Сент Виктуар
Любителям искусства гора Сент-Виктуар известна в первую очередь благодаря Сезанну, более 80 раз изображавшему горную гряду на своих картинах (см. В результате мне удалось найти 80 работ Сезанна с изображением горы Сент-Виктуар (или с названием Сент-Виктуар), пока мои силы не иссякли. Если вы любите Сезанна (лично я люблю), то увидеть Сент-Виктуар просто необходимо. Другие источники в Интернете утверждает, что мастер написал «более 60 работ с изображением горы Сент-Виктуар».
Сент-виктуар (La montagne Sainte-Victoire). На этой картине Сезанн уже четко изобразил силуэт горы Сент-Виктуар, но она все еще является лишь фоном для основного сюжета — в данном случае завода. Сент-виктуар (фр. )— горная гряда на юге Франции излюбленный пейзажный мотив в творчестве Сезанна. Это пост подводит итог проделанной работы и открывает серию статей (из-за большого объема собранного материала) по общей теме «Сезанн и гора Сент-Виктуар». Впрочем, проект не закончен.
Гора Сент-Виктуар занимает особое место в творчестве Поля Сезанна. Сент-виктуар (фр. Montagne Sainte-Victoire)— горная гряда на юге Франции в окрестностях Экс-ан-Прованса. И не просто гора, а знаменитая Сент-Виктуар. Некоторые источники считают именно эту картину первой, на которой Сезанн изобразил гору Сент-Виктуар.
Первые зарисовки горы Сент-Виктуар относятся к 1870 году15. Совсем неудивительно, что гора Сент-Виктуар «вскружила» голову великому Полю Сезанну — постимпрессионист сделал ее своей главной «моделью» изобразив целых 87 раз, написав 44 картины маслом и 43 акварелью. Наверняка присоединились бы ко мне в этой вылазке на природу – гора Сент-Виктуар, точнее, целый хребет, который Сезанн изобразил на почти 80 своих.
Горный массив Сент-Виктуар занимает территорию департаментов Вар и Буш-дю-Рон, недалеко от Экс-ан-Прованса, его протяженность – 18 км. Гора Сент-Виктуар давно уже притягивала к себе его взгляды. Сент-виктуар – горный массив недалеко от живописного Экс-ан-Прованса, обрамленный фиолетово-сиреневыми плантациями лаванды и темно-изумрудными хвойными лесами. Это тот случай, когда название картины («Отдыхающие купальщики») не содержит явное упоминание горы Сент-Виктуар, но ее характерные очертания легко угадываются на горизонте.
«гора Сент-Виктуар»— серия картин французского художника-постимпрессиониста Поля Сезанна, посвящённая одноимённой горной гряде в окрестностях Экс-ан-Прованса. Гору Сент-Виктуар Поль Сезанн рисовал 87 раз: 44 раза маслом и 43 раза акварелью. Здесь вы увидите 80 работ мастера с сюжетом Сент-Виктуар, включая картины маслом, акварели и рисунки. Гора Сент-Виктуар (гора Св. Виктории, Montagne Sainte-Victoire) — рекордсмен пейзажей Сезанна. Можно сказать, что в мировой живописи это самый известный и самый дорогой во всех смыслах пейзаж. Возможно, этот сюжет заслуживает записи в рекордах Гиннеса. «гора Сент-Виктуар»)11. Под кистью Сезанна кривятся дома, в сплетениях буйно разросшейся листвы зеленеют деревья, громоздятся скалы и на горизонте возникает подавляющая своей громадой Сент-Виктуар, подобная вулкану, образованному глухими подземными толчками.
Издали Сен Виктуар похожа на смятую и кинутую сгибом вверх скатерть на столе равнины. И вдруг начинает неистово колотить по столу. Неподалеку от Сент-Виктуар находится древний замок Вовенарг (Chteau of Vauvenargues), связанный с именем Пабло Пикассо, который купил его в середине прошлого века.
Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу. Кончено.
- Гора Сент-Виктуар (серия картин)
- Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)
- Описание картины «Гора Сент-Виктуар (Гора святой Виктории)»
- Все пейзажи Сезанна с горой Сент-Виктуар: сюжет длиною в жизнь
- Гипнотическое очарование горы Сент-Виктуар
- Подъём на гору Сент-Виктуар в Провансе
- Гора Сент Виктуар ( ) – покорение вертикальной стены
Сезанн не задерживается у Золя. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями». После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. Уйти от самого себя, забыться, не быть существом, зависящим от капризов необычной судьбы. 11 июля Сезанн срывается и внезапно уезжает в расположенный неподалеку от Медана Виллен. Лучше исчезнуть. Бог мой. » Три года.
Как бы там ни было, в 1892 году одна за другой вышли две статьи о Сезанне. Лучше отойти. Однако это не мешает старым спорам вновь разгореться. Но они радушно приняли неполадивших супругов. Увы, того не интересует Сезанн.
Несколько позднее, в феврале, Валабрег просит Сезанна приехать к нему в Экс. Какая трагическая судьба. Ничего. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. «Мы вместе прогулялись по городу, вспомнили кое-кого из знакомых, но ничто нас при этом не волновало. » – восклицает Сезанн.
Он изверился. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток». Катастрофа. Впрочем, как ни приятно ему это уважение, но оно так мало значит. Сезанн мечется, ездит то туда, то сюда, все, что творится вокруг, его не касается.
Они пишут. Никого вокруг. Оллер не растерялся, он не намерен сдаваться. Он и Сезанн, как в прежние времена, ставят свои мольберты рядом. Близок день, когда каждое из этих полотен будет стоить много дороже пятисот франков, отныне Танги считает своих «Сезаннов» «бесценным сокровищем».
- Поль Сезанн – Гора Сент-Виктуар и виадук в долине реки Арк
- Лучше гор могут быть только горы
- Горный массив Сент-Виктуар – Франция, Экс-ан-Прованс
- Описание картины Поля Сезанна «Гора Сент-Виктуар»
- Экологический туризм на зеленой планете
- обзор достопримечательностей, рассказы, новости
- Гора Сент-Виктуар – природное вдохновение художников Марселя
Малейший шум для него нестерпимая мука. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Вскоре он будет так же богат, как старый Луи-Огюст. Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения.
Жалкий, жалкий Сезанн. Бедное мое. И что же. Завернув за церковь Сент Этьен дю Мон, я вышла к Арене Лютеции – остаткам древнеримского.
