Портрет Екатерины Ii

Фавориты Григорий Потемкин Портрет Г. Потемкина и Екатерины II Неизвестный автор Парный портрет. «портрет Екатерины II – Законодательницы» вызвал широкую полемику в русской печати. Именно поэтому портреты русских императриц XVIII века Анны Иоанновны (Каравак, ГТГ, 1730), Елизаветы Петровны (Каравак ГРМ, 1750) и самой Екатерины II (Стефано Торелли, ГРМ, между 1763 и 1766) изображенных различными художниками, написаны в одном каноне. На протяжении всего периода царствования Екатерины II ее портреты писали лучшие русские и зарубежные мастера.

Безусловно, портрет Екатерины II, созданный Федором Рокотовым, – одна из самых лучших работ в галерее ярких и интересных образов царицы. «екатерина II на прогулке в Царскосельском парке»— портрет Екатерины II работы Владимира Боровиковского, написанный в русле сентиментализма, одно из самых известных изображений императрицы. Совсем по – другому образ императрицы представлен на парадном портрете Екатерины II (ГЭ) исполненным австрийским живописцем И. – Б. Лампи Старшим.

Фото, рисунки и портреты Екатерины Великой

На полотнах же Пьетро деи Ротари (1707–1762) Екатерина, напротив, чрезвычайно неинтересна: это полная дама, умиротворенно и даже немного отрешенно взирающая на зрителя, хотя округлость лица делает ее образ довольно приятным. Фике-Екатерина держалась молодцом. Цесаревича многое нервировало и оскорбляло: гнусные слухи о его происхождении, многочисленные бесстыдные любовные истории матери, «ученики» которой зачастую были моложе его наконец, его выводили из себя постоянные унижения, которые он терпел от «ночных повелителей» матери.

Улыбка облагораживала, делала образ привлекательнее. И вот в тот день, 12 октября, она смотрела вместе со всем двором пьесу Мольера.

Барон Гримм рассказывал: «Императрица обладала редким талантом, которого я ни в ком не находил в такой степени: она всегда верно схватывала мысль своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым Нужно было видеть в такие минуты эту чудную голову, это соединение гения и грации, чтобы составить понятие, какие блестящие мысли толпились и сталкивались, так сказать, устремлялись одна вслед за другою, как чистые струи водопада». Правда, Орлов пишет Екатерине: «Все до единого виноваты». Необычайно талантливы были и другие архитекторы Екатерины: Антонио Ринальди с его Китайским дворцом и Катальной горкой в Ораниенбауме, а также дворцом в Гатчине и Мраморным дворцом в Петербурге, Иван Старов с его Таврическим дворцом (1783-1789) и Троицким собором Александро-Невской лавры, Николай Львов – создатель здания Главного почтамта.

Иконография парадного портрета Екатерины

Речь идет о Екатерине I. То же самое можно сказать о ее выражении «предки мои». В 1776 году Наталья умерла при неудачных родах. Повторение просьбы возвратить ему подругу, глубоко ненавистную императрице, разрешить уехать с ней в Голштинию и обеспечить «пропитанием», говорило о том, что наивность Петра, как ни жаль нам его по-человечески, должна все же называться иначе. В застывшем образе императрицы тут совсем мало жизни.

Не позволила Екатерина привлечь к следствию и брата Мировича, употребив пришедшуюся тут весьма кстати пословицу: «Брат мой, а ум – свой». Не говорите ей умных речей – она не будет вас слушать. В середине 1789 года оказалось, что «Красный кафтан» интересуется не только камеями, но и молоденькой княжной Щербатовой. Это была одна из важнейших реформ XVIII века. Приподняв ее голову, он увидел, что глаза ее закрыты, а лицо багрового цвета. Впечатления же от концепций самого Дидро у нее были самые неблагоприятные. Но, увы, внук Петра Великого был лишь жалкой тенью своего гениального деда.

Его, в отличие от матери императрица Елизавета видеть не желала. Об этой истории сообщал, без всяких комментариев, поверенный в делах Франции Корберон. Он превратился в настоящего военного и с наслаждением дышал воздухом казармы. «Польстите ей. Он любезен и охотник обогащаться сведениями. Имена тех, кто его совершил и погубил свои бессмертные души известны.

Письма Екатерины к Потемкину – интересный памятник эпохи и человеческих отношений. Она была в восторге от молодого кавалергарда, прекрасного, как Иосиф. Автором их был Потемкин. И тут уж Екатерина в выражениях не стеснялась: ее недруги сплошь «сволочи», «мерзавцы», «негодяи» и «скоты». Начало XX века принесло интерес к частной жизни императрицы. В ней предписывалось всемерно препятствовать играм и шуткам Петра с лакеями, служителями, «притаскиванию всяких бездельных вещей». С появлением Потемкина Орлов еще долго не уходил в тень, а если его и отпихивали подальше от «матушки», он колобродил где-то поблизости, заставляя Потемкина в досаде грызть ногти.

Она просто выводит нас из терпения. Под сенью дружеских штыков он в 1777 году взгромоздился на престол. История Павла, которого бабушка Елизавета Петровна некогда также отобрала у Екатерины и Петра Федоровича, повторилась. Граф Сегюр вспоминал, что сначала толпа валилась царице в ноги, но потом окружала ее, крестьяне называли ее «матушкой», радушно говорили с нею, чувство страха в них исчезало, а крестьянки лезли целоваться так, что ей приходилось отмываться от белил и румян, которыми злоупотребляли сельские модницы.

Мать Отечества: 12 символов, зашифрованных в портрете Екатерины Великой

Посреди этой площади был воздвигнут помост из бревен с несколькими ступенями. К концу 1768 года Комиссия себя изжила: утратилась новизна пленарных заседаний, не было и реальных плодов работы депутатских комиссий, бесконечные дискуссии этих «законодателей в цепях», как назвал их впоследствии М. М. Сперанский, оказались также бесплодны. Конечно, много правды в словах императрицы – до сих пор таких ученых попадается немало, но во все века наука была жива именно теми, кто не боялся сомневаться и ставил под жестокую проверку фактами общепринятые истины. Он вел себя по-детски капризно, наивно, не понимая ситуации, в которой оказался.

Запущен и дик парк, заброшен и погибает загаженный дворец. На престоле Дакии должна была обосноваться новая династия. Красивый, молодой (двадцати четырех лет от роду), он казался Екатерине идеальным материалом для «педагогики сердца».

Выход в открытое море также был перекрыт вооруженным кораблем. Тут же полковой поп привел солдат и офицеров к присяге и во главе со своим командиром графом Разумовским измайловцы двинулись вслед за коляской к казармам Семеновского полка, откуда уже бежали обрадованные нежданной встречей с «матушкой» семеновцы. Но не будем забывать, что рассказанное выше основано на мемуарах самой Екатерины. – Е. А. ) привоз оной книги в Россию».

Они чем-то неуловимо похожи на письма Пушкина к «женке», которая «свой брат»: тот же грубоватый, шутливый стиль свободного «дружеского письма», в котором видно совершенное доверие к адресату, нет эпистолярных красивостей, «нежностей», зато много деловых просьб, поручений и наставлений. Двадцати четырех часов ей мало.

В другом письме Гримму она прямо говорит: «Я всегда чувствую большую склонность быть под руководством людей, знающих дело лучше моего, лишь бы только они не заставляли меня подозревать с их стороны притязательность и желание обладать мною». Когда Екатерина приехала к нему, Орлов уже никого не узнавал. Это был голос императрицы, которая, склонившись ко мне, говорила тихо: Зачем грустить.

Впрочем, сидя в своем Фернее, он вполне мог и поверить мюнхгаузенским рассказам Екатерины о том, что в России нет мужика, который бы не ел курятину и что с некоторого времени он предпочитает ей индюшатину. Платон Зубов – двадцатидвухлетний шалопай – довольно быстро вошел в фавор к стареющей императрице и та стала писать о нем Потемкину как о своем «ученике-новичке». О том, что «льстя ее любви к славе», можно сбить императрицу с толку, писал и граф Сегюр. Но что делать. Наконец показался Зимний дворец.

Екатерина : портрет Луи Каравака

Титулованные германские властители жили много беднее какого-нибудь российского Шереметева или Салтыкова и вот таким образом были вынуждены идти на службу к могущественным государям – французскому, прусскому, русскому (так, русским фельдмаршалом стал владетельный принц Гессен-Гомбургский). Но императрице было не до веселья. Спору нет – это был более чем оригинальный человек. Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения. Всеми делами теперь заправлял Платон Зубов.

По поводу выхода в академической типографии пьесы Княжнина «Вадим» на сюжет из новгородской «республиканской» истории она устроила головомойку президенту Академии наук княгине Дашковой, которая, как и императрица, не читала пьесы до печатного станка. Правда, долго не было главного исполнителя. Все эти чувства вполне владели и Екатериной – человеком своего века. О своем одиночестве она писала много лет спустя и принцу де Линю: «Мы, правители, пренесносные особы в обществе, когда я вхожу в комнату» и далее по тексту письма госпоже Жоффрен, написанному за двадцать лет до письма де Линю. Все это мешало их сближению.

«Золотой век» екатерининской эпохи

Особенно встревожился Павел и его сторонники, когда Екатерина женила шестнадцатилетнего внука на четырнадцатилетней принцессе Луизе Баденской (ставшей в православии Елизаветой Алексеевной). Себе же Бестужев отводил роль наставника и руководителя Екатерины. Екатерина внимательно следила за событиями во Франции. Всякие другие доказательства Екатерина считала излишними.

Неизгладимое впечатление на Екатерину произвели «Письма мадам Севинье» – эмоциональные, яркие и остроумные признания образованной французской аристократки XVII века. Вполне преуспевающий таможенный начальник, но посредственный писатель Александр Радищев попадает, как часто это бывает в России, под очередную «кампанию по борьбе с (против)» и отправляется в Сибирь. Беда в том, что она тоже не стремилась к союзу, она видела себя соперницей Петра и рано разгоревшееся честолюбие цербстской принцессы – российской великой княгини уже не позволяло им сблизиться. Нет.

Но дело было не только в инфантильности великого князя. И однако дела шли и шли большим ходом. Заговор раскрыт. Они все рождаются свободными». «Сынов» становилось все больше и больше – Невский был запружен толпами и коляска Екатерины с трудом продвигалась вперед.

Высшее достижение в области парадного портрета

13 января 1791 года она писала Гримму, что там неизбежно появится Цезарь и «усмирит вертеп», а 22 апреля, не без остроумия и проницательности, добавляла: «Знаете ли, что будет во Франции, если удастся сделать из нее республику. – восклицал король. Благодаря некоторым придворным – особенно вернувшемуся из Польши Сергею Салтыкову, который по части интриг был «настоящий бес» (слова Екатерины) и Льву Нарышкину – она тайком выезжает из дворца, чтобы повидаться с друзьями, которых становится все больше, повеселиться, поговорить о делах. К этому времени относится и адресованная Потемкину «Чистосердечная исповедь», которая завершается уверениями в любви и верности.

При этом она не была завзятой монархисткой. Впоследствии Рокотов создал и ее портрет со знаками ордена Святого Георгия. Насколько она успела уже обрусеть, показывает ее поступок с камердинером Шкуриным. Это не то.

Но будьте убеждены, что я не сыграю спокойной и слабой роли шведского короля и что я буду царствовать или погибну». «Я долго с ним беседовала, – рассказывала императрица Сегюру о встречах с Дидро, – но более из любопытства, чем с пользою. Французский посланник Бретейль солидарен с коллегой: «Положение императрицы самое отчаянное: ей выказывают полнейшее презрение Император удвоил внимание к девице Воронцовой.

Так императрица писала в 1787 году, так писала она и раньше и потом. Один из них нынче называется «законностью». Сначала это записочки возлюбленному, которого она в шутку называет «гяур, казак, москов» потом, с годами их отношения меняются и письма императрицы становятся посланиями рачительной хозяйки к своему доброму хозяину, «бате», «батиньке», «папе». До Индии он, естественно, не добрался. Место было узко и дверь затворена, а оттого она не могла упасть на пол.

