Портрет Салтыкова Щедрина Крамской

Портрет Салтыкова-Щедрина был исполнен Крамским по заказу Павла Михайловича Третьякова, для создаваемой коллекционером галереи «лиц дорогих нации». Портрет Салтыкова-Щедрина был исполнен Крамским по заказу Павла Михайловича Третьякова, для создаваемой коллекционером галереи «лиц дорогих нации».

«общества» исступленно проклинавшего революцию и революционеров, с к-рыми недавно еще заигрывало. мыслит «психологию» своих героев как производную от конкретно-исторических условий общественной жизни Это и делает его психологию подлинной, реальной, что и сообщает сатире С. -Щ. Салтыков-Щедрин не был участником революционного подполья. В щедринском образе Порфирия Головлева явственны трагические элементы. приходилось убеждать ее в полезности для нее «свободы обсуждения» как своего рода клапана для общественного возбуждения.

В 1857—70 гг. Но характер этого лиризма быстро изменяется. «Улица» выражает пестроту и сложность сил, с к-рыми приходится бороться революционной демократии. В народнических «Отечественных записках» С. -Щ.

1. Портрет писателя-сатирика Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина
2. Описание картины «Портрет писателя-сатирика Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина»
3. 101-Иван Крамской – Портрет М Е Салтыкова-Щедрина
4. 101 Иван Крамской Портрет М Е Салтыкова Щедрина
5. Картина Крамского «Портрет писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина»
6. Портрет писателя Михаила Евграфовича Салтыкова
7. Название картины: Портрет Салтыкова-Щедрина

«Губернские очерки» — это сатира на правительственную систему и ее идеологию, а не произведение той обличительной литературы, от к-рой отмежевывалась революционная демократия. и коммент. Новый художественный принцип Салтыков-Щедрин успешно затем реализует в ряде крупных сатирических полотен («В среде умеренности и аккуратности», «Современная идиллия», «Письма к тетеньке» и др. ). Достаточно вспомнить, как Маркс заклеймил французский бонапартизм афористической формулой: «Только воровство может еще спасти собственность, клятвопреступление — религию, незаконнорожденность — семью, беспорядок — порядок. »1. Письма 1845—1889, с прилож. «Губернские очерки» и «Сатиры в прозе»), к-рых одно время стали стесняться у себя дома. Он показал, как в мире собственников изнутри подрывалась семья, превращалось в фикцию то, что на словах выдавалось за «краеугольный камень» современного социального уклада.

Социальный роман должен отразить новые закономерности жизни, полной теперь всяких неожиданностей и катастроф, проходящей «не в уютной обстановке семейства», а на улице, на площади, в борьбе и сутолоке. Старое в новом обличий, бюрократия и «реформы», бюрократический либерализм — все это прослежено в его дальнейшей судьбе, в дальнейших видоизменениях в связи с победой реакционных сил в стране. Величие С. -Щ. Таковы «Премудрый пескарь», «Бедный волк», «Карась-идеалист», «Баран непомнящий» и в особенности «Коняга». Писатель четко выражал свои демократические симпатии. Памятником этой борьбы остались «Письма к тетеньке» из к-рых третье письмо, прямо направленное против «Священной дружины», было запрещено цензурой и появилось в нелегальной печати.

Среди мрака и запустения настоящего, среди «царюющего зла», как маяк, светили сатирику слова, полные глубокого смысла и значения: «добро», «красота», «истина», «свобода», «справедливость» — именно эти слова в раздумьях Крамольникова, Имярека соединяются с понятиями о благе народа, о процветании страны. Во всеоружии социологических исторических, философских мотивировок сатирик анатомирует психологию приноравливания к подлости господствующих отношений, к поворотам и изменениям переходной исторической эпохи, к «взлетам и падениям» правящих клик, групп и партий. Всю свою жизнь боролся со взяточничеством. в написанных после 1 марта главах «Современной идиллии», — уничтожающей сатиры против полицейского государства Александра II и Александра III. Не даром Ленин, Сталин и их сподвижники так часто обращаются к С. -Щ. Закрытие в 1884 г. «Отечественных записок» сказалось на манере Салтыкова, «утратившего юмор». Оно обусловлено, разумеется идейными соображениями.

• Картина Крамского ПОРТРЕТ ПИСАТЕЛЯ МИХАИЛА ЕВГРАФОВИЧА САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
• Сочинение по картине Крамского «Портрет писателя Салтыкова Щедрина»
• Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
• Видео: ВИДЕОКЛИП "ПОРТРЕТЫ ИЗВЕСТНЫХ И НЕИЗВЕСТНЫХ СОВРЕМЕННИКОВ ХУДОЖНИКА ИВАНА КРАМСКОГО"
• Описание картины Ивана Крамского «Портрет Михаила Салтыкова-Щедрина»
• Видео: История одного шедевра ГТТ

Елисеевым сатирик высказал искреннее сочувствие активным формам революционной борьбы. не ограничился пассивным сочувствием жертвам реакции. Художник, непричастный «труду современности», будет лишь создателем бесцветных «кунштуков». Кроме того ряд отдельных изд. : Сказки.

Глупов еще то и дело сбивается на Крутогорск. Проблема семьи живейшим образом занимала крупных русских художников. Как ни был захвачен С. -Щ. Опыт объемных публицистических характеристик («обломовщина», «темное царство» и т. д. ) был воспринят Салтыковым-Щедриным и творчески распространен на область художественной сатиры.

Переплетенные пальцы рук подчеркивают напряжение. Только в «Истории одного города» это обобщение находит себе наконец соответствующую форму. Кара, это — дети, к-рым страшны их отцы. У С. -Щ. примкнул к «народнической демократии» ибо она была в свое время революционной. статей автора «Вопросы современной критики», М. 1927) БорщевскийС., Проблема щедринской сатиры, «На литературном посту», 1929, 9 ДесницкийВ., На литературные темы, Л. — М., 1933 ЭльсбергЯ., Салтыков-Щедрин, М., 1934 КирпотинВ., Салтыков-Щедрин в 60-х годах, «Литературный критик», 1935, 3 Его же, «Губернские очерки» Салтыкова-Щедрина в классовой борьбе 60-х гг., «Новый мир», 1935, 6 ЛаврецкийА., Щедрин — литературный критик, Гослитиздат, М., 1935 Письма Г. З. Елисеева к М. Е. Салтыкову-Щедрину, Подготовка текста писем и примеч.

В священных «союзах» и принципах современного общества, призванных демонстрировать его гармонию, сатира Салтыкова-Щедрина обнажила кричащие антагонизмы: моральный развал семьи, воровское, грабительское созидание собственности, ложь, лицемерие и пустословие религиозных заповедей. Напротив, «непочтительные» Коронаты стремятся освободить народ от веры в «призраки», в священные «союзы» собственнического мира. Салтыков-Щедрин полагал, что демократической интеллигенции предстоит будничная, кропотливая, «негероическая» работа исключающая в данное время мысль о революционном восстании. Важнейшим в судьбе начинающего писателя был разговор, который случился на одном из светских раутов между начальником Салтыкова в военном министерстве А. И. Чернышевым и Николаем I. Император попенял Чернышеву: «И что это твои служащие таким бумагомарательством занимаются. ». Салтыковская сатира проделывала огромной исторической важности очистительную работу.

Это мужчина в возрасте. Исходная позиция в деятельности сатирика — это постижение «безвестной жизни масс». Главный герой романа Порфирий Владимирович Головлёв (прозванный Иудушкой) во имя бессмысленного обогащения презрел ближайшие родственные связи: предал братьев, сыновей, мать. Последняя написана наблюдателем-протоколистом, первая — психологом-художником. Что касается поведения в гостях, то и здесь Салтыков зачастую вел себя несдержанно.

И действительно, Бородавкин («История одного города»), пишущий втихомолку «устав о нестеснении градоначальников законами» и помещик Поскудников («Дневник провинциала в Петербурге»), «признающий небесполезным подвергнуть расстрелянию всех несогласно мыслящих» — это одного поля ягоды бичующая их сатира преследует одну и ту же цель, всё равно идёт ли речь о прошедшем или о настоящем. Внутренняя планировка дома до сих пор сохранилась почти без изменений. она отсталая, упирающаяся, коснеющая в своей грязи, крепостническая Россия. О чем писать и как писать — вот вечные вопросы для художника, неотступно и горячо волновавшие Салтыкова-Щедрина.

Ни у кого из русских художников картина весны, майского цветения, майского пиршества красок, «зеленого шума» не приобретала столь мрачного колорита, не пронизывалась таким щемящим чувством истощения жизни, не соединялась с такой тоскливой мыслью о безнадежности, как у автора «Благонамеренных речей». Ординарная, алогичная речь Иудушки, ее лексика и синтаксис создают особую «стилистическую атмосферу».

Происходит фантастическое превращение Провинциала в миллионера, которого обкрадывает Прокоп, в результате чего затевается судебный процесс, разыгрывается борьба за «наследство». Сказание о шести градоначальницах особенно богато историческими аналогиями и намеками. Юмор, как и у Гоголя, чередуется в «Губернских очерках» с лиризмом такие страницы, как обращение к провинции (в «Скуке»), производят до сих пор глубокое впечатление. С. -Щ. Но потому, что история, народ, живые силы нации слишком медленно, как полагал сатирик, наполняют эти слова-идеалы страстно ожидаемым общественным содержанием. В самой композиции книги выдерживался принцип социальной группировки материала.

В сказке-элегии «Приключение с Крамольниковым» и в споре по поводу ее идейного содержания с крайне в эту пору поправевшим Г. 3. Человек большого политического чутья, он ни в какой мере он не считал его целесообразным средством политической борьбы, но сочувствовал горячо революционерам, отдающим свою жизнь в борьбе с царизмом и страстно ненавидел их палачей. В случае цензурных придирок вся, так сказать, «ответственность» за произнесенные резкие речи возлагалась не на автора, а на критикуемого им героя 3.

Мелочи жизни). Она руководит студенчсеким движением, воскресными школами, она создает такие организации как («Земля и воля»). «Россия, — так размышляет герой повести, — государство обширное, обильное и богатое да человек-то глуп, мрёт себе с голоду в обильном государстве». Литература уже тогда занимала его гораздо больше, чем служба: он не только много читал, увлекаясь в особенности Жорж Санд и французскими социалистами (блестящая картина этого увлечения нарисована им тридцать лет спустя в четвёртой главе сборника «За рубежом»), но и писал — сначала небольшие библиографические заметки (в «Отечественных записках» 1847), потом повести «Противоречия» (там же, ноябрь 1847) и «Запутанное дело» (март 1848). На страницах «Современника» в своих художественно публицистических общественных хрониках и рецензиях С. -Щ. Он напряженно искал возможностей эффективной идейной работы в обстановке, созданной поражением революционного движения. Вот очень характерные для той поры рассуждения Салтыкова-Щедрина.

В «Благонамеренных речах» С. -Щ. Не являясь сторонником революции, Салтыков признавал обречённость существовавших социальных институтов – семьи, собственности, государства. Намеченная уже в «Губернских очерках» тенденция к обобщенному сатирическому изображению действительности, к обнаружению этих «краеугольных камней» получает в произведениях 1857—1862 дальнейшее развитие, в соответствии с большей идеологической зрелостью автора. Колористически художник решил портрет в темных приглушенных тонах. Он изучил административный механизм русской провинции в его взаимоотношениях с населением, получил во время своих постоянных служебных разъездов живое представление о городе и о деревне. Особо учрежденный для этой цели секретный комитет обратил внимание на повести Салтыкова (на «Запутанное дело» прежде всего).

Так беспощадно разоблачать «дореформенного» либерала, еще не успевшего обнаружить свою реакционную сущность, как это делал С. -Щ. Мысль об одиночестве, о «брошенности» удручает его всё больше и больше, обостряемая физическими страданиями и в свою очередь обостряющая их. Измождённое тело ничего не может ему противопоставить».

Во многом может помочь он нам понять врагов великого дела создания подлинно человечной жизни — и внешних и внутренних. С. -Щ. С каким-то щемящим лиризмом рисуются в этой главе переживания погорельцев их бессильное отчаяние, тоска, охватывающее их чувство безнадежности, когда человек уже не стонет, не клянет, не жалуется, а жаждет безмолвия и с неотвратимой настойчивостью начинает сознавать, что наступил «конец всего». Гораздо крупнее «Запутанное дело» (перепечатано в «Невинных рассказах»), написанное под сильным влиянием «Шинели», может быть и «Бедных людей», но заключающее в себе несколько замечательных страниц (например изображение пирамиды из человеческих тел, которая снится Мичулину). Он прослеживал воздействие на героев семьи, школы, родственного окружения, общественного мнения, которое олицетворяли «соседи», «знакомые», «товарищи», «воспитатели» и «наставники». Здесь прежде всего должно быть названо имя Салтыкова-Щедрина.

Все это, развязывая руки реакции, не могло не отразиться и на положении «Отечественных записок» и ее ответственного редактора. С. -Щ. Вокруг его имени и его творчества буквально кипела острая борьба мнений.

Помощников у меня решительно нет ибо всякий старается сбыть дело с рук. отношение помещичье-буржуазного общества к «духовному производству», его мораль «купли-продажи», его универсальная корыстность. Вводя в свою сатиру богатое, реалистически понятое психологическое содержание, С. -Щ.

«Его поражало безобразие фактов и он выражал свое негодование против них о том из каких источников возникают эти факты, какая связь находится между тою отраслью жизни, в которой встречаются эти факты и другими отраслями умственной, нравственной, гражданской, государственной жизни, он не размышлял много». Именно то, что художественный стиль С. -Щ. С. -Щ. Впервые это было отражено в «Благонамеренных речах» (1875—1876), в основных очерка этого замечательного цикла: «Столп», «Кандидат в столпы», «Превращение», «Отец и сын» и др.

Здесь С. -Щ. изд. В связи с событиями февральской революции 1848 года во Франции русские власти усилили полицейско-цензурный надзор за печатью. Нельзя было толковать о выборе «просто мерзкой мерзости предпочтительно перед мерзейшею» в то самое время, когда подпольные силы, вызванные к жизни натиском освободительного движения, делали героические попытки революционными мерами сломать хребет самодержавию.

Незадолго до смерти он начал новый труд, об основной мысли которого можно составить себе понятие уже по его заглавию: «Забытые слова» («Были, знаете, слова, — сказал Салтыков Н. К. Михайловскому незадолго до смерти, — ну, совесть, отечество, человечество, другие там ещё А теперь потрудитесь-ка их поискать. Раздел «Талантливые натуры» достаточно подтверждает это. Салтыков-Щедрин заметил в письме в редакцию «Вестника Европы», что если бы он собирался писать историческую сатиру на XVIII век, то ограничился бы «Сказанием». Так продолжалось и на склоне его жизненного пути. Крепостническое, сопротивляющееся реформе дворянство, с точки зрения С. -Щ., менее опасно.