- В поисках всех изображений горы Сент-Виктуар
- Сент-Виктуар Сезанна: Работы 1-9
- Сент-Виктуар – живописный горный массив Прованса и Франции
- Самые интересные замки долины Луары
- Страны, где яростнее всего борются с курением
- 10 стран, в которых чаще всего обманывают туристов
Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят1. Горы сменились сельхозугодиями – обширными кукурузными полями, подсолнухами. «Отсюда можно было бы увезти сокровища. Смерть уже коснулась Луи-Огюста своим беспощадным резцом.
К тому же вновь обостряется его мизантропия. Лучше. Против ожидания она находит в Марии союзницу, хотя та ее презирает. Френхофер, Френхофер.
- Словари и энциклопедии на Академике
- Близлежащие достопримечательности
- Гора Сент-Виктуар: нет комментариев
- Это место относится к категории
- Отзывы и лента путешественников
После равнинного участка пошли. Бог мой. » Три года. Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, зажигает все светильники, какие только может у себя найти и работает, пока хватает сил4. Впрочем, ему везде плохо.
не показался. Эти радужные планы, благодаря которым Сезанн принял Алексиса с исключительной приветливостью (художник подарил ему четыре картины), не соответствуют напряженной атмосфере, царящей в семье Сезанна. В них даже есть нечто магическое и многие приезжающие сюда иностранцы очень удивляются тому, что пейзаж остался таким же, каким его видел художник». Филипп Сезанн, защищающий «моральные права» своего прославленного предка, заявил, что проложить железную дорогу через столь живописную местность, с ее соснами, кипарисами и красными черепичными крышами, – все равно что нанести столь любимому его прадедом пейзажу «кровавый удар мечом». Потомок Поля Сезанна оказывает большую поддержку приобретающей все большую огласку кампании против строительства отрезка скоростной трассы от Экс-ан-Прованса до Ниццы. В свое время художник отдал дань дендизму. Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме.
- Напишите отзыв о статье Сент-Виктуар
- Отрывок, характеризующий Сент-Виктуар
- Прованс-Альпы-Лазурный берег: --
- Германия, Франция, Испания, Португалия
- Рифы, подводные объекты и пещеры, морские парки
На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки». В этом все. Страдает в гостиной Медана, где мадам Золя откровенно дает ему понять, что он со своими грубыми манерами, неопрятной одеждой, резкими выходками, угрюмостью и раздражительностью такой же нежеланный гость, как ее кузены и кузены кузенов, зачастившие с протянутой рукой в Медан, куда их привлекает позлащенная слава писателя. Сезанн легко раним. Он писал до последнего вздоха.
Он читает и перечитывает эту маленькую новеллу Бальзака: десять лет Френхофер, гениальный художник, работает над полотном «Прекрасная Нуазеза», своим шедевром, который он тщательно ото всех скрывает. Сезанн легко раним. Гортензии, той все нипочем. В том состоянии лихорадочного возбуждения, в каком сейчас находится художник, роскошная жизнь в Медане ему более чем когда-либо не по душе. И пишет.
О чем мог бы беседовать с этим Виктором Лейде. «Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. Однако есть и другой вариант – более длинный «южный» путь.
Но терпение Сезанна иссякло., от него очень внушительно смотрится Эйфелева башня. Разве пишут для денег. Не в пример сыну отец «выразил» себя. За табльдотом, среди незнакомых людей, он необщителен, ни с кем не сближается, за исключением одного пруссака, выказывающего художнику «немного симпатии».
Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят. Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой. Он якобы живет в Эксе. О, никогда в жизни Сезанн не признается, что он смертельно ранен. И вовсе не спешит переменить место жительства.
Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. Сезанн запирается в Жа де Буффане. Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому.
Писем нет, Фанни, видимо, не дорожит этой тягостной любовью. Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад.
Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Обед привел Сезанна в прекрасное расположение духа. Накануне национального праздника Виллен украсился флагами. Он богат.
Он задумал написать Жеффруа сидящим в кресле у письменного стола, спиной к книжным полкам. В этом отношении он неумолим. Мне нужнее и интереснее антикварные блошки типа. Взбешенный художник возвращается к себе в Жа де Буффан. Со скрупулезностью ученого он размещает фрукты, кувшины, ножи, салфетки, бокалы, кружки, бутылки, сочетая и констрастируя тона, соразмеряя свет и тени, подкладывает одну за другой монеты под персики или яблоки до тех пор, пока все на столе не образует мотив, не предстанет в том порядке, какой удовлетворял бы и глаз и ум «Композиция цвета, – твердит Сезанн, – композиция цвета. Однажды, гуляя по улицам, Сезанны увидели антирелигиозную демонстрацию.
Тогда он скатывает его, ломает о колено и отшвыривает в дальний угол комнаты. Гортензия, со своей стороны, больше не посещает ни мать, ни сестру Сезанна. Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. Но настал день и художник, опьяненный удачей, соглашается показать друзьям картину. И все-таки исповедуется, причащается, находит в мессах успокоение и отдых.
В этом все. Что за притягательная сила таится в этой ослепительной плоти.
Несчастный, неудавшийся талант. Когда мы вернулись на площадь Виктуар, чистоплотный юноша все еще стирал свои пожитки в фонтане у. Разве жизнь, которую он ведет, не безумие. Он нуль. Сезанн воспринял эту смерть как тяжелую личную утрату.
«Каких глупостей ты бы ни натворил, ничто не заставит меня забыть о том, что я твой отец», – говорит он с нежностью. То ли я обезумел, то ли в здравом уме. Она любила Европу и европейских аристократов, одним из ее мужей.
Он все упустил. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна. Он принял все необходимые предосторожности. И вечно мечется, охваченный нервным беспокойством и нетерпением. Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне. Впрочем, что мог бы он сегодня сказать этим людям. Ах, этот бедный Поль. Монтичелли – какой «temmperammennte».
Золя в своем романе «Творчество» несколькими фразами заклеймил бесполезность подобных восторгов, высмеял энтузиазм Шоке и тот благоговейный трепет, с каким он уносит к себе полотна Сезанна – «полотна сумасшедшего, которые он повесит у себя рядом с картинами замечательных мастеров». За те два года, которые Пикассо прожил в этой части Прованса, он написал самые известные портреты своей последней жены Жаклин, серию картин по мотивам полотна Мане «Завтрак на траве», создал несколько скульптур. Сезанн не задерживается у Золя.
«Пишу тебе, рассчитывая на ответ. Пейзажи Эстака, «Купальщицы», портреты – Гортензии, сына, автопортрет, – натюрморты, одно сменяет другое.
Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду «поглупел». Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару.