1. Портреты Екатерины и ее приближенных
2. Описание картины «Портрет Екатерины »
3. Портрет Екатерины (1763 год), Фёдор Степанович Рокотов
4. ИМПЕРАТРИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ
5. Портрет Екатерины перед зеркалом
6. Екатерина на прогулке в Царскосельском парке
7. Официальный блог Государственной Третьяковской галереи
8. Презентация по истории на тему Образ Екатерины и ее фаворитов в искусстве

– Е. А. ) выбор сделать кое-какой (речь идет об Александре Васильчикове. Ей нужны только похвалы и комплименты. Екатерина не могла этого не понимать.

Немудрено, что крепостное право, с его системой отношений помещика-«отца» и крепостных – его «детей», воспринималось как начало, сдерживающее дикие страсти черни. «Похоже ли это на Фике из Цербста. » – риторически вопрошает Бильбасов. Повинную тебе принес и разыскивать нечего. Однако на написанном Торелли портрете в русском платье она кажется абсолютно серьезной (даже без улыбки) и производит скорее не слишком благоприятное впечатление. Склонность эта у Потемкина оказалась и он быстро пошел в гору.

1. Русский музей Дополненная реальность
2. Фигура великой императрицы: путь к правлению
3. Лик Екатерины 2: традиции изображения
4. Федор Степанович Рокотов: жизненный путь
5. Портрет Екатерины Ивана Аргунова 1762 года
6. Портрет Екатерины в молодости Антуана Пэна
7. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Луи Каравака 1745 года
8. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Георга Гроота

Обратитесь к ее чувствам и страстям. У них камердинеров нет. «Ничего подобного. Впервые русские корабли вошли в Эгейское море и блокировали Дарданеллы. Именно в этом и заключалась опасность для Екатерины.

И еще один рефрен: «Не опасайся, не забуду тебя», – в том смысле, что врагам его не верит, кредит его надежен и за будущее он может быть спокоен. Перед ней были реальные цели укрепления самодержавия, проведения необходимых военной, административной и сословной реформ. «Восторг императрицы» – так записал первое впечатление Елизаветы от встречи с принцессой Софьей учитель великого князя Петра Федоровича Якоб Штелин. Императрица как бы устремлена в будущее, к планам и преобразованиям. «Великие дела всегда совершаются средствами не особенно большими». Свежий взгляд Потемкина коснулся и армии. Кроме того, он страстно любит музыку». Портрет кисти Боровиковского (известен в двух вариантах) показывает императрицу в сугубо «домашних» условиях – на обычной прогулке в Царскосельском парке, но при этом и он не лишен аллегоричности (фоном на одном из вариантов является Чесменская колонна, на втором – Кагульский обелиск).

Это больше всего огорчало великую княгиню, такую общительную и открытую. Французская идея уединенного в тиши лесов здания, этакого храма размышлений, места дружественного – «без чинов» – общения, обратилась в России в идею роскошного дворца по соседству с царским домом – Зимним. Царица, как обычно, поработав в кабинете за столом, вышла переодеваться.

1. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Ивана Аргунова
2. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Пьетро (Пьетро Антони) деи Ротари 1761 года
3. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны Алексея Антропова 1753 года
4. Портрет Екатерины Алексея Антропова 1766 года
5. Портрет Екатерины Ивана Саблукова 1770-е годы

Фике училась тогда играть на клавесине у Арайи, регента итальянской капеллы императрицы это значит, вспоминала она, что когда Арайя приходил, «он играл, а я прыгала по комнате вечером крышка моего клавесина становилась нам очень полезной, так как мы клали матрацы на спинки диванов и на эти матрацы крышку клавесина и это служило нам горою, с которой мы катались». Она скорее красива, чем дурна, но увлечься ею нельзя». Ведь для родителей дети тогда не были, как ныне, бесценными сокровищами. Там, на юге, для империи открывались безграничные возможности, там было ее будущее. И этим достигают всего.

Это инструмент ее политики, ее общения, один из очень многих, но немаловажный. Бабушка стала главным человеком для мальчиков, которые вместе с ней заучивали алфавит играли, путешествовали и гуляли. Австрийский император Иосиф II, близко знакомый с Екатериной и Потемкиным, как-то сказал: «Он не только полезен ей, но и необходим». По мнению издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, они негласно обвенчались в Петербурге или осенью 1774 или в январе 1775 года.

• Портрет Екатерины в виде законодательницы в храме богини Правосудия Дмитрия Левицкого 1780-е годы
• Литературный портфельчик Искуссницы
• Общееколичествопросмотровстраницы
• Игровое занятие – «Маленький эксперт»
• Мастер-классы по созданию кукол-мотанок, ткачеству поясов или соломоплетению
• В Национальном художественном музее Республики Беларусь действует программа Карта Гостя
• Новая развлекательно-познавательная экскурсия для детей «Самые-самые»

Вторая невеста для Павла была найдена тоже Екатериной и там же – в Германии. Жизнь меняется, нужно учитывать перемены в нравах и сознании и «не следует оставаться глухим к общему крику народа» И далее высказана мысль, делающая честь изощренности и тонкости ее ума политика: «Парламенты – это великий рычаг, могущий принести огромную пользу, когда умеют направлять его и мудро распорядиться его действиями. Его можно назвать «комплексом провинциалки». Он казался каким-то нелепым, странным, случайным на русском троне человеком.

Данный портретный тип впоследствии был воспроизведен Иваном Аргуновым (1729–1802), учеником Ротари и Алексеем Антроповым (1716–1795) изобразившим Екатерину восседающей на троне, со скипетром и державой, в 1766 году. Французский дипломат Корберон писал в своем донесении, что слава, которую создала себе императрица, ее решительный характер, ее способности и удача заменяют ей искусных государственных людей и опытных генералов. В 1766 году императрица послала секретный указ генерал-губернатору Москвы, в котором сообщала, что «некто именем князь Александр Васильевич Хованской не пропускает случай, чтоб все мои учреждения и всех моих поступков не толковать злодейской дерзостию и дать им вид совсем моим намерениям противный». Именно такие чувства испытывала сама Екатерина. Наиболее полно эти принципы она выразила в записке о восстановлении монархии во Франции. Та трагедия, которую переживала в XVIII веке Речь Посполитая интерпретировалась императрицей как неспособность польского народа существовать самостоятельно, как проявление природной порочности поляков.

1. Коллекция Государственного Русского музея
2. ЕКАТЕРИНА (ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА)
3. Дамам-Демартре Мишель Франсуа / - -
4. Радиг Антуанн-Христофор (Антон Яковлевич) / (, ) -
5. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
6. Екатерина Великая: Фотогалерея

Или уничтожить 4. Вот таким образом он и сделал ставку на Екатерину, увидев в ней сильную личность. Ответствую: Как сможем.

«Надобно иметь и волчьи зубы и лисий хвост». Несмотря на кровавое подавление восстания Пугачева (как будто у власти был иной выход. ), царствование Екатерины было достаточно мягким. Завоевание Босфора было пределом ее мечтаний, причем и здесь она понимала трудности осуществления своего «Греческого проекта». Так, собственно и говорилось в извещении Коллегии иностранных дел посланникам, аккредитованным при русском дворе: «Ее императорское величество по единодушному желанию и усиленным просьбам своих верных подданных и истинных патриотов империи» взошла на престол.

Другая же часть стала бы территориальной основой создания двух новых государств – собственно Византии со столицей в Константинополе, на троне которого будет сидеть Константин III (Константином I Великим был основатель Византийской империи, а Константином II Палеологом – последний византийский император, погибший при взятии Константинополя османами в 1453 году) и Дакии, которая должна была возникнуть на территории северочерноморских владений Турции (Молдавии, Валахии и Бессарабии). То ли дело Петербург – «эта чопорница, моя столица. » И специальной Комиссии о каменном строении А. В. Квасова была дана полная воля и неограниченные средства. В ответ на предупреждения Фридриха II о честолюбивых намерениях Екатерины и заговоре в гвардии он писал: «Что касается Ваших забот о моей личной безопасности, то прошу Вас об этом не беспокоиться, солдаты зовут меня отцом, по их словам, они предпочитают повиноваться мужчине, а не женщине я гуляю один, пешком по улицам Петербурга ежели бы кто злоумышлял против меня, то давно исполнил бы свое намерение, но я делаю всем добро и уповаю во всем только на Бога, под его защитою мне нечего бояться». – Е. А. ), но он не сознается в этом, чтоб не казаться старым.

К счастью, в отличие от Гримма, мы можем себе это представить – любимый ею парк жив и по-прежнему прекрасен. По утрам она упорно писала свой «Кодекс Екатерины» И, надо сказать по справедливости, многое ей на этом поприще удалось. Она писала в мемуарах, что поставила себе за правило нравиться людям, с какими ей приходилось жить и прилежно усваивала их образ действий их манеру: «Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили». «Бедная великая княгиня в отчаянии», «дела великой княгини плохи» – вот рефрен донесений иностранных дипломатов о Екатерине после падения Бестужева. Этим сказано все: дальше можно только приводить подробности о том, как новый император заключил невыгодный для России мир с Фридрихом II, как он ради голштинских интересов готовился к войне с Данией, как публично пренебрегал церковной службой и не крестился в церкви, приблизил к себе много немцев, ходил в прусском мундире, ввел в армии столь необходимую, но тягостную для баловней Екатерины строжайшую дисциплину с ежедневными экзерцициями и так далее Человек негибкий, упрямый, он шел во всем напролом, не считаясь ни с ропотом за спиной, ни с советами своего кумира Фридриха II и других людей, желавших ему добра. Старший – герцог Фридрих II – погиб на войне в 1702 году.

Вернемся на аудиенцию. Свадьба, сыгранная осенью 1776 года, была для Екатерины радостным событием. – Это единственное средство добиться у нее чего бы то ни было. Екатерина в письмах Иосифу II, которого активно пыталась втянуть в эту историю, рассказывает, как все осуществится «на местности». Мы помним, что императрица Елизавета выбрала Фике в жены своему племяннику еще и потому, что у той не было и, как полагала Елизавета, не будет своей «партии» в России. Вот примерная смета расходов на Ланского, так и не получившего, по причине ранней смерти, всего, что ему полагалось по его «статусу»: 100 тысяч рублей на гардероб, собрание медалей и книг, помещение во дворце, казенный стол на 20 человек стоимостью в 300 тысяч рублей.

1. Рядом расположены достопримечательности
2. Портрет Екатерины и её характеристика

Он не увидел на ее лице следов оспы, поскольку Екатерина ею никогда не болела, но согласился с Фавье, что «черты лица ее далеко не так тонки и правильны, чтобы могли составить то, что считается истинной красотой». В ней было сказано прямо, что при попытке освободить Ивана они обязаны «арестанта умертвить, а живого его никому в руки не отдавать». – Е. А. ), которую в том наставляла великая нужда и потребность». Из ее писем видно, что под «философским поведением» императрица понимала стоицизм, равнодушие к опасности искусство скрывать свои чувства, не дать «действовать страстям», пренебрежение к излишнему комфорту, авторитетам и своему здоровью – одним словом идеал Диогена. Иной раз меня это бесит и я кричу орлом на этих птиц, но надо сознаться, что таким способом ничего нельзя сделать: чем больше я кричу, тем больше стеснения Напротив, если бы Вы вошли в мою комнату, я бы Вам сказала: Садитесь, пожалуйста и давайте болтать Вы бы сели в кресло против меня, я бы на другую сторону стола и мы бы поговорили урывками о том, о сем, на это я большая мастерица». В одном из писем она писала Гримму: «О, как жестоко ошибаются, воображая, будто чье-либо достоинство страшит меня напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои и я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к тому малейшую способность».

«Le terrible metier» – «Ужасное ремесло мое», – так напишет Екатерина в начале 1763 года своей корреспондентке, госпоже Жоффрен. Даже письма, которые он послал жене 29 июня, написаны каким-то неустоявшимся, детским почерком. Не знаю, что теперь начать. Потемкин шутом не был и такая роль при дворе ему не нравилась. Елизавета полностью взяла заботу о нем на себя, не подпуская к мальчику даже родителей.

Таким смелым приемом Фридрих решил присвоить плоды чужого династического труда. Когда он наконец уходил, самая скучная книга казалась ей приятным развлечением. Я не говорила ни слова.

