Едоки Картофеля

Едоки картофеля — была картиной начинающего художника Ван Гога. Стилистика «Едоков картофеля» (сродни афоризму К. Маркса «человек есть то, что он ест») нередко переосмысливается современными художниками. Доставалось тем самым Едокам картофеля, в них царила почти непролазная мгла, депрессивная лампочка освещала искажённые бедностью и нелюбовью лица.

Про своих Едоков картофеля он писал брату Тео с упоением. Картина «Едоки картофеля» является одним из самых известных произведений Ван Гога. Роман Едоки картофеля является частью романной трилогии Знаки препинания. Руки «едоков картофеля», узловатые, жилистые и темные – поистине руки, много трудившиеся.

Сам автор чрезмерно гордился «Едоками картофеля» и считал картину своим первым шедевром. На картине «Едоки картофеля», кажется, что свет от керосиновой лампы не только не освещает изможденные и угнетенные лица крестьян, а наоборот, усиливает тоскливую атмосферу, а то и вообще, растворяется в убогом жилище. Сюжет фантастической повести Севера Гансовского «Винсент Ван Гог» и фильма «Визит к Ван Гогу» снятого по её мотивам построен вокруг кражи «Едоков картофеля» путешественником во времени, позже раскаявшимся и вернувшим картину. Особенной популярностью пользовалась картина Едоки картофеля, вывешенная в центре экспозиции.

Де Грооты в буквальном смысле – едоки картофеля. Картина «Едоки картофеля» является одним из самых известных произведений Ван Гога. Ван Гог считал картину Едоки картофеля лучшим своим произведением. Название композиции – Едоки картофеля – озвучивает суровую правду жизни тогдашних крестьян.

Так вот, картина Едоки картофеля была создана ровно посередине этого пути.

Картина "Едоки картофеля", Винсент Ван Гог, 1885 – описание

Дом, тёплый метафизический родительский дом, как тонким, стареньким, буквально ангельским голосочком поёт в нём Шура, становится наградой за любовь, за внутренние тепло и свет героев обеих лент. Все сомнения остались позади. По фасаду вился плющ. Художника начал работать над картиной после смерти отца.

Дом стоял в саду, среди деревьев. Вдвоем они много работали. Художник, стоя у холста, не отгораживается от своих моделей. Я был бы в отчаянии, – уверяет он, – будь мои фигуры хороши. Здесь он будет лишь топтаться на месте и вянуть.

Сейчас вот свами поговорю ипойду маленькую Веронику укладывать, потом дочь изшколы придет. История с Марго никак, точнее, почти никак не отразилась на его работе. Где моя шубка.

Описание картины Ван Гога Едоки картофеля

Винсент не поладил также с новым пастором, пришедшим на смену его отцу. Так или иначе, есть все основания полагать, что Винсент решил – будь что будет. В первой книге его особенно поразила следующая, весьма характерная история. Пусть даже он найдет ее плохой. Творчество Милле еще и сегодня серьезно недооценивают. Возможно, я даже покину свою мастерскую и поселюсь в какойнибудь хижине, чтобы уже не слышать и не видеть тех, кто именует себя «культурными людьми»».

И хотя называли его вангоговским кабинетом, висела там только одна маленькая картиночка известного художника – подготовительный этюд к картине Едоки картофеля: тёмная, мутная клякса, жирные линии, закрученные углем в осыпающуюся спираль, подобия лиц, глаз и носов, ничего толком не разберешь Разочарованные посетители недоумённо пожимали плечами: угольная клякса издали напоминающая трещину в небе, почерневшую, обуглившуюся молнию (и только позже, если приглядеться из мрака начинали проступать осторожные фигуры людей их перекрученные бедностью бледностью лица), не пробуждала воспоминаний, не требовала отождествлений, не искала человеческого сочувствия». В романе Дмитрия Бавильского этюд к картине стал иллюстрацией переживаний и стремлений главных героев: «Особой репутацией пользовался зал без привычной уже, казалось бы, цифры. «Будь у него много таких же прекрасных вещей, как лист, который я недавно обнаружил – Пять возрастов пьяницы или фигура старика под каштаном, о которой я недавно тебе рассказывал, – право, нам всем следовало бы пойти к нему на выучку», – писал он Тео в конце 1882 года. С редкой преданностью ухаживал он за матерью, дневал и ночевал у ее постели.

Винсент отказался от своей доли наследства поскольку в последние годы он был в серьезном разладе с отцом, заявил он, он не станет «ни предъявлять своих прав, ни даже притязать на то, что некогда ему принадлежало». Картошка у меня своя. Лет сорока, не слишком привлекательная, она вместе с тем обладала неподдельной сердечностью и умом. Одну, вторую, третью. Немогу нигде закрепиться, после Нового года хочу вот вПитер поехать. Здесь он будет лишь топтаться на месте и вянуть. Онсразу: «Ой-ой-ой»— ну, вобщем, мысним друг друга поняли.

«Даже если ему не понравились мои рисунки, все равно покажи ему эту картину. идеализировал их, подняв на уровень обобщения, классического синтеза. С той и другой стороны были брошены резкие слова.

Описание картины «Едоки картофеля»

Самой младшей, Веронике, еще нет игода. Даже если ему не понравились мои рисунки, все равно покажи ему эту картину. Сгорело почти все — удалось вынести лишь документы изимнюю одежду.

— представить его как нечто абсолютно естественное. Как говорят врачи, «поначалу убиваешь, затем исцеляешь». Винсента захлестнуло безграничное отчаяние. Во взгляде художника горькая трезвость: это просто ужин убогих жителей печальной страны, запивающих плоды, взращенные на родной земле, горьким колониальным кофе.

Винсент Ван Гог – Едоки картофеля

Но Марго (судя по всему, наделенная крайне хрупкой нервной конституцией) не примирилась с этим отказом. Как-то раз Шарль Блан сказал Делакруа, что «великие колористы – это те, кто не передает локального цвета» и Делакруа поспешил развить его мысль. Раз ей мешают соединить свою жизнь с любимым человеком, она примет яд. Лев Толстой говорил там, что между классами современного общества – зияющая пропасть жизнь господская, с науками искусствами, «влюбленьями», как бы вовсе не существует для крестьян, а господам жизнь крестьян, с ее трудами и со всеми ее интересами, представляется удручающе однообразной и темной. «Я вполне представляю себе, что придет день, когда композиция также будет даваться мне с легкостью», – писал Винсент брату Тео Он весь захвачен сознанием того, что надо спешить.

И все же инстинктивно стремясь к той же цели, он шел к ней вслепую. Нет, скорее всего, нет.

Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. «Но здесь, в Голландии, – признавался Винсент, – нам трудно понять, что такое в действительности импрессионизм». Он должен отождествить себя со своими персонажами (крестьянами), растворить себя в них, чтобы усвоить себе их взгляд на мир, привычки, особенности психики. И всё это по-новому раскрывает героев и их историю.

К тому же он признавал только индивидуальную технику. Брата Тео, приехавшего на похороны, Винсент настойчиво убеждал взять его с собой в Париж. В начале своей работы он пользовался локальным цветом иными словами, пытался достоверно передать на холсте предметы в присущем им цвете. Землистые, темные тона «Едоков картофеля» вовсе не заслуживают пренебрежения, с каким о них иногда отзываются. С какой изощренностью он располагал цвета играя на контрасте и нюансах, варьируя оттенки.

Едоки картофеля – 1885 Ван Гог – картины

Вдвоем они много работали. Но Марго (судя по всему, наделенная крайне хрупкой нервной конституцией) не примирилась с этим отказом. Дрожь нетерпения била Винсента.

Сразу приехал домой, адрузья мне потом привезли свахты всего тридцатку. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель (Германе), владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину.

Ван Гог: описание картины «Едоки картофеля»

Винсент возвратился из Амстердама, воодушевленный всем, что увидел нет, он не ошибся, он на верном пути: «Некоторые художники, которых я знаю, но не хочу называть, неустанно бряцают тем, что они зовут техникой на мой взгляд, как раз они обладают слабой техникой». Это было одним из его любимых выражений. Рисунки Ван Гога боринажского периода почти все потеряны. В87лет страшно начинать все сначала. – к любым лишениям. Винсент провел в Амстердаме три дня.

Начало лета застало Винсента в процессе стремительного творческого роста. Природа открылась ему, позволив заглянуть в свою душу. Так и осталась стоять в этой громокипящей, разноязыкой толпе, тихая, незаметная. Винсент будет писать картины.

Я решил выбрать второе и притом с таким восторгом, словно возвращаюсь из изгнания». Бесконечно сурова в этом мире природа, которая ничего не дарит, у которой день за днем надо все вырывать силой в жестокой борьбе.

Винсент жаловался: «Предоставляю вам судить, как приятна повседневная жизнь, когда сталкиваешься с такими вещами». Тео показал одному парижскому торговцу картинами, по фамилии Портье, несколько этюдов брата и Винсент поспешил за один день, на память изготовить для Портье литографию с картины Едоки картофеля в ее тогдашнем варианте. Одна лишь работа давала ему отдохновение. Пластиковые стаканчики и бутылочная фольга, мятые газеты, листовки и брошюры, деревянные стружки (. ), песок и объедки, не поддающиеся идентификации. Всегда и за все надо платить. В мае 1886 года, после отъезда его матери, – пишет Ж. Б. де ла Фай, – грузчики сложили произведения Ван Гога в ящики и оставили на хранение у колбасника города Бреды (в действительности это был краснодеревщик по фамилии Схрауэр). Как говорят врачи, поначалу убиваешь, затем исцеляешь. Так вот, никогда еще я не ощущал такой твердой уверенности, что буду делать хорошие вещи и научусь распределять цвета так, чтобы добиваться желаемого эффекта.

Винсент внимательно изучил два произведения Шарля Блана: «Художники моего времени» и «Грамматика рисовального искусства». Они беседовали об импрессионизме, о котором не раз в своих письмах рассказывал Винсенту Тео. Для чего же теперь оставаться в Нюэнене.

Читать онлайн «Едоки картофеля»

Завтра, как и сегодня, она будет его кредо. С лихорадочной неутолимой жаждой Винсент силится объять своей беззаветной любовью этот беспрестанно меняющийся, грозный, беспорядочный, непрерывно обновляющийся мир. Светлые краски.

– Ясам еле успокоился, самого трясло. Хальс – «колорист из колористов». Среди жителей Нюэнена он был белой вороной.

Дмитрий Бавильский – Едоки картофеля

Чего он добивался. Но Тео попросил брата подождать, пока его положение несколько упрочится, а это, по всей вероятности, должно было произойти в недалеком будущем. «Надо радоваться, когда у тебя есть еда и питье, крыша над головой и одежда, короче надо удовлетворяться тем, чем располагают крестьяне».

Так что вот она жизнь, аконцовка плохая под конец года. Но делать ему на ней больше нечего.

Трудно вообразить более трагический контраст. Съездив в Утрехт, он беседовал там с врачом клиники. Вы ничего не говорите мне о технике, – писал он ему в своем первом письме. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. «Больше всего я хочу научиться допускать такие неточности и погрешности против правил, такие видоизменения и искажения действительности, чтобы в результате получилась – да, если хотите, – ложь, но более правдивая, чем любая буквальная правда». Он отождествляет себя с ними.

В письмах к Тео он полностью изложил свою теорию цвета, сформулировал законы рисунка: «Древние шли не от линии, а от объемов, короче, надо браться за эллипсоидальные основы или начинать с массы вместо контуров» Винсент писал Ван Раппарду: «Художник Жигу принес Делакруа бронзовую античную статуэтку и спросил, как он полагает, подлинная эта вещь или нет. Пожилая женщина справа разливает в чашки черный кофе. В Эйндховене Винсент смотрел работы Керссемакерса, одобрил их, а тот нанес ему ответный визит в Нюэнен. Инстинкт вел его вперед с поистине волшебной безошибочностью.

Цвет – это поэзия. Послушайте, дружище, вещь эта довольно хороша, но она сделана с линии, а античные художники шли от объемов (от массы или ядра). Ведь торф дает свет и тепло крестьянской хижине. У родителей нет больше с сыном общего языка. Он избрал себе образцом Милле.

