Как Нарисовать Екатерину 2

Все книги про: «нарисовать Екатерину»

Свыше 570 нарядно – подчас весьма экзотично – одетых людей, приехавших в Москву со всех необъятных концов страны, представляли собой яркое зрелище: ведь со времен Земских соборов XVII века в столице не собиралась вся «Земля», Россия. Имперская мечта опьяняла царицу. Двойственное впечатление от персоны светлейшего оставалось у многих. Читала Екатерина много и сначала без разбора. Погибли мы, когда ты не милуешь. Самой острой была проблема Петра III – будущего пожизненного узника и, соответственно, страдальца (пример Ивана Антоновича, который, по народной молве, пострадал за «истинную» православную веру, был у всех на устах).

Императрица Екатерина создала-таки себе славу, ставшую ее мощным оружием, силой, как тот военный корабль, который назывался «Слава Екатерины» (отметим попутно, что императрица попросила Потемкина его переименовать, чтобы турки, если захватят корабль, не радовались обладанию славой Екатерины). При всей их официальности портреты Левицкого (а существует несколько их вариантов и повторений) отличает создание образа мягкой, милостивой, ободряющей окружающих и в то же время уверенной в себе царицы и, кстати, улыбка, которую столь блистательно умел передать этот художник играет тут очень важную роль. Она не отличается умом, а что касается наружности, то она ниже всякой критики.

Мать Отечества: 12 символов, зашифрованных в портрете Екатерины Великой

Необычайно талантливы были и другие архитекторы Екатерины: Антонио Ринальди с его Китайским дворцом и Катальной горкой в Ораниенбауме, а также дворцом в Гатчине и Мраморным дворцом в Петербурге, Иван Старов с его Таврическим дворцом (1783-1789) и Троицким собором Александро-Невской лавры, Николай Львов – создатель здания Главного почтамта. Так императрица объясняла свой выбор вице-канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину. Вот таким образом Екатерина не спускала глаз с непутевого светлейшего князя до самого конца.

Екатерина его имела. В 1766 году императрица послала секретный указ генерал-губернатору Москвы, в котором сообщала, что «некто именем князь Александр Васильевич Хованской не пропускает случай, чтоб все мои учреждения и всех моих поступков не толковать злодейской дерзостию и дать им вид совсем моим намерениям противный». И глядя на императрицу, спокойный и расчетливый Иосиф II сказал в Севастополе французскому послу: «Я сделал, что мог, но вы сами видите: государыня увлекается».

Всякое положение, всякое движение Пирра изящно и благородно. Это пожелание Екатерина преобразила в формулу: «1. Были принципы правления, которые императрица считала важнейшими в государстве.

«Золотой век» екатерининской эпохи

Словом, это Пирр, царь Эпирский. Помилуй, хоть для брата (то есть фаворита Григория. Императрица почувствовала свое превосходство над ним и легко, без усилий, вводя простака в заблуждение, отвечала на все его «коварные» вопросы о крепостном праве в России, о самодержавии. На полотнах же Пьетро деи Ротари (1707–1762) Екатерина, напротив, чрезвычайно неинтересна: это полная дама, умиротворенно и даже немного отрешенно взирающая на зрителя, хотя округлость лица делает ее образ довольно приятным.

При создании двух самых знаменитых образов императрицы на страницах художественных произведений – в «Капитанской дочке» и «Ночи перед Рождеством» – Пушкин и Гоголь используют даже одинаковые слова: у русской царицы голубые глаза и легкая улыбка, так умевшая покорять все вокруг. «Бедная великая княгиня в отчаянии», «дела великой княгини плохи» – вот рефрен донесений иностранных дипломатов о Екатерине после падения Бестужева. К этому времени относится и адресованная Потемкину «Чистосердечная исповедь», которая завершается уверениями в любви и верности.

Наконец, умение приспособиться, гибкость были с детства присущи Фике. При этом она любила порассуждать о «философском поведении», правилам которого всю жизнь старалась следовать. Вы мне скажете: Как же теперь быть. На одну из них – измену – указывает Екатерина в «Исповеди». Их-то и начал придумывать и осуществлять Потемкин, благо за спиной стояли «матушка»-императрица и Россия, чьи людские и материальные ресурсы никем не были по-настоящему измерены и сосчитаны.

Лик Екатерины 2: традиции изображения

Это не то. Они были абсолютно несхожие люди и говорили на разных, непонятных друг другу языках. Строились фабрики, заводы, верфи, сажались леса.

В 22:00 или 23:00 императрица заканчивала день и отходила ко сну. Екатерина довольно быстро научилась править Россией. Если Григорий беспечно прожигал годы, лишь эпизодически имитируя некую деятельность, за что получил от Екатерины меткое прозвище «кипучий лентяй», то сама императрица за эти же годы стала, благодаря своим способностям, трудолюбию, терпению, умению учиться, крупным государственным деятелем европейского масштаба, разгоралась ее слава как просвещенной государыни искушенного и тонкого политика.

И тот и другой тоже были готовы поддержать Екатерину. Но все же нужно признать, что Екатерина проявила мужество. Оркестром в театре должен был дирижировать Вольфганг Амадей Моцарт, переговоры с которым о приеме на русскую службу уже вел русский посланник в Вене И если бы Моцарт и Потемкин не умерли почти одновременно в 1791 году, то они бы наверняка встретились и подружились – ведь светлейший был тонким меломаном, возил с собой не только гарем, но и оркестр и знал цену музыкальным талантам. Спектакль прервали.

Весенний праздник – 2019 или Восточный Новый год (билеты в продаже с 26 января)

В первое десятилетие царствования Екатерины ее придворным художником был датчанин Вигилиус Эриксен (1722–1782). Ведь для родителей дети тогда не были, как ныне, бесценными сокровищами. А Иоганна-Елизавета сообщала мужу: «Наша дочь стяжала полное одобрение императрица ласкает, великий князь любит ее». Вот что пишет о последнем временщике Екатерины современник: «По мере утраты государыней ее силы, деятельности, гения, он приобретал могущество, богатства. Договориться с Петром было невозможно.

Она таковою для Петра и стала, но не более того. По поводу выхода в академической типографии пьесы Княжнина «Вадим» на сюжет из новгородской «республиканской» истории она устроила головомойку президенту Академии наук княгине Дашковой, которая, как и императрица, не читала пьесы до печатного станка. Белый человек, житель Севера, должен господствовать над Югом, Востоком и всем миром. Дела шли своим чередом.

В другом письме Гримму она прямо говорит: «Я всегда чувствую большую склонность быть под руководством людей, знающих дело лучше моего, лишь бы только они не заставляли меня подозревать с их стороны притязательность и желание обладать мною». Несмотря на кровавое подавление восстания Пугачева (как будто у власти был иной выход. ), царствование Екатерины было достаточно мягким. Книги по истории, от Тацита до «Всеобщей истории Германии» Барра, приучали ее к историческому подходу в жизни и политике. Посмертная изобразительная слава Екатерины началась лишь в 1860-х.

Кроме того, он страстно любит музыку». На что же букли. Приказываю Вам в течение этой недели отправиться в Ваши губернии, чтобы успокоить кипение Ваших страстей и увольняю Вас от всякого ответа на это письмо». В цитированном выше письме о мнимом неурожае на людей она раскрывает суть того, что считает важнейшим в работе с «кадрами»: «Нужно только их заставить делать, что нужно и, как скоро есть такой двигатель, все пойдет прекрасно. Более того, все были убеждены, что юные фавориты, попадавшие в спальню «матушки», проходили придирчивую проверку у самого светлейшего князя Таврического – таков был последний титул Потемкина. Другой «чернушка» Валериан Зубов убедил ранее столь здравомыслящую императрицу отправить его во главе армии в фантастический и абсолютно бесперспективный поход в Индию и положил бессчетное количество русских солдат при штурмах прикаспийских крепостей. Зато после можно было небрежно написать Гримму по поводу смерти Людовика XV в 1774 году: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство».

Не позволила Екатерина привлечь к следствию и брата Мировича, употребив пришедшуюся тут весьма кстати пословицу: «Брат мой, а ум – свой». И сколько желавших одержать эту победу. В другой раз она потешалась над известным ученым юристом Мерсье де ла Ривером, который, прельстившись приглашением императрицы, прикатил в Россию с намерением построить в этой дикой стране государство по своему плану.

Жизнь меняется, нужно учитывать перемены в нравах и сознании и «не следует оставаться глухим к общему крику народа» И далее высказана мысль, делающая честь изощренности и тонкости ее ума политика: «Парламенты – это великий рычаг, могущий принести огромную пользу, когда умеют направлять его и мудро распорядиться его действиями. «Пускай один ограничен, – пишет она Гримму в 1794 году, – другой ограничен, но государь от этого не будет глупее». Основное внимание она уделяла не детям (как вспоминала Екатерина, мать совсем не любила нежностей), а светским развлечениям. Правила поведения в Эрмитаже были не менее строгие, чем правила суровых петровских ассамблей.

• Фото, рисунки и портреты Екатерины Великой
• Екатерина Великая: портреты, факты, документальные фильмы
• ИМПЕРАТРИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ
• Портреты Екатерины и ее приближенных
• Описание картины «Портрет Екатерины »
• Портрет Екатерины (1763 год), Фёдор Степанович Рокотов
• Екатерина на прогулке в Царскосельском парке

Очень быстро Потемкин стал своеобразным вице-императором Юга империи. Эта слава иной раз производится одним словом или одною буквою, прибавленною или опущенною. Петр окончательно отвернулся от жены избегая ее, как чумную. «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей. Ревниво и пристрастно вела Екатерина «счет» и в европейском и в мировом масштабе, размышляя о своих преимуществах перед Марией-Терезией и мечтая затмить роскошную славу Людовика XIV.

Императрица как бы устремлена в будущее, к планам и преобразованиям. Естественно, она понимала уязвимость своей позиции, вот таким образом она часто говорила и писала о себе как о женщине «с душой республиканки», вынужденной быть самодержицей. И тут Петр сник и прекратил всякие попытки бороться.

Она походит во всех отношениях на трактирную служанку самой низкой пробы». 5 августа 1789 года Екатерина сообщает светлейшему нечто интересное: у Платона есть младший брат Валериан, восемнадцати лет, который «здесь на карауле теперь, на место его сущий ребенок, мальчик писанной, он в Конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди Я здорова и весела и, как муха, ожила» Надо понимать, что и «младшой» тоже стал императрицыным «учеником». На проекте о завоевательном походе в Индию она начертала нечто подобное: «У России довольно земель и произведений, чтобы не иметь никакой нужды отправляться для завоеваний в Индию». Немудрено, что крепостное право, с его системой отношений помещика-«отца» и крепостных – его «детей», воспринималось как начало, сдерживающее дикие страсти черни.

Неизгладимое впечатление на Екатерину произвели «Письма мадам Севинье» – эмоциональные, яркие и остроумные признания образованной французской аристократки XVII века. Потемкин этой историей был тоже искренне огорчен, но по другой причине – неверный Мамонов подвел его как патрона, «оставил свое место самым гнусным образом». Это ожесточение было непривычно для славного XVIII века, современники которого почти не употребляли так нам знакомое беспощадное, уничтожительное слово «враг», а пользовались лишь некровожадным словом «неприятель», как бы обратным «приятелю». Насколько она успела уже обрусеть, показывает ее поступок с камердинером Шкуриным. Как я уже пытался доказать, Иван не был сумасшедшим, психически больным.

Практика затыкания ртов при ней была самая разнообразная. Бытовая сценка литературного характера разворачивается в покоях Екатерининского дворца в Царском Селе в присутствии неестественно малолетнего Павла Петровича и княгини Екатерины Дашковой. Екатерина искала покоя, так как решила окончательно и бесповоротно: вместе не быть. Он казался каким-то нелепым, странным, случайным на русском троне человеком.

