Соната Моря
Книга Соната моря читать онлайн
Может, хоть этого посчастливится выходить. – Такие феномены случаются. Она боялась навязчивости, грубо подстроенных ситуаций, психологических силовых приемов.
Киб, снабженный зачем-то блоком обоняния, неожиданно зашевелился, словно закачал головой, но Варвара сделала вид, что не поняла и продолжала завтракать.
–На его месте я бы тоже смеялся.
Жучка вцепилась когтями в дно гамака и удержалась. Одной лапой, между прочим. Словно в порыве естественного восторга он поднял над головой свои внушительных размеров лапищи, соединив их в приветственном жесте и так же непринужденно уронил тяжкую левую ладонь на плечо Варваре. На сей раз ей удалось пройти шагов двадцать. Варвара шевельнула ноздрями, прикусила язык.
Девушка добралась до недавно прорубленного в потолке люка, подтянулась и вылезла на крышу. Но зато на оборудование и наблюдательную аппаратуру места на космолетах уже не хватает. Нет, скорее наоборот – дружелюбная, доверчивая, как ластящееся животное.
Рецензии на книгу «Соната моря»
Впрочем, Варваре приходилось на ее коротком веку путешествовать еще и не в таких условиях, но шофер, ни свет ни заря поднявший ее с постели и почему-то не заикнувшийся о завтраке, сухо кивнул ей на вторую, свободную, машину: «Поедете на этой». Вот она, чужая земля. В какой–то момент ей показалось, что вон там, за черным овалом выхода, начнется вечерняя улица Пресептории, по которой недалеко уже и до Майского Луга, а там и полоска прибрежного сада и пляж и лиловый яшмовый монолит под скалой Она встряхнулась и почти бегом выскочила из тоннеля.
Категорически. Варвара спрыгнула с подножки и остановилась: подойти к ЭТОМУ у нее не хватило духа. Лодка ткнулась в берег, по инерции выползла на гальку.
Варвара прибавила мощность. Но сейчас нужно было так и она не смогла бы сказать, откуда она знает, а как именно нужно. Варвара, поглядев, сделала то же, только пряжку застегнула сама. И еще две двери неизвестного назначения, но они заперты.
Ветер доносил непредставимые доселе запахи. Вот таким образом ехидна Жучка забиралась чесаться под гамак. Вот так. А Пегас изначально был предназначен для переноски крупных туш животных. На полу центральной площадки по–лягушачьи расположились три киба. Вот она, чужая земля. Киб скосил на нее фасеточный глаз — не к нему ли относится реплика.
А вот там, возле этой крученой дыры, я понял, что без посторонней помощи не обойтись. И наверное, поголовно рождались в воде, как дельфинята. В ангаре взревел двигатель и приземистый грузовик, пятясь, выполз на поле. Ну это мы тоже переломим, пусть только вернется. На бегу получилось не очень подробно, так как до условно обозначенного «конференц–зала» было не больше трех минут спортивной ходьбой.
Книга: Ольга Ларионова «Соната моря»
Варвара хотела сказать что–нибудь традиционное, но не успела — из плошечки снова закапали тугие ртутные дробинки метрономного сигнала. Впрочем, узкие языки фьордов довольно далеко забирались в глубь материка. Но только не здесь. Да еще и так, словно их кто–то позвал. Значит, люминофоры реагируют на биополе. Что за нептуновы шуточки. Визуально источник иллюминации не просматривался, решили сделать небольшой кружок на вертолете.
Еще бы, ведь Пегас был ее личным роботом. А вот за третьим столом сидели только двое — Теймураз и его краса ненаглядная. —Значит, так, — продолжала Варвара, — Туфель остается наверху и держит весь этот металлолом. Проснулись перед самым рассветом, я стал на первую вахту.
Она, обжигаясь, опустошила всю емкость и побежала к себе в таксидермический корпус, выделяющийся среди окрестных коттеджей казенным однообразием квадратных окон и распахнутым сейчас громадным фонарем скульптурно–моделировочной мастерской, находящейся во владениях Пегаса. Нет, скорее наоборот — дружелюбная, доверчивая, как ластящееся животное. —Вот уж исключено. Варвара терпеливо ждала, пока он маленькими кусочками ломал печенье и макал его в чай.
Визг и топотанье принадлежали целой стае крупных, почти земных сурков, которые вынырнули из-под грузовиков и энергичной иноходью устремились к обезьяне. Хватит на сегодня впечатлений.
Ларионова Ольга – Соната моряскачать книгу бесплатно
Эй, Туфель, ты еще не закончил. И все–таки я догнал только самого последнего. Варвара немного удивилась: зачем же большой. Потом все выпрямились и замерли, наклонив головы. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Нет, она не ошиблась – это был он, черногривый олень, упрямо рвущийся наперерез каравану.
Притянул к себе — думал, видно, что она заплачет. И вот по мере того как я разглядывал его, он все с большим интересом приглядывался к нам. Глаза широко и удивленно раскрывались.
И сразу же почувствовала, что сегодня все не так, как вчера. Словно в порыве естественного восторга он поднял над головой свои внушительных размеров лапищи, соединив их в приветственном жесте и так же непринужденно уронил тяжкую левую ладонь на плечо Варваре. Кормила, помогала при перевязках. Трап как трап.
Любую органику — в багажный бурдюк. Геологов с нами нет, вот таким образом не берусь судить, почему тут такие блюдца вроде кратеров. Внизу метался Тогенбург, видно, съел что–то неподходящее, блеял и припадал к земле. Она утвердительно кивнула, радуясь тому, что хоть на этот раз ей ничего не надо отвечать. Ее–то мы перескочим, но никакие капибары тут не прошли бы.
Там центр. Руки цепенели — так и заснула бы полураздетая. Для этого требуется переслать е-mail на адрес:. Вам за каждым кустом чудится нечто зловещее.
Что же. Да, это по–сусанински. Кажется, прозвище привилось. Еще пуговица, еще Кончились. Затруднения, уважаемые мои спутники, в том, что планета не описана.
Девушка досадливо раздула ноздри – первое ее утро на Тамерлане начиналось не совсем так, как ей хотелось бы, – и вспрыгнула на высокую подножку. Она просунула ствол подальше и плавно повела рычажок, увеличивая длину луча.
Она механическими движениями обламывала ветки и бросала их вниз. С палисадником. Отсюда она ничего не смогла бы взять.
Финал (Соната моря) — Микалоюс Чюрлёнис
—Да что там Короче, она осталась со мной, а остальных уложила в анабиоз. «Без паники, — сказала себе Варвара, — паниковать будем только по команде». Собственно говоря, это было не чучело, а мумия – легкая, абсолютно обезвоженная ткань. А фотографий нет, не говоря уже о голограммах.
Мха и лишайников маловато, завтра придется сгонять Пегаса к Ящеричному хребту. Все правильно, говорила она себе, здесь такие порядки, такие законы. Из подпространства вылезли не очень близко от искомой планеты, опять пришлось помучиться.
Зарядилась от окружающих. Они вышли на прибрежную полосу и море устало засветилось им навстречу.
Книга Соната моря – Скачать бесплатно, читать онлайн
Ну, нам пора. Ровно через час и пять минут она хлопнет в ладоши и крикнет: «Мальчики, подъем. » — и будет наблюдать, как они выпрыгивают из коек и сшибаются лбами. Девушка вошла в море, дивясь его теплоте.
Ни одна золотая пылинка больше не светилась на морском берегу. Вот она, чужая земля. Гул непрерывного разряда оборвался, огненная струя поблекла и растаяла.
Ларионова Ольга – Соната моря, скачать книгу бесплатно
Подбежали летчики шофер суетился, наклоняясь, отскакивая и отчаянно жестикулируя. Уж их–то придется охранять бережнее, чем все остальное, вместе взятое.
Она тихонечко вытянула руку и глянула на часы: всего–навсего четверть второго. Но голубая разведка, наверное, сумеет этого добиться. —Ох, копуши. Тут требуется начальство помасштабнее. Все.
Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Ну, выложил я все, камеру на сортировочный лоток направил, но крупного плана не получается.
Страшная рана, нанесенная здешней земле водяным тесаком, не только не заживала, но из–за осыпей стала еще заметнее. «Товарищ Коркошко, – спрашиваю, – перед тобой на столе ничего не имеется. » – «Нет, две бумаги на подпись» – и осекся. ощетинившийся комок, только-только начало обретать былую чуткость и восприимчивость. —Вопрос резонный.
- Скачать бесплатно книгу СОНАТА МОРЯ – Ларионова Ольга
- Словари и энциклопедии на Академике
- Современная бесплатная библиотека электронных книг Скачать книги для,,
—Доброе, доброе Так вот: следов никаких. Я ему и про пизанскую башню и про огнетушители, а он мне: «Ай–яй–яй, на рабочем месте и в разгар путины» Ну, я прямо света белого невзвидел. Отец решил отослать меня к своей сестре, благо у нее уже была двойня чуть постарше. Скорее Вуковуд.
