Мертвий Христос

Картина «Мертвый Христос в гробу» непохожа на традиционные изображения мертвого Христа и с формальной позиции и с точки зрения нравственного содержания. Картина Мертвый Христос в гробу кисти Ганса Гольбейна Младшего произвела неизгладимое впечатление на Федора Михайловича Достоевского. Мертвый Христос или Избавитель в Смерти – статуя Иисуса Христа, казненного в белом мраморе Каррары ирландским скульптором Джоном Хогэном в Риме.

После «Мертвого Христоса» ничего к не случившемуся не добавляют рассказы об Его земных страданиях. Христос мертв — все стенают и никто ни на какое чудо не уповает. «мертвый Христос» Гольбейна — картина, переворачивающая сознание исчерпанностью темы Его прихода на землю.

Мертвый Христос (Оплакивание мертвого Христа)

А эта рама датируется концом XVI века и имеет узкий кант с надписью Jesus Nazaremts Rex (Judxorurri), который выступает на картину. Эта фраза князя, заботившегося о несчастном юноше, пока его собственное «счастье» не заслонило от него всех и вся, очень походит на руки, вцепившиеся в Ипполита сразу по прочтении «Моего необходимого объяснения», но не продержавшие его и нескольких минут.

На картине Гольбейна изображен труп, возложенный на постамент, небрежно задрапированный саваном. В «Мертвом Христе» за пределы передней плоскости картины выходят волосы и кисть правой руки. В «Мадонне семьи Якоба Майера», так называемой «Дармштадтской мадонне» (1526.

Русский культурный человек XX столетия знакомился с той же картиной прежде всего через посредство романа Достоевского «Идиот» и комментариев к нему, отсылавших, в том числе, к тому же карамзинскому тексту. Известно, что католицизм стремится подчеркнуть «блаженное созерцание» христовой смерти, пропуская муки Страстей и подчеркивая то знание о собственном Воскресении, которым Христос якобы обладал всегда (Псалтырь, 22, 29 и далее). Никто не думает об его воскресении.

Характерно, что это существенно разные смерти, словно описывающие тот диапазон, в котором вообще умирает на земле человек: Рогожин — получивший пятнадцать лет каторги, попавший в «мертвый дом», где человек живет, как хорошо знал и описал Достоевский, в некоем промежуточном пространстве, буквально, не метафорически «выключенный из жизни» и откуда он неизбежно выходит к совсем другой жизни, нежели до каторги Мышкин — смерть сознания при жизни тела, единственная смерть, которой, по слову митрополита Сурожского Антония, свойственно длиться Ипполит — смерть преждевременная в разных аспектах (сюда необходимо включить и его несо-стоявшуюся попытку самоубийства) Настасья Филипповна — смерть насильственная и жертвенная сюда же можно включить и смерть генерала Иволгина — наступившую в результате того, что сердце не выдержало одновременно своего вранья и чужого недоверия. Спаситель на Руси всегда легче принимался как Бог, чем как Человек. Ибо если нет бессмертия, то получают силу высказывания типа: «Жизнь коротка искусство вечно». Речь идет о «Положении в гробницу» или «Оплакивании Христа». Крик: «Парфен, не верю. » (8, 195) — изменяет ход событий19. Самим наличием больших букв констатируется божественная природа Христа и соответственно утверждается как совершённое21 то, во что невозможно поверить, если исходить из очевидного, что антиномия здесь вторгается в пределы одной фразы — когда Ипполит говорит отом, что дано как очевидное, он переходит к маленьким буквам: «этот муче-ник». Не случайно поиски остальных частей алтаря не дали результатов.

Описание картины «Мертвый Христос (Оплакивание мертвого Христа)»

Нагой Христос, с веревкой вокруг шеи и слезами на лице, пристально смотрит на нас. Один из основателей Королевской Академии живописи (1648). Спасает только случай (забытый капсюль), по словам А. С. Пушкина — «мгновенное и мощное орудие Провидения».

И здесь все собрались на Голгофе, усеянной брошенными черепами распятых. Испытал влияние Рубенса. Это та самая смерть, которая когда-то приходит к каждому. Напротив, Кальвин указывает на formidabilis abysis (ужасающую пропасть), в которую погружается Христос в час своей смерти, нисходя на самое дно греха и ада. Апостол Павел говорит, что, восхищенный до третьего неба, он «слышал неизреченные глаголы, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор 12: 4).

1. ГАНС ГОЛЬБЕЙН МЛАДШИЙ: «МЕРТВЫЙ ХРИСТОС»
2. «Мертвый Христос» и Достоевский
3. «Мёртвый Христос в гробу», Ганс Гольбейн — описание картины
4. Описание картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу»

Этот вопрос тоже невольно мерещится, когда смотришь на картину». Очень скоро в систему будут добавлены новые языки. То есть колебание веры зависит прежде всего от воспринимающего, от предстоящего.

Как считаю нужным, так и живу, а Он пусть меня оберегает такого, какой я есть. И если б этот самый учитель мог увидать свой образ накануне казни, то так ли бы сам он взошел на крест и так ли бы умер как теперь. Перспектива выполняет здесь роль жестокой, бесчеловечной машины, которая по образному выражению Леонардо, «своими сокращениями помогает поворачивать мускулистую поверхность тел в разные стороны». Он — труп, лишенный жизненных сил.

И даже если он воскреснет — ведь он же умер. И однако, это заведомое искажение того, что изображено у Гольбейна. Таким образом, вот уже два столетия картина Гольбейна составляет неотъемлемую часть фонда русской культуры. Ритм взглядов поддержан ритмом тела Адама: одна его рука обнимает Еву, плечо поднято вверх, вызывая впечатление почти крыла, другое плечо резко опущено вниз, создавая как бы наклонную линию — линию падения, но и — чему способствует круглый плод-земля в центре — круговую линию, словно замыкающую прародителей в некий самостоятельный универсум, в отдельное от Бога существование. лжехриста.

Выдающийся портретист. Об этом говорят его угловатое лицо, широкая крестьянская грудь, заскорузлые натруженные ступни. В сущности, позади было лишь начало, начало расплаты за совершённый поступок. Так, на органных панелях, находившихся в Мюнстере (центральный собор Базеля), пока их не выставили оттуда протестанты, он изобразил ангела, одной ногой выходящего за пределы передней плоскости изображения, то есть входящего в пространство предстоящего изображению человека.

1. 500 – Внутренняя ошибка сервера
2. Ганс Гольбейн Младший — «Мертвый Христос в гробу»
3. Мертвый Христос в Гробу — Джованни Беллини
4. "Мёртвый Христос в гробу" Ганса Гольбейна Младшего – скандальная картина, овеянная легендами
5. МЕРТВЫЙ ХРИСТОС В ГРОБУ Ганс Гольбейн Младший

Он — покровитель похищенных и потерянных детей. Это узкий контекст. Наряду с Симоном Вуэ, наиболее почитаемый художник эпохи. При взгляде прямо видно, что тело вполне устой-чиво. Не просматривается ли явно за всеми этими активными движениями эгоистичное желание «набожного христианина» поместить Христа рядом.

Однако Пинакотека Брера в Милане отказалась предоставить «Оплакивание мертвого Христа» для мантуанской выставки. Да от этой картины у иного еще вера может пропасть. ». Горизонтальные линии замещают вертикальные линии «Распятия» и труп представляется скорее элегическим, чем трагическим, — грузное и тяжелое тело, переполненное мертвенным спокойствием.