А как любила Екатерина русский язык. О том, что «льстя ее любви к славе», можно сбить императрицу с толку, писал и граф Сегюр. Но теперь было другое: трогательная юная парочка ей очень нравилась. Всякий кричит или молчит сообразно своей выгоде. Правда, долго не было главного исполнителя.

Или деньгами унимать писать 3. Дело матери было выдать меня замуж». На эту же «скамью» можно было бы посадить еще десятка полтора, если не больше, знаменитостей.

Но он попал в Россию и за ним упрочилась обидная кличка немца – ненавистника России, любителя муштры, самодура и глупца. Но все же самым ярким явлением екатерининской эпохи стал Эрмитаж. Стало быть, неурожая на людей не бывает их всегда многое множество».

• Портрет Екатерины перед зеркалом
• Иконография парадного портрета Екатерины
• Величие и роскошь: коронационные платья российских самодержавных императриц
• Описание картины Федора Рокотова «Портрет Екатерины »
• Фигура великой императрицы: путь к правлению
• Федор Степанович Рокотов: жизненный путь
• Высшее достижение в области парадного портрета
• Екатерина Великая: Фотогалерея
• Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

Светлейший поспешно вернулся в Петербург, вытащил императрицу из уединения и срочно подыскал замену «Саше», который, кстати, был с самого начала его креатурой. Думаю, что сердце старого солдата не могло не растаять от этой ласки повелительницы. Принц де Линь уговаривал разобидевшихся на светлейшего поляков: «Императрица не должна лишаться вашей дружбы из-за того, что князь Потемкин, принимая на днях многих из вас в Елизаветграде, вышел к вам без панталон. Впоследствии Рокотов создал и ее портрет со знаками ордена Святого Георгия.

Впрочем, предоставим слово самой Екатерине, которая написала (вероятно, в 1774 году) «Чистосердечную исповедь» для Потемкина. ». Этот портрет интересен своим камерным, «домашним» характером и императрица смотрит на нем как-то грустно и даже несколько удивленно. «Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас. » – таковы были исторические слова, которыми Алексей Орлов рано утром 28 июня приветствовал в Монплезире внезапно разбуженную Екатерину. «Признайтесь, – обиженно восклицала Екатерина, – что это неприятно Мне хотят помешать делать добро: я его делала сколько могла и для частных людей и для страны уж не хотят ли затеять здесь такие ужасы, какие мы видим во Франции. » Не будем забывать, что на дворе был июнь 1793 года, во Франции в это время Конвент принял драконовские законы против спекулянтов, Марию-Антуанетту разлучили с сыном и начали поспешно готовить постыдный процесс против нее, обвиняя мать в противоестественной связи со своим ребенком Так что императрицу, дувшую на воду, можно понять – в Париже тоже началось с пьесок и прокламаций.

На ее голове вместо императорской короны – лавровый венец. Неслучайно сразу же после свадьбы Петра и Екатерины императрица выпроводила Иоганну-Елизавету за границу и больше никогда не позволяла ей ни приезжать в Россию, ни переписываться с дочерью. И вот в 1763 году она просит А. В. Олсуфьева и Н. И. Панина, чтобы ни в коем случае до ее приезда в Ростов не ставили богатую раку над мощами чтимого народом святого Дмитрия Ростовского, чтобы простой народ не подумал, что мощи «спрятались» от императрицы.

• Литературный портфельчик Искуссницы
• Общееколичествопросмотровстраницы
• Игровое занятие – «Маленький эксперт»
• Мастер-классы по созданию кукол-мотанок, ткачеству поясов или соломоплетению
• В Национальном художественном музее Республики Беларусь действует программа Карта Гостя
• Новая развлекательно-познавательная экскурсия для детей «Самые-самые»
• Великая княжна Александра Павловна
• Императрица Александра Федоровна

«Я уважаю ваших ученых, – говорила она французскому посланнику, – но лучше люблю невежд: сама я хочу знать только то, что мне нужно для управления моим маленьким хозяйством». Сначала я думала, что привыкну, но что далее, то хуже Потом приехал некто богатырь» Это уже Потемкин, которому и была предназначена «Чистосердечная исповедь». Здесь художник представил зрителям не только саму императрицу, но и большое число придворных, видных деятелей культуры и искусства эпохи ее правления (Панина, Разумовского, Дашкову, Бецкого, Сумарокова и многих других).

Нужна была государю, как воздух и слава Победителя. В «Чистосердечной исповеди» она писала: «мы письмецом сюда призвали его, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разобрать, есть ли в нем склонность та, которой я желаю». То ли дело Петербург – «эта чопорница, моя столица. » И специальной Комиссии о каменном строении А. В. Квасова была дана полная воля и неограниченные средства. Когда он наконец уходил, самая скучная книга казалась ей приятным развлечением.

«Я любила чтение, он тоже читал, но что читал он. Эпистолярная форма литературных произведений была одной из самых распространенных.

Особенно встревожился Павел и его сторонники, когда Екатерина женила шестнадцатилетнего внука на четырнадцатилетней принцессе Луизе Баденской (ставшей в православии Елизаветой Алексеевной). Однако стоило бы гуманной императрице заикнуться об освобождении крестьян, как ее бы действительно сразу же забросали камнями (так она предполагала в «Мемуарах»). Она тотчас встала, быстро оделась и вместе со своей фрейлиной Екатериной Шаргородской села в карету. Незадачливым принцам крови – эмигрантам – она преподала впечатляющий урок: «В деле столь великом необходимо проникнуться глубоко своим предметом, полюбить его страстно, затем вливать в других свое убеждение и, как скоро решено действовать, то действовать последовательно, не останавливаясь, затем показывать как можно больше спокойствия в тревожные минуты и не обнаруживать ни тревоги, ни беспокойства по поводу совершающихся событий». Не отвечать же на письма считалось невозможным, оскорбительным и недостойным человека.

1. Великая княгиня Елизавета Федоровна
2. Коллекция Государственного Русского музея
3. Екатерина — законодательница в храме богини правосудия
4. Самое интересное в виде мозаики

В 1776 году Наталья умерла при неудачных родах. Когда сомневаешься в истине, то лучше ничего не делать, чем делать дурно». Елизавета полностью взяла заботу о нем на себя, не подпуская к мальчику даже родителей.

В 1774 году ревностный генерал-поручик был отозван в Петербург. Конечно, людей заставляли за провинность выпивать не чудовищный кубок «Большого орла», а лишь стакан воды или читать целую главу «Телемахиды» Тредиаковского – наказание страшное, но для здоровья не смертельное. Ей нужны только похвалы и комплименты. Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. Туалет солдатский должен быть таков, что встал – и готов».

Мы были пьяны и он тоже.

Ее вечно молодая, жаждущая любви и тепла душа сыграла с ней скверную шутку. Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра III. Во всем она хотела перещеголять Францию, Париж, Версаль.

Переписка с философами многое дала Екатерине. Мы помним, что императрица Елизавета выбрала Фике в жены своему племяннику еще и потому, что у той не было и, как полагала Елизавета, не будет своей «партии» в России. Но дело было не только в инфантильности великого князя.

Но настоящая карьера Потемкина началась 1 марта 1774 года, когда императрица пожаловала его в генерал-адъютанты. Но, Государыня, свершилась беда. Фике в интригах матери не участвовала. Россия, победив турок, шведов и поляков, наслаждалась миром. Свадьба, сыгранная осенью 1776 года, была для Екатерины радостным событием.

Посреди этой площади был воздвигнут помост из бревен с несколькими ступенями. «Ничего подобного. Она всегда принимает с ним тон и осанку императрицы.

Себе же Бестужев отводил роль наставника и руководителя Екатерины. 13 января 1791 года она писала Гримму, что там неизбежно появится Цезарь и «усмирит вертеп», а 22 апреля, не без остроумия и проницательности, добавляла: «Знаете ли, что будет во Франции, если удастся сделать из нее республику.

В 1771 году она писала занявшему Керчь фельдмаршалу князю В. М. Долгорукову: «Приметна мне стала из писем ваших персональная ко мне любовь и привязанность и для того стала размышлять, чем бы я, при нынешнем случае, могла вам сделать с моей стороны приязнь». Для Екатерины это было крайне важно. Всяк знает, на что может рассчитывать и не тревожится по-пустому». Если их все собрать, то окажется, что императрица просто не могла гулять в любимом ею царскосельском парке – за каждым кустом сидел проситель с челобитной в руке. Все эти цифры нужно сложить и умножить минимум на семь – по приблизительному числу «учеников» Екатерины.

Фике-Екатерина держалась молодцом. Не предлагайте ей ни сокровищ, ни флота Англии, она этого вовсе не желает. Из писем 1780-х годов видно, что Потемкина и Екатерину теперь связывают дела поважнее и посерьезнее «амура» – ведь они оба, напрягая силы, тянут в гору неподъемный воз государственных дел и он, Потемкин, – коренник в этой упряжке, без него воз встанет.

Многих будущих чиновников императрица приглашала в узкое общество своего Эрмитажа и в непринужденной обстановке изучала их достоинства, навсегда расставаясь с дураками и явными прохвостами. При этом княгиня встречала все большее и большее сопротивление со стороны императрицы Елизаветы, которая уже как бы приняла Фике в свою маленькую семью и защищала ее интересы. Но, увы, внук Петра Великого был лишь жалкой тенью своего гениального деда. Другого мнения о Екатерине был английский дипломат граф Джон Бекинхэм. «Похоже ли это на Фике из Цербста. » – риторически вопрошает Бильбасов. Может быть, видя своего мужа-императора среди оркестрантов, она, вспомнив последние слова римского императора Нерона, подумала: «Какой музыкант пропадает. » После спектакля Екатерина вернулась в Петергоф.

В 1761 году она писала о России: «Слава ее делает меня славною». Кроме того, нужно было смотреть, чтобы наследник достойно вел себя в церкви, «остерегался от всего же неприличного в деле и слове, от шалостей над служащими при столе, а именно от залития платей и лиц подобных тому неистовых издеваний». Это не мешало ему быть образованным, остроумным человеком, выдающимся политиком. Именно он наряду с итальянцем Стефано Торелли (1712–1780) создавал официальный, канонический образ императрицы.

Когда в 1747 году умер отец Екатерины, то императрица послала придворную даму передать ей приказ: перестать плакать, так как князь Ангальт-Цербстский не был королем и «потеря невелика». С первой задачей все было ясно – она оказалась неразрешимой. Она была готова к своей революции и только ждала известий от Орловых. – Е. А. ), который так у вас возвеличен и о славе, которая, по-вашему, подобает миротворителям.

И тогда, как и сейчас, существовало множество людей, взявших за основу своей жизни банальный, но правильный лозунг «Книга – источник знаний» и прочитавших во много раз больше книг, чем Екатерина. Один отличался отвагою ума, другой – мягким благоразумием, а Ваша покорнейшая услужница следовала между ними укороченным скоком (коротким галопом) и ото всего этого дела великой важности принимали какую-то мягкость и изящество. И далее – самое главное: «Но по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, чем его особа». Тоска действительно улетучилась, но какова же была душевная травма, нанесенная юноше. Если императрица пишет: «покойная бабка моя», то не подумайте, что она имеет в виду Альбертину Фредерику Баден-Дурлахскую. Не знаю, что теперь начать.

Эти записки можно смело назвать политическими мечтаниями человека, начитавшегося прекрасных книг, далекого от реальной политики, но исполненного глубочайшего желания творить на троне добро и одно только добро, уничтожить в России деспотизм, освободить крепостных от неволи и т. д. «Liberte, ame de tout, sans vous tout est mort. » – «Свобода, ты душа всего, без тебя все мертво. » – так начинается одна из заметок. Она просто выводит нас из терпения. Его автор Михаил Микешин (1835–1896) уже один раз изобразил великую императрицу – на памятнике Тысячелетию России в Новгороде: там она, возлагающая лавровый венок на голову склонившегося перед ней Григория Потемкина, представлена среди многих выдающихся деятелей русской истории. Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится.

