Скачать Чюрленис Соната Звезд
Описание картины «Соната звезд»
Аллегро. Это мог сделать разве что один из посетителей Второй выставки – литовский крестьянин. Мысль художника обращена здесь лишь к космосу, к Вселенной – к звездам, к другим мирам. Но это только первое впечатление. Творец связывает настоящее с прошлым и будущим. Созданные Чюрлёнисом «Знаки зодиака» – плод необычайно богатой фантазии и чуткой души романтика, блистательное использование древних восточных легенд о созвездиях солнечной орбиты. Неужели ветер донес до меня этот шепот. Он сознательно уравновешивает компоненты композиции.
Мысль и в линии, проведенной карандашом и в мазке, оставленном кистью. Таким образом, решение «Рекса» преимущественно декоративно-графическое, поскольку в картине доминируют декоративное пятно, линия, тональное варьирование светотени. И в жилах у нас течет янтарь. В «Жертве», картине философско-космического плана, доминирует сам человеческий гений (ангел), который хочет разрешить вечную дилемму истины и лжи. Гений ничем не стесняет себя. Великим королям никогда не понять этого.
Анданте (Соната звезд) — Микалоюс Чюрлёнис
Свободнее полет фантазии во второй части – в Анданте «Сонаты ужа». На обоих листах Чюрлёнис помещает лицо справа от центра картины, а «свет» – слева. Один из королей взял ее в ладони, оба смотрят и дивятся. Таков и Чюрлёнис. Родное гнездо – самое дорогое богатство, его держат в руках два короля.
Будто сверкающие на солнце трубы играют бодрый, зажигательный марш. На одном листе «Лета» художник использует такое же композиционное решение, как и в картине «День», - жест «деревьев-ладоней» повторяет белое «облако-ладонь». Различны и форматы картин: первая – выше, вторая – шире. Значит, с помощью одних только звуков не выразишь в совершенстве мира.
В них нет тяжелых квадратных плоскостей. В 1903 году он начинает работу над симфонической поэмой «Море», посещает школу рисования Каузика. - В 1904-1905 годах под его руководством организовался хор Варшавского общества взаимопомощи литовцев. У него своя собственная программа добра истины и красоты. Через три огромные горы медленно, но смело ползет к своей короне таинственный уж.
Картина Аллегро (Соната звезд) Микалоюса Чюрлёниса
В его творчестве форма всегда служит для выражения идеи, содержания. К шедеврам среди пейзажных работ этого периода принадлежит «Тишина». Островок этот носит романтическое название – «остров любви». На литовском языке проходят митинги и концерты, ставятся спектакли. Листы цикла идут от беспорядочного хаоса к гармонии. Если не сам «герой» помещен в левой части картины, то по большей части в эту сторону устремлено движение.
Гений Чюрлёниса рвался в недосягаемую высь. Поэт. С такой меткой характеристикой нельзя не согласиться.
Это один из наиболее зрелых циклов Чюрлёниса. Музыка ли, краски, поэзия Важна суть. «Жертва» – картина с красновато-черным колоритом. Вот и здесь было так же, только, может, еще красивее, так как природа более дикая и даже страшноватая.
- Микалоюс Чюрлёнис в прозе, стихах, музыке и картинах
- Презентация к уроку по музыке (5 класс) по теме: Микалоюс Константинас Чюрлёнис
- Научно-философское обществоМир через культуру
- Микалоюс Константинас Чюрлёнис — литовский художник и композитор
- Творчество Микалоюса Константинаса Чюрлениса: гармония музыки и красок
И еще, может быть, космонавт. Он сказал: «Это сказка. В его произведениях 1909 года эта «скульптурность» характерно переплетается с графическим началом.
Соприкасаясь с природой, Чюрлёнис отдыхал, но отдых этот продолжался недолго. Например, картину «Мой путь» не перескажешь. Об этой картине говорить труднее, чем о других, по той причине, что само изображение, то есть «нарисованное» на ней, почти не занимает места: на не наполненном краской обычном тускло желтоватом прямоугольнике картона посередине, чуть ниже центра, светятся три маленькие серебристые головки одуванчиков.
- другие песни от: Микалоюс Константинас Чюрлёнис
И потому люди создают поэтические легенды и сказки. Да только короли не понимают этого». И не просто песня, а «песня зажинок», в которой женщина, по словам Чюрлёниса, «поднимается на особую высоту». Отец-органист учил его музыке.
А если «все сказано», но все сказанное очень своеобразно зашифровано, Тогда остается расшифровать и прочесть мысли творца, чтобы понять его отношение к жизни. Часто он сам создает свои сказки. И необходима его, Чюрлёниса, посильная помощь. В произведениях Чюрлёниса форма и содержание прочно слиты в единое целое.
Он уже тогда начал исчислять его галактическими мерами. И он должен освободить его, не утаивать красоты бытия, опустошить себя до конца. Луч солнца, отразившись от крыльев самолета, преломился в облаках и долгое время рядом с самолетом летела, широко распластав крылья, фантастическая птица. Его не удовлетворяет действительность. Каждому звездному знаку Чюрлёнис находит «метафору» и, главное, прекрасно компонует, отлично прорисовывает.
Это естественно. Вполне реальная картина. МКС — это инициалы художника, его подпись под живописными работами — Микалоюс Константинас Чюрленис (буква «Ч» по-литовски пишется «С»)- Автор как бы говорит, что волею судеб он сам попал в этот грозный водоворот жизни, где ему суждено погибнуть А может быть и нет. Такая же высота была и в «Прелюде ангела» и в космических циклах, в картинах о звездах. В сказке «Путешествие королевны» на вершине горы – одуванчик беззащитный в своей хрупкой красоте.
«Живопись – даже эти большие господа из «Союза» – все либо назад смотрит, либо молится на Бердсли, - писал Чюрлёнис в письме от 31 октября 1908 года. - К примеру, Сомов, самая крупная рыба, так этот тот же Бердсли, только обесцвеченный, а Билибин и другие – или на Врубеля заглядываются или на старые школы и оттуда черпают вдохновение. И ничего не хочу утверждать. Можешь понять, что это за короли. Море кипит, беснуется. Она как бы объединяет в одно целое «Сонату звезд» с несколькими другими полотнами, такими как «Ангелы.
Здесь нет цветовых акцентов, ярких цветовых пятен. Но пальму первенства тут следует все же отдать поэтам – только они, наверно, могут образно интерпретировать картины этого художника, пользуясь средствами самого Чюрлёниса – параллелизмами, гиперболами, метафорами, сравнениями, «одушевлением» природы, ее персонификацией, поэтическими ассоциациями, философским углублением в природу вещей. О чем это вы тут толкуете. Триптих так организован, что сначала хочется смотреть на его центр. На переднем плане органично прорисовывается силуэт чайки.
Записи Чюрлениса времен учебы в Варшавском музыкальном институте гласят о его увлечениях геологией и историей, химией и геометрией, физикой и астрономией, астрологией и древней мифологией, древними и современными языками, современной и классической философией, религиями востока и запада. Все это сказочно, величественно. Из этого письма мы видим, что Чюрлёнис критически относился к творчеству Сомова, Билибина, считая, что они находятся под влиянием «старых школ» или английского художника- графика Бердсли или Врубеля. Вторая часть диптиха, замедленное «Анданте» изображает сотворенную планету, вращающуюся в светящихся волнах Космоса, которые пронизывают пространство обеих картин, связанных между собой звездным поясом.
Чюрлёниспереезжает из Варшавы в Вильнюс и берётся за культурно-просветительскуюдеятельность: руководит в Вильнюсе литовским хором, составляет сборниклитовских песен, принимает активнейшее участие в организации второйхудожественной выставки в Вильнюсе, разъезжаетпо деревням, собирает у крестьян произведения народного искусства, занимается организацией музыкальных изданий, пишет статьи, в которых излагаетсвои взгляды на народное искусство, выступает в концертах как дирижер хора и как пианист, создаётживописные полотна (пишет в основномтемперой и пастелью). Широко и размашисто, ровной ритмической грядой, одна за другой наступают на берег волны. «Об одной своей картине «Сказка» он говорил мне: «Пошли два короля в лес. – взирают куда то в пространство, завораживают, притягивают взгляд Это игра природы, знакомая всем: очертания холмов, деревьев, камней так часто напоминают нам о живых существах это простодушная детская сказка про дракона или морского змея или про «чудо юдо рыбу Кит» и это одновременно удивительно точное настроение чуть таинственного покоя, который охватывает человека у воды, когда в летний вечерний час уходит с безоблачного неба дневное светило.
Ему не довелось вернуться к своим, чтобы вновь создавать удивительные произведения. Прелюд» и, наконец, «Жертва». В «Рае» Чюрлёнис отказывается от строгого чередования горизонтальных и вертикальных линий. А это – нелегкое дело. Струнами арфы зазвенела небесная лазурь. «Рекс» словно просится в центр между двумя картинами «Сонаты звезд». Несмышленыши.