Ничего не было. Готов поручиться, что он даже испытывал какое–то удовольствие. Вернее — до НЕГО.
Им ничего не стоило войти в лабиринт — это я говорю: «щель». На самом деле это было не так. Связь прервана. Воистину все повторяется — сначала трагедия, затем комедия. Привкус соли еще оставался.
Машину вел сам Чары. И вообще из этой консервной банки ничего не почуешь. Приток воздуха обеспечен, но ни одна насекомая тварь не пролетит. Мы с Гюргом — это четверо. По мере того как сей своевременный спасатель приближался.
Вуковуд тем временем водружал Боровикова на соседнего «сивку–бурку», клетчатого каурку. — вспоминать не хочется. Оно умело любить, оно, отдавало всю мощь своей энергетики и всю скудость своей логики для. Получили первыми и практически без задержки.
Ведь нас только двое. Ну и юмор у населения Пресептории. Теленок.
Ответ прогнозировался однозначно: «Если увидишь кошку в клетку, не верь глазам своим».
А земля под ногами уже выгибалась и ходила волнами и все вверх и вверх, даже непонятно, почему сладко подташнивает, как при падении черный порог с золотыми крапинами уплывал вниз, тонул во тьме и главное было — не свалиться туда, в эту щель между движущимся клином и иссеченной черными тигровыми полосами дверью но чартары все прибывали, все валились сверху, как бурые валенки и копошащаяся стена мохнатых тел заслоняла уже все и всех, а удушливый запах был так плотен, что теснил к краю, как вполне материальный, вещественный нож бульдозера и Варвара, запрокидывая голову, все отодвигалась и отодвигалась, пока ноги ее не скользнули в щель и она, отчаянно цепляясь за что попало, полетела вниз вместе с жаркими извивающимися телами, за которые она пыталась удержаться. Враждебная. Она прижалась к иллюминатору — в поле зрения появился красный скафандр, это Сусанин, за ним, приподняв ощетинившуюся хеморецепторами морду, на шести опорных манипуляторах шустрил скоч, за ними двигались еще двое — в зеленом неудачного оттенка, почти сливающимся с тутошней травой и в лиловом. Она присела, ускользая от этого прикосновения и пошла к морю.
Одна беда: не в его правах и обязанностях такой приказ отдавать. Это микроземлетрясение не осталось незамеченным. Два года я проспал, чуть ли не день в день. Опекуны были не глупее нас и прекрасно понимали, что вся отработка методик, с возможными срывами, катастрофами, тупиками и нежелательными ответвлениями, должна проводиться подальше от только что зародившегося, хрупкого и уязвимого разума чартаров.
Дикая. На земле крутились подхваченные вихрем листья, но пыли почти не было. Но нельзя же спокойно жить и работать в мире бесчисленного множества пугающих вас мелочей. Пеленки человечества, к сожалению, в довольно страшненьких пятнах» — «Боюсь, Вуд, вы путаете голод с развлечениями. » — «Я не путаю, я ставлю между ними знак равенства.
Но не успела она почувствовать себя разочарованной, как снова раздался треск, различимый даже сквозь натужное рычание моторов. Этот — восемь километров в поперечнике. Варвара осторожно приблизилась – на краю крыши сидела, свесив лапы, асфальтовая обезьяна. Варвара вытягивала шею, уж очень хотелось узреть воочию хотя бы одного из тех, кто фигурировал на довольно-таки дилетантски выполненных снимках (ну, уж она-то составит первоклассный атлас на уровне последних достижений цветной голографии, затем и прилетела. ), но дорога сделала очередную петлю и преследователь отстал. А главное — почему она сама не отдала ему этой команды.
Серафина всхлипнула, размазала слезы кулаком и выдернула из кобуры десинтор. Произносили это скороговоркой и Варвара не сразу сообразила, что в действительности это зал для послеобеденного отдыха, «круг отдохновения» — «сьеста–ринг». Я ухожу на разведку. Раз десять она проверяла дату, время начала представления и все же, просовывая картонный квадратик в прорезь кибер–контролера, она каждый раз обреченно замирала, ожидая укоризненного: «Прошу прощения, билет не действителен. » И откуда это пошло — невозможно представить: она в действительности ни разу не ошибалась.
Он предпочитал мучиться, но не спать. От усталости, недосыпа и всей этой неправдоподобной эпопеи сегодняшней бесконечной ночи у Варвары голова шла кругом и ее нисколько не интересовало, какие же там победы одержал командор Голубого отряда. Но не выговаривать же ему и так сейчас заведет насчет того, что не разбудила Нет, молчит.
Съемочную аппаратуру они у начальства вытребовать не удосужились, всякие там «Соллеры» достались космической журналистике в лице — да еще в каком лице. По дороге снимай все, что сможешь, слева, справа, вверху и внизу. В состоянии невесомости организм как бы «приходит в себя». Она прилегла, упершись локтями в камни, тщательно прицелилась, нажала спуск. На ослепительно золотом фоне неведомым черным крапом был нарисован тапир.
Варвара пожала плечами – легонько, дабы не выйти из ритма. Кораблик поисковиков стоял в узкой уютной долинке, словно на зеленой ладошке. А когда я засыпал, она опять считала. Похоже, этот путь им был хорошо знаком.
Итак, отоспались. Ветер пронизывал пустой каркас, словно это была развалина столетней давности. Нет, скорее наоборот – дружелюбная, доверчивая, как ластящееся животное. Ну, пошли. Ведь и там, на распластавшихся над морем «шпалах», Келликер назначил в первую вахту не кого–нибудь, а именно ее. Шофер первым встряхнулся, безнадежно махнул рукой и полез к себе в кабину.
Пусть ее считают бесчувственной деревяшкой. Ай да Голубая команда, альбатросы глубокого космоса. Разбираться с ними было уже некогда и «Дункан» плавно пошел сквозь их мельтешащий рой, словно это была туча майских жуков и утягивал за собой тех, кто попадал в зону невесомости.
Вылезла наконец громадная персиковая луна — которая уже по счету. Он поймал ее за плечи, обтянутые так и не снятым скафандром, скользким, как рыбьи потроха. Гордо вскинутая шея была увенчана легкой головой с характерным аристократическим профилем, который скрадывался неудачным поворотом, — животное действительно уходило как бы внутрь рисунка. —По запаху, дитя мое.
Без подробностей. Варвара осторожно оглядела присутствующих. Может, достоверности позы. Посадили приборы сторожить, а ведь с этим прекрасно справляется и скоч. Эмоциональное насыщение за счет чужой жизни.
Его заботливая фамильярность и неизменное «ты» только копили порох для неминуемого взрыва и однажды искоса глянув на Гюрга, Варвара почувствовала, что бывший ее командор так спокойно и снисходительно воспринимает все выпады Сусанина в сторону Варвары именно потому, что убежден в ее неуязвимости. И уже совсем непонятно, на каких правах тут существовала Варвара. Кто–то из четверых похищенных. Хорошо еще, что я догадался крикнуть кибу, чтобы он запоминал путь.
Она перелезла обратно. Туфеля и Фофеля мы берем, остальное добро — тебе. Когда ее выключат — это все обрушится на крыши. —Ну и само собой — команда, — заключил Сусанин. — Минимум.
Никто ни о чем не спрашивает — прежде всего покинуть это логово. Нет.
Тогда и настанет время пощупать все руками, уловить придирчивым носом, а пуще всего — спиной. О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора.
Ага, здесь. Как и подобало столице. Это было последнее. Тем более что она — с Нотр–Дам. Надо будет ей посоветовать. Мы отошли, включились в режим перехода и тут приборы показали приближение какой–то массы.
Села лицом к воде, чтобы не видеть того, кто лежал сейчас на серой гальке. Пока об их размерах было трудно судить, к тому же создавалась иллюзия, будто они растут по мере приближения к земле. С Ван–Джуды.
Варвара присела на корточки – снизу пахнуло теплым хлевным духом и купа белоснежных рогов всплыла вверх, вознесясь до первой жердины забора. Коридор снова сомкнулся и Варвара почуяла впереди прохладу тоннеля. Ну, добро бы километр, от силы два, но вот уже семь тысяч каменных брусьев отсчитал киб–шагомер и конца им не видно в ночной темноте.
Половина столов была сиротливо сдвинута в угол, остальные составлены в три ряда. Ну что тебе стоит, Водяной, твое пропахшее тиной величество. Ну, это кстати, сейчас оно понадобится в полной мере. Надо оглядеться, прикинуть все на собственных ладонях (она даже приподняла свои широкие суховатые ладошки, словно взвешивая на них невидимое добро и зло).
