Фабрициус Щегол История Картины
Объявлены лауреаты Пулитцеровской премии в области журналистики, литературы и истории
Но если под молотом олимпийца рождалась главная красота его мира, то Хоби воссоздаёт её из обломков былого величия: куски «шератонов» и «хеплуайтов», безнадёжно испорченные, обретают в его руках вторую жизнь. Финал остаётся открытым. Но и такая классификация больше сбивает с толку, чем что-то проясняет. Обычный роман. ). А его дом – тем самым Местом, Куда Всегда Можно Прийти (должно быть, о таком и мечтали герои Достоевского).
Мальчик, в ужасе от перспективы попасть в детдом, вернётся обратно к Хоби. Такие «интеллектуалы-умницы» в последнее время стали клише в современной американской литературе. Просто у Тео Декера был огромный потенциал, он был умным мальчиком с отличным образованием, с талантом к языкам (Тео учит испанский и французский, пытается учить русский, при этом прекрасно на слух различает то, что Борис от русского переходит к польскому или украинскому), достаточно любопытный и с предпринимательской жилкой, но в итоге в конце концов, 28-летний Теодор не пользуется особо всеми своими возможностями и, хоть и герой обрел душевный покой, все же хотелось бы, чтобы он добился больших успехов в карьере, в любви и дружбе, а он остается одиноким человеком. — Это его шутка, Фабрициуса. Словом, Тео из тех подростков, которые «на самом деле умнее, образованней, проницательней и тоньше всех окружающих взрослых».
Картина «щегол», фабрициус: триста шестьдесят лет спустя
Другие его произведения – главным образом изображения стариков – излюбленнаяое задание в мастерской Рембрандта (Париж, Лувр Гаага, Маурицхёйс Гронинген, музей). Точнее – его замену. Как в плену картина, служащая залогом в манипуляциях наркодельцов. faber – «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел и его брат Барент обучались соответствующему ремеслу. «Помни, милая, он везде один и тот же.
Царящий в своём маленьком «кабинете» под лестницей, Хоби похож на добродушного Гефеста. Другая, куда более глубокая красота. Совершенно иначе выполнена картина «Щегол». Горячо любимая мать героя, которая, как он сперва решает, непременно должна ждать его дома (ведь они решили, они железно договорились, что если потеряются – всегда встречаться там), погибает.
Благодаря книге, я узнала о Фабрициусе, в интернете рассматривала его Щегла – автор не зря восхищается этой картиной (а именно через призму восприятия Донны Тартт все описание шедевра идет) – меня зацепило. 1650. Такие «интеллектуалы-умницы» в последнее время стали клише в современной американской литературе.
Тишина, спокойствие и невероятный свет идущий от этой картины. Другие его произведения – главным образом изображения стариков – излюбленное задание в мастерской Рембрандта (Париж, Лувр Гаага, Маурицхёйс Гронинген, музей). Автопортрет (около 1645, Старая пинакотека, Мюнхен) Самый ранний мюнхенский «Автопортрет», написанный около 1645 года, долгие годы имел плавающую атрибуцию. На остатках былой симпатии к семье приятеля Тео старается основать своё счастье. Появляется тема Достоевского только вдвенадцатой главе, одной из самых сильных в «Щегле», хотя, вообще говоря, непосредственно к Достоевскому двенадцатая глава имеет отношение очень и оченьприблизительное, так как она пропитана абсолютно чуждым Достоевскомуощущением нависающего рока, когда выбора уже практически нет никакого и каждыйшаг все сильнее вколачивает Тео в сужающуюся колею. Знаменитый еще при жизни, Фабрициус был если нс непосредственным учителем (чему нет подтверждений), то, по крайней мере, главным вдохновителем Вермера, что справедливо отметил еще их современник, Арнолд Бон, в одном, часто цитируемом четверостишии. Испытавшие прикосновения тысячи рук вещи для него живы.
«Лечите душу ощущениями, а от ощущений пусть лечит душа» — эти слова в «Тайной истории» не произносятся, но легко угадываются. Для чего стоит читать: много философии, психологии, много стоящих внимания рассуждений и анализа, мировоззрения, которые возможно пересекутся или совпадут с вашими очень интересные судьбы и личности главных героев много почерпнете об американском представлении о русских, украинцах, Восточной Европе в целом – на примере личности лучшего друга главного героя – Бориса Павликовского (естественно, краски слишком сгущены, но доля правды присутствует чувствуется автор изучала и русский язык и русской культурой интересовалась и, возможно, общалась с русскими – проскальзывает ее симпатия к нам). Дочитайте «Щегла» до конца – и через пелену наркотических кошмаров, отчаяния и страха вам откроется тёплая, всполохами прорывающаяся сквозь ужасы жизни Красота, по которой тоскует каждый. Ему хочется подойти ближе, коснуться его рукой.
Сказочным образом «Щегол» обрел свою мифологию, чего от диккенсианского повествования про сироту, которого, к тому же, лучший друг зовет Поттером, романа, размышляющего о судьбе князя Мышкина, следовало бы желать. faber — «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел обучался соответствующему ремеслу. Темное на светлом нам представляет и картина «Щегол». Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике импасто, с сочным мазком, выполненным щедро пропитанной краской кистью («Щегол», 1654). Именно вот таким образом попытка (и блестящая попытка) Донны Тарттрассказать о мире Диккенса и о сокровенной начинке диккенсовских романов наязыке, вызывающе отличающемся от диккенсовского и в реалиях, абсолютно недиккенсовских, но с сохранением того главного и мгновенно узнаваемого, что естьв диккенсовской прозе, — это не подражание, не имитация.
В довершение этой цепи совпадений в момент публикации романа и мгновенной вспышки его популярности «Щегол», составляющий часть постоянной экспозиции Гаагского музея, оказался на выставке в нью-йоркском музее Фрика, куда стали стекаться непредсказуемые толпы любопытных. Выйдя с отцом в море на столь ненавистной ему когда-то яхте, он утонул в шторм. В последнем каталоге 2004 года портрет представлен как «Автопортрет» Карела Фабрициуса. Вскоре её снова крадут, причём в завязавшейся перестрелке Тео убивает одного из бандитов «противоположного лагеря» Мартина. «Щегол»: маленькая птичка, крепко привязанная к своему насесту жёлтая стена на заднем плане.
Художник Фабрициус: картина «Щегол»
музей) и Мученичество Иоанна Крестителя (Амстердам, Гос. Надо сказать, что именно в случае сБорисом Донна Тартт практически не отклоняется отдиккенсовского рисунка: вы можете вставить Бориса в любое место диккенсовскоготекста или, наоборот, заменить его в «Щегле» Джеком Даукинсом— и не почувствуете разницы. Зато такие моменты, как «Борис верил, что заболеть можно от бассейнов без подогрева, от кондиционера и даже льда в напитках» меня ужасно смешили, так как моя мама действительно считает так и ругается, когда я летом от жары начинаю делать лед для напитков, ведь правда, нас с детства учат, что нельзя заходить в холодную воду, бояться сквозняков и осторожно пить холодные напитки. Её можно скачать прямо в музее и пройти с виртуальным гидом. Знаменитый еще при жизни, Фабрициус был если нс непосредственным учителем (чему нет подтверждений), то, по крайней мере, главным вдохновителем Вермера, что справедливо отметил еще их современник, Арнолд Бон, в одном, часто цитируемом четверостишии. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике импасто, с сочным мазком, выполненным щедро пропитанной краской кистью («Щегол», 1654).
Автор не даёт ответа на эти вопросы и тем богаче «послевкусие», остающееся по прочтении романа. Парень найдёт там нового друга (задорного и умного, но полного самых мерзких привычек Бориса Павликовского – то ли поляка, то ли украинца, успевшего пожить во всех странах мира), «Щегол» – новую судьбу. Если его смертельно ранило взрывом, то когда он успел подобрать картину. Carel Fabritius. Влияние его работ на творчество художников Дельфтской школы не вызывает сомнений. — Это его шутка, Фабрициуса. Тео страшится этого чувства, называет себя идолопоклонником. Но очень трудно отделаться от ощущения, что Донна Тартт (изначально или по ходу дела) выбрала для себя трехсобеседников — Патрицию Хайсмит, Джона Фаулза иОскара Уайльда и, подобно пушкинскому импровизатору в «Маленьких трагедиях» импровизирует на заданные собеседниками темы. Теперь мы наконец дошли до момента, показанного в «предпоследнем кадре».
По одной из версий, псевдоним «Фабрициус» (от лат. Испытавшие прикосновения тысячи рук вещи для него живы. И отсутствием этой души отличается подделка от подлинника.