Пальцы вонзаются в черные и белые клавиши. Гений хотел бы возвратить миру утраченную гармонию – гармонию первых людей золотого века. Этому учит нас история живописи. Самые знаменитые из них — это «Соната моря» и «Соната звезд».
И еще он хотел пророчествовать. И уж никак не пессимистической. Спокойная, величавая мелодия в темпе анданте звучит с картины.
Вселенная гениально величественна в своей беспредельности. Душа ребенка. Важна мысль. Во Вселенной бесконечное множество солнц и миров. В Анданте все успокоилось, формирование мира завершилось.
Звуками. Раз мы уже сказали несколько слов о цикле «Зима», то хочется упомянуть и «Лето». Звуками.
В Анданте всюду используется только одна линия-контур, подчеркивающая границу тумана. Они ходят и ищут. Первое свое живописное сочинение он назвал «Музыка леса». На центральной части триптиха огромные ступни ног стоят на пьедестале странного сооружения, на котором золотом горят загадочные знаки-буквы. Как не похоже Скерцо «Сонаты весны» на Скерцо «Сонаты солнца».
В Петербурге Чюрлёнис живет скромно и даже бедно, но его внутреннее горение преодолевает все преграды. Художник, обращаясь к зрителю, говорил с ним языком поэтических метафор, сравнений, параллелизмов, стремился создать симфонию красок и линий, аллегорию идеи и содержания, не боялся ставить знак тождества между реальностью и фантазией.
«Я всегда мечтал, чтобы человек был таким, как я его представляю себе, то есть человеком, который все чувствует, понимает и стремится к истине, добру, красоте», - писал он своему брату Повиласу еще в 1902 году. И сады. В это время он создает увертюру «Кестутис» и другие произведения. В обеих картинах господствует туман, заполняющий их беспокойными извилистыми линиями.
Зажмурься. Этот цикл всегда будет поражать стилистической целостностью и богатой метафоричностью. Как сказка. Совсем другим предстает Чюрлёнис в «Сонате звезд». Нет другого художника, который бы так реально, так осязаемо чувствовал романтику космоса. Это не Дзукия и не Жемайтия, не Аукштайтия и не Сувалькия.
Литовский искусствовед В. Кайрюкштис писал: «Словами невозможно пересказать мысли, настроения и чувства, составляющие содержание картин Чюрлёниса». Анданте иное. Холсты. Его кисть искала подтверждения деятельности космических циклов на земле, отражающих подобные циклы Инобытия. Временами он уходил в прошлое изображая исчезнувшие под землей и водой древние развалины.
А замки. Все мифологические символы. Во второй и третьей частях «Сонаты» Чюрлёнис как художник заговорил в полный голос. Это преклонение перед солнцем сохранилось в народной поэзии и после принятия христианства.
И сколько же таких миниатюрных солнц в картинах великого мастера. В сказках – ориентиры, путеводные звезды, маяки грядущего. Холсты. Но Чюрлёнис не повторяется: если колорит, настроение обеих картин и имеют много общего, то их композиция, ритм, соотношение «героев» и пространства здесь совсем иные.
Эта лиризация видимого мира, который воспроизводится своеобразно, «по-чюрлёнисовски», - характерная черта творчества художника, точно подмеченная Асафьевым. Он создавал живописные сонаты: сонату солнца, весны, лета, моря, сонату звёзд. Тысячи крохотных круглых солнц, рассыпающих свои лучи. Какой простор.
Клингера он называет «серьезным живописцем» и т. д. Это результат влияния Варшавского художественного училища, его педагогов, среды, тогдашних известных польских мастеров, творчество которых мало чем отличалось от творчества упомянутых Чюрлёнисом художников. Звуками. Это произошло потому, что он был индивидуален и одухотворен. По одну сторону косы – белесо-зеленоватые тона моря, по другую – синева залива. По этой параболе шагает крылатый человек.
Он мечтает пересоздать Вселенную. В «Сказке», например, птица-«черный ужас» находится слева и летит влево, в «Колокольне» и колокольня изображена слева и облака плывут влево, в «Спокойствии» линии «острова-зверя» плывут влево, в бескрайний простор. Большой грех приняли на себя те, кто в свое время, еще при жизни Врубеля, не предоставил ему места в музеях, на этой «общественной кафедре» художника. Одно – тихое море, скалистый остров, где горят несколько огней. В картине оно не имеет ни начала, ни конца. И еще, может быть, космонавт. К природе автор «Спокойствия» относится как поэт, романтик, отыскивая в ней какую-то тайну и отождествляя действительность с воображаемым миром фантазии.
Тут Чюрлёнису пластически, пожалуй, лучше удалось передать фантастический образ: его не так легко «литературно прочитать», зритель не сразу понимает, что растущие на высокой горе деревья – кипарисы – символизируют пять пальцев таинственной руки. Я ничего не хочу требовать. Мечту отобрать хотите.
По-моему, прав Сомов» Письма Чюрлёниса, его симпатии и антипатии, наконец, его мнение о вильнюсском обществе позволяют смело утверждать, что литовский художник сблизился с. прогрессивным крылом «Мира искусства» и в первую очередь с Добужинским. Как-то Максимилиан Волошин назвал Чюрлёниса «дилетантом»и добавил: «А, как известно, бог дилетантов не любит. » На это Бенуа, улыбнувшись, с мирным юмором ответил:«Наверно, потому, что бог сам был дилетант» Ответ Бенуа не только остроумен, но и меток по существу: ведь у бога, когда он, согласно библейскому сказаниютворил небо и землю, не было опыта подобной работы, ему не у кого было учиться. И настроение вот таким образом радостное, приподнятое. Но вот перед нами несколько его рисунков, где изображены в большом размере головы, руки, фигуры человека до пояса. И вот палитра оставлена. Контуры архитектурных сооружений.
Мечта Ле Корбюзье и Оскара Нимейера. У самого же Чюрлёниса теперь есть и смелость и вера в свои силы. В таком-то лесу и гуляют себе эти два короля. Свое творчество он противопоставлял «свинской», как он называл ее, буржуазной жизни и призывал к достижению гуманистических эстетических идеалов, которые в тогдашних условиях приобретали большой демократический смысл.
Есть еще и будни. И чья-то милосердная рука заботливо поднимает из глубины парусник, возвращая его к жизни. Гениально предчувствовал этот художник наступление космической эры.
Из немецких живописцев интересны Урбан, Вольфганг Мюллер, Гедлер, об англичанах итальянцах etc. Долго долго стоять, чтоб начать понемногу задумываться над ударяющей сразу по всем содрогнувшимся чувствам картиной. Видеть прекрасный мир, где зло повержено великой силой любви и дружбы было самой заветной мечтой Чюрлениса. «Соната звезд» (1908 г. ), состоящая из двух частей «Аллегро» и «Анданте», – философская вершина его художественной мысли. Босые ноги увязают в золотом песке. Ложь уничтожает красоту, а красота – ложь. Чюрлёнис мечтал побывать и в других краях, особенно на Востоке.
Гениально предчувствовал этот художник наступление космической эры. Отовсюду веяло сказочной поэзией старины. Гений говорит о главном. Скерцо оригинально по своей композиции, тут удачно найдены соотношения пространства, ритм, рисунок. От них, словно нити с жемчугом, уходят вниз два ряда светящихся пузырьков.
Нездешние Короли все чаще посещали его полотна, вызывая в зрителе недоумение, а иногда и отторжение. Шелест леса» (1903–1904), эта стилистика начинается с картины «Истина», которая как бы служит символом всего чюрленисовского художественного ряда, завершающегося его знаменитым и таинственным «Rex» 1909 года. В семь лет мальчик уже играет по нотам. Нида – золотые дюны под лазурным куполом неба. Творения Чюрлёниса наполнены романтикой и фантазией. Появляются статьи, которые призы вают создать «литовское общество любителей искусства», призванное объединить всех литовских художников. В обоих произведениях художник изображает крупным планом человеческое лицо (это не встретится в его последующем творчестве).
И рост под стать. Глаза ребенка. Тут, мне кажется и следует искать силу Чюрлёниса-живописца. Трудно взбираться на них. А Чюрлёнис утверждает: «Штук – прекрасный колорист».
Экспрессионистическая эмоциональность цвета была чужда живописи Чюрлёниса. Он всемогущ. На ладони пылает, сверкает, лучится миниатюрное солнце. В эту благословенную страну идут жители Земли. Квадраты, ромбы, треугольники. Художник.
Мы учим литовский язык и я собираюсь написать литовскую оперу». Я шёл один. До минимума сведено в картине движение. Это чюрлёнисовские миражи неба и иллюзии пустынь. Правда, вначале по-любительски, желая заполнить свой досуг.
Чюрлёнис достигает в этой картине чрезвычайно тонкой градации полутонов. Это естественно для человека изучающего изобразительное искусство. Он должен разгрузиться.
Холсты. И почудится, что здесь вовсе и не дюны. Стихия разыгралась вовсю. Затем – огромные головы. Этот мир еще не завершен, но он уже заявил о себе наступлением Новой Красоты. Начинается новый период в истории национальной культуры Литвы. С башен машут, приветствуют нас очаровательные королевны.