По глубине разоблачения крепостничества и самодержавия его сатира шла рука об руку с публицистикой Чернышевского и Добролюбова. «лишнего человека», отличается последовательным, уже не дворянским, а революционно-демократическим реализмом. в этот период обычно тогда, когда он говорит о мужике. стал мучительный вопрос о том, как добраться до Буянова. Майор Прыщ, обладатель фаршированной головы, которая была съедена предводителем дворянства, одержимым «гастрономической тоской». У Салтыкова-Щедрина еще не было отчетливого понимания этой исторической перспективы. Нога моя больше не будет в этом проклятом доме. » и тому подобное.

текста К. Халабаева и Б. Эйхенбаума) Полное собр. В этом отношении особенно характерен очерк «Сомневающийся» в «Помпадурах и помпадуршах». Нет у него народнической веры в особый, самобытный путь развития России, нет у него и характерно народнического «игнорирования связи интеллигенции и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов».

Эта новая сила властно заявляет о себе и в легальной прессе («Современник») и в подпольи (прокламации «Великорусе», 1861 «К молодому поколению», «К солдатам», «Молодая Россия», 1864). Не могло не быть близко этим проницательнейшим критикам и то отношение к либералам, к-рое выразилось в очерке «Скука», где находим и трогательное обращение к «учителю» — Петрашевскому. После окончания лицея в 1844 году Салтыков служит в канцелярии военного министерства. Семья Нагорновых фатально выкраивала из своего отпрыска ташкентца-чиновника. В 1884 правительство запрещает издание «Отечественных записок». И мы, рабочие, присоединяемся к общей скорби о великом человеке»2.

Салтыков-Щедрин дал сложное историко-философское обоснование этой «чернорабочей» тактики, которую он сам характеризует словами: «благородное неблагородство». Отечественная литература обогатилась блестящими сатирическими типами «чумазых», обобщившими характернейшие явления жизни. Это изд. Салтыкову-Щедрину от 30 декабря 1876 г. ). Они были способом сатирической типизации.

умел отличать качественные изменения в историческом развитии целых общественных групп. Он начинается обычно с социально-философского размышления или публицистического анализа фактов и отношений по стилю — это начало своеобразного «эссе», где только характерный язык, проникнутый язвительной иронией или сокрушительным сарказмом и сатирические маски указывают на особое художественное качество про изведения. в последние годы жизни. Даже проблески сознания у глуповца связаны с физиологическими отправлениями.

«Священной дружины» и объективно поддерживавшего его предательски-трусливого либерализма. Нельзя назвать его красивым, художник нисколько не польстил своей модели. Иногда (например в одном из «Писем к тётеньке») Салтыков-Щедрин надеется на будущее, выражая уверенность, что русское общество «не поддастся наплыву низкопробного озлобления на всё выходящее за пределы хлевной атмосферы» иногда им овладевает уныние при мысли о тех «изолированных призывах стыда, которые прорывались среди масс бесстыжества — и канули в вечность» (конец «Современной идиллии»).

Идеи утопического социализма в России носили революционно-демократический характер и определяли сразу место своего приверженца среди непримиримых противников существующего строя. Сатира исследует «алтари» современного общества, разоблачает их полную историческую несостоятельность. Общими классовыми интересами, связывающими «лишних людей» с якобы отвергаемой ими средой, объясняется и их либерализм. Этому хищнику царизм прежде всего выгоден и недаром он выступает у С. -Щ.

сочин., 12тт. изд. В шелухе высокопарных слов о потомстве, о процветании, о «святом деле» и великих задачах молодого возрождения и тому подобном у «сеятелей» упорно пробивалось не выдуманное, а истинное «дело», забота о личном обогащении, забота о брюхе идея «взаимного самовознаграждения». В письмах брату Салтыков назвал свое вятское пристанище «довольно сносной квартирой» и отмечал, что живет он достаточно скромно.

Сердечно привязанный к своей родине, он верил в ее лучшее будущее. Ничего похожего на ревностное отношение к службе у нового чиновника не было. Познакомившись с Салтыковым и войдя в его положение, Ланской принял «живейшее участие» в его положении и 13 октября отправил в Петербург официальное представление об освобождении Салтыкова, подкрепив свою просьбу частными письмами брату-министру и управляющему III Отделением Дубельту. Он сблизился с даровитым критиком Вал.

В. Кирпотина, Гослитиздат, М. — Л., 1935 избранные произведения, ред. Могильный, кладбищенский колорит окружал хищников и стяжателей, разорителей жизни. С рис. «То была первая свежая любовь моя, то были первые сладкие тревоги моего сердца. » — писал позже Михаил Евграфович. Для обобщающей мысли сатирика границы между «заправской» Россией и среднеазиатскими владениями обладали довольно относительной устойчивостью. Но в то же время автор устами этого героя высказывал свои оценки.

Я. Эльсберга, автолитографии А. Н. Самохвалова изд. В роли земских деятелей выступили в «Дневнике» гоголевский Перерепенко, тургеневские и гончаровские персонажи. Но надо было стоять на социалистической точке зрения, надо было явиться свидетелем пореформенного роста капитала, разорительных приемов обогащения и наживы, чтобы бытовую зарисовку «гражданской палаты» силою сатиры превратить в символическую картину зловонного, кровавого торжества буржуазного принципа собственности. Он переплел руки и смотрит на зрителя глубоким задумчивым взором.

Это впечатление объясняется тем, что С. -Щ. показывает тенденцию как совершившийся факт. «Ташкент везде, где бьют по зубам». Последнее произведение — одно из самых художественно-совершенных у С. -Щ. материалов, под ред. Среди народных персонажей «Благонамеренных речей» не встречается героических фигур, подобных некрасовскому богатырю Савелию. «И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно.

Его пустословие проявлялось в своей разрушительной функции. «Сказки» изданные особо в 1887, появлялись первоначально в «Отечественных записках», «Неделе», «Русских ведомостях» и «Сборнике литературного фонда». откровенно заявляет о «прозаических» деловых элементах своей сатиры, ставящей не вторичные психологические, а первичные, определяющие психологию общественные моменты в центре художественного внимания. Эта калейдоскопическая смена мест действия «Идиллии» происходит отнюдь не по авторскому произволу. Впечатление нудного удушающего пустословия достигается тем, что художник заставлял своего героя вертеться в кругу одних и тех же понятий о «семье», «боге», «капитале». были плохо поняты и истолкованы даже в среде «Совремрнника», где Чернышевского и Добролюбова сменили публицисты, не отличавшиеся ни проницательностью, ни революционной выдержанностью. у Гоголя.

Изначально он даже предложил сослать Салтыкова рядовым на Кавказ, но здесь уже Николай одернул Чернышева в излишнем рвении и сказал: «Но ты уж что-то чересчур тут стараешься». В своих «материалах для социального романа» С. -Щ. Но крестьянская революция не разразилась и перед С. -Щ. — Наблюдая с своей сторожевой башни изменчивые картины настоящего, Салтыков-Щедрин никогда не переставал вместе с тем глядеть в неясную даль будущего. преобладает трагическая интонация, они насыщены философскими мотивами, религиозной символикой и по жанру тяготеют к преданию или притче: «Дурак», «Баран-непомнящий», «Христова ночь», «Рождественская сказка». Он не верит в возможность предотвратить эту «трудную пору» — революционный взрыв — «компромиссами и соглашениями». Приступ, экспозиция — «статейная».

Тип Пафнутьевых сатирически обобщал один из самых заметных «признаков» пореформенного времени — растущую помещичью агрессию, деятельное стремление вчерашних крепостников сохранить свои позиции хозяев жизни. Он хотел поселиться в Москве и основать там двухнедельный журнал когда ему это не удалось, он переехал в Петербург и с начала 1863 стал фактически одним из редакторов «Современника». Темы государства, семьи и собственности, взятые порознь и разработанные в своем особом идейно-образном ракурсе в предшествующих произведениях, собираются как бы в фокусе в «Благонамеренных речах» (1872—1876), а также и в «Убежище Монрепо» (1878—1879). В «Братьях Карамазовых» Достоевский рисовал картину духовного и физического распада дворянской семьи. Произведения этих лет, опубликованные в основном в «Вестнике Европы» и «Русских ведомостях», в большинстве своём лишены искромётного смеха, в них преобладает трагический элемент, но в художественном отношении это знаменовало новый виток творческой эволюции Салтыкова, что особенно заметно в цикле «Сказок».

Ненависть к «мелочам жизни» — это ненависть великого сатирика к создающему их общественному строю, это призыв к достойному человека существованию, эмансипирующему от поглощающих его мелочей. Плетнёва) 1844 и 1845 годах, написаны им также ещё в лицее (все эти стихотворения перепечатаны в «Материалах для биографии М. Е. Салтыкова», приложенных к полному собранию его сочинений). Гипербола и фантастика вошли в салтыковскую поэтику как эффектный, очень выразительный способ сатирической типизации. Автор повествовал о детских и юношеских годах будущих администраторов, юристов, финансистов. вступил в редакцию «Современника» вскоре после ареста Чернышевского (в 1862), отказавшись от службы в правительственном аппарате, где занимал довольно видное положение (Салтыков был вице-губернатором). Собрание сочинений Салтыкова-Щедрина с приложением «Материалов для его биографии» вышло в первый раз (в 9 т. ) в год его смерти (1889) и выдержало с тех пор много изданий.

Чем актуальнее становилась эта опасность, тем больше она осознавалась не только правительством и реакционными элементами помещичьего класса, но и его либеральными группировками, вызывала отказ от их требований. гуманен по отношению к «жалким, смешным чертям», порождаемым этим болотом и это выражается в его юморе. И так далее в том же роде. И все же он не смог выйти из границ революционного демократизма и утопического социализма. еще не выросли в ту силу, к-рой являются Деруновы и это существенно важно для их характеристики. Переходя в гротеск, сатира С. -Щ. Чиновничья служба — далеко не частный эпизод в биографии сатирика.

Он продолжал свою борьбу в глубоко чуждой ему либеральной печати — в «Вестнике Европы» и в «Русских ведомостях». Иносказательным «а потом — что бог даст» художник подчеркивал именно эту мысль. В щедринской трактовке «призраки» — внутренне уже прогнившие, отвергнутые историей дворянско-буржуазные устои: социально-экономические, государственные, семейно-бытовые. Писатель демократических убеждений посчитал возможным и полезным сотрудничать с теми, в «руках которых хранится судьба России».

Ряд авторов даже придерживались мнения о том, что рожденная в 1856 г. С. К. «Сатиры в прозе» (1863) подводят нас к наиболее широким художественным обобщениям писателя. «Academia», М. — Л., 1935 Губернские очерки, вступ.

Ближайшее начальство Салтыкова — военный министр Чернышев, а также III Отделение и сам царь увидели в них «вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие» 2. Да в конце концов ведь и глуповцы не безответны. До последней минуты он оставался борцом, несмотря на горькое чувство «обреченности», одиночества, к-рое охватило его в реакционные 80-е гг. Опорой, «столпом» отныне становится наряду с помещиком, сумевшим приспособиться к новым условиям, кулак, капиталист из целовальников, неуклонно поднимающийся вверх использующий народное бесправие и государственное принуждение в интересах не знающей предела эксплоатации трудовых масс. С изумительной проницательностью С. -Щ. Финал Иудушки разработан сатириком во внутренней полемике с Гончаровым. Я. Е. Эльсберга, М., 1935 ЭльсбергЯ., Стиль Щедрина, «Литературная учеба», 1936, 4, 5 и 6.

Наступил момент, вспоминает писатель, когда «вера в могущество обличительного дела прекратилась» — и вот тогда-то последовал «период затишья, в продолжение которого я очень страдал». Недоброжелатели поговаривают, что он тайком пару раз ездил во Владимир к Лизе. Кульминация этого ряда – «идиот» Угрюм-Бурчеев, задумавший втиснуть в прямую линию «весь видимый и невидимый мир». – 1889, Санкт-Петербург), русский прозаик, публицист, критик.

Еще до Добролюбова С. -Щ. С. -Щ. Времена одного только литературного давления уже прошли»2.

Ранним повестям суждено было стать переломным моментом и в плане биографическом. В русской литературе были гениальные сатирики и гениальные сатиры, но столь смелой сатиры, как «История одного города», в ней не было. Слова Салтыкова-Щедрина о «рабьем языке» не следует понимать буквально. Инертность и «бессознательность» масс ярче всего выразились в неорганизованных, не проясненных сознанием и отчетливым пониманием целей бунтарских вспышках, нисколько не облегчающих положения народа и отмеченных чертами глубокой политической отсталости. и т. п. Из предшествующего изложения нетрудно вывести основные признаки реализма С. -Щ. Этой гнусной фальши, прикрывающей крепостническое прошлое, С. -Щ. Они положили начало целой литературе, получившей название «обличительной», но сами принадлежали к ней только отчасти.

Обращаясь к человеку «героической мысли», он пишет: «Пусть внутренний мир твой остается цельным и недоступным ни для каких стачек, пусть сердце твое ревниво хранит и воспитывает те семена ненависти, которые брошены в него безобразием жизни, — все это фонд, в котором твоя деятельность должна почерпать для себя содержание и повод к неутомимости. Он безуспешно бьется над вопросами: как преодолеть пропасть, отделяющую действительность от идеала будущего, как преодолеть утопичность и романтичность социалистических программ, коль скоро они не находят в настоящей жизни никаких «зачатков будущего». Он полемически заострил свой разбор «Губернских очерков» против их либеральной интерпретации. Писательский «приговор» у автора «Губернских очерков» приобретал всю силу демократической непримиримости к существующему режиму. В ином эмоциональном ключе даны Ивашки, «глуповцы».

У С. -Щ. Известны лишь внешние факты. Он умер 28 апреля (10 мая) 1889 и погребён 2 мая, согласно его желанию, на Волковском кладбище, рядом с И. С. Тургеневым. Герои его сатир в общем укладывались в рамки житейски-бытового правдоподобия. Но особенно важен для характеристики отношения С. -Щ. Знаменитый монолог Прогорелова в «Предостережении» обнимал широкий круг явлений, вопросов и проблем общечеловеческой истории.

Именно таким художником и был Иван Николаевич Крамской. «Безумие» власти подчёркнуто гротесковыми образами безголовых правителей.

Также не раз отмечалась чрезмерная грубость, с которой Салтыков общался со своей прислугой. Молчалинский характер раскрывается в сатире в трех типических положениях: в положении, когда Молчалины приспосабливаются к «благодетелям», к «нужному человеку» в положении, когда Молчалины находятся в зените своего благополучия в положении, когда в благоустроенную жизнь Молчалиных врывается беда, грозящая смести созданный ценой громадных усилий уют. Не буквально, конечно, а в том же смысле». Он протестует в «Больном месте» против жестокого девиза: «со всем порвать». Обстоятельствами тогдашнего времени объясняется и то, что автор «Губернских очерков» мог не только оставаться на службе, но и получать более ответственные должности.