Екатерина же, любящая Россию, на это никогда не пойдет, даже будучи в душе р-р-республиканкой (замечу попутно, что, по мнению Екатерины, республика – это умеренная монархия вроде английской, в которой власть дается и представителям сословий). Вот таким образом она не позволяла сыну заняться настоящим – военным или гражданским – делом. В середине 1790-х годов Павлу пошел уже пятый десяток. Далее он рассказывал о горячем споре, который тут же на приеме вел с императрицей бывший «пьянее вина» А. П. Бестужев-Рюмин, возвращенный ею из ссылки. Но потом события утратили логику и вскоре стало ясно, что в величайшей державе Европы началась кровавая чума революции.

Но получилось иначе. Нельзя забывать еще одну особенность местности, где «производили сносных императриц»: Екатерина жила в наиболее развитой, протестантской части Германии. Верьте мне: никому так не мила придворная жизнь, как республиканцам».

И когда в начале марта Фике внезапно и тяжело заболела императрица прервала богомолье в Троицком монастыре и поспешно вернулась в Москву. Они полны непрерывных забот и тревог о здоровье светлейшего и через всю многолетнюю переписку звучит главный рефрен: береги здоровье, оно нужно мне и России. Желание свободы можно также удовлетворить добрыми и мудрыми законами». Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится. Ропша существует и до сих пор.

Идея этой войны была сродни идее «Наказа» и Комиссии о сочинении Уложения: для Славы нужна была Победа. В начале же пути ей было страшно. И она очень всем понравилась.

Именно в личной доверительной беседе Екатерина познавала и покоряла людей. – Е. А. ), не можно ли ему пенсион дать и скажите мне ответ». Кто знает князя, тот понимает, что это, с его стороны, только знак доверия». На полотнах же Пьетро деи Ротари (1707 – 1762) Екатерина, напротив, чрезвычайно неинтересна: это полная дама, умиротворенно и даже немного отрешенно взирающая на зрителя, хотя округлость лица делает ее образ довольно приятным. Особенно довольна была Екатерина Александром: «Я от него без ума и, если бы можно, всю жизнь держала бы подле себя этого мальчугана» (из письма Гримму от 30 мая 1779 года). Александр и Константин воспитывались по особой программе, составленной самой императрицей.

Все кричали «ура. », отовсюду бежал народ: это был не переворот, а триумфальное шествие, демонстрация победителей.

– Е. А. ), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Был огорчен болезнью Фике и великий князь, уже сдружившийся с нею. – Е. А. ). Он светит, как солнце и вокруг себя разливает сияние. Принцесса Фике (таково было ее домашнее прозвище) смотрит на зрителя внимательно и в то же время как бы высокомерно.

Екатерина поняла, что между ее прекраснодушными, в стиле «Наказа», мыслями о равенстве, правах, свободе и реальной жизнью рабов и господ, продажных судей, свирепых начальников и бесправного народа – гигантская пропасть. А 14 июля того же года Екатерина писала Гримму, что «весьма скучного гражданина» Александра Васильчикова «заменил величайший, забавнейший и приятнейший чудак, какого только можно встретить в нынешнем железном веке». Успехи армии воодушевляли и Екатерина могла почти без хвастовства написать Гримму: «Победы для нас – дело привычное».

Стало быть, неурожая на людей не бывает их всегда многое множество». Потом обер-шенк Нарышкин, который был тогда камер-юнкер и его жена.

Думаю, что сердце старого солдата не могло не растаять от этой ласки повелительницы.

В 1771 году она писала занявшему Керчь фельдмаршалу князю В. М. Долгорукову: «Приметна мне стала из писем ваших персональная ко мне любовь и привязанность и для того стала размышлять, чем бы я, при нынешнем случае, могла вам сделать с моей стороны приязнь». Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руку на Государя. Но Потемкину было тесно даже на просторах Новороссии. Между родителями и детьми не было близости.

Кроме того, мы строим и садим, мы благотворительны, веселонравны, честны и мягкосердечны». Практика затыкания ртов при ней была самая разнообразная. Это не мешало ему быть образованным, остроумным человеком, выдающимся политиком. Сама царица всего этого не видела и не знала, а если и знала, то чего не простишь любимому «дитяти» или «чернушке» – я уже совсем запутался, кто из них кто. Часть историков ставит под сомнение достоверность этого письма Орлова.

Возможно, к ним подсели бы два других кумира молодой Екатерины: Монтескье и Вольтер. Россия, победив турок, шведов и поляков, наслаждалась миром. У нее была способность слушать собеседника, а не ждать паузы в его речи, чтобы – как это делают многие – начать говорить о себе любимом. 3.

Конечно, подобные идеи прямо вытекали из концепции «полицейского» государства, основанного еще Петром I. Но эта перестройка, благодаря гению мастеров, не превратила город в скучный плац среди рядов казарм. Следом он шлет другую записку: «Я еще прошу меня, которой Вашей волею исполнал во всем, отпустить в чужие краи с теми, которыя я Вашему Величеству прежде просил и надеюсь на Ваше великодушие, что Вы меня не оставите без пропитания». У слободы Измайловского полка коляску окружили измайловцы, оглушительно крича здравицы «матушке». Наша героиня, оказавшись в сказочной обстановке двора Елизаветы, с головой погрузилась в тот вечный праздник, который устроила себе и окружающим императрица.

На одну из них – измену – указывает Екатерина в «Исповеди». Ну, о вкусах не спорят – мы же не видели жену самого Бретейля. Впечатление от петербургского монумента, а в большей степени от самой личности царицы превосходно выразил замечательный поэт Алексей Апухтин в стихотворении «Недостроенный памятник». Она походит во всех отношениях на трактирную служанку самой низкой пробы». Читая все это, невольно думаешь: «Жаль, что Вы не сидели на месте Николая Второго. С улыбкой она вошла и в русскую классическую литературу.

Английский посланник Кейт, глядя на Петра III, не выдержал и как-то сказал графине Брюс: «Послушайте, да ведь ваш император совсем сумасшедший не будучи безумным, нельзя поступать так, как он поступает». Свыше 570 нарядно – подчас весьма экзотично – одетых людей, приехавших в Москву со всех необъятных концов страны, представляли собой яркое зрелище: ведь со времен Земских соборов XVII века в столице не собиралась вся «Земля», Россия. И тот и другой тоже были готовы поддержать Екатерину.

Без штанов он принимал и послов и придворных и знатных иностранцев. Вырваться из пьяных объятий «героев революции 28 июня» было непросто – императрица и «герои» были теперь тесно связаны общей судьбой, к тому же гвардейцы впервые после 1741 года снова почувствовали свою силу, право возводить и свергать царей. В России – стране, народ которой «от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков» и никогда не имел опыта демократии, – допустить подобное может только безумец.

Если императрица пишет: «покойная бабка моя», то не подумайте, что она имеет в виду Альбертину Фредерику Баден-Дурлахскую. Самообладанием, волей и хладнокровием в тяжелые минуты жизни она отличалась всегда. Читатели плакали над перепиской бедных влюбленных, восхищались чеканным стилем полководцев и глубиной пространных посланий философов. Другой «чернушка» Валериан Зубов убедил ранее столь здравомыслящую императрицу отправить его во главе армии в фантастический и абсолютно бесперспективный поход в Индию и положил бессчетное количество русских солдат при штурмах прикаспийских крепостей. Вот каковы мои современники.

Мать же, Иоганна-Елизавета, в четырнадцать лет выданная замуж за сорокадвухлетнего Христиана Августа, была особой легкомысленной, увлеченной интригами и «рассеянной жизнью». Противоречие сие неразрешимо. В семилетнем возрасте у нее открылся сильнейший кашель, жар и «колотье» в боку.

Это косвенно подтверждало слухи о намерении императрицы завещать престол «мимо» нелюбимого сына прямо внуку, ставшему теперь главой собственной семьи, полноправным мужчиной.

Из тех же намерений она исходила и в социальной политике. Улыбка Екатерины – это нечто большее, чем просто улыбка согласно портретной традиции. Она первая начала переводить на русский «Илиаду». Задрожали и масоны, чьи занятия рационалистка-императрица всегда презирала и над «таинствами» которых беспощадно глумилась.

Кроме того, великий князь был неправдоподобно неопытен в интимной сфере. 5 декабря 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Измены считались нормой, а любовь в супружеской паре встречалась крайне редко: как с возмущением восклицала героиня одной из комедий А. Сумарокова, она «не какая-то посадская баба», чтобы мужа своего любить. «Комплекс провинциалки» отражается в кокетливой шутке, обращенной к Сегюру во время путешествия на Юг: «Парижские красавицы, модники и ученые теперь глубоко сожалеют о вас, что вы принуждены путешествовать по стране медведей, между варварами с какой-то скучной царицей».

Это пожелание Екатерина преобразила в формулу: «1. На следующий день я действительно задала матери несколько вопросов и она меня выбранила. Что вы делаете. Потом Екатерина подошла к Бретейлю и спросила, видел ли он когда-нибудь травлю зайца. Екатерина его имела. На фоне заметен торговый флот – вестник процветания государства.

Пошлите ему календарь». Признанным старшиной архитектурного цеха был Александр Филиппович Кокоринов. Мы теперь благополучны. В жизнь мою я не приписывала славы делам, о которых было много крику.

Это нетерпимо. » Реакция сидевшей в ложе Екатерины была мгновенна и нелепа. Немаловажно и то, что Екатерина, движимая гуманной целью облегчить жизнь знатного узника, тем не менее, этого не сделала и после своего визита оставила его по-прежнему жить в ужасных условиях заточения в сыром, темном помещении, под присмотром грубой охраны и запретила в случае болезни Ивана показывать его врачу. Для обоих это была игра и никто из партнеров в ней не проигрывал. «Маленьким хозяйством» императрица кокетливо назвала здесь Российскую империю, которой она управляла – разумеется, лучше всех, – не кончая при этом Сорбонны или Оксфорда. Мало того, что императрица умела работать с людьми (о чем шла речь выше), она определила для себя несколько принципов из которых исходила в своей царственной работе. Владычица на алтаре сжигает маки в знак жертвования собственным покоем ради общего блага.

И Екатерина распустила Комиссию, сославшись на то, что началась война с турками. Нравиться императрице. Зато после можно было небрежно написать Гримму по поводу смерти Людовика XV в 1774 году: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство». Турецкие потери были гигантскими, превосходство русской армии – подавляющим.

Когда она говорила: «моя страна», ни у нее, ни у кого другого не возникало сомнений, о какой стране идет речь, – конечно, о России, которую она любила, гордясь тем, что судьбе было угодно отправить ее именно сюда. На экслибрисе, выполненном Анной Остроумовой-Лебедевой (1871–1955) для Сергея Казнакова, Екатерина (угадывается лишь ее силуэт) изображена с одним из своих фаворитов лунной ночью в Камероновой галерее Царскосельского парка. О гуманности императрицы ходили легенды.

Или писать в защищение, а у двора, кажется, делать нечего. В резолюции на донесение А. Р. Воронцова по этому поводу Екатерина указывает четыре способа «работы с автором»: «1. Они своими злодеяниями поработили парижскую чернь: никогда еще не испытывала она столь жестокой и столь бессмысленной тирании, как теперь и это-то она дерзает называть свободой. Он был необычайно учтив и любезен и весь вечер говорил только с Фике. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек». Эту же тему она развивала и потом – в своих мемуарах: «Я очень бы любила своего нового супруга, если бы только он захотел или мог быть любезным по закалу, какой имело мое сердце, оно принадлежало бы всецело и без оговорок мужу, который любил бы только меня и с которым я не опасалась бы обид, каким подвергалась с данным супругом я всегда смотрела на ревность, сомнение и недоверие и на все, что из них следует, как на величайшее несчастье и была всегда убеждена, что от мужа зависит быть любимым своей женой, если у последней доброе сердце и мягкий нрав услужливость и хорошее обращение мужа покорят ее сердце».

Впрочем, оба знали цену взаимным откровенностям, шуткам и признаниям, которые становились назавтра достоянием всей читающей Европы. И в этом она стала великим реформатором. Однако стоило бы гуманной императрице заикнуться об освобождении крестьян, как ее бы действительно сразу же забросали камнями (так она предполагала в «Мемуарах»)., а он повторил: Да, да. Светлейший поспешно вернулся в Петербург, вытащил императрицу из уединения и срочно подыскал замену «Саше», который, кстати, был с самого начала его креатурой.