Бавильский Дмитрий – Едоки картофеля

Он качал головой: «Эти болваны из Нюэнена, видя, как я брожу по вересковой пустоши, говорят, что я спятил, но меня это не трогает». В мае, на радость Винсенту, к нему приехал Ван Раппард. Своим величайшим учителем, «самым современным из художников», он попрежнему считал Милле: «Милле — это отец Милле иными словами советник и наставник молодых художников во всех областях». Керссемакерсу он дал множество полезных советов. Эфемерная и трагическая идиллия.

Я решил выбрать второе и притом с таким восторгом, словно возвращаюсь из изгнания. Вот одышливой Ирине Израилевне почти всегда не везёт: то в зал деревянной скульптуры посадят, где нужно постоянно тряпочкой по всяким выемкам и впадинкам проходиться, то в гравюрный кабинет, где всегда полумрак, сонно, посетителей почти не бывает, всё время хочется спать.

Перед глазами по-прежнему кружили деревянные скульптуры. В окно можно было видеть, как вокруг музея гуляют туристы, ветер треплет ещё неокрепшие после зимы деревья и небо тысячами оттенков нависает над старинными, пряничными домиками. Личность художника жаждет раздвинуть свои границы через нечто «другое», находящееся вне его «я», но ему созвучное. Трудно вообразить более трагический контраст.

«Почему ты не продаешь своих картин. » — беспрестанно спрашивали они. Но в глубине души — да, он не отрицает — все это ему, в общем, «довольно безразлично» и он «готов к тому», что, возможно, «не добьется никакого непосредственного результата». Он с готовностью ответил на ее любовь вдвоем они стали строить планы женитьбы.

Sorrow is better than joy. Винсент возобновил работу над «Едоками картофеля» и одновременно начал новую серию крестьянских портретов, отличающихся еще большей характерностью, чем прежние. Но при всем этом мужество мое, а, возможно, также и силы скорей окрепли, нежели ослабели. Он сам, как они, плоть от плоти этой земли. (Так впервые вошел в его жизнь мотив сознательной нищеты, очень значительный для последующего). Хальс – колорист из колористов. Винсента угнетал Нюэнен, где теперь работать ему было невмоготу.

Теперь его волновали важные технические проблемы. Новые, совсем новые идеи приходили ему на ум и все громче звучал голос инстинкта, могучий голос инстинкта, который ни разу еще его не обманывал. Старые мастера пользовались подобной штукой. Несмотря на все мои недостатки, сбить меня с толку не так легко, как некоторые воображают. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага.

Описание картины Винсента ван Гога «Едоки картофеля»

Чем скорей я уеду отсюда, тем будет лучше. Винсент продолжал писать – натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи. Даже изобразил двух женщин, копающих картофель. Завтра, как и сегодня, она будет его кредо. С редкой преданностью ухаживал он за матерью, дневал и ночевал у ее постели. И таким образом способствовал разрядке эстетической напряжённости.

Ф. Достоевский Идиот, часть 4 (1). «Вы потом измените свое мнение», — ответил тот.

Ван Гог, Едоки картофеля: описание

Но ты все равно покажи ее ему – он должен видеть, что мы упорно идем к своей цели». Но ты все равно покажи ее ему — он должен видеть, что мы упорно идем к своей цели». – Возьмите, к примеру, этот тон (он показал пальцем на серую, грязную мостовую) так вот, если бы Паоло Веронезе сказали: Напишите белокурую красавицу с телом такого тона, он написал бы ее и на его картине женщина и впрямь была бы белокурой красавицей». Пришел завхоз иговорит: ну, долго тыбудешь тут этим заниматься. А смотрительница даже и не поняла вопроса. И какая чудесная стремительность.

«Всю зиму, – победоносно сообщал он Тео, – я не выпускал из рук нить этой ткани, решая, каким будет ее окончательный рисунок и, если теперь эта ткань превратилась в шершавую, грубую материю, нити из которых она соткана, все же подобраны тщательно и согласно определенным правилам Пусть тот, кто предпочитает видеть крестьян, написанных розовой водой, отвернется от моей работы» Посылая Тео свою картину, Винсент просил показать ее Дюран Рюелю, торговцу, покупавшему работы импрессионистов. Винсента корили за то, что он не зарабатывает денег. Страдание свято.

Винсент ощупью продвигался вперед. Както раз Шарль Блан сказал Делакруа, что «великие колористы — это те, кто не передает локального цвета» и Делакруа поспешил развить его мысль. Керссемакерсу он дал множество полезных советов. И он шел вперед гигантскими шагами. Он не отличался от них одеждой и образом жизни, но внутренне оставался самим собой. Дрожь нетерпения била Винсента.

Он довольствуется самой малостью — тем, что абсолютно необходимо для жизни. Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. «Я вполне представляю себе, что придет день, когда композиция также будет даваться мне с легкостью», — писал Винсент брату Тео Он весь захвачен сознанием того, что надо спешить. Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германс хотел получить композицию с пятьюшестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без какихлибо затрат и с рвением принялся за работу. Свиду Никита самый веселый иобщительный.

Он писал картофелины, которым силился придать объемность: «иными словами, передать их качество так, чтобы картофелины превратились в массы, обладающие весом и плотностью, которую мы ощутили бы, если бы, скажем, попытались их подбросить», картофелины коричневые и черные, один вид которых навевал глубокую грусть. Эта утрата, по существу, завершила долгий период в жизни Винсента. Тупость, трагическое уродство их лиц, животный облик — всего лишь плод жестокой враждебности мира, роковая печать судьбы. Тогда Жигу спросил, почему он так думает.

И какая чудесная стремительность. Так что есть какое-то ощущение праздникаТвитнуть эту цитату Надеюсь, мынормально отметим. О нем все время ходили сплетни, недобрые толки. В это же самое время, когда никому не ведомый голландский художник писал свою картину – вызов и обвинение «цивилизованным людям», в далекой России всемирно известный писатель писал трактат «Что такое искусство» – с тем же вызовом, тем же обвинением. Стройка унас закрылась навремя, говорят, кризис, ауменя уже с2008 года так. Винсент ощупью продвигался вперед.

Профессионализм сплошь и рядом обращается в штамп – неужели он этого не уразумел. Таков закон внезапного контраста, который отчасти уже широко использовал Делакруа. Наперекор традиции Ван Гог лишает трапезу какой-либо священной окраски.

Дмитрий Бавильский Едоки картофеля

Искусство, к которому его влечет, – это субъективное искусство экспрессивного толка. Да что там. – Непосредственность впечатления при этом полностью сохранена и передается зрителю. «Цвет сам по себе что-то выражает, от этого никуда не уйдешь и надо это использовать все, что прекрасно, воистину прекрасно, непременно также правдиво», – писал он Тео, провозглашая мысли, от которых не отказались бы даже гностики.

Йогурты— это удетей самое любимое. Винсент ощупью продвигался вперед, но в каком-то внезапном озарении ему открылось, каких эффектов можно достигать путем сочетания красок. Профессионализм сплошь и рядом обращается в штамп — неужели он этого не уразумел. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе.

Вчера я именно так подшутил над почтенным собратом моего отца. Отныне всякий раз, когда он хочет написать картину, он избирает отправной точкой определенный цвет и тогда, говорит он, «я абсолютно отчетливо вижу, что должно получиться». Один из пастырей даже пообещал прихожанам деньги, если они не дадут себя рисовать, «но они мужественно ответили, что предпочитают зарабатывать у меня, чем клянчить у него». Как знать — может быть, в Антверпене ему даже удастся продать какиенибудь из своих работ.

Винсент хотел, чтобы зрителям казалось, будто крестьянин на его картине «написан землей, которую он засевает». Вот уменя шапка там была»Твитнуть эту цитату Апотом стало совсем плохо. Винсент будет писать картины.

Уменя были козы, курочки, корова— вот, неуправилась. Если в хлеву пахнет навозом, прекрасно. Этот розовый — заглушенный цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым. После ссоры, разыгравшейся между ними, дело обернулось совсем плохо. Сейчас иду поселу, все меня встречают, все знают. История с Марго никак, точнее, почти никак не отразилась на его работе. Таким образом, все полотно звучит как бы в басовом регистре.

Эфемерная и трагическая идиллия. Винсента захлестнуло безграничное отчаяние. «Пусть Ваше искусство освещает путь людям, в этом, как я полагаю, состоит долг каждого художника», – писал он Ван Раппарду. По фасаду вился плющ. Это вялая, равнодушная дружба. «Пачкун» с каждым днем вызывал в Нюэнене все большую настороженность.

Он даже сказал ему об этом. Нет. Его невольно влекло к Винсенту и он снова поехал в Нюэнен.

Напишите отзыв о статье Едоки картофеля

Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса. Винсент торопился уехать.

Холст, если так можно выразиться, отстранял художника от его моделей. Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда (Порой мне кажется, – гласит его душераздирающее признание, – что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения – часть меня самого) и если ему не всегда удается – он и это признает – сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии, от человека, абсолютно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал.

Благодаря этой покупке было спасено все, что относится к нюэненскому периоду (точнее, все, что сохранилось от этого периода). Явсе равно уже был слепой, вот таким образом согласился. Этот розовый – заглушённый цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым. «Я был бы в отчаянии, — уверяет он, — будь мои фигуры хороши Я не хочу, чтобы они были академически правильны Если сфотографировать человека, который копает землю, то на снимке он не будет копать». Германе предполагал разместить в них картины религиозного содержания вроде «Тайной вечери», «по эскизу рисунка, выполненного в современном готическом стиле». Можно ли с уверенностью сказать, что это было именно так.

Эта утрата, по существу, завершила долгий период в жизни Винсента. «Нужно писать крестьян так, словно ты один из них, чувствуя и мысля, как они». Мало ли где смотрителю музея приходится сидеть. Этого он и сам не знал. Все чернымчерно вокруг него и в душе тоже. В Нюэнене Винсент почти ни с кем не поддерживал отношений. «Но это трудно осуществить».

Отрывок, характеризующий Едоки картофеля

Хотьбы уборку сделать, разгрести эти завалы. Однако, добавил он, «я нипочем не желал бы избежать этой ошибки. Подобная концепция красоты абсолютно чужда Винсенту. Милле и тут указал ему путь, тот самый Милле, который говорил: «Коль скоро я хожу в деревянных башмаках, я все вынесу». Родственники Марго тут же расстроили эти планы — такой скандал допустить было нельзя.

Но при всем этом мужество мое, а, возможно, также и силы скорей окрепли, нежели ослабели. «Хорошо зимой утопать в глубоком снегу, осенью – в желтых листьях, летом – в спелой ржи, весной – в траве хорошо всегда быть с косцами и крестьянскими девушками – летом под необъятным небом, зимой у закопченного очага хорошо чувствовать, что так было и будет всегда». Где моя шубка.

Загадочность Рембрандта, виртуозность Хальса. В ходе истории наблюдается заметное внутреннее изменение главного героя, от импульсивности и эмоциональности в сторону взвешенности и рассудительности. Его невольно влекло к Винсенту и он снова поехал в Нюэнен. «Я был бы в отчаянии, – уверяет он, – будь мои фигуры хороши Я не хочу, чтобы они были академически правильны Если сфотографировать человека, который копает землю, то на снимке он не будет копать». Может быть, на этот раз Винсент и вправду поверил, что пришел конец его одиночеству.

Он преисполнен решимости жить самостоятельно — согласно своим убеждениям. Это стремительность кисти дает такой мощный эффект, – прочитал он в статье о Гейнсборо. И кадры, где Сергей набивает карманы спелыми сливами или собирает вызревший в Воронежской области виноград, как-то сами собой читаются в библейской коннотации, как, впрочем и в Прощёном дне чувствуется эта линия.

«Есть нечто необыкновенное, — писал он Тео, — в ощущении, что ты должен ринуться в огонь». Отныне Винсент будет жить только живописью и для живописи. Повторяю, я вынужден просить Вас об этом. Он вконец озлобился.

Ван Гог позднее будет подчеркивать, что в искусстве Милле все является одновременно «и искусством и символом», но не откажется от утверждения, согласно которому «следует представлять тривиальную действительность так, чтобы она выражала благородную мысль». И очень важно, каково это «другое». Керссе-макерсу он дал множество полезных советов.