В эти годы начинается и публикация очерков, составивших цикл «Помпадуры и помпадурши» (1863—74), где сатирически показаны характерные признаки властителей-помпадуров: невежественность, легкомысленная страсть к разрушению и сластолюбие. Сатирик воспроизводил не статичные, не одномерные характеры, а живые, объемные, хотя «тенденциозность» исходных авторских намерений кое-где и ощущалась. Их в первой половине XIX в. писали по давнему шаблону. сочин., под ред. Рядом с «Господами Головлёвыми» должна быть поставлена «Пошехонская старина» — удивительно яркая картина тех основ, на которых держался общественный строй крепостной России. Эта форма — «эзопов язык», форма, в к-рой революционное по существу содержание, должно стать неуязвимым для царского закона.

на классово враждебную массе, эксплоатирующую ее власть. «Я еду, — пишет автор в очерке «Опять дорога», — и положительно ничего не узнаю. указатель), «Книга и пролетарская революция», 1933, 8, стр. 106—107. «Право на печать») Его же, Щедрин и Ленин, «На литературном посту», 1929, 14 и 17. В то же время ему удается в чрезвычайно искусной эзоповской форме дать знать «читателю-другу», что он не должен понимать его буквально. «Гоголь — писал Добролюбов в статье «О степени участия народности в развитии русской литературы», — в лучших своих созданиях очень близко подошел к народной точке зрения, но подошел бессознательно, просто художнической ощупью»2.

Они нужны были демократическому поколению в годы, когда царское правительство травило и преследовало «нигилистов», революционеров. В сатирическом описании пародируются напр. Однако вскоре красота победила: тайно встречаясь с Лизой, писатель серьезно влюбляется.

См. Салтыков стал одним из участников известного кружка, руководимого М. В. Петрашевским. ГИХЛ — Гослитиздат, Л., 1933—1935 в 20 томах. Он оказался также невольным и страшным пророчеством – предвестием тоталитарных режимов 20 в. Два праздника в году – весной и осенью, которые отличаются от будней «только усиленным упражнением в маршировке» «серая солдатская шинель» вместо неба и шпионы в каждом доме. Таковы его Молчалины, Митрофаны и ряд других, казалось бы, безнадежно примитивных фигур. Лейтмотив «Истории» – беззаконие и произвол как принципы внутренней политики и общественной жизни.

Замечательно, что Добролюбов, развивая и дополняя принципиальные суждения Чернышевского, особо останавливается на крестьянском демократизме, так отличающем нового сатирика от Гоголя. Деруновы же сила, к-рую чувствуют все, от мужика до губернатора. Тургеневские персонажи в «Дневнике» выступали в сюжетно динамичных главах, в главах, где изображался судебный процесс по делу о тайном обществе и выдерживали нечто вроде экзамена на политическую благонадежность. был вполне солидарен с наиболее революционными идеологами эпохи. Ещё печальнее картины, представляемые разлагающейся семьей, непримиримым разладом между «отцами» и «детьми» — между кузиной Машенькой и «непочтительным Коронатом», между Молчалиным и его Павлом Алексеевичем, между Разумовым и его Стёпой.

Но исключает ли бытовой очерк социальную сатиру. Тогда она, как ни в чем не бывало, снова наливала ему чашечку чая и беседа продолжалась. И тут С. -Щ.

Требования журналистской оперативности определяли активное обращение к публицистике и к художественно-публицистическим циклам: «Недоконченные беседы» (1873—84), «За рубежом» (1881), «Письма к тётеньке» (1881—82), «Мелочи жизни» (1886—87). Салтыкова называли «сказочником», его произведения — фантазиями, вырождающимися порою в «чудесный фарс» и не имеющими ничего общего с действительностью. Впалые щеки, морщины и запавшие глаза не украшают человека. находится обильная работа, когда оголтелая контрреволюция топчет «посев будущего».

Об этом сам Михаил Евграфович очень ярко сообщал своему брату в одном из писем: «Ты не поверишь (. ), какая меня одолевает скука в Вятке. В их лице хищничество с небывалой до тех пор смелостью предъявляет свои права на роль «столпа», то есть опоры общества — и эти права признаются за ним с разных сторон как нечто должное (припомним станового пристава Грацианова и собирателя «материалов» в «Убежище Монрепо»). к проблеме народной массы.

Описаний у Салтыкова-Щедрина немного, но и между ними попадаются такие перлы, как картина деревенской осени в «Господах Головлёвых» или засыпающего уездного городка в «Благонамеренных речах». Идейно-художественную концепцию «Благонамеренных речей» Салтыков-Щедрин прокомментировал в известном письме к Е. И. Утину от 2 января 1881 года. Но Щедрину предстояло еще пройти период самоопределения изживания всяких иллюзий. по «Справочнику к II и III изданиям Сочинений В. И. Ленина», Партиздат, (Л. ), 1935, стр. 488 и в сводке А. Цейтлина «Литературные цитаты Ленина. Эта разумная связь познается человеком в природе и вносится в общественную жизнь.

«Последнее время, — писал Салтыков-Щедрин, — создало великое множество типов абсолютно новых, существования которых гоголевская сатира и не подозревала». «Письма о провинции» трактуют о борьбе «историографов» — чиновников-крепостников — с «пионерами» — чиновниками, проводящими реформы на почве ужасающей бедности русской провинции — бедности, нисколько не облегчаемой «реформами». В размышлениях Крамольникова о том, что он «не самоотвергался», «не спешил туда, откуда раздавались стоны», то есть не принял непосредственного участия в революционной борьбе, в этих проникнутых искренним чувством и болью сердечной словах есть что-то и от авторской самокритики, в них выражена неудовлетворенность одной лишь литературной формой борьбы, одним лишь протестом словом, которое к тому же почти и не доходило до забитых и неграмотных масс. Революционную настроенность усиливала атмосфера приближающейся грозы революции 1848.

Или — обозначение самодовольных реклам либерализма названием «прыщи, посредством которых разрешилось долго сдерживаемое умственное глуповское худосочие». Жизненная сфера проявления ее чрезвычайно широка, охватывает большую область профессий, занятий, обстоятельств, где живет и действует «зауряд»-человек классов и сословий, стоящих над народной массой. Неудивительно, что и средства дворянской литературы, служащие к украшению жизни класса и к возвеличению его «отечества», направлены против него, служа формой для авторской иронии.

В 1889 г. задумал произведение, от которого сохранился только небольшой эскиз. Салтыковские мужики — пассивные протестанты. он неоднократно касается французских дел. Начало этого периода отмечено «Историей одного города», «Помпадурами и помпадуршами», «Признаками времени», «Письмами о провинции».

Эта деятельность дала писателю богатый опыт. Трагизм для него не в «трагической вине» героя (в этой буржуазно-дворянской концепции он видит охранительные тенденции), а в общественном строе, обессмысливающем человеческую жизнь (см. «Под влиянием тщеты обличений» был нарушен необходимый контакт с читателем. Например, знаменитое уподобление реакционного «благонадежного» обывателя взбесившемуся клопу.

В произведениях конца семидесятых годов и позже, на склоне творческого пути, Салтыков-Щедрин обдумывал тему «забытых слов». Как ни глубоко поразил С. -Щ. С появлением щедринской сатиры демократическая критика впервые отметила «ограниченность» гоголевского реализма, в котором до сих пор видела наиболее полное, никем не превзойденное выражение «отрицательного», «сатирического» направления в отечественной литературе. Беспощадно разрушив иллюзии буржуазного прогресса, С. -Щ. справедливо усматривает в ее деятельности влияние реакции, отмечая «понижение тона» в проповеди культуртрегерства.

О службе его в Вятке сохранилось мало сведений, но, судя по записке о земельных беспорядках в Слободском уезде, найденной после смерти Салтыкова-Щедрина в его бумагах и подробно изложенной в «Материалах» для его биографии, он горячо принимал к сердцу свои обязанности, когда они приводили его в непосредственное соприкосновение с народной массой и давали ему возможность быть ей полезным. Крестьянское свободомыслие не идет дальше трактирных разговоров о том, что прежде, бывало, «дворяне форсу задавали», а «нынче слободно нынче батюшка-царь всем волю дал. Его низводили на степень фельетониста, забавника, карикатуриста, видели в его сатире «некоторого рода ноздрёвщину и хлестаковщину с большою прибавкою Собакевича». С огромной художественной силой мотив оскудения, разорения природы и жизни под игом буржуазных нравов звучит в пейзажах.

«Пусть каждый делает то, что может» — таков в это время девиз писателя. Рабская покорность народа, возвеличенная всякими реакционными идеологами под именами разных рабских добродетелей — «смирения», «долготерпения», «всепрощения» и т. п., — так же служит предметом сатиры, как и беспредельно-жестокая тупость его угнетателей — Бородавкиных, Угрюм-Бурчеевых и т. п. Рациональная связь вещей, оценка явлений с точки зрения наличия этой связи извне и внутри искание «разумной», т. е. в статье «Отрезанный ломоть», вошедшей впоследствии в «Недоконченные беседы»).

На самом деле любовь никогда не была чужда Салтыков-Щедрин: он всегда проповедовал её «враждебным словом отрицанья». Реализм С. -Щ. В художественном отношении еще незрелая, слишком «книжная» и «умозрительная» повесть «Противоречия» примечательна своим горячим откликом на злободневные философско-политические споры времени. Один из финальных эпизодов «Истории одного города» связан с появлением у глуповцев стыда, уничтожившего их страх перед «идиотом» Угрюм-Бурчеевым. В юморе С. -Щ. Глубоко задумался над драматической судьбой семейственного начала в современном обществе автор «Анны Карениной», «Воскресения», «Крейцеровой сонаты».

страстно ненавидит все унаследованное народом от крепостного права. С. -Щ. Сатирик противопоставляет составные части этой легенды: «Обилие» — «Порядку». вел с конца 60-х гг., обобщается им в понятиях «улица», «уличная мораль», «уличная философия».

Вместе с тем сатирик не преследовал каких-либо узкопамфлетных целей. С. Борщевского изд. Непосредственным виновником процесса «умертвия» выступал Иудушка. и ЛавровВ., Материалы к библиографии литературы о М. Е. Салтыкове-Щедрине за 1906—1933 гг., «Литературное наследство», 13—14, М., 1934 МакашинС., Материалы для библиографии переводов сочинений Щедрина на иностранные языки и критической литературы о нем за 1861—1933 гг., там же, 13—14, М., 1934 Щедринские архивные фонды в СССР.

Так, характеристика Зубатова построена на «афоризмах» этого столпа губернской николаевской администрации, на изречениях, выявляющих всю сокровенную его сущность и сразу очерчивающих его образ. реформа вызвала вместо революции лишь отдельные крестьянские восстания. стремится охватить человека во всей полноте его «определений» и умеет открыть разностороннее содержание в самой плоской натуре, как будто созданной для сатирического поношения. Салтыков-Щедрин обнаружил замечательное мастерство в выборе сюжета, который давал, говоря словами Гоголя, «вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах» описываемой эпохи.

«Положения» недостаточно диференцированы. Тут что ни фраза, то преувеличение, что ни слово, то невероятность. Название «Сатиры в прозе» отлично передает жанровое своеобразие этого цикла. Эта идейно-историческая подпочва питала глубокий психологический реализм финальных сцен «Господ Молчалиных». Часто «улица» совпадает с реакцией, с ее мракобесием, часто «уличным» является для С. -Щ.

В русской прозе трудно найти более выразительную по словесной живописи и проникновенному, хватающему за сердце драматизму картину деревенского пожара, чем та, которая дана в «Истории одного города». Но эту горькую необходимость С. -Щ. У С. -Щ. Финал пьесы является апофеозом этой идеи. С. -Щ.

Вот почему оно умело видеть грядущее в настоящем: с чрезвычайной ясностью в виде «новой опасности» и довольно смутно как победу над всякими опасностями, непрерывно вызываемыми нелепым общественным строем. идет дальше внешних признаков. Но историческая ограниченность С. -Щ. Он вооружается против новой программы: «прочь фразы, пора за дело взяться», справедливо находя, что и она — только фраза и вдобавок «истлевшая под наслоениями пыли и плесени» («Пошехонские рассказы»). Это были «поумневшие» помещики, отказавшиеся от либеральных увлечений, особенно те, кто извлек выгоду на «прусском пути» развития, новая хищническая буржуазия и вся армия прихвостней этих преуспевавших элементов, обслуживавшая их и в области литературы, создававшая для них литературу безыдейную, угодническую, «пенкоснимательскую». Этот образ с потрясающей силой воплощал мысль о кризисе общественных устоев.

Только в самом конце этюдов о Глупове проглядывает нечто похожее на луч надежды: Салтыков-Щедрин выражает уверенность, что «новоглуповец будет последним из глуповцев». С. -Щ. Нынче, коли ты хочешь — сиди. вне Глупова, теперь составляет младшее глуповское поколение. И это, может быть, наиболее характерная черта эпохи впервые «мелкий производитель» находит близкую себе социальную группировку, способную ясно выразить его требования, впервые в лице своих идеологов начинает создавать соответствующую его интересам трудовую культуру, противостоящую дворянской и во многом ее превосходящую. Но уже и в «Истории одного города» соображения цензурного характера играли не последнюю роль. Жизнь разрешает сомнения старого помпадура по поводу отношения его к идее законности.

Е. Салтыков» (СПб., 1899). В «Дневнике» сплетаются две сюжетные линии. Салтыков-Щедрин издевался над откровенно шкурной обывательской мудростью «вяленых вобл» и пискарей, рабьей философией выпрашивания подачек самоотверженных и здравомыслящих зайцев. Либералы в «Сатирах в прозе» являются для С. -Щ.

С. -Щ. Большая часть написанного им в это время вошла в состав следующих сборников: «Признаки времени» и «Письма из провинции» (1870, 72, 85), «История одного города» (1 и 2 изд. Более того, обстоятельства совпали для Салтыкова крайне неудачно. Сомнения в допустимости административного «усмотрения» появляются у помпадура в период «либеральных веяний», когда были сделаны попытки придать провинциальной администрации более «европейский», соответствующий «требованиям времени» вид. Смех как бы застывал, уступая место патетике горечи и негодования.

Материал для сатирических обобщений Салтыков черпал из российской истории. «Academia», Л., 1931 Неизданные письма, 1844—1882. В очерке «Приезд ревизора» (1857) показана сила инерции «обновляющегося» крепостнического общества не только на старой провинциальной администрации, но и на ревизующем ее «либеральном» чиновнике из центра. Художественное исследование жизни с этой «общественной» стороны и дает обильную пищу для сатиры. Лопатиным и др. ), о том, что он, будучи руководителем «Отечественных записок», смело печатал на страницах журнала произведения участников революционного движения и оказывал им разнообразную помощь. Но проблема «общественной забитости» народа по-прежнему остается для Салтыкова-Щедрина одной из самых острых проблем современности.

Популяризации этой важнейшей задачи освободительного движения и должны были служить, по мысли сатирика, «Благонамеренные речи». Основные мотивы жизни ташкентца-аристократа Персианова исполнителя-палача Хмылова, теоретика ташкентского обогащения Велентьева и других героев развернуты по строгому логическому плану, но в каждой детали, в каждом штрихе открывались глубокие знания человеческой души, огромная наблюдательность, слышался умный, скептический и негодующий смех сатирика. этот удар, он все же не сдался. Если в таких очерках, как «Зубатов», «Наш губернский день» и др., С. -Щ.