Укрощение веры строгим здравомыслием ремесла, пусть оно и сохраняло ее внешние признаки, видимо, заставило его объединить в своей личной манере многие аспекты религиозных и философских движений его эпохи (начиная со скептицизма и заканчивая отвержением иконоборчества) — и заново выстроить средствами искусства новое видение человечности. Как картина Гольбейна. Ганс Гольбейн создал одно из самых значительных и самых странных своих произведений — «Мертвый Христос в гробу» — в 1521 году. В сущности, ради этого можно пожертвовать и Христом.

1. Мертвый Христос и Пляски смерти
2. Ганс Гольбейн Младший Мёртвый Христос
3. маринины мультики на моём сайте
4. СЕ, СТОЮ У ДВЕРИ СЕРДЦА И СТУЧУ :: ИКОНОГРАФИЯ ХРИСТА и ГАНС ГОЛЬБЕЙН МЛАДШИЙ
5. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

В лучших его работах, таких, как «Портрет Шарля де Солье, сьера де Моретта» (1534. А умереть может только человек. Окружающая жизнь, природа, люди были для него источниками творческой силы. Иконоборческие настроения в Базеле заставили художника бежать – он отправляется в Англию, запасшись письмом от Эразма (вероятно в 1526 году), который рекомендовал его Томасу Мору знаменитыми строками: «Здесь искусствам холодно – он уезжает в Англию, чтобы там выводить своих ангелочков».

Если проследить эту историю, к которой сам Гольбейн не оставил никакого биографического, философского или метафизического комментария (в противоположность Дюреру, например), если изучить суровые лица его моделей — мрачные, ничем не прикрашенные и выполненные безо всякой угодливости, можно прийти к выводу, что мы имеем дело с характером и эстетической позицией лишенного иллюзий вериста. Щедрая раздача индульгенций ослабляет их и делает их ненужными, по крайней мере, на время» (тезис XL) «Необходимо воодушевлять христиан верно следовать за их пастырем, который есть Христос, в пути через страдания, смерть и сам ад» (тезис XCIV). Он тоже должен увидеть иное вопреки очевидности. Большие буквы в местоимениях, относящихся ко Христу, вновь появляются в речи Ипполита в тот момент, когда он начинает говорить о невозможности поверить в воскресение («если такой точно труп (а он непременно должен был быть точно такой) видели все ученики Его, Его главные будущие апостолы, видели женщины, ходившие за Ним и стоявшие у креста, все веровавшие в Него и обожавшие Его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет. »).

1. Фёдор Достоевский о картинеправить
2. Мёртвый Христос в гробу Информацию О
3. ГОВОРИТ С ВЕРШИНЫ МИРОЗДАНИЯ О ТОМ, ЧТО БОГА НЕТ
4. Напишите отзыв о статье Мёртвый Христос (Мантенья)
5. Отрывок, характеризующий Мёртвый Христос (Мантенья)
6. О знаменитости:Крупнейший художник эпохи Возрождения в Северной Италии
7. Спросите толкователя к чему снится Мертвый Христос у меня

Принадлежит ли этот «Мертвый Христос» алтарю, созданному Гольбейном для Ганса Оберрида в 1520–1521 годах, на двух внешних створках которого были представлены Страсти, а внутренняя створка была оставлена для изображения Рождества и Поклонения Волхвов. В 1621 приехал в Париж, вместе с Пуссеном был занят росписями Люксембургского дворца. Традиция делать детям подарки в день Святого Николая существовала в Европе еще с XIV века.

А Иисус. С точки зрения живописи, мы имеем здесь дело с главным испытанием. Иоанна). Произойдет — не произойдет чудо, никому не дано знать, как и Христу это не было ведомо. Вселенная Эразма, кажется, подходит ему больше, чем вселенная Лютера.

1. Король Генрих 8 и Художник Ганс Гольбейн

В 1529 году в Базеле началась настоящая «идоломахия». Яблоко, выдвинутое на передний план, характерной формой и тенью снизу (словно тенью от лампы, делящей глобус на «дневное» и «ночное» полушария) напоминает планету, Землю, зажатую в руке прародительницы рода человеческого, землю ущербную, уязвленную поступком перволюдей из центра из сердцевины которой, обозначая внутреннюю поврежденность и нутряную пораженность смертью, выползает червь. В картине же Рогожина о красоте и слова нет это в полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста, раны истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе крест и упал под крестом и наконец крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету). Слово «цитата» здесь выступает в своем истинном значении, как образованное от первого значения латинского глагола cito — привожу в движение, потрясаю. во что-нибудь верить.

К ней можно только приблизиться – и перед ней остановиться. Под деревом сидит апостол Петр, себя во многом укоряет.

Речь идет о «Положении в гробницу» или «Оплакивании Христа». Свой труд посвятила изучению изобразительной художественной системы, она пишет следующее: «Своей кульминации драматическая ситуация достигает в картине Мантеньи «Мёртвый Христос». Можно также сравнить видение Гольбейна с видением «Мертвого Христа» Грюневальда Изенгеймского алтаря (1512–1515), который был перенесен в Кольмар в 1794 году. На стул не вставал и Карамзин. Нам нужен чистый свет.

Из «Христа вне истины», то есть Христа без бессмертия, без Богосыновства, не может выйти «19 веков христианства». Но странно, когда смотришь на этот труп измученного человека, то рождается один особенный и любопытный вопрос: если такой точно труп (а он непременно должен был быть точно такой) видели все ученики Его, Его главные будущие апостолы, видели женщины, ходившие за Ним и стоявшие у креста, все веровавшие в Него и обожавшие Его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет. Отсюда же пошел обычай в ночь перед днем поминовения св. Репродукции всегда воспроизводят не картину, а лишь ее проекцию, зафиксированный отпечаток изображения под одним углом зрения. Как картина Гольбейна.

Здесь готический экспрессионизм изображающий страдание, достигает своего апогея. и страдавша и погребенна». По углам плиты находились крупные медали.

2: 17). Достоевский же видел «Мертвого Христа» иначе. Нам известен знаменитый портрет (1523) автора «Похвалы глупости», выполненный Гольбейном и сохранивший для потомков завершенный образ гуманиста, – ведь, думая об Эразме, разве не представляем мы его именно в том облике, черты которого сохранены для нас Гольбейном Младшим. Смелость и сложность такого решения неожиданны для искусства Раннего Ренессанса.

Это как бы символическое изображение смерти, проникнутое глубоким трагизмом. Даже великий апостол Павел был несовершенен в своих словах и некоторых делах. Однако трудно представить эту вытянутую по горизонтали картину частью алтаря.

Вся традиция «реалистического» (то есть – натуралистического) изображения крестных мук и снятия с креста в западноевропейской живописи и скульптуре и есть такая жертва – можно предположить, что раскрыть, ярко обнажить это и являлось сверхзадачей автора романа «Идиот». Мёртвый Христос изображён предельно реалистично. Перед нами самостоятельное произведение — редкая и старинная форма картины «Мертвый Христос в гробу», восходящая, может быть, к византийским плащаницам и связанная с пасхальной литургией. Филипп де Шампень (1602, Брюссель — 1674, Париж) — французский художник, выходец из Брабанта. Все христианство имеет одну отправную точку – Иисуса Христа. Он весь — воплощение ужаса смертной муки, смертного одиночества. Не говоря уже о результатах, но каждый момент жизни «идеального человека» и Бога оказываются глубоко различны.

В Германии эта традиция проявила себя с особой полнотой. Наличие противления, желания приспособиться будет непосредственно говорить о наличии «своего Христа», т. е.