Устройте, чтоб он мог видеть все достопримечательное. Больше того, в 1791 году, на склоне лет она писала: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе». Они ввели ее в высшее интеллектуальное общество Европы, прославили ее государственные дела, вызвали волну похвал в адрес «самой блестящей звезды Севера» – так назвал ее Вольтер. Микешин блестяще передал самую суть екатерининского правления: она – в умело подобранной монархиней плеяде орлов, которые и составили ее славу.

Этим человеком был прусский король Фридрих II. Он уже сам был лентяй, малодушен, двояк, нетверд, суров, робок, пьян, горяч, упрям, ханжа, невежда, весьма посредственного ума и слабого здоровья». Она, что называется, себе на уме – качество, угадываемое позднее и другими живописцами. В другом письме она отмечала, что Потемкин «чертовски забавен». Вполоборота она повернулась к нам, оглядываясь на сопровождающего ее фаворита.

– советовал новому английскому посланнику Потемкин, хорошо знавший свою добрую мать. Это полотно было создано в 1889-м к 125-летию академии. Очень быстро Потемкин стал своеобразным вице-императором Юга империи. И Екатерина не вышла из него чистой.

Ее вечно молодая, жаждущая любви и тепла душа сыграла с ней скверную шутку. Через три недели мучений девочка «выздоровела»: «Когда меня стали одевать, – вспоминала Екатерина, – увидели, что я скорчилась за это время наподобие буквы Z: правое плечо стало выше левого, позвоночник шел зигзагом, а в левом боку образовалась впадина». Характеризуя его, Екатерина писала: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником». Представить себе ход мыслей Екатерины, узурпировавшей власть законного императора, внука Петра Великого, он совершенно не может, как не может предусмотреть и возможных внутренних и международных последствий своей эмиграции в Голштинию. Его автор Михаил Микешин (1835–1896) уже один раз изобразил великую императрицу – на памятнике Тысячелетию России в Новгороде: там она, возлагающая лавровый венок на голову склонившегося перед ней Григория Потемкина, представлена среди многих выдающихся деятелей русской истории.

Читая сегодня «Наставление о воспитании внуков», написанное Екатериной весной 1783 года, поражаешься ее глубокому знанию психологии ребенка, целенаправленному стремлению императрицы-педагога вложить в детей здоровые, гуманные, вечные начала. Более неестественное изображение и представить себе сложно. Именно о нем Екатерина сказала сакраментальное: «Я делаю и государству немалую пользу, воспитывая молодых людей».

Унижения и оскорбления от Зубовых были для Павла особенно мучительны. На проекте о завоевательном походе в Индию она начертала нечто подобное: «У России довольно земель и произведений, чтобы не иметь никакой нужды отправляться для завоеваний в Индию». Екатерина не решилась пойти против общественного мнения, к которому всегда чутко прислушивалась. Ее вера в силу разума, просвещения была огромна. Спектакль прервали.

Он, «красивейший мужчина Севера», превратился в ребенка, пускающего слюни. Немного ранее у меня появилась другая прихоть. При создании двух самых знаменитых образов императрицы на страницах художественных произведений – в «Капитанской дочке» и «Ночи перед Рождеством» – Пушкин и Гоголь используют даже одинаковые слова: у русской царицы голубые глаза и легкая улыбка, так умевшая покорять все вокруг. Неслучайно в 1777 году, думая о будущем новорожденного внука Александра, Екатерина шутливо «шепчет» на ухо его феям: «Природы, милостивые государыни, запасите природы».

Прекрасная эпитафия. В цитированном выше письме о мнимом неурожае на людей она раскрывает суть того, что считает важнейшим в работе с «кадрами»: «Нужно только их заставить делать, что нужно и, как скоро есть такой двигатель, все пойдет прекрасно. А в остальном Екатерина считала науку, философию вполне бесполезными. Первым делом Потемкин начал усиливать свою власть.

Но не это главное. В мае 1773 года императрица с обидой говорила дипломату Дюрану, что Орлов в любви так же неразборчив, как в еде: калмычка, финка и самая изящная придворная дама в этом отношении для него безразличны – «такова его бурлацкая натура».

«Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас. » – таковы были исторические слова, которыми Алексей Орлов рано утром 28 июня приветствовал в Монплезире внезапно разбуженную Екатерину. – Из «Записок» Екатерины II. ) Следует еще заметить, что она бы никогда не стала русской императрицей, если бы окривела в детстве от случайного укола ножницами, острие которых проткнуло веко девочки, только чудом не задев глазного яблока. Исторические документы донесли до нас множество проявлений этого редкостного таланта. В апреле этого года Екатерина «отпраздновала» за рабочим столом болезненное для каждой женщины пятидесятилетие.

Она могла так говорить ибо к этому времени во всю силу засверкал талант Потемкина. К чему ведут эти мрачные мысли. Комиссия разработала перспективный план реконструкции центра столицы, суть которого состояла в перестройке улиц так, «чтоб все дома, в одной улице состоящие, одной сплошною фасадою и вышиною построены были». 6 июля Алехан прислал императрице еще два письма. Она таковою для Петра и стала, но не более того. На что же букли. Александру предназначался иной удел.

Есть семьи, где я знаю уже пятое и шестое поколение. Екатерина довольно быстро научилась править Россией. Для нее это не было трудно. Что в этом толку.

Екатерина поселилась в Петергофе, а Петр жил в своем любимом Ораниенбауме. Туалет солдатский должен быть таков, что встал – и готов». Более того, все были убеждены, что юные фавориты, попадавшие в спальню «матушки», проходили придирчивую проверку у самого светлейшего князя Таврического – таков был последний титул Потемкина.

Вскоре Иоганна Елизавета «рапортовала» супругу о том, что их дочь ясным и твердым голосом и с хорошим русским произношением, удивившим всех присутствующих, прочла Символ веры, не пропустив ни одного слова. Живя с молодыми буквально через стенку императрица целыми месяцами не виделась с ними, но постоянно давала им знать, что не спускает с них придирчивых глаз: ее манерой было поручать придворным и даже лакеям делать Екатерине или Петру выговоры, часто в довольно грубой форме, за проступки, о которых ей доносили соглядатаи. Нет, Петр III не был ни безумцем, ни глупцом, ни злодеем и не пролил ничьей крови.

Но все же нужно признать, что Екатерина проявила мужество. Без сомнения, самым знаменитым произведением русской исторической живописи, где образ Екатерины не просто присутствует, а играет одну из главных ролей, является картина Николая Ге (1831–1894) «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы» (1874). Проклятое место преступления. Зазвать автора куда способно и поколотить его 2.

Она никогда не путала законопослушный и ответственный народ с толпой, разнузданной чернью и считала, что, пройдя неизбежный этап самоистребления, господства «духа разнузданности», Франция вернется к идее монархии. Шел июнь, двор переехал за город. Но теперь было другое: трогательная юная парочка ей очень нравилась. Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнее состояние быть» (то есть вернуть власть). Были принципы правления, которые императрица считала важнейшими в государстве. Да и Екатерину невозможно равнять с ее предшественниками, особенно ближайшими. «Пускай один ограничен, – пишет она Гримму в 1794 году, – другой ограничен, но государь от этого не будет глупее». 2. Она осуществляла их в едином ключе, с одной генеральной идеей – максимально способствовать развитию и совершенствованию того «регулярного» государства, основы которого заложил еще Петр Великий.

В отношениях Екатерины и Потемкина много неясного. Собственно, на такую реакцию публики и было рассчитано признание ученицы Вольтера – Гримм не делал из посланий Екатерины тайн. Любопытна история, которая случилась в Эрмитажном театре осенью 1779 года. Судьбу ребенка решала, в конечном счете, его природная крепость. Старайся подражать другим, старайся схватить фортуну за чуб и будешь таким же паном, как и другие». Впрочем, о его судьбе она тоже думала.

Продолжайте, я ваших морских терминов не разумею». Первые горькие часы после родов она запомнила на всю жизнь, для нее это был символ отношения к ней, женщине, предназначенной только для производства наследника. Обратимся теперь снова к Екатерине. То ли дело Царское Село с его парком, тихими водами прудов, шелестом деревьев: «Вы не можете себе представить, как хорошо в Царском Селе в хорошую теплую погоду». Она же писала, что ненавидит фонтаны, которые «мучают» воду, делают ее неестественной.

Плоха была та дама, у которой не было своего «амуру». Она не отходила от усопшей ни на день, не отпугивал ее даже сильный запах тления. Матушка. Не предлагайте ей ни сокровищ, ни флота Англии, она этого вовсе не желает.

Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. При этом Потемкин не проявляет никакого беспокойства и находится, как пишет один из дипломатов, на верху блаженства. Но все же самым ярким явлением екатерининской эпохи стал Эрмитаж. Достичь этого они могли только новым преступлением – убийством бывшего императора.

Имперское поведение Екатерины было обусловлено не только общими геополитическими соображениями, пользой для ее империи, но и особенной антипатией императрицы к полякам. Отказывалась она поддерживать русских «землепроходцев» Америки и в ответе на прошение купца Ивана Голикова о предоставлении его компании «пособия» для успешной торговли с «дикими народами» Северной Америки не без остроумия писала: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные (то есть южные. Основное внимание она уделяла не детям (как вспоминала Екатерина, мать совсем не любила нежностей), а светским развлечениям. Сей наполнен был против него ненавистью, злобою, единою завистью изыскивал в отцовых делах и поступках в корзине добра пылинки худого, слушал ласкателей, отделял от ушей своих истину и ничем на него не можно было так угодить, как понося и говоря худо о преславном его родителе.

Конечно, не следует все упрощать: ни за какие комплименты Екатерина не отдала бы Англии «все силы своего государства». И глядя на императрицу, спокойный и расчетливый Иосиф II сказал в Севастополе французскому послу: «Я сделал, что мог, но вы сами видите: государыня увлекается». В 1783 году почти одновременно умерли двое из ее сподвижников начала царствования – Григорий Орлов и Никита Панин. Эта война была непопулярна, как и прусского покроя мундиры, в которые переодели армию. След от первого – «комплекса недоучки» – отчетливо виден в высказывании о философах – «престранных людях».

С первой задачей все было ясно – она оказалась неразрешимой. Елизавета не хотела, чтобы при ее дворе возникла какая-то особая «партия» наследника престола и его жены, поддерживаемая кланом заграничных коронованных родственников. Пропадаем, надо действовать. » Григорий Орлов из дела был выключен – он спаивал своего соглядатая Перфильева, вот таким образом «штаб революции» составили его младшие братья: Алексей по кличке Алехан и Федор.

Екатерина не сразу решилась на сближение с Потемкиным. Потом наступало затишье и стороны состязались в великодушии: она дарила ему Мраморный дворец у Невы, а он отдаривался огромным алмазом Надир-шаха известным ныне как «Орлов» – ценнейшее сокровище России А затем снова начинались какие-то эпатирующие общество и двор выходки Орлова. Она сразу же отказалась от попыток провести в стране малейшие политические реформы. Так писала она Гримму в июле 1791 года.

Она не боялась соперничества и понимала, что свет чужих талантов не затемнит, а лишь усилит блеск ее собственного дарования. Но все же основная линия «родства» с Россией шла через империю, династию. В декабре того же года она просила Гримма достать для Ланского работу художника Греза и обещала, что тот будет опять «прыгать, как коза и цвет лица его, всегда прекрасный, оживится еще больше, а из глаз и без того подобных двум факелам, посыплются искры».

Наконец, умение приспособиться, гибкость были с детства присущи Фике. Несколько месяцев она находилась в абсолютной изоляции, фактически под домашним арестом, на грани истерики, писала императрице, прося доставить ей «неизреченное благополучие увидеть очи Вашего императорского величества». Так мы расстались». Муж ее долгие годы оставался великовозрастным дитятей. Он назначил ее гофмейстериною. «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей.