Это означало, что эмиссары Екатерины поспели в Кронштадт раньше, чем люди Петра. И при всем том ничего изнеженного, напротив – это мужчина, лучше которого Вы не придумаете. Лампи попытался подхватить эстафету Левицкого изобразив Екатерину, указывающую на аллегорические фигуры Крепости и Истины. Сначала нужно было как можно скорее натурализоваться.

Свою роль в укреплении ее власти она сыграла. В итоге, как пишет биограф Екатерины Великой В. А. Бильбасов, мало-помалу, под давлением разнообразных фактов, обстоятельств, влияний, цербстская Фике стала перерождаться в русскую Екатерину Алексеевну.

Елизавета не хотела, чтобы при ее дворе возникла какая-то особая «партия» наследника престола и его жены, поддерживаемая кланом заграничных коронованных родственников. Царствование Екатерины – не только время возведения парадных ансамблей. Когда-то она решила: коли рядом, в толпе придворных льстецов, такого приятеля нет, то пусть им будет далекий адресат. Ну, о вкусах не спорят – мы же не видели жену самого Бретейля.

Эта «вечерняя» Екатерина Серебряного века завершает галерею ее художественных образов, созданных в старой России. «Греческий проект», возникший из общей идеи изгнания турок с Босфора, постепенно оброс конкретными геополитическими деталями. – Е. А. ) здорова. Но все было тщетно. Или писать в защищение, а у двора, кажется, делать нечего. Так писала она Гримму в июле 1791 года.

Вслушавшись в то, что она говорит на изящном французском, гости делали вывод, что императрица – умница, ее знания обширны, суждения о предмете глубоки и оригинальны. При этом милом послании Екатерина отправила фельдмаршалу изящную табакерку со своим портретом и с «просьбой ее носить ибо я ее к вам посылаю на память от доброго сердца».

В том-то и крылись истоки будущей трагедии: Петра охраняли те, кто был непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении, причем Алексей Орлов был одним из руководителей всего дела. «Я работаю как лошадь», – писала в 1788 году императрица. Пропадаем, надо действовать. » Григорий Орлов из дела был выключен – он спаивал своего соглядатая Перфильева, вот таким образом «штаб революции» составили его младшие братья: Алексей по кличке Алехан и Федор. Все кричали «ура. », отовсюду бежал народ: это был не переворот, а триумфальное шествие, демонстрация победителей. Губернское правление, казенная палата, уездный предводитель дворянства, капитан-исправник, дворянская опека, нижняя расправа, городничий, генерал-губернатор – эти и им подобные учреждения и должности, так хорошо нам известные по русской классической литературе, появились благодаря законодательным усилиям Екатерины. Да и вообще имеет ли право на существование народ, ничего не смыслящий по-французски.

В начале же пути ей было страшно. Немного ранее у меня появилась другая прихоть.

Мало того, что императрица умела работать с людьми (о чем шла речь выше), она определила для себя несколько принципов из которых исходила в своей царственной работе. Чем это закончилось, читатель помнит. Это полотно было создано в 1889-м к 125-летию академии.

Молодожены укатили в Европу, были там счастливы, но вскоре из-за границы стали приходить вести о серьезной, а затем и смертельной болезни княгини Орловой и о том, что князь не отходит от постели возлюбленной супруги. Характеризуя его, Екатерина писала: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником». По сути, Львов и предложил «программу» этого полотна. Во многом благодаря Потемкину родился на свет так называемый «Греческий проект», согласно которому предстояло изгнать турок с Босфора и восстановить Греческую империю – Византию. Я же узнала (об измене. В другом письме она отмечала, что Потемкин «чертовски забавен».

– Е. А. ) выбор сделать кое-какой (речь идет об Александре Васильчикове. Впрочем, злые языки утверждали, что Потемкин больше выделялся не своей ученостью и неизвестно при каких обстоятельствах потерянным в мирное время глазом, а своей потрясающей способностью имитировать голоса и повадки высших сановников, что открыло ему дорогу в ближний круг Екатерины – женщины с развитым чувством юмора. Иосиф это выразил просто: «Для Вены, во всяком случае, безопаснее иметь соседей в чалмах, нежели в шляпах».

Кстати, сразу же после рождения Павла режим этот был резко ослаблен и великая княгиня получила невиданную ранее свободу. В том же году был подписан Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Это дело известное. Менялись и люди вокруг Екатерины.

Этот принцип уживался в сознании Екатерины с принципом самодержавия, который, по ее мнению, должен быть непоколебим ибо жизненно важен для России. Восемнадцать лет исполненных скуки и одиночества, побудили ее прочесть много книг. Парадные и не очень парадные, они должны были служить определенным целям.

Конечно, подобные идеи прямо вытекали из концепции «полицейского» государства, основанного еще Петром I. Но эта перестройка, благодаря гению мастеров, не превратила город в скучный плац среди рядов казарм. И Екатерина распустила Комиссию, сославшись на то, что началась война с турками. Впечатления же от концепций самого Дидро у нее были самые неблагоприятные. На экслибрисе, выполненном Анной Остроумовой-Лебедевой (1871–1955) для Сергея Казнакова, Екатерина (угадывается лишь ее силуэт) изображена с одним из своих фаворитов лунной ночью в Камероновой галерее Царскосельского парка.

Их медовый месяц пришелся на весну – лето 1775 года и они его провели под Москвой. Впоследствии она признавалась, что не считает себя оригинальным мыслителем. Его, в отличие от матери императрица Елизавета видеть не желала.

«Комплекс провинциалки» отражается в кокетливой шутке, обращенной к Сегюру во время путешествия на Юг: «Парижские красавицы, модники и ученые теперь глубоко сожалеют о вас, что вы принуждены путешествовать по стране медведей, между варварами с какой-то скучной царицей». Славная революция 28 июня была подготовлена не столько усилиями отважных Орловых, которые в дружеских застольях с гвардейскими офицерами вели пропаганду и агитацию в пользу Екатерины, а также раздавали по ротам деньги на чарку водки за здоровье государыни (чтоб помнили доброту «матушки»), сколько самим Петром III, который своей безумной политикой так восстановил против себя солдат и офицеров, что им были недовольны все и для мятежа нужна была только вспышка.

Не говорите ей умных речей – она не будет вас слушать. При этом она не была завзятой монархисткой. Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения.

Австрийский император Иосиф II, близко знакомый с Екатериной и Потемкиным, как-то сказал: «Он не только полезен ей, но и необходим». Вот примерная смета расходов на Ланского, так и не получившего, по причине ранней смерти, всего, что ему полагалось по его «статусу»: 100 тысяч рублей на гардероб, собрание медалей и книг, помещение во дворце, казенный стол на 20 человек стоимостью в 300 тысяч рублей. Екатерина не могла этого не понимать. Нравиться императрице. Она живет при дворе и пользуется чрезвычайным почетом. Плоха была та дама, у которой не было своего «амуру».

«Думаю, – писала много лет спустя Екатерина, – большинство из нас было в величайшем неведении что меня касается, то могу поклясться, что хотя мне уже исполнилось шестнадцать лет (описанный эпизод относится к 1745 году. В семилетнем возрасте у нее открылся сильнейший кашель, жар и «колотье» в боку. Спору нет – это был более чем оригинальный человек.

Об этой истории сообщал, без всяких комментариев, поверенный в делах Франции Корберон. Из тех же намерений она исходила и в социальной политике. На них великая княгиня всегда улыбается, а лицо ее несколько заострено. Всеми делами теперь заправлял Платон Зубов.

Она легко прощала и никого не ненавидела. Люди опрокидывают, увечат, топчут друг друга и все хотят быть причастными к этой славе. Что же случилось с Екатериной. Выходец из смоленских дворян, Потемкин родился в 1739 году (следовательно, был моложе Екатерины на десять лет), рано покинул отчий дом, некоторое время учился в Московском университете, но потом бросил храм наук и пошел служить Марсу в Конную гвардию и в числе других отличился в дни екатерининской революции. Но не только в этом.

Рассказ о Салтыкове в мемуарах Екатерины II овеян романтическим флером, так часто свойственным воспоминаниям о первой, самой чистой и возвышенной любви. Достичь этого они могли только новым преступлением – убийством бывшего императора. «Этот молодой человек, – пишет Екатерина Гримму в июне 1782 года, – при всем уме своем и уменьи держать себя, легко приходит в восторг при том же душа у него горячая». Инструкция была написана, принята к исполнению, великий князь ни единой ночи не проводил за пределами спальни жены – за ним тоже постоянно следили, но шли месяцы, годы, а детей так и не было. Героиня пьесы произнесла фразу: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть.

Баженовские Царицынский дворец и знаменитый Пашков дом на Моховой – несомненные шедевры. Суетная погоня за славой была в ее крови с молодости, с тех времен, когда она воскликнула: «Царствовать или умереть. » В переписке с заграничными адресатами она безмерно хвастлива. Прекратите как можно скорее и с возможно меньшим шумом эти пагубные препирательства, при которых вина обыкновенно бывает на обеих сторонах Возвратите мне поскорее моего губернатора, каковым я его знаю уже пятнадцать лет». Екатерина оказалась явно проворнее своего супруга.

Признаться, странный вкус. В одном из писем она писала Гримму: «О, как жестоко ошибаются, воображая, будто чье-либо достоинство страшит меня напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои и я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к тому малейшую способность».

Потом обер-шенк Нарышкин, который был тогда камер-юнкер и его жена. Судьба Александра стала и судьбой родившегося 27 апреля 1779 года Константина.

Все это мешало их сближению. Дни и часы приема каждого должностного лица были постоянными. «Надобно иметь и волчьи зубы и лисий хвост».

В ответ на предупреждения Фридриха II о честолюбивых намерениях Екатерины и заговоре в гвардии он писал: «Что касается Ваших забот о моей личной безопасности, то прошу Вас об этом не беспокоиться, солдаты зовут меня отцом, по их словам, они предпочитают повиноваться мужчине, а не женщине я гуляю один, пешком по улицам Петербурга ежели бы кто злоумышлял против меня, то давно исполнил бы свое намерение, но я делаю всем добро и уповаю во всем только на Бога, под его защитою мне нечего бояться». Екатерина воспринимала себя не как просто вдову Петра III, а как члена династии Романовых. Постепенно многим становится ясно, к чему ведет такая беззаветная любовь бабушки. Но полно, станем работать втихомолку, будем делать добро ради добра и всем остальным предоставим болтать». Можно вспомнить и смешную историю с победителем шведов адмиралом Чичаговым.

Тут же полковой поп привел солдат и офицеров к присяге и во главе со своим командиром графом Разумовским измайловцы двинулись вслед за коляской к казармам Семеновского полка, откуда уже бежали обрадованные нежданной встречей с «матушкой» семеновцы. И тем не менее этот, казалось бы, обведенный вокруг пальца философ весьма критично отозвался о ее знаменитом «Наказе», чем, конечно, очень огорчил Екатерину. Неслучайно Екатерина зло высмеивала столь характерные для предшествовавшей эпохи символические храмы «невесть какого дьявола, все дурацкие несносные аллегории и при том в громадных размерах, с необычайным усилием произвести что-нибудь бессмысленное». Она имела друзей. А дальше схема ее действий была вполне традиционна для имперской политики: осенью 1776 года русские войска, преодолев Перекоп, ворвались на полуостров, везя в обозе «правильного» хана Шагин-Гирея, которого Екатерина до поры до времени держала в Полтаве.

Может быть, тогда в России не произошло бы трагедии 1917 года». Этим и объясняется столь строгий режим и постоянное наблюдение за Екатериной. У императрицы были свои, далекие от эстетики расчеты. Нельзя забывать еще одну особенность местности, где «производили сносных императриц»: Екатерина жила в наиболее развитой, протестантской части Германии. Его можно назвать «комплексом провинциалки».

Вот таким образом она не позволяла сыну заняться настоящим – военным или гражданским – делом. Он старался понравиться великой княгине: помог ей наладить тайную переписку с матерью, всячески покровительствовал ее бурному роману с красавцем Станиславом Августом Понятовским, приехавшим в Петербург в 1755 году. Это была эпоха столетия ее царствования. О гуманности императрицы ходили легенды.