Фабрициус, «Щегол» : история картины
Из учеников всего Рембрандта Фабрициус был единственным, чтобы развить его собственный артистический стиль. Именно вот таким образом попытка (и блестящая попытка) Донны Тарттрассказать о мире Диккенса и о сокровенной начинке диккенсовских романов наязыке, вызывающе отличающемся от диккенсовского и в реалиях, совершенно недиккенсовских, но с сохранением того главного и мгновенно узнаваемого, что естьв диккенсовской прозе, — это не подражание, не имитация. Сосредоточенность и ум светятся в его глазах. Сам антиквар, разумеется, об этом ничего не знает. Поневоле сворованному «Щеглу» предстоит пройти с мальчиком все основные испытания его жизни.
Барент впоследствии писал картины на религиозные темы, Иоганн – натюрморты. Вообще говоря, «Щегол», помимо прочего, крайне интересен еще и тем, что открывает практическинеограниченные возможности для спекуляций о том, где в романе проходит границамежду вымыслом и реальностью, между (пусть и опирающейся на факты) авторскойфантазией и личным опытом. И вот, неожиданно, в музее происходит взрыв. Выше уже было сказано о сквозной теме наркотиков и алкоголизма, которая, не прерываясь, тянется от «Тайной истории» через «Маленького друга» к «Щеглу». Однако Китси – сестрёнка Энди Барбура, которую Тео видел совсем маленькой, – может составить для него пресловутый «крепкий тыл».
Многовато упрощений и перепевок оборота «соприкасаясь коленями». Обычный роман. И Красоту – изувеченным душам. Днем я сидел на кровати изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении. Точнее – его замену. Другие его произведения – главным образом изображения стариков – излюбленнаяое задание в мастерской Рембрандта (Париж, Лувр Гаага, Маурицхёйс Гронинген, музей).
Карел Фабрициус: щегол на привязи
Ему хочется подойти ближе, коснуться его рукой. Более чем живы – они одушевлены. Она писала его десять лет. Это роман о дружбе, о призвании в жизни, о риске и приключениях.
Значит, все срослось и склеилось максимально верно. Мать отлучается в музейный магазин поблизости, внезапно раздается мощный взрыв, в музее совершен теракт. На этом фоне рассуждения Бориса, что вот есть хороший человек и совершаетон исключительно хорошие поступки, но только всем вокруг от этого только хуже ихуже, так что уже просто невтерпеж, а может быть, лучше было бы, если бы былплохой человек и творил бы он всяческие безобразия, но окружающим от этогостановилось хорошо, — эти рассуждения словно обречены на то, чтобыостаться незамеченными, хотя именно они и определяют последующее перевоплощениеТео, но тут оказывается, что именно это и вычитал Борис в «Идиоте»Достоевского. Билеты в спокойную жизнь. За счёт таких обманов удаётся вытащить захиревшее было предприятие Хоби из долговой ямы. Во-первых, так как «Щегол» – тихий камерный роман о чувствах и страстях.
Его перевели на многие языки, в том числе и на русский. Колорит скромен и скуп. есть wi-fi и аудиогид. Ах, да, Сатурн – это медлительность, отсрочки и задержки. Она же спрятана у него дома. А. С. Пушкина и близости некоторых живописных приемов. А убедительность обаяния — сертификат авторского мастерства.
Описание картины Карела Фабрициуса «Щегол»
Остался лишь крохотный «Щегол» Сюжет не блещет яркостью, но между тем полотно неодолимо притягивает мальчика. Парень найдёт там нового друга (задорного и умного, но полного самых мерзких привычек Бориса Павликовского – то ли поляка, то ли украинца, успевшего пожить во всех странах мира), «Щегол» – новую судьбу. Серьезно, но доброжелательно всматривается молодой тридцатилетний художник в зрителя.
«Щегол» – так называется объемное, выше восьмисот страниц, третье произведение американской писательницы. Когда Тео очнулся, то сначала он ничего не понял. В картине «Продавец музыкальных инструментов» (1652, Лондон, Национальная галерея) Фабрициус совмещает на одном полотне разные жанры: натюрморт на переднем плане, несоизмеримо маленькую фигурку задумчивого продавца музыкальных инструментов — мотив жанрового характера и в глубине — пустынный и отчужденный городской пейзаж.
- Картина «Щегол», Фабрициус: триста шестьдесят лет спустя
- Карел Фабрициус (1622 – 1654) – один из самых талантливых учеников Рембрандта
- Фотошкола Анны Масловой, Новосибирск
- Алексей Татаринов о романе Донны Тартт «Щегол»: «Удобный повод для путешествия в детство»
- Фабрициус КарелКартины и биография
- «Щегол» Донны Тартт: всё, что вы хотели знать о романе
- Лауреат Пулитцеровской премии 2014 года роман Донны Тартт Щегол
Её можно скачать прямо в музее и пройти с виртуальным гидом. Так как самое главное в «Щегле» надежно укрыто под сюжетной скорлупой опохождениях Тео Декера и его друзей, причем если Тео Декер прекрасно может существовать без этой сердцевины, тоэтот второй, скрытый, сюжет, не может существовать без Тео Декераи его истории. Выстраивают иллюзию, фокус, но подойдешь ближе — и все распадается на отдельные мазки. В одном из эпизодов Борис в алкогольном полубреду поет Тео польскую песню. Ему хочется подойти ближе, коснуться его рукой. Постепенно обрёл популярность в качестве мастера стенных росписей (не сохранились), а также портретиста. Колорит скромен и скуп. Лучшим другом героя становится Борис – эмигрант польско-украинско-русского происхождения.
К теме «ОливераТвиста» Донна Тартт добавляет еще и тему «Большихнадежд»: бедный мальчик Пип в богатом доме, принятый, но чужой, его детская влюбленность в девочку Эстеллу. Единственным существом, которое Декер способен по-настоящему любить, остаётся Пиппа. Остался лишь крохотный «Щегол» Сюжет не блещет яркостью, но между тем полотно неодолимо притягивает мальчика. Остался лишь крохотный «Щегол» Сюжет не блещет яркостью, но между тем полотно неодолимо притягивает мальчика. 1650.
Книга местами сильно провисает иногда сопротивление материала кажется несколько чрезмерным для авантюрного в теории сюжета, возникает впечатление, что, несмотря на одиннадцатилетний инкубационный период, книга не до конца отшлифована и сложена из отдельных новелл, сведенных воедино необязательными соединительными звеньями, а заключительная лекция (по-другому этот эпилог не назовешь) вызывает некоторое недоумение. Диккенс с егоуникальной лондонской атмосферой, которая все равно именно что лондонская, дажеесли действие происходит в Кенте, как в «Записках Пиквикскогоклуба» или в Париже, как в «Повести о двух городах» или в Штатах, как в«Мартине Чеззлвите», с его наивными героями и милымигероинями, старыми домами, переполненными всякими обшарпанными, но такимиочаровательными древними вещицами, с рассеянными аристократами и добрымистаричками, беспомощным, но удивительно живучим добром и всемогущим, но такимнедолговечным (на полтысячи страниц, не больше) злом, — этот любимый миллионамичитателей Диккенс так легко воспроизводится подражателями, кощунственнокопирующими его язык, его манеру письма, его персонажей. Уже все узнали. Это роман о дружбе, о призвании в жизни, о риске и приключениях.
- Фабрициус Щегол Картина История
- Картина «Щегол», Фабрициус: триста шестьдесят лет спустя
- Видео: Константин Подыма в кинофильме «Триста лет спустя» (1994)
- Алексей Цветков о книге года по версии — «Щегле» Донны Тартт
- Не Щеглом Карела Фабрициуса единым
- Здесь читают и пишут фанфики и ориджиналы
Серьезно, но доброжелательно всматривается молодой тридцатилетний художник в зрителя. Ему достаточно скользнуть по ним взглядом, чтобы определить – это первые издания. Сказочным образом «Щегол» обрел свою мифологию, чего от диккенсианского повествования про сироту, которого, к тому же, лучший друг зовет Поттером, романа, размышляющего о судьбе князя Мышкина, следовало бы желать. Подобно им, Тартт поражает объемом эрудиции, причем в самых непредсказуемых сферах.
Расторгнет ли Тео помолвку с Китси, которая, как выяснилось, любит другого. Вынесенный из музея кусок картона оказывается «Щеглом» Фабрициуса Такова завязка основных сюжетных линий. Расторгнет ли Тео помолвку с Китси, которая, как выяснилось, любит другого. И если мы с тобой смотрим на него – значит, мы дома». В ходе налёта (который самому Тео до последнего выдают за покупку) Павликовскому и группе его знакомых уголовников (да-да, та самая «русская мафия») удаётся завладеть картиной. Вскоре её снова крадут, причём в завязавшейся перестрелке Тео убивает одного из бандитов «противоположного лагеря» Мартина.
Сосредоточенность и ум светятся в его глазах. Оттенок некоторой искусственности он полностью преодолел в знаменитом «Часовом» (1654, Шверин, Художественный музей). Веласкес. «Щегол» и Автопортрет, написанные в последний год жизни, – лучшее тому подтверждение. Другие его произведения – главным образом изображения стариков – излюбленное задание в мастерской Рембрандта (Париж, Лувр Гаага, Маурицхёйс Гронинген, музей).