Картина «Едоки картофеля» —настоящая крестьянская картина

Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. Откуда ему знать, что его сын — Ван Гог. — Непосредственность впечатления при этом полностью сохранена и передается зрителю. В поисках сюжетов для картин они вместе бродили по окрестностям.

Сделали. Теперь живопись открылась Винсенту во всем великолепии. Он вконец озлобился. Я готов признать, что было бы безумием и глупостью работать в той же манере и впредь, но не соглашусь с тем, будто бы я понапрасну тратил время и силы». —Вообще она уменя физически здоровая, трудяга. Искусство, к которому его влечет, — это субъективное искусство экспрессивного толка.

Он отчетливо знал это – как в нравственном, так и в эстетическом плане. «Едоки картофеля» — это прощание с родиной исполненное горечи и поэзии. «Тот, кто хочет совершить что-либо доброе или полезное, не должен рассчитывать на всеобщее одобрение или похвалу, ни даже этого желать, напротив, ему следует ожидать сочувствия и поддержки лишь со стороны редких людей, наделенных благородным сердцем» – эту фразу Ренана, которую Винсент по памяти приводит в письме к Тео, он никогда не забывает. – представить его как нечто абсолютно естественное. Он почти не выходил из музея, без устали разглядывая картины великих мастеров. Родом Дина из Воронежа, оттуда и её герои и её кино.

Сын уменя вМоскве, временно неработает. В доме воцарилась гнетущая атмосфера, натянутость отношений усугублялась еще и религиозными разногласиями. Явсе просто так отдаю, упенсионеров чтоли деньги брать. На сей предмет он заручился адресами шести торговцев картинами. Он стушевался и, надо сказать, без особого труда. До последнего времени Винсент стремился постичь секреты техники, теперь же он поставил перед собой более сложную задачу: «Наше творчество должно быть настолько изощренным, чтобы казаться наивным, — от него не должно разить талантом».

Неточности, а подчас и огрехи. Винсента презирали и третировали, как никогда раньше.

Похожие книги на Едоки картофеля

«Но это трудно осуществить». Я готов признать, что было бы безумием и глупостью работать в той же манере и впредь, но не соглашусь с тем, будто бы я понапрасну тратил время и силы». Она никоим образом – точнее, почти никоим образом – не отвлекла Винсента от его исканий. Винсент торопился уехать. «Всю зиму, — победоносно сообщал он Тео, — я не выпускал из рук нить этой ткани, решая, каким будет ее окончательный рисунок и, если теперь эта ткань превратилась в шершавую, грубую материю, нити из которых она соткана, все же подобраны тщательно и согласно определенным правилам Пусть тот, кто предпочитает видеть крестьян, написанных розовой водой, отвернется от моей работы» Посылая Тео свою картину, Винсент просил показать ее ДюранРюелю, торговцу, покупавшему работы импрессионистов. Он всей душой проникает в самые сокровенные глубины их жизни, приобщается к их судьбе, которую он не отделяет от своей собственной.

Скудный крестьянский скарб всегда под руками, он или создан крестьянином или служит ему. Произошел давно назревавший его разрыв с семьей. С той и другой стороны были брошены резкие слова. На сей предмет он заручился адресами шести торговцев картинами.

«Я говорю мы, так как деньги, которые ты мне посылаешь – я знаю, они достаются тебе нелегко, – дают тебе право, если только мне удастся создать стоящую картину, считать ее наполовину твоим собственным творением». Дом стоял в саду, среди деревьев. Милле рисовал богатых, представительных крестьян на фоне спокойной и плодородной природы. Надо приготовить что-нибудь. «Все это надо прочно освоить. » — говорил Винсент. «Здесь я только писал и писал без устали, чтобы научиться писать». вы можете запросить все в системе с коробкой.

Отзывы о Дмитрий Бавильский – Едоки картофеля

Болезненное уменя было состояние. Написал сыну, мол, теряю зрение, отправил письмо вМоскву ивсе. Я горю желанием видеть картины Рубенса. Вещи нужно писать не такими, какие они есть, а такими, какими их ощущаешь и притом писать в движении, писать «действие ради действия», как поступали Домье и Делакруа, не боявшиеся «произвольных пропорций» – такой анатомии и структуры, которую осудили бы «академики». Однако, добавил он, «я нипочем не желал бы избежать этой ошибки.

Жертвой своему призванию. (Это была его судьба — во всем повиноваться только личной, внутренней логике). Он завидует Гаварни, который «выпекал до шести рисунков в день» и с восхищением цитирует слова Уистлера: «Да, я сделал это за два часа, но я трудился много лет, чтобы научиться делать это за два часа». Техника — не риторика, она должна выражать личность художника.

1. ТО, ЧТО СЕГОДНЯ КАЖЕТСЯ АРХАИЧНЫМ ()
2. ТО, НА КАКИЕ КАТЕГОРИИ ДЕЛЯТСЯ ЛЮДИ ()
3. ТО, ЧТО ДОСТАВЛЯЕТ УДОВОЛЬСТВИЕ
4. ТО, ЧТО НАВОДИТ НА МЫСЛЬ О СОВЕРШЕНСТВЕ ()
5. ТО, ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ КОЛЛЕКТИВНЫЕ ТЕЛА ()
6. Словари и энциклопедии на Академике
7. Человечность искусства Ван Гога
8. Все книги автора Дмитрий Бавильский

Человечность искусства Ван Гога коренилась глубже. Незачем даже вспоминать об этом благонравном бессилии. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно. В мае, на радость Винсенту, к нему приехал Ван Раппард. «У Хальса по меньшей мере двадцать семь черных тонов». Кругом все чернымчерно. Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о каких-то обидах.

Я говорю мы, так как деньги, которые ты мне посылаешь – я знаю, они достаются тебе нелегко, – дают тебе право, если только мне удастся создать стоящую картину, считать ее наполовину твоим собственным творением. Постепенно посетители стали расходиться, музей закрывался. Он испытывает таинственное влечение к цвету. Мыссыном обращались куда только можно после пожара. Только в труде его раненая душа забывала о жизненной пытке. Наравне с картинами Юра тоже оказывался постоянно выставленным экспонатом.

• Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

«Нужно писать крестьян так, словно ты один из них, чувствуя и мысля, как они». Но это трудно осуществить. Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. Братская привязанность Тео. Втесной трешке они живут вшестером: мама, папа ичетверо детей. Все в этом мире эфемерно, преходяще и недолговечно. Нопожар нанее сильно подействовал.

Винсент торопился уехать. Ивот ялежу ночью ипонимаю, что уменя мизинец двигается. В поисках сюжетов для картин они вместе бродили по окрестностям. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Все черным-черно вокруг него и в душе тоже.

«Возьмите любой из моих рисунков, – говорит он своему бывшему другу, – или любую из моих картин, какую захотите, какую я и сам Вам укажу, стараясь по возможности сохранить хладнокровие. Ощупанный камерой, предмет не просто мешает – его физически чувствуешь, в него утыкаешься носом, он будто заполоняет собой всё. Отсюда вывод: «Львы – не обезьяны, они не подражают друг другу». Среди жителей Нюэнена он был белой вороной. Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда. Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. Но. Однако на протяжении пяти лет тот был, по существу, его единственным другом и опорой и вскоре Винсент ощутил потребность, как он сам выразился, «поставить точки над i». Повторяю, я вынужден просить Вас об этом.

Это «вялая, равнодушная дружба». Куда важнее другое – обвинения Ван Раппарда по части искусства живописи. Отныне всякий раз, когда он хочет написать картину, он избирает отправной точкой определенный цвет и тогда, говорит он, «я абсолютно отчетливо вижу, что должно получиться». Такая обратная перспектива, где виден уже незримый, внутренний свет. Винсент не поладил также с новым пастором, пришедшим на смену его отцу. Освободив крестьянские сцены от некоторых характерных деталей, создатель «Вечерней молитвы»идеализировал их, подняв на уровень обобщения, классического синтеза.

Но мог ли Винсент написать брабантских крестьян веселыми красками. Начало лета застало Винсента в процессе стремительного творческого роста. Он условился с Керссемакерсом, что вдвоем они поедут в Амстердам и посетят тамошний музей.

Ван Гог не сомневался, что, даже и темная, она все-таки здоровее и достойнее господской. Таков закон внезапного контраста, который отчасти уже широко использовал Делакруа. Но понимает ли Ван Раппард смысл всех его исканий.

После операции наглаза уменя случился инсульт. Моя палитра оттаяла, – констатировал он. Он даже сказал ему об этом.

Самой главной работой Ван Гога в Нюэнене была картина «Едоки картофеля» (с большим количеством подготовительных и сопутствующих этюдов) – ужин крестьян в хижине. «Я говорил с врачом, чтобы получить у него совет: что я должен и чего не должен делать в интересах здоровья и будущего больной что лучше — попрежнему сохранять с ней дружеские отношения или же стушеваться».

Среди жителей Нюэнена он был белой вороной. Вот почему можно говорить о взаимосвязи между цветами. Оставшись без моделей, Винсент начал писать натюрморты. Винсент ощупью продвигался вперед.

Нудумаю, мать честная, надо «Скорую» вызывать. Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. Как знать – может быть, в Антверпене ему даже удастся продать какие-нибудь из своих работ. Причинив ему острую боль, она глубоко омрачила его настроение. Ван Раппард писал прядильщиц, этюды женских голов, Винсент — «аллею тополей с желтыми осенними листьями, где солнце кладет на землю среди опавшей листвы ослепительные пятна, чередующиеся с тенью, отбрасываемой стволами деревьев». Так что есть какое-то ощущение праздника. Явкомнате усына еще елочку маленькую нарядила. Милле и тут указал ему путь, тот самый Милле, который говорил: «Коль скоро я хожу в деревянных башмаках, я все вынесу».

Он почти не выходил из музея, без устали разглядывая картины великих мастеров. Он навсегда простился с миром и с болью в сердце навсегда оставил надежду когда-либо вкусить покой и счастье обыденной жизни – иметь жену, детей, свой домашний очаг. Дочь родилась, ябыл настройке. Так, значит, вперед.

Исследует Дина семью – и в первой работе, Прощёном дне (2013) и сейчас – в Едоках картофеля. Винсент хотел, чтобы зрителям казалось, будто крестьянин на его картине «написан землей, которую он засевает». Съездив в Утрехт, он беседовал там с врачом клиники. Объясняли, что деньги, которые присылает ему Тео, всего лишь временная помощь, милость, оказываемая пачкуну. Унего нежная рука, врачебная, аякак сожму ее своей строительной. «Я говорил с врачом, чтобы получить у него совет: что я должен и чего не должен делать в интересах здоровья и будущего больной что лучше – попрежнему сохранять с ней дружеские отношения или же стушеваться».

– Непосредственность впечатления при этом полностью сохранена и передается зрителю. Повинуясь первому побуждению, он вернул Ван Раппарду его письмо с почтительным приветом. Брата Тео, приехавшего на похороны, Винсент настойчиво убеждал взять его с собой в Париж. Отсюда вывод: «Львы — не обезьяны, они не подражают друг другу».

Одна лишь работа давала ему отдохновение. Это программное произведение художника, он писал его с огромным увлечением и мыслил как вызов академическому искусству, вызов «чистой публике», любящей приглаженное искусство, вызов тем, кого художник ощущал «по ту сторону баррикады». В первой книге его особенно поразила следующая, весьма характерная история. До этого еще очень далеко. Табак, как он утверждал, действовал на него успокаивающе. Он должен бежать от этих унылых степей.

Нет, скорее всего, нет. Вот клубнику она выращивала. Сейчас хочу еще раз козу завести, так как нельзя сидеть, дитёнок, нельзя. Мысль его ежеминутно возвращалась к ним. Тео показал одному парижскому торговцу картинами, по фамилии Портье, несколько этюдов брата и Винсент поспешил «за один день, на память» изготовить для Портье литографию с картины «Едоки картофеля» в ее тогдашнем варианте. «Вот я и говорю, – подчеркивал он в своих письмах, – что, создавая картины, я стараюсь жить, ни о чем другом не задумываясь».