Еще в 1747 году, когда Петру было девятнадцать лет, прусский посланник Финкельштейн провидчески писал Фридриху II, что русский народ так ненавидит великого князя, что тот рискует лишиться короны, даже если она естественно перейдет к нему после смерти императрицы. Через неделю Екатерина отправляет Потемкину курьера с рассказом неизвестно о котором из братьев (думаю, что о Платоне): «Мне очень приятно, мой друг, что вы довольны мною и маленьким новичком это довольно милое дитя: не глуп имеет доброе сердце и, надеюсь, не избалуется.

Екатерина в письмах Иосифу II, которого активно пыталась втянуть в эту историю, рассказывает, как все осуществится «на местности». Турецкие потери были гигантскими, превосходство русской армии – подавляющим. Рассказы про разбойников или романы, которые мне были не по вкусу.

На престоле Дакии должна была обосноваться новая династия. С тех пор русское дворянство молилось на «матушку-царицу». Но Потемкину было тесно даже на просторах Новороссии. Здесь отчетливо видна довольно распространенная в прошлом (да и ныне) европоцентристская идея о том, что только европейцы – жители Севера – способны создавать цивилизацию, культуру и их движение на Юг, в края, заселенные скопищами «диких» азиатских, африканских народов, естественно, закономерно и неизбежно. Екатерина поняла, что между ее прекраснодушными, в стиле «Наказа», мыслями о равенстве, правах, свободе и реальной жизнью рабов и господ, продажных судей, свирепых начальников и бесправного народа – гигантская пропасть. Впрочем, о его судьбе она тоже думала.

Впервые русские корабли вошли в Эгейское море и блокировали Дарданеллы.

Императрица отказалась это сделать: «А если он добрый человек и хороший судья. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. Живы ещё «птенцы гнезда Петрова», но нет скрепляющей воли великого преобразователя.

Этими же штыками было вскоре подавлено восстание его новых подданных. В апреле этого года Екатерина «отпраздновала» за рабочим столом болезненное для каждой женщины пятидесятилетие. Он любезен и охотник обогащаться сведениями. Вскоре Иоганна Елизавета «рапортовала» супругу о том, что их дочь ясным и твердым голосом и с хорошим русским произношением, удивившим всех присутствующих, прочла Символ веры, не пропустив ни одного слова. Признанным старшиной архитектурного цеха был Александр Филиппович Кокоринов.

«Польстите ей. И еще один рефрен: «Не опасайся, не забуду тебя», – в том смысле, что врагам его не верит, кредит его надежен и за будущее он может быть спокоен. Граф Сегюр вспоминал, что сначала толпа валилась царице в ноги, но потом окружала ее, крестьяне называли ее «матушкой», радушно говорили с нею, чувство страха в них исчезало, а крестьянки лезли целоваться так, что ей приходилось отмываться от белил и румян, которыми злоупотребляли сельские модницы. – Е. А. ), которую в том наставляла великая нужда и потребность». Под сенью дружеских штыков он в 1777 году взгромоздился на престол.

Ему была дана полная воля, которой он и воспользовался. Она первая начала переводить на русский «Илиаду». В застывшем образе императрицы тут совсем мало жизни. Французский дипломат Корберон писал в своем донесении, что слава, которую создала себе императрица, ее решительный характер, ее способности и удача заменяют ей искусных государственных людей и опытных генералов. Впрочем, был еще один вариант: предполагалось из азиатских владений Турции (на Кавказе и в Прикаспии) создать государство Албанию, трон которого тоже мог бы устроить Потемкина.

Вот некоторые из них: «Воля моя, раз выраженная, остается неизменною. Он, «красивейший мужчина Севера», превратился в ребенка, пускающего слюни.

Больше того, в 1791 году, на склоне лет она писала: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе». Иным был ее «новый ученик» Иван Корсаков, появившийся в 1778 году. Вернемся на аудиенцию. Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперед, не жадничает и не твердит о себе». Новым «учеником» стал упомянутый выше неверный Мамонов, которому дано было прозвище «Красный кафтан». Для обоих это была игра и никто из партнеров в ней не проигрывал.

Но нет. Они все рождаются свободными». Правда, Орлов пишет Екатерине: «Все до единого виноваты». Они чем-то неуловимо похожи на письма Пушкина к «женке», которая «свой брат»: тот же грубоватый, шутливый стиль свободного «дружеского письма», в котором видно совершенное доверие к адресату, нет эпистолярных красивостей, «нежностей», зато много деловых просьб, поручений и наставлений. Павел чувствовал, что эта враждебность усиливается по мере того, как подрастал Александр – особенный любимец бабушки. Несколько месяцев она находилась в абсолютной изоляции, фактически под домашним арестом, на грани истерики, писала императрице, прося доставить ей «неизреченное благополучие увидеть очи Вашего императорского величества». Каноническим можно назвать портрет императрицы в профиль, созданный Федором Рокотовым (1735 (. ) –1808) вскоре после ее коронации, в 1763 году: именно этот ее образ является одним из наиболее известных.

Очень милы портреты работы Георга Кристофа Гроота (1716–1749), представлявшего Екатерину в разной обстановке, в частности на охоте. Наиболее ярко, может быть, даже слишком художественно, описал нам Потемкина принц де Линь, видевший его под осажденным Очаковом: «Я вижу здесь предводителя армии, который кажется ленив, но в беспрестанной работе, которому колени служат письменным столом, а пальцы гребнем он все лежит, но не спит ни днем, ни ночью Он тревожится перед опасностью и беззаботен, когда она наступает, он скучает во время увеселений, несчастлив от избытка счастья, пресыщен всем, скоро разочаровывается, мрачен и непостоянен, это важный философ, это ловкий министр, это десятилетнее дитя Одной рукою он манит к себе женщин, которые ему нравятся, другою творит крестное знамение». Ее бумаги всегда лежали на столе в строго определенном порядке. В истории с оспопрививанием ею двигала совсем не вера в науку, а нечто иное.

Она могла так говорить ибо к этому времени во всю силу засверкал талант Потемкина. Александр и Константин воспитывались по особой программе, составленной самой императрицей. Именно о нем Екатерина сказала сакраментальное: «Я делаю и государству немалую пользу, воспитывая молодых людей». Она скончалась в страшных муках, оставив безутешным своего молодого мужа.

Конечно, она понимала, что Орлов сделан из другого, чем она, теста. – Е. А. ) их, чтоб попечение имели о принадлежащей им собаке, птице, белке или ином животном и оным доставляли выгоды свои и даже до цветов в горшках, поливая оные Ложь и обман запрещать надлежит как детям самим, так и окружающим их, даже и в шутках не употреблять, но отвращать их от лжи Ложь представлять им как дело бесчестное и влекущее за собою презрение и недоверие всех людей Отделять от воспитания разговоры, рассказы и слухи, умаляющие любовь к добру и добродетели или умножающие пороки Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому чего не хочешь, чтоб тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательности ко всем людям, в ласковом и снисходительном обхождении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и благородном сердце, в истреблении горячего сердца, пустого опасения, боязливости, подозрения». Причин разрыва было несколько. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Сначала это записочки возлюбленному, которого она в шутку называет «гяур, казак, москов» потом, с годами их отношения меняются и письма императрицы становятся посланиями рачительной хозяйки к своему доброму хозяину, «бате», «батиньке», «папе». Наградив ученого по достоинству, Екатерина со смехом выпроводила его восвояси. Но не это главное.

Потемкин шутом не был и такая роль при дворе ему не нравилась. Казалось бы, ничего особенного – историческая заметка и не более. К обеду Григорий Орлов привез из Ораниенбаума в Петергоф собственноручное отречение Петра III, а следом – и самого бывшего императора вместе с Воронцовой. Теперь о здоровье Петра.

На следующий день я действительно задала матери несколько вопросов и она меня выбранила. То ли дело Царское Село с его парком, тихими водами прудов, шелестом деревьев: «Вы не можете себе представить, как хорошо в Царском Селе в хорошую теплую погоду». К концу 1768 года Комиссия себя изжила: утратилась новизна пленарных заседаний, не было и реальных плодов работы депутатских комиссий, бесконечные дискуссии этих «законодателей в цепях», как назвал их впоследствии М. М. Сперанский, оказались также бесплодны. Екатерина писала Вольтеру осенью 1772 года, что мечтает только о взаимном покое. Но не будем забывать, что рассказанное выше основано на мемуарах самой Екатерины. Садясь в карету после разговоров с мужиками и бабами, она с апломбом говорила Сегюру: «Гораздо больше узнаешь, беседуя с простыми людьми о делах их, чем рассуждая с учеными, которые заражены теориями и из ложного стыда с забавной уверенностью судят о таких вещах, о которых не имеют никаких положительных сведений.

У Екатерины не было иллюзий на их счет («Лекарство от глупости еще не найдено, рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя»). Но получилось иначе. Нельзя сказать, что Павел бездельничал, но с годами его желания глохли, он все глубже и глубже погружался в пучину мелких и мелочных военно-хозяйственных дел своего гатчинского «удела» (подаренного ему после смерти Григория Орлова), который стал для него отечеством, домом и островом спасения от враждебного мира, которым окружила его мать.

Екатерина любила наряжаться и примечательно, что, вспоминая в своих мемуарах далекое-далекое прошлое, она с поразительными подробностями описывает фасон и цвет своих «победоносных» платьев, а также нарядов Елизаветы и других дам. А перспективы.

Еще один фундаментальный закон – «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» был издан в том же 1785 году и предоставил горожанам значительные права самоуправления. – Е. А. ) в самый день его отъезда на конгресс из Села Царского (Орлов возглавлял делегацию на русско-турецких мирных переговорах в Фокшанах летом 1772 года. Муж ее долгие годы оставался великовозрастным дитятей. Платон Зубов – двадцатидвухлетний шалопай – довольно быстро вошел в фавор к стареющей императрице и та стала писать о нем Потемкину как о своем «ученике-новичке».

Это была одна из важнейших реформ XVIII века. Нужна упорная многолетняя работа, чтобы хоть что-то изменить в России к лучшему. Зазвать автора куда способно и поколотить его 2. Она не упустила ничего, чтобы добиться в этом отношении успеха.

Екатерина вспоминала, что, очнувшись, она увидела себя в объятиях императрицы. Однако на написанном Торелли портрете в русском платье она кажется абсолютно серьезной (даже без улыбки) и производит скорее не слишком благоприятное впечатление. Она никогда не путала законопослушный и ответственный народ с толпой, разнузданной чернью и считала, что, пройдя неизбежный этап самоистребления, господства «духа разнузданности», Франция вернется к идее монархии. Действительно, с 30 июня он прихворнул – сказалось нервное потрясение.

– Е. А. ). Сам же император пребывал в полном благодушии. Позже, в 1776 году, в письме невесте своего сына принцессе Вюртембергской Софии Доротее (будущей императрице Марии Федоровне) Екатерина II так сформулировала свою «доктрину ассимиляции»: меняя отечество, нужно быть благодарной новой родине, которая предпочла избранницу другим кандидаткам.

Проект клонился к созданию высшего представительного органа в России. Везде императрица возвышается над зрителями и везде она не одна.

На знаменитой «скамейке» памятника Екатерине II в Санкт-Петербурге у ног императрицы рядком сидят девять выдающихся деятелей ее царствования, ее ближайших сподвижников: генералиссимус Александр Суворов, фельдмаршал Петр Румянцев, светлейший князь Григорий Потемкин, граф Алексей Орлов, президент Российской Академии наук княгиня Екатерина Дашкова, организатор педагогического образования в России Иван Бецкой, адмирал Василий Чичагов, вице-канцлер Александр Безбородко, поэт Гаврила Державин. О своем одиночестве она писала много лет спустя и принцу де Линю: «Мы, правители, пренесносные особы в обществе, когда я вхожу в комнату» и далее по тексту письма госпоже Жоффрен, написанному за двадцать лет до письма де Линю. Принцесса смутилась и хотела уйти, но король удержал ее. Этот француз был автором и Малого Эрмитажа (1764-1767) и Новой Голландии (1770-1779). Ответствую: Как сможем. Любопытно, что в приведенной цитате виден еще один, весьма забавный комплекс императрицы.