Полыхало все чаще и казалось, что там, за бортом идет малиновый снег. Да и командиром на «пюсике» была женщина, лету — недели две Стартовали.
Я на него рявкнул, но киб не робот, он интонаций не воспринимает. Головы «ящера» видно не было, но по общему направлению можно было судить, что она непременно должна была загораживать дорогу, — значит, в ней должен был проходить тоннель. Не верит ни единому слову, но признает, что лихо закручено. Глаза широко и удивленно раскрывались.
Надо оглядеться, прикинуть все на собственных ладонях (она даже приподняла свои широкие суховатые ладошки, словно взвешивая на них невидимое добро и зло). Внезапно лужа изменила очертания — из нее выметнулся протуберанец, словно от пирса помчалось наперерез «змеям» огненное копье. Словно спускал свору собак. Подбежали летчики шофер суетился, наклоняясь, отскакивая и отчаянно жестикулируя.
На базу Жану–Филиппу сообщили только, что потеряли весь багаж. Киб, качавший его, все время сбивался с ритма.
Варвара вздохнула и накинула тряпку на модель. Как правило, чередовали и то и другое. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. Мама в общем, с мамой произошло несчастье.
–А, только кобура, да и в той боцман, сластена невероятный, финики держал. В смысле — индивидуальное поле защиты.
«Черная сторона», хм. Так на то и опасность пребывания на незнакомой планете. Пряжки на поясах, застежки, возможно — оружие. Сидела бы и лапу сосала, как тот скоч, что валялся в углу в позе академического сфинкса. Снова стала ждать.
Надо оглядеться, прикинуть все на собственных ладонях (она даже приподняла свои широкие суховатые ладошки, словно взвешивая на них невидимое добро и зло). Глаза широко и удивленно раскрывались. Варвара изумилась и на всякий случай пошла в глубину — надо же хорошенько разглядеть того, кто к тебе пристает. Уникальная прожорливость, после этого купаться не захочешь.
А потом все стало потихоньку таять. Потом все выпрямились и замерли, наклонив головы.
Но первый испуг уже прошел и она хотя бы знала, что теперь не сорвется с узкого карниза. Вот потому–то она и проспала.
Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Как тут изготовишь каркас. Сзади вспыхнул фонарь и девушка пошла быстрее, ступая по собственной тени. Каких–то деталей не хватало. Попалась Земля, не знаю уж сколько там тысяч лет назад.
Все это вместе напоминало старинные «фонтаны слез», где из одной раковины в другую безостановочно каплет ледяная звонкая вода. Впрочем, собираться стали тут же, на недавно отремонтированную дорогу вылез грузовик, набитый добровольцами — и, естественно, Варвара была в общей массе работа оказалась страшнее и грязнее, чем можно было увидеть в самом страшном сне и когда утихли шквалистые ветры, взад–вперед замотался вертолет, обретший статус ветеринарного транспорта и только на седьмой или восьмой день, перевязав и зашив кого можно и захоронив всех придавленных и истекших кровью животных, спасатели вдруг с удивлением отметили, что за все эти дни они не видели ни единой асфальтовой гориллы. Кожа теплела под тугим напором лучей. Одной лапой, между прочим. Варвара вздохнула и продолжила свой обход. Направление — северо–восток.
Комбикорм. Как робот, например. Потянет посмотреть поближе, нырнуть поглубже.
Но – всех разом, как уже случалось на других несчастливых планетах. Развязка к удивлению оказалась неожиданной и оставила приятные ощущения в душе. По правде сказать, было и еще одно: море.
Варвара мягко отвела руки Вуковуда, отключила защитную решетку, выглянула: тапиры, упрятавшиеся под «Дунканом», тревожно похрапывали, сбиваясь, в тесную кучу. Да нет, чушь. Шесть отсеков жилого горизонта и все двери выходят сюда, на площадку шахтового ствола. И стала меня растить. Но никто даже не улыбнулся — летчики облегченно вздохнули и разом кивнули Варваре, словно они все время опасались, не сделает ли она чего-то недопустимого. И разбираться с медовыми пузырьками и налаживать дружественные взаимоотношения с вольным братством аполин будем завтра.
А вот на Степаниде тихо, нехлопотно, вот и возвели усадебку гостиничного типа. Не работает. 2. Коркошко грохочет на всю океанскую акваторию. Парафиновая бронза, как однажды отозвался о нем Келликер.
Сбоку от резной арки недвусмысленно просматривался не злой, но довольно точный шарж на Кони вкупе с двумя истинно академическими личностями на арке значилось: «ХАРЧЕВНЯ ТРИ СКЕЛЕТА» и даже мусорный бачок был украшен затейливой вязью, провозглашавшей, что «Наши отходы – самые отхожие во Вселенной». «Кто в сети просится. » – спрашиваю больше для порядка, потому как о той добыче, которая нам не подходит по своим параметрам, киб–наблюдатель просто докладывать не будет. Нет, она не ошиблась — это был он, черногривый олень, упрямо рвущийся наперерез каравану. И тогда раздался оглушительный скрип человеческих шагов.
И прижилось.
ощетинившийся комок, только-только начало обретать былую чуткость и восприимчивость. На том они все и стоят.
Конечно, этому зареву могло быть и другое объяснение, но оно как-то не приходило в голову. Но кибы, послушные проекту, возвели этот маленький изящный домик с крышей–солярием и под нею — мавританский шестигранник с журчащим фонтанчиком посередине и упоительными надувными диванами, полудюжиной кондиционеров и земными вьюнками на стенах — Варвара даже не сразу разгадала, что это шпалеры–голограммы. Другие. Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара обошла цокольный выступ. Да эту свалку камней не одолели бы и макаки, а они лазать мастера. Насчет пользы от вертолета — это он от досады.
Впрочем, Варваре приходилось на ее коротком веку путешествовать еще и не в таких условиях, но шофер, ни свет ни заря поднявший ее с постели и почему–то не заикнувшийся о завтраке, сухо кивнул ей на вторую, свободную, машину: «Поедете на этой». Узкая дуга галечника пестрела под ногами. Виадуки стрельчатых пирсов уходили от каждого корпуса прямо в море. К тому же и попасть в него недолго.
И откуда это традиционное заблуждение, что первая вахта — самая легкая. Тогда начинались препирательства, начальник биосектора жаждал вступить в свои права на новой территории, а Кони увещевала его совсем по–старушечьи, со всеми немыслимыми для нее «ладушками» и «сон — лучшее лекарство». Категорически. Она запнулась — носки она видела у Гюрга.
Всё правильно, говорила она себе, здесь такие порядки, такие законы. Она заставила себя перейти на привычный стремительный шаг. Сзади визжали тормоза, колонна скучивалась, как стадо мастодонтов, но из всей этой свалки, затененной облаком пыли и гари, настырному животному было нужно что–то одно и он метался по самому краю, пригибая голову и кося глазом на людей. Видали мы эти ужасы с вертолета. Искусственные биобарьеры, передвижные, самое осторожное смыкание зон.
Конечно, этому зареву могло быть и другое объяснение, но оно как–то не приходило в голову. Колбаса резалась как масло и благоухала тмином и сказочными травками маленького Мука. Они, напротив, честно выполнили свой долг и не забыли проводить ее до самого мелководья, самым препротивнейшим образом забитого тиной, дохлыми медузами и какой–то слизкой протоплазмой.
Варвара безропотно повернулась, вышла в тамбурную. Враждебная. Уж очень это было неординарно: следов цивилизации не наблюдается, а на абсолютно пустом месте идет какая–то передача информации методом цветовых сочетаний.
Хотя понять они, конечно, не способны, но звериным нюхом почуять опасность — это да. Она загнала обойму на место и взяла Вуковуда за локоть: пора. А между тем на другой стороне Майской поляны прямо из сумрачной туманной пелены выпорхнуло что–то огненно–стремительное, словно проклюнулся язычок пламени, совсем близко зазвучало ускоряющееся «топ–топ–топ» и Варвара увидела, что прямо на нее по серебрящейся траве мчится ладная фигурка в черных плавках и алой рубахе, концы которой завязаны узлом чуть выше пупа шагах в десяти раздалось упругое «бум. » — оттолкнувшись двумя ногами, бегун взмыл в воздух, перекувырнулся пару раз, снова оттолкнулся изгибаясь летучей рыбкой и еще кувырок и еще курбет и еще черт–те что — и вдруг ударился пятками и замер, как вкопанный, вскинув руки кверху, туда, где к полудню быть золотому солнцу. Ближайшие к палатке кибы должны были наблюдать за уходящей отвесно вверх скалой. Камбуз, рубка, шлюзовая.