Trahit sua quemque voluptas. Впрочем, его мастерство непрерывно совершенствуется. Он больше не в состоянии оставаться в Ларош-Гюйоне. Сезанн запирается в Жа де Буффане.
Эти натюрморты для Сезанна лишь эксперименты, упражнения. Быть может. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Строгость, скупость, текучая музыка объемов, красочных форм и плоскостей, постепенно отступающих в глубину, отличают его полотна. Он ни у кого не бывает.
То, что сегодня нас так удивляет, возможно и есть живопись завтрашнего дня. Он, Сезанн, ничего не получил. На это дерево. 4, 5 июля от Золя ни звука. Он вынужден спуститься вниз по Сене до Вернона, где, наконец, устраивается в Отель де Пари. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
Несказанность. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Пока Монтичелли делает набросок, Сезанн, которого дорожные приключения настроили на поэтический лад, читает вслух что-нибудь из Апулея или Вергилия. И что же.
Ему необходимо уехать, переменить место. Разные новые направления, дивизионизм вызывают у Сезанна смех: «Я люблю барона Гро, так могу ли я, по-вашему, серьезно относиться к разным глупостям. » Однако у беседующих есть темы, которых касаться нельзя. И все-таки когда на закате стоишь наверху, то глазам открывается красивая панорама с Марселем и островами в глубине все вместе, окутанное дымкой, выглядит в сумерках весьма декоративно». Полотно не поддается.
Почти две тысячи франков уплачены за полотна Писсарро. Отец выслеживает Сезанна, вторая сестра, Мария – эта святоша с каждым днем становится религиознее, – пристает к нему, требуя, чтобы он упорядочил свои семейные дела. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной. Она привыкла к его длительным отлучкам, к перерывам в их беспорядочной супружеской жизни. Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков.
Несчастный, неудавшийся талант. Он хотел бы передать его красоту. Дни летят, но он этого не замечает. Но все-таки Сезанн любит приезжать в Жа без жены. Здесь и только здесь он бывает самим собой.
С беззаботными прогулками покончено. «Я хочу раствориться в природе, врасти в нее, расти в ней». «Я чувствую, что скоро покину грешную землю. Природа – место действия извечной драмы. «Мгновенье уходит и не повторяется. В них – душа Сезанна.
Что бы ни говорил Сезанн о «несбыточных мечтах», он прекрасно знает, что писать ему необходимо, что писать он будет до последнего вздоха. говоря – это миф. Сезанн одинок Книги Золя по-прежнему единственные вестники, доходящие до него извне.
Раньше Сезанн, работая в Эстаке, верный своему мироощущению, хотел сковать море, сделать его поверхность застывшей, лишить ее постоянного движения: он, словно гемму, вставил море в оправу из холмов, придав ему плотность и блеск минерала. Вскоре жизнь Сезанна становится невыносимой. А дальше «бордель в том или другом городе и это все. Пора возвращаться. Ничего значительного, просто пробует свои силы в перепродаже картин.
Он вообще ничего больше не выносит. «Отец», – шепчет Сезанн. Мы еще прогулялись по. Критик утверждает, что «начатый портрет – очень удачная работа» и долг художника перед самим собой ее закончить. «Но можешь ли ты несколько дней потерпеть. » – спрашивает Золя Сезанна. Научные работы – в сотрудничестве с Гастоном де Сапорта Марион опубликовал девятнадцатитомный труд «Эволюция растительного царства», – разнообразная деятельность, приближающееся сорокалетие не погасили в этом человеке увлечения искусством.
Его творческий накал доходит до исступления. Церковь – это прибежище. «И вы, Моне, –прерывающимся голосом воскликнул Сезанн, – вы тоже издеваетесь надо мной. » Затем вскочил из-за стола и, не слушая возражений друзей, огорченных столь неожиданной реакцией, убежал с перекошенным от волнения лицом. Так компоновал Веронезе».
Сезанн по-прежнему угрюм, беспокоен, обуреваем сомнениями. Сад превратился в парк с вновь посаженной липовой аллеей. Год 1883-й тоже промелькнул как сон. Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды. Их полотна раскупают и часто платят большие деньги.
Оказавшись на улице Сент Антуан, я сориентировалась и успокоилась. Раз есть деньги ими надо пользоваться. Правда иной раз Танги, заинтересовавшись каким-нибудь полотном и желая «отвадить» покупателя (он всегда с болью душевной расставался с любым произведением), назначает аховые цены – вплоть до 400, 500 и 600 франков при таких цифрах покупатель, разумеется, «остывал» и больше не настаивал на покупке. Мертв. Устроители выставки согласны и картину «Дом повешенного» (Шоке получил ее от графа Дориа в обмен на картину «Тающий снег в лесу Фонтенбло») покажут на Всемирной выставке.
Забыл их стычки, отцовский гнет, различие взглядов, обиды – забыл все. Но Сезанн страдает. Он не располагает большими деньгами, но не теряет надежды их заработать. И мать хотела бы возможно дольше видеть Поля подле себя.
На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил. Как утверждает Филипп, его прадед пришел бы в ужас, если бы узнал об этом. По словам историка искусства Готфрида Бёма, автора монографии о Сезанне, в многочисленных вариациях одного и того же сюжета художник стремился осуществить «синтез постоянства и изменчивости»8. Впоследствии Сезанн запечатлел этот мост в ряде картин из серии, а на «Пейзаже с виадуком, гора Сент-Виктуар» (1885—1887)— движущийся по нему поезд. Он уже в Медане, но у него заболела жена.
С поразительной легкостью переходит он от воодушевления к отчаянию, от смеха к слезам. Лучше отойти. У Сезанна слишком тяжело на душе, чтобы задерживать на этом свое внимание. В душе у Сезанна больше нет иллюзий.
Кто может это подтвердить. Здесь и только здесь он бывает самим собой. А ведь этот человек награжден ленточкой Почетного легиона». Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски. – пребывающий в безвестности. Впрочем, даже эта дружба отныне кажется ему бессмысленной.
В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил». 27 июня он просит друга немедленно известить его, как только тот водворится в Медане. Но, стремясь, как всегда, производить впечатление, преувеличивая врожденную склонность ко всему причудливому, он подчеркивает необычность своих манер, туманность речей, уснащенных «заранее продуманными нелепостями». Жена и сын так привыкли к странностям Сезанна, что его отсутствие их не беспокоит. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс. Он приносит своему хозяину немало огорчений.
Он одинок. Старые привязанности отошли в прошлое.
Он издерган. Красивое и. Вокруг ни следа человеческой жизни. Отныне между ним и Золя все кончено.