(1933—1936). В 1881—1882 годах он печатает «Письма к тетеньке». С. -Щ.

Он заклеймил трусливый дворянско-буржуазный либерализм уничтожающей сатирической формулой «применительно к подлости». Всё это, за исключением немногих сцен и рассказов, вошедших в состав отдельных изданий («Невинные рассказы», «Признаки времени», «Помпадуры и Помпадурши»), остаётся до сих пор не перепечатанным, хотя заключает в себе много интересного и важного (Обзор содержания статей, помещённых Салтыковым-Щедриным в «Современник» 1863 и 1864, см. Однако нельзя отрицать, что писатель располагает к себе, хоть и выглядит замкнутым. Его взбесившийся клоп должен был как бы уже высказывать свои «клопиные» мысли, совершать «клопиные» поступки, раскрывать свой «клопиный» характер.

См. В феврале 1862 Салтыков-Щедрин в первый раз вышел в отставку.

Все местные учреждения в январе присылали донесения о своей деятельности в истекшем году. неосуществимым стремлением согласовать с интересами своего класса «новые веяния». Предупреждая упреки в постепеновщине и практицизме, С. -Щ. Да в «Губернских очерках» и сам автор высмеивал рьяных либеральных обличителей вроде Соллогуба.

Автор намеревался завершить роман-хронику главой «У пристани»: Порфирий Головлев женится на Нисочке — дочери изворотливой и хищной помещицы и находит свою унылую жизненную «пристань» (подобно тому как Обломов закончил свое существование в домике Пшеницыной). У Салтыкова-Щедрина, стоявшего на уровне демократических и социалистических идей века, никогда, даже в самые «худые» и ужасные времена реакционных бешенств, разгула цензуры, не утрачивалась вера в торжество правды и разума, вера в неистощимость исторического творчества человечества. Он не полемизировал с миром отжившим. обрушивается прежде всего на верхушку изображаемого им мира.

Они выражают недовольство, ропщут, бунтуют. По своей сущности «Губернские очерки» — глубоко антикрепостническое произведение. В настоящем и будущем Глупова усматривается один «конфуз»: «идти вперёд — трудно идти назад — невозможно». Но не следует думать, что, говоря о «так называемом» обличительном периоде своей литературной деятельности, писатель имел в виду период создания «Губернских очерков» и сам себя относил к «обличителям». Но страшным становится то, что все человечное ограничено у него пределами семьи. замечает, что речь идет только «о том, чтобы найти исходный пункт, который соответствовал бы насущным нуждам толпы и из которого можно было бы вести ее далее».

Знаменитым казарменным «идеалом» Угрюм-Бурчеева охватываются наиболее реакционные эксплуататорские режимы не одной какой-нибудь эпохи, а многих эпох. Внешность Салтыкова врач описал как среднего роста с длинными волосами и бледным лицом. В «Истории одного города» (1869—1870) С. -Щ. Зимой 1877 года художник начал работу над полотном. было перепечатано Литературно-издат. продолжает свою борьбу против либерализма, на этот раз уже дворянски-буржуазного, принявшего ту форму, к-рую сатирик назвал «пенкоснимательством», — либерализма, отражающего смычку наиболее изворотливых помещиков с буржуазными тузами, либерализма жалкого, трусливого, угоднического, обслуживающего интересы подымающейся хищнической буржуазии, к-рую С. -Щ. Но в «Губернских очерках» социальная сатира не могла еще быть развернута во всей полноте. Салтыков-Щедрин стал мастером иносказания, завуалированной эзоповской речи.

Автор очерков понимал, что смирение и пассивность русского крестьянства есть необходимое следствие вековой неволи, «искусственных экономических отношений», то есть крепостного права, ввергнувшего народ в пучину темных суеверий, невежества, бескультурья, полуголодного существования. вместе со всей крестьянской демократией иллюзии «нового курса» в правительственной политике. Об этом очень ярко вспоминала в своих мемуарах Л. Н. Спасская. Враждебность интеллектуально-волевому складу «лишнего человека», отсутствующая в изображении его либерально-дворянскими художниками, характерна для щедринского воспроизведения этого типа. очерк «К читателю», в особенности его недавно опубликованный вариант, «Каплуны»). Образующие цикл очерки-«параллели» написаны по одной и той же схеме. Однако в своей полемике С. -Щ.

Был еще один момент в «Истории одного города», характерный для С. -Щ., это — его отношение к народу. Удивительно красноречив и выразителен этот пейзажный образ у Салтыкова-Щедрина. Хотя в примечании к «Пошехонской старине» Салтыков-Щедрин и просил не смешивать его с личностью Никанора Затрапезного, от имени которого ведётся рассказ, но полнейшее сходство многого из сообщаемого о Затрапезном с несомненными фактами жизни Салтыкова-Щедрина позволяет предполагать, что «Пошехонская старина» имеет отчасти автобиографический характер. Высказывания В. И. Ленина о Щедрине см. С. -Щ.

В. Я. Кирпотина, П. И. Лебедева-Полянского, П. Н. Лепешинского Н. Л. Мещерякова, М. И. Эссен. оправданной разумом необходимости, отрицание иррациональной «случайности», ставшей необходимостью, навязывающей свои следствия, — вот что связывает различные элементы творчества С. -Щ., о чем бы он ни писал — об Угрюм-Бурчеевых, о Митрофанах, ташкентцах, помпадурах, Молчалиных или французских натуралистах. Представление о социальных контрастах у автора суммарно. Совсем иное у Салтыкова-Щедрина.

Навсегда запомнил, а в конце своей жизни с бесстрашной правдивостью воспроизвел обломовщину захолустной усадьбы с ее родовым паразитизмом и изощренное выжимание соков из крестьян и дворовых «купчихой»-матерью. метров. Дело в том, что, не будучи в силах развить свою «утопию» из самой действительности, ощутить в последней зарождение и рост первой, он, сравнивая окружающую жизнь с «реальностью будущего» — с достойным человека разумным миром, не мог не воспринимать эту жизнь как карикатуру на этот мир. Был очень умен и остроумен, однако общаться с ним было очень тяжело.

В 1868 он навсегда покончил с государственной службой (он был тогда председателем Казенной палаты в Пензе) и вступил в редакцию «Отечественных записок» Некрасова. Не сатира в виде «лирического отступления», часто пародического, а подлинный лиризм появляется у С. -Щ. Примкнув к первой, С. -Щ. Он дал сатирически заостренные оценки как этой, так и других реформ Александра II в двух словах: «глуповское возрождение». Надо же напомнить. ». ). После «Истории одного города» наиболее полно народная жизнь, народные типы изображались в «Благонамеренных речах».

не впервые. Главное здесь — отношение к самому ревизору, так сказать, к проблеме ревизора. Концепция «Ташкентцев» уже намечена в «Гегемониеве» из «Невинных рассказов», в рассуждении о «варягах», управляющих страной как своей колонией.

Все это не могло не осложнять для С. -Щ. Вскоре молодой Салтыков именно в литературе, в «писательстве» будет искать выход из мертвящих традиционных условий жизни, готовивших для него обычную карьеру «просвещенного» вотчинника или преуспевающего николаевского чиновника-службиста. не упразднен 19 февраля. Представляя либеральное течение, «тетенька» то невпопад возрадуется фарисейской политике царизма конституционными посулами успокоить общественное возбуждение, то опечалится, узнав, что благонамеренные напористо расправляются с революцией с помощью тайного террора («Священная дружина»), то трусливо бросится в объятия исправника, когда «диктатуру сердца» и «народную политику» сменяет жестокий курс репрессий, полицейской расправы. Герой повести, Нагибин — человек, обессиленный тепличным воспитанием и беззащитный против влияний среды, против «мелочей жизни». В поздних сказках 1885—86 гг.

С. -Щ. Однако сатирические типы писателя пережили свое время. Это отношение к народу объясняется тем, что для С. -Щ. и вступ. Салтыков был очень сложным человеком, с непростым, крайне тяжелым характером. Автоматизм в действиях, преобладание механического и физиологического над психологическим, а главное — интеллектуальным, чувственности над логикой, над разумением — вот своеобразный предмет щедринской сатиры, связанный с определенным общественным строем. Оно было закончено довольно быстро.

В «Дневнике» с полной силой развернулись «беллетристические» стороны таланта автора. Как художник С. -Щ. Иванушка — народ стал в центр анализа общественно-политических отношений эпохи («Сатиры в прозе»). Из написанного им между 1858 и 1862 годами составились два сборника — «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе» и тот и другой изданы отдельно три раза (1863, 1881, 1885).

28 апреля (10 мая) 1889 года Салтыков-Щедрин умер. Он развенчал эпоху «великих реформ», вскрыв ничтожность ее результатов, засилие крепостнических пережитков во всех сферах русского общества. Кто слышит, как они льются капля по капле. М. — Л., 1934) МихайловскийН. К., Щедрин (1889—1890), Сочинения, т. V, СПБ, 1897 ПыпинА. Н., М. Е. Салтыков, СПБ, 1905 АрсеньевК. К., Салтыков-Щедрин, СПБ, 1906 Евгеньев-МаксимовВ. Е., В тисках реакции, М. — Л., 1926 ОльминскийМ. С., О печати, Л., 1926 (гл. Критическая мысль входит необходимым элементом в художественное творчество С. -Щ., в к-ром огромную роль играют пародируемые или чрезвычайно углубляемые им, возрождаемые в новой обстановке, творчески продолженные им вместе с жизнью образы классической литературы (Тургенева, Гоголя, Грибоедова, Фонвизина).

1883), «Помпадуры и Помпадурши» (1873, 77, 82, 86), «Господа Ташкентцы» (1873, 81, 85), «Дневник провинциала в Петербурге» (1873, 81, 85), «Благонамеренные речи» (1876, 83), «В среде умеренности и аккуратности» (1878, 81, 85), «Господа Головлёвы» (1880, 83), «Сборник» (1881, 83), «Убежище Монрепо» (1882, 83), «Круглый год» (1880, 83), «Современная идиллия» (1887—1881), «За рубежом» (1880—1881), «Письма к тётеньке» (1882), «Недоконченные беседы» (1885), «Пошехонские рассказы» (1886). «Губернские очерки» (1856—1857), написанные С. -Щ. В советское время опубликован ряд неизвестных текстов Щедрина. называл ее «материалами для социального романа», к-рый заменит психологический роман дворянской литературы. С этими мыслями С. -Щ.

Надо прежде всего заставить обездоленную массу проникнуться «сознанием своего права не голодать» и лишь после этого сможет она подняться на высоту революционного идеала, «потребует уже иного права» — права на достойную человека жизнь. С. -Щ. «Больное место» (напечатано в «Отечественных записках» 1879, перепечатано в «Сборнике»), в котором этот разлад изображён с потрясающим драматизмом — один из кульминационных пунктов дарования Салтыков-Щедрин «Хандрящим людям», уставшим надеяться и изнывающим в своих углах, противопоставляются «люди торжествующей современности», консерваторы в образе либерала (Тебеньков) и консерваторы с национальным оттенком (Плешивцев), узкие государственники, стремящиеся, в сущности, к абсолютно аналогичным результатам, хотя и отправляющиеся один — «с Офицерской в столичном городе Петербурге, другой — с Плющихи в столичном городе Москве». Весьма вероятно, что стеснения, которые «Современник» на каждом шагу встречал со стороны цензуры, в связи с отсутствием надежды на скорую перемену к лучшему, побудили Салтыкова-Щедрина опять поступить на службу, но в другое ведомство, менее прикосновенное к злобе дня. «Современная идиллия» представляет собою великолепный образец такого общественного сатирического романа. Если год спустя Салтыков не передумает и Лиза не будет против, то тогда свадьба состоится. Салтыков терпеливо ждал, когда Елизавета вырастет и они поженятся.

Борьба с нигилизмом объединяет теперь силы контрреволюции. Он чувствовал, «что идет какая-то знаменательно-внутренняя работа, что народились новые подземные ключи, которые кипят и клокочут с очевидной решимостью пробиться наружу. Особенно разнообразны типы, взятые Салтыковым-Щедриным из крепостной массы. В веселом по форме диспуте «Мальчика в штанах» и «Мальчика без штанов» содержалось поучительное сопоставление России и Запада. Мы видим победоносный поход «чумазого» на «дворянские усыпальницы», слышим допеваемые «дворянские мелодии», присутствуем при гонении против Анпетовых и Парначевых, заподозренных в «пущании революции промежду себя».

Неверно было бы заявлять, что автор «Истории одного города» не видел в народной среде никаких положительных явлений. Под пышными ризами самодержавия как могучей «устроительной силы истории» салтыковская сатира различила угрюм-бурчеевщину, деспотизм, удушающий живую жизнь, повергающий народ в пучину неисчислимых бедствий, вредный «призрак», место которому уже давным-давно на историческом кладбище. Сатирик отвечал рутинерам от эстетики: «Мы тогда только интересуемся произведением науки или искусства, когда оно объясняет нам истину жизни и истину природы».

Главное в поэтике новой сатиры — это «родопроисхождение», «жизнеописание» героев изображение процесса переплавки впечатлений, побуждений, влияний, стимулов социальной среды в «ташкентское» мировоззрение, в «ташкентский» характер. В «поруганном образе раба» Салтыков-Щедрин признал образ человека. Салтыков-Щедрин писал политическую сатиру. Именно вот таким образом Салтыков-Щедрин главной темой очередного произведения избрал общественные настроения в России в связи с реакционной «внутренней политикой» самодержавия. Собранные в одно целое, «Губернские очерки» в 1857 выдержали два издания (впоследствии — ещё множество).

Пока существовали «Отечественные записки», то есть до 1884, Салтыков-Щедрин работал исключительно для них. Для сестёр Болтиных из которых одна в 1856 стала его женою, он составил «Краткую историю России». Этот собирательный образ покоился на богатой фактической основе ею послужили и жизнь и «творчество» реальных деятелей либеральной журналистики, науки, литературы. С. -Щ. Несколько его стихотворений было помещено в «Библиотеке для чтения» 1841 и 1842 годов, когда он был ещё лицеистом другие, напечатанные в «Современнике» (ред. Сверх того в «Отечественных записках» были напечатаны в 1876 «Культурные люди» и «Итоги», при жизни Салтыкова-Щедрина не перепечатанные ни в одном из его сборников, но включенные в посмертное издание его сочинений.