Десятки тысяч крестьян сгонялись на сооружение крепостей, каналов, набережных. Наиболее емко Екатерина сформулировала мысль об этом в инструкции новому генерал-прокурору князю А. Вяземскому в 1764 году: «Абсолютно надейтеся на Бога и на меня, а я, видя Ваше угодное мне поведение, Вас не выдам». Самой Австрии также было невыгодно иметь соседом Россию и ее сателлитов. Он получил образование, сыпал мудреными словами, но был пуст и ничтожен, хотя тщетно тужился и надувался, чтобы походить на Потемкина. Екатерина была безусловной противницей крепостничества, но опять же – только в душе.

И тем не менее Екатерина запрещала задерживать письма, которые приходили по городской почте на ее имя и все их читала, чтобы потом дать соответствующие приказания чиновникам. Многочисленные портреты Эриксена отличают плоскостной характер и слабая выразительность. Дебют Екатерины-заговорщицы оказался крайне неудачным: Елизавета поправилась, сговор Бестужева и Екатерины был раскрыт и хотя следователям ничего не удалось раскопать о проектах старого канцлера и молодой предприимчивой дамы (Бестужев, к счастью для себя самого и Екатерины, успел уничтожить их переписку), дела обоих пошли как никогда плохо. Один из них нынче называется «законностью».

Наиболее полно эти принципы она выразила в записке о восстановлении монархии во Франции. Вполоборота она повернулась к нам, оглядываясь на сопровождающего ее фаворита. Это был голос императрицы, которая, склонившись ко мне, говорила тихо: Зачем грустить. Возможно, к ним подсели бы два других кумира молодой Екатерины: Монтескье и Вольтер.

Что делает твой кучер, когда ты сидишь в закрытой карете. Нужно было взять под контроль всю страну, нужно было думать о будущем. Она бы была самым привлекательным частным человеком». Или уничтожить 4. Тут уже совокупляется или совокуплена есть власть самодержавная и родительская. Александру предназначался иной удел.

Это очень странно – все остальные годились бы мне в дети и внуки. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы избежать возможной суровой ответственности. Пошлите ему календарь».

И тут уж Екатерина в выражениях не стеснялась: ее недруги сплошь «сволочи», «мерзавцы», «негодяи» и «скоты». Так, собственно и говорилось в извещении Коллегии иностранных дел посланникам, аккредитованным при русском дворе: «Ее императорское величество по единодушному желанию и усиленным просьбам своих верных подданных и истинных патриотов империи» взошла на престол. Мать же, Иоганна-Елизавета, в четырнадцать лет выданная замуж за сорокадвухлетнего Христиана Августа, была особой легкомысленной, увлеченной интригами и «рассеянной жизнью». Конечно, особых оснований для паники или даже тревоги не было. У них камердинеров нет.

Огромные кипы занимают три полки». С годами она все с меньшим и меньшим юмором относилась к собственной особе, покровительствуя всякому, как она называла, «екатеринофильству» и стала падка на лесть, даже самую пошлую и грубую. Они ввели ее в высшее интеллектуальное общество Европы, прославили ее государственные дела, вызвали волну похвал в адрес «самой блестящей звезды Севера» – так назвал ее Вольтер. Екатерина часто заявляла о своей нетерпимости ко всякой форме насилия.

Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнее состояние быть» (то есть вернуть власть). Именно в этом и заключалась опасность для Екатерины. «Мои солдаты идут на варваров, как на свадьбу», – так примерно она описывала своим приятелям тяжелейшую войну с турками.

Но что делать. «Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – так, по словам княгини Дашковой, недвусмысленно выразилась как-то Екатерина. И хотя императрица поддерживала французскую эмиграцию, принцев крови морально и материально (правда, взаимообразно), она почти не скрывала своего убеждения, что именно развратный Версаль виноват в том, что ящик Пандоры был открыт (как и Петр III сам был виновником своей гибели). «Философы – престранный народ, – писала она Гримму в разгар тесных отношений с Дидро и Вольтером, – они, мне кажется, на свет родятся для того, чтобы объяснить то, что и без них довольно понятно, что людям кажется несомненным как дважды два четыре, они затемняют и заставляют в том сомневаться». Такие женщины больше всего боятся оскорбления или даже пренебрежения к себе.

А на рисунке Валентина Серова (1865–1911), созданном для знаменитого издания Николая Кутепова по истории царской и императорской охоты, мы видим императрицу выезжающей вечером на соколиную охоту. Это было весьма благопристойное времяпрепровождение – никаких пьяных разгулов в стиле «Всепьянейшего собора» Петра Великого или пошлых шутовских драк времен Анны Иоанновны. Мечты юноши подогревал граф Никита Панин, с которым Павел горячо обсуждал свои проекты. В Петергофе их сразу же разлучили, уже навсегда.

Матушка. Но все же основная линия «родства» с Россией шла через империю, династию. Есть семьи, где я знаю уже пятое и шестое поколение.

С улыбкой она вошла и в русскую классическую литературу. Императрица очень любила природу, деревню.

Вчера приехала я сюда (в Царское Село. Из ее писем видно, что под «философским поведением» императрица понимала стоицизм, равнодушие к опасности искусство скрывать свои чувства, не дать «действовать страстям», пренебрежение к излишнему комфорту, авторитетам и своему здоровью – одним словом идеал Диогена. Когда Екатерина писала эту программу, перед ее глазами стоял Павел – болезненный, слабый мальчик испорченный скверным, «бабьим» воспитанием в душных апартаментах Елизаветы Петровны, ставший безвольным, нервным, завистливым, никудышным человеком.

Обе эти работы не понравились стареющей монархине. Красивый, молодой (двадцати четырех лет от роду), он казался Екатерине идеальным материалом для «педагогики сердца». Она была в восторге от молодого кавалергарда, прекрасного, как Иосиф. В долгой истории русско-турецких войн еще не было столь блестящего для России мира.

Противоречие сие неразрешимо. – Е. А. ), не успели мы разнять, а его уже и не стало. А уж пленять сердца Екатерина умела виртуозно. «Здравый смысл, добрый порядок, совершенная тишина и гуманность», – вот что было написано на знамени Екатерины.

С одной стороны, она много говорила о пользе знаний и наук, без колебаний предала себя в руки известного врача барона Димсдаля, сделавшего императрице и наследнику осенью 1768 года прививки оспы, а с другой стороны, она считала всех врачей шарлатанами и являлась автором бессмертного афоризма «Доктора – все дураки». Он возвел здание Академии художеств на Неве. У Петра I-го были такие люди, которые и грамоте не знали, а все-таки дело шло вперед. Рождение Павла вызвало огромную радость при дворе.

По мнению издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, они негласно обвенчались в Петербурге или осенью 1774 или в январе 1775 года. Екатерина не сразу решилась на сближение с Потемкиным. Нечто похожее происходило и с острой проблемой крепостничества. Унижения и оскорбления от Зубовых были для Павла особенно мучительны. Имена тех, кто его совершил и погубил свои бессмертные души известны. Но Елизавета молчала.

Вот какая я старуха. Мечтой всех было попасть на самый интимный – малый. В ней было сказано прямо, что при попытке освободить Ивана они обязаны «арестанта умертвить, а живого его никому в руки не отдавать». Для нее это не было трудно. На этой же площади, направо и налево от помоста, бьют фонтаны имеющие форму ваз из них льются вино и квас.

Он вел себя по-детски капризно, наивно, не понимая ситуации, в которой оказался. Особенно довольна была Екатерина Александром: «Я от него без ума и, если бы можно, всю жизнь держала бы подле себя этого мальчугана» (из письма Гримму от 30 мая 1779 года). Фике училась тогда играть на клавесине у Арайи, регента итальянской капеллы императрицы это значит, вспоминала она, что когда Арайя приходил, «он играл, а я прыгала по комнате вечером крышка моего клавесина становилась нам очень полезной, так как мы клали матрацы на спинки диванов и на эти матрацы крышку клавесина и это служило нам горою, с которой мы катались».

Конец 1780-х в портретной галерее Екатерины представлен ее портретом в дорожном костюме кисти бывшего крепостного, художника Михаила Шибанова (биографические сведения о нем крайне скудны), написанным во время ее знаменитого путешествия в Крым (1787). Часы работы и отдыха, завтрака, обеда и ужина были также постоянными. А теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, аон (то есть Петр.

Мало набожный в своих приемах, он не сумел приобрести доверия духовенства». В мае 1773 года императрица с обидой говорила дипломату Дюрану, что Орлов в любви так же неразборчив, как в еде: калмычка, финка и самая изящная придворная дама в этом отношении для него безразличны – «такова его бурлацкая натура». Она упорно занималась филологическими и историческими изысканиями и пришла к выводам, в правоте которых не сомневалась: скандинавский бог Один – уроженец Дона, славянин скифы – тоже славяне ибо по внешности – красивы, по характеру – честны, человеколюбивы раньше славяне (читай – русские) жили по всей земле и топоним Гватемала – не что иное, как «гать малая» свои хваленые учреждения высокомерные англичане взяли прямо из Древней Руси и т. д. и т. п. Ну если уж она была такого мнения об англичанах, то что говорить об украинцах, поляках и прочих народах. И тако из сего имеете выбрать».

Наконец, в последние годы жизни Екатерину запечатлели Иоганн Баптист Лампи Старший (1751–1830) и Владимир Боровиковский (1757–1825), хотя у последнего есть и более ранний парадный портрет императрицы. Впрочем, в ту пору было принято поручать воспитание принцев простым офицерам, а то и солдатам, всю жизнь тянувшим армейскую лямку и, как казалось, знавшим секрет изготовления из хилых и изнеженных няньками недорослей великих полководцев. Стремясь сохранить свое «я», он защищался разными способами: ложью в юности, грубостью в зрелые годы, самоизоляцией в кругу лакеев и своих кавалеров-голштинцев идеализацией своей милой, зеленой Голштинии, безмерной любовью к Фридриху Великому.

Когда Екатерина приехала к нему, Орлов уже никого не узнавал. И однако дела шли и шли большим ходом. Этим человеком был прусский король Фридрих II. Публично было объявлено, что бывший император скончался «от геморроидальных колик». Как только ему стало известно о письме Брюммера, он сразу же написал Иоганне-Елизавете, что предложение женить русского наследника на ее старшей дочери принадлежит именно ему, что он приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете – в том числе и от родителей девушки (. ) и что, преодолев массу трудностей, он достиг цели: приглашение императрицы Елизаветы Петровны наконец получено.

Приводя слова Алексея Орлова: «Вы увидите, какого человека она из него сделает», Екатерина дополняет: «В течение зимы он начал поглощать поэтов и поэмы, на другую зиму – многих историков. Видно, что это чувство, эта мысль глубоко сидели в Екатерине, если она, раз за разом, к ним возвращалась. Кроме того, великий князь был неправдоподобно неопытен в интимной сфере. Склонность эта у Потемкина оказалась и он быстро пошел в гору.

Екатерина не любила Москву с ее, как она писала, утомительным многолюдьем и зловонием. Она же писала, что ненавидит фонтаны, которые «мучают» воду, делают ее неестественной. Петру же нужна была не жена, а, как писала в тех же воспоминаниях Екатерина, «поверенная в его ребячествах».

Повинную тебе принес и разыскивать нечего. Речь идет о Екатерине I. То же самое можно сказать о ее выражении «предки мои». Наконец показался Зимний дворец. К чему ведут эти мрачные мысли. Прости или прикажи скорее окончить.

Невестка оказалась недостойна того выбора, который ей уготовила Екатерина. Французская идея уединенного в тиши лесов здания, этакого храма размышлений, места дружественного – «без чинов» – общения, обратилась в России в идею роскошного дворца по соседству с царским домом – Зимним. Роль была проста: народ, возмущенный правлением Петра III, позвал ее – и она пришла.