Он ждет писем от Фанни, которые Золя (Сезанн просил его об этом сразу же по своем приезде в Париж) должен отправлять ему «до востребования». Все между собой не ладят. Затем все перетасовал и без дурного умысла, беззлобно и простодушно написал книгу. Пресса спешит откликнуться на книги Золя. На его огромном рабочем столе лежит рукопись, которая с каждым днем увеличивается на несколько страниц – «nulla dies sine linea» – «ни дня без строчки». Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому.
Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». Их отправляют на чердак. Всматриваясь в расстилающийся перед ними пейзаж. В этом одна из его самых мучительных забот.
Да, его жизнь целиком отдана живописи, но не закончится ли она ужасным поражением. Неудачи больно задевают его. Писатель не заехал в Экс.
Хочу просить об одной услуге, ничтожной для тебя и весьма значительной для меня. Несмотря на дружбу с Сезанном, Золя в конце концов соглашается с мнением жены: «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника». По словам Алексиса, они ненавидят «эту особу», которая рассорилась и с Розой. В конце.
Острые боли заставляют его время от времени прерывать работу. Тишина. Сент-Виктуар – его отдых, радость, его вера в себя.
Брачная церемония – лишь формальность. Сезанн не терпит ни малейшего проявления усталости. На территорию пройти нельзя и мы фотографировали сад сверху и. Он ненавидит толпу. В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». В свое время художник отдал дань дендизму.
Быть может, его произведения обречены на небытие. Быть может, он ошибается, быть может, никогда не сумеет «теоретически обосновать результаты своих попыток». Сезанн узнает себя в этом человеке. Сезанн убежден, что Монтичелли, этот алхимик цвета, с ошеломляющей быстротой создающий картину за картиной, почти рельефные по фактуре и одновременно напоминающие блестящие эмали, владеет «только ему одному известным секретом растирания красок». Единственный, с кем, пожалуй, можно было бы поддерживать отношения, это Нума Кост. Но это не мешает Сезанну безгранично восхищаться сыном.
Амбруаз Воллар, прищурив глаза, с безразличным видом присматривается к обстановке, наблюдает «славного папашу Танги» и его клиентуру, прислушивается к разговорам в лавке. Но прежнего подъема уже нет. Та знает своего братца получше Луи-Огюста, ее не проведешь никакими ухищрениями. Сезанн не ждал, никак не ждал глубокого понимания со стороны Золя. Вот уже два года, как этот с виду скучающий молодой человек (креол по происхождению, зовут его Амбруаз Воллар) исподволь занимается продажей картин. На столе несколько листов бумаги, раскрытая книга, небольшой слепок Родена, цветок в вазе.
Так компоновал Веронезе». Одно лишь воображение. И с ним уехал. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. Лучше уйти, уединиться.
Кто же все-таки этот Сезанн. Вот уже 3 июля, а от Золя все еще нет ответа. Три года. Несвоевременное вторжение гостей удивило Ренуаров. В Швейцарии он чувствует себя чужим.
Ободренный, Сезанн возвращается к Жеффруа и сеансы начинаются снова. Гора изображена Сензанном более чем в 60 картинах. В ноябре он возвратился на зимнюю квартиру в Эстак, куда вскоре приехала мать. Иной раз его охватывает нервное возбуждение, а иной раз депрессия и усталость. Но ему достаточно собственного воображения.
«Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной». У праха нелюбимого отца Сезанн внезапно ощутил чувство глубокого волнения. Болезнь обостряет присущую ему раздражительность. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии. Мелкий укол самолюбию – и он страдает от обиды.
Заведены оранжереи, голубятня, образцовый птичий двор. Быть может. Сезанн, ослепленный гневом, ходит взад-вперед, сжимая кулаки. Он разоткровенничался.
Даже тихий остров Сен-Луи не может удержать его: Сезанн живет теперь на авеню дОрлеан. Кончен. Сезанн узнает себя в этом человеке.
Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Что ж. Он ответит Золя. С творческим горением, с окрыляющей уверенностью «хочу одним-единственным яблоком удивить Париж» покончено. Край этот, столько раз исхоженный Сезанном, уже не подвержен для него капризам дней и времен года.
Он все упустил. Куда вы направляетесь, Сезанн. » И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях. Выше: что вы искали. Страшная вещь успех. Ту поддержку, которая более чем когда-либо была ему необходима. всякое впечатление.
Сезанн злится, на долгие дни исчезает из дому. На этот раз настроение у Сезанна самое мрачное. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли. Странная загадка эта живопись. Радостное возбуждение Сезанна так велико, что друзья Моне изумлены. Страх сжимает горло, он охвачен страстью. Марион все время по-дилетантски занимается живописью.
В более ранних произведениях, относящихся к 1880-м годам (таких, как «Гора Сент-Виктуар с большой сосной», 1886—87), гора ещё не является совершенной доминантой композиции, будучи просто одним из элементов пейзажа9. Но многие полотна были тоже оценены не выше, чем полотна Сезанна. В глазах Сезанна она сохранила прежний авторитет, она, по его словам, «старшая». Жизнь ускользает, та жизнь, что совсем близко, рядом, только руку протянуть. сменились сельскими.
Разумеется, Сезанн пытается писать – живопись всегда для него большая поддержка. Лишь четыре дня спустя от него пришло письмо, помеченное почтовым штемпелем: Женева. 1889 год. Сегодня «Ругон-Маккары» насчитывают 13 томов. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Красная занавеска на единственном окне наполняет комнату розоватым отсветом. Доходы его ничтожны.
да что я знаю. Сезанн последует за ним. И вовсе не потому, что его дружеские чувства к Золя иссякли.
Глубокая усталость одолевает его, он чувствует себя физически ослабевшим. Однако к чему этот разговор. Вместе с сыном она садится в поезд идущий в столицу.
Сезанн назвал гору «прекрасной темой» (beau motif)6 и в том же году начал писать картины7, вылившиеся в целую серию, которой художник посвятил многие годы. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. Однако не все ответы таковы. Оллеру не повезло.
Вот уже пять месяцев, как они покинули Францию. Он ставит свой мольберт на берегу Невшательского озера или в долине реки Арез. Нет, нет.
Но чем ближе подъезжаешь, тем живописнее горы. Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные «промахи», которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Сезанну по душе их сдержанность, степенность, склонность этих тяжелодумов к размышлениям. В свое время художник отдал дань дендизму. Сезанну нигде не удается получить комнату: ни в Софоре, ни в Берсо, ни в Отель дю Нор.