Для этого вспомним несколько Его заповедей: вы свет мира, соль земли (Мф. 5. 13-16), не противься злому (Мф. 5. 39), любите врагов ваших (Мф. 5. 44), не разводись, не смотри на женщину с вожделением (Мф. 5. 27-32), не судите (Мф. 7. 1) и т. д. Естественно, Гольбейн продвинется дальше этого мимолетного умиротворения, сотворенного кольмарским мастером. Отец мой, зачем ты оставил меня». Он уделяет большое внимание передаче спокойного серьезного взгляда, обращенного к зрителю. Иесли б этот самый Учитель мог увидеть Свой образ накануне казни, то так ли бы Сам Он взошел на крест и так ли бы умер, как теперь. Причина одна: везде, кроме Евангелий, кроме слов и дел Иисуса, я нахожу человеческое несовершенство.

Этот момент в Евангелии был назван «знамением Ионы пророка»: «как был Иона во чреве кита три дня и три ночи, так Сын Человеческий будет во чреве земли три дня и три ночи» (Мф12:40). О погребении говорится и в Первом Послании к Коринфянам: «И что Он погребён был» (1 Кор 15:4) и, конечно, в Символе веры – не только в Апостольском, но и в том, который мы обычно возглашаем во время каждой Литургии: «. Разумеется, каждый образованный православный христианин на Руси знал принятый на Четвёртом (Халкидонском) Соборе догмат, согласно которому Христос – и полностью Бог и Человек, тоже в полной мере и в полном смысле этого слова. Николая ставить к дверям башмаки и вешать чулки у кровати, чтобы утром найти в них дары. на эту картину. «Оплакивание» Грюневальда, более строгое, нежели «Распятие», уже предлагает возможность перехода готического искусства к Гольбейну. Падение плеча Адамова отразится в немыслимом усилии плеча Христова — подняться. Русский культурный человек XIX столетия знакомился с знаменитой картиной Гольбейна Младшего, как правило, сначала заочно: через описание и интерпретацию ее Карамзиным в «Письмах русского путешественника».

Лютер же сам описывал себя как меланхолика, зависимого от влияний Сатурна и дьявола: «Я, Мартин Лютер, родился под самыми неблагоприятными звездами, видимо, под Сатурном» – пишет он в 1532 году. Тело Христа изображается лежащим и вытянутым во весь рост (в отличие от иконописи, где он изображался вертикально и по пояс).

Но странно, когда смотришь на этот труп измученного человека, то рождается один особенный и любопытный вопрос: если такой точно труп (а он непременно должен был быть точно такой) видели все ученики его, его главные будущие апостолы, видели женщины, ходившие за ним и стоявшие у креста, все веровавшие в него и обожавшие его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет. 23 Но дело не только в этом. В случае Мышкина, живого телом, но мертвого духом, зависшего в швейцарских горах, «идиота», по окончательному определению его собственного лечащего врача, мы имеем точное воспроизведение образа «Мертвого Христа» ибо именно таков образ Божий в его теле, существующем как растение. Помещение этой картины в развеске под «Мертвым Христом» создает мощное дополнительное поле смыслов. Наиболее очевиден он в судьбе Рогожина, отказавшегося от всяких попыток избежать наказания, то есть заключения в «мертвом доме», решившегося на эту гражданскую смерть (Достоевский подчеркивает мотив лишения прав сословия и состояния), чувствующего, а может и понимающего, что только через действительную смерть прошлого себя он сможет начать новую, другую жизнь.

Тело Адама солнечно загорелое и словно лучится внутренним теплом, но на бледном теле Евы, если присмотреться, уже заметны тени, — словно она уже тронута, едва-едва, наступающим тлением, словно уже начали сказываться последствия вкушения запретного плода, от которого, как было сказано Богом, «смертию умрешь» (Быт. Правда, это лицо человека только что снятого со креста, то есть сохранившее в себе очень много живого, теплого ничего еще не успело закостенеть, так что на лице умершего даже проглядывает страдание, как будто бы еще и теперь им ощущаемое (это очень хорошо схвачено артистом) но зато лицо не пощажено нисколько тут одна природа и воистину таков и должен быть труп человека, кто бы он ни был, после таких мук. В знаменитой, уже упоминавшейся нами серии Гольбейна «Пляска смерти» исследуется внешне как будто ограниченная тема человека, принимающего смерть, которая здесь раскрывается в поразительном богатстве вариаций. Иконоборчество протестантов тоже затронуло художника. В галерее Уффици во Флоренции хранится рисунок Гольбейна «Автопортрет», датированный 1543 годом – годом смерти художника.

Подвластный народ вроде успокоился, всё страшное позади, – так вероятно думал Пилат. Правда, это лицо человека, только что снятого со креста, то есть сохранившее в себе очень много живого, теплого ничего еще не успело закостенеть, так что на лице умершего даже проглядывает страдание, как будто бы еще и теперь им ощущаемое (это очень хорошо схвачено артистом) но зато лицо не пощажено нисколько тут одна природа и воистину таков и должен быть труп человека, кто бы он ни был, после таких мук. Мир людей, к которому он принадлежит, представлен здесь Девой Марией, которая падает в объятия апостола Иоанна, Марией Магдалиной и св. Глядя отсюда, мы смогли бы констатировать: «настоящий мертвец».

Здесь вопрос не в том, кто виноват. Он был таким же — и Он воскрес». Мы видим цвета церковных мозаик и думаем что это и есть христианство.

Преодолев ложь обрезанной действительности, Достоевский устремился к правде действительности цельной — настолько, насколько она могла быть явлена тогда, — то есть к первому намеку на эту действительность, в точности как в Гольбейновом «Христе». Гольбейн страдает от нее не как ревностный католик, а как художник, который к тому же создал много прекрасных Мадонн, среди которых: «Мадонна с младенцем» (Базель, 1514), «Мадонна с младенцем под ренессансным портиком» (Лондон, 1515), «Рождество и поклонение волхвов» (Фрайбург, 1520–1521), «Поклонение волхвов» (Фрайбург, 1520–1521), «Мадонна Золотурна» (1521) и более поздняя «Дармштадская Мадонна», выполненная для бургомистра Якоба Мейера (1526–1530). Иоанном Крестителем – все они вводят в картину тему сострадания.

К тому же Он мне дал жизнь, без моего желания вот пусть и охраняет то, что Сам создал». Он — добрый чудотворец и гонитель зла. Олени (в германском искусстве также, вслед за 41-м псалмом16) изображались пришедшими на водные источники, вытекающие из подножия Христова искупительного креста (то есть были символом спасаемых Христовой смертью). Однако движение, наглядное в сочетании картин имплицитно присутствует в самом «Мертвом Христе». Однако трудно представить эту вытянутую по горизонтали картину частью алтаря.

Природа мерещится при взгляде на эту картину в виде какого-то огромного, неумолимого и немого зверя или вернее, гораздо вернее сказать, хоть и странно, — в виде какой-нибудь громадной машины новейшего устройства, которая бессмысленно захватила, раздробила и поглотила в себя, глухо и бесчувственно, великое и бесценное существо — такое существо, которое одно стоило всей природы и всех законов ее, всей земли, которая и создавалась-то, может быть, единственно для одного только появления этого существа. Иоанна). Человек наполняется божественным светом, светом благодати – и в этом его спасение. Можно, конечно, отнести видимую на картине пробуждающуюся жизнь, живое и теплое, на счет того, что смерть еще не успела окончательно восторжествовать, но Гольбейн-то абсолютно недвусмысленно изображает время (последний момент)субботнего одиночества Христова, то есть момент Его пребывания во гробе, после снятия со креста и погребения. прощаются тебе грехи твои.

Затем работал для Марии Медичи и кардинала Ришельё. Увидеть и поверить вопреки очевидности. На лице мученика — выражение безнадежного страдания, а пустой взгляд, вытянутый профиль, сине-зеленый оттенок кожи — все это признаки действительно умершего человека, Христа, оставленного отцом («Боже, почему ты меня оставил. ») без надежды на Воскресение.