Художественное преувеличение в сатире вбирает в себя психологический анализ (без помощи такого анализа невозможно, например, вскрыть «готовности» человеческой личности) и бытопись и даже пейзажный рисунок. Вот почему ни либеральные, ни славянофильские мотивы не могли помешать вождям революцион. Если в «Глуповском распутстве» Иванушка полон революционной энергии и чувства превосходства над Сидорычами, Трифонычами и Зубатовыми, т. е. к современной ему зап. -европейской жизни цикл «За рубежом», в к-ром царская Россия сопоставлена с буржуазной демократией. Как прозорливейший художник С. -Щ. Брудастый-Органчик, с «неким особливым устройством» вместо головы исполнявшим только две пьески: «Не потерплю. » и «Разорю. ». «Жизнь — лотерея», подсказывает ему привычный взгляд, завещанный ему отцом «оно так, — отвечает какой-то недоброжелательный голос, — но почему же она лотерея, почему ж бы не быть ей просто жизнью. » Несколькими месяцами раньше такие рассуждения остались бы, может быть, незамеченными — но «Запутанное дело» появилось в свет как раз тогда, когда Февральская революция во Франции отразилась в России учреждением негласного комитета, облечённого особыми полномочиями для обуздания печати.

С этим связана еще одна близкая нам черта: тесное сотрудничество образного и логического мышления, оплодотворяющее друг друга, создающее умное искусство, «умную», а не «глуповатую» поэзию. Речь о судьбе русской крестьянской женщины, вложенная им в уста сельского учителя («Сон в летнюю ночь» в «Сборнике»), может быть поставлена по глубине лиризма наряду с лучшими страницами Некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо». собр. Последнее произведение сатирика — «Пошехонская старина» (1887—1888) — являлось также политически-актуальным произведением, несмотря на то, что посвящено далекому прошлому. юмор С. -Щ.

Отд. Мать, Ольга Михайловна Салтыкова (в девичестве — Забелина), была дочерью московского купца. За короткий исторический срок возникли и сменили одна другую две революционные ситуации (1859—1861, 1879—1881). Другое действующее лицо романа — «женщина-кулак», Крошина — напоминает Анну Павловну Затрапезную из «Пошехонской старины», то есть навеяно, вероятно, семейными воспоминаниями Салтыкова-Щедрина.

Беспощадно характеризуются его поэты (Фет, Майков), украшающие паразитизм, разоблачается «мотыльковая» крепостническая эстетика (статья о К. Павловой), обнажается дилетантизм не только в поступках, но и в мыслях и даже в самых утонченных эмоциях лучших представителей враждебного класса, обнажается классовая корыстность их свободолюбия. Под их уродливой сенью возникает глубоко трагический мотив «ухудшения жизни», «порчи» общественного человека. ст.

В оценке реформы 19 февраля С. -Щ. Изображая «лишнего человека» в единстве с бытом его среды, противопоставляя это единство его речам, тому, что он сам о себе думает, С. -Щ. Неизбежная в этом случае практика «уступок», «компромиссов», «сноровки» не должна смущать людей социалистического идеала.

пришлось неоднократно одергивать напр. означает администратора, достигшего уже «степеней известных», прежде всего губернатора, выдвинутого на свой пост благодаря покровительству вывысокопоставленных лиц, часто их жен или любовниц, то «тащкентцы» представляют другой слой. Основываясь на нескольких вкривь и вкось истолкованных отрывках из разных сочинений Салтыкова-Щедрина, его враги старались приписать ему высокомерное, презрительное отношение к народу «Пошехонская старина» уничтожила возможность подобных обвинений.

Говоря словами Ленина, здесь он «классически высмеял Францию, расстрелявшую коммунаров, Францию пресмыкающихся перед русскими тиранами банкиров, как республику без республиканцев» (Ленин, Сочинения изд. С. -Щ. Полицейский участок сменяется адвокатской конторой, купеческий особняк — фешенебельным трактиром, салон на пароходе — постоялым двором в уездном городишке, дворянская усадьба Проплеванная — залой Каширского окружного суда именье князя Рукосуя — нищим селом Благовещенским, столичная судебная камера — редакцией газеты «Словесное удобрение» и т. д. Салтыков критически оценивал достоверность и полноту представленных донесений. Протест против «крепостных цепей», воспитанный впечатлениями детства, с течением времени обратился у Салтыкова-Щедрина, как и у Некрасова, в протест против всяких «иных» цепей, «придуманных взамен крепостных» заступничество за раба перешло в заступничество за человека и гражданина. Ближе всего Щедрин Некрасову своим резким противопоставлением высших и низших социальных слоев: «благородные» чиновные бюрократы и их «рабочие руки» — приказные, подьячие помещичье-чиновный мир и крестьяне, беспощадность в изображении далее лучших представителей первого использование украшающих элементов (мифологизмы и т. п. ) дворянского литературного стиля идеализирующих действительность, в целях противопоставления неприглядной реальности — обманчивой видимости.

Внешняя сторона мира кляуз, взяток, всяческих злоупотреблений наполняет всецело лишь некоторые из очерков на первый план выдвигается психология чиновничьего быта, выступают такие крупные фигуры, как Порфирий Петрович, как «озорник», первообраз «помпадуров» или «надорванный», первообраз «ташкентцев», как Перегоренский, с неукротимым ябедничеством которого должно считаться даже административное полновластие. НКП в 1918 Сочинения, 6тт., Гиз., Л., 1926—1928 (ред. Терпеть не мог взятки – боролся с ними постоянно. статьи к вышедшим томам «Полного собр. Это специфика именно салтыковского сатирического образа.

В конце 60-х гг. Последние его годы были медленной агонией, но он не переставал писать, пока мог держать перо и его творчество оставалось до конца сильным и свободным: «Пошехонская старина» ни в чём не уступает его лучшим произведениям. Эзоповски именуя широкие оппозиционные круги русской интеллигенции «тетенькой», Салтыков-Щедрин сосредоточился на критической характеристике их идеологической расплывчатости, политической повадливости и половинчатости.

стоит на той точке зрения, что освобождение масс может быть совершено только массами и потому для него приобретает основное значение вопрос: как подойти к массе, чтобы поднять ее на борьбу. Автор сатирически резок, когда он знакомит читателя с сановными бюрократами Чебылкиными, тунеядствующими «талантливыми натурами», мошенниками купцами и, наоборот, тон писателя абсолютно изменялся, когда он обращался к жителям курной крестьянской избы, терпеливо и покорно выносящим неслыханную нужду, злую рекрутчину, подневольный труд и казенные тяготы. применяет здесь прием, к-рый станет у него излюбленным в дальнейшем, «прием», показывающий, насколько культурно было его восприятие жизни и насколько далеко от книжности было его восприятие литературы. также вступ.

Но как принцип, как «основа», на которой прочно стоит государство, «святыня семьи» нисколько не пошатнулась. Вторая сюжетная линия развивается параллельно первой в форме сновидения. показал также, как помещик, поскольку он сам не превращается в хищника нового — деруновского — типа (и этот процесс показан С. -Щ. ), вытесняется из среды командующих групп. Одним из интереснейших примеров преодоления чуждых влияний путем их использования является «Приезд ревизора» из серии «Невинные рассказы». Так Салтыков-Щедрин в 1879 году — в период «второго демократического подъема» — прозрачно намекал на то, что в его обобщениях русской действительности, в его прогнозах и ожиданиях революция не исключается. пошел, дать высокую оценку «Губернским очеркам».

Почти все бунтарские эпизоды в «Истории одного города» освещены авторской улыбкой, порой иронической, порой полной недоумения и горечи, порой скептической. В статье о «Круглом годе» Е. Утин взялся разъяснить сложный вопрос об отношении сатирика к идеалам. Перед этой могучей страстью смолкают всякие доводы буржуазной и дворянской эстетики. В ноябре того же года он был назначен старшим чиновником особых поручений при вятском губернаторе, затем два раза занимал должность правителя губернаторской канцелярии, а с августа 1850 был советником губернского правления.

У Гоголя вы не найдете ничего подобного мыслям, проникающим эти рассказы». Полотно, принадлежащее Третьяковской галерее и выполненное по заказу собирателя, по типу близко к прославленным работам В. Г. Перова начала 1870-х годов (изображениям А. Н. Островского и особенно Ф. М. Достоевского). Высшее правительство было вне пределов сатиры как нечто священное, неприкосновенное.

Революционное просветительство шло от низов, от широких масс, начавших сознавать себя и требовать места под солнцем. Чтение статей великого критика приобщило будущего писателя к лучшим идеям его времени. 3, т. X, стр. 238). Людям демократических убеждений необходимо стать ближе к действительности, «какова бы она ни была», окунуться с головой в практическую деятельность, чтобы создать лучшие условия для борьбы за осуществление передового идеала. В метаниях героев есть своя логика, управляет ею все тот же политический нерв.

не противоречит его сатире, а служит ей, углубляет ее отрицание. Его захватили общественно-литературные интересы. Впрочем, он и сам, по воспоминаниям мемуаристов, был большим любителем женского пола.

писем к нему и др. Затем Салтыков-Щедрин поделил эти функции между двумя персонажами: благодушным фрондером-рассказчиком и его приятелем Глумовым, которому свойственны постоянно «придирчивое настроение духа», скепсис ирония, желчь. «Униженные и оскорблённые встали передо мной, осиянные светом и громко вопияли против прирождённой несправедливости, которая ничего не дала им, кроме оков». Главная задача сатиры, по мысли Салтыкова-Щедрина, — тщательное «исследование», глубокий анализ всего многообразия жизненного процесса, проходящего под игом «призраков». Период проведения крестьянской реформы писатель считал переходным, переломным. главный объект внимания Салтыкова – жизнь провинциальная, чиновничья в частности.

По воспоминаниям современников, Салтыков намеревался напомнить русскому обществу забытые им слова – «совесть, отечество, человечество». Он принадлежал к ней ибо все его помыслы, вся его работа принадлежали прежде всего мужику, «мелкому производителю», так как вместе с народниками он не представлял себе исторической роли пролетариата, но за этим проходит черта, отделяющая его от народнической идеологии. В очерке «Гегемониев» С. -Щ.

Горечью проникнуты страницы салтыковских сатир, где говорится об этом. В это издание входят все, не включенные в дореволюционные «Собр. Действия героев «Идиллии» ничего не имели общего с обычными семейственными мотивами «прежних романов».

знает и ей настоящую цену. далеко не сочувствовал террору. В «Сатирах в прозе» и «Невинных рассказах», вышедших отдельным изданием в 1863 году, раскрылись новые грани реализма сатирика, расширились горизонты писательского видения усиливается степень художественных обобщений, более резкой и отчетливой становится поляризация противоборствующих сил. В. Ф. Корша), в 1862 — несколько сцен и рассказов в журнале «Время»). Знаменитое гоголевское описание гражданской палаты, где оформлялась покупка «мертвых душ», тоже оставляло впечатление нечистоплотности.

«Помпадуры» — это руководители, прошедшие курс административных наук у Бореля или у Донона «Ташкентцы» — это исполнители помпадурских приказаний. Главы «Истории одного города», где писатель рассказывает о тяжелой, бедственной судьбе глуповцев, страдающих под игом угрюм-бурчеевского режима, проникнуты глубоко трагическими мотивами. В последнем своём произведении – хронике «Пошехонская старина» (1887—89), возвращавшей к временам крепостничества, Салтыков, как и в «Господах Головлёвых» использовал некоторые автобиографические элементы, но не воспроизводил жизнь и нравы своей семьи, о чём предупреждал читателей: «Автобиографического элемента в моём настоящем труде очень мало он представляет собой просто-напросто свод жизненных наблюдений, где чужое перемешано с своим, а в то же время дано место и вымыслу». Михаил Евграфович (настоящая фамилия Салтыков, псевдоним Н. Щедрин 1826, с. Спас-Угол Калязинского у. Тверской губ.

Самый психологический облик кокетливо молодящейся дамочки — «тетеньки», увлекающейся, не чуждой духовных интересов и в то же время неустойчивой в своих убеждениях, — остроумная насмешка над российским либерализмом. Первая — связана с похождениями Провинциала и Прокопа в столице, где они, «впутываясь» то в одну, то в другую «историю», встречаются с дельцами, чиновниками, земцами, консерваторами, либералами. 1850-х —1860-е гг.

На этот раз предметом сатиры становится сама верховная власть Российской империи. как революционно-демократического сатирика в том и заключается, что он ясно видит, насколько еще глубоко-крепостнической оставалась «новая» Россия, сколько пережитков крепостного права душило жизнь страны после буржуазной реформы, к-рая, как указал Ленин, была в России проведена крепостниками. Об этом и свидетельствует написанный Салтыковым-Щедриным в апреле 1862 года проект программы несостоявшегося журнала «Русская правда», где развивалась идея консолидации всех «партий прогресса», — по-видимому, от Чернышевского до Дружинина, — на почве достижения ближайших целей. Салтыков-Щедрин блестяще опровергал идеалистическое понимание художественности, когда литературе отказывают быть средством образного познания мира, когда из творчества изгоняется мировоззрение, которое хотят заменить интуицией, «прирожденной силой созерцания». Был шестым ребёнком потомственного дворянина Евграфа Васильевича Салтыкова (1776–1851).

Никому ничего не жалко никто не заглядывает в будущее всякий спешит сорвать все, что в данную минуту сорвать можно. расширяет границы своей сатиры за пределы ташкентцев и помпадуров.

В «Круглом годе» (1879) Салтыков-Щедрин, касаясь истерии своего идейно-творческого развития в шестидесятые годы, писал в автобиографических главах о сложных духовных поисках, о времени мучительных сомнений и раздумий, которому, по его словам, предшествовал «период так называемого обличительного направления». С. -Щ. Их крупными достоинствами были — суровый сатирический анализ антагонистических противоречий дворянско-буржуазной действительности, разоблачение узаконенных «понятий», «принципов» и «норм», маскирующих эгоизм собственника, молчалинскую мораль или произвол богатых и сильных, тонкое проникновение в психологию трагически угасающих человеческих жизней. В лице Молчалина дан тот распространенный тип исполнителя-приспособленца, к-рый входит в историю не персонально, а под общим наименованием «и другие», но без к-рого не обходится ни одно реакционное начинание.

I. Сочинения, 9тт., СПБ, 1889—1890 Полное собр. Эзоповски зашифрованным оставляет Салтыков-Щедрин то место в рассуждениях из «Круглого года», где по ходу мысли надо было ответить, что же станет «потом», когда «ясность» будет массой достигнута. По окончании лицея (1844) Салтыков становится чиновником. предисл.

Идеалы сатирика, по словам автора статьи, сводятся к тому, чтобы устранить «бесправие русской жизни», устранить произвол «futur-ministre» Феденьки Неугодова и добиться «более правильного общественного строя»1. Незадолго до опубликования этих строк в статье о «Губернских очерках» (декабрь 1857 г. ) критик утверждал, что Салтыков-Щедрин органически усвоил принцип народности, он абсолютно сознательно встал на крестьянскую точку зрения и в свете ее рассматривает «все вопросы жизни». Черты просветительства сказываются у С. -Щ. Хороший художник должен не только мастерски владеть кистью и техническими приемами, но и быть отличным психологом. Салтыков страдает и мучается, так как не может последовать за своей любовью — этого не позволяют условия вятской ссылки. Чернышевский опубликовал в «Современнике» в 1857 году одну за другой две большие статьи (свою и Добролюбова) с высокой положительной оценкой книги.