«Жертвенник» словно рассказывает об огне, который не только греет, но и вечно горит в сердцах людей, пока живут они на земле. Его фантастические видения – из сокровищницы памяти человечества. Сходен и их колорит – зеленовато-коричневый с желтым. А ведь это простая, всем нам так хорошо известная литовская деревня.
Эта память помогала ему осознать, обобщить, синтезировать реализм жизни. Чюрленис может сравниться с великими мастерами эпохи Возрождения.
Он летит над Литвой, возвещая о наступлении утра пробудившегося литовского народа. А души злых выходят по ночам из города, чтобы пугать на дорогах проезжих, да не по-доброму подшучивать над ними». Это общество могло бы устраивать выставки, продавать картины издавать каталоги, открытки, оказывать своим членам моральную и материальную поддержку.
Тогда же он отказывается от «музыкальной живописи», хочет говорить исключительно средствами изобразительного искусства о земле, звездах, космосе. А между ними – башни, башенки, замки, голубые озерца, горные речушки. Голубой залив. Оно вечно.
Разносторонностью своих творческих исканий М. К. И рождались картины, насыщенные ароматом «сказочной поэзии» родных литовских полей. «Дружба» напоминает раннюю работу Чюрлёниса «Истина» (другое название-«Надежда»). В «Жертвеннике» доминирует пейзаж со строго геометрическими линиями, а в «Жертве» – живое существо с пейзажем, который полон контрастов – извилистых и прямых линий, светлых и темных пятен. Дальнейший путь был ещё прекраснее. Ранняя и очень популярная картина Чюрлёниса «Спокойствие» как бы является ключом, позволяющим отворить первую дверь в сложный мир творца.
А звук, цвет, слово – это лишь средства, чтобы поведать ее. И в этом весь секрет их могущества. Это привычка: мы пишем, читаем слева направо и т. д. Зная это, художники сознательно (или, не зная, бессознательно) помещают «главного героя» влево от центра. А как высоки во сне горы.
Первый огонь, разведенный пращурами в пещере. То тут, то там вдруг появляются фантастические звери и летают давно сгинувшие птицы. Кровеносные сосуды художника перенасыщены звуками, красками, ритмами, чувствами.
Использует художник и свой излюбленный, по выражению литовского чюрлёниста В. Ландсбергиса, «полифонический» метод изображения «нескольких пространств»: за деревьями мы видим небо, облака – иной мир. Две Весны, но какие разные. Вот таким образом и от нас, зрителей, требуются прежде всего чуткая душа и открытое сердце.
Соната, где Чюрлёнис, по словам Добужинского, «порой несмел и технически словно бы беспомощен», это, наверно, «Соната ужа», особенно, когда смотришь на ее Аллегро. Чюрленис «очеловечивает» природу, решая при этом сложнейшие задачи художественной выразительности. Это звездный «путь- мост». Он так и не увидел пирамид, не дожил до века космонавтов, не было в Литве и таких Гималаев, но, увидев однажды просторы Райгардаса или взойдя на вершины Кавказских гор, он уже никогда не хотел ни в мечтах, ни в творчестве опуститься туда, где «вершатся земные дела». Это была песня.
Философия объединяет краски, звуки, поэтическое слово. Разве это не янтарь. Почему художник почти всегда избирал в те годы такую композицию. Звук – скорлупка ореха. Не знаешь, откуда приходят, куда уходят люди. Рекс – это царь вселенной. И наконец, Финал.
Какая ширь. «Жертвенник» словно утверждает могучую духовную силу физически маленького человека. Вот таким образом иногда приходилось самому изготовлять их. «Любопытночто-то знаете в этом естьувлекаети колорит хорошно очень уж необычно» Так отзываются другие. Это мечта.
Создать образ мира. Какой пластический ритм в их движении. Да. Гений стремится к всеобщности. Только поверхность картона, до которого художник как будто не дотрагивался. В «Спокойствии» Чюрлёнис метафорически сопоставляет реальный остров с таинственным зверем. Тема многоголосия, полифонии была очень близка Чюрлёнису.
Глядя на Аллегро и Анданте «Сонаты звезд», нетрудно понять, что художник хотел средствами своего искусства изобразить возникновение мира из хаоса. Зеленоватое, пенящееся море. Чюрлёнис избегал рисовать человека. И у Чюрлёниса в «Истине свет-истина и большинство мотыльков-ангелов сдвинуты несколько влево от центра, огненный шар солнца-дружбы в «Дружбе» – также в левой половине картины. Он тоже озирал мир с вершин Гималаев.
Поэтическая метафора стала для него одним из основных выразительных средств. Ведь сначала он все это увидел воочию, порадовался замкам, «которые стояли на берегу Немана, на фоне восхитительного пейзажа» и действительно были необыкновенно фантастичны и лишь потом создал свои картины-сказки, картины-замки. Большинство художников из «Мира искусства» были далеки от социальной тематики, от политической деятельности. Уж изображен в Анданте. Художника и тут интересовала красота литовской природы, творение литовского народного гения (например, невыразимо прекрасная резьба по дереву в «Жемайтийском кладбище» и «Жемайтийских крестах»). Если бы можно было жить так, с постоянно раскрытыми глазами на всё, что прекрасно".
Почему вторгается в область науки. Дух «Мира искусства» искал именно личного и искреннего, а никак не внешнего формализма и потому Чюрлёнис сразу же показался нам близким и своим. Такова «Сказка замка», так же решена и «Жертва», где ангел стоит на огромном постаменте, высоко над горизонтом. Кажется, никогда еще я не слышал такого поразительного пения крошечных острогранных алмазиков Таких неземных, таких эфемерных звуков.
В картине есть и другие элементы графики – строгие, четкие линии, оконтуренные формы. И всё происходит в какой-то священной тишине. Пение песчинок напоминает жужжание золотых пчелок в лесном вереске. Еще один взмах ее крыльев и тоненькие пушинки одуванчика разлетятся по ветру.
Вся картина звучит, как задушевная, светлая дзукийская песня. Такого же мнения придерживается и автор этих строк. Но эти будни не должны закабалять нас. Не идентифицируется. Анданте построено на огромных горизонталях и вертикалях, на контрастах светлых и темных пятен, а Скерцо, напротив, держится на «братающихся» массах, связанных одна с другой (посредством «мостов»). Наиболее известные петербургские художники из «Мира искусства» и «Союза» были прекрасными графиками и любили вводить графические элементы в свои живописные работы. Работы литовского художника произвели на всех «такое огромное впечатление, что тут же единогласно было решено пригласить его принять участие в выставке «Салона», - пишет Добужинский и добавляет: «Произведения Чюрлёниса прежде всего поражали своей оригинальностью и необычностью – он ни на кого не был похож – источник его вдохновения казался глубоким и таинственным».
Но надежд на серьёзную школу нет. Благодаря этим хорошо соразмеренным компонентам композиции «Колокольня» создает приподнятое, радостное настроение, а мудрое противопоставление горизонталей и вертикалей позволяет облакам медленно, но уверенно плыть справа налево, все выше в бескрайний простор, откуда доносится ликующий колокольный звон, который пророчит пробуждение земли, возвещает о приходе животворной весны. И знаете что, Зулюк, мне кажется, он прав. Иначе он не представлял себе жизни. На них сказочные наряды, величественные короны Лес мрачен, темен. Я поглядываю на бредущего рядом со мной невысокого, сухощавого, молчаливого человека.
Удивительный ритм ёлочек, нанизанных на изящную канву, символизирует ноты. Это удивительные образы-картины, где мастерски воплощены сотканные из облаков сказки. Простор, бескрайний простор. Теперь вообрази, какие это ветви. Но скоро красота будет развеяна: к цветку уже подлетела птица.
Наверно, это потоп. Штудировал все произведения французского астронома Камилла Фламмариона, который был и большим ученым и большим поэтом. Эти «мертвые» линии говорят о навечно уснувшем мире воды. И вертолет не приходит на помощь. На первой, левой картине – огромная гора, уходящая круто ввысь.
Добужинский находит, что «картины в этом году содержательнее и глубже», но это как-то не убеждает меня. Но звуки увлажняются и превращаются в краски. А каков весь лес. Он должен разгрузиться.
Чюрлёнис тоже был язычником. Мы не можем помнить этого. Часто мы говорим: понять Чюрлёниса А что же тут особенного.
Силуэт горы похож на некое поднявшее голову существо, а может быть и склоненную человеческую фигуру. Врач и горячий любитель музыки Маркевичрекомендовал Чюрлёниса-младшего своему знакомому князю Михаилу Огинскому, внукуавтора знаменитого полонеза «Прощание с Родиной». Мы можем лишь добавить, что представители клира в буржуазной Литве примерно того же самого желали произведениям Чюрлёниса (самого художника к тому времени уже не было в живых). Подлинную красоту воспринимает только чистая, прекрасная душа.