И хотя в Новом Завете об этом прямо не говорится ни разу, выражение descendit ad inferos («спустился во ад») есть в Апостольском Символе веры, достаточно древнем и надёжном исповедании веры Церкви Христовой. Из апостольских посланий видно, что в древнейшем исповедании веры особое значение имело именно то, что Иисус не только умер на Кресте, но был погребён, опущен в землю. Но можно сделать прекрасным именно это состояние, можно сделать желаемым само это отступление желания — и то, что могло показаться отказом или смертоносным крушением, будет восприниматься уже в качестве гармоничного достоинства. А сначала было потрясение (с подсознательным связыванием со страшной глубиной смысла). Иоанном Крестителем — все они вводят в картину тему сострадания. Только из Евангелий. Неужели так скоро забыл то, как Тот простым заявлением о цели Своего прихода на землю (Ин. 18. 37-38), заставил его в растерянности задать вопрос: Что есть истина. Ничто вам больше не кажется желаемым, ценности рушатся и вы впадаете в отчаяние.

Учился у художника-пейзажиста Жака Фукьера. Спаситель — и на кресте и снятый с креста — по обычаю всегда изображался в покое и величии телесной красоты, как бы не тронутой смертными мучениями, не подверженной разрушительным законам разложения. Напротив, Кальвин указывает на formidabilis abysis (ужасающую пропасть), в которую погружается Христос в час своей смерти, нисходя на самое дно греха и ада. Большинство идентифицируют Христа поруганного избитого и распятого.

А там отец собирался отправить своих дочерей «учиться» древнейшей профессии. Констатируя в первых строках божественное достоинство Христа, во всяком случае, в стремлениях живописцев («ищут сохранить Ему»), Ипполит далее переходит к описанию Христа в аспекте исключительно его человечности — соответственно везде начиная местоимения с маленьких букв, причем, некоторым образом, это «грамматически» оправдано тем, что суждения Ипполита относятся как бы к человеческой природе вообще, безотносительно к какому-либо конкретному ее представителю («кто бы он ни был»), но постепенно они начинают употребляться и по отношению к самому Христу («Христос страдал не образно, а действительно и что тело его»). Князь, рассуждая о потребности Рогожина верить во что-нибудь и в кого-нибудь, звонит в дом, где проживает Настасья Филипповна, которую, как он только что поклялся Рогожину, он не увидит и «не затем он в Петербург приехал» (8, 193). В современной развеске картина находится примерно на уровне лица взрослого человека. Напротив, Гольбейн оставляет труп в странном одиночестве. Правда, это лицо человека только что снятого со креста, то есть сохранившее в себе очень много живого, теплого ничего еще не успело закостенеть, так что на лице умершего даже проглядывает страдание, как будто бы еще и теперь им ощущаемое (это очень хорошо схвачено артистом) но зато лицо не пощажено нисколько тут одна природа и воистину таков и должен быть труп человека, кто бы он ни был, после таких мук.

На нижних медалях изображены гераль-дические животные в светлом поле щита: на правой, под медалью с крестом, — олень или агнец, стоящий прямо, со спиной, параллельной горизонтальной перекладине щита, с приподнятой передней ногой (словно готовый на заклание) на левой, под медалью со стрелой, — собака, поднявшаяся на задних лапах в стремительном прыжке. Не понравилось это Николаю и он ночью через дымоход подбросил в дом три кошелька с золотом (по другой версии — три золотые монеты). Этот вопрос тоже невольно мерещится, когда смотришь на картину». Ганс Гольбейн создал одно из самых значительных и самых странных своих произведений — «Мертвый Христос в гробу» — в 1521 году.

При этом пределла того же самого алтаря Кольмара, выполненного Грюневальдом изображает Христа совсем не так, как на «Распятии». Простая человеческая смерть, опыт которой придётся пережить каждому. А какая, одна-ко же, странная эта картина Гольбейна» (8, 192). Можно также сравнить видение Гольбейна с видением «Мертвого Христа» Грюневальда Изенгеймского алтаря (1512–1515), который был перенесен в Кольмар в 1794 году. Мадонна изображена среди членов семьи Майеров в виде ее покровительницы. Всем знакомо настроение на похоронах, когда гроб с покойником находится на середине зала.

Думается, что не случайно именно такая икона обычно кладётся на аналой посреди храма на восьмой день после Пасхи, в Фомино воскресенье, когда в богослужебных песнопениях вспоминается событие, которое мы относим к Страстной субботе: «Умер в пятницу Христос, погребённый, опускается во ад». О чем здесь идет речь. Но называние было потом. Печать страдания (например, в «Портрете жены художника с двумя старшими детьми», 1528, музей Базеля или в диптихе Амербаха — «Муже скорбей» и «Матери скорбящей», 1519–1520) и в еще большей степени невообразимый и невидимый горизонт смерти (в «Послах» 1533 года будет использовано искаженное изображение огромного черепа внизу картины) все более важны для Гольбейна, представляясь главным испытанием нового человека и, несомненно, самого художника. Иконоборчество протестантов тоже затронуло художника. Но главное — кисть руки. Именно по этой причине образ христовой и человеческой смерти у Гольбейна незримо сообщается с «Похвалой глупости» (1511) Эразма Роттердамского, другом иллюстратором и портретистом которого Гольбейн стал в 1523 году.

Главное в наследии Гольбейна – это блестящая галерея портретов его современников. Неужели забыл сон своей жены о Праведнике Этом. Так как Ипполит, не отвергая воскресения, указывает на неотразимое наличие иной закономерности, на очевидность существования человечества в железных рамках иных законов, подчиняющих мироздание «темной, наглой и бессмысленно-вечной силе», на, что ли, возможность «остановки» (то есть бессмысленного круговращения) бытия в пределах этой закономерности. Но этот акцент, видимо, нужен и для того, чтобы выстроить ритм произведения, где центральные (и, я бы сказала, «гольбейновские», то есть видевшие картину в доме Рогожина кроме тех трех, о которых идет речь, это еще и Настасья Филипповна) персонажи существуют в ситуации наступающей смерти. Николаса — одеяние епископа и посох, чтобы сыграть роль доброго святого. Пушкина, можно лишь путем эксперимента, поставленного Достоевским в своем романе: что выйдет у «вполне прекрасного человека», решившего (или рассчитывающего) на рай на земле, если он не Бог. Это воплощение для Достоевского тезиса «Христос вне истины». Иисус «вне истины» оказывается совершенно невозможен для Достоевского: в силу ориентации на Воскресение – то есть прощение и исцеление, а не на сострадание и убеждение в невиновности.

Тот же самый, наполовину мрачный, наполовину ироничный дух достигнет своего апогея в чистом гротеске, когда в 1524 году Гольбейн проживал на юге Франции и в Лионе встретился с издателями Мельхиором и Гаспаром Трешелями, заинтересовавшимися «Пляской смерти», серией гравюр по дереву. Мы лучше всего видим Христа незадолго до того, как он умрет. Указывают, что подобный тип изображения вытянутого горизонтально тела Иисуса мог проникнуть в западноевропейское искусство из Византии, где Христос подобным образом изображался на плащаницах — в сцене Оплакивания, окружённый женщинами, либо же в одиночестве. Паоло Веронезе – Оплакивание ХристаИконография проникла как в живопись (хотя и не очень распространилась), так и в религиозную скульптуру. Ничто не позволяет поддержать эту гипотезу, – которая, однако, не является неправдоподобной, если учесть некоторые общие черты «Мертвого Христа» и внешних створок данного алтаря, частично разрушенного в период базельского иконоборства.