На фоне заметен торговый флот – вестник процветания государства. Повторение просьбы возвратить ему подругу, глубоко ненавистную императрице, разрешить уехать с ней в Голштинию и обеспечить «пропитанием», говорило о том, что наивность Петра, как ни жаль нам его по-человечески, должна все же называться иначе. Нет. В середине 1790-х годов Павлу пошел уже пятый десяток. Это больше всего огорчало великую княгиню, такую общительную и открытую.

Это не означало, что русская самодержица примирилась с тем, что там делалось. По утрам она упорно писала свой «Кодекс Екатерины» И, надо сказать по справедливости, многое ей на этом поприще удалось. Как я уже писал, беседовать с царицей было легко и приятно. Екатерина поселилась в Петергофе, а Петр жил в своем любимом Ораниенбауме.

Она вскочила со словами: «Эта вещь глупа, скучна. » и поспешно покинула зал. Неслучайно в 1777 году, думая о будущем новорожденного внука Александра, Екатерина шутливо «шепчет» на ухо его феям: «Природы, милостивые государыни, запасите природы»., а он повторил: Да, да. И победы пришли, но не сразу. Вторая невеста для Павла была найдена тоже Екатериной и там же – в Германии.

По замыслу Потемкина центром нового края должна была стать роскошная, не уступающая Петербургу столица – Екатеринослав на Днепре (ныне Днепропетровск) с огромным – выше ватиканского Святого Петра – собором, театром, университетом, музеями, биржей, оранжереями, садами и парками. Она хотела выбрать самых-самых красивых, которых надлежало, как бы сказали в нынешний железный век, «этапировать» в северную столицу. Жалки мне эти бедные ученые. Он был необычайно учтив и любезен и весь вечер говорил только с Фике. Романы нам наводят скуку и мы жадно беремся за Альгаротти и его товарищей.

Она писала в мемуарах, что поставила себе за правило нравиться людям, с какими ей приходилось жить и прилежно усваивала их образ действий их манеру: «Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили». Нет, Петр III не был ни безумцем, ни глупцом, ни злодеем и не пролил ничьей крови. Кроме того, мы строим и садим, мы благотворительны, веселонравны, честны и мягкосердечны». В середине 1789 года оказалось, что «Красный кафтан» интересуется не только камеями, но и молоденькой княжной Щербатовой.

Вот таким образом здесь, на севере Германии и в Пруссии, французская культура и образованность пустили глубокие корни. Сама царица всего этого не видела и не знала, а если и знала, то чего не простишь любимому «дитяти» или «чернушке» – я уже совсем запутался, кто из них кто. Ее вера в силу разума, просвещения была огромна. Она, что называется, себе на уме – качество, угадываемое позднее и другими живописцами. «Необходимо, чтобы были обязаны вам, а не вашим любимцам».

С появлением Потемкина Орлов еще долго не уходил в тень, а если его и отпихивали подальше от «матушки», он колобродил где-то поблизости, заставляя Потемкина в досаде грызть ногти. Проклятое место преступления. В жизнь мою я не приписывала славы делам, о которых было много крику. Нельзя сказать, что Петр был абсолютно равнодушен к супруге.

Говоря о «просвещенном абсолютизме» или его «человеческом лице», не следует думать, что в эти термины вложены сарказм или ирония. В этой атмосфере и жила семья будущей Екатерины.

Отец – человек пожилой, занятый делами, – существовал где-то вдали, как высшая власть в семье и дети видели его редко. Сохранилась и записка Екатерины к Олсуфьеву за апрель 1763 года: «Алексей Васильевич. Шел июнь, двор переехал за город.

Мы никогда не узнаем, о чем размышляла в это время Екатерина. И когда в начале марта Фике внезапно и тяжело заболела императрица прервала богомолье в Троицком монастыре и поспешно вернулась в Москву. Нельзя забывать, что люди тогда жили несопоставимо спокойнее нас. 5 декабря 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Обратитесь к ее чувствам и страстям.

Выход в открытое море также был перекрыт вооруженным кораблем. Да и первенца у нее отняли и она впервые увидела его лишь через сорок дней. Данный портретный тип впоследствии был воспроизведен Иваном Аргуновым (1729–1802), учеником Ротари и Алексеем Антроповым (1716–1795) изобразившим Екатерину восседающей на троне, со скипетром и державой, в 1766 году. В отношениях Екатерины и Потемкина много неясного.

Устройте, чтоб он мог видеть все достопримечательное. Было бы ошибкой думать, что Екатерина привечала его по преимуществу за остроумные выходки. К моменту рождения принцессы Софии (или, по-домашнему, Фике), отец ее командовал расквартированным в Штеттине (ныне Щецин, Польша) прусским полком, был генералом, а позже – в немалой степени благодаря брачным успехам своей дочери – стал, согласно указу Фридриха II, фельдмаршалом и губернатором. Другое дело, что далеко не всем она шла.

Это инструмент ее политики, ее общения, один из очень многих, но немаловажный. Двадцати четырех часов ей мало. От этого признания так и веет сухим рационализмом, весьма необычным в столь юном возрасте. Кичась своей удачей и прелестью своего положения императрица, однако, как-то призналась Бретейлю, что ее жизнь полна тревоги: «у нее кругом идет голова от сознания, что она императрица, тем не менее, она смущена и взволнована».

В своем пренебрежении наукой Екатерина была не одинока – в то время всеобщего увлечения естественным развитием, в стиле Руссо и ему подобных, всякая наука считалась путами человека, «ученье, – глубокомысленно писала царица в 1779 году, – часто заглушает собою прирожденную остроту». В декабре того же года она просила Гримма достать для Ланского работу художника Греза и обещала, что тот будет опять «прыгать, как коза и цвет лица его, всегда прекрасный, оживится еще больше, а из глаз и без того подобных двум факелам, посыплются искры». Но Екатерина ревниво следила за сыном, она всегда видела в нем соперника, к которому «льнет» народ, традиционно недовольный тем правителем, который в данный момент находится у власти. – Е. А. ), не можно ли ему пенсион дать и скажите мне ответ».

Старший – герцог Фридрих II – погиб на войне в 1702 году. Да, конечно, под влиянием возраста и неизбежных изменений в организме, в психологической структуре личности императрицы, по-видимому, тоже произошли какие-то изменения. Эту же тему она развивала и потом – в своих мемуарах: «Я очень бы любила своего нового супруга, если бы только он захотел или мог быть любезным по закалу, какой имело мое сердце, оно принадлежало бы всецело и без оговорок мужу, который любил бы только меня и с которым я не опасалась бы обид, каким подвергалась с данным супругом я всегда смотрела на ревность, сомнение и недоверие и на все, что из них следует, как на величайшее несчастье и была всегда убеждена, что от мужа зависит быть любимым своей женой, если у последней доброе сердце и мягкий нрав услужливость и хорошее обращение мужа покорят ее сердце». Они приносили плохие вести из Франции. Огромное значение в судьбе дворянства имела «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» изданная в 1785 году.

Когда она говорила: «моя страна», ни у нее, ни у кого другого не возникало сомнений, о какой стране идет речь, – конечно, о России, которую она любила, гордясь тем, что судьбе было угодно отправить ее именно сюда. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек». Народ был уже весело возбужден: кабатчики бесплатно, без единого слова возражения выдавали всем желающим, «прямым сынам Отечества», горячительное.

Тут же не возьмешь ничего ибо мадам красотка, но ничего не сделаешь, волочась за нею. И этим достигают всего. А в остальном Екатерина считала науку, философию вполне бесполезными. Началась жестокая борьба за власть.

В таком вполне современном популистском поведении Екатерины был свой смысл и резон. Это все великая женщина написала о себе сама.

По-видимому, он отвечал той необходимой героизации, которая была чрезвычайно важна для императрицы при упоминании о «революции» 1762 года. Я не говорила ни слова.

Другая же часть стала бы территориальной основой создания двух новых государств – собственно Византии со столицей в Константинополе, на троне которого будет сидеть Константин III (Константином I Великим был основатель Византийской империи, а Константином II Палеологом – последний византийский император, погибший при взятии Константинополя османами в 1453 году) и Дакии, которая должна была возникнуть на территории северочерноморских владений Турции (Молдавии, Валахии и Бессарабии). Это не голштинские или ангальт-цербстские герцоги и князья, а Романовы. Это косвенно подтверждало слухи о намерении императрицы завещать престол «мимо» нелюбимого сына прямо внуку, ставшему теперь главой собственной семьи, полноправным мужчиной.

Таким смелым приемом Фридрих решил присвоить плоды чужого династического труда. Читая мемуары Екатерины II, мы видим Петра Федоровича ее глазами, до нас долетает с его половины визг истязаемых им собак, пиликанье на скрипке, какой-то шум и грохот. Весной 1773 года она говорила Дюрану о том, что прекрасно помнит, чем обязана Орловым и никогда не забудет их заслуг, но что ее решение расстаться с Григорием окончательно: «Я терпела одиннадцать лет, я хочу, наконец, жить так, как мне заблагорассудится и абсолютно независимо.

Крымское же ханство признавалось независимым от Османской империи (читай – зависимым от России). И ее величественный облик, к тому же – на фоне сияющего великолепия Зимнего дворца, соответствовал этой славе. Она не пропускала ни одного скверного слуха, распускаемого о ней, как она выражалась, «политическими болтунами» и стремилась тотчас его нейтрализовать – либо через подставных лиц заявлением в европейских газетах, либо собственноручным письмом тем своим адресатам, в доброжелательной болтливости которых она не сомневалась.

На картине известного исторического живописца Валерия Якоби (1833–1902) показана церемония инаугурации Академии художеств в 1765 году. Можно не сомневаться, что и позор России она переживала бы как личный позор. След от первого – «комплекса недоучки» – отчетливо виден в высказывании о философах – «престранных людях».

Мы видим ненавистного ей мужа ее глазами. Читая сегодня «Наставление о воспитании внуков», написанное Екатериной весной 1783 года, поражаешься ее глубокому знанию психологии ребенка, целенаправленному стремлению императрицы-педагога вложить в детей здоровые, гуманные, вечные начала. У слободы Измайловского полка коляску окружили измайловцы, оглушительно крича здравицы «матушке». Часть историков ставит под сомнение достоверность этого письма Орлова. Все, что шло от нее, он с трудом терпел, тихо ненавидел и отчаянно боялся. Идея этой войны была сродни идее «Наказа» и Комиссии о сочинении Уложения: для Славы нужна была Победа.

«Вы отнюдь не маленькое частное лицо, которое живет и делает, что хочет, Вы принадлежите государству, Вы принадлежите мне, Вы должны и я Вам приказываю беречь Ваше здоровье. Екатерина была сама талантлива, трудолюбива и прекрасно осознавала свои достоинства. Она не отходила от усопшей ни на день, не отпугивал ее даже сильный запах тления.

Великая императрица страдала двумя комплексами, которые особенно отчетливо проявлялись в переписке с философами и в разговорах с образованными людьми. Автором одного из первых был француз Луи Каравак (1684–1754), получивший известность как придворный портретист еще при Петре I. За долгие годы в России он перерисовал практически всех членов императорской фамилии, не стала исключением и юная Екатерина Алексеевна, которую художник изобразил в излюбленной манере – словно окутанной легкой дымкой. В этом можно усомниться.