И чтобы это отобразить, надо очень мало краски и очень много простоты. Опять нелады. Доходы его ничтожны. Когда Моне закончил речь, Сезанн посмотрел на него печальным полным укоризны взглядом. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Разочарование Сезанна глубоко и необратимо.
Никого вокруг. Сезанн настойчив, он снова шлет письмо. 29 июня художник скончался. К моменту его появления гости уже сидели за столом. Только на юге, на природе можно «проверить» Пуссена. В ноябре прошлого года его разбил частичный паралич.
Он работает в пустыне. Чуть дальше от площади, за каменной стеной – Королевский розарий. Шесть картин Сезанна дали в общем ничтожные деньги – 902 франка.
Но Гортензия, та рассуждает по-иному., что надо было бросить все другие планы, совершить восхождение на гору- вот бы день сложился. запаниковала и стала выбираться на центральную улицу. Художник становится нетерпим, несдержан. У меня было свое, маленькое видение мира, совсем крохотное. Но Сезанн страдает.
Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. В данную минуту он берется за все. Сезанн очутился в этом городе и, успокоившись, просит жену с сыном приехать к нему. После двадцати лет страстной одержимости дойти до такого состояния, так опуститься. Это даст ему возможность появиться в Медане по первому зову Золя. Тем хуже. Сезанн покоряется.
Худой, бледный, трясущийся, он продолжал писать даже в постели. Но, как ни изолирован Сезанн, он не прекращает трудолюбивых поисков. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит.
«Постоянная борьба, ежедневная десятичасовая работа, предельная самоотдача. Но внутренняя тревога мешает ему сосредоточиться. Я прибегаю к твоей помощи и умоляю отпустить мне мои грехи да будут благословенны мудрецы.
И какой странный человек. сами не заметили, как черная гряда вулканов осталась за спиной. И в свою очередь, едет туда следующим, отходящим на юг поездом.
Сезанн изучает ее структуру, вычисляет объемы. Страдает в гостиной Медана, где мадам Золя откровенно дает ему понять, что он со своими грубыми манерами, неопрятной одеждой, резкими выходками, угрюмостью и раздражительностью такой же нежеланный гость, как ее кузены и кузены кузенов, зачастившие с протянутой рукой в Медан, куда их привлекает позлащенная слава писателя. Однако вскоре Сезанн уезжает в Шантильи, где поселяется в гостинице Делакур. органом, здесь проходят концерты классической музыки.
Несколько более разговорчив он бывает только с завсегдатаями, главным образом с художниками-новичками. Дни идут. Это рукопись его романа, следующего, 14-го тома «Ругон-Маккаров» это «Творчество», роман о Клоде Лантье, роман о Сезанне, который писатель начал править два с половиной месяца назад. но это сейчас так видится, а. Скитания приводят Сезанна в Марсель. Спустившись вниз, в деревню, сели в автобус. «Что случилось. » – недоумевает Золя.
Забыться в женской любви. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Доводя до крайности верность своему видению, повинуясь страстному желанию писать именно то, что он видит, стремясь точнее выразить «свое маленькое ощущение», Сезанн спрашивает себя, не отказаться ли ему от того произвола, который считается общепринятой истиной, но для него эта истина ничто. городке их целых два) с великолепным садом, террасами спускающимся по горе.
Скоро ему стукнет пятьдесят. Там, за церковью Реформистов, поднявшись по крутому склону бульвара Девилье, Сезанн останавливается у старого дома, взбирается по лестнице и, толкнув дверь, не обращая внимания на страшный беспорядок, входит не то в комнату, не то в мастерскую, чтобы обнять художника, стоящего с кистью в руке за мольбертом. Но ему достаточно собственного воображения. Резкая, требовательная, с мрачным характером. «У меня самого чуть не случился приступ, – сообщил Филипп Сезанн в интервью журналистам The Daily Telegraph.
В этом одна из его самых мучительных забот. Сезанн, уверяет Бернар в своем метком высказывании, «открывает искусству заветную дверь: живопись для живописи». Какая трагическая судьба. Интересна история, связанная с горой Сент-Виктуар и правнуком великого художника. Прах Пабло Пикассо захоронен во внутреннем дворе замка Вовенарг. А дальше «бордель в том или другом городе и это все., вершина купола изнутри спиралью выложена медной проволокой. Страшная вещь успех.
Он художник этой земли с ее грубыми геологическими напластованиями. Он ни у кого не бывает. Лениво разглядывает Амбруаз Воллар «Сезаннов» в лавке Танги. Теперь Сезанн корпит в своей мастерской на улице Валь де Грас над картиной с двумя фигурами – сценой из «Масленицы» («Марди гра»), моделями для которой служат его сын Поль в костюме Арлекина и сын сапожника Гийома в костюме Пьеро. Недурно.
То же самое происходит, когда дело касается вертикальности и устойчивости предметов. Поразмыслив, Сезанн, должно быть, почувствовал некоторую неловкость – всегда он обременяет Золя своими просьбами – и в постскриптуме добавил странную фразу: «Я человек маленький и не в состоянии оказать тебе никакой услуги, но я уйду из этого мира раньше и постараюсь исхлопотать для тебя у Всевышнего тепленькое местечко». толпится Дефанс. Все подвластно смерти, все подвержено разрушению. Она ведет беззаботный образ жизни, который ей так по душе.
Быть может, его произведения обречены на небытие. Их натуры где-то в глубине схожи между собой Сезанн обуздал свою натуру, подчинил ее законам искусства, в котором хочет следовать классикам, но в художнике все бурлит, возмущается и, порой взрываясь, он привносит в тщательно обдуманные полотна неожиданный акцент: нарядность в присущую им аскетическую строгость и те досадные промахи, которые составляют мучительную драму его творческой жизни. Завез к неграм. В любой победе таится зародыш грядущего поражения. Новую линию планируется открыть к 2020 году. Согласно проекту, самый короткий, т. н. «северный», маршрут железной дороги будет занимать четыре часа и пройдет через Прованс вдоль южного склона горы Сент-Виктуар до Ниццы.
Она, несомненно, чуточку ревнует его к Гортензии. И ради этого забыть обо всем. » – восклицает Сезанн. Только латиняне способны продолжить традиции классицизма. вы можете запросить все в системе с коробкой.
И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя выразить (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Мир застыл. Жалкий, жалкий Сезанн. Он хотел бы передать его красоту. Шоке умер. По своей обычной методе писатель сперва накопил груду выписок, затем порылся в воспоминаниях, получил у одних, у других людей сведения о том о сем, о торговцах картинами, о любителях искусства (вплоть до Шоке под именем господина Гю), об инвентаре художника, разузнал всю подноготную о натурщиках и натурщицах, вникнул в интриги Салона. – этот маг и волшебник интуиции».
