привыкла к его длительным отлучкам, к перерывам в их беспорядочной супружеской жизни.
При каждом очередном успехе пристраивают то крыло к дому, то службы, прирезают к поместью землю. Именно его, Сезанна, похоронил этот «краснобай». Болезнь обостряет присущую ему раздражительность. Три года. Заведены оранжереи, голубятня, образцовый птичий двор. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. Неподалеку от Сент-Виктуар находится древний замок Вовенарг (Chteau of Vauvenargues), связанный с именем Пабло Пикассо, который купил его в середине прошлого века. Он больше не в состоянии оставаться в Ларош-Гюйоне.
А дальше «бордель в том или другом городе и это все. «Он самый сильный среди нас, – замечает Сезанн, – Моне, я ему даю место в Лувре». Он ставит свой мольберт на берегу Невшательского озера или в долине реки Арез. Сезанн, всегда предпочитавший стоять в стороне от семейных дрязг, связанных с денежными расчетами, принял весьма простое решение. В них – душа Сезанна. Сезанн запирается в Жа де Буффане.
Вентури). Оллеру не повезло. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит.
Всматриваясь в расстилающийся перед ними пейзаж. За табльдотом, среди незнакомых людей, он необщителен, ни с кем не сближается, за исключением одного пруссака, выказывающего художнику «немного симпатии». Сезанн предельно возбудим.
Сезанн, ослепленный гневом, ходит взад-вперед, сжимая кулаки. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. «Пошлый мещанин — вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе.
Она и сама обожала менять места, кочевать по гостиницам. Впрочем, ему везде плохо. На юге ее снедает тоска. Вода и листва будто спят каменным сном.
– этот маг и волшебник интуиции». А. С. В любой победе таится зародыш грядущего поражения. Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif) и в том же году начал писать картины, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы.
Отчаянно цепляясь за свою любовь к Фанни, не желая сдаваться, он мечется, зажатый между Марией и Гортензией, теряет самообладание и, чувствуя себя затравленным использует последнюю возможность: бежит. Несколько позднее, в феврале, Валабрег просит Сезанна приехать к нему в Экс. Он не располагает большими деньгами, но не теряет надежды их заработать. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому.
Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица.
С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой. Но Сезанн не задерживается у Шоке. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной. Он ненавидит толпу.
Какая разрушающая сила таится в нем — люди предстают во всей их обнаженности. Небольшой приятный городок вполне во вкусе Гортензии. Золя взволнован и слегка смущен. Сезанн исчез. 4, 5 июля от Золя ни звука. Фанни.
Однако есть и другой вариант – более длинный «южный» путь. Взбешенный художник возвращается к себе в Жа де Буффан. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». «И вы, Моне, –прерывающимся голосом воскликнул Сезанн, – вы тоже издеваетесь надо мной. » Затем вскочил из-за стола и, не слушая возражений друзей, огорченных столь неожиданной реакцией, убежал с перекошенным от волнения лицом.
Против ожидания она находит в Марии союзницу, хотя та ее презирает. Сезанн настойчив, он снова шлет письмо. «1882 год.
Однако мастер вносит коррективы в принципы линейной перспективы, господствовавшие в европейской живописи со времен Ренессанса, приближая трактовку глубины пространства к более естественной, соответствующей зрительному восприятию (так называемая «перцептивная» перспектива), он добивается передачи пространственных планов с помощью градации цвета (Шато Медан, 1880, Цюрих, Кунстхауз Панорама Овера, 1873—1875, Чикаго, Институт искусств Деревня на севере Франции, 1879—1882, Сан-Франциско, Дворец ордена Почетного легиона Овер-сюр-Уаз, 1879—1882, Цюрих, частное собрание). Марион все время по-дилетантски занимается живописью. Папаша Танги неразговорчив, а те скупые слова, которые он произносит, окутывают таинственностью Сезанна, чья живопись, сама по себе достаточно необычная, дает повод для различных предположений. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе.
«Каких глупостей ты бы ни натворил, ничто не заставит меня забыть о том, что я твой отец», – говорит он с нежностью. «Мы вместе прогулялись по городу, вспомнили кое-кого из знакомых, но ничто нас при этом не волновало. » – восклицает Сезанн. До сих пор она была вынуждена вести очень скромный образ жизни, осложненный к тому же постоянными переездами мужа. И вовсе не спешит переменить место жительства.
Сезанн по-прежнему угрюм, беспокоен, обуреваем сомнениями. Вода и листва будто спят каменным сном. Кто же все-таки этот Сезанн. Скитания приводят Сезанна в Марсель. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил.