Финал остаётся открытым. Его перевели на многие языки, в том числе и на русский. Наш герой давно научился справляться со страхом толпы, но научился он и многому другому. Конечно же, патологически инфернальное раздвоение личности герояПатриции Хайсмит, когда он сейчас Том Рипли, а через мгновение уже Дикки Гринлиф, как и многое другое, так и остается невостребованным, но прилипала Банни, существующий за счет прочих персонажей «Тайнойистории», беззастенчиво выкачивающий из них деньги, но при этом не испытывающийни малейшей благодарности, — это такой маленький и пакостный Том Рипли.
Из его задорного, неорганизованного детского мира, где самыми страшными были школьный директор да истеричный, заливающий разочарование спиртным отец, словно разом исчезают все краски. Совет – у музея есть своя бесплатная программа для айфона с аудиотуром (так и называется Mauritzheus и что то там) в том числе на русском языке. Наш герой давно научился справляться со страхом толпы, но научился он и многому другому. Реставратор мебели Хоби, у которого после долгих скитаний находит приют сирота Тео, говорит о своей мастерской по починке антиквариата как о «госпитале».
Несоответствий в романе много и сначала думаешь, что это Тартт что-то недоработала. Роман подкупает переплетением историй о различиях образа жизни в Нью-Йорке и Лас-Вегасе. А если не подобрал – получается, украл со стены, невзирая на видеокамеры.
12 октября 1654 года из-за случайной искры взорвался Художнику 21 год, он уже год вместе с братом Барентом ходит в подмастерьях у великого (и ужасного) Рембранта. Безыскусственность – одно из достоинств, с которым исполнена картина «Щегол». В скором времени его извещают, что его мать — в числе погибших. Он присоединяется к гильдии живописцев св. 12 октября в 1654 году в Делфте произошла трагедия – взорвался пороховой склад. Если изложить краткий сюжет книги, то это история взросления мальчика Тео Декера, случайно вынесшего из Нью-Йоркского Метрополитан-музея картину Карела Фабрициуса «Щегол». Эксперимент, начатый в «Тайнойистории» и с размахом продолженный в «Щегле», следует признать удавшимся. Или, если сформулировать немного по-другому, как я могу понимать, что все, что мне дорого, все, что я люблю, — это иллюзия и в то же время знать — ради этого мне во всяком случае и стоит жить (с) Хэппи-энда в книге, как таковое, нет, хотя и трагедии особой – тоже нет.
«Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямикомв 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев». Соединяются в новых произведениях Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом. Теодор подчиняется, тогда незнакомец даёт ему кольцо и, назвав непонятный адрес, умирает. Вот он, Теодор Декер, трясущийся от страха в амстердамском гостиничном номере. Мягкая красочность светлых тонов напоена солнечным светом раннего утра.
Близок Вермеру и вкус Фабрициуса к «обманке» и к иллюзионистической перспективе, столь любимой всеми живописцами интерьеров. Мальчик, в ужасе от перспективы попасть в детдом, вернётся обратно к Хоби. Парень найдёт там нового друга (задорного и умного, но полного самых мерзких привычек Бориса Павликовского – то ли поляка, то ли украинца, успевшего пожить во всех странах мира), «Щегол» – новую судьбу. Остался лишь крохотный «Щегол» Сюжет не блещет яркостью, но между тем полотно неодолимо притягивает мальчика. Мальчик приходит в себя, лёжа возле стены и задыхаясь от пыли. Но очень трудно отделаться от ощущения, что Донна Тартт (изначально или по ходу дела) выбрала для себя трехсобеседников — Патрицию Хайсмит, Джона Фаулза иОскара Уайльда и, подобно пушкинскому импровизатору в «Маленьких трагедиях» импровизирует на заданные собеседниками темы.
А по словам Стивена Кинга, одного из самых продающихся американских авторов история взросления и приключений Тео Деккера 8212 это «прекрасно написанный роман, трогающий в равной мере и ум и сердце». «Я не знала, что Фабрициус погиб от взрыва, я не знала, что картина несет в себе историю этой давней трагедии», 8212 рассказывает Тартт. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике Карел Питерс родился в 1622 году в Мидден Бемстере близ Гааги в семье учителя. Весь ассоциативный ряд его.
Царящий в своём маленьком «кабинете» под лестницей, Хоби похож на добродушного Гефеста. гал. ), с его расходищейся в стороны перспективой и первым планом, помещенным слева. Роман многие критики решительно причисляют к большой литературе приключенческому повествованию о жизни юноши, одержимого предметом искусства, присудили Пулитцеровскую премию «Щегол» семь месяцев подряд занимал место в списке бестселлеров по версии The New York Times. «Викторианский» и «диккенсовский» — наиболее частые эпитеты, употребляемые критикой в адрес «Щегла».
Когда Тео очнулся, то сначала он ничего не понял. Пиппы там, правда, уже не будет (её заберёт к себе тётка из Техаса), зато будет та же тёплая, целительная атмосфера искусства, что когда-то помогла Тео хоть немного отвлечься от тоски по матери.
По моему мнению, престижную премию Донна Тартт получила вполне заслуженно. Автопортрет (Национальная галерея, Лондон) выполнен в коричневато-сероватых тонах. О её смерти Тео сообщают службы опеки, пришедшие, чтобы забрать его туда, «где ему будет лучше».
Кажется, совершенно безнадежно искать в этом какой-то смысл. Карел написал не парадный портрет, а интимный, показывающий его в повседневной жизни. Впрочем, как и он для неё. Она стала событием, а Донна Тартт журналом «Таймс» включена в число ста самых влиятельных людей мира. Действие ее романа «Щегол», объявленного сетевым магазином Amazon книгой года, протекает в Нью-Йорке, Лас-Вегасе и Амстердаме — со всей убедительностью, характерной не для туриста, а для внимательного и терпеливого наблюдателя. Словом, Тео из тех подростков, которые «на самом деле умнее, образованней, проницательней и тоньше всех окружающих взрослых».
Пока «Щегол» неспешно набирает обороты, ты успеваешь сочинить свой роман и он тебя вполне устраивает. Теоделает предложение Китси. И так же неразрывно связана его судьба с рыжеволосой девочкой и картиной Фабрициуса, с которой он поначалу не понимает как, а в дальнейшем уже просто не может расстаться. Донна Тартт продолжает традицию Диккенса, привнося в «большой роман» современную иронию, насыщая его культурными реминисценциями и прямыми отсылками к разным произведениями искусства – от фотографий Мэтью Брэди до романов Достоевского. Кстати, ее репродукция помещена на обложку книги.
Ему достаточно скользнуть по ним взглядом, чтобы определить – это первые издания. Сосредоточенность и ум светятся в его глазах. Все может быть, но мы спрашивать не будем. faber— «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел обучался соответствующему ремеслу2.
Они шутят. И отсутствием этой души отличается подделка от подлинника. Рассчитал все, как в «Афере Томаса Крауна», да, оказывается, не совсем все, вот и попался. Получится роман, который можно назвать, например, «Жизнь и приключения Тео Декера, рассказанные им самим», относительно которого все, написанное выше, будет стольже справедливо. Соединяются в новых произведениях Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом. Но это утешение, как и вся вселенная, для Тео умирает.
Пиппы там, правда, уже не будет (её заберёт к себе тётка из Техаса), зато будет та же тёплая, целительная атмосфера искусства, что когда-то помогла Тео хоть немного отвлечься от тоски по матери. Появляется тема Достоевского только вдвенадцатой главе, одной из самых сильных в «Щегле», хотя, вообще говоря, непосредственно к Достоевскому двенадцатая глава имеет отношение очень и оченьприблизительное, так как она пропитана совершенно чуждым Достоевскомуощущением нависающего рока, когда выбора уже практически нет никакого и каждыйшаг все сильнее вколачивает Тео в сужающуюся колею. Однако Китси – сестрёнка Энди Барбура, которую Тео видел совсем маленькой, – может составить для него пресловутый «крепкий тыл». «Помни, милая, он везде один и тот же.
гал. ) интересный тем, что представляет собой свободную вариацию на рембрандтовскую тему. Тео неожиданно находит оставленный в Вегасе друг Павликовский, утверждающий, что картина, с которой все последние годы носится Тео, которую он перепрятывает и на которую чуть ли не молится, – подделка. Донна Тартт в 2014 году получила за этот роман Пулитцеровскую премию. Просто у Тео Декера был огромный потенциал, он был умным мальчиком с отличным образованием, с талантом к языкам (Тео учит испанский и французский, пытается учить русский, при этом прекрасно на слух различает то, что Борис от русского переходит к польскому или украинскому), достаточно любопытный и с предпринимательской жилкой, но в итоге в конце концов, 28-летний Теодор не пользуется особо всеми своими возможностями и, хоть и герой обрел душевный покой, все же хотелось бы, чтобы он добился больших успехов в карьере, в любви и дружбе, а он остается одиноким человеком. Сможет ли он вернуться к нормальной жизни. Кроме того, вслучае «Маленького друга» Донне Тартт, какпредставляется, не удалось подобрать для себя достойных собеседников, вот таким образомполучился просто сюжетный роман. Мальчик останется в доме антиквара. Хочется спросить: «Неужели он всегда будет сидеть здесь.