Мечтой о лучшей жизни, о счастье человека проникнуты романтические «Сказки» Чюрлениса. В письме брату Повиласу от 7 января 1906 года он замечает: «Кшижановский полетел к черту с высокого пьедестала» В Варшаве утвердился в литературе и изобразительном искусстве, если можно так сказать, «мещанский символизм». Мы отсчитываем время своей земной меркой. Удивительные чюрлёнисовские видения.
Успехи науки никого не удивляют. И в этой прозрачной правдивости и небывалой искренности ощущаешь прилив новых сил. И еще: фантастически белые крылья птиц, распахнутые для дальнего полета. Это картина «Весть». Звучащая живопись.
Похоронен Чюрлёнис в Вильнюсе, на кладбище Расу. Снова вынужден зарабатывать уроками музыки: продавать картины не удается. Со всеми другими гениальными мечтателями. И всё-таки с полным правом можно сказать, что Чюрлёнис учился всюжизнь. Как известно, графика особенно привлекала его».
Все легендарные сюжеты. Наиболее типичная «чюрлёнисовская сказка» – созданный в 1907 году триптих «Сказка». И в то же время Роллан удивлялся: «Не могу понять, откуда он черпал эти впечатления в таком крае, как ваш, в котором, насколько мне известно, вряд ли можно найти подобные мотивы». Тут я впервые увидел его фантастику. Созданную народной фантазией сказочную страну изобразил Чюрлёнис в своей картине «Прелюд ангела». Огонь.
В «Жертвеннике» художник хотел подчеркнуть величие мира, ширь морей, где в укромных бухтах, если смотреть с высоты облаков, корабли кажутся игрушками, а человека и вовсе не видно, зато его творческий гений – сам жертвенник – рассказывает о подвигах людей, о их мечтах, о творимых ими удивительных легендах. Угол зрения. (Кстати, несколько слов о колорите Чюрлёниса. Когда-то Чюрлёнис мечтал: «Если бы можно было хоть немножко приподнять завесу и увидеть, что будет через три, пять, десять лет» Ни одно из этих желаний не исполнилось- ему не пришлось ни «скоро увидеться» с женой и дочерью, ни «приподнять завесу» над будущим. В опытах же Чюрлёниса музыкальное не столько растворяло видимые объекты, сколько создавало их «по своему подобию».
А какой незнаемый вид у растений, растопыривших свои крылатые листья. Иначе сердце не выдержит Создать образ мира. В этой убогой темной комнате, на бумаге, приколотой кнопками к стене, он тогда кончал свою самую поэтичную «Сонату моря». От всей картины веет лиризмом, какой-то светлой печалью, любовью к родному краю. Окончив в 1899 году консерваторию, он отказался от предложенного ему места директора Люблинской музыкальной школы, которое обеспечило бы его материально, но помешало бы творческой свободе. Но это будет уже другая история.
Звуками. Здесь, в золотых дюнах, мир Чюрлёниса. Доходы деревенскогоорганиста более чем скромны, а семья большая: 5 сыновей, 4 дочери. Осенью 1907 года Чюрлёнис переезжает в Вильнюс, где продолжает давать уроки музыки, руководит хором «Канклес», а в 1908 году организует Вторую выставку литовского искусства.
Нет, то не туман. Это сказано, когда литовскоепрофессиональное искусство только зарождалось. Солнечные лучи насквозь пронизывали бы их стеклянные стены. Здесь простираются песчаные пустыни, выжженные солнцем пространства и на них высятся грандиозные пирамиды И даже не пирамиды. Чюрлёнис одушевляет природу, философски осмысляет мир. О, сколько же тут солнц. Сказки, легенды, песни передавались из поколения в поколение, от отцов к детям.
Первоначально в музыке —это небольшая инструментальная пьеса, входящая в состав симфонии или сонаты, позже скерцо стало развиваться и как самостоятельный жанр, демонстрируя всевозможные оттенки музыкального юмора. Как на одной из картин Чюрлёниса. – писал он брату в 1906 году. Это ее ступни составляют верхнюю часть центральной картины триптиха. Потом пальмовые ветки, купы деревьев.
Будто города на дне морском, будто миры, залитые потоком солнца. В «Сонате пирамид. Гений болен вечным протестом, беспокойством. Чюрлёнис верно познал противоречивость творения именуемого миром и человеком. «У нас под ногами, - вспоминает сестра Чюрлёниса Ядвига в литературной зарисовке «Летний день близ Райгардаса», - насколько хватало глаз, раскинулась величественная долина, опоясанная фиолетовой полоской леса.
Да». С осени 1901 года Чюрлёнис – в Лейпцигской консерватории. Какие горы. Характерно, что Чюрлёнис, раньше относившийся к своим учителям с большим уважением, скоро «раскусил» их.
И видим контуры. Одной из наиболее живописных работ Чюрлёниса по праву считается СОНАТА МОРЯ. Оговоримся сразу, что не нужно, едва увидев под картиной Чюрлениса слово «фуга» или «соната», немедленно начинать поиски зримого «изображения музыки». Оно стало зрительной параллелью к его же симфонической поэме «В лесу». Должен освободиться. Края триптиха более «эскизны», более «сказочны», в то время как центр возвышенно «философичен». Сначала длятого, чтобы отвлечься, найти утешение в чужом и неприветливом городе.
Эти песни, эта «сказочная поэзия старины» вдохновляли Чюрлёниса. В сущности, это область пейзажа. И, что важнее всего, художник не впадает в трафарет, не повторяется. По отношению к «официальному искусству», воспевавшему существующий общественный строй, Чюрлёнис был настроен враждебно. А как ты думаешь. Сколько звуков в нем слышится, сколько красок сверкает. Ничего не останется.
В облаках он узрел однажды удивительную картину и увековечил ее на бумаге, назвав «Путешествие королевича». Широко раскрываются его очи.
Может быть, Икар. Мы уже не вспоминаем о таком, поверхностном и мелодраматическом «виртуозе» кисти, как немецкий художник Штук. Он запечатлевал этот хаос, вечное ворчание Земли и тоску по гармоническому миру. В постановлении о национализации картин Чюрлёниса они причисляются к «созданиям человеческого гения», к величайшим культурным ценностям. Этот великий француз, блестящий знаток музыки и пластического искусства, любовался «видениями бескрайних просторов» и высоко ценил их творца.
Небо окутано зеленоватым туманом. Движение их и составляет главную тему композиции, ее сюжет. Костек –старший. Но что это. В письмах всегда много слов о столь любимой Чюрлёнисом литовской природе. Известный советский композитор и музыкальный критик Б. В. Асафьев в книге «Русская живопись.
Современники, не знакомые с космическим мировоззрением, не могли понять, «фантазий» не совсем нормального художника. Одна за другой волны напористо наступают на берег искрясь и переливаясь на солнце. Теперь мы подошли к его «музыкальным картинам». Он больше видит, больше вмещает в себя.
Но бодрствуют светильники на горизонте, широкими лучами освещая небесный свод. Звуками. Тут, конечно, конкретный образ. В Лейпциге же Чюрлёнис начинает все больше интересоваться живописью. По этой параболе шагает крылатый человек.
Мечта – прелюдия человеческого творчества, начало творческого акта. Чюрлёнис – это Нида. Он творчески следовал традициям литовской народной поэзии, песням, сказкам, преданиям. Матушка рассказывала сказки маленькому Микалоюсу. И это не просто громкие слова. За каких-то 3-4 года он успел много сделать на этом поприще. Горизонтально над пространством в утверждающем жесте вытягивается ладонь, внизу – надпись по-польски: Да будет. И действительно.
Он выступает в печати по актуальным вопросам литовского искусства и культуры. При этом втиснуть Чюрлёниса в какую-либо художественную школу (направление) не удается. Ему было тесно на земле и он стремился все дальше, все выше и выше. Тут скрещиваются два решения весны – спокойное, статичное и порывистое, бурное. По нему, как по заданной орбите, над Новым миром движется крылатая фигура. Тот же таинственный шепот сосен, звуки ветра, похожие на переборы арф. В картине «Прелюд Витязя города» Чюрлёнис хотел выразить пробуждение национального сознания литовского народа.
Разве не так родился эпос. Так и должно быть. Подлинная красота доступна только таким глазам. О, как трудно вместить в себя мир.
Все хранит на века мозг человеческий. Финал «Сонаты ужа» монументален и могуч. Облака словно застыли. И все сгорают, погибают и с опаленными крыльями падают вниз, в небытие.
Туловища у них, как древесные стволы, а то и потолще. Она оставляет чарующее впечатление едва ли не у всех, кто только ни видит картину. Нет, это не битва — скорее, спортивное состязание между двумя друзьями-соперниками. Перед третьей – «Финалом» – можно было стоять онемело.
Настроение тоже просветлённое. За три последующих года художник сумел создать на своих полотнах мир нездешней Красоты. И все же творческая стихия Чюрлёниса не в изображении человека – он замечателен и неповторим, когда создает свой «философский» пейзаж. А прозрачные песчинки, эти острогранные крупицы алмаза, режут стекло глазного яблока.