Судьба Александра стала и судьбой родившегося 27 апреля 1779 года Константина. Нужна была государю, как воздух и слава Победителя. Наконец, господин фельдмаршал, надеюсь, что вы всем скажете, что вежливость и внимательность никогда никому не вредили и что ими не столько воздаешь почета другим, как внушаешь о самом себе доброе мнение. Может быть, тогда в России не произошло бы трагедии 1917 года».

Эта слава иной раз производится одним словом или одною буквою, прибавленною или опущенною. Надо сказать, что у императрицы были непростые отношения с философией и наукой вообще. Многочисленные портреты Эриксена отличают плоскостной характер и слабая выразительность. Это было весьма благопристойное времяпрепровождение – никаких пьяных разгулов в стиле «Всепьянейшего собора» Петра Великого или пошлых шутовских драк времен Анны Иоанновны. Екатерина оценила по достоинству милую грамматическую «ошибку», не без лести допущенную принцем де Линем: Catherine le Grand» – «Екатерина Великий», что звучало почти так же, как и «Петр Великий».

Из писем 1780-х годов видно, что Потемкина и Екатерину теперь связывают дела поважнее и посерьезнее «амура» – ведь они оба, напрягая силы, тянут в гору неподъемный воз государственных дел и он, Потемкин, – коренник в этой упряжке, без него воз встанет. В «Чистосердечной исповеди» она писала: «мы письмецом сюда призвали его, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разобрать, есть ли в нем склонность та, которой я желаю». Эта «вечерняя» Екатерина Серебряного века завершает галерею ее художественных образов, созданных в старой России. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни.

Это решение надолго определило композиционную традицию екатерининских монументов империи: таков памятник ей в Одессе (1900), таков же – в Екатеринодаре, как назывался современный Краснодар (1907, проект все того же Микешина). И тут Петр сник и прекратил всякие попытки бороться. В письме от 2 апреля Екатерина продолжает: «Впрочем, этот Красный кафтан так любезен, остроумен, весел, такой красавец, такой добрый, приятный, такой милый собеседник, что Вы очень хорошо сделаете, если полюбите его заочно. Но Елизавета молчала.

5 августа 1789 года Екатерина сообщает светлейшему нечто интересное: у Платона есть младший брат Валериан, восемнадцати лет, который «здесь на карауле теперь, на место его сущий ребенок, мальчик писанной, он в Конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди Я здорова и весела и, как муха, ожила» Надо понимать, что и «младшой» тоже стал императрицыным «учеником». Она не требовала от людей невозможного и не раз повторяла свою любимую пословицу: «Станем жить и дадим жить другим». И тогда, как и сейчас, существовало множество людей, взявших за основу своей жизни банальный, но правильный лозунг «Книга – источник знаний» и прочитавших во много раз больше книг, чем Екатерина. Это дело известное.

Она, что называется, себе на уме – качество, угадываемое позднее и другими живописцами. О том, что его прочили в византийские императоры, уже сказано выше. Незадачливым принцам крови – эмигрантам – она преподала впечатляющий урок: «В деле столь великом необходимо проникнуться глубоко своим предметом, полюбить его страстно, затем вливать в других свое убеждение и, как скоро решено действовать, то действовать последовательно, не останавливаясь, затем показывать как можно больше спокойствия в тревожные минуты и не обнаруживать ни тревоги, ни беспокойства по поводу совершающихся событий». В тон и стиль этому сооружали каменные мосты через реки, облицовали гранитом Петропавловскую крепость. Но, Государыня, свершилась беда. Говоря о «просвещенном абсолютизме» или его «человеческом лице», не следует думать, что в эти термины вложены сарказм или ирония.

Императрица шествует, опираясь на трость, в сопровождении любимой левретки Земиры, сдержанно улыбается, что вызывает симпатию, возникающую во многом и благодаря окружающей ее прелестной неофициальной обстановке. «Перед дворцом находится очень большая площадь, – описывал французский дипломат Корберон подобную кормежку уже при Екатерине II, – на которой может поместиться до 30 000 человек. Вы мне скажете: Как же теперь быть. А Иоганна-Елизавета сообщала мужу: «Наша дочь стяжала полное одобрение императрица ласкает, великий князь любит ее».

На ее голове вместо императорской короны – лавровый венец. Если бы он остался в Голштинии, то, наверное, прожил бы долгую жизнь и умер бы, оплаканный своими добрыми подданными как примерный герцог. Она хотела выбрать самых-самых красивых, которых надлежало, как бы сказали в нынешний железный век, «этапировать» в северную столицу. И таких неисполненных призывов-лозунгов в записках немало.

«Хочу повиновения законам, но не рабов хочу общей цели – сделать счастливыми, но вовсе не своенравия, не чудачества, не жесткости, которые не совместны с нею». Любопытно, что в приведенной цитате виден еще один, весьма забавный комплекс императрицы. В 1774 году ревностный генерал-поручик был отозван в Петербург.

Рассказы про разбойников или романы, которые мне были не по вкусу. Это очень странно – все остальные годились бы мне в дети и внуки. В истории с оспопрививанием ею двигала совсем не вера в науку, а нечто иное. Такое же усердие и работоспособность проявила Екатерина, когда целых четыре года изучала гигантскую «Энциклопедию» П. Бэля – свод разнообразных сведений по истории, философии, религии, филологии, данных в оригинальной, критической трактовке.

Екатерина любила наряжаться и примечательно, что, вспоминая в своих мемуарах далекое-далекое прошлое, она с поразительными подробностями описывает фасон и цвет своих «победоносных» платьев, а также нарядов Елизаветы и других дам.

Мечтой всех было попасть на самый интимный – малый. Всякий кричит или молчит сообразно своей выгоде. Потемкин этой историей был тоже искренне огорчен, но по другой причине – неверный Мамонов подвел его как патрона, «оставил свое место самым гнусным образом». Они приносили плохие вести из Франции. Кичась своей удачей и прелестью своего положения императрица, однако, как-то призналась Бретейлю, что ее жизнь полна тревоги: «у нее кругом идет голова от сознания, что она императрица, тем не менее, она смущена и взволнована».

В долгой истории русско-турецких войн еще не было столь блестящего для России мира. Императрица очень любила природу, деревню. Каноническим можно назвать портрет императрицы в профиль, созданный Федором Рокотовым (1735 (. ) –1808) вскоре после ее коронации, в 1763 году: именно этот ее образ является одним из наиболее известных. Она всегда принимает с ним тон и осанку императрицы. Как я уже писал, беседовать с царицей было легко и приятно.

Императрица почувствовала свое превосходство над ним и легко, без усилий, вводя простака в заблуждение, отвечала на все его «коварные» вопросы о крепостном праве в России, о самодержавии. «Власть без доверенности народа ничего не значит». Во-вторых, вчера при дворе зараз три свадьбы. В своем пренебрежении наукой Екатерина была не одинока – в то время всеобщего увлечения естественным развитием, в стиле Руссо и ему подобных, всякая наука считалась путами человека, «ученье, – глубокомысленно писала царица в 1779 году, – часто заглушает собою прирожденную остроту». Но нет. Неслучайно Екатерина зло высмеивала столь характерные для предшествовавшей эпохи символические храмы «невесть какого дьявола, все дурацкие несносные аллегории и при том в громадных размерах, с необычайным усилием произвести что-нибудь бессмысленное». Нельзя забывать, что люди тогда жили несопоставимо спокойнее нас.

В том же году был подписан Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Это не голштинские или ангальт-цербстские герцоги и князья, а Романовы.

А уж пленять сердца Екатерина умела виртуозно. Намерения Екатерины очень не понравились Потемкину, считавшему, что «мать заблажила», забыв о деле. Екатерина не была склонна обвинять в происшедшем своих друзей-просветителей, чьи идеи воодушевили Робеспьера и Дантона. Я же узнала (об измене.

Во всем она хотела перещеголять Францию, Париж, Версаль. Дайте ей то, чего она желает, а она даст вам все силы своего государства». Позже, в 1776 году, в письме невесте своего сына принцессе Вюртембергской Софии Доротее (будущей императрице Марии Федоровне) Екатерина II так сформулировала свою «доктрину ассимиляции»: меняя отечество, нужно быть благодарной новой родине, которая предпочла избранницу другим кандидаткам.

И победы пришли, но не сразу. Она скончалась в страшных муках, оставив безутешным своего молодого мужа. Когда сомневаешься в истине, то лучше ничего не делать, чем делать дурно». Приводя слова Алексея Орлова: «Вы увидите, какого человека она из него сделает», Екатерина дополняет: «В течение зимы он начал поглощать поэтов и поэмы, на другую зиму – многих историков. В этой атмосфере и жила семья будущей Екатерины. Справедливости ради все же вспомним слова о цене возведенного, сказанные попутчиком Екатерины в путешествии по Югу австрийским императором Иосифом II: «Впрочем, все возможно, если расточать деньги и не жалеть людей.

Как императрица она была заинтересована в развитии южного, турецкого направления русской экспансии не меньше, чем западного – в сторону Польши. Екатерина особо подчеркивала в письмах Иосифу II, что новообразованные государства будут полностью независимы от России, хотя этому верится с трудом. Очень милы портреты работы Георга Кристофа Гроота (1716-1749), представлявшего Екатерину в разной обстановке, в частности на охоте. Сам же Григорий Александрович не уступал Екатерине и открыто возил с собой небольшой гарем из смазливых девиц и чужих жен, без боязни писавших своему «милюшечке Гришатке» призывные записочки.

Посмертная изобразительная слава Екатерины началась лишь в 1860-х. Помилуй, хоть для брата (то есть фаворита Григория. Сохранилась и записка Екатерины к Олсуфьеву за апрель 1763 года: «Алексей Васильевич.

Потом она, конечно, привыкла к той высоте, на которую вознесла ее судьба, но и много лет спустя она говорила Потемкину: «Россия велика сама по себе, а я что ни делаю, подобно капле, падающей в море». Очень милы портреты работы Георга Кристофа Гроота (1716–1749), представлявшего Екатерину в разной обстановке, в частности на охоте. Люди опрокидывают, увечат, топчут друг друга и все хотят быть причастными к этой славе. Наконец, в последние годы жизни Екатерину запечатлели Иоганн Баптист Лампи Старший (1751–1830) и Владимир Боровиковский (1757–1825), хотя у последнего есть и более ранний парадный портрет императрицы. А в инструкции П. А. Румянцеву об управлении Украиной уточнялось, что таким «легчайшим способом» будет вначале ограничение свободы перемещения крестьян, а потом и распространение на них крепостничества, что и было впоследствии успешно сделано.

– Е. А. ) здорова. Вы выказываете неуважение к моим советам Запрещаю Вам, под страхом моей немилости, позволять себе насилие здесь, в моей резиденции или где бы то ни было. Вот таким образом Екатерина не спускала глаз с непутевого светлейшего князя до самого конца.

Все многочисленные прихоти и фантастические планы Потемкина исполнялись незамедлительно и уже в 1787 году он мог показать приехавшей на Юг императрице свои достижения, которые почему-то у многих ассоциируются преимущественно с пресловутыми «потемкинскими деревнями», хотя ни Херсон, ни Севастополь декорациями с самого начала не были, равно как и Черноморский флот. Нужна упорная многолетняя работа, чтобы хоть что-то изменить в России к лучшему. «Нужно делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят именно этого». Автором одного из первых был француз Луи Каравак (1684–1754), получивший известность как придворный портретист еще при Петре I. За долгие годы в России он перерисовал практически всех членов императорской фамилии, не стала исключением и юная Екатерина Алексеевна, которую художник изобразил в излюбленной манере – словно окутанной легкой дымкой. С годами она все с меньшим и меньшим юмором относилась к собственной особе, покровительствуя всякому, как она называла, «екатеринофильству» и стала падка на лесть, даже самую пошлую и грубую.

Позже она добавила, что «ей приходится управлять людьми, которых нет возможности удовлетворить». Нечто похожее происходило и с острой проблемой крепостничества.

Признаться, странный вкус. Погибли мы, когда ты не милуешь. Екатерина не принадлежит к этой маленькой компании истинно великих.

Наиболее емко Екатерина сформулировала мысль об этом в инструкции новому генерал-прокурору князю А. Вяземскому в 1764 году: «Абсолютно надейтеся на Бога и на меня, а я, видя Ваше угодное мне поведение, Вас не выдам». Публично было объявлено, что бывший император скончался «от геморроидальных колик».