В нём нет ничего сверхчеловеческого, трансцендентного оно предстаёт зрителю «мёртвым куском материи». Образ он нагружает человеческим страданием. Рядом стенает апостол Иоанн. Остановиться перед тайной человеческой смерти, через которую Христос поднимает и воскрешает всё человечество. Рассказ об этом очень трудно выразить в словах (Nec valet lingua dicere, nec littera exprimere – «Язык не в силах рассказать, не в силах буква передать» – как некогда сказал св. И там было такое, что не отменяется воскресением.

В картине же Рогожина о красоте и слова нет это в полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста, раны истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе крест и упал под крестом и наконец крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету). Но внутренний смысл его поступков — иной. На руки, по душевному бессилию и расслабленности отпускающие человека в смерть. Неосознанно многие христиане пытаются воссоздать подобную атмосферу на причастии.

Кант, который, однако, видимо, почти с самого начала составлял часть картины Гольбейна, кроме надписи несет изображение пяти ангелов с инструментами пыток — стрелой, терновым венцом, бичом, столбом для бичевания и крестом. А эта рама датируется концом XVI века и имеет узкий кант с надписью Jesus Nazaremts Rex (Judxorurri), который выступает на картину. Прямой линией, невозможной при всяком естественном распространении света, Гольбейн обозначил твердыню ада, его «врата медные»12, противостоящие свету, но должные быть взорванными изнутри, поскольку поглотили, как наживку, растлевшееся тело, в котором, казалось — казалось аду, так же как иным, предстоящим перед картиной, — не теплится уже никакой жизни. Таким образом, Достоевский простирает движение воскресения за пределы романного мира. Такого рода образы встречались вплоть до XVI века, особенно в венецианском искусстве (например, картина Карпаччо Положение во гроб) В Германии эта традиция проявила себя с особой полнотой.

Зеленое свечение, побеждающее и преобразующее мрак, — свет прозябающей жизни, свет неукротимо стремящейся вверх энергии восстания: возможно, вот таким образом так нелепо, геометрически, обрезан тенью край — еще не ожившие ступни не дают света там, где тело мертвое, — властвует тьма, держа оборону, охраняя границу, не допуская свет в эту область мертвая плоть — оплот тьмы, залог ее существования, она — небытие, простирающееся там, куда еще не достигла жизнь, с усилием раздвигающая ее границы. То есть цитата начинает и организует ритмический ход произведения, произведение выступает как резонатор, усиливающий и/или преобразующий ритм и вновь выводящий его вовне — в действительность из которой ритм был введен в произведение путем подсоединения к более раннему произведению, являющемуся (в том случае, если оно принадлежит к созданиям истинного реализма) модификацией (от лат. Лютер же сам описывал себя как меланхолика, зависимого от влияний Сатурна и дьявола: «Я, Мартин Лютер, родился под самыми неблагоприятными звездами, видимо, под Сатурном» — пишет он в 1532 году. Соответственно «цитата» может означать не только «приведенное в действие» в смысле «вновь произнесенное», но и «приводящее в действие», «потрясающее». Повторю, внутри самого романа Достоевский делает акцент на наступающей смерти.

Этот человек должен сильно страдать. Герои и читатели объединяются как люди, существующие в ситуации наступающей смерти. Другие ученики Христа заняты необходимыми приготовлениями. Здесь готический экспрессионизм изображающий страдание, достигает своего апогея. Он ни минуты не сомневается, что воскресение было. Бернар).

Восхищался, надо заметить, после того, как только что отпустил пренебрежительное замечание по поводу копии Гольбейновых «Плясок смерти» — «славны бубны за горами. »9. Здесь уместно вспомнить и первую из трех картин, висевших при преж-ней развеске под «Мертвым Христом». Угодили они в девичьи башмаки, которые сушились у камина.

Ничто не позволяет поддержать эту гипотезу, — которая, однако, не является неправдоподобной, если учесть некоторые общие черты «Мертвого Христа» и внешних створок данного алтаря, частично разрушенного в период базельского иконоборства. Прочтём медленно эти пожелания Учителя и скажем себе: «ты должен повиноваться этому, ведь это слова Иисуса». Понять это бесконечно важно. Страшны закатившиеся зрачки приоткрытых глаз, страшен оскал рта, вокруг ран появились синие пятна, а конечности стали чернеть. То есть оно состоится, но, например, в следующем поколении.

Не случайно поиски остальных частей алтаря не дали результатов. Это, действительно, была страшная картина. То есть они утрачивают самое главное в истинном произведении искусства — ритм. В общем – ни католик, ни протестант, ни гуманист.

Эта возможность иного видения заключена и в самбой знаменитой фразе Мышкина: «Да от этой картины у иного еще вера может пропасть. » (8, 182). в кого-нибудь верить. Первое, что бросается в глаза, — тело не только и не столько исхудало, сколько страшно, неимоверно, до судороги напряжено.

Начавшееся тление Евы мощным аккордом прозвучит в трупных пятнах тела Христова. Мы видим мертвого Христа отчетливей, чем в яслях, лучше чем воскресшего из мертвых. Однако у греков в аид всегда спускается живой бог или герой, а Христос (и в этом принципиальное отличие евангельского рассказа от сказаний древних греков. ) для того, чтобы низойти во ад, умирает, принимает на Себя всю боль, всю безнадёжность и отчаяние человеческой смерти – до такой степени, что восклицает на Кресте: «Боже Мой, Боже Мой.

«Оплакивание» Грюневальда, более строгое, нежели «Распятие», уже предлагает возможность перехода готического искусства к Гольбейну. Этот вопрос тоже невольно мерещится, когда смотришь на картину»20. С другой стороны — эти волосы и рука, которые выступают за постамент, словно бы они могли повернуться к нам, как если бы рама не удерживала труп.

Ипполит указывает на другое. Мы видим мертвого Христа, мы возвещаем его смерть. Речь идет о том, чтобы наделить формой и цветом непредставимое, мыслимое не в качестве эротического изобилия (которое в итальянском искусстве обнаруживается даже в изображениях Страстей Христа и преимущественно в них), но непредставимого, понимаемого в качестве помрачения изобразительных средств на пороге их угасания в смерти.

Те же апостолы и положили этому начало. Печать страдания (например, в «Портрете жены художника с двумя старшими детьми», 1528, музей Базеля или в диптихе Амербаха – «Муже скорбей» и «Матери скорбящей», 1519–1520) и в еще большей степени невообразимый и невидимый горизонт смерти (в «Послах» 1533 года будет использовано искаженное изображение огромного черепа внизу картины) все более важны для Гольбейна, представляясь главным испытанием нового человека и, несомненно, самого художника. Сам Христос, уже снятый с креста, лежит горизонтально на столе для омовений. На гравюре по дереву изображающей Лютера, Реформатор предстает в качестве Hercules Germanicus (германского Геркулеса), однако на самом деле художник изображает свой страх, свой ужас и atrocitas (жестокость) фанатизма.

Может быть, он и застанет ее, ведь не наверно же она в Павловске. » (8, 191). Тот же самый, наполовину мрачный, наполовину ироничныйдух достигнет своего апогея в чистом гротеске, когда в 1524 году Гольбейн проживал на юге Франции и в Лионе встретился с издателями Мельхиором и Гаспаром Трешелями, заинтересовавшимися «Пляской смерти», серией гравюр по дереву. ак, в «Christus vera lux» («Христос — свет истины»), диптихе изображающем папу Льва X, в обложке первой лютеровской Библии, вышедшей в Базеле и в иллюстрациях к Ветхому завету в переводе Лютера Гольбейн скорее выражает личное мнение, чем иллюстрирует общую догму. Человек, приговоренный к смерти (характерно и здесь соединение усилий самого человека и окружающих в его движении к смерти: преступление и осуждение), — центральная фигура рассуждений князя в первой части романа.