Народ, стоявший до сих пор у С. -Щ. Чем я виноват, что у меня такой проклятый характер. ». Энгельс в 1891 году писал о «глубокой социальной революции, происходившей в России со времени Крымской войны»1. Автор «Истории одного города» считал себя защитником народа и более последовательным, чем сам народ, врагом его врагов.

«Кто видит слезы крестьянки. Это — одна из тех форм, которые принимала сильно звучавшая в нём поэтическая жилка. Но мы находим в «Губернских очерках» и другие элементы нового стиля вообще и щедринского в особенности. Всеми этими чертами глубокого реализма сатира С. -Щ.

Сатира здесь, в этой сложной диалектике жизни и истории, находит свои сюжеты, темы, типы. С. -Щ. Ту же борьбу продолжает С. -Щ. Художественно обобщая опыт освободительной борьбы накануне демократического подъема (1879—1881), он в «Господах Молчалиных» показал, как властно утверждаются в жизни революционные идеи и революционная практика, как становятся они активно действующим фактором социальной среды. Постепенно Салтыков проникся либеральными идеями и под их влиянием создал повесть «Запутанное дело». обр. Он просит у матери Ольги Михайловны благословения на брак, однако она наотрез отказалась благословить женитьбу сына на «бесприданнице» Болтиной.

Мы очень мало знаем о внутренней жизни С. -Щ. Оценку идей господствующих классов за это время (1857—1862) в свете их дел мы находим в «Сатирах в прозе» и в «Невинных рассказах». В период ссылки с ним жили старый слуга («дядька») Платон и молодой камердинер Григорий.

Реакционная провинция — отражение «либеральной» столицы, а «либеральная» столица продолжает новыми методами традиции помещичьей государственности. ред. Н. В. Яковлева, Гиз, Л., 1924 (1925), Неизданный Щедрин, Л., 1931 М. Е. Салтыков-Щедрин.

Салтыков-Щедрин одобрительно прослеживал формирование протестующей бунтарской психологии крепостных крестьян. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН Михаил Евграфович (1826—1889) — великий руский сатирик. А. Макашин), убеждающими, что это сатира не историческая (упрёк А. С. Суворина), а «абсолютно обыкновенная». В центре внимания писателя исследование того, как социально-политические условия влияют на психологию и поведение рядового, «среднего» человека – либерального интеллигента. Не может ли он быть своеобразной ее формой.

Монархическая Россия после 1861 года «силилась» казаться процветающей страной, страной свободы, прогресса. Он называет девушку ласково «Бетси». Здесь уже выработана форма знаменитого щедринского сатирического очерка. Обвинение современиками С. -Щ.

На холсте мы видим выдающегося русского писателя. Каждый из циклов посвящен какому-нибудь охранительному устою: «Благонамеренные речи» (1872—1876) — собственности, «Круглый год» (1879) — помещичье-буржуазной государственности, ответвившиеся от «Благонамеренных речей», «Господа Головлевы» (1872—1876) — распаду помещичьей семьи. После 1 марта 1881 засилье «улицы» в литературе достигло крайних пределов. Весьма возможно, что при чтении Салтыкова-Щедрина смеялись порою «помпадуры» или «ташкентцы» но почему.

Истертая, захватанная пословица, куцая, выхваченная из священного писания сентенция, примелькавшаяся цитата из молитвы, ходячее изречение из арсенала старинной мудрости истасканная житейская заповедь — все это, затвердевшее, прописное, внутренне обесцененное, выступало в многоглаголании героя нестерпимо скучным и назойливым празднословием, гасящим живые человеческие чувства. Бывают эпохи, когда разница между Россией и «Ташкентом» совсем стирается. Это же изд. Удручаемый «мелочами жизни», он видит в увеличивающемся их господстве опасность тем более грозную, чем больше растут крупные вопросы: «забываемые, пренебрегаемые, заглушаемые шумом и треском будничной суеты, они напрасно стучатся в дверь, которая не может, однако, вечно оставаться для них закрытой».

Он показал себя мастером бытописи, жанровых сцен, знакомивших читателя с миром петербургских ресторанов, кутежей, театральных увеселений, кокоток — всем тем, к чему обращены помыслы «стадных» героев. Образы «пенкоснимателей» наделены несомненным обобщающим содержанием. Отражая настроения русской общественности, Салтыков-Щедрин провозгласил, что, как ни тяжело в настоящее время «мальчику без штанов», как ни угрожает ему перспектива нового колупаевского гнета, все же он не испорчен буржуазностью, не ослеплен видимостью комфорта и благополучия, в нем душа свободна, он решительнее, чем зарубежный аккуратный «мальчик в штанах», способен рассчитаться со своими врагами. Эта форма и представляла собою один из конкретных способов укоренения сатиры на «почве общественной». Особенно замечательна его страстная защита Парижской коммуны в «Итогах», его критика оппортунизма былых революционных идеологов (напр. ст. Характер приезжий чиновник имел несносный. Щедринское понимание проблемы «талантливой натуры», т. е.

С. -Щ. так глубоко, так страстно возненавидел. В 1885 году он предпринимал специальные меры (через Н. А. Белоголового), чтобы привлечь внимание зарубежного читателя к четырем своим «повестушкам» («Больное место», «Похороны», «Старческое горе», «Дворянская хандра»). Щедрин как критик и публицист продолжает в «Современнике» (1863—1864) дело, начатое им в «Губернских очерках», продолжает, учитывая критическую работу, к-рую проделали великие демократы-революционеры Чернышевский и Добролюбов.

Не щадит Салтыков-Щедрин и новые учреждения — земство, суд, адвокатуру, — не щадит их именно потому, что требует от них многого и возмущается каждой уступкой, сделанной ими «мелочам жизни». Цена этого либерализма показана не только в рассуждениях «талантливых натур», но и на практике — на их отношении к окружающему миру, к крепостным, для к-рых благородные «принципы» хозяев не означали ни улучшения быта, ни даже отмены порки, производимой, правда, не Буеракиными, а облеченными всей полнотой власти немцами-управляющими. Чувство изолированности еще более усугублялось исключительно своеобразным положением С. -Щ. С. -Щ. Об этом отлично сказал А. В. Луначарский: «Именно то, что свой тончайший и ядовитейший анализ русской общественности и государственности Щедрин умел виртуозно одевать в забавные маски, спасло его от цензуры и сделало его виртуозом художественно-сатирической формы»1.

Решительно заявляя свинье, что в ней корень зла, он все же старался «изловчиться», чтобы избегнуть ее чавканья. Нерасторжимое соединение реакционной политики и уголовного преступления — характерный признак времени, давший «Современной идиллии» и основную тему и основной сюжет. «Признаки времени» и «Письма о провинции» отражают ту публицистическую подготовку С. -Щ. Портрет Салтыкова-Щедрина Крамской создал в свойственной ему манере.

В результате создавался объемный групповой образ русского либерала пореформенной поры. Было бы в высшей степени опрометчивым салтыковскую традицию в сатире сводить к гротеску и гиперболе и выдвигать в качестве единственного поучительного образца стилевые принципы «Истории одного города» и оставлять в тени другую стилевую линию, представленную «Господами Молчалиными» и «Господами Головлевыми». умел быть понятным своему читателю. наиболее типичным его представителем мог быть лишь «хозяйственный мужичок». Интересно, что саму повесть «Запутанное дело» он очень не любил и уже потом, спустя годы, однажды заметил в частной беседе: «И дернул же меня черт написать такую ерунду».

Признавая «Губернские очерки» «бытовыми обличительными очерками», отрицали за ними значение социальной сатиры. Чем были «Губернские очерки» для русского общества, только что пробудившегося к новой жизни и с радостным удивлением следившего за первыми проблесками свободного слова, — это легко себе представить. Автору «Ревизора» и «Мертвых душ» недоставало, утверждал Чернышевский, объяснения жизни. Неистощимый родник смешного и таился как раз в «буквальном» истолковании народных афоризмов, словесной фигуры или, как выразился однажды сатирик, в «тропическом» (от слова «тропы») их распространении.

Либерализм «лишних людей» в конце концов сводится у С. -Щ. Основной аспект характеристики Молчалиных — социально-психологический. Под сенью молчалинства совершаются бессознательные злодейства. Так в 1848 г. Салтыков оказался в Вятке.

Е. Жака, Б. Покровского, К. Ротова изд. Ведь и упорный правдолюбец Евсеич наделен незаурядной нравственной силой. Его жестоко терзала и мучила болезнь цензурный гнет стал еще более нестерпимым, а к этому прибавлялась необходимость налаживать, после закрытия «Отечественных записок» в 1884 году, сотрудничество в идейно чуждых журналах и газетах («Вестник Европы» M. M. В пьянице, почти дошедшем до животного отупения, мы узнаем человека. Это барский паразитизм, барское тунеядство опустошают землю.

Наиболее характерные признаки эпохи раскрыты в групповых сатирических портретах «сеятелей-земцев», «легковесных», «хищников», «соломенных голов», «гулящих людей», «историографов», «складных душ». Сходящее на-нет дворянство в другом аспекте, — в его попытках приспособиться к обстоятельствам, принять участие в наступившем после реформы промышленном оживлении, связанном со спекулятивным ажиотажем, — эта часть помещичьего класса показана в «Дневнике провинциала в Петербурге» (1873).

Вопреки всем внешним формам, приводившим в восторг либералов, С. -Щ. Трагизм он понимает как «зло, разлитое в воздухе», ставшее незаметным, привычным и тем вернее уродующее и разлагающее человека. Человек очень талантливый, как чиновник.

Термином «обличительство» сатирик обозначил некоторые из своих — порою ошибочных — взглядов начала шестидесятых годов. — Е. П. ) идеала». Герой попадает в новые социальные сферы (судебные чиновники, адвокатура, поместные дворяне, купечество) и завершает свой жизненный бег в больнице для умалишенных. В Нагибине отразился, таким образом, только один небольшой уголок внутренней жизни автора. Другим также в своем роде трагическим образом является возрожденный Молчалин из цикла «В среде умеренности и аккуратности», чрезвычайно углубляющий свой литературный прототип.

И не потому, что писатель разуверился в осуществлении высоких слов-идеалов. Осенью 1855 г. в Вятку по делам ополчения приезжает генерал-адъютант П. П. Ланской, двоюродный брат нового министра внутренних дел, с женою Натальей Николаевной (в первом браке Пушкиной, урожденной Гончаровой). Борьба с реакцией продолжается в «Пестрых письмах», представляющих во многом ответ на закрытие «Отечественных записок», предуказывающих дальнейший путь не только российской, но и мировой реакции, ее расистские теории и в особенности продолжается она в «Сказках» и в дописанной уже великим борцом буквально на смертном одре «Пошехонской старине».

Так в первый же день, появившись в приемной губернатора, Салтыков начал его критиковать. Остается такой признак народничества, как «признание капитализма в России упадком, регрессом». Великий сатирик умер вскоре после того, как дописал это свое последнее произведение. Разнообразие духовных интересов, увлечение театром, неодолимая тяга к литературе, сочинительству заметно отличали одаренного юношу в среде воспитанников казенной школы, рассадника министров и «помпадуров», как иронически называл сатирик Царскосельский лицей, в котором провел долгие годы. непосильной. В литературу, с другой стороны, вторгается улица, «с её бессвязным галденьем, низменной несложностью требований, дикостью идеалов» — улица, служащая главным очагом «шкурных инстинктов».

отразил путь Деруновых вверх из провинции в столицу, к-рую они начинают завоевывать (очерк «Превращение»). С особенным негодованием обрушивается сатирик на «литературные клоповники» избравшие девизом: «мыслить не полагается», целью — порабощение народа, средством для достижении цели — оклеветание противников. Художественная характеристика буржуазности, персонифицированная в типах «чумазых» имела и еще один важный аспект. Неизвестные страницы, ред., предисл.

В них С. -Щ. Это не так. и комментария А. Лаврецкого, М. 1935 и др. от идеологии народничества. Он берет курс на революционную ликвидацию самодержавия силами восставшего народа.

Текст насыщен «историческими совмещениями и проекциями» (С. Смысл салтыковских замечаний заключался, однако, в том, чтобы правильно ориентировать современную сатиру, направить ее жало прежде всего не против психологических, моральных изъянов отдельной личности, а против «силы вещей», против существующих социальных отношений, которые и являются главной причиной всяческих нравственных уродств и дикостей. Борьбу с «улицей» С. -Щ. Писатель-сатирик и публицист не мог творить, не испытывая постоянного, «доверительного», «интимного общения» с прогрессивной, мыслящей Россией. Прежде всего, он дорог нам тем, что, как Гулливер над лилипутами, возвышается над «мелочами жизни» своей эпохи, над всей той ограниченностью мысли, к-рая вредит многим высокохудожественным произведениям дворянской литературы. статей, ГИХЛ, М. — Л., 1932 ПолянскийВ., Салтыков в своих письмах, «Воинствующий материалист», 4, М., 1925 (и в сб.

ст. В цикле «Круглый год», отвечая на всякие провокации реакции, стремившейся заткнуть ему рот, С. -Щ. Новое идейно-художественное обогащение и развитие типа фрондирующего крепостника будет затем осуществлено в «Дневнике провинциала» в образах Прокопа и Дракиных.

к стремлению к «общебуеракинскому обновлению», к-рое они считали необходимым «для поправления буеракинских обстоятельств». Некоторые из очерков этого цикла, казавшиеся в свое время чрезмерными преувеличениями, предвосхитили российское губернаторское черносотенство периода 1905 и позднее («Помпадур борьбы»). Во второй пол. Противоречия в лагере господствующих классов стушевываются перед противоречием между помещиком и крестьянином ибо «пресловутая борьба крепостников и либералов, столь раздутая и разукрашенная либеральными и либерально-народническими историками, была борьбой внутри господствующих классов, большей частью внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок» тому же крестьянству, восстания к-рого они так страшились.

Эти искания С. -Щ. «Священные принципы» современного строя исследовались здесь под новым углом зрения: показывалось, как появление на арене русской истории буржуазных «столпов» неизмеримо усиливало антагонистичность русского общества.

Однако ему не хватало четкости и последовательности революционных выводов. «Нива», СПБ, 1905—1906. «Решительное влечение к литературе» почувствовал в период учебы в Царскосельском (Александровском) лицее, где начал писать стихи (частично опубл. Наиболее удачно показан здесь страх перед крестьянской революцией самых темных прослоек помещичьего класса их сентиментальное ханжество, полное тихой злобы к «меньшому брату» — к мужику, перестающему быть крепостным и заявляющему о своем человеческом достоинстве («Госпожа Падейкова»). В статье о поэте А. В. Кольцове, особенно в запрещенном цензурой варианте (статья написана летом 1856 года, некоторое время спустя после появления диссертации и «Очерков гоголевского периода русской литературы» Чернышевского), утверждалось, что большой художник всегда является «представителем современной идеи и современных интересов общества».