Мы были пьяны и он тоже. «Здравый смысл, добрый порядок, совершенная тишина и гуманность», – вот что было написано на знамени Екатерины. Потом 78-летняя графиня Матюшкина, вчера танцевавшая на свадьбах. Баженовские Царицынский дворец и знаменитый Пашков дом на Моховой – несомненные шедевры. Всяк знает, на что может рассчитывать и не тревожится по-пустому».

Эпистолярная форма литературных произведений была одной из самых распространенных. Все остальное не так уж важно и благодарность «матушки», «хозяйки» за усердие «бати» в делах не знает границ: «Нет ласки, мой друг, которую бы я не хотела сказать Вам, Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека» (из письма 1789 года). В таком вполне современном популистском поведении Екатерины был свой смысл и резон.

Можно вспомнить и смешную историю с победителем шведов адмиралом Чичаговым. Впрочем, предоставим слово самой Екатерине, которая написала (вероятно, в 1774 году) «Чистосердечную исповедь» для Потемкина. Ему была дана полная воля, которой он и воспользовался. Сначала я думала, что привыкну, но что далее, то хуже Потом приехал некто богатырь» Это уже Потемкин, которому и была предназначена «Чистосердечная исповедь». Этим и объясняется столь строгий режим и постоянное наблюдение за Екатериной. Мечты юноши подогревал граф Никита Панин, с которым Павел горячо обсуждал свои проекты. Там императрицу уже ждало все «государство» – Сенат, Синод, высшие чиновники, придворные, чтобы присягнуть на верность своей новой государыне.

Поначалу он рвался к полезной деятельности, в его голове клубились неясные, но благородные и возвышенные идеи, грандиозные планы переустройства страны на началах добра, равенства и справедливости. Действительно, с 30 июня он прихворнул – сказалось нервное потрясение. Франция стремительно покатилась к террору и гражданской войне. В первое десятилетие царствования Екатерины ее придворным художником был датчанин Вигилиус Эриксен (1722–1782).

Но в шестьдесят. Тут же не возьмешь ничего ибо мадам красотка, но ничего не сделаешь, волочась за нею. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Но одно из них несомненно – Ланской оказался первоклассным приспособленцем и, как истинный альфонс, зная, «что старухе нужно», стремился под нее подделаться. Что происходило внутри страны.

Книги по истории, от Тацита до «Всеобщей истории Германии» Барра, приучали ее к историческому подходу в жизни и политике. Впрочем, это не помогло бы все равно: диагноз личного врача Екатерины Рожерсона был суров: «Удар последовал в голову и был смертелен». Десятки тысяч крестьян сгонялись на сооружение крепостей, каналов, набережных.

Их медовый месяц пришелся на весну – лето 1775 года и они его провели под Москвой.

Что же случилось с Екатериной. Конечно, политика – дело непростое и довольно грязное. Но Екатерина ревниво следила за сыном, она всегда видела в нем соперника, к которому «льнет» народ, традиционно недовольный тем правителем, который в данный момент находится у власти.

Нравиться великому князю. Двойственное впечатление от персоны светлейшего оставалось у многих. И хотя императрица поддерживала французскую эмиграцию, принцев крови морально и материально (правда, взаимообразно), она почти не скрывала своего убеждения, что именно развратный Версаль виноват в том, что ящик Пандоры был открыт (как и Петр III сам был виновником своей гибели).

И далее – самое главное: «Но по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, чем его особа». Такие женщины больше всего боятся оскорбления или даже пренебрежения к себе. Мало набожный в своих приемах, он не сумел приобрести доверия духовенства». Как только ему стало известно о письме Брюммера, он сразу же написал Иоганне-Елизавете, что предложение женить русского наследника на ее старшей дочери принадлежит именно ему, что он приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете – в том числе и от родителей девушки (. ) и что, преодолев массу трудностей, он достиг цели: приглашение императрицы Елизаветы Петровны наконец получено. Когда в 1747 году умер отец Екатерины, то императрица послала придворную даму передать ей приказ: перестать плакать, так как князь Ангальт-Цербстский не был королем и «потеря невелика». Нельзя сказать, что Павел бездельничал, но с годами его желания глохли, он все глубже и глубже погружался в пучину мелких и мелочных военно-хозяйственных дел своего гатчинского «удела» (подаренного ему после смерти Григория Орлова), который стал для него отечеством, домом и островом спасения от враждебного мира, которым окружила его мать.

Все, что шло от нее, он с трудом терпел, тихо ненавидел и отчаянно боялся. И вот в 1763 году она просит А. В. Олсуфьева и Н. И. Панина, чтобы ни в коем случае до ее приезда в Ростов не ставили богатую раку над мощами чтимого народом святого Дмитрия Ростовского, чтобы простой народ не подумал, что мощи «спрятались» от императрицы. В 1761 году она писала о России: «Слава ее делает меня славною».

Огромное значение в судьбе дворянства имела «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» изданная в 1785 году. Екатерина умела брать от людей то, что они могли дать. Петру же нужна была не жена, а, как писала в тех же воспоминаниях Екатерина, «поверенная в его ребячествах». ».

Рождение Павла вызвало огромную радость при дворе. По замыслу Потемкина центром нового края должна была стать роскошная, не уступающая Петербургу столица – Екатеринослав на Днепре (ныне Днепропетровск) с огромным – выше ватиканского Святого Петра – собором, театром, университетом, музеями, биржей, оранжереями, садами и парками. Сам же император пребывал в полном благодушии. Впрочем, был еще один вариант: предполагалось из азиатских владений Турции (на Кавказе и в Прикаспии) создать государство Албанию, трон которого тоже мог бы устроить Потемкина.

Все эти знания в скором будущем пригодились ей в качестве источника успешного правления. Через неделю Екатерина отправляет Потемкину курьера с рассказом неизвестно о котором из братьев (думаю, что о Платоне): «Мне очень приятно, мой друг, что вы довольны мною и маленьким новичком это довольно милое дитя: не глуп имеет доброе сердце и, надеюсь, не избалуется. Как-то раз императрицу встревожила статья в одной из английских газет.

«Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – так, по словам княгини Дашковой, недвусмысленно выразилась как-то Екатерина. У Петра I-го были такие люди, которые и грамоте не знали, а все-таки дело шло вперед. Императрицею не владело безумие многих правителей – жажда мирового господства. Умерла бы она скорее. » Здесь было другое. К этому важнейшему событию ее готовили давно: она учила русский язык, но тщательнее всего зубрила наизусть Символ веры: «Верую в единого Бога – Отца, Вседержителя, Творца небу и земли» 28 июня 1744 года в Успенском соборе Московского Кремля, в присутствии императрицы, двора и высшего духовенства состоялась торжественная церемония.

У нее нет своей минуты. Все это не могло не шокировать европейца. Поначалу она пыталась образумить его лаской: «Господин Сиверс. Их-то и начал придумывать и осуществлять Потемкин, благо за спиной стояли «матушка»-императрица и Россия, чьи людские и материальные ресурсы никем не были по-настоящему измерены и сосчитаны. Теперь уже слишком поздно» Императрица не лукавит, она просто забыла, что этот девиз был выгравирован на ее невидимом щите уже сорок лет тому назад. Не отвечать же на письма считалось невозможным, оскорбительным и недостойным человека.

И сколько желавших одержать эту победу. Фике в интригах матери не участвовала. Самой острой была проблема Петра III – будущего пожизненного узника и, соответственно, страдальца (пример Ивана Антоновича, который, по народной молве, пострадал за «истинную» православную веру, был у всех на устах). Я думаю, что им есть о чем поговорить там: собеседники достойны друг друга.

Екатерина вспоминала, что, очнувшись, она увидела себя в объятиях императрицы. Договориться с Петром было невозможно. Этими же штыками было вскоре подавлено восстание его новых подданных.

Екатерина была сама талантлива, трудолюбива и прекрасно осознавала свои достоинства. Белый человек, житель Севера, должен господствовать над Югом, Востоком и всем миром.

По-видимому, он отвечал той необходимой героизации, которая была чрезвычайно важна для императрицы при упоминании о «революции» 1762 года. Имперская мечта опьяняла царицу. Как истинная женщина, она знала толк в одежде и украшениях, не раз и не два одевалась к придворному балу так, что сама императрица – модница с тонким вкусом – скрежетала от зависти зубами.

Он мог уплыть на яхте и в Финляндию и в Швецию. Читала Екатерина много и сначала без разбора. При этом в отношениях с людьми Екатерина не была ни сентиментальна, ни – в ущерб себе и делу – излишне добра или терпима.

Екатерина искала покоя, так как решила окончательно и бесповоротно: вместе не быть. Развалясь в креслах, в самом непристойном неглиже, засунув мизинец в нос, с глазами, бесцельно устремленными в потолок, этот молодой человек, с лицом холодным и надутым, едва удостаивал обращать внимание на окружающих его. Матушка, Его нет на свете. А перспективы.

Но все было тщетно. В сущности, это была старая крестоносная идея отобрания у «агарян» Константинополя с его храмом Святой Софии – главной святыней православного мира. Естественно, она понимала уязвимость своей позиции, вот таким образом она часто говорила и писала о себе как о женщине «с душой республиканки», вынужденной быть самодержицей. Как я уже пытался доказать, Иван не был сумасшедшим, психически больным. Но она отнюдь не была «синим чулком», книжным червем.

«Необходимо, чтобы были обязаны вам, а не вашим любимцам». Его интеллект, воспитание интересы производили тяжелое впечатление на окружающих. Свою роль в укреплении ее власти она сыграла. Дело матери было выдать меня замуж».

Везде императрица возвышается над зрителями и везде она не одна. Наконец, та же Анна Розина де Гаск написала семейный портрет Петра и Екатерины с мальчиком-пажом (в этой манере был исполнен и их парный портрет Гроотом): здесь статичность образов наследника российского престола и его супруги придает картине выхолощенный характер.

Крымское же ханство признавалось независимым от Османской империи (читай – зависимым от России). Она живет при дворе и пользуется чрезвычайным почетом. Императрица Екатерина создала-таки себе славу, ставшую ее мощным оружием, силой, как тот военный корабль, который назывался «Слава Екатерины» (отметим попутно, что императрица попросила Потемкина его переименовать, чтобы турки, если захватят корабль, не радовались обладанию славой Екатерины).

Именно он наряду с итальянцем Стефано Торелли (1712–1780) создавал официальный, канонический образ императрицы. Конечно, она понимала, что Орлов сделан из другого, чем она, теста. Выходец из смоленских дворян, Потемкин родился в 1739 году (следовательно, был моложе Екатерины на десять лет), рано покинул отчий дом, некоторое время учился в Московском университете, но потом бросил храм наук и пошел служить Марсу в Конную гвардию и в числе других отличился в дни екатерининской революции. Нужно было взять под контроль всю страну, нужно было думать о будущем. Стоило только молодой женщине наладить отношения с горничными, слугами или придворными дамами, как их немедленно отсылали от двора.

Полки вернулись в столицу и 30 июня – воскресенье – стало днем всеобщего ликования и пьянства. И тако из сего имеете выбрать».

Нельзя сказать, что Петр был абсолютно равнодушен к супруге. Тоска действительно улетучилась, но какова же была душевная травма, нанесенная юноше. Впрочем, кроме слухов об уничтоженном Павлом завещании в пользу Александра, есть и некоторые другие косвенные свидетельства намерений Екатерины передать престол старшему внуку. «Учреждение о губерниях» 1775 года, легшее в основу нового устройства, стало плодом долгих трудов Екатерины, о чем она радостно известила Гримма.

Принцесса смутилась и хотела уйти, но король удержал ее. «Греческий проект», возникший из общей идеи изгнания турок с Босфора, постепенно оброс конкретными геополитическими деталями. Павел тяжело переживал положение, в котором он оказался. Так императрица объясняла свой выбор вице-канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину.

Сегюр благоразумно отказался под тем предлогом, что этот порыв чувств может показаться неприличным его жене. Постепенно многим становится ясно, к чему ведет такая беззаветная любовь бабушки. Это был Дени Дидро.