Вильевьей испытывающий отвращение к картинам своего младшего собрата, смотрит на Сезанна только свысока. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Единственный, с кем, пожалуй, можно было бы поддерживать отношения, это Нума Кост.
27 июня он просит друга немедленно известить его, как только тот водворится в Медане. Его не замечают. И мать хотела бы возможно дольше видеть Поля подле себя. Тем хуже. Мелкий укол самолюбию — и он страдает от обиды.
О, никогда в жизни Сезанн не признается, что он смертельно ранен. К тому же вновь обостряется его мизантропия. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. Сезанн покоряется. Он вдруг решает вернуться в Экс. Пора возвращаться.
«Я чувствую, что скоро покину грешную землю. Импрессионизм, – добавляет он (и кажется, что читаешь Золя), – делает лишь первые шаги но в день, когда человек сильного темперамента и высокой культуры заставит нас признать импрессионизм, в этот день мы, возможно, получим новое искусство». Лишь четыре дня спустя от него пришло письмо, помеченное почтовым штемпелем: Женева. Пусть все остается по-прежнему, словно бы ничего не произошло, словно «Творчество» не причинило ему нестерпимой боли и Клод Лантье не Поль Сезанн. Он издерган. «Я хотел бы обладать вашим уравновешенным умом, – пишет он Шоке.
В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма. Ничего. Он богат. И в свою очередь, едет туда следующим, отходящим на юг поездом.
Она ведет беззаботный образ жизни, который ей так по душе. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Он избрал мотивом старую Гарданну.
Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». Какая трагическая судьба. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. И ради этого забыть обо всем. » – восклицает Сезанн.
Молодой Поль, тот умеет себя защитить. Кончено. С беззаботными прогулками покончено. Но Сезанн страдает.
А я, что прикажете делать мне. Уступив настояниям Марии, Сезанн начал ходить в церковь. Поразмыслив, Сезанн, должно быть, почувствовал некоторую неловкость – всегда он обременяет Золя своими просьбами – и в постскриптуме добавил странную фразу: «Я человек маленький и не в состоянии оказать тебе никакой услуги, но я уйду из этого мира раньше и постараюсь исхлопотать для тебя у Всевышнего тепленькое местечко». Френхофер, Френхофер. Не отказывай мне в этой услуге, я не знаю, куда кинуться».
Кончен. Катастрофа. Он не хотел никого обидеть и не считал, что обижает, а стремился лишь к одному – создать литературное произведение. Сезанн потрясен. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. Сезанн последует за ним.
В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном. Это – вид на гору с западной части Экса, со стороны фамильного поместья Сезанна. Виадук, 1906, обе — Нью-Йорк, Музей Метрополитен Гора Сент-Виктуар, ок. На ней ничего не видно, кроме туманного нагромождения красок и множества беспорядочных линий из которых – непонятно каким чудом – возникает прелестная обнаженная нога, «уцелевшая от медленного, непрестанного разрушения».
Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Неудачи больно задевают его. Позади ничего, кроме пепла.
Забыл их стычки, отцовский гнет, различие взглядов, обиды – забыл все. С лихорадочным блеском в глазах разглядывает Сезанн эту красивую девушку из Прованса. За домом высятся поросшие соснами крутые скалы. Она тащит мужа за собой в Веве, в Лозанну.
Жеффруа ошеломлен столь неожиданным решением, тем более необъяснимым, что портрет, собственно, почти закончен и настаивает на возвращении художника в Бельвиль. Он читает и перечитывает эту маленькую новеллу Бальзака: десять лет Френхофер, гениальный художник, работает над полотном «Прекрасная Нуазеза», своим шедевром, который он тщательно ото всех скрывает. Критик утверждает, что «начатый портрет – очень удачная работа» и долг художника перед самим собой ее закончить. Вот уже два года, как этот с виду скучающий молодой человек (креол по происхождению, зовут его Амбруаз Воллар) исподволь занимается продажей картин.
Мир застыл. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма.
Гора Святой Виктории влечет Сезанна не «своей объемной массой, но своим внутренним светом Дорога, ведущая по долине к горе, — это дорога из мрака к свету Кажется, будто Сезанн тихо читает вечернюю молитву» (Л. Сезанн мечется, ездит то туда, то сюда, все, что творится вокруг, его не касается. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями.
Остальные, разумеется, любезны, но их сочувственные взгляды выводят его из себя. Но эти встречи лишены для него всякого интереса. Глубокая усталость одолевает его, он чувствует себя физически ослабевшим. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил».
Тишина. Годен на съедение собакам. Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. И с ним уехал. В середине июня Сезанн появляется в Париже и находит приют у Ренуаров в Ларош-Гюйоне. И со многими предосторожностями принимается за работу. В портрете своего друга Виктора Шоке (ок.