Скорее всего Петр не знал русскую пословицу: «На Бога надейся, а сам не плошай». К этому важнейшему событию ее готовили давно: она учила русский язык, но тщательнее всего зубрила наизусть Символ веры: «Верую в единого Бога – Отца, Вседержителя, Творца небу и земли» 28 июня 1744 года в Успенском соборе Московского Кремля, в присутствии императрицы, двора и высшего духовенства состоялась торжественная церемония. Он часто приходил ко мне в комнату, он знал, скорее чувствовал, что я была единственной личностью, с которой он мог говорить без того, чтоб из малейшего его слова делалось преступление, я видела его положение и он был мне жалок» Но мостик доверительности и нежной близости так и не был ими построен. Тонкие сжатые губы усиливают это впечатление. Там, на юге, для империи открывались безграничные возможности, там было ее будущее. – Е. А. ). Так и случилось – около 6 часов вечера пришло знаменитое письмо Орлова, написанное пьяными слезами и невинной кровью: «Матушка, милосердная государыня. Екатерина, узнав об этом, решительно воспротивилась подобной сделке: «Позволь сказать, что рожа жены его, какова ни есть, не стоит того, чтоб ты себя обременял таким человеком, который в короткое время тебе будет в тягость.

Был огорчен болезнью Фике и великий князь, уже сдружившийся с нею. «Учреждение о губерниях» 1775 года, легшее в основу нового устройства, стало плодом долгих трудов Екатерины, о чем она радостно известила Гримма. Екатерина оценила по достоинству милую грамматическую «ошибку», не без лести допущенную принцем де Линем: Catherine le Grand» – «Екатерина Великий», что звучало почти так же, как и «Петр Великий».

По своей природе Екатерина была человеком риска. Екатерина не принадлежит к этой маленькой компании истинно великих. Письма Екатерины к Потемкину – интересный памятник эпохи и человеческих отношений.

Поначалу она пыталась образумить его лаской: «Господин Сиверс. И в этом она стала великим реформатором. Это была «обратная сторона» нежной Фике, та эгоистичная расчетливость из которой всегда произрастает честолюбие.

Судьбу ребенка решала, в конечном счете, его природная крепость. Сам же Григорий Александрович не уступал Екатерине и открыто возил с собой небольшой гарем из смазливых девиц и чужих жен, без боязни писавших своему «милюшечке Гришатке» призывные записочки. Между родителями и детьми не было близости.

Во дворце дяди десятилетняя Фике и познакомилась с одиннадцатилетним Петером. Да и Екатерину невозможно равнять с ее предшественниками, особенно ближайшими. Она не уточняет, где должна быть «настоящая столица», – это дело ее преемников, но, вспоминая тут же недавнюю войну со Швецией, когда возникла реальная угроза захвата противником Петербурга, говорит об опасности расположения столицы на границе империи и необходимости передвинуть ее в направлении общего имперского движения на Юг. Никто особенно не печалился, если ребенок (тем более девочка) – как правило, один из многих в семье, – тяжко болел или умирал: «Бог дал – Бог взял».

6 июля Алехан прислал императрице еще два письма. Она сразу же отказалась от попыток провести в стране малейшие политические реформы.

Сегюр вспоминал, что раз, после неприятных известий из Франции, он, сидя на спектакле, неподалеку от императрицы, предавался в полутьме своим мрачным мыслям: «Я был весь погружен в думу, как вдруг услышал голос под самым ухом. – Из «Записок» Екатерины II. ) Следует еще заметить, что она бы никогда не стала русской императрицей, если бы окривела в детстве от случайного укола ножницами, острие которых проткнуло веко девочки, только чудом не задев глазного яблока. Потом она, конечно, привыкла к той высоте, на которую вознесла ее судьба, но и много лет спустя она говорила Потемкину: «Россия велика сама по себе, а я что ни делаю, подобно капле, падающей в море».

Там императрицу уже ждало все «государство» – Сенат, Синод, высшие чиновники, придворные, чтобы присягнуть на верность своей новой государыне. На это место назначили француза-республиканца Лагарпа.

В резолюции на донесение А. Р. Воронцова по этому поводу Екатерина указывает четыре способа «работы с автором»: «1. Во-вторых, вчера при дворе зараз три свадьбы. Но царица выглядит здесь грузной и тяжеловесной, ее лицо – одутловатым и в целом оно производит скорее отталкивающее впечатление (это лишь в незначительной степени было скорректировано живописцем на другом парадном портрете Екатерины). Эта война была непопулярна, как и прусского покроя мундиры, в которые переодели армию.

«Хочу повиновения законам, но не рабов хочу общей цели – сделать счастливыми, но вовсе не своенравия, не чудачества, не жесткости, которые не совместны с нею». Исторические документы донесли до нас множество проявлений этого редкостного таланта. Конечно, политика – дело непростое и довольно грязное.

«Да, милостивый государь, – писала она Гримму 7 декабря 1779 года о только что прочитанной книге Ж. Л. Бюффона Естественная история, – эта книга опять поддала мне мозгу». Так мы расстались». Наконец, та же Анна Розина де Гаск написала семейный портрет Петра и Екатерины с мальчиком-пажом (в этой манере был исполнен и их парный портрет Гроотом): здесь статичность образов наследника российского престола и его супруги придает картине выхолощенный характер. Следом он шлет другую записку: «Я еще прошу меня, которой Вашей волею исполнал во всем, отпустить в чужие краи с теми, которыя я Вашему Величеству прежде просил и надеюсь на Ваше великодушие, что Вы меня не оставите без пропитания».

Екатерина предстает здесь не в одеяниях античной богини – покровительницы наук и искусств, а в классицистическом образе триумфатора, законодательницы и радетельницы о благе подданных. 2. Впечатление от петербургского монумента, а в большей степени от самой личности царицы превосходно выразил замечательный поэт Алексей Апухтин в стихотворении «Недостроенный памятник». Но если даже допустить, что оно было позже сфальсифицировано врагами Орловых, то упомянутые раньше другие письма Орлова свидетельствуют о готовящейся развязке. Все в церкви заплакали от умиления и даже ревнивая мать Екатерины не могла скрыть своего восхищения благородством и грацией будущей жены наследника престола. И Екатерина не вышла из него чистой.

Благодаря некоторым придворным – особенно вернувшемуся из Польши Сергею Салтыкову, который по части интриг был «настоящий бес» (слова Екатерины) и Льву Нарышкину – она тайком выезжает из дворца, чтобы повидаться с друзьями, которых становится все больше, повеселиться, поговорить о делах. Она не требовала от людей невозможного и не раз повторяла свою любимую пословицу: «Станем жить и дадим жить другим». Именно такие чувства испытывала сама Екатерина.

Это был Дени Дидро. В сущности, это была старая крестоносная идея отобрания у «агарян» Константинополя с его храмом Святой Софии – главной святыней православного мира.

Поверьте мне, они суть наилучшие». Улыбка Екатерины – это нечто большее, чем просто улыбка согласно портретной традиции. Всякие другие доказательства Екатерина считала излишними. Поначалу он рвался к полезной деятельности, в его голове клубились неясные, но благородные и возвышенные идеи, грандиозные планы переустройства страны на началах добра, равенства и справедливости. Что вы делаете.

Окружающие тщетно уговаривали князя Григория отступиться от «матушки»: показное его смирение, готовность подчиниться судьбе вдруг сменялись кутежами и дебошами, приступы глубокого сплина – бурными скандалами, причем императрица опасалась за себя – столь бешеным и непредсказуемым становилось подчас поведение отставного фаворита. А 14 июля того же года Екатерина писала Гримму, что «весьма скучного гражданина» Александра Васильчикова «заменил величайший, забавнейший и приятнейший чудак, какого только можно встретить в нынешнем железном веке». Все эти чувства вполне владели и Екатериной – человеком своего века. Он назначил ее гофмейстериною.

Необузданный и взбалмошный, он, приняв во всем объеме безграничную власть, не был в состоянии контролировать события, быть политиком, осознавать себя российским самодержцем. Позже она добавила, что «ей приходится управлять людьми, которых нет возможности удовлетворить». Чтобы на одном маленьком острове не оказались сразу два бывших императора, тамошнего узника, Ивана Антоновича, решили срочно вывезти севернее, в крепость Кексгольм. «Le terrible metier» – «Ужасное ремесло мое», – так напишет Екатерина в начале 1763 года своей корреспондентке, госпоже Жоффрен. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни.

Вы разрушаете мое доброе мнение о Вас. Все это не могло не шокировать европейца. Намерения Екатерины очень не понравились Потемкину, считавшему, что «мать заблажила», забыв о деле.

Великолепны были и сама красочная процедура открытия заседаний комиссии в освященной традицией Грановитой палате Московского Кремля и многословный «Наказ» Екатерины II депутатам, где часто встречались гордые, высокие и даже крамольные по тем временам политические понятия: «равенство всех граждан», «вольность», «под защитой законов», «права» и т. д. Наконец, работа Комиссии шла в обстановке солидности и серьезности, говоривших о намерении власти и депутатов преобразовать страну. Дайте ей то, чего она желает, а она даст вам все силы своего государства». Он мог уплыть на яхте и в Финляндию и в Швецию. Но не только в этом проявлялась немецкая педантичность государыни.

Без штанов он принимал и послов и придворных и знатных иностранцев. Как-то раз императрицу встревожила статья в одной из английских газет. Одним словом – умер от обжорства. Владычица на алтаре сжигает маки в знак жертвования собственным покоем ради общего блага. Желание свободы можно также удовлетворить добрыми и мудрыми законами».

Заговор раскрыт. Около 1763 года по столице ходили упорные слухи о намерении Орлова и Екатерины сочетаться церковным браком. Что в этом толку.

Надо сказать, что у императрицы были непростые отношения с философией и наукой вообще. У нее нет своей минуты. «Сынов» становилось все больше и больше – Невский был запружен толпами и коляска Екатерины с трудом продвигалась вперед. Любопытна история, которая случилась в Эрмитажном театре осенью 1779 года. Подумайте, ведь вам не в чем упрекнуть себя».

Он не увидел на ее лице следов оспы, поскольку Екатерина ею никогда не болела, но согласился с Фавье, что «черты лица ее далеко не так тонки и правильны, чтобы могли составить то, что считается истинной красотой». Без сомнения, самым знаменитым произведением русской исторической живописи, где образ Екатерины не просто присутствует, а играет одну из главных ролей, является картина Николая Ге (1831–1894) «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы» (1874). Так императрица писала в 1787 году, так писала она и раньше и потом. Завоевание Босфора было пределом ее мечтаний, причем и здесь она понимала трудности осуществления своего «Греческого проекта».

И она очень всем понравилась. Потом Екатерина подошла к Бретейлю и спросила, видел ли он когда-нибудь травлю зайца.

Екатерина же, любящая Россию, на это никогда не пойдет, даже будучи в душе р-р-республиканкой (замечу попутно, что, по мнению Екатерины, республика – это умеренная монархия вроде английской, в которой власть дается и представителям сословий). Вот таким образом он и сделал ставку на Екатерину, увидев в ней сильную личность. Принцесса Фике (таково было ее домашнее прозвище) смотрит на зрителя внимательно и в то же время как бы высокомерно. Отказывалась она поддерживать русских «землепроходцев» Америки и в ответе на прошение купца Ивана Голикова о предоставлении его компании «пособия» для успешной торговли с «дикими народами» Северной Америки не без остроумия писала: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные (то есть южные. Это нетерпимо. » Реакция сидевшей в ложе Екатерины была мгновенна и нелепа.

Она скорее красива, чем дурна, но увлечься ею нельзя». Портрет кисти Боровиковского (известен в двух вариантах) показывает императрицу в сугубо «домашних» условиях – на обычной прогулке в Царскосельском парке, но при этом и он не лишен аллегоричности (фоном на одном из вариантов является Чесменская колонна, на втором – Кагульский обелиск). Но она отнюдь не была «синим чулком», книжным червем.

Барон Гримм рассказывал: «Императрица обладала редким талантом, которого я ни в ком не находил в такой степени: она всегда верно схватывала мысль своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым Нужно было видеть в такие минуты эту чудную голову, это соединение гения и грации, чтобы составить понятие, какие блестящие мысли толпились и сталкивались, так сказать, устремлялись одна вслед за другою, как чистые струи водопада». Автором их был Потемкин. Дело было, конечно, не в трудности пути или слабости здоровья Учителя, о котором так трогательно заботилась Екатерина, а в ее нежелании воочию знакомиться с человеком, который славился дьявольской проницательностью и, казалось, все видел насквозь и на два аршина под землей. Через три недели мучений девочка «выздоровела»: «Когда меня стали одевать, – вспоминала Екатерина, – увидели, что я скорчилась за это время наподобие буквы Z: правое плечо стало выше левого, позвоночник шел зигзагом, а в левом боку образовалась впадина».