Эта грязь, подымающаяся со дна души из-за какой-то служанки на ферме. Нередко художники уходят вдвоем на мотивы. Пространство внизу заполнено оранжевой черепицей городских крыш. Сезанн живет «у подножия холма». Впрочем, ему везде плохо. Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими.
красивая дорога вдоль реки Сорг, которая по мере подъема в горы становилась все более игривой и живописной. Ибо надо сознаться, что никто никогда еще не видел этого Сезанна. Моделями ему послужат крестьяне. Скоро смерть. Вот почему он почти всегда стеснен в средствах.
Скитания приводят Сезанна в Марсель. В своей книге, героем которой будет Сезанн—Лантье, писатель покажет не только «борьбу художника с природой», но и «борьбу женщины с творчеством». Сезанн занимает квартиру в доме на бульваре Форбен, красивой аллее с четырьмя рядами чудесных платанов, начинающейся у въезда в старинный город. В покойном он потерял друга и одновременно своего единственного серьезного ценителя. Он вдруг решает вернуться в Экс. Искрящаяся на солнце вода, горы, свежая зелень – красота. Вначале Сезанн пытался воздействовать на него голосом или палкой. Этим летом Сезанн пробыл несколько недель в Жа де Буффане.
Говорят об искусстве, говорят о науке. И только Сезанн, единственный, не признан. Однажды они целый месяц бродили с мешком за плечами по холмам между Марселем и Эксом. один поток, катящийся по горному ущелью. Остальные, разумеется, любезны, но их сочувственные взгляды выводят его из себя.
Но Сезанн не испытывает никакого удовольствия. К тому же вновь обостряется его мизантропия. Сезанна, несомненно, радуют сообщения Танги. Сестра Роза с мужем никак не решается уехать их младенец пищит. Спустя некоторое время после их отъезда Сезанн и сам уезжает в Эстак к Гортензии. Уже три года, как этот человек состоит депутатом Экса и абсолютно поглощен политикой.
На черный день он запасся тонной солдатских сухарей. Мария ходит за Сезанном по пятам, выслеживает, укоряет, не дает ему опомниться. Вот он, непонятно по какой причине потерявший надежду добиться «выражения себя» (realisation), охваченный яростью, судорожно рвет на куски свои творения. О нет, нет.
горе Сен Виктуар. Но эти встречи лишены для него всякого интереса. В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Думая иногда о Гойе и герцогине Альба, Сезанн вздыхает.
Но прежде чем покинуть Париж, он провел некоторое время у Золя. Сегодня он позволил этой силе расцвести. Сын, как всегда, ее любимец (о нет, нет, только не Мария, она слишком властная, что ни говорите, «это не то»).
Продолжать разыгрывать дружбу, взаимопонимание. Он продолжает заниматься живописью его полотна приняты в Салон. Борьба между темпераментом и разумом никогда не проходит безболезненно. Тем хуже. Как знать, быть может, его работы не так уж презираемы, как он воображает. Но, убедившись в том, что все усилия напрасны, решил подчиниться капризам животного. Победила Мария.
Он таскал его с собой повсюду: по кораблям, по разным Америкам и Океаниям, через плантации сахарного тростника и грейпфрута. От нежной дружбы, что была для Сезанна отдохновением, вдруг повеяло могильным холодом. Как уловить ее, как объять во всех проявлениях. Именно его, Сезанна, похоронил этот «краснобай». «Дамское счастье» вышло в свет в 1883-м. Полагаю, что все-таки я буду жить и не хочу рисковать и in aeternum жариться. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
Их отправляют на чердак. Вот именно, терпеть Сезанн не может Фанни по-прежнему не пишет. Она тащит мужа за собой в Веве, в Лозанну. С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой. Это примерно то же, что и антикварные рынки Сент-Уаз в Париже.
Сезанн предельно возбудим. Живопись для него вериги. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». Правдиво передать его в живописи. Он работает в пустыне.
Через две недели после смерти Танги, 21 февраля, умирает Кайботт. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения.
Скитания приводят Сезанна в Марсель. «Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя. Он забыл о бесчисленных мелких придирках, которыми Луи-Огюст постоянно изводил его.
Роза бумажная: длительная работа не позволяет художнику писать живые цветы. О загадка мира сего. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая».
И если когда-нибудь в один прекрасный день он найдет себя, ему удастся себя «выразить» (realiser), то только перед этой горой Сент-Виктуар, перед этой горной цепью Этуаль, контуры которой так четко вырисовываются в сухом воздухе. Сезанн потрясен. Он не художник Севера и не художник Иль де Франс.
Американская художница Мэри Кассат, друг Моне, увидев впервые Сезанна, приняла его за разбойника, головореза, «a cut-throat», но это впечатление быстро рассеялось и она поняла, что «разбойник» застенчив и кроток, как дитя. В середине июня Сезанн появляется в Париже и находит приют у Ренуаров в Ларош-Гюйоне. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Лучше исчезнуть. Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. Одержимый страхами, он все больше поручает себя заботам матери и сестры.
над самой пристанью», в том месте, которое называется кварталом Замка. Тщетно обыскав вокзал, он предполагает, что художник укатил в Прованс. Гортензия, та ни за что не хочет возвращаться в Экс. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Отныне Сезанн живет в Жа вдвоем с матерью, почти калекой, – ей 81 год.
Кост по поручению Золя роется в антикварных лавках и в лавках с разным старьем. Женись на ней, женись наконец. Его не замечают. «Видишь, – усмехнулся Сезанн, – если бы все глупцы исчезли, ты был бы принужден доедать остатки тушеного мяса наедине со своей благоверной».
Это недостойно того, чем они были друг для друга столько лет кряду. Но швейцарский пейзаж, столь отличный от провансальского, озадачивает Сезанна. Ничего особенного. Недели, месяцы пишет Сезанн полотно за полотном, силясь скомпоновать все эти элементы, слить их в одно органическое целое, передать их красоту с той правдой действительности, которая и делает картину абсолютной. поднялись на верх холма, к готическому кафедральному собору. Множество организованных групп со своими увлеченными гидами вокруг нас.
Она и сама обожала менять места, кочевать по гостиницам. Гортензия едет в Жа де Буффан с маленьким Полем (ему уже минуло четырнадцать. ), в сопровождении свекра и свекрови. Он, Сезанн, ничего не получил. На площади Виктуар возле собора– фонтан и памятник папе Урбану II.