Дикая. Это было прощание, невыносимое в своей нечеловеческой нежности.
Вуковуд обхватывает Боровикова, Чары тяжело опирается на плечи Варваре. Ствол дерева, вон и сучки торчат. Девичья мечта начинала как–то блекнуть. По цвету он не выделяется, разглядывать было некогда, а впечатление такое, словно он временно задраен металлической заглушкой.
Судя по скорости движения, туча уже. Это мы видали и не раз. Она тихо вернулась к трапу и медленно поднялась на три ступеньки. Враждебная. Стеллерова корова, чуточку отличавшаяся от тех макетов, над которыми привыкли скорбеть жители Большой Земли, никак не реагировала на их приближение и только по–лошадиному отфыркивалась.
И еще где–то. И она со своей щенячьей самонадеянностью и Лерой — рядом.
Глаза широко и удивленно раскрывались. Становилось все темнее, дорога глубже и глубже зарывалась в гору, так что уже не различить было нежной и глубокой слоистости камня внезапно правая стена ощерилась трещиной и в этот нежданный просвет хлынуло ослепительное желтое солнце и ветер и горный запах. Но когда легли на орбиту, вдруг началась полоса везения.
Доверенный ей «Дункан», как теперь неукоснительно называли их космический корабль, был в совершеннейшем порядке, экипаж спал здоровым сном, обеспечивающим этим великовозрастным «детишкам капитана Гранта» максимум сил для всех последующих подвигов и единственное, что здесь было непонятно, так это одно: зачем здесь присутствует она, Варвара Норега. Картины Чюрлёниса часто кажутся космическими, сказочными, фантастическими. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак — одними ресницами: «У меня все в порядке». Сюда она когда–то заглядывала просто из любопытства, привлеченная экстравагантностью названия этого нестандартного павильона, примыкавшего к их столовой, но популярностью не пользовавшегося: он назывался «сьестаринг».
—Теперь — «зачем. ». Контуры этих теней были так маняще–неопределенны, что Варвара безотчетно двинулась им навстречу, абсолютно потеряв способность понимать, куда она плывет – вниз или вперед. И все–таки не уходили. Придется ждать, пока кто–нибудь не запечатлеет этого красавца на пленку.
Варвара с Петрушкой проворно вскрыли свой контейнер, приладили на один из иллюминаторов телеобъектив, держащий под прицелом второй кораблик и дорогу между ними, а затем уже из люка испросив разрешение Сегуры, запустили вверх по корпусу корабля «коалу» — самодвижущуюся камеру на присосках. Скальной растительности тоже не наблюдалось. Овцеволк очень кстати, без него картина была бы чересчур идиллической. Она изумилась такой беспечности: ведь разумные же твари, в конце концов. Я пока не разобралась в причинах ее находчивости в критических ситуациях. Возвращаться к выходу.
В такие моменты светлые блики падали на лицо Лероя, проясняя его и одновременно безжалостно подчеркивая каждую морщинку.
легла на брюхо, растекаясь от одного края долины до другого серой простоквашей. И еще одна невесомая жемчужина и еще Купился, выходит, Вуковуд на эти бусы. А сейчас — каждому свое. «Я его не узнала Как я могла его не узнать. » — стучало у нее в голове. Значит, по–настоящему они ее своей все–таки не считают Она вздохнула, безнадежно встряхнула смуглыми ладошками, словно пытаясь освободиться от какой–то тончайшей медовой пленки, сводившей кожу, — ив тот же миг эта невидимая доселе пленочка отделилась, съежилась в два упругих комочка и вот уже с ладоней катились две золотые жемчужины и их было не поймать — сверкнули и булькнули, сливаясь с поверхностью моря. Тисненая медалька сливочного масла и рыжая корочка пшеничного хлеба.
–Спокойной ночи, – корректно ответила она и притворила дверь. Дикая. Впрочем, нет худа без добра: можно без стеснения зевать и вообще заниматься чем вздумается. Теперь можно было откинуться в кресле и немножко подумать. И высоко, чартару не дотянуться.
Хотя Почему они повернули. Слабый огонек скользнул по ветке, оттенился дымком. Дикая. Метла, между прочим, – шаровыми молниями и прочими атмосферными неприятностями.
Варвара задумалась. Так ведь нельзя.
Они мчались к вертолетной площадке и Варвара беззвучно молила все небесные и подземные силы, чтобы ей не споткнуться, не отстать, чтобы примчаться к машине вместе со всеми, — и ноги отталкивались от земли легко и упруго и она слышала этот звук — «топ–топ–топ», совсем как вчера, в тумане, когда Петрушка разбегался перед своими немыслимыми прыжками и вот сейчас она чувствовала себя такой же легкой, сильной, что только подпрыгни — и у нее получится все не хуже, чем у Ригведаса. Мне то казалось, что мы сбились, то вроде что–то припоминалось. Смотрит огромными глазищами, в пол–лица и молчит. Нет, она не ошиблась – это был он, черногривый олень, упрямо рвущийся наперерез каравану. Вода была почти непрозрачной и горькой — не на вкус, нет.
Да, такое занятие не способствует улучшению настроения. Она перелезла обратно. С этого бревна что–то свешивается: два куля, один длинный, другой — вдвое меньше.
Выходит, вышел он на правильное направление, но где–то свернул не туда. Красное пятно вытянулось в узкую, заостренную впереди полосу, плавно скользящую по тихим волнам и теперь Варвара разглядела, что эта полоса состоит из отдельных гранул удивительно яркого, насыщенного цвета. Значит, увидели и тоже палили от избытка чувств. Сладко потянулась.
Голубые верблюжата, сурки–иноходцы, коробчатые игуаны, муравьед–полоскун Впервые, вероятно, увидев море, они вздрагивали и цепенели, врываясь когтями и копытами в битую гальку но неслышимый людям призыв упрямо тянул их к воде и они, обреченно раскачавшись, сдвигались с места и брели, брели навстречу мелким зеленоватым волнам, уже подернувшимся золотистой пенкой и бесцветные ненастоящие солнца ритмично возгорались и снова потухали, словно небо с трудом приоткрывало глаза и тут же снова жмурилось. Враждебная. Она, согнувшись, перебежала вправо и приникла к холодным каменным краям. Приладила на плече десинтор, чтобы было поудобнее, регулятор разряда перевела на минимум и нажала спуск, прижимая выхлопное отверстие к серебристому кругу. Ну пошли, коли так. Когда я наткнулся на следы недавнего пиршества, это увеличило мою скорость втрое.
Сейчас начнут завораживать, показывать подводное кино — башенки, виадуки, воротца. Ширина каждого бруса сорок сантиметров, расстояние между ними семьдесят один сантиметр и оно выдерживается неизменно. Несколько контрольных участков.
Вода, колючая и враждебная, была полна каких–то самостоятельно живущих, растущих и растворяющихся теней, которые давили на нее со всех сторон, упруго и легко, как пена и начисто скрадывали ощущение реальной глубины. У подножья дерева вход в подземные пещеры. Отчего он так изменился.
ощетинившийся комок, толькотолько начало обретать былую чуткость и восприимчивость. —Ты откуда знаешь про Матадор. Значит, успел проснуться до того, как примчался скоч. И вот теперь ее тело, совсем недавно сжатое перегрузкой в нервный.
Надо дождаться возвращения Полупегаса. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Это значило, что луч ушел в бесконечность.
Тем не менее в следующую секунду окошко стремительно затянуло защитной пленкой, в кабине стало совсем темно — видно, киб переключился на инфракрасные рецепторы впереди над первой машиной раздался резкий, булькающий звук, совсем не похожий на разряд молнии, затем точно то же возникло прямо над головой, потом сзади — бульканье прокатилось над всей колонной и запахло чем-то кислым, от чего не мог избавить даже захлебывающийся от усердия кондиционер и машины неистово рвались вперед, оглушая себя собственным ревом. ощетинившийся комок, только–только начало обретать былую чуткость и восприимчивость. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. «Наши простейшие – самые простые во Вселенной. » Характерная надпись.
Нет, не могла чувствительнейшая аппаратура проморгать все это. Стрелять по людям не могли». — «Люди Это ж хуже людоедства. » — «Да нет, то же самое. Враждебная. Ветер доносил непредставимые доселе запахи.
Впрочем, гряда темно–рыжих голых островов, с различной четкостью просматривающихся вдали, должна была ограждать бухту от шалостей здешнего Нептуна. Сейчас проверим. Внизу плещется море.
Вот те на, всего несколько дней рядом со стратегами и все по плечу. Пляж воображения не поражал. И вернулись к морю, начали вживаться в него гораздо раньше нас.