Я думаю, что им есть о чем поговорить там: собеседники достойны друг друга. Не буду тратить бумагу, перечисляя титулы, ордена и звания, а также количество денег, поместий и домов, полученных Орловым исключительно за свою верность и мужскую красоту, – перечень этот бесконечен (между прочим, среди пожалований были Гатчина и Ропша). – Это единственное средство добиться у нее чего бы то ни было. Чтобы перечислить, какие знаменитые художники писали эти картины, потребуется не одна страница. Чиновник, облеченный доверием императрицы, мог рассчитывать на ее полную поддержку.

Ропша существует и до сих пор. Но императрице было не до веселья. Все многочисленные прихоти и фантастические планы Потемкина исполнялись незамедлительно и уже в 1787 году он мог показать приехавшей на Юг императрице свои достижения, которые почему-то у многих ассоциируются преимущественно с пресловутыми «потемкинскими деревнями», хотя ни Херсон, ни Севастополь декорациями с самого начала не были, равно как и Черноморский флот. Верьте мне: никому так не мила придворная жизнь, как республиканцам». – восклицал король.

Но Петр этого не сделал – отчасти потому, что сразу же оказался в изоляции: посылаемые им во все стороны гонцы не возвращались (либо их задерживали сторонники Екатерины, либо они сами перебегали к победительнице), вот таким образом император не мог понять, что все-таки происходит в Петербурге. Именно в личной доверительной беседе Екатерина познавала и покоряла людей.

«Восторг императрицы» – так записал первое впечатление Елизаветы от встречи с принцессой Софьей учитель великого князя Петра Федоровича Якоб Штелин. Все родственники получили повышения и награды, чин же генерал-аншефа или генерал-фельдмаршала с соответствующим содержанием был, почитай, у «Саши» в кармане. В ней предписывалось всемерно препятствовать играм и шуткам Петра с лакеями, служителями, «притаскиванию всяких бездельных вещей». Этому признанию лучше не верить – легкость императрицы в подборе нужных людей кажущаяся. Его интеллект, воспитание интересы производили тяжелое впечатление на окружающих.

Ей нравились светские развлечения и искусства». Титулованные германские властители жили много беднее какого-нибудь российского Шереметева или Салтыкова и вот таким образом были вынуждены идти на службу к могущественным государям – французскому, прусскому, русскому (так, русским фельдмаршалом стал владетельный принц Гессен-Гомбургский). «Здесь покоится Екатерина Вторая. Потом 78-летняя графиня Матюшкина, вчера танцевавшая на свадьбах.

Именно это приятное впечатление послужило Пушкину основой для создания известного эпизода повести «Капитанская дочка» (поэт был знаком с портретом по гравюре Николая Уткина, очень популярной в его время). Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руку на Государя. Екатерина оказалась способной превратить книжный материал в идеи. Первым делом Потемкин начал усиливать свою власть. Все это просто не забудешь и из сердца не выбросишь.

Вполне преуспевающий таможенный начальник, но посредственный писатель Александр Радищев попадает, как часто это бывает в России, под очередную «кампанию по борьбе с (против)» и отправляется в Сибирь. Английский посланник Кейт, глядя на Петра III, не выдержал и как-то сказал графине Брюс: «Послушайте, да ведь ваш император совсем сумасшедший не будучи безумным, нельзя поступать так, как он поступает». Императрицею не владело безумие многих правителей – жажда мирового господства. Вот он, к радости императрицы, «прыгает козой», получив послание обожаемого Екатериной Бюффона, вот он срочно пополняет свое образование, чтобы быть в курсе ее увлечений. Нравиться великому князю.

Более неестественное изображение и представить себе сложно. Он светит, как солнце и вокруг себя разливает сияние.

Обратимся теперь снова к Екатерине. В «Чистосердечной исповеди» Потемкину Екатерина писала об Орлове: «Сей бы век остался, есть ли бы сам не скучал. Успехи армии воодушевляли и Екатерина могла почти без хвастовства написать Гримму: «Победы для нас – дело привычное».

Задрожали и масоны, чьи занятия рационалистка-императрица всегда презирала и над «таинствами» которых беспощадно глумилась. – Е. А. ), но он не сознается в этом, чтоб не казаться старым. Если бы он остался в Голштинии, то, наверное, прожил бы долгую жизнь и умер бы, оплаканный своими добрыми подданными как примерный герцог. Франция стремительно покатилась к террору и гражданской войне.

Свежий взгляд Потемкина коснулся и армии. Матушка, Его нет на свете. Екатерина внимательно следила за событиями во Франции. Она осуществляла их в едином ключе, с одной генеральной идеей – максимально способствовать развитию и совершенствованию того «регулярного» государства, основы которого заложил еще Петр Великий.

А в инструкции П. А. Румянцеву об управлении Украиной уточнялось, что таким «легчайшим способом» будет вначале ограничение свободы перемещения крестьян, а потом и распространение на них крепостничества, что и было впоследствии успешно сделано. Работа давалась ей легко. Более того, она даже знала, как получить билет в бессмертие. Далее он рассказывал о горячем споре, который тут же на приеме вел с императрицей бывший «пьянее вина» А. П. Бестужев-Рюмин, возвращенный ею из ссылки. – советовал новому английскому посланнику Потемкин, хорошо знавший свою добрую мать.

Вот каковы мои современники. Чуть позже она скажет Сегюру: «В глазах самых строгих к себе государей политика редко подчиняется нравственным законам, польза руководит их действиями».

Начало XX века принесло интерес к частной жизни императрицы. Прекрасная эпитафия. Продолжайте, я ваших морских терминов не разумею». – Е. А. ) привоз оной книги в Россию». Иностранцы, сопровождавшие императрицу в поездках по стране, не могли надивиться набожности Екатерины, которая выстаивала литургии во всех церквях, мимо которых проезжал ее экипаж.

Такое же усердие и работоспособность проявила Екатерина, когда целых четыре года изучала гигантскую «Энциклопедию» П. Бэля – свод разнообразных сведений по истории, философии, религии, филологии, данных в оригинальной, критической трактовке. Цесаревича многое нервировало и оскорбляло: гнусные слухи о его происхождении, многочисленные бесстыдные любовные истории матери, «ученики» которой зачастую были моложе его наконец, его выводили из себя постоянные унижения, которые он терпел от «ночных повелителей» матери. Таким образом, все определено и каждый день походит на вчерашний. Но одно из них несомненно – Ланской оказался первоклассным приспособленцем и, как истинный альфонс, зная, «что старухе нужно», стремился под нее подделаться. Улыбка облагораживала, делала образ привлекательнее.

При Екатерине все было по-другому. «Желаю ввести, чтобы из лести высказывали мне правду».

«Великие дела всегда совершаются средствами не особенно большими». Он превратился в настоящего военного и с наслаждением дышал воздухом казармы. Они своими злодеяниями поработили парижскую чернь: никогда еще не испытывала она столь жестокой и столь бессмысленной тирании, как теперь и это-то она дерзает называть свободой. Датский король не приехал, но искушение пустить пыль в глаза иностранцам (как это принято у нас) вошло в плоть и кровь императрицы. Рискуя обратить книгу в справочник, я все же не могу не помянуть Юрия Матвеевича Фельтена с его изящной Чесменской церковью и всемирно известной решеткой Летнего сада (1773-1784). Фигура Петра III драматична, ему не повезло с судьбой и – главное – со страной.

На его утвердительный ответ она заметила: «Вы должны признать, что нечто подобное происходит со мною, так как меня всюду преследуют и загоняют, несмотря на все мое старание избежать разговоров, которые не всегда имеют в основе здравый смысл и честность убеждений». Потом наступало затишье и стороны состязались в великодушии: она дарила ему Мраморный дворец у Невы, а он отдаривался огромным алмазом Надир-шаха известным ныне как «Орлов» – ценнейшее сокровище России А затем снова начинались какие-то эпатирующие общество и двор выходки Орлова. Мы теперь благополучны.

Для принцессы Фике феи запасли природы больше чем достаточно. Испытательный срок был назван точно именно 1767 год стал поистине годом триумфа Екатерины: в конце июля открылась первая сессия Комиссии о сочинении нового Уложения – свода законов. Комиссия разработала перспективный план реконструкции центра столицы, суть которого состояла в перестройке улиц так, «чтоб все дома, в одной улице состоящие, одной сплошною фасадою и вышиною построены были».

Но в шестьдесят. Вырваться из пьяных объятий «героев революции 28 июня» было непросто – императрица и «герои» были теперь тесно связаны общей судьбой, к тому же гвардейцы впервые после 1741 года снова почувствовали свою силу, право возводить и свергать царей. С 08:00 до 11:00 Екатерина принимала высокопоставленных чиновников и статс-секретарей.

Вот некоторые места из «Наставления»: «Запрещать и не допускать до того, чтобы их высочества учинили вред себе или жизнь имеющему, следовательно, бить или бранить при них не надлежит и их не допускать, чтоб били, щипали и бранили человека или тварь или какой вред или боль причиняли.

На это нужно обратить внимание: мы знаем, как убили сына Петра III – императора Павла I в 1801 году. И таких неисполненных призывов-лозунгов в записках немало. Конечно, не следует все упрощать: ни за какие комплименты Екатерина не отдала бы Англии «все силы своего государства».

«Нужно делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят именно этого». Запущен и дик парк, заброшен и погибает загаженный дворец.

Все остальное не так уж важно и благодарность «матушки», «хозяйки» за усердие «бати» в делах не знает границ: «Нет ласки, мой друг, которую бы я не хотела сказать Вам, Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека» (из письма 1789 года). Кто знает князя, тот понимает, что это, с его стороны, только знак доверия». Екатерина умела брать от людей то, что они могли дать. Вероятно, узник такого ранга мог рассчитывать на лучшее содержание. 3.

И вот в тот день, 12 октября, она смотрела вместе со всем двором пьесу Мольера. В России – стране, народ которой «от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков» и никогда не имел опыта демократии, – допустить подобное может только безумец. Павел тяжело переживал положение, в котором он оказался. Что происходило внутри страны. Самообладанием, волей и хладнокровием в тяжелые минуты жизни она отличалась всегда.

«Власть без доверенности народа ничего не значит». Все эти знания в скором будущем пригодились ей в качестве источника успешного правления.

До Индии он, естественно, не добрался. О том, что его прочили в византийские императоры, уже сказано выше. Утром она объяснила придворным причину своего спокойствия: «Если опасность, то ничем не помогу, а только помешаю, а если нужно думать о спасении, то вы меня, конечно, уведомите». Подвинулся, освобождая фавориту место у руля внешней политики и граф Никита Панин.

Это решение надолго определило композиционную традицию екатерининских монументов империи: таков памятник ей в Одессе (1900), таков же – в Екатеринодаре, как назывался современный Краснодар (1907, проект все того же Микешина). А после этого происходит, казалось бы, нелогичное: уже в 1776 году у Екатерины появляется статс-секретарь Петр Завадовский, который становится ее новым фаворитом. «Маленьким хозяйством» императрица кокетливо назвала здесь Российскую империю, которой она управляла – разумеется, лучше всех, – не кончая при этом Сорбонны или Оксфорда. Умерла бы она скорее. » Здесь было другое. Все будут желать монархического правления. Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась.

Мы же попробуем ее прокомментировать. Измены считались нормой, а любовь в супружеской паре встречалась крайне редко: как с возмущением восклицала героиня одной из комедий А. Сумарокова, она «не какая-то посадская баба», чтобы мужа своего любить. Для чего. Читая все это, невольно думаешь: «Жаль, что Вы не сидели на месте Николая Второго.

---