Ему уже 51 год. Юноши вынуждены простаивать долгие часы, не меняя позы. Как далек он теперь от импрессионизма. Писатель удивлен нетерпением Сезанна. Художник собирается в Экс, к Гортензии, он должен повидать мать, Марию, Жа де Буффан, его уединенные холмы, вновь почувствовать спокойное, умиротворяющее величие родной провансальской земли. С одной стороны, Жорж Леконт в своей книге «Искусство импрессионизма» воздает должное «искусству очень здоровому, очень цельному, которого часто достигал – почему в прошедшем времени. Фанни. «Женись на ней, женись наконец. » – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии.
Сезанн мечется, тоскует. И Сезанн дал себе слово: больше он в Медан не вернется. Он избрал мотивом старую Гарданну. Сезанн работает. Этот бедняк превратил жизнь в чудесную грезу.
Но своим помрачненным сознанием он этого не понимал. В поздних картинах серии часто видят истоки кубизма и абстракционизма3. Но оно было мое.
«Я хотел бы обладать вашим уравновешенным умом, – пишет он Шоке. Однажды Золя, кичась своими связями, рассказал Сезанну, что недавно обедал «у одной важной персоны» и художник не смог удержаться, чтобы не напомнить Золя о его письме. За «Терезу Ракэн» изданную в 1868 году, Золя получил 13 тысяч франков авторского гонорара. «Все время занимаюсь живописью, – сообщает он Золя.
Он должен жениться на Гортензии и чем скорее, тем лучше. Ответ подтвердил Оллеру правильность его предположения.
13 июля он уведомляет об этом Золя. Но Сезанн не задерживается у Шоке. Выждем. Еще чего. После неожиданно свалившегося наследства – кто-то из друзей отписал Косту сто тысяч франков «на память и в доказательство уважения» – он ушел из армии и поселился в Эксе купив по дороге в Ламбеск деревенский домик, а против собора Сен-Совер довольно красивый особняк. Жеффруа беседует с ним о Моне.
Сезанн писал гору Сент-Виктуар со всех мыслимых точек, пытаясь найти всё новые и новые ракурсы. И вот однажды этот господин Гоген похитил его у меня. Не отказывай мне в этой услуге, я не знаю, куда кинуться». «Да почиет в мире», – читал священник. Зайдя в ближайший магазин, тут. 95 килограммов веса, 1 метр 10 сантиметров объем талии.
О, этот Гоген. Здоровье его расшатано. И Сезанн рассказывает Монтичелли о своих намерениях.
А если эти чужие люди шпики. Впрочем, лучше он немедля отправится к Золя, возьмет у него лодку и начнет работать. Вдобавок ко всему еще эта мерзость, безвкусица. Несмотря на нужду, Гоген противится жене, когда та, чтобы обеспечить семью деньгами, хочет продать несколько «сезаннов» из его коллекции. Слишком быстро, «проклятые», вянут.
«Я как ребенок», – говорил о себе Сезанн. «Я вижу, что планы набегают один на другой и иногда отвесные линии мне кажутся падающими». Монтичелли – какой temmperammennte. И тогда тяжелый характер Сезанна проявляется еще резче. Ничего. та, с которой отчаянно соперничала Эллочка Людоедка), свила гнездо в горах.
Впоследствии во время поездки мы досыта. Но ему достаточно собственного воображения. О. Луи-Огюст, вот кто был на высоте своего призвания.
Через пару километров мы. -римского города Геланума. – не перестает твердить Мария, заводя разговор о Гортензии.
С террасы видна церковь святого Михаила на высокой горе. «Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая». Сомнения нет – перед нами один из величайших художников мира, но – не прискорбно ли это. Впрочем, ему везде плохо. Уступив настояниям Марии, Сезанн начал ходить в церковь. Белоснежные воротничок и манжеты, бархатное пальто, жемчужно-серые перчатки, трость с золотым набалдашником, можно сказать, «персонаж Тициана, покинувший раму». Нет больше сил топтаться в Ларош-Гюйоне.
Золя взволнован и слегка смущен. Примириться, симулировать чувства, о нет. Вот почему Сезанн никогда не устает смотреть, как Монтичелли работает. Какая-то старая женщина с вязаньем в руках по привычке подошла к месту, где писал Сезанн.
Нет, он больше не поедет к своему другу. Единственная значительная сумма в 3 тысячи франков была выручена за одно из полотен Моне. Задетый за живое, Сезанн говорит, указывая на небо: «Нет ничего, кроме этого», – и, взволнованный увиденным и услышанным, художник исчезает в толпе. Он капитулировал. И пустился в плавание, быть может длительное и ненадежное.
Здешний климат – вечный довод Гортензии – вызывает у нее эмфизему легких. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы. » – говорит Сезанн.
Если картина не удалась, ее швыряют в огонь и начинают новую». Неудачи больно задевают его. Нет, он больше не поедет к своему другу. Выводя толстым пальцем кружки, Танги любил говорить: «Взгляните на это небо.
Жизнь в Жа де Буффане, – пишет Сезанн своему другу Золя, – не очень-то веселая. Сезанн знает, что работа над портретом будет длительной. Гортензия призывает Ренуаров быть судьями между нею и мужем.
Доходы его ничтожны. По поводу двух из них Гоген пишет жене в ноябре: «Я очень дорожу моими двумя полотнами Сезанна, поскольку у художника мало законченных вещей, но придет день и они станут большой ценностью», – предсказывает Гоген. Ничто больше не нарушает однообразного течения времени. С болью в сердце Сезанн примиряется со своей судьбой.
«Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. Страдает, убеждаясь, что его друг и вправду поглупел. Ни дуновения. Сквозь пенсне Золя смотрит на живой прототип героя своего произведения.
С первых же слов Моне Сезанн опустил голову и заплакал. Ведь он прекрасно знает, как его друг работал над «Творчеством». Мария и мать вечно ссорятся.
А я, что прикажете делать мне. С родными он не менее раздражителен: сестра Роза приехала рожать домой и поселилась здесь с мужем.
Он, Золя, никогда не одобрял связь с этой особой.
Ведь этот ребенок, обожаемый отцом, самый верный ее козырь. Он одинок. Какая разрушающая сила таится в нем – люди предстают во всей их обнаженности. Он старше Сезанна на пятнадцать лет, ему скоро минет шестьдесят.