Созданные образы открывают целые вселенные невероятно сложные, внутри которых свои законы идеалы, трагедии. В рубке припахивало краской, как бывало всегда, когда вычислитель что–нибудь вычерчивал. Головы «ящера» видно не было, но по общему направлению можно было судить, что она непременно должна была загораживать дорогу, – значит, в ней должен был проходить тоннель.
Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела. Параскив и Темрик улетели, первый — сопровождая телят, второй — красу свою ненаглядную. Но я бы предпочел не задерживать вас сейчас подробностями». — «Как вышло, что у вас не было с собой парализаторов. » — «Были и парализаторы, все было. Стоит посмотреть.
А на одном из промежуточных буев нас сбила нефиксируемая масса. Она шагнула через порог и очутилась нос к носу с пиратской физиономией Сусанина. Но интерпретируете вы свои ощущения абсолютно превратно.
К такому, выходит, привыкаешь очень быстро. Киб скосил на нее фасеточный глаз – не к нему ли относится реплика. Она сцепила руки за спиной и, прогибаясь назад, незаметно для других потянулась. А, вот оно что: в море тоже пришла осень. Чары присматривался, как ведет себя машина в здешнем небе. И называется это – бережное отношение к чужой фауне.
Варвара не выдержала и выскочила снова в шлюзовую. Через барьер ему не пройти, а почему, не будем сейчас ломать голову. «Берем. » – кричу и вдруг соображаю, что не доложено главное: а что за рыба.
Повернула назад. Здесь не присутствовало искусство — одна безукоризненная фотографическая точность. Помост и то, что над ним.
И как мы. Понимаете – всего, что под руку попадется. Она утвердительно кивнула, радуясь тому, что хоть на этот раз ей ничего не надо отвечать. Она промолчала.
Плюхнуло слева, даже брызги долетели. Оленицын и Ригведас, останьтесь, остальные свободны и прошу ко мне не приставать. Так тихо, что страшно было крикнуть — позвать аполин. А снимать надо, так как сквозь тончайшую пленочку регенопластика проникнуть внутрь не может ничто, но вот наружу постоянно выбрасываются частицы отмершей клетчатки, прикрытая напылением грязь и вообще все постороннее. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. Задумался мой командир.
Он ведь от зверей. Кожа теплела под тугим напором лучей. Над головой снова застрекотало Вафель, свесившись вниз головой, подал девушке оружие.
«Ну вот и погибель моя», – сказала себе Варвара. Ветер доносил непредставимые доселе запахи. Ну что ж, меньше забот. И еще – доверия к чужой чуткости. Варвара уже давно заметила, какая большая разница в безмолвии южной и северной ночи.
Но живых там не было, — это Варвара уже точно чуяла.
Варвара вытягивала шею, уж очень хотелось узреть воочию хотя бы одного из тех, кто фигурировал на довольно-таки дилетантски выполненных снимках (ну, уж она-то составит первоклассный атлас на уровне последних достижений цветной голографии, затем и прилетела. ), но дорога сделала очередную петлю и преследователь отстал. Варвара проводила его взглядом, потом как–то невольно оглянулась на Лероев камень. И вот теперь ее тело, совсем недавно сжатое перегрузкой в нервный. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось. Воздушный мостик, как раз для аборигенов.
Глаза широко и удивленно раскрывались. Как следовало из просмотренного, а также из бортового журнала, который с трех сторон (включая середину) прослушивали тоже на повышенных скоростях Сегура, Гриша и Оленицын, выходило, что на вахте абсолютно спокойно остался ксеноботаник Вуд Иван Волюславович, заполнявший бортовой журнал восторгами по поводу внешнего скелета сухопутных кораллов, открытых им где–то вблизи корабля. Коридор снова сомкнулся и Варвара почуяла впереди прохладу тоннеля. Было тихо.
–Селедка в Канарском рыбохозяйстве – да это противно здравому смыслу. Теперь шум двигателей доносился уже из распахнутой двери. От ужаса она встряхнулась и сверкающие росинки с мокрых волос полетели по всей кухне. А страх появлялся все равно.
Вот она, чужая земля. И вот теперь ее тело, совсем недавно сжатое перегрузкой в нервный, ощетинившийся комок, только-только начало обретать былую чуткость и восприимчивость. Затем грузно развернулась, как полевой вездеход и двинулась обратно к воротам, небрежно зажав свою ношу под мышкой. Тело отозвалось тоскливым, ноющим неповиновением.
И Варвара тут же подтвердила правильность его слов. Чтобы не кляузничал. Всемогуществом, оказывается, можно заразиться.
Лишенная ветра, запахов и тех живых волн, которые сделали бы для нее Чартаруму хоть на чуточку своей, она все эти пять с половиной часов провела в чутком напряжении, поначалу до предела обострившем все ее чувства, а затем незаметно притупившем их непобедимой сонливостью. Она потерла яшмовую глыбу пальцами, попробовала отколупнуть чешуйку – камень не поддался. Она вскочила, сунула ноги в легкие спортивные туфли и вприпрыжку помчалась в рубку. Да, пришельцы строили понадежнее. Он разбудит, не сомневайтесь. Сбоку от резной арки недвусмысленно просматривался не злой, но довольно точный шарж на Кони вкупе с двумя истинно академическими личностями на арке значилось: «ХАРЧЕВНЯ ТРИ СКЕЛЕТА» и даже мусорный бачок был украшен затейливой вязью, провозглашавшей, что «Наши отходы — самые отхожие во Вселенной».
Кому в Пресептории могло прийти в голову удаляться на покой после полудня — бред. Странно, ведь в отчете Вуковуда говорилось, что «шпалы» располагались вровень с водой. Она утвердительно кивнула, радуясь тому, что хоть на этот раз ей ничего не надо отвечать.
От него пахло прелыми водорослями, просоленной галькой и осенней травой. Рубка тоже изменилась: почти вся правая стена была закрыта крупномасштабной картой.
Она немного помедлила, тоже выпрыгнула из кабины и пошла следом. При посадке разогнали какую–то стаю, значения этому не придали.
Не первокурсница же она, в самом деле. А им только этого и надо было» — «С–с–сифаки бесхвостые Он был жив. » — «М–м когда. » — «Ну, когда вам удалось бежать. » — «Нет. –Да не знаю я, не знаю. Гюрг локтем вдавил клавишу подъемника — ни сигнальной лампы, ни гудения.
Пятнистый носорог словно очнулся, попятился и пошел прочь в полнейшей задумчивости. Это был их маленький обычай их обряд. Они привычно коснулись его кончиками пальцев.
Сколько же могли пройти за это время тяжелые, неповоротливые грузовики. Все усвоил. Это относилось к стакану, возникшему из–за плеча.
Это была единственная койка, в сторону которой она даже не посмотрела. Было тихо. Но спать хотелось просто смертельно — видимо, сказалось предфинишное напряжение. Заканчивалась запись недоуменным: «Слоники. Логика и гуманизм – альфа и бета любой подобной программы. Вряд ли.
Побрился. Командор тоже не удержался: поднял над головой сцепленные руки и испустил боевой клич. Мумия бездушная, вот он кто. Как там значилось на фасаде трапезной. Ладно.
И беда в том, что это не просто устаревшая студенческая шуточка. Варвара кивнула. Но я на своем месте беру твердой рукой под жабры вышеупомянутый фольклорно–сказочный персонаж, даю ей некоторые указания, отчего ее прямо–таки дрожь пробирает и швыряю в иллюминатор. Им нужно было что–то другое. –Да, так вот. –И не пытайтесь с ним что–нибудь сделать – это бесполезно, я гарантирую.
На этой планете, во всяком случае, с ее чудовищными ночами». Другое. — и еще набавил скорость.
«Иллюминатор» был невелик, сантиметров двадцать, голову не просунешь. Нет, эта махина не открывалась. Колбаса резалась как масло и благоухала тмином и сказочными травками маленького Мука.
Все это нужно было разместить и уже не во времянках, а капитально. Не новорожденный, но сосунок. Скочи взваливают на себя бесчувственные тела Фюстеля Монкорбье и Ома Рамболта, остальные, освобожденные от пут и успевшие сделать несколько глотков, с трудом подымаются на ноги.
И они ждали в тишине, немыслимой при такой массе животных. Или прикрыть полотнищем двумерной молнии. Она бесцельно перебирала снимки, сделанные с разных высот и дивилась собственной апатии. Это не было предательством воды – здесь вмешалась какая–то другая сила.
Она никогда не говорила таких слов — ни людям, ни зверью это были не ее слова и не ее тон. Нет, в комнате никого не было. Три таких овала были обведены красным. Нежная кожица на ветвях набухала пузырями, они шипели, лопаясь и выбрасывали колечки пара, сладко–цитрусового, земного (ощущение ложное, запах имеет абсолютно иную сенсорную характеристику), а пол под горящими ветками начинал слабо светиться, но это было видно только ей одной (доложить об опасности проплавления перекрытия) сейчас она раздует огромный костер, каких чартары еще не видывали Чартары. Только не прийти первой, до них.