Но это же было. Подобное искажение пропорций допущено художником не случайно: если бы Мантенья передал реальное соотношение между ступнями и головой, основное место на холсте заняли бы ноги, что помешало бы восприятию главного центра картины — головы Христа. И из-под всех этих абажуров до сих пор идет свет. Если нет Бога, то действительно, «сострадание – все христианство» и это значит, что христианства нет. Весь роман пронизан страданием, действующие лица, вплоть до самых незначительных персонажей, прямо-таки упиваются своим страданием. Как не связать навязчивое и в то же время обескровленное присутствие смерти у Гольбейна с тем фактом, что покровителем его друга Эразма был римский бог Термин и что девиз на его медальоне изображавшем этого бога, гласил: «Terminus concedo nulli» или «Concedo nulli Terminus», «Ни с чем не тороплюсь», а по его окружности шла надпись «Не забывай, что длинная жизнь заканчивается» (по-гречески) и «Смерть – крайний предел всякой вещи» (на латыни).

Отец мой, зачем ты оставил меня. ». Человек может создать вокруг себя мир, где не было воскресения Христова24.

Он знает, что Рогожин следит за ним. Еле заметный нимб говорит о божественной природе Христа и даёт надежду на воскресение. В действительность.

Зачем в доме Рогожина висит картина «Мертвый Христос», копия картины Ганса Гольбейна «Христос в могиле». Тип часто совмещается с иконографией Ecce Homo из которого, предположительно, развился.

На лице мученика – выражение безнадежного страдания, а пустой взгляд, вытянутый профиль, сине-зеленый оттенок кожи – все это признаки действительно умершего человека, Христа, оставленного отцом («Боже, почему ты меня оставил. ») без надежды на Воскресение. В верхних — в левой в поле щита были изображены два треугольника без нижней стороны, один под другим, более всего напоминающие наконечник стрелы, устремленной вверх в правой — главной фигурой в поле щита был крест (у его основания располагались две окружности), перекладина креста устанавливала покоящуюся горизонталь в контрапункте с рвущейся вверх стрелой левой медали поле щита медали с крестом (во всяком случае, на показанном нам воспроизведении) гораздо темнее поля левой медали.

Не попадала в сферу пристального внимания — в лучшем случае маячила где-то на границе исследовательского сознания — и некоторая несообразностьтакого восприятия картины отзыву Достоевского о Гольбейне, зафиксированному в «Дневнике» А. Г. Достоевской: «Здесь во всем музее только и есть две хорошие картины: это Смерть Иисуса Христа, удивительное произведение, но которое на меня просто произвело ужас, а Федю так до того поразило, что он провозгласил Гольбейна замечательным художником и поэтом. Конечно, каждый священник повторял в течение всей этой тысячи лет за каждой обедней перед Великим Входом слова молитвы, где говорится, что Он, Иисус, «непреложно и неизменно был еси Человек», но при этом, однако, Его человеческая природа была как-то слабо осознана в русской религиозности. И тут ему удается последним, немыслимым усилием веры преодолеть очевидность. В общем — ни католик, ни протестант, ни гуманист. На ногах Христа видны следы от гвоздей.

Внешне все выглядит так, словно князь обманывает Рогожина, не исполняет своих обещаний. Взрослые стали одеваться в манере Св. Тайна Креста невыразима в словах именно по своей сути.

К этому мы вскоре вернемся, а сейчас необходимо вспомнить еще об одном сюжете, возникшем во время осмотра картины Достоевскими и воспринимавшемся достоевистами как некий курьез. на эту картину. вы можете запросить все в системе с коробкой. Видимый Христос рядом (на брелках, наклейках, картинах иконах). То есть в романе «Идиот» картина появляется в том ракурсе, в каком смотрели на нее Карамзин и Достоевская.

А в том — что делать. Плачет Мать Мария, пытается ее хоть как-то утешить Мария Магдалина. И только Иисус не вписывается в этот человеческий ряд. Он, как положено мертвецу, холодный и бледный.

Немногие пока осознают, что колпаки и абажуры на самом деле не нужны. 7, 10)». ак, в «Christus vera lux» («Христос – свет истины»), диптихе изображающем папу Льва X, в обложке первой лютеровской Библии, вышедшей в Базеле и в иллюстрациях к Ветхому завету в переводе Лютера Гольбейн скорее выражает личное мнение, чем иллюстрирует общую догму. Горизонтальные линии замещают вертикальные линии «Распятия» и труп представляется скорее элегическим, чем трагическим, – грузное и тяжелое тело, переполненное мертвенным спокойствием.

Но и сам «Мертвый Христос», как мы видели, есть не просто обетование, но уже начавшееся движение воскресения. Но разворот головы говорит скорее о крепком сне, нежели о смерти. Этот вопрос, пожалуй, язвительнее, чем все вопросы Ивана Карамазова. В этот момент замечаешь, что тление словно отступает с тела на конечности (именно там, на руках и ногах, остались страшные трупные пятна особенно это впечатление поддерживается нынешней развеской картин, где совсем рядом с Гольбейном, в основном зале, своеобразный аппендикс которого, я бы даже сказала — «альков», представляет маленький зальчик с «Мертвым Христом» на одной из стен, так вот, в основном зале, примыкая к «алькову», висит картина Грюневальда, своего рода вариант Распятия Изенгеймского алтаря, с теми же, как там, страшными скрюченными пальцами и с пятнами тления по всему телу. ). Анна Григорьевна, которой удалось увидеть в картине лишь «настоящего мертвеца», сразу после того, как она зафиксировала разницу в восприятии картины между собой и Федором Михайловичем, сообщает: «Желая рассмотреть ее ближе, он стал на стул и я очень боялась, чтобы с него не потребовали штраф, так как здесь за все полагается штраф»10. Однако Достоевскому — очевидно, для того, чтобы дать пространство «ренановской» проблематике26, слишком актуальной для того момента, когда создается роман «Идиот», — необходимо акцентировать момент наступающей смерти, а не наступающей жизни. Каково было предназначение этой картины со столь странными размерами.

Центральная часть изображающая «Распятие», демонстрирует Христа с доведенными до предела признаками мученичества (терновый венец, крест, бесчисленные ранения), среди которых даже гниение плоти. Это, действительно, была страшная картина. Каково было предназначение этой картины со столь странными размерами. Характерно, что, повесив в романе «Идиот» картину так, чтобы она висела на уровне тогдашней базельской развески (положение картины над дверями упомянуто и в «Моем необходимом объяснении» Ипполита17), то есть так, чтобы предстоящий смотрел на нее снизу, с точки Анны Григорьевны (и тем, очевидно, узаконив всю «ренановскую» проблематику романа: проблему «Христа невоскресшего», «Христа — только человека», но не остановившись на ней), Достоевский настойчиво предположил в романном тексте возможность иного видения. — Т. К. ).

И конечно, в сознании читателя не может не возникнуть представления о всяком человеке как о приговоренном, чему особенно способствуют введение фигуры больного чахоткой Ипполита и предсказание князем смерти Настасьи Филипповны на первых страницах романа (это предсказание вообще позволяет описать весь роман как историю приговоренной от момента вынесения приговора до его исполнения: как ту самую минуточку, что вы-прашивала у палача графиня Дюбарри). «Адам и Ева» Гольбейна (Государственная художественная коллекция, Базель) — картина о моменте произнесения смертного приговора над человеком, причем это тот случай, когда приговор заключен в самом преступлении.