Фабрициус много экспериментирует с перспективой и освещением. Всё происходящее мы словно видим на отматывающем назад видеоплеере. «Щегол» – одно из последних произведений мастера, написанных в год его смерти. Отныне всякий раз, открывая глаза, он говорит себе: прежнего больше не будет. Благодаря книге, я узнала о Фабрициусе, в интернете рассматривала его Щегла – автор не зря восхищается этой картиной (а именно через призму восприятия Донны Тартт все описание шедевра идет) – меня зацепило.
Рембрандт. музей), с элементами, близкими к манере раннего Флинка. Очнувшись от волнового удара, Поттер видит рядом с собой Велти, раненого истекающего кровью старика, протягивающего ему кольцо и картину Фабрициуса, только что висевшую на стене рядом с «Уроком анатомии» Рембрандта и несколькими портретами кисти Франса Халса.
Темное на светлом нам представляет и картина «Щегол». Или, если сформулировать немного по-другому, как я могу понимать, что все, что мне дорого, все, что я люблю, — это иллюзия и в то же время знать — ради этого мне во всяком случае и стоит жить (с) Хэппи-энда в книге, как таковое, нет, хотя и трагедии особой – тоже нет. Пиппы там, правда, уже не будет (её заберёт к себе тётка из Техаса), зато будет та же тёплая, целительная атмосфера искусства, что когда-то помогла Тео хоть немного отвлечься от тоски по матери. У Тео Декера был огромный потенциал, он был умным мальчиком с отличным образованием, талантом к языкам (Тео учит испанский и французский, пытается учить русский, при этом прекрасно различает на слух, когда Борис от русского переходит к польскому или украинскому), достаточно любопытный и с предпринимательской жилкой. Первое же упоминание Платта Барбура, всячески тиранившего Тео, а также и Энди Барбура, заставляет предположить, что в Платте мы увидимреинкарнацию Ноэ Клейпола, подмастерья из лавки гробовщика в «Оливере Твисте», но эту линию Донна Тарт обрывает практически сразу. Вынесенный из музея кусок картона оказывается «Щеглом» Фабрициуса Такова завязка основных сюжетных линий. Колорит скромен и скуп.
Изящная простота картины просто очаровывает. Мать его умерла в музее и одинокий Тео с горечью в душе ищет того, кому следует отдать картину. Одновременно неожиданно и ярко он проявил себя как выдающийся портретист.
И бывшие друзьяего убивают. «Тайнаяистория», если ее читать внимательно и не слишком увлекаясь динамичным — оченьдинамичным. «Щегол» – так называется объемное, выше восьмисот страниц, третье произведение американской писательницы. А с другой стороны, перефразируя Бориса, можно сказать, что я вижу смысл, так как он там есть (с) Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Получится роман, который можно назвать, например, «Жизнь и приключения Тео Декера, рассказанные им самим», относительно которого все, написанное выше, будет стольже справедливо. Вообще говоря, «Щегол», помимо прочего, крайне интересен еще и тем, что открывает практическинеограниченные возможности для спекуляций о том, где в романе проходит границамежду вымыслом и реальностью, между (пусть и опирающейся на факты) авторскойфантазией и личным опытом.
Мичико Какутани, главный книжный обозреватель The New York Times в течение 31 года (сама лауреат Пулитцеровской премии за критические статьи), назвала книгу «великолепным диккенсианским романом, который объединяет в восторженную симфонию все замечательные повествовательные таланты Тартт». Постепенно обрёл популярность в качестве мастера стенных росписей (не сохранились), а также портретиста. «Щегол» сопровождает Тео в его взрослении, покоряя своим совершенством, опутывая бесконечными связями. Отныне всякий раз, открывая глаза, он говорит себе: прежнего больше не будет. Диккенс с егоуникальной лондонской атмосферой, которая все равно именно что лондонская, дажеесли действие происходит в Кенте, как в «Записках Пиквикскогоклуба» или в Париже, как в «Повести о двух городах» или в Штатах, как в«Мартине Чеззлвите», с его наивными героями и милымигероинями, старыми домами, переполненными всякими обшарпанными, но такимиочаровательными древними вещицами, с рассеянными аристократами и добрымистаричками, беспомощным, но удивительно живучим добром и всемогущим, но такимнедолговечным (на полтысячи страниц, не больше) злом, — этот любимый миллионамичитателей Диккенс так легко воспроизводится подражателями, кощунственнокопирующими его язык, его манеру письма, его персонажей. Фабрициус во многих произведениях использует естественное солнечное освещение, которое придает его работам мягкость и лирику. Ссылки эти фрагментарны и явно недоработаны, хотелось бы большего.
Её сопровождает холёный и, несмотря на небольшой горб, элегантный пожилой господин. Она же спрятана у него дома. «Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямикомв 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев».
Перессказом сюжета я заниматься не стану. Научится ли обходиться без картины, долгое время бывшей его единственным сокровищем. Финал остаётся открытым. Во-вторых, Донна Тартт писала книгу все же о людях, а не об искусстве. Это большая повесть о настоящем Учителе – творце, отце, волшебнике и спасителе. есть wi-fi и аудиогид.
В ходе налёта (который самому Тео до последнего выдают за покупку) Павликовскому и группе его знакомых уголовников (да-да, та самая «русская мафия») удаётся завладеть картиной. «Щегол» – так называется объемное, выше восьмисот страниц, третье произведение американской писательницы. Под прозвищем Фабрициус он стал известным голландским живописцем, самым способным учеником Рембрандта. Об интересе Фабрициуса к этим проблемам свидетельствует и очень необычный "Вид Делфта" ("Продавец музыкальных инструментов", 1652, Лондон, Национальная галерея), с его расходящейся в стороны перспективой и первым планом, помещенным слева. Тут и осиротевший Гарри Поттер (этим именем героя зовет Борис, потешающийся над его хипстерскими очками) и предающийся самокопанию Квентин из Шума и ярости Фолкнера (Как же меня занесло в эту странную новую жизнь, где по ночам орут пьяные иностранцы, а я хожу в грязной одежде и никто меня не любит. Так, очертания насеста очень четкие, а вот изображение маленькой птички немножко размыто. «Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямиком в 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев».
Причиной последнего явилось, скорее всего, Лас-Вегасское солнце. Изящная простота картины просто очаровывает. За счёт таких обманов удаётся вытащить захиревшее было предприятие Хоби из долговой ямы.
Хоби возвращает душу изувеченной Красоте. Когда же Борис приводит Тео ккриминальному дельцу Хорсту, это просто изящная вариация на тему первогопоявления Оливера в логове Феджина, а в том, чтоданная вариация возникает ближе к концу, а не к началу романа, как у Диккенса, легко заметить рецидив обнаружившейся в «Тайной истории» привычки к тасованиюколоды из персонажей и событий. Теодор подчиняется, тогда незнакомец даёт ему кольцо и, назвав непонятный адрес, умирает. Кроме того, вслучае «Маленького друга» Донне Тартт, какпредставляется, не удалось подобрать для себя достойных собеседников, вот таким образомполучился просто сюжетный роман.
Хотя для тревоги у него уже гораздо меньше поводов – драгоценного «Щегла» Тео поместил в специальное надёжное хранилище, он может быть спокоен за судьбу шедевра. полностью оправдал все ожидания. музей), с элементами, близкими к манере раннего Флинка. Очень камерно, очень уютно, оставляет светлое воспоминание о Гааге. А «Щегол» ведь что. Конечно же, патологически инфернальное раздвоение личности герояПатриции Хайсмит, когда он сейчас Том Рипли, а через мгновение уже Дикки Гринлиф, как и многое другое, так и остается невостребованным, но прилипала Банни, существующий за счет прочих персонажей «Тайнойистории», беззастенчиво выкачивающий из них деньги, но при этом не испытывающийни малейшей благодарности, — это такой маленький и пакостный Том Рипли. Но, кажется, одно другому не мешает.
Как в плену картина, служащая залогом в манипуляциях наркодельцов. Он использовал прохладные цветные гармонии, чтобы создать форму в ярком стиле живописи. Это, на мой взгляд, довольно поверхностная ассоциация — у меня лично она куда сильнее с одним из лучших романов Сола Беллоу «Приключения Оги Марча» с многочисленными продвижениями героя через разные социальные слои Америки и с его неугасимой юношеской одержимостью прекрасной незнакомкой. Уже все узнали. И Красоту – изувеченным душам.
Научится ли обходиться без картины, долгое время бывшей его единственным сокровищем. Они умерли все вместе. Автопортрет (Национальная галерея, Лондон) выполнен в коричневато-сероватых тонах. Оригинал «Щегла» Борис вычислил ещё в школе и выкрал, сделав его залогом в криминальных операциях.