Природа открылась ему, позволив заглянуть в свою душу. Нуикак нанее всем прожить. В пасторском доме, который отныне многие люди обходили стороной, Винсент появлялся все реже и реже.

Это нисколько не поставит под угрозу его самобытность. «У Хальса по меньшей мере двадцать семь черных тонов».

Вчера я именно так подшутил над почтенным собратом моего отца. Какже вынеудержали. Она бы, конечно, могла подойти и встать у молодого человека над душой, точно как Ирина Израилевна из соседнего зала или как иные ее товарки, для коих подобная практика считалась будничной и привычной.

Стоило иному только капельку почувствовать в сердце своем что-нибудь из какого-нибудь общечеловеческого и доброго ощущения, чтобы немедленно убедиться, что уж никто так не чувствует, как он, что он передовой в своем развитии. С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром («Это не портится в дороге», — шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете. Кстати, по обыкновению стремясь оправдать свое решение в глазах Тео, Винсент в каждом письме приводил все новые и новые доводы в пользу отъезда – в Антверпене он мог бы немного поработать с обнаженной моделью. – к любым лишениям. Очень скоро в систему будут добавлены новые языки.

Так как явсегда сдобром— кому помочь, кого обуть. Он даже не показался на глаза родственникам, съехавшимся на похороны в Нюэнен, а когда встал вопрос о наследстве, попросту заявил родным, что его взгляды на жизнь «слишком сильно отличаются от их взглядов, чтобы можно было о чемнибудь договориться». Куда важнее другое – обвинения Ван Раппарда по части искусства живописи. Он довольствуется самой малостью – тем, что абсолютно необходимо для жизни. Винсент знал, чего он хочет и куда идет.

То и дело вспыхивали ссоры. – беспрестанно спрашивали они. Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германс хотел получить композицию с пятьюшестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без какихлибо затрат и с рвением принялся за работу. Подобная концепция красоты абсолютно чужда Винсенту. С тех пор Винсент часто виделся с Керссемакерсом. Однако сын его неприятно поразил жителей Нюэнена. Разве может их дочь выйти замуж за этого «пачкуна», за неудачника оборванца. «Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного», — говорил Милле.

Было другое, что мешало ему остаться навсегда среди крестьян. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Жители поселка смеялись при одном появлении «пачкуна», этого неудачника, который без зазрения совести жил на средства своих родных. Ван Гог задумал написать за зиму пятьдесят этюдов голов крестьян. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага.

Пусть даже он найдет ее плохой. Это «вялая, равнодушная дружба». Он сделал также много эскизов – вариантов общей композиции, – и в мае 1885 года «Едоки картофеля» были закончены. Нет.

Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. Большую часть картин приобрел бредский портной господин Маувен. Явкомнате усына еще елочку маленькую нарядила. В Эйндховене Винсент смотрел работы Керссемакерса, одобрил их, а тот нанес ему ответный визит в Нюэнен. Объясняли, что деньги, которые присылает ему Тео, всего лишь временная помощь, «милость, оказываемая пачкуну». Но ты все равно покажи ее ему – он должен видеть, что мы упорно идем к своей цели. В изображение крестьян он не вносил умиленной идеализации, свойственной кающимся дворянам или ходокам в народ, – он отдавал себе отчет в загрубелости своих персонажей, день-деньской копающихся в земле» знал, что в крестьянине «много от зверя» (его собственные слова) Но это его не отпугивало.

Между ними едвали можно протиснуться. Мыже все продали наДальнем Востоке, всю собственность. С тех пор Винсент часто виделся с Керссемакерсом. Ну мывообще каждый год нормально отмечаем».

Подобная концепция красоты абсолютно чужда Винсенту. Однако на протяжении пяти лет тот был, по существу, его единственным другом и опорой и вскоре Винсент ощутил потребность, как он сам выразился, «поставить точки над i». Теперь его волновали важные технические проблемы.

И он шел вперед гигантскими шагами. Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Выше: что вы искали. Как ни сложна диалектика содержания и формы в искусстве, большое заблуждение думать, что в искусстве «как» важнее, чем «что».

Художник, стоя у холста, не отгораживается от своих моделей. Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного (Запись на полях рисунка), – говорил Милле. «Старые мастера пользовались подобной штукой.

Пачкун с каждым днем вызывал в Нюэнене все большую настороженность. Ни в коем случае. Он давно уже перестал надеяться, что когдалибо вкусит нормальную жизнь. Он стушевался и, надо сказать, без особого труда. И Винсент снова остался один. Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда («Порой мне кажется, – гласит его душераздирающее признание, – что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения – часть меня самого») и если ему не всегда удается – он и это признает – сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь «от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии», от человека, абсолютно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал. «Тот, кто хочет совершить чтолибо доброе или полезное, не должен рассчитывать на всеобщее одобрение или похвалу, ни даже этого желать, напротив, ему следует ожидать сочувствия и поддержки лишь со стороны редких людей, наделенных благородным сердцем» — эту фразу Ренана, которую Винсент по памяти приводит в письме к Тео, он никогда не забывает. То же относится к синему и желтому. Правда, холодильника пока нет, вот таким образом хранюто, что непортится.

Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. «Больше всего я хочу научиться допускать такие неточности и погрешности против правил, такие видоизменения и искажения действительности, чтобы в результате получилась — да, если хотите, — ложь, но более правдивая, чем любая буквальная правда». Картина Едоки картофеля стала финальным аккордом пребывания художника в Нюэнене (Северный Брабант, Нидерланды).

Мысль его ежеминутно возвращалась к ним. Где мои сапожки. Это так но не нужно смешивать предмет изображения с предметом любви, – то, что художник истинно любит, определяет собой его «как», его подход к любому предмету. В первой книге его особенно поразила следующая, весьма характерная история.

Он даже сказал ему об этом. «Это стремительность кисти дает такой мощный эффект, — прочитал он в статье о Гейнсборо. Мы слышим стон, вырвавшийся из самых глубин души Винсента, безрассудный трагический укор: Да, деньги ты можешь мне дать, но ты не дашь мне жену, ребенка, работу.

Нопотом сказали, что можно сделать операцию, ноони негарантируют результат. Осенью Винсента вновь навестил Ван Раппард. Если в хлеву пахнет навозом, прекрасно. Незачем даже вспоминать об этом «благонравном бессилии».

«Сережке пятьдесят лет вследующем году стукнулобы. Нет. В Нюэнене Винсент почти ни с кем не поддерживал отношений. Сразу же после приезда в Нюэнен Винсент понял, как непоправим его разлад с родными. Благодаря этой покупке было спасено все, что относится к нюэненскому периоду» (точнее, все, что сохранилось от этого периода). Винсент стал мастером своего дела.

Однако, когда церковная администрация освободила его от должности (Винсент не только читал Библию, от дирекции шахт он требовал улучшения условий для рабочих), она освободила уже сформированного внутренне художника. Это висячая керосиновая лампа. Ану, зажми мне руку». Замкнуло старую проводку. Напротив, вплоть до самого последнего времени я ничего другого и не встречал.

Одна лишь работа давала ему отдохновение. Благодаря ей живопись уподобляется пламени: в страстном, сокрушительном, как атака, порыве должна она схватить нестойкую преходящую красоту вещей и их сокровенный смысл, но, чтобы добиться этого, надо писать «на одном дыхании», научиться стремительности, поставить на службу цвету кисть удивительной подвижности. Страдание свято. Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе.

Хоть яистарше навосемь лет, ноуменя пока сразумом все впорядке, яподдерживаюее. надеяться, что когда-либо вкусит нормальную жизнь. «Абсолютно верно, – подтвердил он. Таков закон внезапного контраста, который отчасти уже широко использовал Делакруа.

Он завидует Гаварни, который «выпекал до шести рисунков в день» и с восхищением цитирует слова Уистлера: «Да, я сделал это за два часа, но я трудился много лет, чтобы научиться делать это за два часа». Профессионализм сплошь и рядом обращается в штамп – неужели он этого не уразумел. О нем все время ходили сплетни, недобрые толки. Онхороший был человек, ребят, ночто поделаешь, жизнь такая, — отец семейства курит вфорточку накухне ивспоминает своего тезку. Когда он приходил, то обычно ссорился с отцом. Красота для него равнозначна истине – пусть даже эта истина мучительна и мир таков, как он есть.

Потрясенный царящей здесь нищетой, он отдал все, что имел: деньги, одежду, даже собственную кровать. Винсент привык встречать повсюду непонимание: он настолько привык «выслушивать брань, что она больше не производит впечатления» и никаким новым наветам уже не поколебать его веры. Это не античность, а ренессанс – сказал Делакруа. Страдание свято.

К последним Винсент питал истинную страсть. До этого еще очень далеко. Всегда и за все надо платить. Затем, скопировав полотна, он вернет их Винсенту. Конечно, всегда можно зайти в кафе или очередной фаст-фуд, но Лидия Альбертовна панически боялась встретить кого-нибудь из знакомых, срабатывал безотчетный инстинкт неузнавания. Он стушевался и, надо сказать, без особого труда. — Возьмите, к примеру, этот тон (он показал пальцем на серую, грязную мостовую) так вот, если бы Паоло Веронезе сказали: Напишите белокурую красавицу с телом такого тона, он написал бы ее и на его картине женщина и впрямь была бы белокурой красавицей». Встречающиеся истории, аргументы и факты достаточно убедительны, а рассуждения вынуждают задуматься и увлекают.

Впрочем, это была не мастерская, а, скорее, своего рода сарай, где вокруг печурки изрыгающей золу, среди стульев с продырявленным сиденьем вскоре выросла беспорядочная груда рисунков, акварелей и холстов, а также куча самых разнообразных, но чрезвычайно интересовавших художника предметов – прялки, грелки, старинные костюмы крестьян и ткачей, деревянные башмаки, женские чепцы, сельскохозяйственные орудия, чучела птиц, высушенные цветы и растения, птичьи гнезда К последним Винсент питал истинную страсть. Холст, если так можно выразиться, отстранял художника от его моделей. Куда важнее другое — обвинения Ван Раппарда по части искусства живописи. Винсент привык встречать повсюду непонимание: он настолько привык «выслушивать брань, что она больше не производит впечатления» и никаким новым наветам уже не поколебать его веры.

— принять предначертание судьбы. Однако от таинственной глубины рембрандтовских коричневых тонов художник не в силах отказаться. Невозможно всегда жить отшельником, «так как подчас чертовски трудно работать в полном отрыве от мира живописи и от художников и совсем не видеть чужих работ». Начало лета застало Винсента в процессе стремительного творческого роста. Ласковое, душное, удушающее варварство.

Грубым формам сопутствуют мрачные тона: глинистый коричневый, грязноватая охра, оливковый зеленый, берлинская лазурь, почти переходящая в черный (Цвета черного мыла – по меткому замечанию Юлиуса Манер-Грефе). В этом мире все случайно, неповторимо и невозвратимо.

Скудость вещи — непременное условие ее одушевленности. Книга, символизирующая его прошлое, его борения и его трагедию, нищету и отверженность, – рядом с книгой, символизирующей его победу, его будущее. «Будь у него много таких же прекрасных вещей, как лист, который я недавно обнаружил — Пять возрастов пьяницы или фигура старика под каштаном, о которой я недавно тебе рассказывал, — право, нам всем следовало бы пойти к нему на выучку», — писал он Тео в конце 1882 года. Художник должен быть художником и ничем больше».

История с Марго никак, точнее, почти никак не отразилась на его работе. «Здесь я только писал и писал без устали, чтобы научиться писать». Крестьяне относились к нему хорошо и позировали охотно, – разумеется, за плату. Он любил сопоставлять живопись с музыкой и стремился проследить их взаимосвязь. Невозможно всегда жить отшельником, «так как подчас чертовски трудно работать в полном отрыве от мира живописи и от художников и совсем не видеть чужих работ». «Если от картины изображающей крестьян, пахнет салом, дымом, картофелем, отлично. Винсента захлестнуло безграничное отчаяние. Разве они не наглядное олицетворение, глубоко поэтический символ семейного очага.