Научные работы – в сотрудничестве с Гастоном де Сапорта Марион опубликовал девятнадцатитомный труд «Эволюция растительного царства», – разнообразная деятельность, приближающееся сорокалетие не погасили в этом человеке увлечения искусством. Странная загадка эта живопись. Попробуйте просто заслонить рукой ствол и вы увидете, что иллюзия исчезает. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят121. В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма.
Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. Как уловить ее, как объять во всех проявлениях.
Впрочем, ему везде плохо. Продолжать разыгрывать дружбу, взаимопонимание.
Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне. На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки».
Он хотел бы передать ее красоту — это одна из его самых мучительных забот. Он будет огибать «сезанновские» места и протянется через прибрежные города Марсель и Тулон. Задетый за живое, Сезанн говорит, указывая на небо: «Нет ничего, кроме этого», – и, взволнованный увиденным и услышанным, художник исчезает в толпе. Он забыл о бесчисленных мелких придирках, которыми Луи-Огюст постоянно изводил его.
Так компоновал Веронезе». На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки». Он хотел бы передать его красоту. Он все упустил.
Еще чего. Сезанн легко раним. Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия.
Мария ходит за Сезанном по пятам, выслеживает, укоряет, не дает ему опомниться. В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886—87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа. 29 июня художник скончался. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом.
Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Сезанна, несомненно, радуют сообщения Танги. Старые привязанности отошли в прошлое. Критик немедленно принимает предложение и художник с жаром берется за работу.
Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел». Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски. В этом одна из его самых мучительных забот. Ничего значительного, просто пробует свои силы в перепродаже картин. Худой, бледный, трясущийся, он продолжал писать даже в постели.
Монтичелли – какой «temmperammennte». Бедное мое. «Я по-прежнему работаю, — сообщает Сезанн Золя. 1889 год. А еще это и это. » Новички ничего не покупают и, хотя папаша Танги постепенно заражает их своим восторгом «Сезаннами», сам он по-прежнему остается бедняком.
В свое время художник отдал дань дендизму. Доводя до крайности верность своему видению, повинуясь страстному желанию писать именно то, что он видит, стремясь точнее выразить «свое маленькое ощущение», Сезанн спрашивает себя, не отказаться ли ему от того произвола, который считается общепринятой истиной, но для него эта истина ничто. Скоро ему стукнет пятьдесят.
Бог мой. » Три года. Область Эстака неотступно владеет мыслями художника. У праха нелюбимого отца Сезанн внезапно ощутил чувство глубокого волнения. «Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе.
Гортензия, со своей стороны, больше не посещает ни мать, ни сестру Сезанна. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, зажигает все светильники, какие только может у себя найти и работает, пока хватает сил4. Несказанность. Но терпение Сезанна иссякло.
Увы, того не интересует Сезанн. Что там наговорит ему этот «папаша Жеффруа. ». Но Сезанн не испытывает никакого удовольствия.
И вечно мечется, охваченный нервным беспокойством и нетерпением. 13 июля он уведомляет об этом Золя. В покойном он потерял друга и одновременно своего единственного серьезного ценителя.
Для реализации своих замыслов и идей Сезанн предпочитает жанр натюрморта. – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Только на юге, на природе можно проверить Пуссена. «Мгновенье уходит и не повторяется. В ноябре он возвратился на зимнюю квартиру в Эстак, куда вскоре приехала мать. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Жизнь ускользает, та жизнь, что совсем близко, рядом, только руку протянуть.
Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. От нежной дружбы, что была для Сезанна отдохновением, вдруг повеяло могильным холодом.
В глазах Сезанна она сохранила прежний авторитет, она, по его словам, «старшая». Не так обстоит дело с Марией. Как я уже сказал, точный список работ или тематическийкаталог всех изображений горы также отсутствует, а значит нет и точных названий работ и их датировок.
С первых же слов Моне Сезанн опустил голову и заплакал. И что же. В данную минуту он берется за все. Раз есть деньги ими надо пользоваться. «Пишу тебе, рассчитывая на ответ. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886—87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа9. 15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс-Марсель. Мы воспринимаем токи мощной духовной энергии исходящие от полотен мастера. Он ждет писем от Фанни, которые Золя (Сезанн просил его об этом сразу же по своем приезде в Париж) должен отправлять ему «до востребования». «Но можешь ли ты несколько дней потерпеть. » – спрашивает Золя Сезанна.
И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. Смерть уже коснулась Луи-Огюста своим беспощадным резцом. Сегодня «Ругон-Маккары» насчитывают 13 томов.