Композиция «Прелюда ангела» строится на пересечениях горизонталей и вертикалей. Стены его дома украшали картины великого литовского художника. В Лейпциге Чюрлёнис начинает рисовать. «Прелюд ангела» исполнен поэзии, проникнут торжественным настроением, рождает ощущение бесконечного пространства. Вся эта материя «лезла» бы в глаза и мы смотрели бы только на эту руку, не замечая ни света, ни мотыльков, ни самого «автопортрета» (по мнению некоторых исследователей творчества Чюрлёниса, фигура в «Истине» – это автопортрет).
Мысль – его ядро. Он совершенствует свои знания в области композиции, бывает на концертах. Они беззащитны – их вот вот не будет.
Мечта. Это произведение состоит из трёх картин —Аллегро, Анданте, Финал. (Жан Поль Сартр сказал в одном из своих произведений, что «себя можно увидеть только глазами другого».
Вверху обе картины пересекает горизонтальная черная линия. Испугавшись надвигающейся революционной бури, царское правительство уже в конце 1904 года сняло запрет с литовской печати и с деятельности национальных культурных обществ. Третья часть «Сонаты пирамид» снова типично чюрлё- нисовская, где художник мыслит полифонически, музыкально, включает в композицию несколько пространств. Пока проползало облако, янтарек казался осколком камня. Покупатели или отбыли за границу или вернули картины с целью сбить цену».
Он был сторонником активной философии, утверждающей дальнейшее творение мира. Эту же бесконечность открывает перед нами Нида. Чюрлёнис художественными средствами создавал философию бесконечности. Его самые знаменитые музыкальные произведения – симфонические поэмы «В лесу» и «Море».
Отражается, но в реальности не присутствует. Чюрлёнис, безусловно иллюзорен, эфемерен, рождает миражи. «Жертвенник» поражает зрителя величием разума и чувств человека, казалось бы, такого ничтожного среди этой бескрайней шири, его могуществом, когда искусство – все равно изобразительное, архитектурное или поэтическое – доминирует над твердью земной и хлябью морской, над его же собственным чудесным творением – пароходом. Пиано зазвучал синий.
«Вечером я зашел к ним, - картины очень понравились всей семье, но потом явился Сомов, тоже смотрел, но к похвалам Добужинского не присоединился и сказал: «Да, это очень красиво, но, Николай Константинович, вы как будто ближе к земле сделались – в этом году ваши картины более конкретны». А еще дальше – сны, поэтические ощущения, гармонические сферы, дымка фантазии и мечты. Не берусь пересказывать содержание «Сказки». Настроение тоже просветлённое. Мастерски, с величайшей точностью сохраняя композиционное равновесие, художник вводит детали земного пейзажа (деревца, ласточки, островки снега и т. д. ).
Берега скалистые, высокие, местами неприступные, кое-где от волны едва можно убежать, а с какой-нибудь горы почти полморя видно Я рисовал и просто так целыми часами просиживал у моря, в особенности на закате я всегда приходил к нему. Значит, с помощью одних только звуков не выразишь в совершенстве мира. Волнистые песчаные хребты, кажется, окутались нежной пеленой тумана. Может быть, Икар. Графика и живопись в творчестве Чюрлёниса тесно связаны и взаимообогащают друг друга. А скорее – погрузившиеся в бездну дворцы, башни, каскады висячих садов Атлантиды.
В своих воспоминаниях А. Жмуйдзинавичюс рассказывает, как сам Чюрлёнис отзывался об этой картине. Такой город и построил нам Чюрлёнис. И это была бы человеческая жизнь, открытая всей Вселенной. Первая картина решена декоративно, плоско. В 1900-1901 годах им была создана симфоническая поэма «В лесу».
Назови художник «Прелюд и фугу» иначе, ценность диптиха от этого нисколько не уменьшилась бы. Мы карабкаемся на песчаную гору. Вместе с Чюрлёнисом.
Кресты на дорогах Литвы всегда украшались диском солнца, обрамленного волнами лучей. Чем талантливее художник, тем больше прекрасного видят в мире его глаза. Из реалистических пейзажей Чюрлёниса, созданных в 1907 году, в первую очередь следует назвать триптих «Райгардас». Он интуитивно предвидел приход новой космической эры.
О сотворении нового мира. В картине очень много неба. Живописные окрестности Друскининкай оставили неизгладимый след в душе будущего художника. И все это на ветвях.
Что бы это такое могло быть. Она подобна воздушному разведчику, направляющему битву волн с берегом. Но они – жизнь, возникшая на краю беспредельности. И рассказывают очень своеобразно, так, как никто еще этого не делал, с большой любовью и к каждому земному побегу и к необъятной Вселенной. На горизонте полоска темного леса.
Клали весла и слушали. Плывем в неведомые сказочные края. «Плывем в неведомые сказочные края» – это не только реальное путешествие, но путешествие в мир творчества.
Солнца, которое посылает на Землю животворящий свет. Конечно, это великаны. «Жертвенник» говорит языком символов о вечно горящем огне творчества, который был принесен людям ценой гибели самих Прометеев. Я решил все свои прежние и будущие работы посвятить Литве. Триптих «Rex» можно интерпретировать как три мира, входящих друг в друга. Гений не выбирает средств.
Мы должны бомбардировать их, свои будни, мечтами. Творец должен был увидеть объект своего творчества. Рай», «Ангел.
Что это. Бескрайние пространства вод. Растворятся и буквы МКС, каким-то чудом появившиеся на волне, образованные клочками пены. Посмотрим на «Колокольню» из цикла «Весна».
Был тут и венок от товарищей по «Миру искусства», с которыми он столь активно сотрудничал в последние годы. Удивляет искусство, прокладывающее свои тропы рядом с магистралями науки. Широко раскрытые, большие, удивленные глаза. Теперь он точнее, полнее – образ мира. У него и картины имеют музыкальные названия – прелюдии и сонаты.
То был неизведанный, новаторский, трудный, но манящий путь. Ничто в мире не погибает, ничто не исчезает бесследно. В первую очередь это относится к такому художнику, как Беклин.
Среди работ Чюрлёниса имеются и такие, где запечатлен характерный мсемайтийский пейзаж. Там он сближается с художниками из группы «Мир искусства», особенно с Добужинским и вместе с ними участвует в выставках. И, возможно, однажды мне доведётся воплотить в жизнь свою давнишнюю мечту —соткать в гобеленах величественный и прекрасный мир —мир, созданный Чюрлёнисом.
Пьянящая высота изображена в «Жертвеннике», который мы видим словно с птичьего полета. Темные места он тоже подчеркивает не колоритом, а тональностью. Его творчество было новым явлением в истории изобразительного искусства.
По своему сказочно космическому настроению «Прелюд ангела» близок к «Раю», который, как можно судить по ранее цитированному письму, написан примерно в то же время. Чем дальше, тем привлекательнее и интереснее делается художник в этой сонате. И наконец он понял всю эфемерность отдельной человеческой судьбы. Если бы можно было жить так, с постоянно раскрытыми глазами на всё, что прекрасно. Гению мало настоящего. Горят огненные краски, сверкают прозрачной белизной нездешние формы, полыхающие светы выстраиваются в органные аккорды.
9 сентября 1905 года Чюрлёнис писал: «Помнишь, Паулюк, Палангу. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. И, разумеется, предлагает сделать ее более абсолютной, справедливой, прекрасной. Родная деревня – это лучезарное солнце. Особенно пленила песня, что поют при зажинках «Ой ты елка», когда мы проплывали мимо Нямунайтиса и Раджюнай». Зеленоватый, желтоватый, матовый, даже рыжеватый и розовый.
Определяет возраст галактик, солнечной системы, Земли, человека. Мы плывем не останавливаясь. Похожие на замки. Особенно интересна в этом отношении картина «Ангелы. Место человека заняли в его творчестве исполненный поэзии и музыки пейзаж, космический простор, мир фантастики. Эти три серебристые головки – гармоничный аккорд, своим гордым трезвучием наполняющий пространство. Нельзя ведь стоять перед картиной, смотреть на нее и ни о чем не думать.
Такой гипертрофированный, словно развернутый простор, как на полотнах Рериха. Важно быть тронутым и быть благодарным тому, кто тронул. Весь смысл искусства в этом». Чюрлёнис назван в этом постановлении «выходцем из трудового народа Литвы». А наверху – древний литовский герб - всадник с мечом, Витязь.
Весна 1904 го Приблизительно к этому времени относится одна из наиболее популярных работ раннего Чюрлениса – картина «Покой». В третьей части «Сонаты солнца» совершается медленное, всюду повторяющееся у Чюрлёниса движение снизу вверх, где светит благодатное солнце. Но мы знаем, что художественное образное мышление опережает философскую мысль. В царской России не было ни моральных, ни материальных предпосылок для расцвета искусства.
Он угадал извечный конфликт между черным и белым дымами. Наиболее характерной картиной Чюрлёниса для иллюстрации сказанного является ФУГА. Напрягается слух ребенка. Но звуки увлажняются и превращаются в краски.