Автором одного из первых был француз Луи Каравак (1684-1754), получивший известность как придворный портретист еще при Петре I. За долгие годы в России он перерисовал практически всех членов императорской фамилии, не стала исключением и юная Екатерина Алексеевна, которую художник изобразил в излюбленной манере – словно окутанной легкой дымкой. Не прошло двух лет, как самая жаркая хвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разлилась по всей России. Он возвел здание Академии художеств на Неве.

Дебют Екатерины-заговорщицы оказался крайне неудачным: Елизавета поправилась, сговор Бестужева и Екатерины был раскрыт и хотя следователям ничего не удалось раскопать о проектах старого канцлера и молодой предприимчивой дамы (Бестужев, к счастью для себя самого и Екатерины, успел уничтожить их переписку), дела обоих пошли как никогда плохо. Не буду тратить бумагу, перечисляя титулы, ордена и звания, а также количество денег, поместий и домов, полученных Орловым исключительно за свою верность и мужскую красоту, – перечень этот бесконечен (между прочим, среди пожалований были Гатчина и Ропша). Здесь художник представил зрителям не только саму императрицу, но и большое число придворных, видных деятелей культуры и искусства эпохи ее правления (Панина, Разумовского, Дашкову, Бецкого, Сумарокова и многих других). При Екатерине все было по-другому.

Таким образом, все определено и каждый день походит на вчерашний. Новым «учеником» стал упомянутый выше неверный Мамонов, которому дано было прозвище «Красный кафтан». У императрицы были свои, далекие от эстетики расчеты. «Я уважаю ваших ученых, – говорила она французскому посланнику, – но лучше люблю невежд: сама я хочу знать только то, что мне нужно для управления моим маленьким хозяйством».

На них великая княгиня всегда улыбается, а лицо ее несколько заострено. Скорее всего Петр не знал русскую пословицу: «На Бога надейся, а сам не плошай».

Для принцессы Фике феи запасли природы больше чем достаточно. Конечно, людей заставляли за провинность выпивать не чудовищный кубок «Большого орла», а лишь стакан воды или читать целую главу «Телемахиды» Тредиаковского – наказание страшное, но для здоровья не смертельное. Екатерина писала Вольтеру осенью 1772 года, что мечтает только о взаимном покое. Царствование Екатерины – не только время возведения парадных ансамблей. С тех пор русское дворянство молилось на «матушку-царицу».

Этот портрет интересен своим камерным, «домашним» характером и императрица смотрит на нем как-то грустно и даже несколько удивленно. Наиболее ярко, может быть, даже слишком художественно, описал нам Потемкина принц де Линь, видевший его под осажденным Очаковом: «Я вижу здесь предводителя армии, который кажется ленив, но в беспрестанной работе, которому колени служат письменным столом, а пальцы гребнем он все лежит, но не спит ни днем, ни ночью Он тревожится перед опасностью и беззаботен, когда она наступает, он скучает во время увеселений, несчастлив от избытка счастья, пресыщен всем, скоро разочаровывается, мрачен и непостоянен, это важный философ, это ловкий министр, это десятилетнее дитя Одной рукою он манит к себе женщин, которые ему нравятся, другою творит крестное знамение». Подумайте, ведь вам не в чем упрекнуть себя». Это не означало, что русская самодержица примирилась с тем, что там делалось. Екатерина часто заявляла о своей нетерпимости ко всякой форме насилия.

«Да, милостивый государь, – писала она Гримму 7 декабря 1779 года о только что прочитанной книге Ж. Л. Бюффона Естественная история, – эта книга опять поддала мне мозгу». Проект клонился к созданию высшего представительного органа в России. Этому признанию лучше не верить – легкость императрицы в подборе нужных людей кажущаяся. Дело было, конечно, не в трудности пути или слабости здоровья Учителя, о котором так трогательно заботилась Екатерина, а в ее нежелании воочию знакомиться с человеком, который славился дьявольской проницательностью и, казалось, все видел насквозь и на два аршина под землей.

А дальше схема ее действий была вполне традиционна для имперской политики: осенью 1776 года русские войска, преодолев Перекоп, ворвались на полуостров, везя в обозе «правильного» хана Шагин-Гирея, которого Екатерина до поры до времени держала в Полтаве. Подвинулся, освобождая фавориту место у руля внешней политики и граф Никита Панин. Переписка с философами многое дала Екатерине.

Да и вообще имеет ли право на существование народ, ничего не смыслящий по-французски. Если Григорий беспечно прожигал годы, лишь эпизодически имитируя некую деятельность, за что получил от Екатерины меткое прозвище «кипучий лентяй», то сама императрица за эти же годы стала, благодаря своим способностям, трудолюбию, терпению, умению учиться, крупным государственным деятелем европейского масштаба, разгоралась ее слава как просвещенной государыни искушенного и тонкого политика. Екатерина оказалась способной превратить книжный материал в идеи. В итоге, как пишет биограф Екатерины Великой В. А. Бильбасов, мало-помалу, под давлением разнообразных фактов, обстоятельств, влияний, цербстская Фике стала перерождаться в русскую Екатерину Алексеевну. Это означало, что эмиссары Екатерины поспели в Кронштадт раньше, чем люди Петра.

«Желаю ввести, чтобы из лести высказывали мне правду». У Екатерины не было иллюзий на их счет («Лекарство от глупости еще не найдено, рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя»). Этот француз был автором и Малого Эрмитажа (1764-1767) и Новой Голландии (1770-1779). Именно это приятное впечатление послужило Пушкину основой для создания известного эпизода повести «Капитанская дочка» (поэт был знаком с портретом по гравюре Николая Уткина, очень популярной в его время). Более того, она даже знала, как получить билет в бессмертие. Но потом трещина в отношениях матери и сына, которая никогда не исчезала, начала разрастаться, пока не стала пропастью. Рискуя обратить книгу в справочник, я все же не могу не помянуть Юрия Матвеевича Фельтена с его изящной Чесменской церковью и всемирно известной решеткой Летнего сада (1773-1784).

Она не отличается умом, а что касается наружности, то она ниже всякой критики. С одной стороны, она много говорила о пользе знаний и наук, без колебаний предала себя в руки известного врача барона Димсдаля, сделавшего императрице и наследнику осенью 1768 года прививки оспы, а с другой стороны, она считала всех врачей шарлатанами и являлась автором бессмертного афоризма «Доктора – все дураки». Тонкие сжатые губы усиливают это впечатление.

Строились фабрики, заводы, верфи, сажались леса. Это была «обратная сторона» нежной Фике, та эгоистичная расчетливость из которой всегда произрастает честолюбие. А годом ранее, в 1873 году, в Петербурге перед Александринским театром был открыт памятник Екатерине II.

По своей природе Екатерина была человеком риска. На картине известного исторического живописца Валерия Якоби (1833–1902) показана церемония инаугурации Академии художеств в 1765 году. Огромные кипы занимают три полки». При этом она любила порассуждать о «философском поведении», правилам которого всю жизнь старалась следовать. Великолепны были и сама красочная процедура открытия заседаний комиссии в освященной традицией Грановитой палате Московского Кремля и многословный «Наказ» Екатерины II депутатам, где часто встречались гордые, высокие и даже крамольные по тем временам политические понятия: «равенство всех граждан», «вольность», «под защитой законов», «права» и т. д. Наконец, работа Комиссии шла в обстановке солидности и серьезности, говоривших о намерении власти и депутатов преобразовать страну.

Вчера приехала я сюда (в Царское Село. Вероятно, в этом-то умении использовать людей и кроется главное достоинство Екатерины как руководителя. В Петергофе их сразу же разлучили, уже навсегда. Суетная погоня за славой была в ее крови с молодости, с тех времен, когда она воскликнула: «Царствовать или умереть. » В переписке с заграничными адресатами она безмерно хвастлива.

Никто особенно не печалился, если ребенок (тем более девочка) – как правило, один из многих в семье, – тяжко болел или умирал: «Бог дал – Бог взял». Но в конце 70-х годов Сиверс при разводе с женой повел себя весьма недостойно, силой отобрал у супруги детей, скандалил из-за имущества игнорировал третейского судью и даже увещевания самой Екатерины.

В этом можно усомниться. В «Чистосердечной исповеди» Потемкину Екатерина писала об Орлове: «Сей бы век остался, есть ли бы сам не скучал. Всякое положение, всякое движение Пирра изящно и благородно. Все это просто не забудешь и из сердца не выбросишь.

Петр окончательно отвернулся от жены избегая ее, как чумную. Все будут желать монархического правления. Забавно, что впоследствии, приехав с четырнадцатилетней дочерью – невестой великого князя – в Россию, тридцатидвухлетняя Иоганна-Елизавета вела себя так, как будто вся поездка была устроена ради нее одной, ревновала собственную дочь, оказавшуюся, естественно, в центре внимания русского двора.

Кроме того, нужно было смотреть, чтобы наследник достойно вел себя в церкви, «остерегался от всего же неприличного в деле и слове, от шалостей над служащими при столе, а именно от залития платей и лиц подобных тому неистовых издеваний». Может быть, видя своего мужа-императора среди оркестрантов, она, вспомнив последние слова римского императора Нерона, подумала: «Какой музыкант пропадает. » После спектакля Екатерина вернулась в Петергоф. Впоследствии она признавалась, что не считает себя оригинальным мыслителем. Иосиф это выразил просто: «Для Вены, во всяком случае, безопаснее иметь соседей в чалмах, нежели в шляпах». Окружающие тщетно уговаривали князя Григория отступиться от «матушки»: показное его смирение, готовность подчиниться судьбе вдруг сменялись кутежами и дебошами, приступы глубокого сплина – бурными скандалами, причем императрица опасалась за себя – столь бешеным и непредсказуемым становилось подчас поведение отставного фаворита.

Датский король не приехал, но искушение пустить пыль в глаза иностранцам (как это принято у нас) вошло в плоть и кровь императрицы. А теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, аон (то есть Петр. – Е. А. ).

Было бы ошибкой думать, что Екатерина привечала его по преимуществу за остроумные выходки. Тут уже совокупляется или совокуплена есть власть самодержавная и родительская. Но все это было как-то карикатурно преувеличено: и ложь и грубость и военные игры с живыми и игрушечными солдатиками. Все родственники получили повышения и награды, чин же генерал-аншефа или генерал-фельдмаршала с соответствующим содержанием был, почитай, у «Саши» в кармане. Вероятно, узник такого ранга мог рассчитывать на лучшее содержание. Ревниво и пристрастно вела Екатерина «счет» и в европейском и в мировом масштабе, размышляя о своих преимуществах перед Марией-Терезией и мечтая затмить роскошную славу Людовика XIV. Так и случилось – около 6 часов вечера пришло знаменитое письмо Орлова, написанное пьяными слезами и невинной кровью: «Матушка, милосердная государыня. «Мои солдаты идут на варваров, как на свадьбу», – так примерно она описывала своим приятелям тяжелейшую войну с турками.

Мы никогда не узнаем, о чем размышляла в это время Екатерина. Героиня пьесы произнесла фразу: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть. Наградив ученого по достоинству, Екатерина со смехом выпроводила его восвояси. Но если даже допустить, что оно было позже сфальсифицировано врагами Орловых, то упомянутые раньше другие письма Орлова свидетельствуют о готовящейся развязке. Это была эпоха столетия ее царствования.

– Е. А. ) их, чтоб попечение имели о принадлежащей им собаке, птице, белке или ином животном и оным доставляли выгоды свои и даже до цветов в горшках, поливая оные Ложь и обман запрещать надлежит как детям самим, так и окружающим их, даже и в шутках не употреблять, но отвращать их от лжи Ложь представлять им как дело бесчестное и влекущее за собою презрение и недоверие всех людей Отделять от воспитания разговоры, рассказы и слухи, умаляющие любовь к добру и добродетели или умножающие пороки Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому чего не хочешь, чтоб тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательности ко всем людям, в ласковом и снисходительном обхождении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и благородном сердце, в истреблении горячего сердца, пустого опасения, боязливости, подозрения». Конец 1780-х в портретной галерее Екатерины представлен ее портретом в дорожном костюме кисти бывшего крепостного, художника Михаила Шибанова (биографические сведения о нем крайне скудны), написанным во время ее знаменитого путешествия в Крым (1787). При этом милом послании Екатерина отправила фельдмаршалу изящную табакерку со своим портретом и с «просьбой ее носить ибо я ее к вам посылаю на память от доброго сердца». Другое дело, что далеко не всем она шла. На них великая княгиня всегда улыбается, а лицо ее несколько заострено. Екатерина оказалась явно проворнее своего супруга.