Выражение «Mors ultima linea rerum» и в самом деле могло бы быть девизом базельского «Мертвого Христа», если бы это не был девиз Горация и Эразма. При этом пределла того же самого алтаря Кольмара, выполненного Грюневальдом изображает Христа совсем не так, как на «Распятии». Он оказывается среди самых несчастных и презираемых людей – там, где нет Бога. Достоевский не отвечает на этот вопрос. Из бедной семьи. В картине же Рогожина о красоте и слова нет это в полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста, раны истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе крест и упал под крестом и наконец крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).

Положим, что это поразительно верно, но, право, это вовсе не эстетично и во мне возбудило одно только отвращение и какой-то ужас. Когда эти качества переносятся в религиозную живопись, как, например, в картине Ecce Homo (Пьяченца, Городской музей), вид человеческого страдания становится невыносимо мучительным. Но в отличие от него в «Муже скорбей» Иисус изображается в одиночестве (а не в сопровождении стражников), максимум — поддерживаемый ангелами. «И где обретается меланхолик, там дьявол уже уготовил купальню Уже в «95 тезисах об индульгенциях» (1517) Мартин Лютер формулирует мистическое отношение к страданию как средству попасть на небеса.

И вместе с этим мы почти не видим главный источник света. И очевидно, что каким-то образом это представляется возможным — воротить веру путем созерцания той же самой картины, от которой «у иного» она может пропасть. Это, действительно, — страшная картина.

Давайте проведём для себя тест на определение того, какой для меня Христос. Известность произведению принесло в первую очередь оригинальное композиционное решение. Да, образ Божий воскреснет вновь в человеке и человечестве, рано или поздно.

Почему именно в данном случае репродукции оказались особенно неадекватны оригиналу. И если это так, то каким тогда был его первоначальный вид. Кому оно унавозило будущую гармонию. Впрочем, последнее Анна Григорьевна объясняет тем, что копия могла вовсе и не соответствовать оригиналу.

Однако Христос у Грюневальда не изолирован так, как у Гольбейна. Третья традиционная линия в иконографии Страстей Господних — «Оплакивание Христа». Удивительно, что это простое соображение не приходило в голову исследователям Достоевского (мне — в их числе), вполне уверенным, что на основании репродукций (хотя бы и очень хороших) они могут делать за-ключения о действительном значении картины Гольбейна в структуре романа «Идиот». Он только говорит о том, что для тех, кто видел (и Кто пережил) такую смерть, оно могло уже, как бы это сказать, не иметь, что ли, решающего значения. На ногах Христа видны следы от гвоздей. Нет здесь ничего одухотворенного, ничего святого.

В этом своем качестве она является нам как символ смерти Христа без воскресения, как символ торжества «законов природы» над величайшей драгоценностью человечества, побежденной и поверженной смертью. Да от этой картины у иного еще вера может пропасть. ». Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Как не связать навязчивое и в то же время обескровленное присутствие смерти у Гольбейна с тем фактом, что покровителем его друга Эразма был римский бог Термин и что девиз на его медальоне изображавшем этого бога, гласил: «Terminus concedo nulli» или «Concedo nulli Terminus», «Ни с чем не тороплюсь», а по его окружности шла надпись «Не забывай, что длинная жизнь заканчивается» (по-гречески) и «Смерть — крайний предел всякой вещи» (на латыни). Однако Христос у Грюневальда не изолирован так, как у Гольбейна. Центральная часть изображающая «Распятие», демонстрирует Христа с доведенными до предела признаками мученичества (терновый венец, крест, бесчисленные ранения), среди которых даже гниение плоти.

Следовательно: «Вот почему искупление продолжается, пока длится ненависть к самому себе (то есть подлинное внутреннее покаяние) и продолжается оно вплоть до вступления в царствие небесное» (тезис IV) «Бог не возлагает на человека вину, не обязывая его при этом смириться во всем перед своим священником, Его наместником» (тезис VII) «Подлинные угрызения совести ищут страданий и любят их. Принадлежит ли этот «Мертвый Христос» алтарю, созданному Гольбейном для Ганса Оберрида в 1520–1521 годах, на двух внешних створках которого были представлены Страсти, а внутренняя створка была оставлена для изображения Рождества и Поклонения Волхвов. Почему правитель отдал Христа, предусмотрительно убедившись в том, что Он мёртв.

И если это так, то каким тогда был его первоначальный вид. Но странно, когда смотришь на этот труп измученного человека, то рождается один особенный и любопытный вопрос: если такой точно труп (а он непременно должен был быть точно такой) видели все ученики его, его главные будущие апостолы, видели женщины, ходившие за ним и стоявшие у креста, все веровавшие в него и обожавшие его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет. Это Тот же Иконографический тип Иисуса-Мужа скорбей (в западноевропейском искусстве) является изображением Христа в терновом венце, с кровавыми следами от бичевания и с орудиями Страстей. Отец мой, зачем ты оставил меня». В эпилоге Достоевский строит вокруг этого образа икону «Положение во гроб» (напомню, «Мертвый Христос» всегда упоминается в романе как «только что снятый с креста») — как обетование воскресения29. Ничто вам больше не кажется желаемым, ценности рушатся и вы впадаете в отчаяние.

Так как пока отчетливей видим умирающего Христа, а не живого и в добром здравии. Образ он нагружает человеческим страданием. Его картина «Мертвый Христос» (1522.

Ему она до мучения теперь нужна Да. Счастливый отец накупил дочерям приданного и выдал их замуж. Подобные настроения указывают нам исполнение ложного «пророчества» древнего змея «будете как боги», данное тем, кто выполняет его хитросплетённые «истины». И это как бы омывает их грешные души, создает иллюзию прощения – он много страдал. Гольбейн Младший изобразил труп со всеми признаками начавшегося разложения.

На гравюре по дереву изображающей Лютера, Реформатор предстает в качестве Hercules Germanicus (германского Геркулеса), однако на самом деле художник изображает свой страх, свой ужас и atrocitas (жестокость) фанатизма. В Страстную пятницу мы Его действительно хороним. При сем же некоторые из книжников сказали сами в себе: Он богохульствует. «На картине этой изображен Христос, только что снятый со креста. Именно это и предлагается князю – простить грехи грешнице и исцелить безнадежно больного. Если, повторю, мифологический герой опускается в царство мёртвых живой, чтобы освободить одного из усопших (Семелу, Эвридику или Алкесту), то Иисус туда спускается Мёртвый, Один, чтобы освободить всех, спускается туда, где нет Бога, на глубину, как сказал Григорий Великий, «большую, чем глубина самого ада». Вселенная Эразма, кажется, подходит ему больше, чем вселенная Лютера.

Его вопль (не имея, правда, столь же неоспоримых, как он, оснований на этот вопль) подхватит потом Иван Карамазов: все страдания заживут и сгладятся, воцарится гармония, но то же было. И наконец, гольбейновский «хит» — выход за пределы передней плоскости картины. Гольбейн был так потрясён видом утопленника в Рейне (подсознательно связывая видимое здесь и сейчас с видимым по всей современной ему Западной Европе – разврат сам по себе и разврат борьбы с развратом что именно разврат – говорит неприличный жест, в который сложились пальцы правой руки и бугор над пахом), что срисовал утопленника с натуры, лишь в названии абсолютизируя Зло на весь теперешний мир, раз аж так решил вещь назвать. Такого рода образы встречались вплоть до XVI века, особенно в венецианском искусстве (например, картина Карпаччо «Положение во гроб»).