Отныне Сезанн живет в Жа вдвоем с матерью, почти калекой, – ей 81 год. Они пишут. Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif) и в том же году начал её первые зарисовки, вылившиеся в целую серию из 80 картин, которой художник посвятил многие годы. Быть может, его произведения обречены на небытие.
Он все упустил. Он, Сезанн, ничего не получил. Та знает своего братца получше Луи-Огюста, ее не проведешь никакими ухищрениями. Гортензия едет в Жа де Буффан с маленьким Полем (ему уже минуло четырнадцать. ), в сопровождении свекра и свекрови. Все на той же картине «Гора Сент-Виктуан» мы можем увидеть и геометрию и систему параллельных горизонтальных линий, выстроенных при помощи полей, виадука, крыш домов – она тянется до подножия горы. Но Гортензия, та рассуждает по-иному.
А что последует затем. Лучше уйти, уединиться. Так компоновал Веронезе».
Жеффруа беседует с ним о Моне. Вопреки воле властного и деспотичного отца (от которого он материально зависел в течение всей жизни) Поль уезжает в Париж (1861), чтобы стать живописцем. Малейший шум для него нестерпимая мука. Хочу просить об одной услуге, ничтожной для тебя и весьма значительной для меня. Уже три года, как этот человек состоит депутатом Экса и абсолютно поглощен политикой.
Его полотна обречены на безвестность, на трагическую судьбу незавершенных произведений, на то полное забвение, которому подвергаются вещи, когда люди к ним равнодушны. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. Сезанн знает, что работа над портретом будет длительной. Не в пример сыну отец «выразил» себя. Затем все перетасовал и без дурного умысла, беззлобно и простодушно написал книгу. «Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача.
Несказанность. «Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. – Женщина помимо жены. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости». В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая.
В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886 – 87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа. Художник издерган, взвинчен, все его отвращает. Но ему достаточно собственного воображения. Писатель не заехал в Экс.
Отношение сына к жене поддерживает в ней это чувство. «Отец», – шепчет Сезанн. 15 октября 1877 года была открыта железнодорожная линия Экс – Марсель. О. Луи-Огюст, вот кто был на высоте своего призвания. Все подвластно смерти, все подвержено разрушению.
Их отправляют на чердак. Куда вы направляетесь, Сезанн. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной.
Он одинок. Кончено. Но это не мешает Сезанну безгранично восхищаться сыном. Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением.
Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Но внутренняя тревога мешает ему сосредоточиться. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Выводя толстым пальцем кружки, Танги любил говорить: «Взгляните на это небо. Будем относиться с интересом к каждому новому дерзанию.
Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. Впрочем, как ни приятно ему это уважение, но оно так мало значит. Церковь – это прибежище.
Для работ раннего «романтического» периода характерна экспрессия форм, линий, цвета бурные страсти, снедающие художника ищут выхода в живописи (Оргия, 1864—1868, Париж, частное собрание Похищение, 1867—1869, Кембридж, Музей Фитцуильям). Но оно было мое. Здесь и только здесь он бывает самим собой. Мария ценит умение Гортензии стушевываться и мать Сезанна это ценит.
Забыться в женской любви. Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif) и в том же году начал писать картины, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. Страшная вещь успех. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. Как далек он теперь от импрессионизма.
Однако никогда еще он не всматривался в пейзаж таким острым глазом, никогда не достигал такой предельной строгости в композиции. Жена и сын так привыкли к странностям Сезанна, что его отсутствие их не беспокоит. «Отсюда можно было бы увезти сокровища. Нет больше сил топтаться в Ларош-Гюйоне. Сезанн мечется, тоскует.
И все-таки исповедуется, причащается, находит в мессах успокоение и отдых. Разные новые направления, дивизионизм вызывают у Сезанна смех: «Я люблю барона Гро, так могу ли я, по-вашему, серьезно относиться к разным глупостям. » Однако у беседующих есть темы, которых касаться нельзя. И только Сезанн, единственный, не признан. У Сезанна слишком тяжело на душе, чтобы задерживать на этом свое внимание.
«Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя. Сезанн легко раним. «Я хочу раствориться в природе, врасти в нее, расти в ней». Отныне между ним и Золя все кончено. А дальше «бордель в том или другом городе и это все. Скитания приводят Сезанна в Марсель.
Полагаю, что все-таки я буду жить и не хочу рисковать и in aeternum жариться. В душе у Сезанна больше нет иллюзий. Опять нелады. Что предпримет Министерство изящных искусств, когда узнает, что по составленному в 1876 году завещанию Кайботт приносит в дар государству свою коллекцию картин. Сезанн изучает ее структуру, вычисляет объемы.