Темнота. Сразу же после приезда в Нюэнен Винсент понял, как непоправим его разлад с родными. Развел пчел, стал научастке выращивать арбузы идыни.

Подавленный печалью этого края, он, как никогда, страшился своей участи. Винсент продолжал писать – натюрморты, птичьи гнезда, кое-какие пейзажи. Затем, скопировав полотна, он вернет их Винсенту. Это нисколько не поставит под угрозу его самобытность.

Залы теперь патрулировал толстый, добродушный милиционер Юра. «Цвет сам по себе чтото выражает, от этого никуда не уйдешь и надо это использовать все, что прекрасно, воистину прекрасно, непременно также правдиво», — писал он Тео, провозглашая мысли, от которых не отказались бы даже гностики. Однако сын его неприятно поразил жителей Нюэнена.

Не поладил он и со священником католической церкви. Сам художник настолько близок к ним, что не считает нужным особо расписываться в сочувствии.

Большую часть картин приобрел бредский портной господин Маувен. И она выполнила свое намерение, не сумев, однако, себя убить. В этом большом поселке, насчитывавшем около двух тысяч жителей, было совсем немного протестантов, едва ли более сотни, но «славный пастор» снискал всеобщее расположение, как некогда в Зюндерте и Эттене. Сходя с поезда в Хелмонде, куда она ездила за покупками, мать упала, сломав правое бедро. «Никогда еще не было в моей жизни года, который начинался бы так мрачно», — писал Винсент в начале января. Произошел давно назревавший его разрыв с семьей.

До этого еще очень далеко. «Но здесь, в Голландии, — признавался Винсент, — нам трудно понять, что такое в действительности импрессионизм». Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. В мае Винсент завершил свою картину.

Этот возглас словно вырвался из самого сердца Винсента. Несколько месяцев назад тут случился пожар. Можно сказать, что в то лето 1884 года Ван Гог открыл для себя живопись. «Думаю, что, даже если я захочу и сумею чему-то научиться у других, даже если я позаимствую у них кое-какие технические приемы, все равно я всегда буду смотреть на мир собственными глазами и обладать собственным видением».

Хальс — «колорист из колористов». Я не хочу, чтобы они были академически правильны. Однако сын его неприятно поразил жителей Нюэнена. Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда.

Но при всем этом мужество мое, а, возможно, также и силы скорей окрепли, нежели ослабели. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно. Он спускался с горняками в шахты, а по вечерам читал им Библию. Стого времени так имотаюсь.

События тоже следовали одно за другим. Семейные беды еще больше сблизили братьев. «Хочу верить, — вскоре после этого писал Винсент, — что с каждым днем мои этюды все больше будут радовать тебя Теперь я совсем не могу терять время», — писал он, окончательно порвав с родными, готовый отныне во всем подчиняться Тео, на которого полностью переложил заботу о своем материальном обеспечении, готовый — какая важность. Амясо я и неем.

События тоже следовали одно за другим. Так иунас тут— люди меня спасли. Скоро учение будет завершено —уже теперь он рисовал с удивительной легкостью. Можно возразить: тысячи художников писали, например, «Благовещение» и «Тайную вечерю», а различает их то, как они писали тысячи писали натюрморты с яблоками, но каждый писал яблоко по-своему. Он преисполнен решимости жить самостоятельно – согласно своим убеждениям.

Он с готовностью ответил на ее любовь вдвоем они стали строить планы женитьбы. – представить его как нечто абсолютно естественное. Подобное заявление, право, способно обескуражить кого угодно.

– говорил Винсент. Напротив, вплоть до самого последнего времени я ничего другого и не встречал. И он шел вперед гигантскими шагами. Грубым формам сопутствуют мрачные тона: глинистый коричневый, грязноватая охра, оливковый зеленый, берлинская лазурь, почти переходящая в черный «Цвета черного мыла» – по меткому замечанию Юлиуса МайерГрефе.

Убежденный в своей правоте человек наконецто уверенно зашагал к светлой и ясной цели. В мае Винсент завершил свою картину. Художник должен быть художником и ничем больше. Можно сказать, что в то лето 1884 года Ван Гог открыл для себя живопись. Женщина, воспылавшая к нему нежным чувством, – это было нечто новое для Ван Гога. Они, как люди, вовлечены в круг существования.

Винсент провел в Амстердаме три дня. И впредь я буду поступать так же, как поступаю теперь, сталкиваясь с человеком, который имеет обыкновение вместо руки протягивать мне один палец. Не думайте, будто Вы – единственный, кто считает или считал необходимым критиковать мои работы, да еще так, чтобы совсем сломить меня, как Вы это умеете. Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Все сомнения остались позади.

Подавленный печалью этого края, он, как никогда, страшился своей участи. Особенностью крестьянской психики Ван Гог считал очеловечивание вещей. Картинами Франса Хальса, в особенности «Ротой капитана Ренье Реаля», он восхищался почти так же, как «Иудейской невестой», хотя и по иным причинам. Мыпродали все наДальнем Востоке, купили этот дом ипереехали сюда, вЧепчугово. Вещи нужно писать не такими, какие они есть, а такими, какими их ощущаешь и притом писать в движении, писать «действие ради действия», как поступали Домье и Делакруа, не боявшиеся «произвольных пропорций» — такой анатомии и структуры, которую осудили бы «академики». Дает жизнь.

В этом большом поселке, насчитывавшем около двух тысяч жителей, было совсем немного протестантов, едва ли более сотни, но «славный пастор» снискал всеобщее расположение, как некогда в Зюндерте и Эттене. Он испытывает таинственное влечение к цвету. Он относил к трудовым классам и себя, художника, человека «тяжелой и грязной работы». Жить хочется потом.

Наэкране мелькают яркие герои мультфильмов. Но не тутто было. Два года Ван Гог каторжно трудился, не выпуская из рук карандаш и кисть.

В октябре Винсент целую неделю писал натюрморты в доме Германса используя в качестве моделей «самые красивые вещи» из его коллекции. Скоро учение будет завершено – уже теперь он рисовал с удивительной легкостью. Куда он шел. Показывайте всем мои рисунки, – просил он Ван Раппар-да. Семейные беды еще больше сблизили братьев.

Нехорошо. – восклицал он, откликаясь на зов величайшего из мастеров цвета. Отныне Винсент будет жить только живописью и для живописи. Это нисколько не поставит под угрозу его самобытность. И тут бывший проповедник из Боринажа явил пример самоотверженности, вызвавшей в Нюэнене всеобщее восхищение.

Винсента угнетал Нюэнен, где теперь работать ему было невмоготу. Потянулись пасмурные месяцы. Съездив в Утрехт, он беседовал там с врачом клиники. Видит бог, неустанно повторял он, ведь он не злоупотребляет помощью Тео. Загадочность Рембрандта, виртуозность Хальса.

И хотя называли его вангоговским кабинетом, висела там только одна маленькая картиночка известного художника— подготовительный этюд к картине Едоки картофеля: тёмная, мутная клякса, жирные линии, закрученные углем в осыпающуюся спираль, подобия лиц, глаз и носов, ничего толком не разберешь Разочарованные посетители недоумённо пожимали плечами: угольная клякса издали напоминающая трещину в небе, почерневшую, обуглившуюся молнию (и только позже, если приглядеться из мрака начинали проступать осторожные фигуры людей их перекрученные бедностью бледностью лица), не пробуждала воспоминаний, не требовала отождествлений, не искала человеческого сочувствия»2. Врач не стал обнадеживать ее родных: боюсь, сказал он, что госпожа Ван Гог не сможет ходить раньше чем через полгода и, по всей вероятности, останется хромой. Неизменно угрюмый, он лишь ненадолго заходил в пасторский дом.

И все же инстинктивно стремясь к той же цели, он шел к ней вслепую. Здесь кончается «ранний Ван Гог». Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о какихто обидах. Да что там.

К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. Теперь его волновали важные технические проблемы.

Всоседней комнате стоит двухъярусная кровать, небольшой диван имассивный шкаф. Он же запальчиво возражал: «Я был бы в отчаянии, если бы мои фигуры были правильными я нахожу великолепными фигуры Микеланджело, хотя ноги у них, несомненно, чересчур длинны, а бедра и зад чересчур широки Милле и Лермит являются для меня подлинными художниками по той причине, что они пишут вещи не такими, как они выглядят, если сухо и аналитически копировать их, а так, как они, Милле, Лермит, Микеланджело, чувствуют их». Тео показал одному парижскому торговцу картинами, по фамилии Портье, несколько этюдов брата и Винсент поспешил «за один день, на память» изготовить для Портье литографию с картины «Едоки картофеля» в ее тогдашнем варианте. Но мог ли Винсент написать брабантских крестьян веселыми красками.

«Я не намерен изгонять из своей жизни страдание, — говорил тот же Милле, — так как подчас именно оно дарует художникам силу». То же относится к синему и желтому. Винсент стал мастером своего дела. Как говорят врачи, «поначалу убиваешь, затем исцеляешь». С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром («Это не портится в дороге», – шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете.

Янесдаюсь. Послушайте, дружище, вещь эта довольно хороша, но она сделана с линии, а античные художники шли от объемов (от массы или ядра). Может быть, на этот раз Винсент и вправду поверил, что пришел конец его одиночеству. Своим величайшим учителем, «самым современным из художников», он по-прежнему считал Милле: «Милле – это отец Милле иными словами советник и наставник молодых художников во всех областях». Ни в коем случае.

Оставшись без моделей, Винсент начал писать натюрморты. Кирилл Романович перебрался жить вбаню, которую сам недавно построил. Я намерен и впредь поступать таким же образом. На тот момент он еще находился в поиске своей манеры. Он окажется очень далеко от слащавости известной картины Милле «Анжелюс». Да и какой отец на месте пастора вел бы себя по-иному.

Трудовой стаж уменя 65лет, апотом ябедро сломала, похозяйству тут делала кое-чего. То и дело вспыхивали ссоры. Семейные беды еще больше сблизили братьев.

Все в этом мире эфемерно, преходяще и недолговечно. Тут жил дядька Натальи— Сергей, ноонумер семь дней назад. Светлые краски. Но откуда у Винсента могло быть четкое представление о светлой палитре импрессионистов, о ресурсах цвета, обеспечивающих возможность подобной живописи. Винсент знает: только ожесточенным трудом, только исступленным горением и страстностью добьется он в более или менее отдаленном будущем желанной быстроты в работе. Тогда Жигу спросил, почему он так думает.

Главное трудиться, любить землю, сотдачей работать. Я намерен и впредь поступать таким же образом. Не поладил он и со священником католической церкви.

Раз ей мешают соединить свою жизнь с любимым человеком, она примет яд. В том, что художник смотрит на мир глазами своих персонажей. Здесь я только писал и писал без устали, чтобы научиться писать.

«Хочу верить, – вскоре после этого писал Винсент, – что с каждым днем мои этюды все больше будут радовать тебя Теперь я совсем не могу терять время», – писал он, окончательно порвав с родными, готовый отныне во всем подчиняться Тео, на которого полностью переложил заботу о своем материальном обеспечении, готовый – какая важность. «Думаю, что через год при условии, что еще весь этот год буду писать много и без перерыва, я еще больше изменю мою манеру и цвет, который, по всей вероятности, станет еще темнее», — говорил он. Многочисленные гости, приходившие навестить больную, неумолчно расточали ему хвалу. Абсолютно верно, – подтвердил он. Винсент возобновил работу над «Едоками картофеля» и одновременно начал новую серию крестьянских портретов, отличающихся еще большей характерностью, чем прежние.

«Я не намерен изгонять из своей жизни страдание, – говорил тот же Милле, – так как подчас именно оно дарует художникам силу». Художнику они говорили, что он «не должен заводить близкие отношения с людьми не его круга», а своим прихожанам – чтобы они не смели ему позировать. Когда он приходил, то обычно ссорился с отцом. И Винсент снова остался один.

Все это надо прочно освоить. «Показывайте всем мои рисунки, — просил он Ван Раппарда. Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. «Спорить с ними бесполезно», — писал он Тео, вынужденному выслушивать жалобы обеих сторон, так как родители также сетовали: «Винсент с каждым днем становится нам все более чужим. Он как бы разучивал гаммы.