В октябре он снова уехал в Экс с мыслью не возвращаться в столицу. Куда вы направляетесь, Сезанн. А если правительство под предлогом того, что эти художники, бесспорно, революционеры, надумает упрятать в тюрьму приверженцев «школы», как их называет Танги. – Здесь много прекрасных видов, но это еще не мотивы. В Марселе вспыхнула эпидемия холеры и, боясь заразиться, Золя отменил встречу с Сезанном.
Импрессионизм, – добавляет он (и кажется, что читаешь Золя), – делает лишь первые шаги но в день, когда человек сильного темперамента и высокой культуры заставит нас признать импрессионизм, в этот день мы, возможно, получим новое искусство». В 1884-м – «Радость жизни» и в марте того же года – «Жерминаль». Только на юге, на природе можно проверить Пуссена.
Часто Сезанн уходит бродить по холмам, высящимся вдоль дороги в Толоне. «Он самый сильный среди нас, – замечает Сезанн, – Моне, я ему даю место в Лувре». Под его кистью воскресают венецианские празднества, галантные сцены Ватто. Сезанн-отец находится в Жа де Буффане.
«Я целомудрен, – любит говорить о себе Золя. – Женщина помимо жены. Одна лишь видимость дружбы. А еще это и это. » Новички ничего не покупают и, хотя папаша Танги постепенно заражает их своим восторгом «Сезаннами», сам он по-прежнему остается бедняком. – что забыл осведомиться на почте, где его ждало «до востребования» письмо Золя.
Что еще он может ждать от будущего. Вода и листва будто спят каменным сном. Все трудности стоящей перед ним задачи ему известны. И со многими предосторожностями принимается за работу. «Лавровый венок и возлюбленную бог приберегает для нас к двадцати годам», – говаривал в свое время Золя. Молодой Поль, тот умеет себя защитить. Но эти встречи лишены для него всякого интереса.
Пока Сезанн не закончит работу, все предметы должны оставаться на месте. Поселившись на постоялом дворе, Сезанн часто навещал друга, находил у него то, в чем так сильно нуждался: «моральную поддержку». «Аминь. » – отвечал мальчик-певчий. Там снимает «маленький домик с садом. Что там наговорит ему этот «папаша Жеффруа. ».
– вообще не поняла, что все так с ним носятся – на горе полуразрушенный замок, под ним на склонах средневековая деревушка – в чем. Годен на съедение собакам. Не так обстоит дело с Марией. Позади ничего, кроме пепла. Золя еще в Париже, но скоро переедет в Медан. – Женщина помимо жены.
За домом высятся поросшие соснами крутые скалы. Но встречаться с Сезанном. На ней ничего не видно, кроме туманного нагромождения красок и множества беспорядочных линий из которых – непонятно каким чудом – возникает прелестная обнаженная нога, «уцелевшая от медленного, непрестанного разрушения».
Ах, этот бедный Поль. «Пошлый мещанин – вот кем теперь стал Золя. » Однажды Сезанн, явившись с опозданием, перехватил насмешливый взгляд, которым его друг обменялся со служанкой, завидев его внизу у лестницы, запыхавшегося, обремененного свертками, в помятой шляпе. следы ранних форм существования растений и животных.
Как мало нужно, чтобы привести Сезанна в отчаяние. Критик немедленно принимает предложение и художник с жаром берется за работу. Золя любит поесть и потому полнеет. Мария подчас внушает страх невестке, которая ведет себя скромнее скромного. В те вечера, когда Монтичелли слушает музыку (он обожает оперу и цыганские хоры), он, взбудораженный, почти невменяемый от только что услышанного, торопливо возвращается в свою мансарду, «зажигает все светильники, какие только может у себя найти» и работает, «пока хватает сил». Как в воду канул.
Весь район Эстака неотступно владеет мыслями художника. И что же. Потом через круглую площадь Виктуар (площадь образуют дома с закругленными фасадами) вышли к Пале Рояль. Писатель не заехал в Экс. Пусть все остается по-прежнему, словно бы ничего не произошло, словно «Творчество» не причинило ему нестерпимой боли и Клод Лантье не Поль Сезанн.
Небольшой приятный городок вполне во вкусе Гортензии. Одиночество тяжелым грузом ложится на сердце Сезанна. Спустя три недели, 28 апреля в мэрии Экса Сезанн зарегистрировал брак с Гортензией.
«Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». «Благодарю тебя за присланную книгу, – пишет он другу, – за то, что не забываешь меня в моем уединении». Кончено. И победил. – русла рек, пробивших себе дорогу в море сквозь мягкие известковые горы. Поболтав с братом Байля, Изидором, ныне адвокатом, Сезанн ворчит: «У него вид смазливого судейского гаденыша». Отношение сына к жене поддерживает в ней это чувство.
Будем относиться с интересом к каждому новому дерзанию. Это очень красивое побережье, романтичное, солнечное, с крошечными пляжиками там. Можно сказать, что, прекратив работу над «Игроками в карты», Сезанн перестал сопротивляться, перестал принуждать себя к той аскетической объективности, которой долгие годы подчинял свое искусство, чтоб исторгнуть из него песню, отмеченную печатью сильной личности, некую патетическую исповедь. Зачарованный красноречием Эмиля Бернара, папаша Танги принял решение не продавать ни одного полотна своего любимого художника.
Да разве я знаю, что он с ним сделал. Некому довериться, не с кем поговорить в минуту тоски. И надо признать, все действительно оборачивается как нельзя хуже. Сезанн, притворяясь, будто все в порядке, пытается работать, пишет пейзаж в Ларош-Гюйоне.
На юге ее снедает тоска. Очень скоро в систему будут добавлены новые языки. Золя взволнован и слегка смущен.
А что последует затем. Позади ничего, кроме пепла. Бог сотворил людей и каждому человеку подбирает пару. В фонтане. На этот раз именно так и произошло: Сезанн все оставил.
Художник издерган, взвинчен, все его отвращает. Но не проходит и сорока восьми часов, как все планы Сезанна снова рушатся. Он одинок. Сезанн исчез. С лихорадочным блеском в глазах разглядывает Сезанн эту красивую девушку из Прованса.
Он будет огибать «сезанновские» места и протянется через прибрежные города Марсель и Тулон. Лучше уйти, уединиться. Но нет покоя в душе у Сезанна.
– ему уже не подчинялась. Моральная подавленность сказывается на здоровье Сезанна. Но ведь это напрасная трата времени. » Конечно, отчасти виновата и Гортензия. Мария ценит умение Гортензии стушевываться и мать Сезанна это ценит. К сожалению, в Париже нет Марии, она бы призвала к порядку «вышеупомянутую» Гортензию, дала бы совет брату, как организовать семейный бюджет.