Чем это закончилось, читатель помнит. Эти записки можно смело назвать политическими мечтаниями человека, начитавшегося прекрасных книг, далекого от реальной политики, но исполненного глубочайшего желания творить на троне добро и одно только добро, уничтожить в России деспотизм, освободить крепостных от неволи и т. д. «Liberte, ame de tout, sans vous tout est mort. » – «Свобода, ты душа всего, без тебя все мертво. » – так начинается одна из заметок. Свою манеру поведения она выработала давно – еще тогда, когда лишь мечтала о власти и сама рассказала о том, как ей удалось добиться расположения русского общества: «И в торжественных собраниях и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала об их здоровье, советовала, какие употреблять им средства в случае болезни, терпеливо слушала бесконечные их рассказы об их юных летах, о нынешней скуке, о ветрености молодых людей, сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила.

В итоге топкие берега Глухой речки превратились в изящные изгибы набережных Екатерининского канала, засверкала в пышном кружеве чугунных решеток широкая Фонтанка. Другого мнения о Екатерине был английский дипломат граф Джон Бекинхэм. Исполнилась мечта императора Петра Великого – своими границами Россия коснулась черноморских вод. Мы же попробуем ее прокомментировать. Тотчас послали за доктором. Когда Екатерина писала эту программу, перед ее глазами стоял Павел – болезненный, слабый мальчик испорченный скверным, «бабьим» воспитанием в душных апартаментах Елизаветы Петровны, ставший безвольным, нервным, завистливым, никудышным человеком. А как любила Екатерина русский язык.

На него кладут жареного быка, покрытого красным сукном из-под которого виднеются голова и рога животного. Они были абсолютно несхожие люди и говорили на разных, непонятных друг другу языках. Многих будущих чиновников императрица приглашала в узкое общество своего Эрмитажа и в непринужденной обстановке изучала их достоинства, навсегда расставаясь с дураками и явными прохвостами.

Славная революция 28 июня была подготовлена не столько усилиями отважных Орловых, которые в дружеских застольях с гвардейскими офицерами вели пропаганду и агитацию в пользу Екатерины, а также раздавали по ротам деньги на чарку водки за здоровье государыни (чтоб помнили доброту «матушки»), сколько самим Петром III, который своей безумной политикой так восстановил против себя солдат и офицеров, что им были недовольны все и для мятежа нужна была только вспышка. «Философы – престранный народ, – писала она Гримму в разгар тесных отношений с Дидро и Вольтером, – они, мне кажется, на свет родятся для того, чтобы объяснить то, что и без них довольно понятно, что людям кажется несомненным как дважды два четыре, они затемняют и заставляют в том сомневаться».

А на рисунке Валентина Серова (1865–1911), созданном для знаменитого издания Николая Кутепова по истории царской и императорской охоты, мы видим императрицу выезжающей вечером на соколиную охоту. Поверьте мне, они суть наилучшие». Она была готова к своей революции и только ждала известий от Орловых. Самой Австрии также было невыгодно иметь соседом Россию и ее сателлитов. Еще один фундаментальный закон – «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» был издан в том же 1785 году и предоставил горожанам значительные права самоуправления. Вот какая я старуха.

Сначала нужно было как можно скорее натурализоваться. Или деньгами унимать писать 3.

Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. Екатерина воспринимала себя не как просто вдову Петра III, а как члена династии Романовых. Словом, это Пирр, царь Эпирский. По сути, Львов и предложил «программу» этого полотна.

Вот некоторые из них: «Воля моя, раз выраженная, остается неизменною. Один отличался отвагою ума, другой – мягким благоразумием, а Ваша покорнейшая услужница следовала между ними укороченным скоком (коротким галопом) и ото всего этого дела великой важности принимали какую-то мягкость и изящество. Утром она объяснила придворным причину своего спокойствия: «Если опасность, то ничем не помогу, а только помешаю, а если нужно думать о спасении, то вы меня, конечно, уведомите». Роль была проста: народ, возмущенный правлением Петра III, позвал ее – и она пришла. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. Но царица выглядит здесь грузной и тяжеловесной, ее лицо – одутловатым и в целом оно производит скорее отталкивающее впечатление (это лишь в незначительной степени было скорректировано живописцем на другом парадном портрете Екатерины).

Она не уточняет, где должна быть «настоящая столица», – это дело ее преемников, но, вспоминая тут же недавнюю войну со Швецией, когда возникла реальная угроза захвата противником Петербурга, говорит об опасности расположения столицы на границе империи и необходимости передвинуть ее в направлении общего имперского движения на Юг. На это место назначили француза-республиканца Лагарпа. Императрица отказалась это сделать: «А если он добрый человек и хороший судья.

Подобные комиссии существовали и при Петре Великом и при Елизавете, но работа ни одной из них не сопровождалась таким громким пропагандистским шумом. Чуть позже она скажет Сегюру: «В глазах самых строгих к себе государей политика редко подчиняется нравственным законам, польза руководит их действиями». Жалки мне эти бедные ученые. При всей их официальности портреты Левицкого (а существует несколько их вариантов и повторений) отличает создание образа мягкой, милостивой, ободряющей окружающих и в то же время уверенной в себе царицы и, кстати, улыбка, которую столь блистательно умел передать этот художник играет тут очень важную роль. Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперед, не жадничает и не твердит о себе».

«Признайтесь, – обиженно восклицала Екатерина, – что это неприятно Мне хотят помешать делать добро: я его делала сколько могла и для частных людей и для страны уж не хотят ли затеять здесь такие ужасы, какие мы видим во Франции. » Не будем забывать, что на дворе был июнь 1793 года, во Франции в это время Конвент принял драконовские законы против спекулянтов, Марию-Антуанетту разлучили с сыном и начали поспешно готовить постыдный процесс против нее, обвиняя мать в противоестественной связи со своим ребенком Так что императрицу, дувшую на воду, можно понять – в Париже тоже началось с пьесок и прокламаций. Иным был ее «новый ученик» Иван Корсаков, появившийся в 1778 году.

Дела шли своим чередом. Она упорно занималась филологическими и историческими изысканиями и пришла к выводам, в правоте которых не сомневалась: скандинавский бог Один – уроженец Дона, славянин скифы – тоже славяне ибо по внешности – красивы, по характеру – честны, человеколюбивы раньше славяне (читай – русские) жили по всей земле и топоним Гватемала – не что иное, как «гать малая» свои хваленые учреждения высокомерные англичане взяли прямо из Древней Руси и т. д. и т. п. Ну если уж она была такого мнения об англичанах, то что говорить об украинцах, поляках и прочих народах. Фигура Петра III драматична, ему не повезло с судьбой и – главное – со страной.

Очень жаль, что императрица не дожила до 5 декабря 1804 года – дня коронации Наполеона I. Ее пророчество исполнилось всего через тринадцать лет. Можно не сомневаться, что и позор России она переживала бы как личный позор. Это ожесточение было непривычно для славного XVIII века, современники которого почти не употребляли так нам знакомое беспощадное, уничтожительное слово «враг», а пользовались лишь некровожадным словом «неприятель», как бы обратным «приятелю». Екатерина пишет, что в таких беседах для нее было тяжелым трудом поддерживать разговор о подробностях по военной части, очень мелких, о которых он говорил с удовольствием, тем не менее она старалась не дать ему заметить, что изнемогает от скуки и усталости.

Для чего. Она вскочила со словами: «Эта вещь глупа, скучна. » и поспешно покинула зал. Невестка оказалась недостойна того выбора, который ей уготовила Екатерина. Все эти цифры нужно сложить и умножить минимум на семь – по приблизительному числу «учеников» Екатерины. Причин разрыва было несколько.

К моменту рождения принцессы Софии (или, по-домашнему, Фике), отец ее командовал расквартированным в Штеттине (ныне Щецин, Польша) прусским полком, был генералом, а позже – в немалой степени благодаря брачным успехам своей дочери – стал, согласно указу Фридриха II, фельдмаршалом и губернатором. Казалось бы, ничего особенного – историческая заметка и не более. Во дворце дяди десятилетняя Фике и познакомилась с одиннадцатилетним Петером. Здесь отчетливо видна довольно распространенная в прошлом (да и ныне) европоцентристская идея о том, что только европейцы – жители Севера – способны создавать цивилизацию, культуру и их движение на Юг, в края, заселенные скопищами «диких» азиатских, африканских народов, естественно, закономерно и неизбежно.

Одним словом – умер от обжорства. Вы разрушаете мое доброе мнение о Вас. От этого признания так и веет сухим рационализмом, весьма необычным в столь юном возрасте. Народ был уже весело возбужден: кабатчики бесплатно, без единого слова возражения выдавали всем желающим, «прямым сынам Отечества», горячительное. Вот некоторые места из «Наставления»: «Запрещать и не допускать до того, чтобы их высочества учинили вред себе или жизнь имеющему, следовательно, бить или бранить при них не надлежит и их не допускать, чтоб били, щипали и бранили человека или тварь или какой вред или боль причиняли.

Екатерина была безусловной противницей крепостничества, но опять же – только в душе. Все это напоминало времена Петра I с присущим царю-реформатору размахом, гигантизмом, непродуманностью, неоправданной спешкой и неизбежными жертвами. Она не пропускала ни одного скверного слуха, распускаемого о ней, как она выражалась, «политическими болтунами» и стремилась тотчас его нейтрализовать – либо через подставных лиц заявлением в европейских газетах, либо собственноручным письмом тем своим адресатам, в доброжелательной болтливости которых она не сомневалась.

«Этот молодой человек, – пишет Екатерина Гримму в июне 1782 года, – при всем уме своем и уменьи держать себя, легко приходит в восторг при том же душа у него горячая». Екатерина не любила Москву с ее, как она писала, утомительным многолюдьем и зловонием. Теперь о здоровье Петра. И тем не менее этот, казалось бы, обведенный вокруг пальца философ весьма критично отозвался о ее знаменитом «Наказе», чем, конечно, очень огорчил Екатерину. На его утвердительный ответ она заметила: «Вы должны признать, что нечто подобное происходит со мною, так как меня всюду преследуют и загоняют, несмотря на все мое старание избежать разговоров, которые не всегда имеют в основе здравый смысл и честность убеждений». Мы видим ненавистного ей мужа ее глазами.

Менялись и люди вокруг Екатерины. Чиновник, облеченный доверием императрицы, мог рассчитывать на ее полную поддержку. Прости или прикажи скорее окончить.

Что делает твой кучер, когда ты сидишь в закрытой карете. Для Екатерины это было крайне важно. Есть немало документов, говорящих о нарушении императрицей во имя далеких от гуманизма целей многих хороших принципов, которые она проповедовала и в которые искренне верила. Во многом благодаря Потемкину родился на свет так называемый «Греческий проект», согласно которому предстояло изгнать турок с Босфора и восстановить Греческую империю – Византию. Обе эти работы не понравились стареющей монархине.

«Я любила чтение, он тоже читал, но что читал он. Но не только в этом. Романы нам наводят скуку и мы жадно беремся за Альгаротти и его товарищей. Конечно, особых оснований для паники или даже тревоги не было. Стремясь сохранить свое «я», он защищался разными способами: ложью в юности, грубостью в зрелые годы, самоизоляцией в кругу лакеев и своих кавалеров-голштинцев идеализацией своей милой, зеленой Голштинии, безмерной любовью к Фридриху Великому.

Вот он, к радости императрицы, «прыгает козой», получив послание обожаемого Екатериной Бюффона, вот он срочно пополняет свое образование, чтобы быть в курсе ее увлечений. Она бы была самым привлекательным частным человеком». Но Петр этого не сделал – отчасти потому, что сразу же оказался в изоляции: посылаемые им во все стороны гонцы не возвращались (либо их задерживали сторонники Екатерины, либо они сами перебегали к победительнице), вот таким образом император не мог понять, что все-таки происходит в Петербурге. Да и первенца у нее отняли и она впервые увидела его лишь через сорок дней.

---