Сможет ли он вернуться к нормальной жизни. Карел Питерс родился в 1622 году в Мидден Бемстере близ Гааги в семье учителя. А его дом – тем самым Местом, Куда Всегда Можно Прийти (должно быть, о таком и мечтали герои Достоевского).
Почему это шедевр. Здесь явно пересечена какая-то черта — поди угадай, фича это или баг. Он не может выйти. Конечно, 23 декабря, самое начало Козерога. Серьезно, но доброжелательно всматривается молодой тридцатилетний художник в зрителя.
Хотя для тревоги у него уже гораздо меньше поводов – драгоценного «Щегла» Тео поместил в специальное надёжное хранилище, он может быть спокоен за судьбу шедевра. Вскоре её снова крадут, причём в завязавшейся перестрелке Тео убивает одного из бандитов «противоположного лагеря» Мартина. Прилетела в Амстердам и приехала в Гаагу только ради Маурицхейса. Конечно, 23 декабря, самое начало Козерога.
Они умерли все вместе. Она писала его десять лет. Влияние его работ на творчество художников Дельфтской школы не вызывает сомнений. художественный музей), Щегол (Гаага, Маурицхёйс) и внушительный Портрет мужчины в латах, на фоне светлого неба (1654, Лондон, Нац. Нажатие кнопки «Отправить» означает, что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
Но ближе к финалу отчетливо видишь, что искусство в «Щегле» – это только прикрытие для предельно личного искреннего авторского высказывания, которое если и можно проговорить, то лишь как бы между делом, впроброс, переупаковав его в формат новой, обезжиренной серьезности, только и доступной нынешнему читателю. Мальчик приходит в себя, лёжа возле стены и задыхаясь от пыли. Осталась как будто обида за то, что с героем случилось (и не случилось). Он присоединяется к гильдии живописцев св. Легко заметить, что в случае «Щегла» речь идет не просто о воскрешении сюжетного романа, но об одной из его когда-то популярных форм: это так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным — что, впрочем, не редкость, то же самое и у Беллоу.
Фабрициус много экспериментирует с перспективой и освещением. Изначально былаочевидная попытка добавить к ним еще и Джоан Роулинг, отсюда и очки у Тео Декера и прозвище «Поттер», которым его награждает украинскийдруг Борис, но эта тема дальнейшего развития не получила, хотя и обозначена спомощью несложного ассоциативного ряда. Пиппы там, правда, уже не будет (её заберёт к себе тётка из Техаса), зато будет та же тёплая, целительная атмосфера искусства, что когда-то помогла Тео хоть немного отвлечься от тоски по матери.
Донна Тартт в 2014 году получила за этот роман Пулитцеровскую премию. Птица выглядит настолько реальной, что хочется протянуть руку и коснуться ее. По одной из версий, псевдоним «Фабрициус» (от лат.
Парень найдёт там нового друга (задорного и умного, но полного самых мерзких привычек Бориса Павликовского – то ли поляка, то ли украинца, успевшего пожить во всех странах мира), «Щегол» – новую судьбу. Горячо любимая мать героя, которая, как он сперва решает, непременно должна ждать его дома (ведь они решили, они железно договорились, что если потеряются – всегда встречаться там), погибает. Сентиментальное путешествие Лоренса Стерна с жалобой скворца.
faber— «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел обучался соответствующему ремеслу. Даже плащ Бориса Павликовского – того самого многомерного друга – плащ, от которого веет «угрюмостью Восточного блока: едой по карточкам и советскими заводами, промышленными комплексами где-нибудь в Одессе или Львове», в контексте романа не оскорбляет, а скорее располагает. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике Карел Питерс родился в 1622 году в Мидден Бемстере близ Гааги в семье учителя. Не пройдите мимо портрета смеющегося мальчика Хальса, урока анатомии доктора Тульпа и автопортрета Рембрандта.
Получается, что начало романа — это примерно конец нулевых. Они шутят. Абсолютно иначе выполнена картина «Щегол». Но если Дориан Грей гибнет, пытаясь уничтожитьсобственный портрет, то Генри (от уайльдовского лордаГенри позаимствовано не только имя, но и кое-какие личностные характеристики)пускает себе пулю в висок, убивая на самом деле не только себя, но ипорожденный его фантазией мир дионисийских оргий. «Щегол» Тартт насчитывает почти 800 страниц и автора неоднократно упрекали в избыточности описаний, многократных повторениях и в затянутых поучениях, навязываемых читателю.
Предполагается, что будет экранизация этого романа. Фабрициус много экспериментирует с перспективой и освещением. Вот уж не ожидала романа такого уровня от американской писательницы (тем более, писательницы, поскольку я, в принципе, скептически отношусь к женской прозе).
Он творит чудо на таком безделушечном пространстве. Впрочем, не его одного ожидает сюрприз. По одной из версий псевдоним «Фабрициус» (от лат. Но если под молотом олимпийца рождалась главная красота его мира, то Хоби воссоздаёт её из обломков былого величия: куски «шератонов» и «хеплуайтов», безнадёжно испорченные, обретают в его руках вторую жизнь. Вынесенный из музея кусок картона оказывается «Щеглом» Фабрициуса Такова завязка основных сюжетных линий.
Постепенно обрёл популярность в качестве мастера стенных росписей (не сохранились), а также портретиста. Прилетела в Амстердам и приехала в Гаагу только ради Маурицхейса. Во всяком случае, в первый год после выхода «Тайной истории» всвет на «Амазоне» отмечалось, что купившие эту книгуобычно покупают также «Талантливого мистера Рипли»Патриции Хайсмит и «Волхва» Джона Фаулза. Безыскусственность – одно из достоинств, с которым исполнена картина «Щегол».
Соединяются в новых произведениях Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом. А с другой стороны, перефразируя Бориса, можно сказать, что я вижу смысл, так как он там есть (с) Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Автопортрет (Национальная галерея, Лондон) выполнен в коричневато-сероватых тонах. Расторгнет ли Тео помолвку с Китси, которая, как выяснилось, любит другого. Научится ли обходиться без картины, долгое время бывшей его единственным сокровищем. Рассчитал все, как в «Афере Томаса Крауна», да, оказывается, не совсем все, вот и попался. Ее герой пропускает через себя целую галерею образов, проживая их и разрушая в себе. Когда-то автор и все его полотна погибли в результате взрыва.
Когда-то автор и все его полотна погибли в результате взрыва. Конечно, Карел трепетно копирует стиль маэстро и не только от восхищения его гением. Реально нам известны только его поздние работы: Часовой (1654, Шверин, Гос. Обратите внимание на вид из окон на пруд с лебедями. «Щегол» и Автопортрет, написанные в последний год жизни, – лучшее тому подтверждение. Билеты в спокойную жизнь.
Выйдя с отцом в море на столь ненавистной ему когда-то яхте, он утонул в шторм. И вот, неожиданно, в музее происходит взрыв. Уже знакомая нам хирургическая операция приводит к тому, чтодевочка Эстелла одалживает у мальчика его имя, превращается в девочку Пиппу и перемещается избогатого дома мисс Хэвишем в мастерскую реставратораХоби, удивительно напоминающую вовсе не такое же заведение из «Лавкидревностей», как иногда пишут, а лавчонку Сола Джилса из «Домби и Сын». На счет достоинств романа ничего сказать не могу – не прочитала еще, но любопытно, что одним из полноправных героев книги становится небольшая картина художника XVII века Карела Фабрициуса «Щегол». Такие «интеллектуалы-умницы» в последнее время стали клише в современной американской литературе.
Зато такие моменты, как «Борис верил, что заболеть можно от бассейнов без подогрева, от кондиционера и даже льда в напитках» меня ужасно смешили, так как моя мама действительно считает так и ругается, когда я летом от жары начинаю делать лед для напитков, ведь правда, нас с детства учат, что нельзя заходить в холодную воду, бояться сквозняков и осторожно пить холодные напитки. Многие из критиков отсылают нас не только к Диккенсу вообще, но конкретно к одному из его наиболее полюбившихся читательской аудитории романов: «Большие надежды». «Щеглёнок» гармонически сочетает в себе фотографическую точность и размытость.
Реально нам известны только его поздние работы: Часовой (1654, Шверин, Гос. Когда же Борис приводит Тео ккриминальному дельцу Хорсту, это просто изящная вариация на тему первогопоявления Оливера в логове Феджина, а в том, чтоданная вариация возникает ближе к концу, а не к началу романа, как у Диккенса, легко заметить рецидив обнаружившейся в «Тайной истории» привычки к тасованиюколоды из персонажей и событий. Без знания языка, без паспорта (который остался у Павликовского), даже не знающий известно ли уже о его преступлении. Реставратор мебели Хоби, у которого после долгих скитаний находит приют сирота Тео, говорит о своей мастерской по починке антиквариата как о «госпитале».