Объясняли, что деньги, которые присылает ему Тео, всего лишь временная помощь, «милость, оказываемая пачкуну». Неточности, а подчас и огрехи. Но еще больше удивило кожевника то, что он никак не мог забыть холсты и рисунки Ван Гога. Он страдал от своего одиночества, но именно в нем черпал он силу и вдохновение. Кюре принял все меры для того, чтобы изгнать Винсента из Нюэнена и запретил своим прихожанам позировать художнику.

Винсент рекомендовал ему почаще писать на природе, а также делать натюрморты, следить за тем, чтобы в его картинах все предметы были на своем месте, четко отграниченные друг от друга. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. Винсент будет писать картины. В поисках сюжетов для картин они вместе бродили по окрестностям.

Может быть, вернуться в Дренте. С бесцветными глазами, почти без бровей. До последнего времени Винсент стремился постичь секреты техники, теперь же он поставил перед собой более сложную задачу: «Наше творчество должно быть настолько изощренным, чтобы казаться наивным, – от него не должно разить талантом». Цвет – это поэзия. «Я говорю мы, так как деньги, которые ты мне посылаешь — я знаю, они достаются тебе нелегко, — дают тебе право, если только мне удастся создать стоящую картину, считать ее наполовину твоим собственным творением».

Но мог ли Винсент написать брабантских крестьян веселыми красками. (Этот колорит — дань Ван Гога собственному будущему, высветленной палитре). Винсент жаловался: «Предоставляю вам судить, как приятна повседневная жизнь, когда сталкиваешься с такими вещами».

Как знать – может быть, в Антверпене ему даже удастся продать какие-нибудь из своих работ. Коричневое платье девочки, стоящей спиной на первом плане, коричневые руки и лица сотрапезниц в «Едоках картофеля», выразительные блики коричневого до предела насыщены смыслом.

«За окном пасмурно, – пишет он, – поля усеяны черными глыбами земли, между которыми пятнами лежит снег, часто один за другим следуют дни, когда видишь только туман да грязь, по утрам и по вечерам – багровое солнце, ворон, сухую траву и увядшую гниющую зелень, черные рощи и ветви тополей и ив, вздыбленные на фоне хмурого неба, словно колючая проволока». Винсент был более философ, чем это принято думать. Женщина, воспылавшая к нему нежным чувством, – это было нечто новое для Ван Гога. Причинив ему острую боль, она глубоко омрачила его настроение.

Явзял его ладонь. Из смеси желтого и красного получается оранжевый, желтого и синего – зеленый, красного и синего – фиолетовый. Винсент стоит на пороге новых открытий в искусстве: дрожа от нетерпения, он предчувствует их и тянется к ним всеми силами души.

Сразу же после приезда в Нюэнен Винсент понял, как непоправим его разлад с родными. «Я не могу принимать в расчет, что думают о моей работе люди я должен идти вперед – вот о чем мне следует думать Если я теперь ничего не стою, то и потом ничего не буду стоить но, если я буду чегото стоить потом, значит, я и сейчас уже стою чегото, – упрямо повторял он, – так как пшеница есть пшеница, даже если горожане поначалу принимают ее за траву».

Дорогие друзья по чтению. Смотрите, как хорошо. » Это было одним из его любимых выражений. Может быть, вернуться в Дренте. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Лидия Альбертовна следила за ним, они перемигивались, словно заединщики. – В сущности, ты даже не пытался этого сделать».

Германе предполагал разместить в них картины религиозного содержания вроде «Тайной вечери», «по эскизу рисунка, выполненного в современном готическом стиле». Готовлю ейеду, приношу, она сама сейчас неможет. Имед тоже. Неизменно угрюмый, он лишь ненадолго заходил в пасторский дом. Вот почему можно говорить о взаимосвязи между цветами.

Винсент знал, чего он хочет и куда идет. Бедность художника (вообще его социальную отчужденность) он считал не столько печальной необходимостью (следствием внешних условий), сколько необходимым долгом. Наоперацию меня сначала брать нехотели, что вМоскве, что вВязьме. Может быть, на этот раз Винсент и вправду поверил, что пришел конец его одиночеству.

Брата Тео, приехавшего на похороны, Винсент настойчиво убеждал взять его с собой в Париж. Эфемерная и трагическая идиллия. Вот уменя шапка там была». Она сначала все причитала: «Где мои сапожки. Он должен бежать от этих унылых степей.

Несмотря на все мои недостатки, сбить меня с толку не так легко, как некоторые воображают. – Возьмите, к примеру, этот тон (он показал пальцем на серую, грязную мостовую) так вот, если бы Паоло Веронезе сказали: Напишите белокурую красавицу с телом такого тона, он написал бы ее и на его картине женщина и впрямь была бы белокурой красавицей. Он избрал себе образцом Милле.

«Все это надо прочно освоить. » – говорил Винсент. Он колебался, стараясь совладать с нетерпением, от которого его вдруг начало лихорадить.

Говорили, что катаракта запущенная. «Даже если ему не понравились мои рисунки, все равно покажи ему эту картину. Его полное пренебрежение условностями, будь то общественными или религиозными, приводило к столкновениям с отцом и его пребывание в доме духовного лица казалось от этого по меньшей мере неуместным.

Всегда и за все надо платить. Ночью она прибежала ксоседям скриками: «Уменя вдоме какой-то дед страссы. » Так Нина Палладьевна перестала узнавать своего мужа. Куда он шел. Так или иначе, есть все основания полагать, что Винсент решил — будь что будет. Смотрите, как хорошо.

Кругом все черным-черно. Вещи живут у него своей жизнью, не менее напряженной, чем человеческая.

Благодаря ей живопись уподобляется пламени: в страстном, сокрушительном, как атака, порыве должна она схватить нестойкую преходящую красоту вещей и их сокровенный смысл, но, чтобы добиться этого, надо писать «на одном дыхании», научиться стремительности, поставить на службу цвету кисть удивительной подвижности. Но не тут-то было. Раньше ясмотрел, как Украина переживала Донбасс, люди там вподвалах жили, холод, голод. Завтра, как и сегодня, она будет его кредо. Нам вот сосклада, бывает, замороженные продукты дают, котлеты или даже крылышки куриные.

Доэтого явосемь лет работал уодного подрядчика, хороший был мужик, грузин, нофирма закрылась. «Надо заставить обыденное служить выражению прекрасного» Запись на полях рисунка., - говорил Милле. Обнимают, целуют. Откуда ему знать, что его сын – Ван Гог. «Так, значит, вперед. Посылая Винсенту деньги и позволяя ему отдаваться своему увлечению в отрыве от тяжких материальных забот, Тео тем самым как бы тоже становился художником.

Он колебался, стараясь совладать с нетерпением, от которого его вдруг начало лихорадить. Навключенном телевизоре пластиковая рюмка скусочком черного хлеба. – В сущности, ты даже не пытался этого сделать.

«Так, значит, вперед. «Надо радоваться, когда у тебя есть еда и питье, крыша над головой и одежда, короче надо удовлетворяться тем, чем располагают крестьяне». Возможно, я даже покину свою мастерскую и поселюсь в какой-нибудь хижине, чтобы уже не слышать и не видеть тех, кто именует себя «культурными людьми»».

Неизменно угрюмый, он лишь ненадолго заходил в пасторский дом. Здесь никак нельзя прибегать к привычным приемам. Он даже не показался на глаза родственникам, съехавшимся на похороны в Нюэнен, а когда встал вопрос о наследстве, попросту заявил родным, что его взгляды на жизнь «слишком сильно отличаются от их взглядов, чтобы можно было о чемнибудь договориться». Убежденный в своей правоте человек наконец-то уверенно зашагал к светлой и ясной цели. Вот чего он стремился достичь в своей картине «Едоки картофеля», выдержанной в бурых и зеленоватых тонах, которую он неустанно писал и переписывал, преображая изменяя зримую реальность с тем, чтобы полнее передать ее сущность, как он ее видел и в особенности как он ее ощущал. К тому же он признавал только индивидуальную технику.

Но Что поделаешь. » В своем исступлении Винсент накинулся даже на брата. Отныне Винсент будет жить только живописью и для живописи. Здесь он будет лишь топтаться на месте и вянуть.

Sorrow is better than joy. Винсент вспоминал слова Херкомера, которые тот произнес, открывая свою школу живописи: «Мне важно выпестовать индивидуальные таланты, а не воспитать последователей доктрины Херкомера». Он страдал от своего одиночества, но именно в нем черпал он силу и вдохновение. Нииголок, ниниток нет, пуговицу нечем пришить, адальше продукты, лекарства, нуивсе. Столкнулись лицом к лицу два разных мира. Вот почему можно говорить о взаимосвязи между цветами. Винсента корили за то, что он не зарабатывает денег.

Он давно уже перестал. Данила любил непредсказуемые и нелогичные поступки. Жерико и Гро, пояснил он, научились у греков первым делом выражать массы контура (почти всегда в форме яйца) и выводить все дальнейшее из расположения и соотношения этих овалов). «Я горю желанием видеть картины Рубенса. » — восклицал он, откликаясь на зов величайшего из мастеров цвета. Повторяю, я вынужден просить Вас об этом. Только в труде его раненая душа забывала о жизненной пытке.

Братская привязанность Тео. Но поскольку картина взволновала его, я подарил ее ему и он принял ее, как я того хотел, без лишних слов, сказав мне только, что «эта штука чертовски хороша»». Этого он и сам не знал. Осенью Винсента вновь навестил Ван Раппард. Но куда. Родственники Марго тут же расстроили эти планы – такой скандал допустить было нельзя.

Повинуясь первому побуждению, он вернул Ван Раппарду его письмо «с почтительным приветом». «Пусть Ваше искусство освещает путь людям, в этом, как я полагаю, состоит долг каждого художника», — писал он Ван Раппарду. Отсюда вывод: Львы – не обезьяны, они не подражают друг другу. На одном из последних холстов Винсента — натюрморте — изображены в символическом соседстве Библия, раскрытая на 53й главе книги пророка Исайи и «Радость жизни», роман Золя, вышедший всего год назад.

У Хальса по меньшей мере двадцать семь черных тонов. С той и другой стороны были брошены резкие слова. «Почему ты не продаешь своих картин. » – беспрестанно спрашивали они. Она никоим образом — точнее, почти никоим образом — не отвлекла Винсента от его исканий. С какой изощренностью он располагал цвета играя на контрасте и нюансах, варьируя оттенки.

Вслед за этим Винсент решил написать за зиму пятьдесят крестьянских голов (Некоторые из этих холстов в настоящее время находятся в музеях Парижа, Брюсселя и Лондона (Крестьянка в зеленой шали) используя относительный досуг, которым крестьяне располагают в ненастное время года. Явообще-то люблю это место, так как здесь, можно сказать, вовторой раз родился. Затем, скопировав полотна, он вернет их Винсенту.

Мгновение, которое проходит, уже ушло от тебя навсегда. Когда он приходил, то обычно ссорился с отцом. Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Его органически отталкивало все связанное с «высшим обществом», с гостиными, нарядными дамами изысканными манерами, «лакированными ботинками» и так же органически притягивали все атрибуты жизни низших классов, «людей в деревянных башмаках».

Но Тео попросил брата подождать, пока его положение несколько упрочится, а это, по всей вероятности, должно было произойти в недалеком будущем. Видит бог, неустанно повторял он, ведь он не злоупотребляет помощью Тео. После ссоры, разыгравшейся между ними, дело обернулось совсем плохо. Изображение пятерых усталых людей, которые при тусклом свете керосиновой лампы едят свой скудный ужин «теми же руками, которыми они копали землю» исполнено своеобразного величия: хочется назвать эту сцену не ужином, а трапезой.

Хальс осуществил мечту Винсента, «четко заявить свой сюжет сразу, за счет максимального напряжения всех сил ума». Светлые краски. Источник света в «Едоках картофеля» предельно прозаичен и подчеркнут. «Вы ничего не говорите мне о технике, – писал он ему в своем первом письме – Снова повторяю Вам: сопоставьте привычное значение, которое все чаще придают этому слову, с его истинным значением Я попросту утверждаю одно: правильно выписать фигуру однообразными и заученными мазками в соответствии с академическими рецептами – это не отвечает настоятельным требованиям эпохи в сфере изобразительного искусства».