Достаточно прочитать главы «Вечер» или «Утро» в его книге «Атмосфера», где он описывает закат и восход солнца в горах Швейцарии, чтобы понять, насколько этот поэт-ученый по духу был близок М. К. Чюрлёнису. Он поклонялся источнику жизни – солнцу и считал, что сотворение мира еще не закончено. Как на полотнах Руссо.
За шесть лет активной творческой деятельности, Чюрленис-художник написал свыше трех сотен картин, создал немало работ графики, а кроме того писал произведения литературы и поэзии, проявлял себя в публицистике, экпериментировал в сфере художественной фотографии. Чюрлёнис сумел преодолеть горизонты пространства и границы времени. Ритмами. Чюрленис даже в названиях своих картин подчеркивал их родство с музыкой. Мир начинает жить, сверкать, цвести.
Сначала помог случай. В Анданте морская стихия утихомирилась. У древних литовцев существовал культ солнца.
Всё существует, как великолепное сочетаниекрасок, как звучание прекрасного аккорда». И это прекраснейшее из созданного им – хаотическое переплетение цветных линий и музыки. «Пошел я раз в луга и было там много-много цветов, а над лугами и цветами такое высокое-высокое небо, очень синее и голубое и ни одного облачка на этом небе и птички что-то свое там щебетали».
Чюрлёнис был восприимчив к красоте и путешествия больше всего вдохновляли его. А морской ветер поет свою величественную, монотонную, нескончаемую, как нить существования Вселенной (нить Ариадны. ), песню. А еще дальше.
Живописные «Сонаты» Чюрлениса, как и обычные музыкальные имеют отдельные части-картины. Он решен наиболее точно с точки зрения и композиции и колорита и оригинальности сюжета. В средней части триптиха «Сказка» птица-«черный ужас» находится слева, большинство картин цикла «Зима», «Лето» решены по тому же принципу. Из мрака, превратившегося в темно-синее свечение, возникают сначала загадочные формы, затем – мощные слова, написанные по-польски: «Да будет. » – слова, в которые вложена вся воля Творящего. В его работах слышны отзвуки миров, которые тогда не мог увидеть человек своими глазами. Вся картина словно излучает какую-то физическую тишину.
В «Прелюде» формат картины соответствует восхождению людей вверх, особенно когда мосты справа превращаются в ступени, ведущие в «рай». Лес такой, что на ветвях деревьев умещаются огромные города с дворцами, пагодами, башнями. Но вот солнце брызнуло, раздуло огонек и заколдованный янтарь вспыхнул. И в них сияло бы множество маленьких солнц и звезд.
Пробуждается музыкант. А тишины, этого впечатления огромного покоя Чюрлёнис достигает монотонным повторением выгнутых, постепенно удаляющихся линий горы-спины этого острова-зверя изображением больших пространств, спокойного неба и моря и благодаря «спокойному», синевато-зеленому колориту, ровному, мягкому мазку. В письмах он рассказывает о том, как по «мелодичным» горам «словно стада овец, ползут облака», о «невинной синеве» моря, о «серебряных утрах и дремлющем тумане» взморья.
Тогда мы были молекулами водородной туманности. Много в них также реалий африканской и азиатской природы, почерпнутых из литературы. Получаются два изображения, которые дополняют, обогащают друг друга.
Поверх уснувших вод возвышаетсяостров, похожий на притаившееся хвостатое существо, какое-то сказочное чудище, «чудо-юдо рыбу кит». Есть группа и ВК – очень основательная и вдумчивая. И это еще не все. Будто сказка, будто поэтические конструкции из стекла и металла.
После космической и сказочной тематики Чюрлёнис как музыкант не может снова не обратиться к «музыкальной живописи», хотя Добужинский и утверждал, что эти музыкальные названия казались петербургским художникам из группы «Мир искусства» курьезом и, по их мнению, не играли существенной роли в оценке творчества литовского живописца. Но это только визуальный рисунок мира. И он научился мечтать. Остатки возведенных в пустынях алтарей. Мы ощущаем жар солнца куда сильнее сегодняшнего его тепла. Лишь один широко расправил крылья, словно желая задержаться избегнуть объятий смерти.
Эту сонату составляют три картины, которые не столь едины по стилю, как, например, части «Сонаты моря», но по своему художественному мышлению составляют цельный и зрелый цикл. Этот мыс на Земле Франца Иосифа был назвал именем Чюрлениса. Настоящий туман. А ведь на обеих картинах изображена Весна, обе занимают в сонатах место Скерцо. Тот стоял перед триптихом «Путешествие королевны».
Но не благодаря этим отражающим реальную природу пейзажам Чюрлёнис стал Чюрлёнисом. Рояль рассыпает звонкие янтарьки. Чюрлёнис не любил модернистского искусства, не понимал его и, конечно, не следовал ему. Темные пятна с вершины дюны начинают скользить вниз, к ее подножию, на песчаную равнину. "Я шёл один.
Ничего так хорошо не понимаешь, как этот шелест. На минуту представим себе, что произошло, если бы в «Истине» рука была нарисована «по всем правилам». Таинственное пространство, в котором из вершин пирамид выходят сверкающие в сумраке молнии и бушуют волны космической энергетики, отделяет легкий осветленный мир верхних пирамид от темных земных, находящихся внизу картины.
Литовский мастер воспринял совет художника-романтика и по-своему претворил его в картинах. Холмистый берег, повторяющий очертания волн, противостоит их напору. Обращая свои глаза к картине, мы обычно смотрим слева направо. А. Жмуйдзинавичюс писал в своей статье «Горсть воспоминаний», опубликованной в книге «М.
Но ничто никуда не делось. )) В Прибалтике очень ценят творчество Чюрлёниса. И всё происходит в какой-то священной тишине. И он окончил.
Напротив, в 1909 году он прочно «встает на землю» и тогда появляются его удивительные жемайтийские пейзажи. И пирамиды, пальмы, сфинксы. В 7 лет он знает нотную грамоту, свободно играет с листа. Пляшут, пляшут пока что кораблики и, быть может, спасутся.
Во избежание недоразумений следует сразу оговорить, что понятие «Серебряный век» мы применяем ко всей совокупности явлений духовно-художественной сферы «русского ренессанса», по выражению Николая Бердяева, а не исключительно к художественному творчеству. Обязательным атрибутом сонаты является деление её на 3 или 4 части. И бессмертие после смерти. Всмотримся в главные краски его картин. Это очень важно, коль скоро мы хотим правильно понять и полюбить его.
Все это не могло, конечно, не оказать влияния на молодого Чюрлёниса, но в последующие годы напряженного творчества он все больше увлекается народной поэзией – сказками, легендами, песнями, восхищается пейзажем Литвы, ее природой, все больше волнует его проблема космоса, ее величие и безграничность. И гораздо дальше других заглянул и зашел он в будущее человечества, которое сегодня тоже еще называется мечтой, сказкой, мифом. Это – «Рай», «Прелюд Ангела», «Жемайтийское кладбище», «Черное солнце», «Потоп». Чюрлёнис пробыл в Жемайтии около четырех месяцев и все время очень напряженно работал. И в сказку надо верить. Мы оба долго смотрим на него, смотрим на огонек янтаря.
Это пространство, связывающее «верхний» мир с «нижним», является как бы областью преображения материи, превращения ее в иное состояние, увенчанное Новой Красотой иномирных форм. В Сикстинской капелле заново творил мир Микеланджело. В статье Александра Бенуа, напечатанной в 39 «Речи», говорится, что уже пошла третья неделя, как по инициативе петербургской группы «Мир искусства» открыта посмертная выставка М. К. Чюрлёниса, но почти никто не покупает этих удивительных картин. Лесок редеет, уже блестит сквозь ветви озеро, а дальше изба, гнездо аиста, церквушка».
Все это проходит перед нами в первых шести картинах цикла Сотворение мира. Роллан именовал его «Колумбом новых художественных континентов». Можно лишь порадоваться, что людям творчество Чюрлёниса по-прежнему дорого. Мы засыпаем и видим во сне бурные порывы ветра в хаотическом мире. Вспомним его картину, на которой два седых старца смотрят на лучащееся солнце. В свое время жена Чюрлёниса так и пыталась объяснять его картины («помнится, сидим мы как-то раз на высокой дюне и вдруг у нас над головой поплыли такие чудные облака – корабли, да и только, корабли с наполненными ветром парусами – палевые, надутые, розовеющие паруса – плывут плывут величаво. - Смотри, твои картины, - показала я»).
Прекрасное не терпит лжи. В руке палитра и кисть. Эта память всегда помогала человеку творить сказку, легенду, миф. Лето 1909 года Чюрлёнис с женой провели в Плунге.
Мы отсчитываем время своей земной меркой. Она посылает миру сияние самобытной литовской культуры. В связи с этим возникает важный вопрос: ангелы – символ или реальность. Этот цикл он начал. Реальные черты литовской природы можно найти во всем творческом наследии художника. И это был бы привидевшийся Чюрлёнису город Мечты.