Тип чумазого развертывался в динамике. Сам С. -Щ. Был шестым ребёнком потомственного дворянина и коллежского советника Евграфа Васильевича Салтыкова (1776—1851). Принцип историзма салтыковской сатиры необычайно удачно художественно конкретизируется в мотиве разорения русской жизни, пронизывающем «Благонамеренные речи». как преуспевающего чиновника.

«Однако в этих пределах, — справедливо отметил исследователь, — он сделал все возможное и явился одним из тех ближайших предшественников, от которых отправлялись в своей деятельности русские революционные марксисты и наследие которых взяли на свое вооружение»1. Повести Салтыкова-Щедрина примкнули к тому течению русской беллетристики, которое творчески осуществляло провозглашенные Белинским принципы «натуральной школы». Крутогорск перерастает в Глупов, крутогорские типы в глуповские, т. е. Гоголь сокрушает своего городничего и ему подобных тем, что заставляет их принять мнимого ревизора за настоящего, поверить в фантом своего взяточнического воображения, но «идея» ниспосланного свыше «из Петербурга» — подлинного ревизора торжествует.

и в принципиальном снятии границ между образным и логическим мышлением. были допущены перегибы и тактические ошибки в этой борьбе. наследников автора, СПБ, 1891—1892. Причиной была как раз манера Салтыкова ругать и бранить своих слуг самыми последними словами с абсолютно дикой яростью прямо за обеденным столом. Беспощадный к общественному строю — к «болоту», ко всему навязываемому и внедряемому им в человеческое сознание, — С. -Щ. Более того.

состоял на государственной службе, но не прекращал занятий литературой, за исключением периода Вятской ссылки (1848—55), куда был отправлен за первые повести, в которых силён элемент социальной критики: «Противоречия» (1847), «Запутанное дело» (1848). «Систематический бред» Угрюм-Бурчеева был сатирическим обобщением теории и практики тоталитаризма – от утопий Т. Мора до аракчеевских поселений и современных Салтыкову социальных теорий. Здесь появляются «Мелочи жизни» — книга серых красок, серых тонов, проникнутая глубоким чувством трагизма той будничности, на к-рую обрекает людей собственнический строй.

Оно чуждо всякой сентиментальной идеализации. возвращается на государственную службу. Стасюлевича, «Русские ведомости» В. M Соболевского). Здесь также нередки элементы художественного преувеличения и фантастики.

Мало таких нот, мало таких красок, которых нельзя было бы найти у Салтыкова-Щедрина. перепеч. С 1858 года он становится вице-губернатором сначала в Рязани, затем в Твери. Что касается образов, то поскольку им нельзя отказать в типичности, они большей частью варьируют уже существовавшие в русской литературе типы (в особенности образы Гоголя). Тебеньковы хлопочут о том, чтобы дворянско-буржуазные принципы семьи, собственности, государства оставались в глазах «печенегов» священными и неприкосновенными. Но затем авторский монолог начинает обрастать элементами «чужой речи», монологами разных изображаемых фигур их «афоризмами», в к-рых они обычно выражают у С. -Щ. Так.

Логично, что на Салтыкова обращали внимание вятские барышни искавшие его расположения. В очерках, написанных в Твери в нач. 1870 3 изд.

поднялся до подлинно демократической сатиры на эту государственность, на «варягов», т. е. написаны произведения, объединённые в сборники «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе» (первоначально печатались в основном в «Современнике») цикл «Письма о провинции» и др. Публично обсуждались планы компенсаций в форме учреждения аристократической «конституции», обеспечивающей право дворян выступать в роли советчиков самодержавной власти. Не в толстовском опрощении, не в растворении себя в народной стихии, но в слиянии с народом в его скорби, — не в этом выход для трезвого революционного просветителя. Жизненный строй, создавшийся на почве крепостного права, для С. -Щ. «Болен я, — восклицает он в первой главе Мелочей жизни, — невыносимо.

«Признаки времени» — публицистический сборник, в к-рый вошли некоторые общественные хроники из «Современника» (полностью они до сих пор не перепечатывались) и статьи из «Отечественных записок». Пишет он в это время очень много, сначала в разных журналах (кроме «Русского вестника» — в «Атенее», «Современнике», «Библиотеке для чтения», «Московском вестнике»), но с 1860 — почти исключительно в «Современник» (в 1861 Салтыков-Щедрин поместил несколько небольших статей в «Московских ведомостях» (ред. сочин» Чернышевского, т. III, СПБ, 1906 и в «Избр.

Художник создавал оригинальные обобщения, в самой структуре которых наличествуют элементы, активно способствующие рождению нарицательного понятия, типа. Ну, ради Бога, не сердитесь. Также в литературе крайне распространенной является точка зрения о бурном романе Салтыкова с супругой врача Н. В. Ионина Софьей Карловной. Расцветшее мастерство Салтыкова-Щедрина проявилось и в разящей силе образов «Убежища Монрепо». к журн.

Иудушка тянется к массе слов, уже «осмысленных ложью». Оригинальным художественным построением выделялся групповой образ «статистиков». вступил в редакцию «Современника» в чрезвычайно трудное для крестьянской демократии время. Художественное преувеличение как форма предвидения — такова другая его функция в сатире1.

Условность временных границ (1731–1825) подчёркнута числом градоначальников – 22: столько самодержцев было на Руси с Ивана Грозного и до Александра II, правившего в 1860-е гг. сочин» С. -Щ. Сочувствуя народу как носителю идеи демократизма, т. е. Даже больше — С. -Щ.

Здесь осмеяны восторги либералов перед «национальным богатством» — результатом капиталистического преуспеяния, означающего нищету для создающих это преуспеяние трудовых масс. В социально-психологическом романе «Господа Головлёвы» (1875—80) показана «история умертвий» дворянской семьи. II. В положении «отцов» назревают драматические коллизии, возникают острейшие конфликты с «детьми» и эти конфликты разрешаются трагически.

До конца в поисках этого выхода со все возрастающею болью возвращался С. -Щ. Гиперболические картины изображали современную жизнь, находящуюся под «игом безумия». В 1844—68 гг. Но в этот период начавшейся творческой зрелости писатель пережил и своего рода духовный кризис испытал борьбу противоречий, прошел через тяжкую полосу идейных колебаний. лирические отступления Гоголя (обращение к Глупову) или оно принимает излюбленную в дворянской литературе форму пейзажа, к-рый является здесь средством сатиры. ШиловА. А., Библиография произведений Салтыкова и отзывов о них, в прилож.

обязана не столько просветительскому, сколько революционному характеру своего стиля. С помощью смеха Салтыков-Щедрин сорвал маску, разоблачил фальшивую претензию. Недосягаемый для цензурного устава, С. -Щ. Сюжет и композиция хроники подчинены изображению распада, гибели головлевской семьи. Семья Иониных была одной из немногих, с которой Салтыков подружился.

«Прочтите, — писал Чернышевский, — его рассказы «Неумелые» и «Озорники» и вы убедитесь, что он очень хорошо понимает, откуда возникает взяточничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло бы быть истреблено. Вслед за Чернышевским и Добролюбовым Салтыков-Щедрин ценил в литературе «главный орган общественного самосознания». Бесспорно изобличающий смех звучал и в народных эпизодах. Щедринская сатира меньше всего направлена против отдельных людей.

Крутогорск — псевдоним определенного губернского города. Он выступил активно против белого террора, против так наз. В это время грани между либералами и реакционерами настолько стираются, что один из самых передовых идеологов дворянства, гуманный и культурный Тургенев, дает в «Отцах и детях» лозунг торжествующей реакции. В губернском правлении накапливались полуметровые «толпы» бумаг. «Ташкентец» — это явление новое сравнительно с «помпадуром», но и старое, продолжающее вековую традицию.

Так создается гротескный образ, сатирический фантастический персонаж. Свежие сатирические краски и коллизии дали писателю прием «дописывания» биографий литературных персонажей1, прием доведения до крайностей тех социально-психологических «готовностей», которые в материнском, так сказать, произведении обозначались как слабость характера героя, недостаток воли искреннее заблуждение. Последний полагал, что Иудушка сам на себя руки не поднимет, «не удавится никогда» он будет «делаться все хуже и хуже и умрет на навозной куче, как выброшенная старая калоша» (письмо к M. E. Превосходно различал революционно-просветительский реализм прошлое в настоящем, тяготеющее над живым ибо умел проникать до самых корней собственнического строя.

Он открывает их даже в самом «Иудушке» (Порфирии Головлёве) — этом «лицемере чисто русского пошиба, лишённом всякого нравственного мерила и не знающем иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях». С 1878, когда С. -Щ. за вятские годы. Однако в этой же семье его постигает кара.

Крамской портретировал Щедрина дважды. «Мелочи жизни» отличаются обилием рельефно воспроизведенных картин бытовой повседневности и в особенности глубиной проникновения в психологию измученных жизнью людей.

Он полагал, что если из провозглашенного идеологами самодержавия принципа «распорядительности» «извлечь» все исторические следствия и современные результаты, то с помощью логических доведений писатель-сатирик непременно натолкнется на закономерное в этом случае сопоставление царской политики с механическим органчиком или чем-то похожим на него. Пафос сказок — в любви к угнетенному и страдающему народу, в думах о его бесправном положении, в горьких сетованиях на его долготерпение и покорность, на его наивные политические надежды найти правду и защиту у власти («Коняга», «Повесть о том, как мужик двух генералов прокормил», «Путем-дорогою», «Деревенский пожар», «Праздный разговор», «Кисель» и др. ). После запрета «Отечественных записок» Салтыков-Щедрин помещал свои произведения преимущественно в «Вестнике Европы» отдельно «Пёстрые письма» и «Мелочи жизни» были изданы при жизни автора (1886 и 1887), «Пошехонская старина» — уже после его смерти, в 1890.

На первый взгляд кажется, что в изображении народа в «Истории» писатель обращался к тем же приемам гиперболы и гротеска, какими создавались сатирические типы правителей. сочин» Чернышевского, Гослитиздат, М., 1934) ДобролюбовН. А., «Губернские очерки» М. Е. Салтыкова-Щедрина» «Современник», 1857, 12 (и в «Полн. В условиях того времени эта проблема, проблема общественного поведения русской интеллигенции, на которую оказывала развращающее воздействие монархическая политика, приобрела весьма злободневный интерес.

Но не служба интересует его. Так, вождь дворянского либерализма Кавелин высказывается против политических гарантий и взывает к сильной власти, ограждающей пулями и штыками устои классового общества, одобряет арест Чернышевского и другие правительственные репрессии как охрану порядка и даже поддерживает клеветническое утверждение царских жандармов, что «нигилисты» являются виновниками петербургских пожаров (1862). «Писания мои, — указывал он, — до такой степени проникнуты современностью, так плотно прилаживаются к ней, что ежели и можно думать, что они будут иметь какую-нибудь ценность в будущем, то именно и единственно, как иллюстрация этой современности». Смех — «оружие очень сильное, — заявлял сатирик, — ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех». В жанровом отношении Салтыков, называвший себя «летописцем минуты» и связанный условиями журнальной работы, отдавал предпочтение малым формам, которые изначально или ретроспективно объединял в циклы (из очерков выросли романы «Господа Головлёвы», «Современная идиллия»).

Начавшееся в конце 70-х гг. стал на точку зрения наиболее объективной для своего времени идеологии и потому мог в отличие от помещичьей литературы раскрывать противоречия формы и содержания в идеологии господствующих классов, раскрывать за «гуманной» видимостью корыстную сущность, за внешними различиями реакционеров и либералов — внутреннее их единство. В «Сатирах в прозе» с углублением и конкретизацией мировоззрения нарастает обобщенность художественного изображения, преодолевается эмпиризм. Однако служебный опыт как раз и позволил Салтыкову-Щедрину убедиться в том, что правительство и его агенты-чиновники защищали классовые интересы помещиков. Сверкающий юмор, которым полна удивительная беседа мальчика в штанах с мальчиком без штанов, так же свеж и оригинален, как и задушевный лиризм, которым проникнуты последние страницы «Господ Головлёвых» и «Больного места».

Так сатирически обобщалась эволюция либеральной дворянской интеллигенции. И. Р. Эйгеса. Буржуазно-дворянская Россия принялась тогда особенно усердно насаждать цивилизацию в Ср. Мысль Салтыкова-Щедрина устремлялась к той еще далекой эпохе, когда и «ветхие люди» и новые «кровопийцы» сойдут в «общую могилу».

меньше схематизма, чем у кого-либо из других великих сатириков. Помещик зря продал лес купец зря срубил его крестьянин зря выпустил на порубку стадо. Тема итогов напрасно или фальшиво прожитой жизни творчески успешно развивалась и в других произведениях Салтыкова-Щедрина.

умудрился превратить в высокое искусство слова. «Новая Москва», М., 1929 История одного города, вступ. в карикатурном искажении, в клевете на действительность свидетельствует о притупленном ее восприятии, о недостаточном внимании и вдумчивости, а главное — о погружении в эмпирику, о неумении жить в будущем.

Одним из таких «алтарей» объявлен монархический государственный строй. Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Это были акты большого мужества со стороны С. -Щ, тогда уже разбитого недугами старика. «История одного города» — наиболее концентрированное выражение революционно-демократического взгляда на исторически сложившийся политический строй российского государства.

нанес своим произведением страшный удар. Это эпохи торжествующей реакции, когда ташкентские рыцари насаждают «цивилизацию» у себя дома, когда для кулаков Живновских и т. п. Страх перед этими мелочами и тогда и позже (например, в «Дороге» в «Губернских очерках») был знаком, по-видимому и самому Салтыкову-Щедрину — но у него это был тот страх, который служит источником борьбы, а не уныния. облек «лишнего человека» в обломовский халат. Майковым и публицистом В. Милютиным.

Если «помпадур» у С. -Щ. В таких вещах, как «Гегемониев», «Зубатов», мы узнаем уже зрелого Щедрина. Кроме хозяйственного отделения, ведал еще и газетным столом (с библиотекой при нем) и типографией.

Оно именно — «в прозе» С. -Щ. неоднократно переиздавалось А. Марксом — последний раз в прилож. Пеньки, пеньки и пеньки кой-где тощий лозняк.

«Пошехонская старина» остается наиболее реалистическим изображением помещичье-крепостического быта в русской литературе, быта, наиболее типичного для помещиков «средней руки», для малокультурного российского захолустья. Оно активный двигатель действия. Будучи втянуто во всеобщий хаос пореформенной смуты, под влиянием «нигилизма» и «безбожия», семейное начало, по мысли писателя, подверглось временной порче. В противовес им, для выражения симпатий автора, в «Губернских очерках» используются элементы народного творчества, культивируется крестьянский сказ («Пахомовна», «Аринушка»). С. -Щ. Понятие «улицы» внесло свои коррективы в щедринскую оценку стародворянской литературы, оценку, оправдываемую исторически, но все же в пылу борьбы достаточно одностороннюю.