Да что там. «За окном пасмурно, — пишет он, — поля усеяны черными глыбами земли, между которыми пятнами лежит снег, часто один за другим следуют дни, когда видишь только туман да грязь, по утрам и по вечерам — багровое солнце, ворон, сухую траву и увядшую гниющую зелень, черные рощи и ветви тополей и ив, вздыбленные на фоне хмурого неба, словно колючая проволока». «Старые мастера пользовались подобной штукой.

Вдвоем они много работали. Но куда. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель Германс., владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину. Винсент сердился, мечтал как можно скорее убраться отсюда. То же относится к синему и желтому. Сижу тут один: нителевизора, нигазет, авокне этот дом старый, сгоревший.

Причинив ему острую боль, она глубоко омрачила его настроение. Да и какой отец на месте пастора вел бы себя поиному. Можно ли с уверенностью сказать, что это было именно так.

Ни в коем случае. В главное действующее лицо из фона превращается музыка. Вчера я именно так подшутил над почтенным собратом моего отца. Откуда ему знать, что его сын – Ван Гог.

Смотрите, как хорошо. » Это было одним из его любимых выражений. Все чернымчерно вокруг него и в душе тоже. Он преисполнен решимости жить самостоятельно – согласно своим убеждениям.

Наверно, Ван Раппард немало удивился, найдя Винсента еще более мрачным, чем когда бы то ни было раньше. Его судьба определена иначе. Все это только на пользу. А Едоки картофеля, как обещал областной министр культуры, будут. Сейчас ему 87лет.

Что поделаешь. Техника – не риторика, она должна выражать личность художника. Фонд помогает, атак больше унас инет организаций, сельсовет бедствует. Тогда он еще не слыхал об импрессионистах – французских живописцах, которые, опираясь на научную теорию, максимально использовали эффекты света и цвета. Хальс осуществил мечту Винсента, «четко заявить свой сюжет сразу, за счет максимального напряжения всех сил ума». Он служит и будет служить искусству ради самого искусства, подобно садовнику, которому нет никакого дела до того, по какой цене продаются луковицы тюльпанов и предметом какого торга они становятся.

Он должен бежать от этих унылых степей. Нет, скорее всего, нет.

Художник, стоя у холста, не отгораживается от своих моделей. И господствующий колорит у Ван Гога иной: серо-зеленый, с глубокими голубыми тенями.

Не лучше ли ему устроиться в какомнибудь другом месте. Даже словом перемолвиться не с кем. Хотя того несколько смущали размеры картин, как и то, что Германе хотел получить композицию с пятью-шестью фигурами (тогда как Ван Гог предпочитал иметь дело с меньшим числом персонажей), Винсент был в восторге от этой сделки, дававшей ему возможность писать картины без каких-либо затрат и с рвением принялся за работу. – принять предначертание судьбы. Но Марго (судя по всему, наделенная крайне хрупкой нервной конституцией) не примирилась с этим отказом. Вы потом измените свое мнение, – ответил тот.

Яже знаю, пенсия уходит мигом. Явсе просто так отдаю — упенсионеров чтоли деньги брать. «Думаю, что, даже если я захочу и сумею чемуто научиться у других, даже если я позаимствую у них коекакие технические приемы, все равно я всегда буду смотреть на мир собственными глазами и обладать собственным видением». Однако, – тут же добавлял он, – не утруждайте себя сверх меры: ничего не форсируйте. Несмотря на все мои недостатки, сбить меня с толку не так легко, как некоторые воображают. О нем все время ходили сплетни, недобрые толки. Они вели себя по-свойски, как у нас тут, собственно говоря и принято.

Но поскольку картина взволновала его, я подарил ее ему и он принял ее, как я того хотел, без лишних слов, сказав мне только, что «эта штука чертовски хороша»». Здесь никак нельзя прибегать к привычным приемам. – Мой долг – искать случая и использовать всякую возможность для продажи моих работ. Прошло время колебаний, сомнений, вопросов. Если Винсент так остро реагировал на нападки Ван Раппарда («Порой мне кажется, — гласит его душераздирающее признание, — что поднимают руку на меня самого, настолько я связан с моим творчеством, настолько мои убеждения — часть меня самого») и если ему не всегда удается — он и это признает — сохранять спокойствие, то потому только, что суждения, высказанные Ван Раппардом, на взгляд Ван Гога, могли исходить лишь «от невыносимо педантичного человека, верного питомца академии», от человека, абсолютно неспособного понять истинный смысл его творчества, направления, которое он избрал.

Многочисленные гости, приходившие навестить больную, неумолчно расточали ему хвалу. После пожара Кирилл Романович вместе сженой переехал всоседний дом ксыну, но жить там не смог, у жены от шока «сголовой плохо стало». «Вы потом измените свое мнение», – ответил тот.

В Нюэнене Винсент почти ни с кем не поддерживал отношений. «Моя палитра оттаяла, — констатировал он. «Вы ничего не говорите мне о технике, — писал он ему в своем первом письме — Снова повторяю Вам: сопоставьте привычное значение, которое все чаще придают этому слову, с его истинным значением Я попросту утверждаю одно: правильно выписать фигуру однообразными и заученными мазками в соответствии с академическими рецептами — это не отвечает настоятельным требованиям эпохи в сфере изобразительного искусства».

Там написано: физическая зарядка. «Абсолютно верно, — подтвердил он. С восхищением и страхом смотрел художник на Винсента, человека, беззаветно преданного искусству, который питался одним лишь хлебом и сыром (Это не портится в дороге, – шутил Винсент) и, вечно голодный, готовился и впредь жить в нищете. «Есть нечто необыкновенное, – писал он Тео, – в ощущении, что ты должен ринуться в огонь». Так ястала техничкой ипроработала вшколе сорок лет.

«Спорить с ними бесполезно», – писал он Тео, вынужденному выслушивать жалобы обеих сторон, так как родители также сетовали: «Винсент с каждым днем становится нам все более чужим. Он отчетливо знал это – как в нравственном, так и в эстетическом плане. Он колебался, стараясь совладать с нетерпением, от которого его вдруг начало лихорадить. Сам процесс работы над «Едоками картофеля» обернулся своеобразным актом социальной борьбы, хотя это странно звучит по отношению к такому мирному и сосредоточенному делу, как писание картины.

Повинуясь первому побуждению, он вернул Ван Раппарду его письмо «с почтительным приветом». Напротив, вплоть до самого последнего времени я ничего другого и не встречал. Этого он и сам не знал. К тому времени он уже постиг многие тайны мастерства и убежденно провозглашал свое кредо. Явсю жизнь наработе, хотя трудовую никогда незаводил.

Теперь Винсент одерживал один успех за другим. Картинами Франса Хальса, в особенности «Ротой капитана Ренье Реаля», он восхищался почти так же, как «Иудейской невестой», хотя и по иным причинам. Жерико и Гро, пояснил он, научились у греков первым делом выражать массы контура (почти всегда в форме яйца) и выводить все дальнейшее из расположения и соотношения этих овалов». Впрочем, разве речь идет о продаже картин, о деньгах, о каких-то обидах. Шахтеры любили его, но считали чужим.

Сижу утром ипонимаю, что рука инога отнимаются. Разве может их дочь выйти замуж за этого пачкуна, за неудачника оборванца. «Я часто думаю, что крестьяне представляют собой особый мир, во многих отношениях стоящий гораздо выше цивилизованного», — писал Винсент. Потрясенный сделанными открытиями, с каждым днем все больше, глубже осознавая их важность, Винсент невольно оглядывался назад на пройденный путь: «Изучение натуры, борьба с реальностью Не стану отрицать — годами я едва ли не тщетно, подчас с печальным итогом, брался за дело именно с этого конца».

Он должен покинуть страну Мауве и иже с ним, бежать как можно дальше от этой затхлой нравственной и художественной атмосферы, где теперь задыхается его душа, где он мог расти лишь в споре с другими, лишь бунтуя, в беспрестанных поисках чего-то иного и нового. Почему ты не продаешь своих картин. Для чего же теперь оставаться в Нюэнене. Подавленный печалью этого края, он, как никогда, страшился своей участи. Будто не вернисаж сегодня, но родительский день и широкие массы вышли синичек покормить. Копается там, аяговорю: «Нина, данету там уже ничего, все сгорело».

И все же инстинктивно стремясь к той же цели, он шел к ней вслепую. Искусство, к которому его влечет, – это субъективное искусство экспрессивного толка. Это не античность, а ренессанс – сказал Делакруа. Сижу вот соктября без работы. Он качал головой: «Эти болваны из Нюэнена, видя, как я брожу по вересковой пустоши, говорят, что я спятил, но меня это не трогает».

Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. «Как-никак мы пришли в этот мир не для того, чтобы наслаждаться жизнью и не обязательно нам жить лучше других». Он довольствуется самой малостью – тем, что абсолютно необходимо для жизни. Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса.

В Боринаж он попал в должности протестантского проповедника. Все это только на пользу. Винсент провел в Амстердаме три дня. Как посмотришь, сразу тоска нагоняет, корвалольчик приходится пить. Вот чего он стремился достичь в своей картине «Едоки картофеля», выдержанной в бурых и зеленоватых тонах, которую он неустанно писал и переписывал, преображая изменяя зримую реальность с тем, чтобы полнее передать ее сущность, как он ее видел и в особенности как он ее ощущал.

Да и какой отец на месте пастора вел бы себя по-иному. Вечером, взяв с собой этот холст, я отправился в Эйндховен, где живет один мой приятель, владелец довольно изящной гостиной (серые обои и мебель черная с золотом) и мы повесили там картину. Причем последних оказалось просто промышленное количество. Холст, если так можно выразиться, отстранял художника от его моделей. Не лучше ли ему устроиться в каком-нибудь другом месте.

Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. Почему бы и нам не поступать точно так же. » – говорил Винсент. Конечно, его работам присуще множество недостатков, он отнюдь не склонен это отрицать. «Продолжай писать, сделай для начала сто этюдов, а если и этого мало, сделай двести и посмотрим, не отобьет ли у тебя это охоту заняться чемто на стороне. Женщина, воспылавшая к нему нежным чувством, — это было нечто новое для Ван Гога.

Винсент вспоминал слова Херкомера, которые тот произнес, открывая свою школу живописи: «Мне важно выпестовать индивидуальные таланты, а не воспитать последователей доктрины Херкомера». Инстинкт вел его вперед с поистине волшебной безошибочностью. Винсент знал, чего он хочет и куда идет.

Кругом все чернымчерно. Хальс осуществил мечту Винсента, четко заявить свой сюжет сразу, за счет максимального напряжения всех сил ума. На одном из последних холстов Винсента – натюрморте – изображены в символическом соседстве Библия, раскрытая на 53й главе книги пророка Исайи и «Радость жизни», роман Золя, вышедший всего год назад.

К тому же он признавал только индивидуальную технику. И она выполнила свое намерение, не сумев, однако, себя убить. Винсент продолжал писать — натюрморты, птичьи гнезда, коекакие пейзажи. Может быть, вернуться в Дренте. Ее поместили в утрехтскую клинику.

«Если от картины изображающей крестьян, пахнет салом, дымом, картофелем, отлично. Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Особого разнообразия в этом отношении Чердачинск, состоящий в основном из спальных районов, не сулил. Чего он добивался. Природа открылась ему, позволив заглянуть в свою душу. Солнце уже не светило интенсивно, распрямляя углы залов, но скрылось за облаками.

У родителей нет больше с сыном общего языка. Судя по всему, он не слишком надеялся на это.

Натретий день яувидел белый свет. Но понимает ли Ван Раппард смысл всех его исканий. Никогда еще он не был озабочен таким множеством технических вопросов. Цвет — это поэзия. Родственники Марго тут же расстроили эти планы – такой скандал допустить было нельзя. Важно было перекрыть эту лёгкую, едва дрожащую на уровне груди панику спокойным осознанием собственного профессионализма. В то лето 1885 года, когда, работая в поле, среди крестьян, Винсент был занят «прямо или косвенно величайшей из проблем – цветом» инстинкт его был подобен реке ищущей свое русло, путь, по которому в будущем потекут ее воды. Скоро учение будет завершено – уже теперь он рисовал с удивительной легкостью.