Уже всё пропало. Сатурн – еще и тщательная шлифовка. Но ты уже и без того захвачен переживаниями юного Тео («нас обоих — меня и маму — вызвали в школу»), очарован красотой его матери («она была наполовину ирландкой, наполовину чероки»), взбудоражен апрельской свежестью Нью-Йорка («мы неслись по Парк-авеню, мимо стоявших навытяжку рядов красных тюльпанов»). Автопортрет (около 1645, Старая пинакотека, Мюнхен) Самый ранний мюнхенский «Автопортрет», написанный около 1645 года, долгие годы имел плавающую атрибуцию. Во-первых, так как «Щегол» – тихий камерный роман о чувствах и страстях. Хоби возвращает душу изувеченной Красоте.
«Щегол»: маленькая птичка, крепко привязанная к своему насесту жёлтая стена на заднем плане. Но ближе к финалу отчетливо видишь, что искусство в «Щегле» – это только прикрытие для предельно личного искреннего авторского высказывания, которое если и можно проговорить, то лишь как бы между делом, впроброс, переупаковав его в формат новой, обезжиренной серьезности, только и доступной нынешнему читателю. Вот почему ей и понадобился «незаюзанный» масскультом Фабрициус. И бывшие друзьяего убивают. На этом фоне рассуждения Бориса, что вот есть хороший человек и совершаетон исключительно хорошие поступки, но только всем вокруг от этого только хуже ихуже, так что уже просто невтерпеж, а может быть, лучше было бы, если бы былплохой человек и творил бы он всяческие безобразия, но окружающим от этогостановилось хорошо, — эти рассуждения словно обречены на то, чтобыостаться незамеченными, хотя именно они и определяют последующее перевоплощениеТео, но тут оказывается, что именно это и вычитал Борис в «Идиоте»Достоевского.
Эта картина чуть не сгубит героя, но и поможет вновь найти себя. Об интересе Фабрициуса к этим проблемам свидетельствует и очень необычный Вид Делфта (Продавец музыкальных инструментов, 1652, Лондон, Национальная галерея), с его расходящейся в стороны перспективой и первым планом, помещенным слева.
Расторгнет ли Тео помолвку с Китси, которая, как выяснилось, любит другого. Один из обаятельнейших героев «Щегла», Борис Павликовский, украинец с российско-польскими корнями, мальчик трудной судьбы и криминального образа жизни, лучший друг Тео, отвечающий в романе за драйв, бьющую через край сердечность и жизнелюбивый юмор, отмечает: «Я в детстве проходил несколько миль к заправке, чтобы стащить шоколадный батончик, в то время как ты — только посмотри на себя». Словом, Тео из тех подростков, которые «на самом деле умнее, образованней, проницательней и тоньше всех окружающих взрослых». В картине «Продавец музыкальных инструментов» (1652, Лондон, Национальная галерея) Фабрициус совмещает на одном полотне разные жанры: натюрморт на переднем плане, несоизмеримо маленькую фигурку задумчивого продавца музыкальных инструментов — мотив жанрового характера и в глубине — пустынный и отчужденный городской пейзаж. Надо сказать, что именно в случае сБорисом Донна Тартт практически не отклоняется отдиккенсовского рисунка: вы можете вставить Бориса в любое место диккенсовскоготекста или, наоборот, заменить его в «Щегле» Джеком Даукинсом— и не почувствуете разницы. faber – «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел и его брат Барент обучались соответствующему ремеслу. Мало кто предается этому занятию ради беспримесного удовольствия, сложилась даже разновидность снобизма наизнанку, публичное и не без гордости признание в том, что, дескать, так и не осилил ни «Улисса», ни «Радугу тяготения».
Почему я вечно думаю не о том, о чем надо, а о том, о чем надо, не думаю вовсе. Однако Китси – сестрёнка Энди Барбура, которую Тео видел совсем маленькой, – может составить для него пресловутый «крепкий тыл». Она стала событием, а Донна Тартт журналом «Таймс» включена в число ста самых влиятельных людей мира. В «Щегле» же она будто свела воедино классику и постмодерн. Соединяются в новых произведениях Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом.
Кроме того, он, явно утратив ориентацию в предсмертной агонии, умоляет Тео «спасти» картину Фабрициуса и мальчик машинально слушается. В фешенебельном, уставленном антиквариатом доме школьного приятеля Энди Барбура, куда его (временно, до разрешения ситуации) помещает служба опеки, мальчик ещё более одинок, чем в своей опустевшей квартире. «Щегол» находится в Королевской галерее Гааги Маурицхейнс. О её смерти Тео сообщают службы опеки, пришедшие, чтобы забрать его туда, «где ему будет лучше».
Тишина, спокойствие и невероятный свет идущий от этой картины. faber— «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел обучался соответствующему ремеслу. Абсолютно иначе выполнена картина «Щегол».
Убивают раньше, чем он станет по-настоящему талантливым, как и егопрототип. Его отец был школьным учителем и талантливым художником-любителем, трое сыновей которого – Карeл, Барент и Иоганн (из 11 детей) получили уже профессиональное художественное образование. Сможет ли он вернуться к нормальной жизни. Пока «Щегол» неспешно набирает обороты, ты успеваешь сочинить свой роман и он тебя вполне устраивает. После долгих приключений Теодор сумеет вернуть произведение по назначению.
Это роман о дружбе, о призвании в жизни, о риске и приключениях. Другая, куда более глубокая красота. Завидую. 12 октября 1654 года из-за случайной искры взорвался Художнику 21 год, он уже год вместе с братом Барентом ходит в подмастерьях у великого (и ужасного) Рембранта.
После долгих приключений Теодор сумеет вернуть произведение по назначению. музей), с элементами, близкими к манере раннего Флинка. Днем я сидел на кровати изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении.
Более чем живы – они одушевлены. Донна Тартт очень сатурнианская писательница. К примеру, откуда у Велти, раненого деда из музея, оказался в руках «Щегол» Фабрициуса. Изначально былаочевидная попытка добавить к ним еще и Джоан Роулинг, отсюда и очки у Тео Декера и прозвище «Поттер», которым его награждает украинскийдруг Борис, но эта тема дальнейшего развития не получила, хотя и обозначена спомощью несложного ассоциативного ряда. Ведь его мама уже никогда не увидит луны. Та же катастрофа унесла и жизнь главы семейства – мистера Барбура. Все, что ты себе напридумывал, рассыпается в пыль и начинается настоящая история. И, переживая приключения Тео Деккера, достигающие накала в предрождественском Амстердаме, понимаешь, что «Щегол» — ничто иное, как точная, многословная рецензия на предмет искусства, длинною в восемьсот страниц, в приключенческий роман, в целую жизнь.
Предполагается, что будет экранизация этого романа. Этот взрыв уничтожил не менее четверти города. Беззастенчивая занимательность становится легитимной. Они умерли все вместе.
«Щегол» и "Автопортрет", написанные в последний год жизни, – лучшее тому подтверждение. «Щегол» и Автопортрет, написанные в последний год жизни, – лучшее тому подтверждение. (Даже странно, что нигде в тексте — среди множества цитат — не всплывает оденовская строчка: «Если взаимная любовь невозможна, пусть тем, кто любит сильнее, буду я», — весь роман, по сути, об этом. ) Примечательно, как по-свойски Донна Тартт обходится со временем. Донна Тартт в 2014 году получила за этот роман Пулитцеровскую премию. Тартт не дает ответа, тем более что это и неважно: табуретка романа стоит на собственных ногах, внутри книги плещется, кипит и пенится самодостаточный мир, в реальность которого приходится верить для того, чтобы узнать, чем «сердце успокоится».
Выстраивают иллюзию, фокус, но подойдешь ближе — и все распадается на отдельные мазки. Как в плену картина, служащая залогом в манипуляциях наркодельцов. Наш герой давно научился справляться со страхом толпы, но научился он и многому другому. Ах, да, Сатурн – это медлительность, отсрочки и задержки. Весь сюжет держится на приключениях главного героя Тео, в руки которому попала картина художника Фабрициуса «Щегол». Карел Питерс родился в 1622 году в Мидден Бемстере близ Гааги в семье учителя и священника Pieter Carelsz (назначенного во вновь созданный польдер Бемстер в 1619 г. ). Почему я вечно думаю не о том, о чем надо, а о том, о чем надо, не думаю вовсе.
Однако это роман не портит, а придаёт очарование. Карел написал не парадный портрет, а интимный, показывающий его в повседневной жизни. Вскоре её снова крадут, причём в завязавшейся перестрелке Тео убивает одного из бандитов «противоположного лагеря» Мартина.