Именно потому, что человек признает свою глупость и глядит в лицо собственной смерти — и, быть может, принимает риск душевной болезни, риск психической смерти, — он достигает нового измерения. С той поры атрибутом Санта Клауса стал мешок с подарками. Выше: что вы искали. «Нельзя» не в том смысле, что это запрещено, нет нельзя – ибо невозможно, при всём желании. Известно, что католицизм стремится подчеркнуть «блаженное созерцание» христовой смерти, пропуская муки Страстей и подчеркивая то знание о собственном Воскресении, которым Христос якобы обладал всегда (Псалтырь, 22, 29 и далее). Но Гольбейн предлагает нам другое видение-видение человека, подчиненного смерти, человека, заключающего смерть в свои объятия, принимающего ее в самое свое существо и объединяющегося с ней не как с условием своей славы или же следствием своей греховной природы, но как с предельной сущностью своей собственной десакрализованной реальности, которая оказывается основанием нового достоинства. Одна из них состоит в том, что хоть в истории искусства наблюдается (в веках повторяющееся) превращение одних идеалов в другие (как бы по кругу движение или по бесконечной синусоиде), есть некоторые идеалы (экстремистские), которые в иные идеалы НЕ превращаются (на Синусоиде идеалов, символизирующей плавный переход одного идеала-точки в соседний на кривой идеал-точку, – или лучше говорить не о точке, а об отрезке кривой, – эти экстремистские выглядят, как отрезки-вылеты вон с Синусоиды на той верхнем и нижнем поворотах).

Оно было таким же, как их тела, — и значит и для них нет ничего невозможного. В 1529 году в Базеле началась настоящая «идоломахия». Исследователь Данилова И. Е. Выражение «Mors ultima linea rerum» и в самом деле могло бы быть девизом базельского «Мертвого Христа», если бы это не был девиз Горация и Эразма. Словно прежде расслабленные (или скрюченные) пальцы напряглись и начали собираться (или выпрямляться) — но, во всяком случае, напрягаться и упираться в край гроба. Укрощение веры строгим здравомыслием ремесла, пусть оно и сохраняло ее внешние признаки, видимо, заставило его объединить в своей личной манере многие аспекты религиозных и философских движений его эпохи (начиная со скептицизма и заканчивая отвержением иконоборчества) – и заново выстроить средствами искусства новое видение человечности.

Лицо тоже страшно измученное, с глазами полуоткрытыми, но уже ничего не видящими и ничего не выражающими. Затем этот обычай «сместился» во времени и подарки стали делать на Рождество, а св. В той развеске, которую застали он и Анна Григорьевна, картина висела во втором ряду, над тремя другими картинами (первая в числе трех — Гольбейновы «Адам и Ева», что тоже важно, ведь развеска одной стены даже невольно воспринимается как единый текст — к этому мы еще вернемся), так что зритель смотрел на нее снизу, примерно под тем же углом, под каким видят ее Мышкин и Рогожин, в доме которого картина висит над дверью. Гольбейн страдает от нее не как ревностный католик, а как художник, который к тому же создал много прекрасных Мадонн, среди которых: «Мадонна с младенцем» (Базель, 1514), «Мадонна с младенцем под ренессансным портиком» (Лондон, 1515), «Рождество и поклонение волхвов» (Фрайбург, 1520–1521), «Поклонение волхвов» (Фрайбург, 1520–1521), «Мадонна Золотурна» (1521) и более поздняя «Дармштадская Мадонна», выполненная для бургомистра Якоба Мейера (1526–1530).

В этом смысле Его нисхождение во ад продолжается и до сего дня ибо и теперь Христос вместе с такими людьми, как мать Тереза из Калькутты, как мать Мария (Скобцова), спускается туда, где хуже и больнее всего. Смерть Иисуса на Кресте – это не мнимая, не придуманная, а настоящая человеческая смерть. По легенде, шёл как то Николай Мерликийский по деревне мимо дома бедняка. И что, если при жизнииных воскресения не произойдет.

Он делает. Отец мой, зачем ты оставил меня. Характерно, что Христа художник писал с утопленника. И видя Иисус веру их, сказал расслабленному: дерзай, чадо.

Каждый считает себя правым в своем праве. Но оказывается: не всякое страдание благодатно. И это на нас сильнее всего влияет. Нетрудно понять, что слово «погребён» в скрытой форме говорит о нисхождении во ад. Нисхождение во ад – это не только Страстная суббота, оно много больше всего того, что символически изображено на этой иконе. Портал Проза. ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора.

Для этого достаточно, чтобы в нем не воскрес образ Христов. Нам известен знаменитый портрет (1523) автора «Похвалы глупости», выполненный Гольбейном и сохранивший для потомков завершенный образ гуманиста, — ведь, думая об Эразме, разве не представляем мы его именно в том облике, черты которого сохранены для нас Гольбейном Младшим. и позволяет творить зло под личиной творения добра. Если Христос вне истины, то во имя создания его образа в искусстве можно пожертвовать натурщиком. Если проследить эту историю, к которой сам Гольбейн не оставил никакого биографического, философского или метафизического комментария (в противоположность Дюреру, например), если изучить суровые лица его моделей – мрачные, ничем не прикрашенные и выполненные безо всякой угодливости, можно прийти к выводу, что мы имеем дело с характером и эстетической позицией лишенного иллюзий вериста. Плечо и шея, словно искривленные, как-то смещенные в нескольких плоскостях, все же одновременно представляются застывшими, простертыми на нижней плоскости «гроба».

Все мы люди, все несовершенны. Именно по этой причине образ христовой и человеческой смерти у Гольбейна незримо сообщается с «Похвалой глупости» (1511) Эразма Роттердамского, другом иллюстратором и портретистом которого Гольбейн стал в 1523 году. Надо ли говорить, что опасающаяся штрафа Анна Григорьевна на стул не вставала.

Однако при взгляде прямо впечатление полностью изменяется. Перед нами самостоятельное произведение — редкая и старинная форма картины «Мертвый Христос в гробу», восходящая, может быть, к византийским плащаницам и связанная с пасхальной литургией. Он говорит, что любит смотреть на эту картину не любит, значит, а ощущает потребность. В 1536 году Гольбейн становится придворным живописцем английского короля Генриха VIII.

Кроме того, Ecce Homo является изображением фактического эпизода Страстей — предстояния Христа перед Пилатом и выдача его толпе, а «Муж скорбей» — абстрактная иллюстрация тщеты и страданий испытываемых им. Это состояние Христа умершего есть тайна погребения и сошествия в ад. Напротив, Гольбейн оставляет труп в странном одиночестве.

(Мф. 27. 19) Дело было проще – Христос был мёртв, нечего бояться покойника. Иконоборческие настроения в Базеле заставили художника бежать — он отправляется в Англию, запасшись письмом от Эразма (вероятно в 1526 году), который рекомендовал его Томасу Мору знаменитыми строками: «Здесь искусствам холодно — он уезжает в Англию, чтобы там выводить своих ангелочков». Из мёртвых воскреснуть можно, только умерев. В знаменитой, уже упоминавшейся нами серии Гольбейна «Пляска смерти» исследуется внешне как будто ограниченная тема человека, принимающего смерть, которая здесь раскрывается в поразительном богатстве вариаций. Христос проходит до самого конца по той самой дороге, которая предназначена и каждому из нас и в этом, наверное, заключается Его абсолютная уникальность. Интересна и характерна фраза Ипполита в описании картины, висящей в доме Рогожина: «Правда, это лицо человека только что снятого со креста, то есть сохранившее в себе очень много живого, теплого ничего еще не успело закостенеть, так что на лице умершего даже проглядывает страдание, как будто бы еще и теперь им ощущаемое (это очень хорошо схвачено артистом)».

Так как иначе выразить свою любовь не умеем. Самое примечательное, что есть в этой картине — использование художником перспективы. Большинство видят личность Иисуса именно посредством осознания последнего факта. Жизнь неисцелима изнутри себя, если нет Бога.

---