Винсент неизменно старался убедить в этом брата и самого себя. Но куда. Sorrow is better than joy. И шедевр родился в ноябре 1885 года. Они страдают, радуются, ненавидят. В то лето 1885 года, когда, работая в поле, среди крестьян, Винсент был занят «прямо или косвенно величайшей из проблем — цветом» инстинкт его был подобен реке ищущей свое русло, путь, по которому в будущем потекут ее воды.

Мы слышим стон, вырвавшийся из самых глубин души Винсента, безрассудный трагический укор: «Да, деньги ты можешь мне дать, но ты не дашь мне жену, ребенка, работу». Инстинкт вел его вперед с поистине волшебной безошибочностью. Загадочность Рембрандта, виртуозность Хальса. «Показывайте всем мои рисунки, – просил он Ван Раппарда.

Братская привязанность Тео. Мы слышим стон, вырвавшийся из самых глубин души Винсента, безрассудный трагический укор: «Да, деньги ты можешь мне дать, но ты не дашь мне жену, ребенка, работу». Все в этом мире эфемерно, преходяще и недолговечно. «Думаю, что через год при условии, что еще весь этот год буду писать много и без перерыва, я еще больше изменю мою манеру и цвет, который, по всей вероятности, станет еще темнее», – говорил он.

Заявления были простые: «Помогите нам. »— только ивсего, как натонущем корабле. Он испытывает таинственное влечение к цвету. Судя по всему, он не слишком надеялся на это. Дом Кирилла Романовича виден уже сдороги— обвалившаяся крыша ичерные стены.

И впредь я буду поступать так же, как поступаю теперь, сталкиваясь с человеком, который имеет обыкновение вместо руки протягивать мне один палец. Я намерен и впредь поступать таким же образом. Так вот, никогда еще я не ощущал такой твердой уверенности, что буду делать хорошие вещи и научусь распределять цвета так, чтобы дрбиваться желаемого эффекта. «Вот я и говорю, — подчеркивал он в своих письмах, — что, создавая картины, я стараюсь жить, ни о чем другом не задумываясь».

Потрясенный сделанными открытиями, с каждым днем все больше, глубже осознавая их важность, Винсент невольно оглядывался назад на пройденный путь: «Изучение натуры, борьба с реальностью Не стану отрицать – годами я едва ли не тщетно, подчас с печальным итогом, брался за дело именно с этого конца». В мае Винсент завершил свою картину. – говорил Винсент. «В мае 1886 года, после отъезда его матери, – пишет Ж. Б. де ла Фай, – грузчики сложили произведения Ван Гога в ящики и оставили на хранение у колбасника города Бреды (в действительности это был краснодеревщик по фамилии Схрауэр). Художник должен быть художником и ничем больше». В своем исступлении Винсент накинулся даже на брата. Амне что.

Унюхав словно бы разлившееся в воздухе неладное, Лидия Альбертовна насторожилась. Но Что поделаешь. » В своем исступлении Винсент накинулся даже на брата. Все сомнения остались позади. Он избрал себе образцом Милле. Я решил выбрать второе и притом с таким восторгом, словно возвращаюсь из изгнания».

Осенью Винсента вновь навестил Ван Раппард. Ничто уже не останавливало его на избранном пути и он упорно продвигался вперед, помышляя лишь о цели, которую перед собой поставил. Но в глубине души – да, он не отрицает – все это ему, в общем, «довольно безразлично» и он «готов к тому», что, возможно, «не добьется никакого непосредственного результата». Обещают как всегда золотые горы, нуатам посмотрим.

И хотя называли его вангоговским кабинетом, висела там только одна маленькая картиночка известного художника— подготовительный этюд к картине Едоки картофеля: тёмная, мутная клякса, жирные линии, закрученные углем в осыпающуюся спираль, подобия лиц, глаз и носов, ничего толком не разберешь Разочарованные посетители недоумённо пожимали плечами: угольная клякса издали напоминающая трещину в небе, почерневшую, обуглившуюся молнию (и только позже, если приглядеться из мрака начинали проступать осторожные фигуры людей их перекрученные бедностью бледностью лица), не пробуждала воспоминаний, не требовала отождествлений, не искала человеческого сочувствия». Его невольно влекло к Винсенту и он снова поехал в Нюэнен. Винсент оборудовал себе временную мастерскую в чулане прачечной, пристроенной к дому.

Так что ятак тихонько куху прикладываю динамик иновости слушаю. Винсент отказался от своей доли наследства поскольку в последние годы он был в серьезном разладе с отцом, заявил он, он не станет «ни предъявлять своих прав, ни даже притязать на то, что некогда ему принадлежало». Освободив крестьянские сцены от некоторых характерных деталей, создатель «Вечерней молитвы» Наверно, это одна из самых слабых, хотя и самая знаменитая картина Милле.

На моем холсте были табачные тона, нежно-зеленый и белый (серый), даже чистый белый – такой, каким выдавливаешь его из тюбика. Разве может их дочь выйти замуж за этого «пачкуна», за неудачника оборванца. Он вконец озлобился. Он отчетливо знал это — как в нравственном, так и в эстетическом плане. Мысль его ежеминутно возвращалась к ним. Ее поместили в утрехтскую клинику.

В письмах к Тео он полностью изложил свою теорию цвета, сформулировал законы рисунка: «Древние шли не от линии, а от объемов, короче, надо браться за эллипсоидальные основы или начинать с массы вместо контуров». В этом мире все случайно, неповторимо и невозвратимо. Почему бы и нам не поступать точно так же. Настарости лет уже уборщицей была всельсовете.

Он должен жить среди декорации своих сюжетов. Теперь живопись открылась Винсенту во всем великолепии. Винсент согласен с Тео, сказавшим ему: «Когда горожане пишут крестьян, они у них походят на жителей парижских окраин, даже если все фигуры безупречно выписаны». Произошел давно назревавший его разрыв с семьей. Винсент внимательно изучил два произведения Шарля Блана: «Художники моего времени» и «Грамматика рисовального искусства».

Винсент возвратился из Амстердама, воодушевленный всем, что увидел нет, он не ошибся, он на верном пути: «Некоторые художники, которых я знаю, но не хочу называть, неустанно бряцают тем, что они зовут техникой на мой взгляд, как раз они обладают слабой техникой». Вот япокоридору туда-сюда ходил, занимался. Ван Гога очень волновала эта тема.

В этом мире все случайно, неповторимо и невозвратимо. Он давно уже перестал надеяться, что когдалибо вкусит нормальную жизнь. Он страдал от своего одиночества, но именно в нем черпал он силу и вдохновение. Он почти не выходил из музея, без устали разглядывая картины великих мастеров.

Убежденный в своей правоте человек наконецто уверенно зашагал к светлой и ясной цели. Не лучше ли ему устроиться в какомнибудь другом месте. Есть нечто необыкновенное, – писал он Тео, – в ощущении, что ты должен ринуться в огонь. Можно ли с уверенностью сказать, что это было именно так. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. «Я горю желанием видеть картины Рубенса. » – восклицал он, откликаясь на зов величайшего из мастеров цвета.

Чего он добивался. Раз ей мешают соединить свою жизнь с любимым человеком, она примет яд. Яже знаю, пенсия уходит мигомТвитнуть эту цитату Особенно, когда все снуля, как уменя. Язаново ожил, воспрял, оздоровел дважды.

Ее поместили в утрехтскую клинику. Сходя с поезда в Хелмонде, куда она ездила за покупками, мать упала, сломав правое бедро. Винсента презирали и третировали, как никогда раньше. Ван Раппард писал прядильщиц, этюды женских голов, Винсент – «аллею тополей с желтыми осенними листьями, где солнце кладет на землю среди опавшей листвы ослепительные пятна, чередующиеся с тенью, отбрасываемой стволами деревьев». Почему бы и нам не поступать точно так же. » — говорил Винсент. Мог ли он написать их иначе, не погрешив против жизненной правды, не изменив самому себе. Этот розовый – заглушенный цвет, полученный в результате сочетания красного с зеленым.

Очеловечивание вещей он поставил во главу угла в своей работе. Она сначала все причитала: «Ой, какже вы. Так или иначе, есть все основания полагать, что Винсент решил – будь что будет. Винсент согласен с Тео, сказавшим ему: «Когда горожане пишут крестьян, они у них походят на жителей парижских окраин, даже если все фигуры безупречно выписаны». Он с готовностью ответил на ее любовь вдвоем они стали строить планы женитьбы.

И какая чудесная стремительность. В мае, на радость Винсенту, к нему приехал Ван Раппард. Но понимает ли Ван Раппард смысл всех его исканий.

Потянулись пасмурные месяцы. Винсента корили за то, что он не зарабатывает денег.

Однако, добавил он, я нипочем не желал бы избежать этой ошибки. Соответственно темнота других частей картины усилена. На сей предмет он заручился адресами шести торговцев картинами. Столкнулись лицом к лицу два разных мира.

Теперь живопись открылась Винсенту во всем великолепии. Но в глубине души – да, он не отрицает – все это ему, в общем, довольно безразлично и он готов к тому, что, возможно, не добьется никакого непосредственного результата. И она выполнила свое намерение, не сумев, однако, себя убить. Видит бог, неустанно повторял он, ведь он не злоупотребляет помощью Тео. — В сущности, ты даже не пытался этого сделать».

«Моя палитра оттаяла, – констатировал он. Столкнулись лицом к лицу два разных мира. Куда он шел. Винсент стал мастером своего дела.

Соседи мне неверили сначала, апотом ястал имраздавать настоящие астраханские. Винсент оборудовал себе временную мастерскую в чулане прачечной, пристроенной к дому. – принять предначертание судьбы. Винсент с первых же слов затронул здесь самую суть вопроса. Так или иначе, отцу стало невмоготу разговаривать с сыном. Пусть даже он найдет ее плохой. С тех пор Винсент часто виделся с Керссемакерсом.

Техника – не риторика, она должна выражать личность художника. Незачем даже вспоминать об этом «благонравном бессилии». Дрожь нетерпения била Винсента. Для чего же теперь оставаться в Нюэнене. А между тем Милле, будь он к тому времени еще жив (Он умер в 1875 году), содрогнулся бы при одном виде картин Винсента, его плотных мазков и резкой, жесткой манеры. Пожилая женщина справа разливает в чашки черный кофе. «Сероватокрасный цвет, в котором сравнительно мало красного, будет казаться более или менее красным в зависимости от соседствующих с ним цветов.

Если сфотографировать человека, который копает землю, то на снимке он не будет копать. Уже после войны, когда уменя были детки малые, янемогла ихнигде оставить, пошла вшкольную столовую чистить картошку. Судя по всему, он не слишком надеялся на это. «Никогда еще не было в моей жизни года, который начинался бы так мрачно», – писал Винсент в начале января.

Он вновь с мрачным ожесточением взялся за кисть. используя относительный досуг, которым крестьяне располагают в ненастное время года.

Неточности, а подчас и огрехи. «Какникак мы пришли в этот мир не для того, чтобы наслаждаться жизнью и не обязательно нам жить лучше других». Эта утрата, по существу, завершила долгий период в жизни Винсента. «Я не могу принимать в расчет, что думают о моей работе люди я должен идти вперед — вот о чем мне следует думать Если я теперь ничего не стою, то и потом ничего не буду стоить но, если я буду чегото стоить потом, значит, я и сейчас уже стою чегото, — упрямо повторял он, — так как пшеница есть пшеница, даже если горожане поначалу принимают ее за траву».

— к любым лишениям. Можно сказать, что в то лето 1884 года Ван Гог открыл для себя живопись. Она никоим образом – точнее, почти никоим образом – не отвлекла Винсента от его исканий. Потянулись пасмурные месяцы. «Это стремительность кисти дает такой мощный эффект, – прочитал он в статье о Гейнсборо. Это одна фигура, один организм. У родителей нет больше с сыном общего языка.

Только в труде его раненая душа забывала о жизненной пытке. С какой изощренностью он располагал цвета играя на контрасте и нюансах, варьируя оттенки.

---