Его отец был школьным учителем и талантливым художником-любителем, трое сыновей которого – Карeл, Барент и Иоганн (из 11 детей) получили уже профессиональное художественное образование. Но ты уже и без того захвачен переживаниями юного Тео («нас обоих — меня и маму — вызвали в школу»), очарован красотой его матери («она была наполовину ирландкой, наполовину чероки»), взбудоражен апрельской свежестью Нью-Йорка («мы неслись по Парк-авеню, мимо стоявших навытяжку рядов красных тюльпанов»). Роман имеет, как пишут литературные критики, много отсылок к классическим произведениям Ч. Диккенса «Дэвид Коперфилд», «Оливер Твист», «Большие надежды» и к повести «Над пропастью во ржи» Дж. Сатурн – еще и тщательная шлифовка. Его дед, родом из Гента, был министром (predikant) в Purmerend. Как вы все уже, наверное, в курсе, в России в продаже появился свежепереведенный роман Донны Тартт «Щегол» — книга года «Амазона», лауреат Пулитцеровской премии, любимец критиков и читающей публики. музей), с элементами, близкими к манере раннего Флинка.
Это большая повесть о настоящем Учителе – творце, отце, волшебнике и спасителе. У Карела было два младших брата, также художники: Барент Фабрициус (работал в Амстердаме) и Йоханнес Фабрициус (работал в Horn). Тартт описывает яркими красками типажи русских в своей книге. «Щегол» – одно из последних произведений мастера, написанных в год его смерти. Сможет ли он вернуться к нормальной жизни. И если мы с тобой смотрим на него – значит, мы дома». К теме «ОливераТвиста» Донна Тартт добавляет еще и тему «Большихнадежд»: бедный мальчик Пип в богатом доме, принятый, но чужой, его детская влюбленность в девочку Эстеллу.
Один из обаятельнейших героев «Щегла», Борис Павликовский, украинец с российско-польскими корнями, мальчик трудной судьбы и криминального образа жизни, лучший друг Тео, отвечающий в романе за драйв, бьющую через край сердечность и жизнелюбивый юмор, отмечает: «Я в детстве проходил несколько миль к заправке, чтобы стащить шоколадный батончик, в то время как ты — только посмотри на себя». И, переживая приключения Тео Деккера, достигающие накала в предрождественском Амстердаме, понимаешь, что «Щегол» — ничто иное, как точная, многословная рецензия на предмет искусства, длинною в восемьсот страниц, в приключенческий роман, в целую жизнь.
Вот он, Теодор Декер, трясущийся от страха в амстердамском гостиничном номере. Начинаются сиротские скитания мальчика, так и не сумевшего оправиться от смерти матери. Уже знакомая нам хирургическая операция приводит к тому, чтодевочка Эстелла одалживает у мальчика его имя, превращается в девочку Пиппу и перемещается избогатого дома мисс Хэвишем в мастерскую реставратораХоби, удивительно напоминающую вовсе не такое же заведение из «Лавкидревностей», как иногда пишут, а лавчонку Сола Джилса из «Домби и Сын». Сентиментальное путешествие Лоренса Стерна с жалобой скворца.
Но это утешение, как и вся вселенная, для Тео умирает. Вынесенный из музея кусок картона оказывается «Щеглом» Фабрициуса Такова завязка основных сюжетных линий. А его дом – тем самым Местом, Куда Всегда Можно Прийти (должно быть, о таком и мечтали герои Достоевского). Это именноимпровизация и импровизация великолепная.
Образ друга-учителя (который в то же время и друг-искуситель) пропадёт к середине книги, чтобы триумфально возвратиться в конце. Тут нет историй о великой дружбе или любви. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике импасто, с сочным мазком, выполненным щедро пропитанной краской кистью («Щегол», 1654). Это большая повесть о настоящем Учителе – творце, отце, волшебнике и спасителе.
Такое символическое возмездие, наступившее в другом месте и в другоевремя. Как в плену картина, служащая залогом в манипуляциях наркодельцов. Она писала его десять лет.
музей) и Мученичество Иоанна Крестителя (Амстердам, Гос. Но если под молотом олимпийца рождалась главная красота его мира, то Хоби воссоздаёт её из обломков былого величия: куски «шератонов» и «хеплуайтов», безнадёжно испорченные, обретают в его руках вторую жизнь. Те из нас, кто регулярно читает «серьезную» художественную литературу, давно привыкли к тому, что сегодня это спорт для выносливых, нужно продираться сквозь бесчисленные стилистические рогатки и мириться с нарочитым отсутствием сюжета — или постмодернистской насмешкой над ним. Нередко эта картина рассматривается как автопортрет, однако этому доказательств нет. Мальчик приходит в себя, лёжа возле стены и задыхаясь от пыли.
Сентиментальное путешествие Лоренса Стерна с жалобой скворца. Автопортрет (Национальная галерея, Лондон) выполнен в коричневато-сероватых тонах. Весь сюжет держится на приключениях главного героя Тео, в руки которому попала картина художника Фабрициуса «Щегол». Словом, Тео из тех подростков, которые «на самом деле умнее, образованней, проницательней и тоньше всех окружающих взрослых».
Этот взрыв уничтожил не менее четверти города. Хоби возвращает душу изувеченной Красоте. Если нет, то вот вам написанная 13-ю годами ранее картина Рембранта на тот же сюжет. На остатках былой симпатии к семье приятеля Тео старается основать своё счастье.
Фабрициус уделял особое внимание оптической точности. Нажатие кнопки «Отправить» означает, что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять. На остатках былой симпатии к семье приятеля Тео старается основать своё счастье. Деньги – вознаграждение «за находку» – обратные билетыдля Тео и Бориса. «Щегол» находится в Королевской галерее Гааги Маурицхейнс. Автор не даёт ответа на эти вопросы и тем богаче «послевкусие», остающееся по прочтении романа.
Карел написал не парадный портрет, а интимный, показывающий его в повседневной жизни. Например, выдавать составленный Хоби из остатков поломанного антиквариата «конструктор» за «саше королевы Анны». Он использовал прохладные цветные гармонии, чтобы создать форму в ярком стиле живописи. Кажется, абсолютно безнадежно искать в этом какой-то смысл. Единственным существом, которое Декер способен по-настоящему любить, остаётся Пиппа. Отец Тео, увязнув в денежных аферах, не то погибнет в автокатастрофе, не то просто покончит с собой. Но, может быть, «Щегол» при всем нынешнем ажиотаже вокруг него — еще не та книга, которая обеспечит Донне Тартт прочное место в истории литературы.
Билеты в спокойную жизнь. Совет – у музея есть своя бесплатная программа для айфона с аудиотуром (так и называется Mauritzheus и что то там) в том числе на русском языке. В картине «Продавец музыкальных инструментов» (1652, Лондон, Национальная галерея) Фабрициус совмещает на одном полотне разные жанры: натюрморт на переднем плане, несоизмеримо маленькую фигурку задумчивого продавца музыкальных инструментов — мотив жанрового характера и в глубине — пустынный и отчужденный городской пейзаж. Каким образом Тео, не знающий польского, многие годы спустя (да хоть бы и через пару дней) воспроизводит ее для нас слово в слово, с полным сохранением непростой польской орфографии. Судьба, как правило, не баловала самых выдающихся художников. Изящная простота картины просто очаровывает.
Близок Вермеру и вкус Фабрициуса к «обманке» и к иллюзионистической перспективе, столь любимой всеми живописцами интерьеров. Сосредоточенность и ум светятся в его глазах. «Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямикомв 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев». Безыскусственность – одно из достоинств, с которым исполнена картина «Щегол». Она стала событием, а Донна Тартт журналом «Таймс» включена в число ста самых влиятельных людей мира. Вот он, Теодор Декер, трясущийся от страха в амстердамском гостиничном номере. И Красоту – изувеченным душам.
Без знания языка, без паспорта (который остался у Павликовского), даже не знающий известно ли уже о его преступлении. По одной из версий, псевдоним «Фабрициус» (от лат. Абсолютно иначе выполнена картина «Щегол». Её сопровождает холёный и, несмотря на небольшой горб, элегантный пожилой господин. Такой книгой могли бы стать «Приключения Оги Марча», но их написала не она.
Тут нет историй о великой дружбе или любви. Выше уже было сказано о сквозной теме наркотиков и алкоголизма, которая, не прерываясь, тянется от «Тайной истории» через «Маленького друга» к «Щеглу». Так, очертания насеста очень четкие, а вот изображение маленькой птички немножко размыто. По одной из версий псевдоним «Фабрициус» (от лат. Для чего стоит читать: много философии, психологии, много стоящих внимания рассуждений и анализа, мировоззрения, которые возможно пересекутся или совпадут с вашими очень интересные судьбы и личности главных героев много почерпнете об американском представлении о русских, украинцах, Восточной Европе в целом – на примере личности лучшего друга главного героя – Бориса Павликовского (естественно, краски слишком сгущены, но доля правды присутствует чувствуется автор изучала и русский язык и русской культурой интересовалась и, возможно, общалась с русскими – проскальзывает ее симпатия к нам). Но это утешение, как и вся вселенная, для Тео умирает. В фешенебельном, уставленном антиквариатом доме школьного приятеля Энди Барбура, куда его (временно, до разрешения ситуации) помещает служба опеки, мальчик ещё более одинок, чем в своей опустевшей квартире. Однако обилие деталей играет решающую роль в построении точной картины: вот отчетливо видны, взгляните, лавочка для встреч в Центральном парке, у пруда, рядом с Пятой авеню и Музеем современного искусства, где Тео с Энди ждали мать Тео после работы многоквартирный дом на Пятьдесят седьмой улице с дружелюбным швейцаром «Золотко» звезды в пустыне над пыльным домом Тео в Лас-Вегасе и Борис, то и дело откидывающий непослушные волосы с глаз.