И это еще не все. Есть в его картинах и впечатления от встречи с Кавказом. Если две рассмотренные нами Сонаты – это «музыкальная живопись» столь же, сколь и «космическая», то цикл «Знаки зодиака» целиком посвящен космосу. 1 октября 1906 года Чюрлёнис пишет Повиласу: «Страшно понравились мне Ван-Дейк и Рембрандт, а о Беклине и говорить не стану» (Чюрлёнис ставит его между Рембрандтом и Веласкесом или между Ван-Дейком и Рембрандтом. - А. С. ). В Польше было в то время модным неоромантическое движение: общество художников «Штука», «символическая» направленность Краковской и Варшавской художественных школ, литературная группа «Млода Польска», а в музыке утвердилось восторженное отношение к творчеству Р. Вагнера, Ф. Шопена, Р. Штрауса и поверхностное подражание им. Можно смотреть на рисунок облаков (кстати, эти морские облака над Нидой какие-то особенные: напоминают аппликации из белой выкройки бумаги, наклеенные на голубое стекло неба, - так они рельефны). Облака.
С обеих сторон – водные пространства. Он приносит радость младенцу, который доверчиво тянется к нему ручонкой. «Жертвенник» исполнен спокойствия, а «Жертва» полна тревожным ожиданием. Угрюмо-прямая линия земного горизонта, вставшая над плоской равниной пустыни. На первой картине диптиха из быстрого и беспорядочного движения сверкающих звезд, светящихся туманностей и вращающихся сфер возникает конус энергетического эволюционного «коридора», увенчанный фигурой крылатого Rexа-Творца.
Эти два письма свидетельствуют о том, что в 1908 году интересовало Чюрлёниса в искусстве. В пейзаже много пространства. Четыре года провёл Чюрлёнис воркестровой школе богача и страстного меломана Михаила Огинского.
Или точнее: Чюрлёнис-творец показывает всем свет надежды истины, чтобы добро могло порадоваться ему, но добро, увы, гибнет. Средство – это не важно. Осенью 1902 года композитор возвращается в Друскининкай, а затем переезжает в Варшаву. Так же сконструировал он здесь и пейзаж.
Куда же идет оно искусство. Он ощущал в них властную руку Творца или Короля. Нет, это не замки – это удивительные игольчатые кристаллы ледниковой эпохи. Чюрлёнис чувствует, что ему уже не придется увидеть взлелеянную в мечтах страну пирамид и пальм: «Кажется, еще недавно мы были детьми играли, купались, устраивали прогулки, а теперь Мысли стали серьезнее, постепенно и стареть начинаем. В искусстве Борисова-Мусатова природа становилась лирическим романсом.
В «Рексе» Чюрлёнис «графически» скуп в колорите: картина написана в серых, красновато-зеленоватых тонах. В «Дружбе» (а отчасти и в «Истине») – снова, уже ставшее у Чюрлёниса классическим, движение справа налево, снизу вверх. Спит и подводное царство с затонувшими кораблями.
И здесь художник не имел себе равных. Глава Временного революционного правительства Литвы В. Капсукас подписал «Декрет о создании Литовского государственного музея». Если душа осквернена ложью, глаза не видят прекрасного. И если иногда он все же пытается поделиться своими субъективными мыслями о содержании картин Чюрлёниса, то делает это без всякой претензии сказать «последнее слово».
Пронзительно-зеленые просветы, возникшие сквозь покрытое тучами небо. Ангел у Чюрлёниса, как мы увидим дальше, - символ добра, вот таким образом, «расшифровывая» эту картину, получим следующее: добро стремится к истине, к надежде и здесь погибает. Иногда мы хотим, чтобы в ней «все было сказано». А кажется, что это золотистый туман.
Да это же цветовая мелодия. Белая тень чайки ложится на воду. И хотя первой работой Чюрлениса была «Лесная музыка. Их голоса сплетаются, сливаются в едином хоре, в одном оркестре.
Изучает перспективы будущего. Запрокинем голову. Тишина. Точно смелости у них нет или в себя не верят. Какие интересные конфигурации.
Портал Стихи. ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Так как тогда еще не было вертолетов. «Я видел горы и тучи ласкали их, видел я гордые снежные вершины, которые высоко, выше всех облаков, возносили свои сверкающие короны».
Дальнейший путь был ещё прекраснее. Весь ритм Анданте возникает из более широких и определенных линий, чем в Аллегро, где каждая из линий прочеркнута в несколько рядов. «С раннего детства брат любил бродить по лесной чащобе, то встречая восход, то вслушиваясь в тишину полудня, то гуляя у лесного озера в звездную ночь, - вспоминает его сестра Я. Чюрлёните. - Когда собиралась гроза, он, накинув плащ, спешил в лес – слушать завывание бушующего урагана». Очень впечатляюще выглядит такой рисунок, когда смотришь на него сквозь шлифованную грань.
И отмечает: «Конец XIX века дал нам Беклина. Литовская тематика в произведениях Чюрлёниса, его желание показать творческий гений своего народа через его поэзию связаны с национальным возрождением литовского народа, которое началось в 1905-1907 годах в результате первой русской революции. Красками. В письме брату Повиласу, датированном 7 января 1905 года, он пишет: «После возвращения в Варшаву с Кавказа оказалось, что мне снова придется давать уроки музыки (чтоб они провалились. ), выяснилось, что деньги, которые я должен был получить за проданные на выставке картины, превратились в какие-то груши на можжевельнике.
Одновременно с этим медленно и верно начинают двигаться по «коридору» вверх созданные им миры и человек (который так похож на самого Творца), для того чтобы, достигнув ног Rexа, стать вровень с ним и продвигаться уже вместе с ним туда, где открывается новый «коридор», увенчанный новым, более высокого уровня Творцом. Надо браться за краски, браться за живопись». Имея в виду строй образов, мыслей и чувств, вызванных кжизни Чюрлёнисом, Ромен Роллан сказал: «Это новый духовный континент и егоХристофором Колумбом, несомненно, останется Чюрлёнис. » Александр Бенуа писал: «Я как-то сразу поверил ему иесли люди осторожные (а их только теперь и встречаешь) мне скажут, что ярискую, то я им отвечу: меня вопрос о риске совсем не интересует, да он и посуществу не интересен. Именно здесь родилась «Соната моря».
Ромен Роллан в письме к литовскому исследователю творчества Чюрлёниса М. Воробьеву так отозвался о «музыкальности» картин художника: «Что особенно пленило меня в репродукциях наиболее известных произведений Чюрлёниса, так это преимущественно музыкально-симфонический и полифонический их характер, развитие одного мотива и сопряжение нескольких симультанных планов». Картина эта столь жива и убедительна, что кажется, будто она писана с «натуры». Белые, снежные комья, мотки белого шелка, гигантские белые горы. Ночь светлая.
Чюрленис рассказывает не о сотворении земли, а о возникновении красоты мира. Их основа – жизнь. Мир должен дивить. Художник меняет размеры этих пространств и угол их обозрения. Лишить сна.
Что создают руки человека, то сияет, как солнце. «Вид беспредельного пространства» становится основным содержанием творчества Чюрлёниса. И рождались картины, которые тоже дышали необыкновенным уважением к женщине, где женщина поднималась «на особую высоту». Свою огромную любовь к родине, к родной усадьбе Чюрлёнис наиболее глубоко воплощает в «Сказке королей». Надо мечтать. И вот таким образом все кажется здесь маленьким.
Наука реставрирует человеческую память. Этот пантеизм ярко проявился в его «Рексе», которым художник хотел обобщить свои космические циклы и отдельные картины на эту тему. Это и впрямь Эолова арфа, звучащая от прикосновения воздушных струй. Мы прибалты. Качественность одна – уникальность. Здесь нет борьбы —только жизнь —яркая, бурная, подвижная.
И видят в нем контуры творений человеческих рук. Это было сказано человеком, выросшим в атмосфере польской и немецкой культуры. В это же время Чюрлёнис приступает к созданию оперы «Юрате», которая, к сожалению, осталась незаконченной. Он пишет свой триптих, таинственный и странный и называет его «Rex» (1904–1905). И блики солнца. Обобщенный образ литовского города в «Прелюде» типичен для архитектурного облика литовского края, содержит метко зафиксированные архитектурные ансамбли и детали.
В 1906 году он написал брату: «Я решил всесвои прежние и будущие работы посвятить Литве». Композиционную схему «Жертвенника» составляет расположенный в центре картины треугольник, а в «Жертве» мы видим диагональ идущую из правого нижнего угла до верхнего левого. На свет в руках «Истины» летят ангелы в длинных одеждах, с нимбами благодати над головами.
Это не Вильнюс и не Каунас и, конечно, не Шяуляй, не Клайпеда. И мы, «два старца», на вершине дюны разглядываем лежащий на ладони янтарь. Но ему не довелось посетить ни Египет, ни Индию, он только много читал об этих странах. Но, лишившись после смерти князя его стипендии, Чюрлёнис был вынужден вернуться в Варшаву. Бенуа называет Чюрлёниса гениальным художником, «дивным волшебником».