Варваре приходилось буквально на каждом шагу ставить его на место. Варвара скрипнула зубами — сырые все–таки, откуда скочу знать, что такое валежник для настоящего костра Она бросила свое занятие и, опустившись на колени, принялась раздувать пламя.
Кожа теплела под тугим напором лучей. Хотя как это — «так», она не знала. Мы идем в свободный поиск. Индуцированное всемогущество, так сказать. На сей раз ей удалось пройти шагов двадцать.
Она повернулась и пошла наверх, в двухсветную скульптурную мастерскую. Вместе с отбывшими телятами на Большую Землю был послан непомерный даже по космическим масштабам запрос — люди, оборудование и еще и еще люди. На бегу заметила, что дверь в шлюзовую открыта настежь, — не иначе, как что–то грузили. И травка — как на стадионе. Если по часам, то не так–то они долго бегут — гораздо больше потеряли на поиски шаров.
Рядом послышалось гуденье, словно кто–то включил старинную паяльную лампу. Скочи по–прежнему несли Монка и Рамболта. Сзади по–прежнему ревели, скрежетали и бились рогами о камень Лерой стрелял еще дважды. За что Варвара его и любила. Оставив на вертолете дежурного, остальные шестеро пошли вглубь.
Четыре светлолицые самочки заплюхали следом. —Юморист. Зубоскалит, значит. Миновала первые дома, со стен которых, словно мыльная пена, сползали вниз ошметки тумана. Подножием тоннеля лабиринт кончался.
За одной из закрытых дверей, вероятно, подъемник, так как сразу после приземления (гм, приземления — надо было сказать: при–чар–та–ру тьфу, язык поломаешь) — сразу после посадки на Чартаруму Сегура вроде бы лазал вниз, в двигательный отсек, но Варвара не заметила, чтобы подымался люк. Похоже, что это просто нелепая случайность: поставили палатку именно на тех «шпалах», которые ночью уходят на дно. И дышать тяжело. Девушка попятилась и бесшумно выскользнула из кубрика. Ну, унесло шальной волной маленького Степку. Мы получили точку–пакет с ближайшего гиперпространственного буя.
Узкая дуга галечника пестрела под ногами. Дойдя до широкой трещины, она принялась так же деловито и без видимого напряжения заталкивать оленью тушу туда. В 1996 году появилось продолжение повести— «Делла-Уэлла», а затем два этих произведения были объединены в роман «Венценосный Крэг».
аинерция у таких махин – не затормозишь. Оказывается, поисковики (на космофлоте их звали попросту «шатунами») успели все сделать по инструкции — завесили спутник–зонд, с готовностью подключившийся при первом же вызове на их корабле, как положено, работал автопеленг. Она засучила рукава и занялась консольной экспозицией «Утро в лесу». Повесть неожиданным образом сочетала антураж «космической оперы», «высокой» фэнтези и традиционной советской космической научной фантастики и изначально задумывалась как литературная шутка, своеобразная пародия. Время строительства гигантского комплекса, кем-то случайно названного Пресепторией, никто точно не определял и эти монолиты можно было принять и за блоки для контрфорсов и за развалины циклопических амбаров — в скудной литературе по истории Тамерланы их осторожно именовали «руинами». Она впервые лежала в амортизационной кассете и было очень страшно.
— мой осьминог врезался в тупик. Варвара глядела в иллюминатор: Сусанин, оторвавшись от лесенки, вдруг как–то по–детски запрыгал и только тут Варвара почувствовала, как это славно–двигаться в поле уменьшенной тяжести. Категорически. Но самое странное: в центре этого выступа — иллюминатор.
Вертолет шел гораздо быстрее обычной полевой машины и пробитую плазменными путеукладчиками дорогу они не пересекли ни разу, так что девушке оставалось только гадать, насколько они удалились от побережья. Но ваша беда, Варенька, в том, что у вас слишком много свежих мыслей. В бок легонечко поддали. Кожа теплела под тугим напором лучей.
Вскоре после «Сонаты моря», в 1988 году Ларионова начала писать стилизованную «космическую оперу»— повесть «Чакра Кентавра». Ветер доносил непредставимые доселе запахи. Они подошли к столу последними – примолкшие, чопорные мужчина подвел Кони к ее стулу и все кругом засуетились, сдвигаясь и освобождая ему место, но он повернулся и пошел вкруг стола, пока не заметил рядом с Варварой единственный свободный табурет.
Поиск по металлу. Да еще и по воде. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. У нее руки так сами собой и потянулись погладить крутолобую голову, почесать горлышко. Она просто осталась и все.
Сейчас у него в корыте лежал только что вынутый экспонат – серебристый овцеволк. Что же делать, таково влияние коллективного мнения. Утренний берег, открытый для обозрения, как детская «Панорама Страны Чудес», был прекрасен и даже в какой–то степени жаль, что никакой золото–пенный айсберг не мог занести сюда маленького Степку. Вот и происходят сбои.
Слева над нею, на монолитной и подозрительно ровной плите, расположились три ангароподобных сочлененных корпуса биолаборатории. Виадуки стрельчатых пирсов уходили от каждого корпуса прямо в море. Перешагнув через одного из них, Варвара направилась прямо в рубку. Но в этот момент «парус», до которого оставалось каких–нибудь двадцать метров, беззвучно растаял и на его месте обнаружилась абсолютно неправдоподобная промоина в самой середине наступающей волны. Пляж воображения не поражал. Унылый мир, ничего не скажешь. Тогда как же ворота Пресептории не пропускают ни одного живого существа, но спокойно впустили всех нас молния, равнодушная к человеку под парусом, убивает Лероя «шпалы» топят палатку с Серафиной, но вас, даже на большой глубине, никто не трогает даже асфальтовые гориллы, которых вы объявили биороботами без всяких на то оснований, кроме неуязвимости их шкуры, они должны бы подчиняться этому управляющему центру как выносные автономно действующие придатки – и вот они опекают всех животных Степаниды, а нас обходят, словно мы – каменные глыбы.
Теперь надо было задать фиксационную программу, чтобы обе камеры не тратили даром пленку на катящиеся по склону горы камни, шаровые молнии, град, а также насекомых, червей и прочую мизерную живность. Он как будто брал ее под свою защиту. Ну, соединят обе стороны, но ведь не за счет же убиения ворот. «Где ты, там и я» — ведь это звучало почти так же, как древняя, чуть ли не античных времен, формулировка: «Где ты, Кай, там и я, Кайя». Итого семь. И — как на стадионе — ничего в ней живого. Она сызмальства привыкла, что самый чуткий приемник опасности — это спина.
А навстречу им что–то летит обратно из воды на палубу. Это было ощущение какой–то потери, словно в море чего–то убавилось.
А со стороны это, разумеется, выглядит полнейшим бесчувствием. Нет, в комнате никого не было. Узкая дорога влилась в шоколадно–ониксовый каньон и это была уже ЕЕ дорога и машина была ЕЕ грузовиком и впереди был перевал, где разбился ЕЕ олень, а еще дальше высились мегалитические глыбы ворот ЕЕ Пресептории, где все решительно было ЕЕ – и дом и работа и море и немые аполины и запах сушеных трав с половины Лероя она уже была владелицей необозримого настоящего, не говоря уже о прошлом, которое вмещало в себя и полуживую золотую шкуру, обреченную на вековой зуд и водяную бездну под «шпалами» и васильковый венчик ракеты, к которой хищно принюхивалась подкравшаяся с моря молния. Варвара только пожала плечами. А зачем они это делают – гадать сейчас бессмысленно.
Что это я все о себе да о себе, рассердилась Варвара. Фон все время будет включен, я его заблокировал.
Варвара перевернулась на спину, раскинула руки и закрыла глаза. Ну да — традиционные янтарные пылинки. Собственно говоря, разведкой это назвать было нельзя главным образом.
Прямая улица, образованная двумя рядами одинаковых двухэтажных коттеджей, наводила на мысль о том, что база была рассчитана на гораздо большее число людей, чем работало здесь сейчас и Варваре еще раз припомнился вопль сусанинской души: «Специалистов, специалистов и именно по дальним планетам. » Почувствовав внутренний импульс пробудившейся совести, Варвара чуть было не остановила свою спутницу и не попросила ее указать на биоэкспериментальный корпус, но на сияющем лике очаровательной Кони (и как ее зовут на самом деле. ) отражалась такая детская предпраздничная радость, что у нее не хватило духа снова заговорить о работе. Так сказать, легкая носорожья кавалерия. Следовательно, остается вторая.