Барент впоследствии писал картины на религиозные темы, Иоганн – натюрморты. В ходе налёта (который самому Тео до последнего выдают за покупку) Павликовскому и группе его знакомых уголовников (да-да, та самая «русская мафия») удаётся завладеть картиной.
Хочется спросить: «Неужели он всегда будет сидеть здесь. Воссоздавать мирДиккенса — вовсе не значит имитировать его. Роман многие критики решительно причисляют к большой литературе приключенческому повествованию о жизни юноши, одержимого предметом искусства, присудили Пулитцеровскую премию «Щегол» семь месяцев подряд занимал место в списке бестселлеров по версии The New York Times. Серьезно, но доброжелательно всматривается молодой тридцатилетний художник в зрителя. По моему мнению, престижную премию Донна Тартт получила вполне заслуженно.
Все сыновья унаследовали прозвище «Фабрициус», т. е. Этот прием использован очень мастерски, ведь зрителю кажется, что птенец вот-вот затрепещет крыльями, вспорхнет и вылетит в невидимое окошко, откуда на картину проливается свет и свежесть воздуха. Самое интересное — его автопортреты. Отныне всякий раз, открывая глаза, он говорит себе: прежнего больше не будет. Фабрициус много экспериментирует с перспективой и освещением.
Можно ли это считать возвращением к реализму после долгих лет немилости, в которую тот якобы впал. Научится ли обходиться без картины, долгое время бывшей его единственным сокровищем. В фешенебельном, уставленном антиквариатом доме школьного приятеля Энди Барбура, куда его (временно, до разрешения ситуации) помещает служба опеки, мальчик ещё более одинок, чем в своей опустевшей квартире. Ему достаточно скользнуть по ним взглядом, чтобы определить – это первые издания. В Лас-Вегасе он заводит себе непутевого и обаятельного друга, полуукраинца-полуполяка Бориса, перенимая от него все мыслимые дурные привычки, а затем, вернувшись в Нью-Йорк, становится дилером по продаже антиквариата («Блэкуэлл и Хобарт» оказались антикварной фирмой), довольно дерзким мошенником и любителем оксиконтина. Соединяются в новых произведениях Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом. В английской литературе богатая метафорическая традиция связана с плененными птицами.
Тео страшится этого чувства, называет себя идолопоклонником. Однако Китси – сестрёнка Энди Барбура, которую Тео видел совсем маленькой, – может составить для него пресловутый «крепкий тыл». Ссылки эти фрагментарны и явно недоработаны, хотелось бы большего. полностью оправдал все ожидания.
Щегол» находится в Королевской галерее Гааги Маурицхейнс. Оба они особенно внимательно разглядывают крохотную картинку голландца Фабрициуса. Предполагается, что будет экранизация этого романа. «Помни, милая, он везде один и тот же. Книга выстроена как воспоминания 27-летнего героя, Теодора (Тео) Декера, укрывшегося от некоторых обстоятельств в номере отеля в Амстердаме.
Во-вторых, Донна Тартт писала книгу все же о людях, а не об искусстве. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике В начале чтения обманчиво кажется, что книга будет о каком-нибудь моднике повесе, крутящегося в кругах богатых искусствоведов и ожидаешь какого-нибудь детектива с поисками, продажами на аукционах и раскрытием фальсификаций объектов искусства. «Щегол» Тартт насчитывает почти 800 страниц и автора неоднократно упрекали в избыточности описаний, многократных повторениях и в затянутых поучениях, навязываемых читателю. faber— «плотник») обусловлен тем, что в юности Карел обучался соответствующему ремеслу.
Этот прием использован очень мастерски, ведь зрителю кажется, что птенец вот-вот затрепещет крыльями, вспорхнет и вылетит в невидимое окошко, откуда на картину проливается свет и свежесть воздуха. Реставратор мебели Хоби, у которого после долгих скитаний находит приют сирота Тео, говорит о своей мастерской по починке антиквариата как о «госпитале». Когда Тео очнулся, то сначала он ничего не понял. «Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямикомв 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев».
В последнем каталоге 2004 года портрет представлен как «Автопортрет» Карела Фабрициуса. Свой главный вопрос Тартт задаёт устами одного из героев: «Не в том ли смысл всех вещей – красивых вещей, чтоб служить проводниками какой-то высшей красоте. » Кстати, в 2013 в одном из нью-йоркских музеев живописного «Щегла» экспонировали в один день со стартом продаж «Щегла» книжного. Фабрициус был самым блестящим из учеников Рембрандта. Тартт не дает ответа, тем более что это и неважно: табуретка романа стоит на собственных ногах, внутри книги плещется, кипит и пенится самодостаточный мир, в реальность которого приходится верить для того, чтобы узнать, чем «сердце успокоится».
12 октября в 1654 году в Делфте произошла трагедия – взорвался пороховой склад. Его интересовали и сложные пространственные эффекты, что отражается в «Делфтском пейзаже» (1652) с его акцентированной перспективой и эксперименты в технике В начале чтения обманчиво кажется, что книга будет о каком-нибудь моднике повесе, крутящегося в кругах богатых искусствоведов и ожидаешь какого-нибудь детектива с поисками, продажами на аукционах и раскрытием фальсификаций объектов искусства. Однако обилие деталей играет решающую роль в построении точной картины: вот отчетливо видны, взгляните, лавочка для встреч в Центральном парке, у пруда, рядом с Пятой авеню и Музеем современного искусства, где Тео с Энди ждали мать Тео после работы многоквартирный дом на Пятьдесят седьмой улице с дружелюбным швейцаром «Золотко» звезды в пустыне над пыльным домом Тео в Лас-Вегасе и Борис, то и дело откидывающий непослушные волосы с глаз. Тео, который лишь контужен, видит умирающего спутника девочки: тот перед кончиной успевает передать ему золотое кольцо с камнем и сказать загадочные слова: «Блэкуэлл и Хобарт, зеленый звонок».
«Щегол» – одно из последних произведений мастера, написанных в год его смерти. Получается, что начало романа — это примерно конец нулевых. Автор не даёт ответа на эти вопросы и тем богаче «послевкусие», остающееся по прочтении романа. Она же спрятана у него дома. Несоответствий в романе много и сначала думаешь, что это Тартт что-то недоработала. Кстати, ее репродукция помещена на обложку книги.
О её смерти Тео сообщают службы опеки, пришедшие, чтобы забрать его туда, «где ему будет лучше». Начинаются сиротские скитания мальчика, так и не сумевшего оправиться от смерти матери. По одной из версий, псевдоним «Фабрициус» (от лат. О её смерти Тео сообщают службы опеки, пришедшие, чтобы забрать его туда, «где ему будет лучше».
Но если Дориан Грей гибнет, пытаясь уничтожитьсобственный портрет, то Генри (от уайльдовского лордаГенри позаимствовано не только имя, но и кое-какие личностные характеристики)пускает себе пулю в висок, убивая на самом деле не только себя, но ипорожденный его фантазией мир дионисийских оргий. Очнувшись от волнового удара, Поттер видит рядом с собой Велти, раненого истекающего кровью старика, протягивающего ему кольцо и картину Фабрициуса, только что висевшую на стене рядом с «Уроком анатомии» Рембрандта и несколькими портретами кисти Франса Халса. Про него нам, россиянам, очень интересно читать, мысли перебегали от «да, точно подмечено, это реально так» до «боже, ну что за стереотип». Длинные, тягостные сцены наркотического дурмана и пьяных галлюцинаций. Это никак не влияет на первое попаданиеТео в дом Барбуров, на его знакомство с Хоби (котороепрекрасно может случиться не в результате поисков таинственной зеленой двери, апо куче всяких других причин), на его встречу с Пиппой, на переезд в Неваду и дружбу с Борисом, на возвращение в Нью-Йорк и занятиереставрацией мебели, на помолвку с Китси ивозобновление старой дружбы с Борисом — не влияет вообще ни на что, всясобытийная линия романа остается без изменений.
Зато такие моменты, как «Борис верил, что заболеть можно от бассейнов без подогрева, от кондиционера и даже льда в напитках» меня ужасно смешили, так как моя мама действительно считает так и ругается, когда я летом от жары начинаю делать лед для напитков. Например, выдавать составленный Хоби из остатков поломанного антиквариата «конструктор» за «саше королевы Анны». Весь сюжет держится на приключениях главного героя Тео, в руки которому попала картина художника Фабрициуса «Щегол».
Сэлинджера. Полиция, приняв его за случайного прохожего, отталкивает Тео от здания: с минуты на минуту ожидают второго взрыва.