Гений – это прежде всего творец мысли. Послушайте, почтеннейшие. Это песня о ярком солнце Востока и удивительных городах из «Тысячи и одной ночи».
Далее Чюрлёнис рассказывает о картинах. То ветер поднял блуждающий песок. Небо окутано зеленоватым туманом. Еще мгновение и все исчезнет.
А для раздумий над увиденным избрали мы Ниду. В конце 1909 года Чюрлёнис снова в Петербурге. «Жертвенник» – светлая вещь с преобладающим зеленоватым и красным колоритом. Большое впечатление произвело на художника литовское побережье Балтики. Картины Чюрлениса утверждают последнее. Аллегро.
И если он все-таки снисходил иногда до земных дел, то не привлекали его, по его же словам, «толкотня, шум, беспокойство». Острый профиль с подобием короны вверху взирает в бездонность. И все.
И в Африку уже меньше верим, хотя иногда еще и предаемся мечтам. Великанов, зверей, птиц. судить не могу, так как мало видел их». Хотя всегда жить мечтами нельзя. К чисто философским произведениям 1907 года следует причислить «Дружбу» и «Мой путь».
Ночь светлая. Основу колорита Чюрлёниса не надо искать где-то еще. Обе фигуры держат в руках «свет», заключающий в себе символический смысл: горящее пламя свечи в «Истине» и сияющее солнце в «Дружбе». И эта, казалось бы, незначительная деталь влияет на выражаемое ими настроение. Он простудился, заболел воспалением легких и 10 апреля 1911 года скончался.
Оригинальность его творчества таится в способности смотреть на окружающий мир глазами философа и поэта, музыканта и народного умельца, по-новому, творчески выражать художественными средствами это видение. Мы как бы смотрим на долину с высокого берега. Распахивается сердце.
Иначе сердце не выдержит. Форте – взметнулся зеленый Краски обрели звучание. Хотя и не обнадеживает, что они будут выставлены». Должен освободиться. Солнце катится, как шаровая молния, по застывшим волнам песчаных дюн. Мерцающая голубоватая туманность на фоне безжизненной, темной синевы.
Ищут, откуда в этом темном лесу словно свет струится. Огюст Роден перенес в мрамор тончайшие линии, увидев их в природе глазами ребенка. Парящие над землей зеленые облака.
О, какие сады. Какой диссонанс, какой контраст. Сколько их, наколотых на многочисленные пики пирамид, на башни и башенки. Если в студенческие годы он высоко оценивал творчество пользовавшихся тогда известностью немецких художников (Беклин, Штук, Клингер), то теперь, в пору творческой зрелости, его уж не восхищают и известные современные русские художники (Сомов, Билибин).
Море порой одаривает нас уникальными самородками янтаря. А каковы деревья, если у них такие ветви. Его творческий путь начинался именно с музыки. С такой вестью пришел Чюрлёнис. Но ты, братец, не думай, что были то простые короли и что лес тот был простой. Это не могло не оказать определенного влияния и на Чюрлёниса, хотя мы видели, что он примыкал к прогрессивному крылу «Мира искусства» и ему была близка и понятна утопическая мечта о светлом будущем человечества.
Но можно посмотреть и на тени облаков. Чюрлёнис-музыкант и Чюрлёнис-художник находят в своей «музыкальной» живописи общий, гармонический язык, дополняют друг друга и, главное, достигают неведомой дотоле в истории искусства оригинальности: до Чюрлёниса мы не знали столь широкой и выразительной, говоря словами Горького, «музыкальной живописи». Висячие сады Семирамиды. Он уже тогда начал исчислять его галактическими мерами.
Он организует массы, строго подчеркивая их конкретную форму и резкий контур – в одном случае вводя линию «молнии» (сила лучей. ), в другом используя «поющие» эллипсы (весенняя мягкость). Призма для наблюдения. Купы деревьев украшают широкие луга. Вот и всё. Сколько. Основу музея должны были составить в первую очередь произведения М. К. Чюрлёниса.
Варшавская художественная школа решила показать свои достижения в столице. Особенно он любил музыку Бетховена, Чайковского, Берлиоза, Вагнера. Малейшее дуновение – исчезнут и они. Стеклянные стены уходят в бесконечность, в недосягаемые дали. Огненным шаром подкатывается оно тебе под ноги.
Хотите отнять память. Глаза гения. Только из земной действительности переносились они в сферу поэзии. Мне почему-то пришла на ум эта мысль, когда мы вдвоем молча рассматривали найденную на вершине дюны горящую каплю янтаря. Они состоятиз трёх или четырёх произведений, в которых тема решена в развитии. Из морских пучин поднялись и рассыпались в кружеве янтарь и жемчуг.
В Плунге юноша играл в оркестре на флейте, сочинял музыку и рисовал. Это готовые декоративные фрески из цветовых пятен и музыкальных ритмов. «Помнишь Палангу., прогулку среди ласкающих, сверкающих волн приближение бури, ее нарастание и мощь, помнишь ли. » Не меньшее влияние оказал на творчество Чюрлёниса и Кавказ. Любовь— это восход солнца, полденьдолгий и жаркий, вечер тихий ичудный. Он избранник природы.
Ни разу не найдем мы в его письмах упоминания о каком-нибудь ярком модернисте того периода, за исключением Бердсли (английского графика), а также польских и русских живописцев из «Союза» и «Мира искусства», которых едва ли можно считать модернистами, как понимали в то время этот термин на Западе. Здесь онучился играть на флейте, делал первые опыты в сочинении музыки. Художник добивается этого впечатления тем, что как бы обрезает картину с обеих сторон. Редки легкие цветовые переходы, а «живописный» мазок и вовсе не виден. Но это литовский город, который был бы именно таким, если бы из элементов существующих литовских городов мы надумали бы построить один-«самый литовский».
Это страстное его стремление к ярким далям человечества поразило Ромена Роллана. Композитор записывает и гармонизирует мелодии литовских народных песен. Его способ изображения мира не раз поражал зрителей- и «рядовых» и «избранных».
В то же время ко многим другим он, как видим, относился весьма критически. Мне же как художнику и искусствоведу придется выполнить очень трудную задачу познакомить читателя с жизнью Чюрлёниса, с теми условиями, в которых формировалось его гениальное творчество и, конечно, «пересказать» его картины. Он относится к ним критически ибо, по его словам, «точно смелости у них нет или в себя не верят». Природа с избытком наделила его прекрасным.
Простой крестьянин «прочел» «Сказку» иначе, чем ее постиг глубокий интеллект поэтессы. Глубоким сном заснули волны. В сказку верят только дети. Художник, обладающий несказанно богатой фантазией, не всегда имел реальную возможность выразить свои мечты, свои видения, ему не хватало красок. Перваячасть (аллегро) – живая, чаще мажорная по настроению вторая (анданте) –спокойная, плавная третья и четвёртая (скерцо, финал) обычно имеют динамичныйхарактер. Два глаза – рыбацкие костры у воды.
Догадываешься, наверное, что это моя невеста. Скерцо «Сонаты весны» – одно из классических произведений Чюрлёниса. Свет, который мы видим в разных мирах, отличающийся один от другого лишь своей интенсивностью и музыка, от мира к миру меняющая свои вибрации и есть та преображающая творческая Сила, которая ведет материю Космоса и человека по эволюционной лестнице восхождения от земной Красоты к иномирной, от Красоты изживающей себя, к Красоте новой, нарождающейся. Напротив, он полагает, что каждый вправе по-своему пересказать Чюрлёниса.
Как в реальную жизнь. И с обеих сторон заливали бы их своими зеленовато-голубыми тонами море и залив. На этом листе «Лета» Чюрлёнис смело – крестом – противопоставляет горизонтали и вертикали, получая неожиданную композицию. Чюрлёнис одним из первых перешел этот Рубикон.
О сотворении нового человека. Это знание в его научном изложении пришло только с Живой Этикой. «Известно ли тебе о литовском движении. Чюрленис писал эту картину в 1908 году, когда еще ничего не было известно ни об эволюционной энергетике Космоса, ни о конусообразных эволюционных «коридорах».
Надо браться за краски, браться за живопись. И вот сверкает на ладони миниатюрное солнце. Природа пробуждала его к творчеству и он должен был работать. Но и там эти стены остаются прозрачными и сквозь них можно видеть.
Учась в Варшаве, Чюрлёнис создал несколько музыкальных произведении. Человечество помнит. Перед нами раскинулись широкие поля Дзукии, по которым вьется маленькая речушка. Далее он пишет: «В средние века такой человек, как Чюрлёнис, стал бы лжепророком и его сожгла бы господствовавшая тогда церковь».
Это, конечно, не могло не отразиться на его здоровье, особенно на его нервной системе. Посмотрев на его «музыкально-живописный» диптих «Прелюд и фуга», мы обратим внимание на богатую фантазию художника, нас приведут в волнение сами картины и лишь после этого мы, может быть, подумаем о музыкальных прелюде и фуге. Но это еще не все.