У писателя были искренние, пламенные почитатели. М., 1934» ОльминскийМ. С., Статьи о Щедрине (1906—1929), Гиз, М. — Л., 1930 Его же, По литературным вопросам, Сб. Союзником злобы являлось непонимание. к книге К. К. Арсеньева «Салтыков-Щедрин», СПБ, 1906 продолжение этой работы: ДобровольскийЛ. С. -Щ. «Новая жизнь еще слагается она не может и выразиться иначе, как отрицательно, в форме сатиры или в форме предчувствия и предвидения», — как-то заметил Салтыков-Щедрин. Малоизвестно, но именно в Вятке Салтыков встретил любовь всей своей жизни.

Избавление и Сатир и Аннушка видят только в смерти — и это значение она имела тогда для миллионов людей. демократии, Чернышевскому и Добролюбову, за к-рыми С. -Щ. «главной опасностью», наиболее крепким оплотом Глупова. Р. в помещичьей семье. По широте своего захвата эта сатира тяготеет к социальному роману и подчас перерастает в него («Господа Головлевы», «Современная идиллия»). Эта сатира предельно обобщена.

всегда перспективно, всегда устремлено в будущее. «Улица» в представлении С. -Щ. в «Полном собр. В форме «исторической сатиры» С. -Щ.

Намеченное в 1857—1862, вырастающее из публицистических рассуждений в общественных хрониках 1863—1864, теперь оформляется в ярких художественных типах «Помпадуров и помпадурш» (1863—1874) и «Ташкентцев» (1869—1872). до того момента, когда крепостнич. Салтыков арендовал весь дом — четыре комнаты и «людскую» — общей площадью около 120 кв. Салтыков и сам, очевидно, удивлялся своей служебной прыти. В «Господах ташкентцах» мы знакомимся с «просветителями, свободными от наук» и узнаем, что «Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам и где имеет право гражданственности предание о Макаре, телят не гоняющем». В 1844 окончил курс по второму разряду (то есть с чином десятого класса), семнадцатым из 22 учеников, так как поведение его аттестовалось не более как «довольно хорошим»: к обычным школьным проступкам (грубость, курение, небрежность в одежде) у него присоединялось «писание стихов» «неодобрительного» содержания. В этих очерках тема буржуазного хищника была затронута С. -Щ. сочин» Добролюбова, т. I, ГИХЛ.

В народной массе есть смелые, отважные люди, героические личности. в области сатиры — Гоголя. Эмпиризм еще не преодолен обобщающей силой щедринского дарования. И ты — сиди и мужик — сиди— всем сидеть дозволено. » Эта смешная и грустная бестолковщина, соединяющая наивное мужицкое царелюбие с комическим понятием «слободы», характеризует невысокий уровень сознания масс. Щедринскую публицистику отличает редкое многообразие художественной формы, заключающей в себе пародию и фельетон, тонкое критическое суждение и выразительную зарисовку типа, бытовую сценку или диалог, словно живьем вырванные из жизни. Творчество С. -Щ. Но это широкое обобщение долго не может найти соответствующей ему образной формы.

Сейчас же хватался он за шапку и убегал, бормоча про себя: «Ну и черт с вами. Залог успеха «искусства слова» он видел в углублении и расширении его реалистического содержания. В Салтыкове-Щедрине Чернышевский узнал своего сильного идейного союзника. В вятском обществе Салтыков был принят не как опальный бунтарь, а как человек с хорошими средствами (родители его имели более 2000 крестьянских душ), благородного происхождения и блестящего образования, притом как завидный жених для лучших вятских невест.

не в признании капитализма регрессом по сравнению с общинным строем крепостной России, а в том, что он не видел качественного отличия русского капитализма от крепостничества, не видел в нем силы, к-рая ликвидирует пережитки последнего и вырастит пролетариат, ведущий за собой к победоносной революции крестьянские массы. Реальность Глупова — реальность сна, его события — сновидения и даже губернаторы у глуповцев властны лишь над «судьбами их сновидений». Ища всюду разумных связей, стремясь к уразумению жизненных процессов, революционно-демократический реализм не может существовать без «тенденции», без мировоззрения идеала: без этого он лишился бы своей обобщающей силы. Простите же меня. Соответственно этому изменяется и роль юмора в щедринской сатире. Сатира С. -Щ. Отмечая в них ошибки, он требовал «полной картины деятельности, а не изложения обязанностей», как это делали некоторые исправники и городничие. Реакционные дворянские группы взяли силу.

Вначале у сатирика складывался своего рода гончаровский вариант жизненного конца Иудушки. Подлинное искусство «чем ближе вглядывается в жизнь, чем глубже захватывает вопросы, ею выдвигаемые, тем достойнее носит свое имя». продолжает дело «Современника» и в ту пору, когда реакционные элементы народничества взяли верх над революционными. Гуманистическая идея «Современной идиллии» и заключалась прежде всего в том, что подчеркивала значение нравственной ответственности «средних людей» за их жизнь, за их общественное поведение, за судьбы родины, за судьбы народа. он представлял революционное просветительство 60-х. Салтыков-Щедрин знал, что «читатель-друг» по-прежнему существует — но этот читатель «заробел, затерялся в толпе и дознаться, где именно он находится, довольно трудно». Самодержавно-крепостническая Россия казалась тогда несокрушимой и борьба с ней бесплодной.

ЧернышевскийН. Г., «Современник» 1857, 6 (о «Губернских очерках» С. -Щ. Появлением стыда заканчивается программный роман «Современная идиллия» (1877–83). Нет пределов «глупого и пошлого, до которого не доходила бы действительность», лишенная руководства разума. Но важна была общая устремленность произведения. Его идеологи вынуждены опираться на наиболее отсталые слои своего класса.

Однако на развалинах дворянского благополучия вырастал не полезный злак, а вредный сорняк. «За рубежом»). Требуя «свободы», либералы считают вредным увеличение крестьянских наделов, стремятся всеми возможными способами усилить эксплоатацию крестьянства, облегчить превращение его труда в товар. в книге А. Н. Пыпина «M. Маскируясь, он срывал маски.

Оно формулируется с предельной ясностью в словах: «закон для вельмож, да для дворян действие имеет, а простой народ ему не подвержен». же первый сделал российскую государственность предметом сатиры. Роман активно развивается, однако союзу мешает молодость невесты. В 70-х гг.

над либеральными и консервативными помещиками и бюрократией, то уже в очерке «К читателю» отразилось разочарование в революционных возможностях крестьянства. пришлось быть в положении правды в ее диалоге с торжествующей свиньей (см. вопроса о перспективах революции, о путях к ней. В «Помпадурах и помпадуршах» может быть впервые обнаружилась та особенность сатиры зрелого С. -Щ., к-рая подымает революционно-демократический реализм на большую высоту над дворянским реализмом: умение предвидеть, заглянуть в будущее, умение, являющееся следствием глубокого проникновения в настоящее, познание не только того, что представляет собою сейчас данное явление, но и куда оно растет.

Но Хрептюгины и Размахнины произведений 50—60-хг. г. То, что больше всего вызывало их сочувствие — «внутренний разлад» «лишнего человека», — объясняется С. -Щ. «Дети» Молчалиных уже отрываются от веры «отцов», встают на новый жизненный путь.

Негодуя против «улицы» и «толпы», Салтыков-Щедрин никогда не отождествлял их с народной массой и всегда стоял на стороне «человека, питающегося лебедою» и «мальчика без штанов». Пробуждение стыда есть самая в настоящее время благодарная тема для литературной разработки и я стараюсь, по возможности, трогать ее». Гласность и «устность», либеральное витийство, направлено на защиту дворянских привилегий против революционной демократии — с одной стороны, на благонамеренную критику отдельных недостатков бюрократического механизма в целях усыпления общества — с другой. В «Истории одного города» проведена уже черта, отделяющая С. -Щ.

«Немногие страницы, — писал Страхов, — где является солдат Каратаев имеющий столь важный смысл во внутренней связи целого рассказа, едва ли не заслоняют собою всю ту литературу, которая была у нас посвящена изображениям быта и внутренней жизни простого народа»1. В радикальном отрицании либерального «прогресса» — революционная сила «Истории одного города». в 1841—45). «Мужик», «народ» в «Сатирах в прозе», от имени к-рого и во имя к-рого создается сатира, обрисован здесь в общем (за исключением очерка «К читателю») не сатирически, а лирически.

Сравнивая старую дворянскую литературу с литературой «улицы», С. -Щ. Литература уже тогда занимала его гораздо больше, чем служба: он не только много читал, увлекаясь в особенности Жорж Санд и французскими социалистами, но и писал — поначалу небольшие библиографические заметки, напечатанные в журнале «Отечественные записки». К тому же помог Салтыкову и счастливый случай. Радикальный критик В. А. Зайцев бранной формулой «ругающийся вице-губернатор» определил беспримерное положение Салтыкова в общественно-литературной жизни России: чиновник, занимавший высокие государственные посты (вице-губернатор в Рязани и Твери, председатель Казённой палаты в Пензе, Туле и Рязани), он в своих литературных произведениях был самым ярким обличителем царивших на Руси беспорядков. Занимает свой пост Салтыков-Щедрин в то время, когда завершился главный цикл «великих реформ» и, говоря словами Некрасова, «рановременные меры» (рановременные, конечно, только с точки зрения их противников) «теряли должные размеры и с треском пятились назад». Внимание сосредоточивается на ее охранительной сущности.

Эта щедринская антиутопия предшествует знаменитым антиутопиям 20 в. Многогранный художественный талант Салтыкова проявился не только в сатирически заострённых формах. Из этих публикаций отметим т. : М. Е. Салтыков-Щедрин. Это особенно заметно при сравнении картин, аналогичных по сюжету, — например, картин пьянства у Салтыкова-Щедрина (Степан Головлёв) и у Золя (Купо, в «Assommoir»).

III. Наоборот, «просвещение» этих высших классов их «цивилизаторское» опекание масс становятся предметом бичующей сатиры. Салтыков-Щедрин имел в виду и французский бонапартизм и милитаристский режим Бисмарка. «Все отрицание г. Щедрина, — писал критик, — относится к ничтожному (читай: помещичьему. Здесь намечается тип бюрократа-приспособленца, к-рый, смотря по времени, прикрывает либеральными фразами свою «обуздательную» деятельность или обходится без таковых, заменяя их более подходящей фразеологией.

Маяковский-сатирик с поистине щедринской зоркостью различал любившие маскироваться под новое и благовидное пороки современной ему действительности, клеймил старое помпадурство, успевшее превратиться в «комчванство», пошлую мораль возродившегося молчалинства, откровенную дрянь обывательщины и мещанства. В ноябре 1855 ему разрешено было, наконец, покинуть Вятку (откуда он до тех пор только один раз выезжал к себе в тверскую деревню) в феврале 1856 он был причислен к Министерству внутренних дел, в июне того же года назначен чиновником особых поручений при министре и в августе командирован в губернии Тверскую и Владимирскую для обозрения делопроизводства губернских комитетов ополчения (созванного, по случаю Восточной войны, в 1855). в концентрированной форме характеризует отношение бюрократии к законности во всех стадиях: в дореформенной, реформирующейся и в пореформенной Руси и до либеральных «веяний» и после них. устанавливается впервые. «Короткоголовый» статский советник Иванов, то ли умерший от натуги, силясь постичь очередной сенатский указ, то ли уволенный в отставку «за то, что голова его вследствие постепенного присыхания мозгов перешла в зачаточное состояние». Начался наиболее плодотворный период лит-ой деятельности С. -Щ.

Первые сказки «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик», «Пропала совесть» (все – 1869) гротескны и исполнены комизма. Салтыков-Щедрин не отделял себя от лагеря «Современника». Не было здесь, однако, комизма ради комизма, пустого шаржирования, «веселонравия», как трубила об этом либеральная и реакционная печать. В сатирической хронике «История одного города» (1869—70) Глупов стал главным действующим лицом. Этого талантливого русского мыслителя и революционера он позже называл «многолюбивым и незабвенным другом и учителем».

рассказал о «конфузе» старой бюрократии, вначале испугавшейся «новых веяний», то в других показано, как под лаком «реформ» сохраняются «краеугольные камни» бесчисленных Крутогорсков, как умирающие, «погребенные заживо» оправляются, убедившись в безосновательности своих страхов. В его сказках, наоборот, большую роль играет действительность, не мешая лучшим из них быть настоящими «стихотворениями в прозе». Отсюда — от этого непонимания — пессимистические умонастроения С. -Щ. Они активно добивались всевозможных возмещений за утраченную крепостническую власть.

«Торжествующая свинья», выведенная на сцену в одной из последних глав, «За рубежом», не только допрашивает «правду», но и издевается над ней, «сыскивает её своими средствами», гложет её с громким чавканьем, публично, нимало не стесняясь. В типе «пенкоснимателя» изобличается пореформенный либерализм в основных его разновидностях. В «Гегемониев» С. -Щ. Внимание Салтыкова-Щедрина привлекли статьи Н. Страхова о романе «Война и мир». Петрашевский пригласил Салтыкова побывать на своих знаменитых «пятницах» — еженедельных собраниях, на которых обсуждались актуальные политические вопросы.

Революционные возможности крестьянства подвергались решительной переоценке. В лице Каратаева, заявлял критик, Толстой показывает «силу и красоту русского народа», его «страдательный», «смирный героизм»2. Общий тон жизни — хаос, развал, оскудение. Окружённый людьми ему симпатичными и с ним солидарными, Салтыков-Щедрин чувствовал себя благодаря «Отечественным запискам» в постоянном общении с читателями, на постоянной, если можно так выразиться, службе у литературы, которую он так горячо любил и которой посвятил в «Круглом годе» такой чудный хвалебный гимн (письмо к сыну, написанное незадолго до смерти, оканчивается словами: «паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому»).

Его тема, сюжет, композиция, вся система образов определены сознательной авторской установкой изобразить «мытарства общественной неурядицы», показать, как реакционная «внутренняя политика» царизма вторгается в судьбы современного человека, в судьбы страны. Мало того, С. -Щ. Ровно через месяц министр внутренних дел С. С. Ланской извещает вятского губернатора о том, что император Александр II «высочайше повелеть соизволил: дозволить Салтыкову проживать и служить, где пожелает». С. -Щ. блокируется с народниками идет с ними, но среди народнических идеологов 70-х гг.

После возвращения из Вятки Салтыков-Щедрин служил в министерстве внутренних дел. Одним из своеобразных моментов построения этого жанра является сатирическое описание, принимающее форму воспоминания иногда лирически (в ранний период), а иногда юмористически окрашенного. князя Чебылкина в коляске, — ирония здесь захватывает даже и лошадей, «бессловесных»), то сарказмом, бьющим по нелепости мыслей и поступков. Для правящих классов «отечество» было прежде всего страной, в к-рой они могли чувствовать себя почти, как в Ташкенте, как в своей колонии, к-рую они подвергали систематическому разграблению.

Та борьба, к-рую С. -Щ. Пробуждением «одичалой совести» Иудушки, удивившим современников Салтыкова, венчается и роман «Господа Головлёвы». Иониной дочь Лидия на самом деле являлась внебрачным ребенком Салтыкова.

---