Но никто даже не улыбнулся – летчики облегченно вздохнули и разом кивнули Варваре, словно они все время опасались, не сделает ли она чего–то недопустимого. Вот она, чужая земля. Варвара дошла до пределов своего воображения, но кошмарное создание не выглядело живым. Вольно или невольно они были направлены в одну и ту же сторону, если только Варвара не ошибалась, то на здешний юг и вскоре оказалось, что все правильно, так как там, за кромочкой бурых гор, тоже затеплилось ответное радужное сияние. Я велел кибу меня страховать, а сам принялся его разглядывать — нужно же получить полное представление о враге, с которым имеешь дело.
Они цепкие. На Большой Земле эти несчастные создания по всей вероятности вымерли бы в третьем поколении здесь же каждую стаю опекали несколько асфальтовых горилл, снабжавших этих горе–хищников различной падалью. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных «колодцев вверх», в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. Оказалось, с разлапистой ветки свисал некто бесподобно зеленый, как огурец и лохматый, точно щетинистый дикобраз.
Едва Манук удалялась, он отыскивал глазами Варвару и принимался ругаться. При этом движении рассеянный свет из окошка достиг, наконец, ночного пришельца и девушка увидела клыкастую кабанью морду, увенчанную неподобающими ей королевскими рогами. Было тревожно, как в ненадежном одиноком жилье посреди метели.
Параскив распахнул дверцу и выставил бороду. Похоже, что ни прибоя, ни штормов здесь не боялись.
Чтобы не высказать все это вслух. Так что формула «хлеба и зрелищ» здесь действует со знаком равенства. —Если бы с Земли.
а инерция у таких махин – не затормозишь. О купании было нечего и думать. Нет, скорее наоборот – дружелюбная, доверчивая, как ластящееся животное. Это Дориан.
А он, вместо того чтобы одним словом все прояснить, начинает уточнять глубину чуть не до сантиметра, среднюю массу и прочие тонкости. Чартарума пленяла своей симметрией: увенчанная громадными ледяными шапками на полюсах, она была опоясана широким кольцевым материком белая полоса по всему экватору говорила о том, что материк этот, в сущности, представляет собой громадный горный хребет, плавно понижающийся в обе стороны, от вечных снегов до приморских низин. Пустое место. Затрепетала, забилась возле пирса крупная рыба, выпрыгивая наружу и ловя воздух ртом. Все разом высыпали на пляж и остановились молча, даже галька не скрипела под ногами.
И не спорьте, я на этом собаку съел. Между тем ее окружили все жаждущие получить последние новости с Большой Земли. Ну, закрутило в психогенном омуте неосторожного Солигетти.
Сегодня – еще встречи с сотрудниками. Похоже, что ни прибоя, ни штормов здесь не боялись.
Вуковуд или троглодиты. Все правильно, говорила она себе, здесь такие порядки, такие законы. И вот теперь ее тело, совсем недавно сжатое перегрузкой в нервный.
Вернулись, значит. Не знала она и того, что у нее самой все это совсем–совсем близко: от самой сумасшедшей, самой переполненной, самой невероятной поры жизни ее отделяла одна ночь.
Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные «зелененькие», была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна из которого в одну вытекает, а в две втекает. Так что ни ветра, ни внезапного удара волн можно было так же не бояться. Все посмеивались над Ригведасом, один Сусанин был откровенно взбешен. Прямая улица, образованная двумя рядами одинаковых двухэтажных коттеджей, наводила на мысль о том, что база была рассчитана на гораздо большее число людей, чем работало здесь сейчас и Варваре еще раз припомнился вопль сусанинской души: «Специалистов, специалистов и именно по дальним планетам. » Почувствовав внутренний импульс пробудившейся совести, Варвара чуть было не остановила свою спутницу и не попросила ее указать на биоэкспериментальный корпус, но на сияющем лике очаровательной Кони (и как ее зовут на самом деле. ) отражалась такая детская предпраздничная радость, что у нее не хватило духа снова заговорить о работе.
Он пугливо озирался, переступая копытцами, словно прислушивался — что же его сюда позвало. А с близкого небосвода, мерно покачиваясь, падали на землю гигантские медузы. Она вскочила во весь рост.
Неповторимость степухинских ночей как раз и заключалась в том, что от земной луны дорожка, как правило, ложится прямо под ноги, а эта тянется слева направо, во всю морскую ширь, с трудом угадываемую в ночи. Вернемся — разберемся. Лерой оттащил его и бросил на руки Артуру, но и сам не продвинулся дальше ни на шаг. Если второй вариант, то нужно скорее добраться до генератора защиты. мчались, вы можете себе представить.
Я подбегаю — он ни одним копытом не шевелит.
И для установления доверия к ее способностям. Автор много пишет о любви, её многоликости, многогранности, неоднозначной связи с моралью: «Почему на свете существует убеждение, что любовью можно оправдать все— злодеяние, глупость, кощунство. » («Картель»). Сели — погасло.
Варвара спрыгнула с подножки и остановилась: подойти к ЭТОМУ у нее не хватило духа. Но спать хотелось просто смертельно – видимо, сказалось предфинишное напряжение. А годика через полтора, когда станет у нас полегче с кадрами, подошлем ей двух–трех специалистов и, разумеется, начальство, чтобы ни от кого не зависеть». Пальцы слушались плохо – сжаться–то они сжались, а вот разжиматься не желали. Вуковуд потянул ее обратно, чтобы не высовывалась. Такого добра, наверное и у этих горе–поисковиков с три короба наберется.
Варвара подумала, что поменяйся они местами — и за такую реплику она получила бы от него традиционное: «Кобра. » Но от «кобры», к сожалению, мужской род не образуешь — не «кобер» же в самом деле. Человек умирает не сразу, во всяком случае, не за те двенадцать минут, когда его безнаказанно душило черное излучение ворот. Пожалуй, вот что: уж слишком ровной была поверхность. Колбаса резалась как масло и благоухала тмином и сказочными травками маленького Мука.
Теперь мне хочется поделиться найденной информацией и своими размышлениями с вами. Потом глянула в круглое, напоминающее иллюминатор окошко — вот там было интереснее. Шестнадцать зарядов, у Вуковуда столько же. Кирюшу Оленицына подняли по дороге, он вылез в окно.
Они подняли клеенку и потащили, держа за углы и семеня от тяжести. Или эти канаты, свешивающиеся с потолка. На третий раз решила взглянуть на часы — дали небесные, да все уже за завтраком. Хватит им забот с поисками малыша, пусть не отвлекаются. Еще бы, уникальнейший симбиоз, только вот не понятно, чего с чем Со зверьем проще, элементарнейшая задачка на совмещение «быть» и «не быть». Они шлепались в воду с хрустом, разламываясь на бесформенные ноздреватые куски, которые стремительно таяли, не давая аполинам наиграться вволю.
Огромная бенгальская свеча вымахала чуть ли не в ползвездолета и в ответ из кабинки опускающегося лифта тоже принялись радостно и беспорядочно палить, отчего в небе послушно расцвели многоцветные укропные зонтички. Картины Чюрлёниса часто кажутсякосмическими, сказочными, фантастическими. Правда, проходимость волн тут паршивая, может, потому мы и SOS приняли не полностью. Семена для одного с Земли прихвачены, маргаритки там всякие, нарциссы, гладиолусы.
Без исключений. —И потом, — продолжал Вуд, — не считайте меня таким уж законченным идиотом. Время строительства гигантского комплекса, кем–то случайно названного Пресепторией, никто точно не определял и эти монолиты можно было принять и за блоки для контрфорсов и за развалины циклопических амбаров – в скудной литературе по истории Тамерланы их осторожно именовали «руинами». А главное — здесь начиналось царство запахов.
Ригведас, конечно, выйдет из трапезной последним — набьет карманы всякой всячиной для своего Тогенбурга. —И то верно, детям спать пора. Золотые блики картину скрадывают. Теперь, когда они подходили все ближе к черной громаде лабиринта, не отражающей даже утренних лучей им отчетливо стала видна широкая полоса земли, опускавшейся, подобно естественному пандусу, куда–то в глубину, где должен был находится фундамент этого циклопического сооружения. Первым, естественно, вызвался пройти опасную преграду Лерой. Так как в море, к неуемной радости аполин, падали никакие не медузы, а невиданной величины снежинки – двух, трех, пяти метров в поперечнике.
Кстати, для удобства сообщения от одной верхней ступени к другой протянулась балка — впрочем, какая тут может быть балка. Олененок прикрыл глаза и мелко задрожал хвостиком. Выбираться надо, только вот Сусанин запретил. К тому же они усиленно делали вид, что им обоим очень весело. И сзади. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. — строго спросила Варвара.
И заранее это ни распознать, ни предугадать нельзя. Еще час и пять минут героической борьбы со сном. Но того Гюрга, который восторженно и изумленно шептал ей: «Да ты еще к тому же и трусиха. » — того Гюрга больше для нее не существовало. И употреблялась эта формула в строго определенной ситуации, под мендельсоновский марш.
Нет. Все видели и молчали.
Кибер–садовника поставили, чтобы сорняки вырывал. Запахло. Когда грузная, но легкая на руку Манук Серазиан (как только теперь выяснилось — старший ординатор базового госпиталя) начинала неприятную процедуру, Сусанин покрывался гнедым крапом — аллергия на нервной почве — и замолкал. Сейчас все выяснится, куда лететь, каким образом спасать и она тоже выпрыгнет наружу, на эту зеленую, манящую травку и они отправятся абсолютно непонятно, что будет потом, но ясно одно: это «потом» составится из молниеносных, пружинистых действий и надо сейчас собраться, накопить сил, подобно свернутой металлической спирали С силами, правда, было не очень–то. Ничего иного он не скажет и формально будет прав.
И естественно, все труды — псу под хвост. Ложная тревога. Так вот, не ставилось ли целью на Тамерлане, этом испытательном полигоне и биолаборатории «опекунов», получить такую модель развития, где во главе стаи становился бы не сильнейший, а умнейший. Правда, не совсем к земле – упасть они намеревались в море и Сусанин рявкнул: «Биосектор, за мной. » – и первый помчался к пляжу. Она толкнула ногой следующую дверь и вошла в камбуз.
«Шпалы» вымотали всех. Там снова плотной толпой двигались напрягшиеся в темноте шерстистые твари и волосы на загривках еще дыбом и шерсть под мышками взмокла в драке и остро пахнет бедой, но это сильный, отпугивающий и стервенящий дух здоровых, молодых бойцов — слабые и больные пахнут погано, как мокрая лежалая шерсть Слабых здесь не было. Вода тоже была насыщена туманом, только не белым, а золотым.
Под гамаком чесалась ехидна Жучка, прикормленная медбратом Дорианом. Собственно говоря, никакой Амбарной площади, а тем более амбаров, здесь не было и в помине, а просто довольно значительная территория вдоль древней стены была занята гаражами, складскими бастионами, аккумуляторными колодцами и стойлами кибов. Убедила его только крупная золотая чешуя у меня на куртке. Слева высунулась и стала быстро набирать высоту первая луна и девушка вспомнила, что на подлете к Чартаруме они насчитали шесть совершенно безжизненных спутников, достаточно крупных, чтобы ярко светить в ночи. С первых строк понимаешь, что ответ на загадку кроется в деталях, но лишь на последних страницах завеса поднимается и все становится на свои места. И в темноте, за парком возник упругий, стрекочущий звук прогреваемого мотора.
Так что не волнуйтесь. —Как ни в чем не бывало потрусили обратно. Здесь, на Степухе, тишина была южной. Варвара вытягивала шею, уж очень хотелось узреть воочию хотя бы одного из тех, кто фигурировал на довольно–таки дилетантски выполненных снимках (ну, уж она–то составит первоклассный атлас на уровне последних достижений цветной голографии, затем и прилетела. ), но дорога сделала очередную петлю и преследователь отстал. –Спокойной ночи, – корректно ответила она и притворила дверь. Привет тебе, любитель чтения.
– не выдержала Варвара, попирая всяческую субординацию. У Варвары руки дернулись — схватить его и поднести к глазам. Надо просто не обращать внимания — лучшее средство. Чартаров не меньше сорока. Любят герои Ларионовой иногда мучительно, вплоть до самоуничтожения иногда— скрытно и, на первый взгляд, буднично, но всегда это чувство оказывается той «лакмусовой бумажкой», которая позволяет проявиться душевной сущности каждого. На него же поступает и вся информация, поначалу — собранная зондами. Нет, никто, кроме нее, не видел в поведении Лероя ничего удивительного.
Дикая. Не о Лерое иначе его пальцы не коснулись бы камня так легко и бездумно. Впрочем, это было не важно.
Получились два вполне сносных робота с небольшими лотками для выполнения мелких механических работ Шэд почему–то прозвал их слесарями–сантехниками. Шофер первым встряхнулся, безнадежно махнул рукой и полез к себе в кабину. Из люка высунулась рука, цапнула датчик и люк захлопнулся.
Затруднения с аппаратурой — барахлит. О перелете вспоминать не хотелось — от Степухи уходили на двух «g» без передышки, потом болтанка в гиперпространстве, тянется это бесконечно и абсолютно непонятно, как корабельный хронометр умудряется фиксировать независимое время. На дереве подвешен ботинок, на заклепке номер второй.
Какая–то безликая, тупая сила лупила по воде, перемешивая брызги с туманом. И только я подумал о них — звяк. Если смотреть равнодушными глазами.
Это непреложно. У меня еще была надежда догнать своих. От него, казалось, шел золотистый пар. Теймураз застопорил машину точно в центре поля, вертолет приподнялся и, зависнув над платформой, начал бережно опускать на нее свое брюхатое тело, одновременно подбирая шасси. Тут не то что годовой план, тут из океана в один момент рыбную солянку учинить можно. Со мной, между прочим, это тоже может случиться Это что бы вы не пугались.
Каким образом среди участников экспедиции обнаружилось столько людей с медицинскими дипломами, оставалось только гадать. Перед нею лежала бухта, ограниченная двумя далеко выдвинутыми в море горами левая, благодаря причудам выветривания, казалась средневековым замком, правая, порядком обезображенная метеостанцией с грузовым фуникулером, не вызывала никаких романтических ассоциаций. Вчера она часов до двух пытала добра молодца Кирюшу Оленицына (познакомились–таки) по поводу здешней зоопсихологии вообще и всего, что касалось неописуемой привязчивости именуемой «синдромом Лероя», в особенности. Она выбралась на площадку, так и не подсохшую, забросанную обрывками водорослей и какой–то крупной чешуей.
—Сели, таким образом, на ночную сторону, — продолжал докладывать Вуд, — не по инструкции. Что изумляло ее гораздо больше, так это поведение Гюрга.
Ложная тревога. Обратного адреса в пакете нет, но буй автоматически дал точное направление. Значит, мерцающие ладони – это был театр персонально для нее. Пустая емкость хрумкнула, сминаясь и вместе со своим губителем канула в глубину.
Кожа теплела под тугим напором лучей. Главная же героиня – Варвара – показала себя во всей красе (которую за собой не признает, а стоило бы). Она резала двадцать девятую ступеньку, когда вверху раздался шум. Ну, думаю, хоть тут–то не придется долго убеждать Не тут–то было. Все стимуляторы, которые разрешит «Гиппократ. Руки цепенели – так и заснула бы полураздетая.
Нет, скорее наоборот — дружелюбная, доверчивая, как ластящееся животное. Новая лихорадочно застраивалась. Нет, нет, нет. И разбудили. Тоже легенды, может, слыхали.
Значит, увидели и тоже палили от избытка чувств. Ведь предупреждали же каждого еще на космодроме, ведь предупреждали. «Ну что, голубушка, выбрала себе профессию дальнепланетчика, так не жалуйся и не дрейфь», — сказала она себе. Она заглянула в кубрик, откуда доносился семиголосый храп.
Впрочем, Варваре приходилось на ее коротком веку путешествовать еще и не в таких условиях, но шофер, ни свет ни заря поднявший ее с постели и почему-то не заикнувшийся о завтраке, сухо кивнул ей на вторую, свободную, машину: «Поедете на этой». Клянусь двумя Медведицами. Легкий топоток переходил в упругие удары — топ–топ–топ–топ–бум–бум–бум. В бок легонечко поддали. Бормочет свои параметры, а о главном – ни гугу.
Новая становилась столицей, окрест планировались базы и поселки, особенно на побережье. Зато кухонная автоматика была явно из четвертого тысячелетия.
Кирюше только стукнем. Уж в этом–то она разбиралась. Киплинг по–тамерлански. Не для них, – он кивнул на покачивающуюся клеенку, которую заносили в тамбур, – а для нас, как это ни парадоксально. Ветер доносил непредставимые доселе запахи.
Ультимативный тон не возымел ни малейших последствий. Вновь прибывшие корректно приветствовали хозяев бухты и прошли вдоль лодки, швыряя на Теймураза добровольную дань – какие–то там планочки, патрубки, острые наконечники громоотводного вида и все из нетускнеющего легкозолотистого металла. Она снова ничего не сказала и ее опять ни о чем не спросили. Нужно влево. Потому командую уже привычно: «Боцман, рыбку. » Пихаю ее прямо в микрофон носовой частью и она лепечет еле слышно: «Отпусти ты меня, старче» – а в ответ хохот.
– и еще набавил скорость. И что проку.
Значит, так: «Вуковуд.
